Модезитт Лиланд Экстон. Башни Заката (Отшельничий остров - 2)

   Мегера стоит рядом. Оба одеты для физических упражнений: в штанах, сапогах и туниках без рукавов. Стоит жара.
   Позади них вырастает каменное сооружение, которому предстоит стать конюшней, но теперь Креслин не прикасается ни к одному предназначенному для конюшни камню. Всю работу выполняют хаморианцы, в большинстве своем уже не считающие себя пленниками. Креслин утирает лоб, но спустя мгновение пот выступает снова.
   - Мне кажется, я ощущаю... - говорит Мегера. Креслин кивает. Его чувства уже находятся на полпути к темным облакам, затянувшим северо-западный горизонт и плывущим к острову. Зеленая поверхность воды сразу за гаванью своей неподвижностью напоминает необъятную степь, но дальше, далеко на севере, над волнами уже вспениваются белые буруны, предвестники штормов.
   До вершины холма доносится отдаленный, прозвучавший как шепот, но все же слышимый, раскат грома.
   "...могучая буря... суженый..."
   - Ты же была там со мной. Ничто другое не дало бы результата, говорит Креслин. Немного помолчав, он добавляет: - Ну, если уж разбушуется чересчур, мы с Клеррисом попробуем отвести часть ветров в сторону.
   - Только не спеши. Дай новым воздушным течениям сформироваться и устояться без лишнего вмешательства.
   - И сколько на это уйдет времени?
   - Две-три восьмидневки.
   - Хорошо, - смеется он, - тем паче что у нас так долго стояла сушь, что какой бы дождь на нас ни пролился, лишним он не будет.
   - Это как сказать. Возможно, ты еще пожалеешь о своих словах.
   - Не исключено. Ладно, давай вернемся.
   Повернувшись и не обращая внимания на звон стали о камень, они идут под палящим солнцем мимо недостроенной конюшни к отбрасывающим тень стенам своей резиденции, предвкушая приход бури, несущей с собой прохладу.
   CXIII
   - Сюда! - уложив тяжелый камень на место, Креслин машет рукой Наррану. Вода стекает с его мокрых от дождя волос за шиворот.
   Для укрепления ограды пришлось таскать новые, более крупные камни, поскольку заготовленные первоначально или оказались глубоко погребенными в замокшей глине, или же сползли с грязевым потоком так далеко вниз, что отыскать их, не говоря уж о том, чтобы вернуть на место, было решительно невозможно.
   Нарран, скользя в грязи, подносит следующий камень и, уложив его на указанное Креслином место, снова бредет вверх по размытому склону. Направляясь туда же, Креслин переступает через отводную канаву, которую ему, Наррану и Перте пришлось выкопать, чтобы стену не подмыло снова.
   Мимо Креслина, прижав по камню к каждому бедру, молча проходит Перта, отличающийся от жилистого Наррана весьма плотным телосложением. Его кожаная промасленная парка наполовину расстегнута, и ветер так и норовит сорвать ее с плеч.
   Следом за Нарраном Креслин карабкается вверх по склону к каменному карьеру; сапоги его хлюпают в красноватой жиже, которая менее восьми дней назад была твердой глиной.
   Подхватив два камня, увесистых, но все же поменьше тех, которые тащил Перта, Креслин несет их к стене и прилаживает на место.
   Еще одна ходка, и ограда, которая не позволит дождям размыть поле, приведена в порядок.
   - Все. Можно идти.
   Нарран посматривает то на Креслина, то на серые дождевые облака, но юноша, не обращая внимания на его взгляд, ступает на тропу, что петляя ведет вниз, к цитадели. Дождь частит по его коротким волосам, струйки воды затекают под куртку и тунику, однако Креслин слишком устал, чтобы отклонять струи.
   - Ну, у тебя и вид, словно из болота вылез, - говорит Хайел, когда Креслин появляется в цитадели. - Неужто ты сам чинил ограду?
   - Сам. Это ненастье - моих рук дело, стало быть, и последствия исправлять мне. Что сказали бы люди, отправь я их возиться в грязи?
   - Сделали бы, что велено, и все.
   - Ладно, - говорит Креслин, вытирая лицо и руки. - Я пойду домой. Работа почти закончена, к тому же у меня нет особой охоты таскать камни мало того что в дождь, так еще и в темноте.
   - Тебя, между прочим, никто и не заставлял, - замечает Шиера, входя в комнату, которая служит им с Хайелом чем-то вроде общего штаба находящейся под их совместным командованием маленькой армии Отшельничьего.
   - Ты говоришь совсем как Мегера.
   - Ее ты, по крайней мере, иногда слушаешься, - смеется в ответ Шиера.
   - Я просто не хочу, чтобы вода смыла поля. Неужто это так трудно понять?
   Переглянувшись с Шиерой, Хайел нерешительно говорит:
   - Трудно понять, зачем ты так себя изнуряешь... Не лучше ли, чем надрываться, прибегнуть к чьей-либо помощи и сохранить силы для, более важных дел? Подумай.
   Шиера согласно кивает.
   - Раз уж вы вдвоем так настаиваете, придется подумать, - бормочет Креслин, кладя полотенце на подоконник. - А сейчас - домой.
   Хайел с Шиерой переглядываются снова, на сей раз пряча улыбки.
   - До завтра, - говорит решительно не понимающий, что тут смешного, Креслин, у которого ноет каждый мускул, а вся одежда промокла до нитки.
   - Твоя Вола оседлана, - говорит Шиера, отступая в глубь комнаты.
   - Спасибо, - Креслин уходит.
   Страж, молодая черноволосая женщина, вручает ему поводья.
   - Добрый вечер, регент Креслин.
   - Добрый вечер.
   Дождь хлещет еще сильнее, чем раньше, хотя, кажется, стал чуточку теплее. Креслин направляет кобылу вверх по дороге. Сточная канава на обочине превратилась в стремительный бурлящий поток.
   К тому времени, когда Креслин ныряет под притолоку ворот конюшни, даже пропитанная маслом кожаная куртка успевает промокнуть насквозь. Все использованное при строительстве Черного Чертога дерево было основательно укреплено Клеррисом, но, несмотря на это, из-за долгой жары, резко сменившейся проливным дождями, некоторые балки и доски пошли трещинами.
   Снаружи по-прежнему льет как из ведра. Спешившись, Креслин стягивает промокшую куртку и вешает ее на вбитый в стену конюшни крюк. Вола встряхивает гривой, рассыпая брызги.
   "Ну почему, - думает Креслин, расседлывая кобылу, - почему любое мое вмешательство в погоду оборачивается такими крайностями? Ведь я же старался быть осторожным! И тем не менее за последнюю восьмидневку на остров обрушилось гораздо больше воды, чем нужно, и ливни грозят обернуться не меньшей бедой, чем засуха..."
   Он чистит кобылу щеткой, одновременно распространяя чувства за пределы конюшни, и обнаруживает Мегеру с Алдонией и Линнией на кухне. С ними кто-то еще... Лидия. На миг перед Креслином встает черная пелена. Чтобы сохранить равновесие, юноше даже приходится коснуться стены. Проморгавшись, он продолжает чистить кобылу, а закончив, добавляет зерна в кормушку и уходит. Снова накинув куртку, юноша спешит по скользким камням дорожки к парадному входу и притопывает у крыльца ногами, чтобы стряхнуть налипшую на сапоги грязь.
   Куртка занимает место в открытом стенном шкафу рядом с такой же мокрой курткой Мегеры, а на каменном полу под ногами растекается маленькая лужица. Креслин поспешно стягивает мокрые сапоги. Его так шатает от усталости, что приходится ухватиться за стену. Наконец, шлепая босыми пятками, он направляется на теплую кухню.
   Там вовсю топится маленькая, но жаркая каменная печь. Лидия держит обеими руками чашку, над которой поднимается пар, Мегера укачивает Линнию, а Алдония нарезает тонкими ломтиками длинные зеленые корешки.
   - Опять куилла?
   - Она полезна. Даже великие маги должны правильно питаться, - заявляет Алдония, для пущей убедительности помахивая ножом.
   - Может, ты предпочитаешь водоросли? - с невинным видом осведомляется Мегера, поглаживая малютку по головке.
   - Если приходится выбирать между корнями кактусом и морской травой... - начинает было Креслин, но не договорив, машет рукой: - Да что тут толковать! Все равно вы в большинстве, а я один.
   - Ты это только сейчас заметил, а, суженый?
   Креслин смотрит мимо Мегеры, за окно, где в темноте продолжает барабанить дождь, а потом ищет свою чашку.
   - Как думаете, не пора ли спасать сады?
   - Ябруши - очень стойкие растения, - откликается Лидия, потягивая горячий напиток.
   - Почему бы тебе не присесть? - говорит Мегера. Креслин садится, донельзя довольный тем, что вокруг тепло.
   CXIV
   Пробежав глазами лежащий на письменном столе свиток, маршал бросает взгляд в окно, не подернутое изморозью, хотя уже стоит ранняя осень. Обычно стекло замерзает задолго до возвращения овец с летних пастбищ и подсчета сделанных на зиму запасов. Утреннее небо сияет голубизной. Маршал снова берет в руки документ, скрепленный государственной печатью Сутии и подписью правительницы Вейндре, и подходит к дверям своего кабинета.
   - Пусть ко мне явятся маршалок и Эмрис.
   Маршал перечитывает послание, хмурится и ждет, то и дело поглядывая в окно, где за гранитными стенами царит непривычное тепло. Наконец на пороге появляются Ллиз и Эмрис.
   - Прочти и выскажи свое мнение, - говорит она, протягивая дочери свиток.
   Пока Ллиз всматривается в замысловатую вязь, обе женщины ждут.
   - Это предложение договора о найме стражей. Вообще-то обыкновенное, если не считать каких-то странных намеков насчет изменившейся погоды.
   - Почему странных? Погода-то и впрямь меняется, причем и по сей день.
   - Но ты ведь не веришь слухам, которые распускаются по этому поводу?
   Маршал фыркает:
   - А ты веришь, что Креслин в одиночку расправился с разбойничьей шайкой? Или что он потопил весь хаморианский флот?
   - Насчет разбойников - это он мог, - замечает Эмрис, - а корабли... Пожалуй, тоже, - произносит она одновременно с Ллиз, и они переглядываются.
   Маршал забирает у дочери послание.
   - По сути это замаскированный ультиматум. Они утверждают, что по вине "нашего консорта" в приграничных районах между Сарроннином, Аналерией и Южным Оплотом могут начаться беспорядки, и требуют, чтобы мы взяли на себя охрану урожая и хранилищ припасов. Разумеется, за плату.
   - Надо полагать, не слишком щедрую, - замечает Ллиз.
   - Вполне достаточную для того, чтобы оправиться туда и провести по этому поводу переговоры.
   В комнате воцаряется молчание.
   - Мне самой это не нравится, - продолжает спустя некоторое время маршал, - но нынешнее лето нас не баловало, да и зима, скорее всего, будет не лучше. А Вейндре мы обязаны теми потерями, которые понесли у Южного Оплота.
   - Почему же тогда ты собираешься послать туда отряд?
   - А что, у нас сейчас имеется лучший источник дохода?
   - Не по душе мне это, - качает головой Ллиз.
   - Как и мне. По этой причине я отправляюсь в Сутию с Хелдрой...
   - Хелдрой?
   - Именно, - говорит маршал, глядя на Эмрис. - Потому что если - упаси Предание! - со мной что-нибудь случится, Ллиз и Западный Оплот будут в тебе нуждаться.
   Ллиз сглатывает.
   - А тебе обязательно ехать туда самой?
   - Ни с кем другим Вейндре говорить не станет. Это совершенно ясно.
   CXV
   - Я старался действовать как можно осторожнее, да и Мегера мне помогала, но дожди все равно получились слишком сильными.
   - Так ведь это как... как тончайшая резьба по дереву. Рука должна быть твердой, но чуткой, а это достигается практикой, - Клеррис смотрит на завесу моросящего дождя и поплотнее запахивает плащ.
   - Прекрасно, но практиковаться мне негде, а положение у нас аховое. Весь остров скоро размокнет, я уж не говорю об испорченной погоде на большей части Кандара. Вот уже и рыбаки сетуют: солнца нет и улов может пропасть, потому что рыбу не удастся высушить. А сколько времени и сил пришлось потратить на починку стен и защиту полей от размыва! Но часть маиса нам все равно уже не собрать... его просто смыло. Этак можно вернуться к тому положению, с которого мы начинали, если не к худшему.
   - Чтобы что-то исправить, нужно время.
   - Да нету его, времени! И у нас, и, боюсь, у всего Кандара. Фрейгр рассказывает, что в Монтгрене горят луга.
   - С чего бы это? Крестьяне не станут жечь свою траву, а гроз там не было с тех пор... О!..
   - Вот тебе и "О!" Можешь не сомневаться, они во всем винят нас. Точнее, меня. Меня и отдельных изменников, вроде тебя и Лидии.
   - Вот при таких обстоятельствах и нужно проявлять терпение.
   - Я устал слышать про терпение и время. И то, и другое - роскошь, которой у меня никогда не было. Небесам ведомо, как я устал. Мы отвели воду, и ручьи иссякли. Ладно - я нашел в холмах за полями три новых источника... И что же? Два из них высохли в течение восьмидневки. Ежедневно я по полдня занимался опреснением морской воды, но ее все равно не хватало. Не измени я погоду, половина жителей острова была бы уже мертва, и кого бы в этом винили? Опять же меня!
   - Ты преувеличиваешь.
   - Не думаю! - Креслин умолкает, ожидая, не уличит ли его во лжи приступ тошноты. Но этого не происходит.
   - Ты можешь искренне заблуждаться, - говорит понявший, в чем дело, Клеррис. - Магу, связанному гармонией, трудно произнести преднамеренную ложь, но это не делает его непогрешимым, когда он говорит то, что СЧИТАЕТ правдой, - Клеррис отворачивается от дождевой пелены. - В любом случае, погоду ты уже изменил. Пойдем, сядем у огня. Я расскажу тебе, что знаю, и мы вместе подумаем, что можно сделать.
   Креслин кивает, но тепло очага не кажется ему привлекательным, и он мешкает на прохладной крытой террасе.
   CXVI
   - Что-то здесь не так, Хелдра, - маршал умолкает и, поправив пояс, на котором висит церемониальный меч, резко устремляется по коридору к входу в пиршественный зал.
   - Возможно, все из-за погоды и несобранного урожая, - предполагает Хелдра.
   - Креслин создает сложности для всех, не исключая нас, - с тихим смешком говорит Дайлисс. - Плохие урожаи означают сокращение торговли, а стало быть, и отсутствие денег, чтобы платить стражам. Правда, Вейндре говорит о больших деньгах, но пока что Сутия не положила на стол ни единой монеты.
   - Они всегда были прижимисты.
   - О, уж это-то нам известно, - маршал умолкает, приблизившись к входу в зал, у которого стоят два стража и паж.
   - Маршал Западного Оплота! Честь и хвала маршалу Западного Оплота! возглашает паж ясным и звонким голосом.
   Пройдя под аркой, маршал поднимается на помост. Хелдра следует за ней, но тут к наставнице бойцов подходит второй паж. Он обращается к Хелдре, она останавливается и отстает от Дайлисс. Их разделяет шаг, два шага, три...
   В углу пиршественного зала раздаются громкие щелчки, и оттуда со свистом летят арбалетные стрелы.
   Сраженная первым же выстрелом, Хелдра валится на полированный камень пола.
   Маршал еще держится на ногах, но спустя миг падает и она.
   - Целительницу! Скорее! - слышится чей-то крик. Почетная стража маршала обнажает клинки, и сутианская знать бросается к выходу из зала. На каменной галерее, где обычно находятся сутианские стражи, валяются брошенные разряженные арбалеты.
   На помосте целительница осматривает тела и качает головой. Маршал лежит ничком: три стрелы пробили ей спину и грудь. Хелдра сражена одной-единственной стрелой, пронзившей шею.
   CXVII
   Мегера стремительно отводит клинок работающей с ней в паре женщины, так что та едва не теряет равновесие, и сама делает выпад.
   - Неплохо! - Шиера переводит взгляд со стража на регента. - Но и не слишком хорошо. Сколько можно говорить, что сражаться следует как в настоящем бою. Нанесла удар - тут же возвращаешься в стойку, а не ждешь, опустив меч, пока тебе вспорют живот. Подними клинок повыше, вот так... Это относится и к тебе, Пиетра, - шагнув вперед, Шиера выправляет положение деревянного меча. - Держи под таким углом, и тебе будет легче отвести любой выпад.
   Пиетра кивает.
   Мегера тоже кивает, ловя себя на том, что рука сама меняет угол наклона клинка. Потом она утирает мокрый от моросящего дождика и пота, лоб.
   - Ну, на сегодня все.
   - Спасибо, милостивая госпожа, - Пиетра кивает еще раз.
   - Спасибо.
   Мегера возвращает на место деревянный меч, берет свой клинок и быстрым шагом направляется в цитадель.
   CXVIII
   Сидя на деревянном стуле, который он приспособил для своих бдений наедине с ветрами, Креслин тянется чувствами на запад, к Кандару и Монтгрену. Как и всегда с того времени, как он начал эти регулярные осмотры, в водах близ острова нет никаких судов, кроме рыбачьих лодок и трехмачтового барка, возвращающегося в Нолдру.
   Достигнув с помощью ветров истомленных засухой земель, юноша видит белые миазмы, окутывающие ныне не только Фэрхэвен, но и Монтгрен.
   Долина за долиной открываются перед ним, и над многими поднимаются клубы дыма: сухая трава лугов горит, словно трут. Однако в Мотгрене нет чужих солдат, лишь тут и там вспыхивают крошечные белые огоньки, причем ни один из них не появляется близ Вергрена.
   Солдаты явятся позже, гораздо позже.
   Креслин встает, выходит из комнаты и направляется на террасу, над которой висит холодный туман.
   Уловив, что Мегера заканчивает упражнения с мечом, юноша размышляет о том, с кем сначала увидеться - с ней или с Клеррисом. Потом берет свой короткий клинок, безуспешно ищет отлучившуюся куда-то вместе с дочуркой Алдонию, колеблется, идти пешком или ехать, но в конце концов решает, что верхом будет быстрее. Да и Воле не повредит разминка.
   Лошадь ступает быстро и уверенно, оставляя отчетливые следы копыт на вязкой красноватой глине дороги, ведущей на север, к строению из черного камня, возможно, воплощающего в себе надежду на торжество гармонии.
   Торжество гармонии? Эта мысль кажется Креслину слишком претенциозной.
   День стоит прохладный и влажный. Над головой плывут тяжелые серые облака, однако и поселение, и гавань лишь слегка подернуты туманной дымкой. Рыбаки увели свои лодки в море, так что у пристани осталась лишь "Звезда Рассвета" да полузатопленное суденышко. Креслин напоминает себе, что и эту скорлупку не мешало бы привести в порядок.
   Мегера встречает его на пороге цитадели с поджатыми губами.
   - По-моему, суженый, ты заглядывал на ристалище, когда мы упражнялись? Ведь правда? - ее бледное, спокойное лицо совершенно не отражает бушующей внутри бури.
   - А что, нужно было? - шутливо отвечает Креслин, стараясь скрыть свои чувства.
   - Тебе нужно!.. - начинает было она, но улавливает его состояние и тут же меняет тон: - Прости. Я не сразу поняла, чего ты хотел.
   Креслин выдавливает улыбку:
   - Я просто хотел...
   - Знаю.
   "...и не хотел больше причинять тебе боль..."
   - Я сильнее этого, - говорит Мегера, поднимая запястье, с которого так и не сошел белый рубец. - И я желаю, чтобы ты увидел и почувствовал, какой хаос способен породить, используя лишь силу гармонии.
   - Я уже увидел, потому и пришел. Чародеи жгут Монтгрен.
   Мегера поднимает брови.
   "...чего и следовало ожидать..."
   - Наверное, они разжигают сотни маленьких костров на сухих полях, лугах и даже поджигают дома.
   - А вину за все сваливают на Черных?
   - Верно. Они это умно придумали! Я должен либо позволить Монтгрену сгореть, либо снова изменить погоду и вызвать дожди, которые превратят страну в болото.
   - А ты это сделаешь? Опять переиначишь погоду?
   - Мы с Клеррисом пытаемся найти способ распределить ветра и влагу так, чтобы у нас дожди уменьшились, а в Кандаре пошли, но не такие сильные. А если я попытаюсь просто заливать пожары... вряд ли это поможет.
   Спокойствие желудка вроде бы подтверждает его правоту, но теперь юноша осторожнее с выводами, понимая, что может ошибаться. Клеррис прав, быть честным - еще не значит быть непогрешимым.
   - Должно быть, они надеются, что ждать придется недолго, - говорит, глядя на него, Мегера. - Иначе они давно нашли бы способ добраться до дорогого кузена.
   Креслин согласно кивает, но думает не о Корвейле, а о пастухе Андре и его маленькой дочке Матильде, называвшей его, Креслина, "мастером".
   - Правда, от этого не легче, - заканчивает Мегера.
   "...столько смертей..."
   - Не легче. Я поговорю с Клеррисом, но хотел, чтобы ты узнала первой, - говорит он, делая вид, будто мысль насчет смертей осталась им незамеченной. - Чем ты занята сейчас?
   - Не считая езды на ветрах и наблюдения за тем, как чародеи губят Монтгрен, используя установленную тобой погоду? Разрабатываю торговый маршрут для "Звезды Рассвета".
   - Может быть, первое плавание стоит предпринять в Сутию?
   - Я об этом думала. Но как нам выяснить, не следует ли ждать нападения со стороны Хамора или Нолдры? В Кандаре тебя, на худой конец, боятся. Даже Фэрхэвен воздает тебе должное.
   Неужели дело уже дошло до этого? Впрочем, чтобы Отшельничий уцелел, он должен внушать больший страх, чем все Белые маги вместе взятые.
   Незаметно улыбнувшись, Мегера берет Креслина за руку.
   - Нам нужно решить не только куда плыть, но и что везти, а на сей счет у Лидии имеются интересные соображения. Например, в здешних водах есть моллюски, из которых можно получать пурпурную краску...
   - Да... торговля очень важна. И еще мне необходимо поговорить с Клеррисом.
   CXIX
   Вышедший из Тирхэвена шлюп с обтрепанными парусами плывет на северо-восток, спеша обогнуть мыс Керра раньше явно намеренной перехватить его у побережья военной шхуны.
   Даже на таком расстоянии Креслин улавливает окружающее шхуну белое марево. Что же касается шлюпа, то Креслину известно, кто из капитанов способен на такой риск.
   Он едва не теряет концентрацию, ерзая на своем стуле и пытаясь найти способ помочь "Грифону". Ему случалось призывать ветра издалека, но фокусировать их силу на столь малом и столь далеком объекте еще не доводилось.
   Вспомнив все слышанное от Клерриса, он ищет зазоры между воздушными струями и, уловив отдельные потоки, отклоняет каждый в свою сторону, чтобы они мешали сближению судов. Задав ветрам направление, юноша отпускает их и отступает.
   Это стоит ему огромного напряжения и почти полного опустошения сознания, так что, едва отдышавшись и придя в себя, он отправляется на кухню, чтобы хоть немного подкрепить силы. Остались лишь сыр и черный хлеб, с которого нужно еще счистить плесень. Мало того, что мука на острове на исходе, так еще из-за высокой влажности выпеченный хлеб почти сразу же плесневеет.
   Конечно, они с Клеррисом действуют в верном направлении и определенные перемены уже ощущаются, но деликатная работа не приносит немедленных результатов, и от избытка влаги им не избавиться еще довольно долго.
   Радует хотя бы то, что высохшие было ябруши, напитавшись водой, приобрели вид обычных плодов, да и урожай пряностей, за вычетом разве что черного перца, обещает быть неплохим. Размышляя об этом, Креслин откусывает хлеба с сыром.
   - Наверное, милостивый господин здорово проголодался, коли жует такую снедь, - говорит Алдония, появившаяся на пороге с Линнией за спиной и открытой плетеной корзинкой в руках. От корзинки исходит запах рыбы и водорослей.
   Поскольку рот у Креслина набит, он пожимает плечами и лишь прожевав кусок отвечает:
   - С этой работой иногда так уломаешься, что готов есть все без разбору. А у нас, - он смотрит на корзину, - сегодня на ужин рыба?
   - Кроме нее, почти ничего не сыщешь, милостивый господин.
   - Прости, - Креслин откусывает очередной кусок, стараясь не обращать внимания на вкус хлеба. Лидия уверяет, что плесень ни чуточки не вредна. Может, и так, но гадость первостатейная. Однако, в отличие от Креслина, для большинства жителей острова и такой хлеб - роскошь.
   - Придет ли милостивый господин на обед?
   - Думаю, да. Извини... - Креслин понимает, что для спасения "Грифона" необходимо вернуться к работе с ветрами.
   Алдония качает головой. Малютка за ее спиной радостно гукает.
   Креслин улыбается рыженькой крошке, но когда усаживается на стул и устремляет взор в окно, к затянутому тучами северному горизонту, лицо его становится серьезным.
   К тому времени, когда ему удается найти "Грифон", белая шхуна уже нагоняет шлюп, но Креслин вновь разводит воздушные потоки, в результате чего военный корабль сносит в сторону, а "Грифон" беспрепятственно огибает мыс.
   Клеррис с Мегерой - не в первый раз - оказались правы. Умей Креслин планировать наперед, время могло бы стать его союзником и дать ему немалое преимущество. Но юноша тут же хмурится - ведь "Грифон" бежит от хаоса, а он помогает кораблю не осилить хаос, а именно бежать.
   Креслин снова направляет чувства к Монтгрену. На сей раз ему не удается пробиться сквозь затянувшую страну плотную тускло-белую завесу, за которой порой угадываются вспышки огня, страха и боли. Сам Вергрен, "твердыня" Корвейла, тлеет, но истинный это огонь или магический - юноша определить не может. Да особо и не старается, подозревая, что это не имеет значения.
   Когда Креслин пытается встать, его шатает, а голова раскалывается. И кажется, что не вся эта боль его собственная. Возможно, Мегера уже знает, что именно он обнаружил.
   - Милостивый господин, с тобой все в порядке? - в дверях показывается озабоченная Алдония.
   - Не совсем, но это пройдет.
   - По дороге скачет милостивая госпожа... Мне подумалось, ты захочешь узнать.
   Она уходит. На сей раз девочка не с ней - не иначе, спит в своей колыбельке.
   Креслин выходит на террасу. Дождь прекратился, небо затянуто туманной дымкой, и Креслин, не рискуя промокнуть, присаживается на каменную ограду. Едва разносящийся во влажном воздухе стук копыт по мягкой глине возвещает о приближении Мегеры, как юноша встает и спешит к конюшне.
   Стоит ему войти, и Вола поднимает голову и ржет. Креслин пребывает в растерянности, толком не зная, должен ли он утешать Мегеру или же нуждается в утешении сам.
   - А это имеет значение? - спрашивает Мегера с кривой улыбкой, прежде чем спешивается.
   Они обнимаются, хотя она еще держит в руке поводья.