Мун Элизабет. Путь наемника

   — Вы назвали герцога Пелана вором? — спросила она. — Не думаю, что у вас есть для этого какие-либо основания. По крайней мере этот меч никак не сможет подтвердить гнусные домыслы, если мы, конечно, не согласимся с предположением, что герцог Пелан выкрал этот меч у наследника, будучи сам едва ли не в младенческом возрасте. Я позволю себе напомнить, что этот клинок был потерян более сорока пяти лет назад. А герцогу Пелану, уважаемый барон, его вручил Алиам Хальверик, который, в свою очередь, нашел его в лионийских лесах рядом с телами погибших в бою эльфов.
   — Ну, это он так говорит. — Верракай даже не пытался скрыть неприязнь, которую он испытывал к упомянутому Пакс роду Хальвериков.
   — Так говорит не только он, но и подтверждающие его слова эльфы, — по-прежнему ровным и спокойным голосом возразила Пакс. — Алиам Хальверик сообщил эльфам, что он нашел меч, явно выкованный в их мастерских. К его удивлению, эльфы в ответном послании не попросили вернуть им клинок, а предложили возвратить его тому, для кого он был выкован. Как выяснилось только сейчас, во время моего расследования, они считали, что ему известно, чей это меч. Увы, эльфы совершили типичную для них ошибку: не учтя краткости человеческой жизни, они не приняли в расчет, что Алиам Хальверик был слишком молод, чтобы иметь возможность видеть меч при дворе.
   — Но тогда получается… — Голос наследного принца был заглушен поднявшимся в зале гулом. Лишь когда голоса лордов стихли, принц смог продолжить свою фразу:
   — Получается, что эльфы все знали: знали, кто этот принц и где он. Почему же они просто не сообщили об этом королевскому двору?
   — Еще интересно было бы спросить, откуда они все это знали? — произнес придворный маршал, бросив недобрый взгляд на двух эльфов, сидевших в верхнем ряду на гостевых стульях.
   — Не забывайте, что супруга Фалькьери принадлежала к знатному эльфийскому роду. Их сын, наследный принц, был наполовину эльфом по рождению. Похоже, когда случилась эта трагедия, все решили, что мальчик был убит. Согласились с этим предположением, повторяю, все, включая эльфов. На самом же деле, по всей вероятности, он был увезен куда-то далеко, скорее всего за море, потому что эльфы считают, что они смогли бы почувствовать его присутствие в любой точке по эту сторону океана.
   — Даже в Паргуне или Костандане? — спросил герцог Марракай.
   — Мой господин, на этот вопрос я не могу дать вам точного ответа.
   — Да, даже там, — раздался серебристый переливающийся голос с верхнего яруса гостевых мест. — В любой части королевств Аарениса, почтенный герцог, мы, эльфы, смогли бы разыскать его.
   — Таким образом, как вы видите, — продолжала Пакс, — эльфы тоже решили, что принца нет в живых, когда им не удалось разыскать его. Затем, несколько лет спустя, он вернулся в Лионию. Каким образом это произошло, я точно не знаю. Но эльфы, разумеется, обнаружили его там достаточно быстро и…
   — И ничего не сделали? Вы хотите, чтоб я поверил в это? — Верракай разорвал тишину своим вопросом, а вслед за ним в зале опять поднялся шум и гвалт. Пакс подождала, пока голоса придворных стихнут, и принц также решил дать всем выговориться.
   — Эльфы рассказали мне, что, по всей видимости, наследный принц перенес в далеких краях страшные страдания. С ним обращались настолько плохо, что он полностью забыл обо всем, что с ним было в детстве. Можете себе представить, что ему пришлось пережить. Он забыл свое имя, не помнил, кто были его родители и где он жил раньше, из его памяти стерлось даже то, что он наполовину принадлежит к эльфийской расе. Когда эльфы обнаружили его в таком состоянии, они испугались, что у него совсем не осталось столь нужного правителю Лионии эльфийского чутья. Но, боясь навредить настрадавшемуся подростку еще больше, они не рискнули пробовать на нем свое магическое целительство.
   — Значит, они никому ни о чем не сказали, — спокойно подытожил слова Пакс наследный принц.
   — Не совсем так, ваше высочество. Они решили выждать и понаблюдать. Кроме того, не забудьте, что в то время сестра принца была жива, здорова и готовилась вступить на престол.
   — А теперь, — подхватил слова Пакс наследный принц, по-своему интерпретировавший ход ее мысли, — когда Лиония осталась без короля и без законного наследника, эльфы решили возвести на престол того, в ком течет их кровь. Я все правильно понял?
   — Опять же не совсем, ваше высочество. Они вовсе не хотят, чтобы этот человек правил Лионией, если он не готов к этому и не способен править должным образом. А судя по их словам, они очень и очень сомневаются в его способности исполнять долг правителя совместного королевства эльфов и людей. — Вновь Пакс пришлось сделать паузу, чтобы переждать поднявшийся шум. Когда разговоры придворных стихли, она коротко добавила:
   — Лично я не сомневаюсь, что он достоин возложить на себя корону.
   — Что?! — Наследный принц наклонился всем телом вперед. Придворные, все как один, изумленно посмотрели на Пакс. — Так вы знаете… вы знаете, кто этот человек?
   — Да, ваше высочество. Мне это известно.
   — Так почему же вы нам до сих пор ничего не сказали?
   — К чему вся эта чушь с разговорами о тайной миссии и неясных догадках? — усмехнувшись, вопросил Верракай, пытавшийся под равнодушием скрыть сжигавшее его любопытство.
   — Я до сих пор не назвала вам его имени лишь потому, что не получила разрешения на это ни от богов, ни от самого короля. А что, вы предложили бы мне подвергнуть опасности невинного человека? Ведь назвав его имя, я выставила бы его на всеобщее обсуждение и привлекла бы к нему множество опасностей. Один из лионийских оруженосцев уже погиб. Он был убит жрецами Лиарта, которые пытались помешать мне найти наследника лионийского престола. В самой Лионии также концентрируются силы зла, которые хотят помешать ему взойти на трон. Представьте, что я сразу же, как только догадалась, кто этот человек, назвала бы во всеуслышание его имя. Как вы думаете, дожил бы он до нынешнего дня, чтобы принять из моих рук этот меч и получить подтверждение тому, что он действительно является наследником престола?
   — Хорошо сказано, — заметил придворный маршал. — В самом деле мудрые слова.
   — Я приехала сюда, — вновь взяв себя в руки, спокойным размеренным голосом сказала Пакс, — чтобы сообщить Совету Регентов Тсайи о том, что мой внутренний зов привел меня в это королевство. Я следую этому зову, исполняя волю богов, и, несмотря на все мое глубочайшее уважение к I вашему королевству, я прошу вашего разрешения исполнить то, что мне предписано богами.
   — Так он здесь? — спросил наследный принц. Поймав на себе настороженный взгляд Пакс, он извиняющимся тоном добавил:
   — Я хотел спросить вас, госпожа Паксенаррион, если вы, конечно, можете дать ответ на этот вопрос: не в границах ли королевства Тсайи находится тот, кого вы разыскиваете?
   — Да, он здесь, — ответила Пакс, рассчитав про себя, что вряд ли может навредить герцогу этим признанием.
   — Можете ли вы сказать нам, кто этот человек?
   — Нет, ваше высочество. По крайней мере сейчас не могу. Сначала мне нужно будет задать несколько вопросов герцогу Пелану. Эти вопросы касаются истории появления эльфийского клинка в его доме. Мне нужно знать, кто и в течение какого времени был его владельцем.
   — К герцогу Пелану у нас тоже есть немало вопросов, — злобно усмехаясь, заметил Верракай. — Я надеюсь, госпожа Паксенаррион, что, отвечая на ваши вопросы, он не будет так же увиливать от правдивых ответов, как он это делал в беседе с нами.
   Наследный принц бросил в сторону Верракая суровый взгляд, заставивший барона замолчать. Затем принц улыбнулся Пакс:
   — Я думаю, мы можем прервать наш разговор с герцогом Пеланом на то время, что потребуется госпоже Паксенаррион для выполнения ее долга паладина. Я считаю, что исполнение паладином воли богов является более важным делом, чем обсуждение отдельных статей договора между королевским двором Тсайи и герцогом Пеланом. — С этими словами принц встал из-за стола, и вслед за ним поднялись все придворные. Поклонившись Пакс, принц вышел из зала через дверь, находившуюся за троном. Цепочкой, один за другим, за ним последовали придворные. Замыкали процессию оруженосцы в парадных розово-серебристых плащах. Перед тем как выйти из зала, к Пакс и герцогу Пелану подошли оба присутствовавших в зале эльфа.
   — Госпожа Паксенаррион, уверены ли вы в правоте своих предположений? — сухо спросил один из них.
   — Уважаемый господин эльф, единственное, в чем я уверена, — это в правоте моих небесных покровителей. Мои личные суждения, предположения и догадки не имеют сколько-нибудь серьезного значения по сравнению с их волей.
   — Будьте бдительны в своей слепой вере, паладин Геда, — сказал другой эльф, гневно сверкнув глазами.
   — Нам же остается надеяться только на то, что вы действительно правы, — чуть менее резко, но не менее враждебно произнес его спутник. — Не хотел бы я видеть пожары, бушующие в лесах моей родной Лионии, как это было в других странах. — Повернувшись ко второму эльфу, он сказал:
   — Пойдем, скоро мы все узнаем. В любом случае мы должны предоставить госпоже паладину возможность спокойно делать свое дело.
   Поклонившись, эльфы также покинули зал. Тем временем герцог развернулся всем корпусом к оруженосцам, посмотрел на них внимательно и вдруг узнал Гарриса. Вскочив из-за стола, он подбежал к старому другу, пожал ему руку и крепко обнял.
   — Гаррис, старина! Видят боги, вот кем ты стал! Старший королевский оруженосец. А что, хорошее место для хорошего человека.
   — Ну, мой господин… я… это… — Гаррис из последних сил сдерживался, чтобы не сболтнуть раньше времени то, что ему было известно о герцоге. Услышав такое к себе обращение, Пелан искренне возмутился:
   — Какой я тебе господин? Гаррис, ты что, с ума сошел? Разве мы так обращались друг к другу, когда еще мальчишками служили у Хальверика? Ты, кстати, рассказал Пакс о наших совместных похождениях? — Герцог обернулся к Пакс и с улыбкой сказал:
   — Я поступил к Алиаму на службу примерно за год до Гарриса. Ох и доставалось же ему от меня; изводил я его как мог по праву старшинства…
   — Мне об этом рассказывали несколько по-другому, — тоже улыбаясь, возразила Пакс.
   — Ну да, он, конечно, благородно меня выгораживал, — сказал герцог. — Ладно, садитесь. Как я понимаю, нам нужно поговорить. Вы давно приехали? А как добирались? Я ведь ни о чем не знал, пока не приехал в Вереллу. Только здесь мне сказали, что король Лионии умер и что ты едешь сюда из Чайи, выполняя долг паладина и волю богов.
   — Мой господин, мы только что прибыли в Вереллу, — ответила Пакс, устраиваясь на том самом стуле, где до этого сидел барон Верракай. — Сегодня утром мы выехали из Вестбеллса.
   — Отдохнуть-то хоть успели? А что-нибудь перехватить или попить горячего? Давайте я вызову дворецкого. Как бы они ко мне ни относились, в просьбе накормить паладина они мне не откажут.
   — Нет-нет, благодарю вас, мой господин. Времени на отдых у нас еще будет предостаточно. Сейчас главное — дело. Герцог внимательно посмотрел на Пакс:
   — А что, это действительно так срочно? Ну что ж, Пакс, я готов. Спрашивай все, что считаешь нужным, и я постараюсь ответить как можно полнее и точнее.
   Пакс пересказала то, что ей было известно об истории меча. Герцог согласно кивал. Он подтвердил все то, о чем говорил Алиам Хальверик. Потом, практически без наводящих вопросов, герцог рассказал о своей клятве Тамаррион.
   — Понимаешь, Пакс, она ведь была настоящим воином как и я. И, выйдя за меня замуж, она вовсе не собиралась как это предполагали многие, оставлять службу и тренировки. — Герцог бросил взгляд в сторону Льет и Сурии и сказал:
   — Я думаю, вам это объяснять не нужно. В общем, я почувствовал… когда передавал ей подарок Алиама, что с моей стороны будет проявлением вежливости дать обещание что этот клинок будет всегда принадлежать только ей. Ну а по такому торжественному случаю я облек свои слова в форму клятвы.
   — Что произошло, когда она впервые обнажила этот клинок? — спросила Пакс.
   — Он сверкнул сине-голубым светом, как многие заколдованные мечи. Впрочем, не так ярко, как тогда, когда ты впервые прикоснулась к нему, Пакс. Но учти: Тамар в те годы не была паладином. Эх, останься она в живых… с ее-то верной службой Геду она обязательно стала бы рыцарем и, быть может, паладином.
   — Мой господин, кто-нибудь еще из ваших людей вынимал этот клинок из ножен?
   — Нет. По крайней мере мне об этом неизвестно. Тамар очень гордилась тем, что он принадлежит только ей. Я думаю, это неудивительно, тем более что меч действительно отличный. Маленькая Эстиль, наша дочь, которая тоже погибла тогда, — она хотела как-то достать его, но я хорошо запомнил, что Тамар строго-настрого запретила ей делать это до тех пор, пока она не вырастет.
   — А после ее смерти?
   — Нет. Когда их нашли… ну, там, где они погибли… кто-то из моих солдат обнаружил меч. Его вычистили, вложили в ножны и отнесли обратно в крепость. К тому времени, когда я вернулся из похода, Тамар уже похоронили, а ее меч, как и доспехи, лежали в нашей комнате, дожидаясь меня. Я повесил меч на стену в зале, где ты, Пакс, его и увидела впервые. Там он оставался все эти годы, до тех пор пока ты не схватила его, чтобы сойтись в поединке с Веннеристимоном. Сдается мне, что этот предатель тоже за версту обходил клинок, боясь, что тот если не убьет его, то по крайней мере обнажит тем или иным способом его истинную сущность.
   Дослушав герцога, Пакс кивнула и задумалась. Ни сам герцог, ни оруженосцы не хотели беспокоить ее и ждали, пока она сама заговорит. Пакс же мучительно решала, как ей быть дальше. Она ощущала, как оруженосцы мысленно подталкивают ее к решительному шагу, но не могла пойти на него, не взвесив окончательно все «за» и «против». Она молила богов, чтобы те подсказали ей, что делать дальше. Признаться герцогу во всем? Протянуть ему меч? А что потом? Она подняла г.олову и посмотрела Пелану в глаза. К ее удивлению, лицо герцога было спокойнее, чем еще несколько минут назад. Но что это было за спокойствие — признание поражения? Впрочем, нет. В его глазах по-прежнему горел огонь, ни руки, ни голос ни разу не дрогнули. Теперь, зная о нем больше, чем он сам знал о себе, Пакс стала замечать в его облике черты, роднившие его с эльфами. К тому же для человека пятидесяти лет он выглядел на редкость молодо… Стоявшая позади Сурия чуть шевельнулась, послышался шелест ткани плаща.
   — Мой господин, — аккуратно взвешивая каждое слово, произнесла Пакс, — что вы помните… что вы помните о своем детстве?
   Глаза герцога широко раскрылись, догадка сверкнула у него в мозгу.
   — Что? — воскликнул он и вскочил из-за стола, бледный и в первый раз за все это время по-настоящему удивленный, почти испуганный. — Нет, Пакс, этого не может быть. Я не могу поверить… — Он положил руки на спинку стула и помолчал. Кровь стала медленно приливать к его лицу. — Так, я все понял. Не знаю, что там на самом деле, но ты, наверное, решила просто помочь мне, сделать что-то для своего бывшего командира. Но поверь…
   — Мой господин, я прошу вас… — Пакс постаралась вновь сосредоточить его внимание на интересовавшем ее деле. — Я прошу вас отвечать на вопрос паладина. Что вы помните о своем детстве?
   — Ничего хорошего, — мрачно произнес он. — И ты, Пакс, совершенно не права, предположив то, что сейчас, как я вижу, у тебя на уме.
   — Неужели? — Пакс сама удивилась тому, как спокойно она говорит с герцогом в минуту наивысшего напряжения. — Мой господин, я прошу вас выслушать меня и внимательно подумать над тем, что я скажу, не отметая все мои слова с порога. Итак, эльфы, когда они узнали от Алиама Хальверика, что меч оказался у него, просили передать его принцу. А когда он сообщил им, что меч был подарен вам, они ответили, что он поступил верно. Они ошибались лишь в своем предположении, что Алиаму Хальверику знакомы этот меч и тот, кто должен им владеть. Но им было известно, что он догадывается о вашем истинном происхождении.
   — Кто, Алиам? — Герцог опять побледнел и вцепился пальцами в спинку стула. — Он все знал?
   — Мой господин, он не знал, он подозревал. И у него не было никаких доказательств правоты своих догадок и никакой возможности обрести эти доказательства. К тому же в то время ваша сестра была жива и готовилась взойти на престол.
   Герцог покачал головой и, тяжело вздохнув, сказал:
   — Я ведь ему доверял… Алиам говорил мне… еще тогда…
   — Мне он сказал, что не смог придумать, как доказать ваше происхождение и вернуть вам то, что было положено вам по рождению. Смею вас заверить, думал он над этим долго и мучительно. Он не был ни в чем уверен. Не забывайте, как молод он был, когда все это произошло. А расспрашивать об этом своих родственников и придворных он не решился, тем более в преддверии коронации вашей сестры.
   Больше всего Пакс опасалась, что герцог обидится на Алиама, замкнется и вообще перестанет отвечать на ее вопросы. Но он поднял голову, кивнул ей и, дослушав ее слова до конца, сказал:
   — Я все понимаю. Мальчишка, взявшийся неизвестно откуда… Что мог привести Алиам в доказательство правоты своих догадок? Обрывки моих воспоминаний? Так ведь слишком мало сохранилось их в моей памяти. К тому же как бы на него посмотрели те, кто возлагал свои надежды на мою сестру? Я никак не могу держать на него зла и по-прежнему остаюсь благодарен ему за все, что он для меня сделал. Но… — Тут он внимательно посмотрел Пакс в глаза:
   — Скажи мне честно, Паксенаррион, ты сама-то уверена в том, что, разыскав меня, ты действительно выполняешь волю богов, а не пытаешься как-то отблагодарить своего бывшего командира?
   — Мой господин, дело даже не в том, что я могу отличить собственные соображения от воли моих небесных покровителей. Я уже все обсудила с Алиамом Хальвериком и переговорила с эльфами, принадлежащими к самым древним и знатным эльфийским родам. Они…
   — Так почему же они… — Герцог замолчал, не договорив фразы. Занесенная было для удара по столу рука тихо опустилась на спинку стула. — Ну да, конечно, — совершенно убитым голосом произнес Пелан. — Я ведь не был готов к тому, чтобы вступить на престол. Да я и сейчас не готов.
   — Нет, мой господин, сейчас все изменилось.
   — Да что ты, Пакс! Ты ведь и сама знаешь. Не обманывай себя. Ты видела меня… А ведь Правитель Лионии должен обладать такими качествами, которых у меня нет… если вообще когда-то были.
   — Мой господин, вы наполовину эльф по рождению, и ваши способности едва ли уступают тем, что есть у любого эльфа. Ограничены они лишь продолжительностью человеческой жизни. Я полагаю, что эльфийское чутье просто уснуло в вас, погребенное под грузом страданий, которые выпали на вашу долю. Рассудите сами: стали бы Великий Господин и Гед отправлять меня на ваши поиски, если бы не считали, что вы — тот самый правитель Лионии? Нужен ли нашим небесным покровителям король, не достойный трона?
   — Нет, но ведь…
   — И если богам удалось сделать паладина из меня, мой господин, после того, что было со мной, я думаю, им нетрудно будет сделать вас настоящим королем.
   — Не знаю, не знаю. Возможно. — Герцог снова сел за стол и сказал:
   — Итак, что мы имеем? Ты и эльфы уверены в том, что я был рожден принцем и являюсь законным наследником трона Лионии. Кто-нибудь еще верит в это?
   — Алиам Хальверик.
   — Так. А еще кто?
   — Мой господин, мы не рискнули называть где бы то ни было ваше имя из страха перед тем, что злые силы могут настичь вас раньше, чем я доберусь до Вереллы или ваших владений. Но все члены Правящего Совета Лионии, собравшиеся во дворце после смерти короля, согласились признать истинность свидетельства меча. Кроме того, эльфы признали, что принц жив и может быть найден. Я полагаю, что большинство лордов Лионии, если даже не все, признают вас своим королем.
   Герцог смотрел в стол, машинально водя пальцем по линиям серебряной инкрустации.
   — Честно говоря, все это было бы смешно, если бы я мог сейчас смеяться, — тихо сказал он. — Подумать только, оказывается, я был рожден не просто аристократом, а даже принцем. И по происхождению я, оказывается, гораздо выше, чем те лорды, которые обращались со мной как с выскочкой—самозванцем, в лучшем случае незаконнорожденным отпрыском какого-нибудь захудалого рода, зарабатывающим себе на жизнь, командуя наемниками. Они были настолько уверены в своем превосходстве… Впрочем, ровно настолько, насколько я был согласен с ними… И вот теперь… — Оторвав взгляд от стола, он снова посмотрел на Пакс. — Скажи честно, ты ведь догадалась, что я хочу быть королем?
   — Никак нет, мой господин. Мне известно только то, что вы законный наследник и королем быть просто должны, вне зависимости от того, хочется вам этого или нет.
   — Ну-ну. — Герцог перевел взгляд с Пакс на ее оруженосцев. — Гаррис, Льет, Сурия, если Пакс права, значит, я являюсь вашим королем. Но я должен сам признать это, независимо от того, как видите ситуацию вы. Что я могу вам сказать? Много лет прошло с тех пор, как я, голодный и одинокий, бродил по просторам Лионии, уже отчаявшись найти хоть какую-нибудь работу. Алиам Хальверик подобрал меня и не только накормил и дал работу, но и обучил всему, что умел сам, — воинскому искусству и другим наукам. Ему я обязан тем, что почитаю светлых богов, он заложил в меня то, что позволяет мне, по моему разумению, отличать добро от зла. Гаррис, ты знаешь меня с тех самых пор, помнишь, каким я был в юности. Скажи, тебе когда-нибудь приходило в голову, что я мог быть принцем или просто происходить из благородной семьи?
   Гаррис вспыхнул:
   — Мой господин, я всегда думал, что вы какой-то особенный. Вы ведь сами помните… Я всегда относился к вам с уважением, чувствуя, что в вас скрыто что-то, еще не ведомое ни мне, ни вам. Вы помните?
   — Я прекрасно помню, что ты относился ко мне с уважением как к старшему по возрасту и по сроку службы у Хальверика. Но это не имеет отношения к происхождению.
   — Знаете, что я скажу вам, мой господин? Вы всегда вели себя как настоящий принц.
   Губы герцога искривились в подобии улыбки.
   — Ты что, серьезно? А мне казалось, что я пытаюсь во всем подражать Алиаму. Но сейчас я имею в виду другое: когда Алиам подобрал меня, у меня не было ничего. Он дал мне все, дал возможность начать жизнь заново. Впрочем, что мне вам объяснять, вы и сами все это знаете. Но с того дня, как я покинул его, а может быть даже раньше, я строил свою жизнь сам, полагаясь лишь на собственные силы. Эти земли на севере, моя крепость и мои владения — они принадлежат мне. Они были построены на мои деньги, но это не главное. Часть крепостных стен я возвел своими руками. Не раз и не два обдирал я пальцы об эти камни. Я проливал свою кровь на тех холмах, воюя с орками, изгоняя их с моей земли. Годы и годы моей жизни прошли там. Лучшие годы. Вместе с Тамар мы строили планы на будущее, решали, как обустроим крепость и окрестные земли. Там родились мои дети — в той самой комнате, в которой ты, Пакс, была в тот вечер, когда мы говорили с Верховным Маршалом. Да, я воевал в Ааренисе, потому что там можно было заработать денег на обустройство моих земель. Из Аарениса я привез деньги на строительство мельницы. На эти деньги я закупал еду до тех пор, пока вокруг крепости не поселилось достаточное количество крестьян, которые смогли без страха и без риска обрабатывать свои поля. На эти деньги я закупал для них инструменты, рабочую скотину, упряжь. Я помогал им строить дома и амбары. В конце концов, даже большинство саженцев для сада Коулы были привезены в обозе, возвращавшемся из очередного похода в Ааренис. И во все это я вкладывал не только деньги и силы, но еще и душу. Я заботился о своей земле, о своих людях, о своих солдатах. — Герцог сжал кулаки, помолчал и продолжил:
   — А теперь обнаруживается, что я, оказывается, принц, которому надлежит править другой страной, другими людьми. Но смогу ли я бросить все то, что у меня есть, что создано моими руками? Смогу ли я бросить дом, где жили и любили друг друга мы с Тамар? Внутренний двор моей крепости, где играли мои дети? Бросить тех, кто помогал мне все эти годы, тех, кто был верен не принцу и наследнику престола, а просто молодому капитану, командиру маленькой самостоятельной когорты, который еще тогда лелеял казавшуюся несбыточной мечту получить в единоличное управление клочок земли? В этом году всем им уже пришлось пережить серьезные изменения в привычной жизни. Виновником тому был только я. Кто-то ушел, но те, кто остался, — это мои люди, мои верные друзья, мои солдаты. — Посмотрев внимательно в глаза своим слушателям, герцог спросил:
   — Вы ведь понимаете, о чем я говорю?
   Пакс почувствовала, как слезы покатились у нее по щекам. Она была рада, что Гаррис первым нарушил молчание, хотя и его голос тоже выдавал сильное волнение:
   — Мой господин, я прекрасно вас понимаю. Вы всегда были таким. Даже в молодости, на службе у Хальверика, вы всегда отличались особым чувством ответственности. Я прекрасно понимаю ваши чувства и то, что вы считаете себя связанным обязательствами перед верными вам людьми.
   Сурия встала из-за стола и, обойдя Пакс, подошла к герцогу. Когда он поднял голову и посмотрел на нее, она сказала:
   — Ваше величество, если бы вы не были достойны занять наш трон, как этого некоторые боялись, мы бы не услышали от вас таких слов. Я самая молодая из ваших оруженосцев, но, с вашего позволения, я не оставлю вас до тех пор, пока вы не взойдете на предназначенный вам престол.