Нагорный Алексей Петрович. Повесть об уголовном розыске

   – Тут вот ведь какое дело, - вступила в разговор Маруська. - Ты, Коля, забываешь, что зайти в кассу никто не мог. Свидетель Анохин как говорит? Стучал в кассу без пяти два, - кроме Тихоныча никого не было. А без одной минуты два уже стояла очередь и преступнику, если по-твоему считать, деться было некуда!
   – Четыре минуты… - вдруг сказал Витька.
   – Ты про что? - Коля с интересом посмотрел на разгорячившегося парня.
   – Про то, что от без пяти два до без одной минуты два - ровно четыре минуты прошло. В этот промежуток у кассы никого не было, а если преступник - мастер, то… - Витька развел руками: сами, мол, понимаете.
   – Верно, - оживился Коля. - У него были в запасе четыре минуты. Это не так уж и мало! А потом вы учтите, что Анохин с Тихонычем через окошечко разговаривал. А может, в эту минуту убийца уже в кассе сидел, только Тихонычу он опять-таки своим человеком казался?
   – А может, Тихоныч тоже был с ними в сговоре? - вскочил Витька и покраснел. - Не-е… Чепуха. Сморозил я.
   – Нужно все проверить в натуре, - сказала Маруська. - Я предлагаю провести эксперимент. Сыграем спектакль. Все сделаем, как тогда.
 

***

 
   На следующий день всех участников недавних заводских событий собрали в кабинете заместителя директора. Коля объяснил, что будет проведен следственный эксперимент, поэтому, находясь на месте происшествия, все должны делать по возможности то же самое, что делали в день ограбления кассы.
   – От точности ваших поступков будет зависеть раскрытие преступления, - Коля несколько преувеличил значение эксперимента, но сделал это умышленно, чтобы вызвать у свидетелей энтузиазм. Все разошлись. Анохин повел Колю в кассу.
   Лестница и коридор были пусты, и Анохин заметил по пути, что именно так оно и было в прошлый раз.
   – Начали… - Коля посмотрел на часы.
   Анохин постучал в дверь кассы. Открылось окошечко.
   – Чего тебе? - спросил Витька. Он играл роль кассира Тихоныча.
   – Я… - растерялся Анохин. - Понимаете… А, была - не была! - Анохин махнул рукой и затараторил: - Тихоныч, войди и положение, деньги - во как нужны! Будет зарплата?
   – Вали в цех, - сказал Витька. - Объявят - придешь. У нас ни для кого исключений нет.
   – Тихоныч… - Анохин вошел во вкус и роль играл очень правдоподобно. - Чего тебе стоит? Ты только намекни, а уж я догадаюсь!
   Коля смотрел на часы.
   – Я все тебе сказал.
   Витька захлопнул окошечко кассы.
   – По времени - сходится, - заметил Коля. - Ладно. А теперь скажи, видел кого-нибудь в кассе? В момент разговора?
   – И тогда не видел, и теперь, - сказал Анохин.
   – Пойдем.
   По коридору навстречу им уже шли три человека - "Евстигнеев" и два "вахтера".
   – Я с ними только поздоровался, - сказал Анохин. - Привет, ребята! Увидел денежный мешок, понял, что зарплата все же будет, и побежал в цех объявить! На все ушло минуты четыре. Потом я вернулся - уже стояла очередь.
   Вышли во двор. К кассе быстро приближался бухгалтер Ровский. Как всегда, он был тщательно одет.
   – Я шел именно так, - на ходу объявил он Коле. - Ни быстрее, ни медленнее.
   Ровский скрылся в подъезде, и тут же к кассе побежали рабочие и служащие завода. Через несколько секунд выстроилась огромная очередь.
   – Когда я вернулся, все так и было, - подтвердил Анохин.
   К Коле подошел пожилой рабочий - первый в очереди.
   – Все так, товарищ начальник, - сказал он. - Бежал по двору - никого! Вошел в вестибюль - слышу, по лестнице кто-то чапает. Ну, думаю, опять товарищ Ровский. И на этот раз я его не обошел! Я вам знаете что скажу! Три года получаю здесь жалованье - случая не помню, чтобы Ровский первым не оказался! Подхожу к кассе - на тебе! Он!
   Ровский стоял у кассы. Он улыбнулся Коле, поздоровался с рабочим.
   – Все свободны, - сказал Коля. - Если ни у кого нет никаких заявлений или сообщений, - можно разойтись.
   Коля вошел в кассу. Кроме Витьки, здесь были несколько работников заводской охраны и Маруська.
   – Почему не стреляли? - спросил Коля. - Я же четко сказал: холостыми, пять раз.
   – Сделали ровно пять выстрелов. - Витька показал барабан нагана. - Составили протокол. Ничего не слышно, вот и все. - Витька подвинул Коле листок с протоколом, Коля расписался.
   Все разошлись.
   – По-моему, мы еще больше затемнили картину, - сказала Маруська. - Получается так, что никто, абсолютно никто в кассу проникнуть не мог!
   – Выходит, преступник испарился? - спросил Витька. - Ушел сквозь стену и деньги унес?
   Коля посмотрел на своих помощников.
   – Преступник ушел на глазах у всех. - Он потер виски, видно было, что какая-то мысль ускользает от него, а он старается ее удержать и никак не может. - Преступник спокойно ушел, и все это видели, - повторил Коля.
   – Почему же никто об этом не говорит? - спросила Маруська. - Коля, ты переутомился, нам всем нужно денек отдохнуть.
   – Денек? - Коля пожал плечами. - Осталось сорок восемь часов, Маруся. А мне не хватает маленького кирпичика, братки, чтобы закончить этот дом.
   В дверь постучали.
   – Идет твой "кирпичик", - пошутила Маруська. - Сейчас все станет ясно.
   – Кто его знает, - сказал Коля и открыл двери. На пороге стоял рабочий - участник эксперимента, тот самый, что изображал второго в очереди.
   – Извиняйте, - начал он виновато. - Вот вы велели давеча, чтобы все было, как тогда. До ниточки!
   – Велел, - кивнул Коля. - А что, вы сделали что-нибудь не так?
   – Не я… - рабочий махнул рукой. - Три года я в очереди втором бываю, а товарищ Ровский - первый. Он все три года с чемоданчиком приходил. А нынче - пустой пришел. Это само собой, пустяки, так что извиняйте, но раз уж велено, чтоб все тютя к тютю было, я решил сказать.
   – Большое вам спасибо, - сказал Коля. - Спасибо.
   Голос у Коли задрожал, и рабочий с тревогой и недоумением спросил:
   – Может, я чего не так?
   – Нет-нет, все так. - Витька выпроводил его из кассы. - Он? - Глаза у Витьки загорелись, парень сразу стал похож на коллекционера, который увидел старинный шедевр.
   – Он, - сказала Маруська. - Чемодан все ставит на свое место! Может, решимся на обыск?
   – А какое обвинение мы ему предъявим? - спросил Коля. - Ведь можем ничего не найти. Вот что: линию Нина - Ровский - Куликов - Длинный нужно как можно быстрее доработать. Сколько тебе еще нужно времени, Витя?
   – Завтра закончу.
   – У меня есть план, - сказал Коля. - Я над ним подумаю. А вы сегодня отдыхайте.
   – А ты? - спросила Маруська.
   – А я прогуляюсь за Ровским.
   – Я с тобой, - безапелляционно заявила Маруська.
   Коля улыбнулся:
   – Ты, верно, никогда не научишься подчиняться с одного слова. Ладно. С тобой не поспоришь. До вечера.
   Быстро темнели. Поеживаясь от холода, Коля вышагивал по трамвайной остановке. Наконец, появилась Маруська. Коля посмотрел на часы:
   – Через три минуты - смена. Ты - напротив ворот. Я - справа. Пошли!
   Оба были одеты, как средние горожане: на Маруське пальто с воротником из кролика и пуховый платок, на Коле - валенки, зипун и баранья папаха. Коля выглядел, как извозчик, на минуту оставивший свои сани.
   Прогудел гудок. Хлынула смена - сотни людей. Ровского среди них не было. Постепенно напор толпы стих. Прошли самые неторопливые, и вахтеры закрыли ворота.
   Маруська и Коля терпеливо ждали. Слабо засветились грязные лампочки в фонарях, трамваи зажгли сигнальные огни. Наконец, появился Ровский, затрусил к остановке. Коля посмотрел в сторону Маруськи. Она показала условным жестом, что видит бухгалтера, и пристроилась ему в спину. Коля шагал по противоположной стороне улицы. Подошел трамвай. Ровский сел в моторный вагон. Маруська вошла в тот же вагон с задней площадки, а Коля - во второй. За окном мелькали ярко освещенные витрины: Ровский стоял совершенно спокойно, он ни о чем не догадывался. Кондуктор протяжно и звонко выкрикивал названия остановок, колеса постукивали на стыках. Когда справа встала коричневая стена Летнего сада, тренькнул звонок, и кондуктор объявил: "Михайловский замок!" - Ровский встрепенулся и начал проталкиваться к выходу. Маруська выбралась из трамвая следом за ним. Коля замыкал "колонну".
   В таком порядке все трое и вошли в Михайловский сад. Ровский двигался ровным, уверенным шагом. Миновал вторую ограду - высокую решетку с коваными цветами - в стиле позднего барокко. Бухгалтер оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, приблизился к парапету Екатерининского канала. Еще раз оглянулся. Маруська - она отошла к восточному входу храма "На крови" - сделала вид, что молится, а Коля едва успел отскочить за пилон ограды. Ровский скрылся за церковью.
   Коля бегом пересек пространство, отделяющее сад от парапета, и, надвинув шапку на лоб, повернул направо. Здесь было светло от множества свечей, наставленных и налепленных вокруг статуи Христа распятого. Молились люди. Коля с удивлением заметил среди стариков и старух совсем молодых мужчин и женщин, Ровский стоял на коленях около самого распятия и истово крестился.
   Коля подошел к распятию, снял шапку. Пожилая женщина протянула ему незажженную свечу.
   – Спаси вас бог, - тихо сказал Коля.
   Он затеплил свечу, прикрепил у ног Христа. Ровский продолжал усердно молиться. По его размеренным, неторопливым движениям и жестам Коля понял, что бухгалтер совершенно спокоен и абсолютно уверен, что никто за ним не следит. Еще один мужчина вынырнул из темноты, зажег свечу и опустился на колени рядом с Рорским. Коля хорошо его рассмотрел: лет семидесяти, лицо открытое, волевое, кустистые брови в пол-лба. Одет заурядно - старенькое пальтецо с меховым воротником, истертым до кожи, мешковатые брюки в полоску, залатанные ботинки. Старик крестился, в разговор с Ровским не вступал. Но вот бухгалтер отбил последний поклон, поцеловал ступни Христа и положил около распятия свернутую в трубочку записку. Она сразу же затерялась среди десятков аналогичных записок. Ровский поднялся и ушел. Коля сделал Маруське условный знак, означавший, что она должна проводить Ровского, и продолжал наблюдать. Старик начал бить поклоны, и в один из таких поклонов Коля увидел, что около ног Христа легла еще одна записка. А та, что положил Ровский, - исчезла. Старик ушел. Коля помедлил мгновение и двинулся следом. Старик миновал Театральный мост, вышел на площадь и свернул налево, на Большую Конюшенную. Около дворника, который старательно скреб тротуар, старик остановился и приподнял шапку:
   – Добрый вечер, Геликон Петрович, как дела?
   Дворник почтительно сдернул картуз:
   – Припозднились вы нынче. Чай совсем перепрел. А может, водочки?
   – А может, и водочки, - весело сказал старик. - Радость у меня. - Он скрылся в доме, который примыкал к Голландской церкви.
   Коля выбежал на Невский и сразу же увидел постового милиционера. Тот прохаживался у памятника Барклаю де Толли.
   – Я инспектор первой бригады. - Коля показал удостоверение, но милиционер широко улыбнулся, отвел руку Коли в сторону и сказал:
   – Лукьянов моя фамилия, вы меня не помните, а я вас, товарищ начальник, лично знаю. Случилось что?
   – Дом у Голландской церкви. Второе парадное. Кто там у дворника живет?
   – У Геликона? - еще шире улыбнулся милиционер. - Забавная это история, товарищ начальник! Фабрикант живет!
   – То есть? - опешил Коля.
   – Да бывший! - махнул рукой постовой. Ему было очень приятно, что он смог удивить такого бывалого человека, как Коля. - Год назад вернулся по амнистии с Соловков - старик совсем, его и освободили. Вред от него теперь какой? Ну, он и живет у своего бывшего дворника, помаленьку побирается по родным и знакомым. Тем и сыт.
   – Вы докладывали в районе? - строго спросил Коля.
   – Товарищ начальник, - укоризненно развел руками милиционер. - Да он и мухи не обидит! Как не докладывал - сразу же! Однако прописали его! Пермитин фамилия, может, слыхали?
   – Иван? - Коля не смог сдержать изумления, и постовой тревожно сказал:
   – Ну да! А что? А может, вы кого другого имеете в виду? Этот заводом в свое время владел, Невским.
   – Будь начеку. - Коля приложил ладонь к шапке и ушел.
   В коридоре управления Коля встретил Бушмакина и Сергеева.
   – Один день остается, - напомнил Сергеев. - Завтра - и все. Успеете?
   – Успеем, - уверенно сказал Коля. - Теперь наверняка успеем.
   В кабинете его уже ждал Витька. Он был бледен и торжествен.
   – Разрешите доложить, - начал он срывающимся от волнения голосом. - Ваше задание выполнено! Значит, так: Куликов, а иначе - Томич Юрий Александрович, - офицер штаба Юденича, вот список штаба, я снял копию.
   Коля проглядел копию и положил ее на стол.
   – Ты так сверкаешь, - сказал он добродушно, - что это явно не все! Ну, не томи! Кого это ты подчеркнул в списке? Чеботарев Артур Георгиевич! Из контрразведки. Знакомая фамилия. Сейчас я вспомню, погоди… - Коля задумался на мгновение и улыбнулся: - Вспомнил: Фекла Чеботарева. Длинный к ней на могилу ветку положил. Значит…
   – Длинный и Чеботарев - одно и то же лицо, - резюмировал Витька. - Смотрите, что получается: Томич и Ровский - на заводе, Чеботарев - вне. Он явно чья-то связь.
   – Ровский вчера вечером встретился с Иваном Пермитиным, вот тебе и связь.
   – Бот это да! - ахнул Витька. - Ну, все! Можно, я считаю, приступать к реализации дела! Ай да мы! Ухватили слона за хвост!
   – Напиши начальнику управления рапорт, - приказал Коля. - За Пермитиным нужно немедленно установить постоянное наблюдение!
   – Его надо за жабры!
   – А деньги? - парировал Коля.
   – Найдем при обыске!
   – А если нет? - Коля вздохнул. - Это не просто "деньги", Витя. Это зарплата трех тысяч человек.
   Пришла Маруська:
   – Все готово - "куклы" в пачках, понятые, заключение экспертов, что "куклы" по весу и размерам точно соответствуют настоящим деньгам. Через полчаса начнут давать "зарплату".
   – Поехали, - решил Коля.
   …У окошка кассы волновалась очередь. Первым, как всегда, стоял Ровский.
   – По вас часы можно проверять, - подошел Коля.
   – Ну что вы, - слабо улыбнулся Ровский. - Вы шутите. Скажите, а что, деньги уже нашли? Или вам дали взаймы? Помнится, товарищ Сергеев говорил, что денежных резервов в Ленинграде нет.
   – Нашлись… резервы, - Коля постучал в окошечко кассы. - Входите.
   – Я, - удивился Ровский. - С какой стати?
   – Мы все объясним. - Коля слегка подтолкнул опешившего бухгалтера через порог и закрыл дверь.
   – Здравствуйте. - Ровский растерянно посмотрел на присутствующих. За столом сидел новый кассир. Рядом с ним - заведующий финчастью Рыков. Справа стоял милиционер. - Что все это значит, граждане? - Ровский начал нервничать.
   – Где ваш чемоданчик? - спросил Коля.
   – Собственно… какой? - Ровский растерялся.
   – Вот этот, - Коля взял из руки милиционера чемоданчик Ровского. - Это ваш? - Коля поставил чемодан на стол перед Ровским.
   – Нет! - Ровский даже отскочил, но тут же взял себя в руки. - Хотя… простите, я не рассмотрел сразу. Это - мой. И что же?
   – Почему же он не у вас в руках?
   – Он не всегда мне нужен.
   – Изо дня в день три года подряд был нужен, а теперь нет? Вы же с ним, простите, в уборную ходили, ни на секунду не выпускали из рук!
   – А на этот раз он мне не понадобился, - улыбнулся Ровский. - И что же?
   – И в прошлый раз не понадобился?
   – И в прошлый раз.
   – А в день похищения денег этот чемоданчик был у вас в левой руке. Огласить показания свидетелей? Или пригласить их для очной станки?
   – Допустим, был, - медленно сказал Ровский. - И что же?
   – Дайте деньги. - Коля повернулся к Маруське.
   Она открыла банковский мешок и вывалила на стол крест-накрест заклеенные пачки. По виду они были совершенно настоящие.
   – Семьсот тысяч рублей. Упаковка и купюры те же самые, что в день кражи. Это зафиксировано в акте. Желаете ознакомиться?
   – Мне ни к чему, - снова улыбнулся Ровский. - Я, честно сказать, не совсем понимаю, зачем вы все это делаете?
   – Сейчас поймете. Понятых прошу подойти ко мне. - Коля открыл чемодан Ровского и начал аккуратно складывать в него пачки денег. Вначале, казалось, что такая гора вряд ли уместится в сравнительно небольшом чемодане, но Коля все укладывал и укладывал.
   Только две пачки не влезли - оказались лишними.
   – Их вы положили в карманы, - сказал Коля.
   Ровский молчал. Сотрудники финчасти смотрели на него с плохо скрытым ужасом.
   – Сумму вы знали точно. Знали давно - года три-четыре назад. Подготовили "куклы" из бумаги, эти "куклы" изображали будущий куш Подготовили этот чемодан. Научились мгновенно его заполнять. Приучили к его виду всех на заводе. Даже анекдоты появились, - Коля вплотную подошел к Ровскому. - А теперь такие же "куклы" сделали мы, и вы попались. Говорить будете?
   Ровский завыл, с разбегу ударился головой о стену и начал кататься по полу. Его хотели поднять, но Коля остановил Витьку и милиционера.
   – Не трогайте. - Коля открыл дверь кассы.
   Ровский выл и катался по полу. А в коридоре молча стояли рабочие.
   – Товарищи! - обратился к ним Коля. - Денег, к сожалению, мы еще не нашли, простите нас за это. Пока мы не можем выдать вам зарплату. - Коля распечатал одну из пачек. Только сверху и снизу лежали настоящие купюры. Внутри была простая бумага. - Но одного из преступников мы установили. Вы его видите. Теперь уже не долго ждать, товарищи.
   Некоторое время рабочие смотрели, как беснуется бывший бухгалтер, потом передние повернулись и ушли. И оставшиеся тоже начали расходиться. Через минуту коридор опустел.
   – Какой же вы… негодяй, - обращаясь к Ровскому, с болью произнес Рыков. - Я уйду. Противно. И, повернувшись к Коле, добавил: - Однако лихо вы придумали. Даже я не догадался, что пачки фальшивые.
   Ровскому надели наручники и увели.
   Спустя час Коля, Витька и Маруська в присутствии двух понятых произвели у Ровского обыск. Бывший бухгалтер жил в коммунальной квартире, занимал небольшую комнату с двумя окнами, которые выходили в глухой двор-колодец. Угол комнаты был отгорожен ширмой. За ней стояла узкая деревянная кровать, застеленная белым покрывалом, а в изголовье висела фотография-портрет. Юрия Томича. Обыск результатов не дал. Ни среди писем Ровского, ни в его вещах не было найдено ничего такого, что могло бы пролить хотя бы маленький свет на преступные связи Ровского или на его роль в деле ограбления заводской кассы.
   Вошел милиционер:
   – Товарищ Бушмакин просили вам передать: объект дома, никуда не выходил.
   Коля понял, что Пермитина взяли под наблюдение. Подошел к столу, перелистал альбом с фотографиями:
   – Сообщите Бушмакину, что мы уже заканчиваем. - А когда милиционер ушел, добавил огорченно: - Что будем делать? Ровский, мягко говоря, не лыком шит, его можно заставить говорить только доказательствами, мы же ничего не нашли.
   В альбоме были обыкновенные семейные фотографии. Витька взял альбом:
   – Не знаю, что делать.
   – С ним нужно начать разговор, - подошла Маруська. - Я берусь.
   – А бухгалтер-то наш, оказывается, стрелок охо-хо! - вдруг сказал Витька и показал красиво оформленный диплом за отличную стрельбу на имя Ровского. - Глядите-ка! - Витька вытряхнул из альбома старенькую помятую фотографию. На ней были сняты трое мужчин и девочка-гимназистка. - Вот мы что искали! Вот! - Витька не скрывал торжества. - Нина, - частил он, - ее ни с кем не спутаю, а это - Ровский! А вот мой - Чеботарев… Длинный… Третьего не знаю.
   – Пермитин, собственной персоной, - сказал Коля. - Вот так Витя. Ты, конечно, молодец…
   – А почему конечно? - обиделся Витька.
   – Нина всех знала, - мягко сказала Маруська. - Сам видишь. Если бы ты правильно себя повел тогда, - она бы и нам помогла, и жива осталась. - Маруська вздохнула. - Вот так-то.
   – Она, конечно же, догадывалась, почему угробили ее жениха, - сказал Коля. - Даром он, что ли, сменил имя и фамилию? Она наверняка знала об этом!
   – Ну? - торжествующе спросила Маруська. - Мое предложение в силе? Можем браться за Ровского!
   – Можем, - согласился Коля.
   …Конвойный усадил бухгалтера на стул и вышел.
   – Я старый, больной человек, - горько сказал Ровский. - Я целиком и полностью в вашей власти, - это я понимаю. Но вы тоже должны понять - я ни при чем! Имейте хотя бы сочувствие к моему горю!
   – Значит, эксперимент с деньгами и с чемоданом ничего не доказывает? - спокойно спросила Маруська.
   – А что он, по-вашему, может доказать? - удивился Ровский. - Простое совпадение, вот и все. Ну, влезли все деньги. Так вы суд еще не убедите, что деньги взял я. Кто видел?
   – А это? - Маруська положила на стол фотографию из альбома.
   Ровский водрузил очки на нос и долго изучал фотографию. Потом снял очки, аккуратно сложил их в футляр и попросил:
   – Велите принести папирос. Свои искурил, а носить передачи некому. Я "Звезду" курю, скажите там.
   Пока милиционер ходил за папиросами, Ровский задумчиво барабанил пальцами по столу. Получалось нечто вроде марша.
   – Вы не помните, - оживился он, - какие были парады на Марсовом или на Дворцовой? Восторг…
   – А если ближе к делу? - холодно сказала Маруська.
   – Пермитин нашел меня год назад. Решили: как только в кассу поступит куш - возьмем.
   – План? - спросил Коля.
   Ровский прищурился:
   – Придумал Пермитин. Смысл был в следующем. Я устраиваю в охрану своего человека, он нам помогает взять деньги.
   – Кто этот свой? - спросила Маруська. - Томич?
   – Да. Томич человек в общем-то безобидный, безвредный, к тому же я его знал хорошо, так как еще до революции юнкером он бывал у хозяина. Боялся Томич, что за службу у Юденича вы его отправите на Соловки, вот и жил полулегально, под чужой фамилией. Я его припугнул, он сначала согласился, а когда узнал все в подробностях - наотрез отказался. Убивать надо было, а на это далеко не каждый способен.
   – Почему вы его не вывели из дела? Не устранили? - спросил Витька.
   – А поздно было, - вздохнул Ровский. - Решительный день на носу, Томичу назначено за деньгами ехать, - кем его заменить? Тем более, и куш такой - закачаешься: задолженность шла с получкой. Когда еще такой случай выпадет? Решили действовать.
   – Чем же вы Томича убедили? - спросил Коля.
   Ровский затянулся и погасил папиросу:
   – Я ему сказал: выдашь нас или откажешься, - я убью Нину. Сам убью.
   – И… убили бы?
   – Убил бы, - спокойно сказал Ровский. - Я всю жизнь спину гнул, лакеем был, хамом. Мне за шестьдесят. И вот - пришла свобода! Долгожданная! А я - в кусты? Нет-с!
   – Какая свобода? - не понял Витька.
   – Семьсот тысяч-с… Молодой-с человек-с, - с чувством сказал Ровский. - Впрочем вам не понять. Молоды вы…
   – Сколько предназначалось вам? - спросила Маруська.
   – Пополам. Поровну. Пермитин, хотя и жулик, но человек справедливый. Остальное - знаете. В очередь я бегал, приучал всех к тому, что всегда первый, всегда с чемоданчиком. Так привыкли, что год за три посчитали - небось слыхали: "Ровский, мол, три года подряд первым оказывался у кассы". Нет, не так это. Ровно год. А в тот день я взял заранее приготовленный - только фальшивый - приказ на ревизию, я его сам напечатал и минут за пятнадцать до прибытия денег - шасть к Тихонычу в кассу! Он пустил, правда, после того, как я ему этот приказ в окошечко сунул. Велел ему посторонним не открывать, никого не пускать. Он дисциплинированный был старик. Потом пришли Томич с Ивановым, а с ними Евстигнеев с деньгами. Томич бледный, дрожит, я вижу - вот-вот он выдаст, ну и без долгих разговоров сунул им приказ под нос, чтоб они "атанду" не подняли. Само собой, Тихоныч подтвердил мои полномочия, а как они по местам разошлись, я их… Одним словом, положил. Троих из нагана Томича: Иванова, Тихоныча и Евстигнеева, а самого Томича я из своего нагана застрелил. Номер сто тринадцать пятьсот шестнадцать, как сейчас помню. - Ровский схватил пачку с папиросами, трясущимися руками вытянул одну и, ломая спички, закурил.
   – Умеете стрелять, - сказал Витька.
   – Вы видели мой диплом, - равнодушно заметил Ровский. - Всю жизнь так называемое "общество" отвергало меня - рылом не вышел, так я им назло ихними цацками вроде стрельбы лучше их самих в сто раз владел! Большие деньги платил за науку.
   – Почему ваш наган оказался в руке покойного Иванова? - спросила Маруська. - И где личное оружие самого Иванова?
   – Свой наган я сунул в руку покойника, чтобы вы подумали - это он Куликова расшлепал в порядке обороны. А его наган сто восемьдесят три двести пятнадцать я за ремень сунул, а потом в Неве утопил, с Троицкого моста бросил. И второй наган утопил там же - тот, что накануне Томичу заменил.
   – Надеялись, что номера оружия проверять не станем? - уточнил Витька.
   – Уверен был, - вздохнул Ровский. - Все налицо, чего тут проверять? К тому же мне Иван Пермитин голову задурил. Они, говорит, то есть вы, щи лаптем хлебают. Им, говорит, до сыскарей царских ох как далеко!
   – Ошибся дедушка Пермитин! - подмигнул Витька.
   – Ошиблись мы, - согласился Ровский.
   – Оружие Томичу, говорите, накануне заменили, - вступила в разговор Маруська. - Объясните, как?
   – Да просто, - Ровский вяло махнул рукой. - Он дежурил, я в караулку зашел. Я часто заходил, все привыкли, внимания на меня не обращали. Играют в домино. Я улучил момент - кобура на стене висела, наган взял, а свой сунул. Оба этих нагана - и для замены Куликову, и тот, из которого я стрелял, - Чеботарев, штабс-капитан, добыл. Где и как - у него спросите… - Ровский улыбнулся. - Шума мы не боялись, стены в три метра, Пермитин уверен был. Да вы небось и проверили уже на шум. Дальше и совсем просто. Вышел из кассы, бегом вниз. Жду. А как первый человек в парадное вошел - я перед ним громко: топ-топ, топ… Вот и получилось, что я у кассы первый.