Нагорный Алексей Петрович. Повесть об уголовном розыске

   Лязгнули тормоза, зашипел пар. Машинист высунулся из окошка и что-то кричал - неразборчиво, но очень зло.
   – Давайте, ребята, на паровоз, - приказал Коля Воронцову и Рудакову. - Спокойно все объясните. Виктор! Мы - в вагон.
   Поезд тронулся. Коля и Виктор по переходам добрались до восьмого вагона. В отличие от рабочего на шоссе и обходчика проводник все понял с полуслова.
   – Вам нужен хромой пассажир? Сейчас… - Он подошел к купе, в котором ехал Магницкий. - Попутчиков нет, он один.
   – Нам крупно повезло, - сказал Виктор. - Давайте, - кивнул он проводнику. Тот постучал в дверь.
   – Да-да! - послышался скрипучий голос.
   – Пассажиры новые, - виновато сказал проводник.
   – Житья нет, - проскрипел старческий голос.
   Дверь поползла в сторону, в коридор выглянул человек лет семидесяти с выразительным лицом много пожившего и много повидавшего пройдохи.
   – Спать когда прикажете?
   – А вот сейчас постелем и будем спать, - бодро сказал проводник и повернулся к Виктору и Коле: - Заходите, граждане. Вот ваши места.
   Проводник ушел. Магницкий подозрительно посмотрел:
   – Попутчики, значит?
   – Попутчики, - кивнул Коля.
   Сейчас начиналось самое трудное. С первых секунд нужно было взять верный тон, найти точные, не вызывающие никаких сомнений слова и сломить, подавить сопротивление опытного жулика, заставить его поступать в дальнейшем так, как это требовалось по плану операции. Если произойдет ошибка - она повлечет крайне нежелательные последствия.
   "Конечно, все, что мы связываем с Магницким, - только предположения, - думал Коля. - Он может ехать в Москву совсем не по нашему делу и вообще без дела - ленинградцы могли и ошибиться. Но разговор следует начинать уверенно и начистоту. Такие обыкновенно ценят нашу откровенность".
   Коля протянул Магницкому служебное удостоверение. Тот прочитал и с улыбкой возвратил:
   – С этого нужно было начинать, гражданин начальник. Сами посудите: какие попутчики садятся в экспресс посреди поля? Я сразу все понял.
   – Это делает вам честь, - серьезно сказал Коля. - С какой целью едете в Москву?
   – У меня в Москве целый клан родственников, - улыбнулся Магницкий. - Дядя Станислав, тетя Ядвига, племянница Алечка. Разве закон запрещает их навестить?
   – А вот этот поток слов уже не делает вам чести, - все так же серьезно продолжал Коля. - Вы освободились из лагеря год с небольшим. За это время вы уже успели скупить шестьдесят граммов золота и платину у Воробьева на фабрике и у Грушевского.
   – У коллекционера, - уточнил Виктор. - Почему у вас такое каменное лицо?
   – Вы хотите, чтобы я скакал от радости? - пожал плечами Магницкий. - Ну, хорошо. Все это так. И что же?
   – Закон от седьмого августа тысяча девятьсот тридцать второго года вам известен? - спросил Коля.
   – Что-то о хищениях? - равнодушно проговорил Магницкий, но где-то глубоко в его глазах на мгновение мелькнул страх, и Коля понял, что начало разговора получилось хорошее.
   – Прошу понять меня правильно, - сказал Коля. - Я не угрожаю вам, я вам разъясняю: на основании этого закона вам грозит изрядный срок, Магницкий.
   – Я вас понял. Что вы хотите от меня?
   – Помочь вам, - сказал Виктор. - Помочь вам хотя бы на старости лет отойти от грязных дел и остаток жизни прожить честно и спокойно.
   – Он верно говорит, - подтвердил Коля. - Если вы сдадите незаконно приобретенный металл - вы можете рассчитывать на серьезное снисхождение.
   Магницкий достал старинный кожаный портсигар, неторопливо раскрыл, протянул Коле и Виктору: они отказались, и тогда Магницкий закурил сам.
   – И это все? - он лукаво посмотрел на Колю и с видимым удовольствием затянулся. - Я сдам металл, и мы разойдемся? И для этого вы ночью прыгали в поезд?
   – Приятно иметь дело с умным человеком, - улыбнулся Виктор.
   – Безусловно, - Коля подвинул Магницкому пепельницу. - Как видите, мы на вас не наседаем. Мы рассчитываем на вашу сознательность.
   Магницкий рассмеялся:
   – Бог с вами. В конце концов и возраст у меня критический, и устал я, да и люди вы, скажу прямо, симпатичные. Клятв я никому не давал, да и известно мне с гулькин нос. Если сумеете воспользоваться - ваше счастье.
   – Я сгораю от любопытства, - шутливо сказал Виктор.
   – Дело в том, что я рискнул, - продолжал Магницкий. - Люди измельчали. Два грамма, сорок граммов. Это, знаете, юнец какой-нибудь, так сказать, начинающий Ротшильд может надеяться по крохам собрать состояние. Я же искал куш! И я его нашел! Вернее сказать, куш нашел меня. О, это объяснимо. С дореволюционных времен в обеих столицах знают Магницкого как делового человека, масштабного человека. Вероятно, поэтому я и получил вот эту записку. - Он протянул Коле свернутый трубочку лист бумаги. - Это было вчера. Я шел домой. Ко мне подошел человек, я его не знаю. Сунул записку и ушел. Приметы вас интересуют? Ей-богу, спросите что-нибудь полегче.
   Коля развернул листок, прочитал вслух:
   "Завтра перед обедом, Столешников, 5, ремонт часов. Хвылин…"
   – Завтра - это значит уже сегодня, - вздохнул Магницкий.
   – А почему вы уверены, что вас ждет куш? - спросил Виктор. - В записке об этом ни слова.
   – Вы правы, - Магницкий хитро посмотрел на Виктора. - Но здесь-то и началось то, что меня и вдохновило и испугало одновременно! Уходя, этот посланный добавил на словах: "Просили передать, что речь идет об очень крупной партии ценностей. Вы должны подготовиться".
   – И вы подготовились? - спросил Коля. - Достали деньги?
   – За кого вы меня принимаете? - возмутился Магницкий. - Кто и когда возит с собой наличные? Слово Магницкого - вот его деньги! Я не Гобсек какой-нибудь. У меня миллиона нет. Я просто сбыл бы их товар по частям и получил комиссионные.
   – Понятно. Вас могут встречать? Меня интересует ваше личное мнение?
   – Впрямую, нет. Но прийти посмотреть, что к чему, - могут.
   – Согласен, могут. - Коля сел рядом с Магницким. - Поэтому сделаем так: вы самостоятельно пойдете на привокзальную площадь, на стоянке вы увидите такси номер пятнадцать-тридцать один и сядете в него. Вас привезут куда надо. Прошу помнить: наши сотрудники все время будут рядом, так что ведите себя разумно.
   – Бог с вами! - Магницкий всплеснул руками. - Делайте что хотите! Я кукла в ваших руках!
   – Ну и чудно, - улыбнулся Коля. - Выйдем в коридор, - попросил он Виктора.
   В коридоре Коля открыл окно. Ударила струя встречного воздуха, запахло паровозным дымом.
   – Знаешь, что меня беспокоит? На той стороне - не дураки. Я бы на их месте взял Магницкого прямо с вокзала. К такому варианту мы не готовы.
   – Почему? - Виктор пожал плечами. - Нас четверых и встречающих сотрудников будет вполне достаточно, если что. Оправдается твой прогноз - возьмем всех и будем разматывать от нуля. Не так надежно в смысле результата - согласен, но другого выхода все равно нет.
   – Хорошо. Если Магницкого встретят - берем всех.
   Но Магницкого никто не встретил. Старик спокойно сел в предназначенное ему такси и уже через двадцать минут был в МУРе. Шофер для верности попетлял по переулкам, но слежки не заметил.
   Пришел дежурный, с улыбкой положил на стол белый мужской полуботинок:
   – Дворник Хасанов принес. Вот его заявление и протокол.
   – Материалы проверки Смирнова поступили?
   – Да. Справки. Смирнов судился за взятку. Судимость снята за давностью. Обратили внимание, Николай Федорович, на ботинке какое-то пятно?
   – Похоже на кровь. - Коля включил настольную лампу. - Направьте на экспертизу. Теперь вот что. Свяжитесь с УБХСС, попросите немедленно организовать "куклу". Восемьсот тысяч рублей.
   – Есть! - Дежурный ушел.
   Коля позвонил в ДПЗ и попросил доставить Магницкого. Потом позвонил домой.
   – От Гены письмо. - У Маши был взволнованный голос - Его переводят в область.
   – Он доволен?
   – Ничего не пишет, - вздохнула Маша. - Странное какое-то письмо. Сухое.
   – Некогда ему, - успокоил Коля жену. - Сама знаешь - у нас не курорт, расписывать некогда. Женился бы он, что ли.
   – В отпуск я непременно к нему поеду, - сказала Маша. - Только отпуск-то - через год. Весной. Скоро домой придешь? Ты ел?
   – Ел, - соврал Коля. - Не волнуйся, я, может, сегодня домой не попаду. Совещание начинается в двадцать тридцать.
   – Николай. Тренируй тембр голоса. Он тебя все время выдает. Звони, я буду волноваться.
   – Ладно. - Коля положил трубку на рычаг и посмотрел на фотографию жены: она лежала на письменном столе под стеклом. "И как только Маша узнаёт? Ведь чепуха это - насчет тембра голоса. Нормальный был у меня голос". Коля приподнял стекло, поправил фотографию. "Любит она меня, вот и узнаёт", - подумал он с нежностью.
   Привели Магницкого. Коля усадил его в кресло у стола и сел напротив.
   – Иван Карлович, - мягко начал Коля. - Мы теперь с вами почти - сотрудники. Поэтому не нужно называть меня "гражданин начальник". Меня зовут Николай Федорович. Понятно, да?
   – Вполне, гражданин… Николай Федорович.
   – Курите, - Коля подвинул Магницкому его собственный кожаный портсигар. Магницкий чиркнул спичкой, неторопливо, со вкусом затянулся.
   – Значит, так: я все продумал, я иду в Столешников, вы идете за мной. Я беру товар, остальное - ясно.
   – Вы знаете, откуда у них этот товар? - поинтересовался Коля.
   – Нашакалили по сумочкам, с людей поснимали, - пожал плечами Магницкий. - Это же бандиты - известное дело.
   – И вы так спокойно об этом говорите?
   – Э-э-э, гражданин… Николай Федорович. Я - деловой человек. В конце концов, те червонцы, которые вам выдают в вашей финчасти двадцатого числа, тоже вполне могли побывать в руках громил. Ну и что же? Вы их не возьмете? Ерунда! Деньги не пахнут!
   – Все, что они собираются вам предложить, - они взяли в магазине Ювелирторга. Убили сторожа и постороннего гражданина. Так что есть разница, Иван Карлович.
   Магницкий погасил папиросу.
   – Хорошо. Что я должен делать?
   – Скажете им так: "Сам я не располагаю достаточной суммой, но есть крупный человек, Николай Федорович Кондратьев, ручаюсь за него, как за себя. Он возьмет все и заплатит наличными".
   – Может быть, изменим имя? - предложил Магницкий.
   – А зачем? У них не будет времени проверять. А главное - вы не собьетесь. И я не собьюсь. Так как?
   – Замётано. Можем двигаться, Николай Федорович?
   – Можем, Иван Карлович, - улыбнулся Коля. - Еще минуту. А вы пока посидите в коридоре.
   – Без конвоя? - удивился Магницкий.
   – Мы же с вами порядочные люди, - сказал Коля с едва заметной усмешкой. - Я иду вслед за вами.
   Магницкий вышел из кабинета. Коля снял трубку телефона, набрал номер:
   – Кондратьев говорит. Как мой ботинок?
   – Через пару часов все будет ясно, - ответил эксперт.
   – Жаль, - Коля вздохнул. - Но у меня нет этой пары часов. Позвоните, если что, Кондакову. - Коля нажал рычаг и снова набрал номер. В трубке послышался голос Маши. Несколько секунд Коля вслушивался, улыбаясь каким-то своим мыслям, потом осторожно положил трубку на рычаг. Открыл сейф, проверил "ТТ" и сунул его в боковой карман. Маленький браунинг - подарок Никифорова укрепил на резинке в рукаве. Поднял руки, проверяя, как поведет себя пистолет. Браунинг спрятался где-то у локтя. Коля резко опустил руку, и пистолет послушно лег в ладонь.
   Вошел Виктор и молча положил на стол десять плотно заделанных в банковскую упаковку денежных пачек.
   – Сверху - сторублевки, а под ними - бумага. Настоящая, с Гознака. Слушай. А если они раскроют хотя бы одну пачку?
   – Не раскроют. - Коля подмигнул. - Все будет ком иль фо. Ты мне вот что скажи. Вещи практически можно вынести за один час шестнадцать минут и четыре секунды. Их вынесли за тридцать пять минут. Вывод?
   – Кто-то из своих с вечера остался в магазине и все подготовил, - сказал Виктор. - Банда затратила время только на то, чтобы войти, инсценировать взлом сейфа и наружных замков и вынести упакованные чемоданы.
   – Значит, кто-то из работников магазина - участник банды, - предположил Коля. - Выходит, он и убил сторожа. Тот его знал и подпустил. Потом этот тип взял ружье и пристрелил Агеева - испачкал белые ботинки в крови сторожа или Агеева и выбросил их.
   – Смирнов? - не очень уверенно произнес Виктор. - Сам директор?
   – Попробуем доказать, что Хасанов принес именно его ботинок, - сказал Коля. - Главное, чья кровь на этом ботинке. У меня был однажды похожий случай. Провели экспертизу, а кровь оказалась самого подозреваемого. Порезался.
   – Ты веришь Магницкому? - вдруг спросил Виктор.
   – Должен верить, скажем так, - спокойно ответил Коля. - Иначе зачем идти? На верную гибель?
   – Риск все равно девяносто девять и девять, - сказал Виктор.
   – У меня преимущество, - улыбнулся Коля. - Я готов к встрече со Смирновым, если это Смирнов. А он - не готов.
   – А как ты объяснишь свое появление?
   – Никак, - Коля снова улыбнулся. - Предложу добровольно сдаться и вернуть вещи.
   – А он в тебя из маузера. Риск почти сто.
   – Маше не проболтайся, - сказал Коля сурово. - И не читай, пожалуйста, отходную. Будь начеку - в случае чего выручишь.
   …Коля и Магницкий подошли к мастерской Хвылина ровно без одной минуты два. На потертой двери с треснувшим стеклом была пришпилена кнопками рукописная вывеска: "Срочный ремонт часов всех систем". Вошли. Магницкий увидел за стойкой красивую девушку лет двадцати и расплылся в улыбке.
   – Откуда в этом, так сказать, захолустье такой ангел?
   – Что у вас? - хмуро спросила девушка. - Я уже закрываю.
   – Нам нужен Хвылин, - вмешался Коля.
   – Нам? - удивилась девушка. - Вы что-то путаете, гражданин, извините, я ухожу…
   – Ну, мне, мне, - влез в разговор Магницкий. - Я не мог предупредить - этот человек со мной. Я Магницкий, из Питера.
   – Дайте записку, - сказала она, подозрительно взглядывая в лицо Коли.
   "Боже мой, - думал Коля почти с отчаянием. - Как же это несправедливо получается: такая девчонка славная - и матерая хищница. Вот тебе и Ломброзо!" - Коля даже улыбнулся.
   Девушка прочитала записку и хотела ее сжечь, но в тот момент, когда она подняла листок к вспыхнувшей спичке, Коля выхватил записку и спрятал в карман.
   – У вас, может, инфаркт через десять секунд будет, - сказал он зло и безжалостно. - А кто же примет нас и кто нам поверит без этой бумажки?
   Девушка вздрогнула, словно от удара, и Колю вдруг резанула острая жалость. "Не надо бы ей этого говорить, - подумал он. - А с другой стороны, - как иначе сохранить записку-улику? А-а. Сама, в конце концов, виновата".
   Они вышли на улицу. На другой стороне Коля сразу же заметил нескольких оперативников из группы прикрытия. "Не очень-то незаметны, - с неудовольствием подумал он. - Не отработано у нас это дело".
   Двинулись в сторону Петровских линий.
   – Как вас зовут? - спросил Коля. - Или секрет?
   – Нет, не секрет. Меня зовут Ниной, - невесело усмехнулась девушка. - А вы, судя по возрасту, битый-перебитый? Сидели? Или как это… чалились?
   Коля перехватил насмешливый взгляд Магницкого и покраснел:
   – Плохо вас папа учил. Сами за себя слов не говорим. За нас, кто надо, скажет. Студентка небось?
   – Я помогаю отцу. Работаю с ним.
   – В смысле - тружусь или в смысле дела делаю? - улыбнулся Коля. Хотелось понять девчонку до конца, и Коля решил, что такие вот, лобовые, грубые вопросы сейчас как нельзя более к месту.
   – Во всех смыслах, - ответила она жестко. - Страшно мне чего-то. Боюсь я вас.
   – Зря, - добродушно сказал Коля. Он оглянулся: по другой стороне улицы шагал Воронцов, за ним - Виктор. Невольно Коля заразился тревогой девушки - впереди была неизвестность, да и Магницкий, как заметил Коля, давно уже праздновал труса. - Ну-ка, милый, улыбнись, - Коля взял старика под руку. - Ты чего скис, родной?
   – Имейте в виду, - обернулась Нина, - с папочкой шутки плохи. Чуть что - и в заоблачный плес.
   – Хороший стих, я читал, - подхватил Магницкий. - "Не надо, не надо, не надо, друзья…" - с чувством продекламировал он. - Как нельзя кстати эти слова, не правда ли, Николай Федорович? Вы, я думаю, особенно должны любить поэта Светлова. В конце концов это же ваш, так сказать, пролетарский поэт.
   Коля изо всех сил наступил Магницкому на ногу. Тот вскрикнул, девушка удивленно оглянулась:
   – Что с вами?
   – Какой-то негодяй отдавил мне мозоль! - Магницкий чуть не плакал. - Я не могу идти!
   – Нашли время рассуждать о поэзии, - сказал Нина. - Лирик. Мы уже пришли.
   Коля понял, что она не заметила ошибки Магницкого.
   Молча поднялись по лестнице на второй этаж. Нина вынула из сумочки ключ, открыла дверь:
   – Проходите.
   Коля начал вытирать ноги. Когда девушка и Магницкий ушли в комнату, Коля поставил замок на собачку и закрыл дверь.
   – Ну, где вы там? - послышался грубый голос.
   Коля вошел в комнату. Она была хорошо и уютно обставлена - старинный гарнитур красного дерева в стиле ампир, картины на стенах, цветистый фарфор на полочках. В "красном" углу висела богородица "Нечаяныя радости", перед ней теплилась лампада. А за столом сидел мужчина лет пятидесяти с бульдожьими щеками и выразительными глазами, которые зыркали по вошедшим, ввинчиваясь в них, словно два буравчика.
   – Слушаю вас, - сказал мужчина. - Хвылин моя фамилия.
   – Я Магницкий, - Иван Карлович шаркнул ножкой и поклонился. - Сам я не располагаю достаточной суммой. Но есть крупный человек, Кондратьев Николай Федорович, прошу любить и жаловать. - И Магницкий сделал жест в сторону Коли. - Ручаюсь за него, как за самого себя. Он не только все у вас возьмет, но и заплатит наличными!
   Хвылин смотрел в упор, не мигая, и молчал.
   – Не гоже вот так гостей потчевать, - тихо обронил Коля. - Не тот обычай.
   – И я смотрю - не тот, - развел руками Хвылин. - Вроде бы православные люди зашли в православный дом. Икона висит, лампадка теплится. Что сделать-то надобно?
   Магницкий нервно улыбнулся и торопливо перекрестился.
   – Справа налево крест творить надобно, - насмешливо сказал Хвылин. - А ты что? - обратился он к Коле. - Или ты слишком крупный, чтобы лоб перекрестить?
   – Я неверующий, - сухо сказал Коля.
   – Какой же тогда ты блатной? - Хвылин говорил ровным, тихим голосом, словно проповедь в церкви читал. - Все блатяки крест носят, в бога веруют, он наш последний на сей земле заступник и отец. А ты носишь ли крест?
   – Нет, - резко ответил Коля. - Если я не нужен - уйду.
   – Ха-ха, - протянул Хвылин. - Войти сюда просто. А вот выйти… Подозреваю я тебя.
   Коля сел за стол, вытянул руки.
   – Иди ты? - спросил он насмешливо. - Погляди-ка: у меня руки не дрожат?
   – Нет, - сказал Хвылин. - К чему ты?
   – К тому, что я тебя не боюсь - все так же насмешливо сказал Коля. - Сократись, милый, а то неровен час…
   – Не грози, - вздохнул Хвылин. - Все ведь под богом ходим, и никто из нас, грешных, не знает, когда умрет. - Он посмотрел на Колю долгим взглядом, и у Коли сжалось сердце. "Где-то прокол, - подумал он. - В чем-то ошибка. Где и в чем? Теперь надо идти напролом". Коля щелкнул замком портфеля и высыпал на стол все десять пачек. Глаза Хвылина округлились. Он протянул руку к деньгам, но Коля ударил его по руке:
   – Спешишь? - Коля достал из бокового кармана и положил на стол свой "ТТ". - Как видишь, я тебе верю больше, чем ты мне. Давай товар - и по щелям.
   – Ладненько, - Хвылин облизнул пересохшие губы. - Вижу, ты и впрямь крупный человек, жди здесь, приду с хозяином товара, с ним все решишь. Хоп?
   – Пусть вам, Хвылин, стыдно будет, - укоризненно сказал Магницкий. - Такой человек, как я, вам, Хвылин, плохого не сделает. Вы меня еще поблагодарите за то, что я привел Николая Федоровича, вот увидите!
   – Ладно, - прервал его Хвылин. - Я пошел.
   – Выпить - закусить найдется? - весело спросил Коля.
   – Нинка сообразит, - Хвылин напялил кепку и ушел.
   Вошла Нина. Она посмотрела на Колю и Магницкого с таким презрением и ненавистью, что Коле стало неприятно. Он на мгновение почувствовал себя и в самом деле каином - скупщиком краденого.
   – Чем барышня недовольна? - Коля пытался говорить весело, но получилось пошло, как будто он заигрывал с девушкой.
   – Всем довольна, - отозвалась она насмешливо. - Водку жрать будете?
   – Не любишь пьяных? - догадался Коля.
   – Пьяных стрелять надо, - сказала она яростно. - Чтобы жизнь людям не портили.
   – Понял, - кивнул Коля. - Тогда неси чай.
   Она удивленно взглянула на него и ушла на кухню.
   – Как настроение, Иван Карлович? - нарочито бодрым голосом спросил Коля. - По-моему, сделка завершается благополучно?
   – А у меня сосет под ложечкой и хочется икать. Боюсь, что все эти эксперименты уже не для меня.
   – Ничего, - успокоил его Коля. - Сейчас попьем крепкого чайку, и вы придете в себя. - Коля подошел к стене, на которой висели семенные фотографии. На одной из них была запечатлена группа юношей и девушек. Среди них Коля без труда отыскал Нину. Надпись гласила: "2-й курс, 32 группа". Вошла Нина, начала расставлять чайные чашки.
   – Вы крепкий любите или послабее? - спросила она.
   – Крепкий. Выходит, ты студентка? Забавно.
   – Это почему же забавно? - угрюмо осведомилась девушка.
   – Ну как же, - Коля пожал плечами. - Отец - профессиональный уголовник, а дочь учится в советском вузе. При этом помогает отцу во всем.
   – А может, она оттого и помогает во всем, что больше не студентка, - горько сказала Нина. - Вы об этом не подумали? Хотя где вам. У вас одна забота: выпить-закусить. Лоб-то - два сантиметра.
   – У меня? - удивился Коля и потрогал лоб. - Неправда! У меня высокий лоб!
   – Узкий, - сказала она насмешливо. - У кого он высокий и широкий - тот высоко и широко живет. А ты - гад подколодный. Садись, хлебай свой чай.
   – Не очень-то вы любезны, - проскрипел Магницкий.
   – Ладно, молчи, - сказала она грубо. - Мне теперь на все наплевать. Из института вышибли. А разве я виновата, что отец у меня такой? Я что, отвечаю за него? Отвечаю, скажите? Всюду говорят: дети за родителей не ответчики! А на деле другое выходит… Вот и ладно. Вот и буду воровкой - все равно правды не было и нет!
   – Оно конечно, - кивнул Коля. - Согласен. Ты, конечно, им с открытой душой все выложила: так, мол, и так. Судим отец, да я-то при чем? А они вместо понимания и сочувствия - тебя за борт. Ясное дело - правды нет.
   – Странно вы как-то говорите, - тихо сказала Нина. - Не пойму я чего-то. Вроде бы вы и за меня, а получается…
   – А что получается? - невинно осведомился Коля.
   – Я думаю вы или знали обо мне, или догадались. Я ведь скрыла отцову, судимость. Может быть, если бы не скрыла… - Она махнула рукой и вздохнула. - А тон у вас был жестокий. Насмешливый был тон.
   – Не знаю, не знаю, - сказал Коля. - Я так слыхал от людей: на воле товарищество крепкое, не то что у воров. Может, и врут, конечно. Но думаю: если бы ты не слукавила - студенты твои не дали бы тебя в обиду.
   – Ладно, быльем все поросло, - раздраженно сказала Нина. - Пейте чай. Странный вы все же. Вроде бы и блатной. А вроде бы и нет.
   – Блатырь он, доченька, - послышалось от порога. - Милицейская шавка, вот и все. Пистолетик не трогай, начальничек. Я вперед успею. Нина, возьми у него пистолет.
   Девушка подошла, со страхом посмотрела на Колю. Он ответил ей грустным, укоряющим взглядом.
   – Ну что же вы остановились? Раз уж помогаете во всем - делайте свое дело. - Коля отвернулся.
   Она осторожно взяла "ТТ", отдала отцу.
   – Господи, что же теперь будет? - всхлипнул Магницкий. - Это какое-то недоразумение, ошибка какая-то? Я клянусь вам!
   – Не клянись, старая сволочь! - В комнату вошел заместитель директора ювелирного магазина Борецкий, на ходу снимая перчатки, приблизился к Магницкому. - Ссучился на старости лет? Продался? - Он неожиданно и резко ударил Магницкого под дых. Старик опрокинулся на пол, с трудом поднялся и сел. - Водки неси, - приказал Борецкий Нине. - Да поторопись, не сявку угощаешь, а самого товарища Кондратьева, из МУРа!
   Коля перехватил ошеломленный взгляд девушки и улыбнулся:
   – Ничего, Нина. Вы еще найдете свою правду, я в это верю. Вам, Борецкий, скажу так: старика больше не бить!
   – В самом деле? - развеселился заместитель директора. - Это даже забавно! А если я все же рискну ему наподдать?
   – Дом окружен, - спокойно сказал Коля. - Сдайте драгоценности и оружие, и я гарантирую вам жизнь - до суда, во всяком случае.
   – А после суда? - насмешливо спросил Борецкий.
   – Это будет зависеть от количества и тяжести совершенных вами преступлений.
   – Выходит, могут шлепнуть? - вмешался Хвылин.
   – Если заслужили, - бесспорно, - все так же спокойно сказал Коля.
   – Ясно, - кивнул Борецкий. - Нина, ты чего застыла, как соляной столб? Давай, ласточка, на кухню, давай, давай. Обыщи-ка его, Хвыля.
   Коля встал, поднял руки. Хвылин профессионально и быстро ощупал его, но браунинга в рукаве не нашел. Взял нож, вскрыл пачку с деньгами. Посыпалась белая бумага, и Борецкий огорченно зацокал языком:
   – Ай-я-я-яй. Нас за это сажаете, а сами? Что за мошенничество, товарищ Кондратьев? Не к лицу, не к лицу. Садитесь, пожалуйста, и выслушайте меня внимательно: дом окружили, я понял. Вы предлагаете сдаться и сдать вещи - тоже понял. Это неприемлемо. Почему? Объясняю: чтобы сделать это дело, я потратил три года жизни, рисковал. Что же прикажете? Теперь, когда все на мази, - спасовать? Нет! Трижды нет! Выслушайте мои условия: я и Хвылин понимаем, что за убийство сторожа и этой "суки" Агеева нам так и так стенка. Неужели вы думаете, что еще один, два, три трупа нас остановят? Да и не было бы этих трупов - за восемьсот тысяч народного добра суд все равно даст "ВМН". Поэтому мы - уходим. Вы - сидите тихо. Оружия у вас нет, чуть что - мы вас пристрелим. Ясно?