Нагорный Алексей Петрович. Повесть об уголовном розыске

   – Вы участковый? - спросил Коля.
   – Так точно. Предвижу ваш вопрос, товарищ начальник. Рекомендую в первую очередь поговорить с дворником Хасановым. Доверенное лицо, ручаюсь, как за себя!
   – Спасибо. - Коля вошел в магазин. Навстречу ему, заламывая короткие толстые руки, бросился мужчина лет пятидесяти в белом чесучовом костюме и широкополой соломенной шляпе. Коля машинально посмотрел на его ноги и невольно усмехнулся - белый костюм завершали ярко начищенные черные ботинки!
   – Здравствуйте! - трагическим шепотом провозгласил мужчина. - Я директор, я несчастнейший человек, пусть бы я лучше умер вчера, чем видеть такое сегодня! Ужас! Я погиб! Я навеки опорочен в глазах руководства! Какой убыток! Какой кошмарный ущерб! - Он провел рукой по сейфу, который был похож на варварски вскрытую консервную банку. - И наш сторож! И прохожий, совсем еще молодой человек! Его-то за что, господи!
   – Что украдено? - спросил Коля.
   – Все! - Директор широким жестом обвел магазин. - До последнего колечка!
   – Последнее на витрине. Пройдемте к вам в кабинет. Я - работник милиции Кондратьев.
   – Смирнов, - растерянно протянул руку директор. - Ах, какое несчастье, какое несчастье. Золото! Так сказать, овеществленный труд тысяч людей… - Он сел в кресло и нервно забарабанил короткими пальчиками по стеклу.
   – Почему на вас черные ботинки? - вдруг спросил Коля.
   – Э-э… - растерялся Смирнов. - Дело в том, что белых у меня только одна пара, и я их… э-э-э… испачкал! А вычистить не успел. Послушайте, э-э… почему вы об этом…
   – Просто так, - перебил его Коля. - Сумма похищенного?
   – То есть - украденного? - тонко улыбнулся Смирнов. - Вы ведь эти два понятия четко разделяете, я знаю. Похищено - значит свои. Украдено - посторонние… Так вот, украдено на шестьсот тысяч рублей, не менее! У меня поседели последние волосы! Все выгребли, мерзавцы, все, подчистую! Комиссия уже заседает, список и приметы вещей мы вам пришлем. Кошмар! Вещей нет, одни приметы!
   – Почему вы думаете, что нам понадобятся приметы?
   – Детективы и мы читаем, - усмехнулся директор. - Как же вы искать вещи станете? На толкучках? Барахолках? У подозрительных лиц? Ведь все давно по карманам рассовали, ворье проклятое, небось уже и торговля "слева" началась.
   – Вас допросят, - Коля встал. Этот многословный, суетливый человек утомил его. - До встречи.
   – Не дай бог, - тоскливо сказал Смирнов и сделал гримасу, которая, вероятно, должна была обозначать улыбку.
   В дверях Коля столкнулся с человеком лет тридцати. Добродушное, круглое, лицо, тщательно отглаженный костюм, рубашка с галстуком. Незнакомец выглядел франтом.
   – Мой заместитель Борецкий Виталий Павлович, - сообщил Смирнов. - Это из милиции.
   – Уже догадался, - кивнул Борецкий, пожимая руку Коле. - Есть надежда?
   – Надежды нет только у мертвых, - сказал Коля и смутился. Получилось выспренно, а он не любил "высокого штиля". И добавил: - Сделаем все, что в наших силах.
   – Давать советы не собираюсь, - сказал Борецкий, - но у меня ощущение, что украдено слишком много и слишком быстро. Вы не согласны?
   – Что вы, собственно, имеете в виду? - Коля отлично понял, на что намекал Борецкий, но хотелось услышать не намек, а главное, посмотреть, как среагирует Смирнов. Директор действительно среагировал моментально.
   – Борецкий! - крикнул он возмущенно. - О чем ты говоришь? Твои слова эти - подозрение в адрес нашего здорового коллектива! Это выпад против общественности! Не слушайте его, товарищ Кондратьев!
   – Милиция во всем разберется, - мягко сказал Борецкий.
   Коля вышел во двор. В углу, у помойки, подметал дворник. Коля подошел к нему и стал смотреть, как красиво и профессионально обращается тот с метлой.
   – Хорошо у вас получается.
   – Опыт, - улыбнулся дворник. - Хотите попробовать?
   – У меня не выйдет. Вы Хасанов?
   – А вы из МУРа? - снова улыбнулся дворник. - Я так скажу: во всем цыгане виноваты!
   – Как так? - удивился Коля.
   – Да просто… Повадился Смирнов к цыганам ездить - вот и сложил голову. Он, я так понимаю, советский директор, не купец.
   – Согласен с вами. Вы мусорные ящики уже чистили?
   – Нет. А что искать?
   – С намека понимаете, - с уважением сказал Коля. - Белые мужские полуботинки. Вот мой телефон. - Коля записал номер на обрывке бумаги и протянул дворнику. Тот тщательно свернул бумажку и спрятал ее.
 

***

 
   Домой Коля пришел поздно. Утром предстояло оперативное совещание, нужно было продумать версии, обмозговать возможные ходы противника. Нужно было разработать систему мероприятий, с помощью которых уголовный розыск мог выйти на банду грабителей.
   – Вижу, первый день - не сахар. - Маша собрала посуду на поднос, улыбнулась: - Неси-ка на кухню, мыть будем вместе.
   – Маникюр у тебя, - Коля взял ее за руку. - Сам помою. Куда назначили?
   – Пока - во Дворец пионеров. Буду вести кружок французского языка и искусства. Кстати, нам бы надо с тобой на Волхонке побывать, в музее изобразительных искусств. У них отличная коллекция голландцев! Ты их помнишь в Эрмитаже?
   – Как наши передвижники, - сказал Коля. - Только получше.
   Маша с интересом посмотрела на мужа:
   – Не слишком патриотическая точка зрения. Но, по-моему, она не лишена смысла. Так пойдем на Волхонку?
   – Уже был. Не дай бог. У меня там сложнейшее дело, а голова - пустая. Ни одной идеи.
   – Идеи будут завтра, - уверенно сказала Маша. - Начнешь совещание - сам не заметишь, откуда что привалит, как любила говорить Лицкая. - Маша вздохнула, задумалась. - Я часто ее вспоминаю. Может, к лучшему, что так все случилось? Что было бы с ней сейчас? Отец - бывший камергер.
   – Не нужно об этом, - попросил Коля. - Я бы предпочел навсегда забыть об этих днях.
   – А я уверена, что о них нужно всегда помнить, чтобы они больше никогда не повторились…
 

***

 
   – Начнем с младших по званию, - открыл совещание Коля. - Говорят, в старину был такой обычай у военных. Пожалуйста, Рудаков.
   – Я уже высказывал товарищу начальнику свою версию, - сказал Олег. - Повторю для всех. Анализ событий заставляет уверенно предположить, что члены шайки подозревали погибшего Агеева и решили проверить его. Когда убедились, что магазин на Масловке нами обставлен, - они Агеева убили, причем убили так, что это выглядело, как смерть от руки сторожа.
   – Я - против, - встал Воронцов. - То, что сторож выполнял задание банды, - чушь! Для него все нападавшие на одно лицо! Выстрелил - попал в Агеева. Вот и все!
   – А вы не допускаете, что бандиты умело подвели Агеева под выстрел? - спросил Виктор.
   – Допускаю, - согласился Воронцов. - А как это проверить?
   – Подумаем, - сказал Коля. - Лично мне версия товарища Рудакова кажется правдоподобной. У меня еще вот что. На директоре Смирнове был белый костюм. А ботинки - черные. Белые он, по его словам, накануне перепачкал. Я прошу вас, Воронцов, тщательно это проверить.
   – А зачем? - удивился Воронцов.
   Коля помрачнел:
   – Любое дело складывается из тысячи нюансов, оттенков, по-русски сказать. Если вас этому не научили, - мне остается только пожалеть. Честно говоря, я пока и сам не знаю, Воронцов, зачем может пригодиться история с ботинками. Но жизнь меня убедила, и я хочу убедить вас в том, что в нашем деле нет мелочей или ненужных, неинтересных обстоятельств. К раскрытию ведет иной раз не то что слово, - буква!
   – Предлагаю поручить Рудакову точно определить с помощью свидетелей и экспертов, когда бандиты пришли и когда ушли. Украдено очень много. Мы должны точно знать, какое реальное время затратила банда, чтобы проникнуть в магазин, собрать все вещи и унести их, - сказал Виктор.
   – Принимается. Борецкий мне уже намекал, что в этом плане не все чисто и не все ясно, но я пока не имею четких предложений. Подумаем.
   – И последнее, - заключил Виктор. - Я займусь всеми скупщиками золота и драгоценностей, дам ориентировку по другим городам, в Ленинград в частности.
   – Принято, - согласился Коля. - Все свободны. Вас, Кондаков, прошу остаться.
   Когда все ушли, Коля сказал:
   – Есть хочу, как из пушки. Где буфет, покажешь?
   – Покажу, - кивнул Виктор и вдруг хитро улыбнулся: - А кто мне рассказывал про кутежи в девятьсот девятнадцатом? Про "стюдень из лошадиных мослов"? Махнем.
   – Э-э, была не была!
   У входа в ресторан стояла длинная очередь. Толстый швейцар лениво толкал в грудь какого-то подвыпившего парня.
   – Иди, иди, - увещевал он. - Иди, сказано, и значит - иди.
   Похоже, швейцар обладал не слишком большим запасом слов.
   – Не пройдем, - вздохнул Коля. - Не удостоверение же ему показывать. Если бы по делу - тогда, конечно. А так у меня уже был случай. Я показал, а такой вот в галунах начал на всю улицу орать. "Одним, - кричит, - все, другим - ничего!" Пойдем в буфет.
   – Сейчас, - Виктор протиснулся к дверям. - Что на первое идет? - строго осведомился он. - Борщ московский?
   – Так точно, - по-военному ответил швейцар. - А что?
   – Подойдет, - шепотом сказал Виктор. - Николай Федорович, пройдите.
   – То ись, как? - опешил швейцар.
   – Ты же сам сказал "так точно", - бухнул Виктор, осторожно пропуская вперед Колю. Обалдевший швейцар закрутил головой, словно ему в уши попала вода.
   Сели за столик.
   – А ты, оказывается, мастер "арапа заправлять"…
   – Иногда необходимо, - отозвался Виктор. - Скромность в нашем деле не всегда помощник.
   – В нашем деле? - иронически спросил Коля: - А при чем здесь наше дело? Мы вроде бы не на задании.
   – А кто его знает, - легкомысленно пожал плечами Виктор. - Пять минут назад - нет, а пять минут спустя - да.
   – Чего да? - не понял Коля.
   – На дверь взгляните…
   В зал вошел Смирнов и, беспокойно оглядываясь, начал пробираться к эстраде.
   – Что он здесь забыл? - удивился Коля. - Признавайся, ты когда его увидел? У входа?
   – В очереди.
   – Глазаст, - сдержанно похвалил Коля. - Я вот его не заметил. Как считаешь, он по делу или просто так?
   – На просто так у него нынче времени нет. У него здесь какая-то встреча. Публика-то. Обратите внимание.
   Публика и в самом деле была как на подбор. Расфранченные женщины в драгоценностях, с туго обтянутыми бюстами, оплывшие жиром мужчины, по внешнему виду проворовавшиеся завмаги.
   – Выстроить бы всех и проверить документы, - зло сказал Виктор. - Уверен, что половину из них, как минимум, придется задержать.
   – Ну, это ты, положим, перебрал, - заметил Коля. - Мы ведь теорию Ломброзо отрицаем! Нельзя судить о людях по углу челюсти и ширине лба.
   – Кто его знает, - вздохнул Виктор. - Я, например, частенько убеждаюсь, что Ломброзо прав, Николай Федорович. Обеда у нас все равно не получится. Я тут за Смирновым посмотрю, а вы на всякий случай пришлите мне бригаду. Мало ли, связь появится, то да се.
   – Договорились, - Коля ушел.
   В управлении он приказал дежурному послать в ресторан бригаду наблюдения и поднялся к себе. В приемной уже ждали Рудаков и Воронцов. Они слушали радио - передавали постановление СНК СССР о присвоении лицам начальствующего состава РККА генеральских званий. Олег, увидев Колю, вскочил и выключил репродуктор.
   – Здравия желаю, товарищ начальник! - улыбнулся Миша. - Не знаю, как вы, а я никак не могу привыкнуть, что в Красной Армии - генералы!
   – Ты прав, - Коля открыл дверь своего кабинета. - Непривычно. Я тоже, когда первый раз услыхал, подумал: а как же Чапаев? Он ведь не кого-нибудь разбил, а генерала Каппеля. Заходите.
   – Я все проверил, - начал докладывать Олег. - Всего украдено полторы тысячи предметов. Двести единиц - особо ценные украшения с крупными бриллиантами, сапфирами, изумрудами, от полутора до четырех каратов. Три вещи - в пять-восемь каратов. Золото высшей пробы, все камни очень высокого качества - как говорят: "первого порядка".
   – Что это значит?
   – Это значит, что стоимость камня повышается прогрессивно, - объяснил Олег. - Один карат - тысяча рублей, два карата - четыре тысячи и так далее. Теперь о том, как они это все унесли. Я получил на базе точно такие же предметы, все полностью. Укладываются в три чемодана среднего размера. Я разместил предметы на полках торгового зала и в кладовой, как они и лежали в момент кражи. Собирали втроем. На все ушел один час шестнадцать минут и четыре секунды. Сюда же входит время, которое потребовалось на вскрытие сейфа. Он стандартный.
   – Выводы?
   – Мне удалось установить и допросить двоих свидетелей, - сказал Олег и улыбнулся. - Они влюбленные. Живут в доме напротив. Ровно в три часа утра они выясняли отношения у витрины магазина. Все было спокойно, девушка любовалась украшениями, спрашивала у парня, что он ей подарит на свадьбу. Витрина была освещена, в магазине они никого не заметили. А вот в три тридцать пять дворник Хасанов уже обнаружил кражу и поднял тревогу. Что же получается? У воров ушло всего тридцать пять минут? Значит, их было не трое, а больше?
   – Вывод преждевременный, - Коля отрицательно покачал головой. - Сто зайцев не делают одного слона. Слыхали такую поговорку?
   – Считаете, что четыре человека ненамного быстрее сработают, чем три?
   – Считаю. Что у вас, Воронцов?
   – Я был у директора Смирнова, - начал Воронцов. - Он меня не узнал. Во-первых, я был переодет, во-вторых, я уверен, что тогда, в магазине, он и внимания на меня не обратил. Квартиру я осмотрел всю, кладовку, кухню, даже под кровать заглянул. Он не удивился - я работал под инспектора пожарной охраны.
   – Ботинки белые нашли?
   – В квартире таких ботинок нет, я ручаюсь! И еще вот что: я нашел свидетелей, которые видели, как застрелили Агеева. Стрелял сторож, это свидетели утверждают категорически! В момент выстрела сторож находился во дворе.
   – По каким признакам его опознали свидетели?
   – Свидетели старенькие, - Миша виновато улыбнулся. - Видели все из окна своей спальни, которое выходит во двор. Они как раз сидели у окна, мучились бессонницей. Сторожа хорошо знают, утверждают, что это был он!
   Вошел дежурный, протянул Коле бланк телеграммы:
   – Телеграмма из Ленинграда, просили немедленно ознакомить.
   – Спасибо, - Коля развернул телеграмму. - Скажите, Воронцов, а какое расстояние от окон спальни до того места, где стоял сторож? Вы проверили?
   – Метров пятьдесят, я прикидывал, - покраснел Миша. - Точно измерить нечем было.
   – Неважно. А какая, по-вашему, была видимость в три тридцать?
   – Слабая. - Миша покраснел еще больше.
   – По всем данным: конфигурация следов крови, положение тела - сторож был зарезан около входных дверей магазина. Что же, по-вашему, он сначала был зарезан, а потом побежал во двор стрелять?
   – А может быть, он сначала выстрелил - во дворе, а уж потом вернулся к магазину? - парировал Миша. - И там его убили! Могло так быть?
   – Хорошо. Давайте разберемся. Значит, вначале сторож находился во дворе, заметил налетчика и выстрелил?
   – Так.
   – А потом побежал к магазину?
   – Так.
   – Почему же сторож бросил ружье? Оно же валялось во дворе? Выходит, он побежал навстречу опасности безоружным?
   Миша растерянно заморгал.
   – Ответа нет, - развел руками Коля. - Даже если предположить, что после выстрела сторож подошел к входным дверям просто так, для проверки, он все равно бы не выпустил ружья из рук. Это ясно. Тем более, если он, как вы считаете, побежал навстречу бандитам, которые хотели вломиться в магазин.
   – Вывод ясен, - сказал Олег. - Стрелял в Агеева не сторож.
   – А кто? Кто стрелял? - запальчиво выкрикнул Воронцов.
   – Не знаю, - пожал плечами Олег.
   – И я не знаю, - улыбнулся Коля. - Но ты, Михаил, не огорчайся. Разберемся.
   – Хорошо! - не сдавался Миша. - По-нашему, они Агеева раскрыли и убили? Почему же они так плохо организовали следы?
   – А они не окончили спецшколу, - пошутил Олег.
   – Запомните главное, ребята, - сказал Коля. - Даже если бы на преступление решился самый опытный криминалист - какой-нибудь профессор, - даже он не сумел бы сработать чисто! Следы остаются всегда - это аксиома!
   Вернулся из ресторана Виктор, устало опустился в кресло.
   – Бригаду я в основном отпустил, - сказал он, закуривая. - Такая чушь.
   – А если подробнее?
   – А подробнее - так этот Смирнов - элементарный курощуп, вот и все! Весь вечер ходил от столика к столику, приставал к женщинам. Все его отшивали, а напоследок ему повезло: клюнула одна. Сейчас они в его квартире. Патефон играет, Лещенко "У самовара я и моя Маша" поет. Смирнов с дамочкой целуются. Внизу, на улице, слышно. Я двух человек на всякий случай оставил - мало ли что.
   – Что у нас со скупщиками?
   – Наши, московские, в основном сидят по тюрьмам. А те, что на свободе, либо отошли от дел, либо мелковаты - такую сделку не потянут. Из других городов сообщений пока нет.
   – Есть, - сказал Коля. - Читай…
   В телеграмме Ленинградского уголовного розыска стояло: "На ваш № 183 сообщаем: Магницкий Иван Карлович, 1870 года рождения, ранее неоднократно судимый за скупку и перепродажу золота и драгкамней, освободился из мест заключения 22 мая прошлого года, выехал сегодня в Москву, поезд 1, вагон 8, место 3. Особые приметы: левая нога сломана; хромает. Компрматериалы: купил 40 граммов золотой фольги у Воробьева на ювелирфабрике и 20 граммов платины у коллекционера Грушевского. Цель поездки по предположению нашего источника - закупка крупной партии золота и драгоценностей".
   – Что решим? - Коля убрал телеграмму в сейф.
   – По-моему, нужно Магницкого встретить, - сказал Миша. - И посмотреть за ним. А там видно будет.
   – Это неактивно, - поморщился Олег. - Но лучшего, - он развел руками, - придумать не могу.
   – Если бы у нас было время на подготовку, - сказал Виктор, - я бы предложил… проникнуть в банду. Вместо Магницкого.
   – А я предлагаю сделать это вместе с Магницким, - спокойно сказал Коля. - Если, конечно, мы на правильном пути. - Он снял трубку телефона: - Дежурную "эмку" - к подъезду. - Коля посмотрел на часы. - Попробуем перехватить поезд где-нибудь у Калинина.
   – А почему нельзя утром, на вокзале? - удивился Миша.
   – Потому что Магницкого будем встречать не только мы, - снисходительно объяснил Олег.
   …"Эмка" миновала "Сокол" и, увеличивая скорость, помчалась по Ленинградскому шоссе. Свет фар вырывал из темноты деревья, редкие домики. Покачиваясь на мягком сиденье, Коля погрузился в полусон. Вот как она складывается, жизнь! Как это у Маяковского? "С пулей встань, с винтовкой ложись". Дети давно уже спрашивают: а что такое гражданская война? И мамы этих детей уверены, что теперь стреляют только в тире, из пневматических ружей. Их называют "духовые". Люди спокойно ходят в театр, в кино. Сердятся на милиционеров, которые штрафуют за неправильный переход улицы. Наверное, большинство так и думает - милиция существует, чтобы переходили улицу в положенных местах. Даже Маяковский написал: "жезлом правит, чтоб вправо шел. Пойду направо - очень хорошо!" Коля улыбнулся сквозь дремоту: вот ведь - профессия! Никто о ней ничего толком не знает, сплошной секрет. Мало кто любит ее - да что там - любит! С элементарным уважением мало кто относится, вот в чем беда! Плохо у нас пропагандируют хорошее. Нагрубит кому-нибудь участковый - сразу узнает вся улица, весь квартал. И сразу - поток писем. А погибнет в схватке с бандитами милиционер или оперативный работник - о многом ли узнаешь из скупых строчек Указа. "За мужество и героизм, проявленные при задержании особо опасного преступника, наградить… посмертно".
   "Эмку" встряхнуло. Коля посмотрел на часы.
   – Сколько до Клина?
   – Километров двадцать, - отозвался шофер.
   – Можем не успеть, - заметил Олег.
   – В первый раз, что ли? - лениво протянул шофер. - Будем тютелька в тютельку.
   Шофер прибавил газ, и Коля снова погрузился в полудремоту. Вспомнился Агеев - парень с трудной судьбой, измотанный, нервный. Надо же! Захотел человек сойти с кривой дорожки - и тут же подкараулили его бывшие дружки, отомстили. Сложное это дело - взаимоотношения в воровской среде. Видимость какой-то морали, каких-то законов, а на деле всем движет право сильного, волчье право. Прячутся, конспирируются, иногда довольно умело, - как с ними бороться? На следствии по делу министров бывшего царского правительства кто-то из обвиняемых остроумно заметил, что против тайно совершаемых преступлений бороться только гласными, открытыми средствами невозможно. Это правильно. Мы тоже, несмотря ни на что, теперь не можем, да и никогда не сможем бороться с преступниками только открыто. Что бы там ни говорили чистоплюи и псевдоморалисты. Нет ничего плохого, ничего аморального в том, что бывший вор Агеев, оставаясь в среде бывших своих сотоварищей, пытался разрушить их преступное сообщество, разложить его изнутри и тем самым спасти всех от тюрьмы и краха. Почему же так живуче отвратительное жандармское слово "сексот"? Не потому ли, что мы боимся подчас чистоты и правды в деле, которое исстари и, конечно же, несправедливо принято считать грязным. А ведь Агеев погиб на боевом посту. Геройски погиб, защищая народное достояние. Только о нем не напишут в газетах, и орденом его не наградят.
   "Эмку" встряхнуло, взвыл мотор.
   – Вляпались! - в сердцах сказал шофер. - Дорогу ремонтируют. И где мы только объезд проморгали?
   – Вернемся, - предложил Миша.
   – Тогда явно не успеем, - сказал Олег.
   "Эмка" снова набрала скорость, и все обрадовались, что участок плохой дороги остался позади, но впереди мелькнул шлагбаум и красный фонарь на нем. Взвизгнули тормоза. "Эмка" замерла, врезавшись в огромную кучу песка.
   – Чтоб вам повылазило! - К машине подскочил рабочий с фонарем. - Носит тут всяких.
   – Что же вы дорогу перекрыли и не предупреждаете! - в свою очередь заорал шофер.
   – Это как же не предупреждаем! - завопил рабочий. - Объезд взади, глаза разуй.
   – Где "взади", где? - орал шофер.
   – Кончили, - приструнил его Коля. - Ехать дальше можем?
   Шофер заглянул под двигатель:
   – Рулевая тяга дуба дала.
   Коля достал часы:
   – Вот тебе и тютелька в тютельку. Железная дорога далеко?
   – Железка - вона она, - злорадно сообщил рабочий. - А поезда здеся не останавливаются.
   – Ты чего такой злой? - добродушно осведомился Миша. - Кто тебя обидел?
   – Ничего, - не то улыбнулся, не то оскалился рабочий. - Я при случае тоже обижу. Валите, неча мне здесь с вами лясы точить.
   Оперативники зашагали к насыпи.
   – Его бы надо проверить, - остановился Олег. - Кулацкое отродье, не видите, что ли? Он еще поезд под откос пустит.
   – Не усложняй, - успокоил Виктор. - Мало ли из-за чего у человека на душе скверно? Нельзя же во всем и везде видеть одних врагов. Не дело это.
   – Меня в спецшколе учили иначе, - буркнул Олег.
   – А ты не попка-дурак, - насмешливо сказал Виктор. - Ты учебу воспринимай не механически, а творчески.
   Вышли к домику обходчика. В окнах было темно.
   – Откройте. - Миша осторожно постучал в дверь.
   – Э-э-э… - раздраженно протянул Олег. - Эдак мы здесь до утра простоим! - И он несколько раз подряд сильно ударил по дверям.
   Зажегся свет, женский голос спросил тревожно:
   – Ой, да кто же это?
   – Милиция.
   Двери открылись. На пороге стояла женщина лет сорока с "летучей мышью" в руке.
   – Где хозяин? Или обходчик - вы? - спросил Коля.
   – Иван Кузьмич, - сказала она неуверенно. - А он неужто снова с линии ушел? Неужто снова начелдыкался?!
   – Успокойтесь. Дело у нас к вам. Как Ивана Кузьмича найти?
   – Да на пути он должон быть, - махнула рукой женщина. - Всем мужик взял - и ростом и силой. И к бабам не ходит, и в местком его нынче избрали. Только вот пьет, проклятущий.
   – Найдите обходчика, - приказал Коля Воронцову.
   Тот шагнул к дверям и столкнулся с громадным мужиком в брезентовом дождевике.
   – Иван Кузьмич? - улыбнулся Воронцов.
   – Ну? - спокойно спросил мужик. - Вам чего? Не положено здесь посторонним.
   – Мы из МУРа, - Коля протянул удостоверение. - Хотели перехватить московский в Калинине, да теперь и до Клина не успеем - разбили машину.
   – Ну и ждите, - сказал обходчик. - Утром пойдет на Москву рабочий поезд, довезет вас.
   – Нам сейчас надо, - настаивал Коля. - Да вы поняли, откуда мы?
   Обходчик смерил Колю подозрительным взглядом:
   – Чего ж не понять? Надысь я кино в клубе глядел. Алевтина, помнишь? Про шпионов. Так там вроде вас: форма наша, бумажки - наши. А сами субчики - из одной иностранной державы.
   – Поезд можете остановить? - Коле надоело терять время с упрямым и подозрительным обходчиком.
   – Зачем? - прищурился Иван Кузьмич.
   – Мы сядем в нужный нам вагон.
   – А я сяду в тюрьму?
   – Я ведь вам показал свое удостоверение. - Коля начал закипать.
   – Давай карандаш - я тебе таких красных книжечек сколько хошь нарисую, - покривился Иван Кузьмич. - Эка невидаль.
   Вдалеке послышался гудок паровоза. Коля в отчаянии осмотрелся и вдруг столкнулся с сочувственным взглядом женщины.
   – Вон фонарь возьмите, - сказала она. - И бегом навстречу паровозу. И крутите, крутите фонарем-то! Машинист и остановится! - Жена обходчика торопливо сняла с полки красный фонарь и подала его Виктору.
   Оперативники выбежали на полотно. Прожектор паровоза был уже совсем рядом. Виктор побежал ему навстречу, отчаянно размахивая фонарем.
   – Ах ты, дура, дура, - услышал Коля голос Ивана Кузьмича. - Ты знаешь, что лично тебе будет за выдачу государственной тайны?
   – Сплошная у человека труха в голове, - сердито сказал Миша. - А он в чем-то на тебя похож, слышишь, Олег? Такой же сверхбдительный.
   – Да отстань ты! - в сердцах крикнул Олег.