Страница:
Получасом позже, когда они неспешно направлялись в Орден, на этот раз выбрав дорогу через Конную площадь, Бессет наконец поинтересовался у следователя его вчерашним визитом в Консульство.
– Возможно, вице-консул невиновен, – сказал Валлент, наслаждаясь теплыми лучами утреннего солнца, сквозь просветы в домах ласкавшими его лицо.
– Как вы пришли к такому выводу? Извините, но я не доверяю азианцам. Вы раскрыли себя?
– Он сам меня раскрыл… И, как видишь, я жив и здоров, хотя мог бы, наверное, сгинуть где-нибудь в подвалах Консульства.
– Вряд ли они решились бы на такое, – усомнился помощник.
– Ты прав. Но если бы Даяндан действительно опасался разоблачения и наказания, он бы заявил, что не слыхал ни о каком маге. Однако он рассказал мне все, что знал о его опытах, и даже о своих попытках получить сведения о методах и веществах, использовавшихся магом для работы. Он убедительно показал, что не имел возможности добыть древний фолиант.
– То есть вы снимаете с него подозрения?
– Ни в коем случае! – воскликнул Валлент.
Расследование вступило в такую стадию, когда все соображения стоило держать при себе. Если предположить, что в смерти Мегаллина виновен не Даяндан, то оставалось только признать, что убить его мог любой из членов Ордена, находившихся в тот день в здании. Ладно, пусть он, Валлент, сглупил, замкнувшись на первоначальной версии о причастности к убийству азианского вице-консула. В таком случае, если настоящий убийца каким-то образом осведомлен о ходе расследования, пусть он по-прежнему думает, что Валлент продолжает подозревать Даяндана.
– Все, что поведал мне азианец, никак не может повлиять на мое мнение, потому как оно основывается исключительно на фактах.
– Что-то я вас не понимаю, – признался Бессет.
В это время они как раз проезжали мимо поворота в Кривой переулок, и Валлент, повинуясь минутной прихоти, тронул повод и подвел Скути к магазину Блобба.
– Что это вы задумали?
– Как видишь, это лавка моего старого коллеги по ремеслу, Блобба, – пояснил Валлент, привязывая лошадь к специальной скобе. – У меня к нему один несложный вопрос… Подожди здесь, пожалуйста.
Он толкнул дверь и вошел в маленькое помещение, наполовину занятое стеклянными шкафами с образцами продукции, упакованной в самые разнообразные склянки. Со стороны лестницы раздались легкие шаги, и за прилавком возникла молодая женщина худощавого, даже слишком, телосложения, но симпатичная. Ее пепельные волосы были собраны в маленький узел.
– Магистр Валлент, – выдохнула она и как-то вдруг обмякла, отступая на шаг, но быстро овладела собой.
– Не волнуйся, девочка, я больше не работаю в Отделе, – доброжелательно проговорил Валлент.
Но она не избавилась от настороженности, растерянно теребя пальцами пояс.
– Я знаю, – наконец произнесла она. – Вы пришли к папе?
– Нет, я пришел к тебе.
Динника помрачнела еще больше, но ничего не сказала, ожидая продолжения.
– Я разыскиваю Мегаллина. Как ты думаешь, где он может находиться?
Вряд ли что-нибудь еще могло бы произвести на нее большее впечатление, чем слова Валлента. Ее руки взлетели к разом утратившему краски лицу, закрывая его, и спустя мгновение из-за них раздались негромкие всхлипы, она отвернулась и схватила с полки полотенце, заменив им ладони.
– Динника, я знаю, что ты встречалась с ним… И ты одна из последних, кто видел его живым. – Валлент искренне надеялся, что его предположения окажутся верными, иначе она могла бы замкнуться. – Когда в последний раз ты виделась с Мегаллином?
– Двадцать седьмого июня. – Она немного успокоилась и села на стул, прятавшийся за прилавком.
– Может быть, нам лучше уйти в подсобку? – предложил магистр. – И там ты мне все расскажешь.
Она с ужасом посмотрела на него и отрицательно помотала головой, из ее глаз вновь брызнули слезы, которые она уже не попыталась стереть. Останавливаясь у лавки Блобба, Валлент не слишком рассчитывал узнать здесь что-нибудь интересное, но реакция Динники на простой вопрос о Мегаллине в корне переменила его мнение. Так же точно она плакала на процессе, где ее отца на три года лишили права заниматься прикладной магией. Честно говоря, это сильно способствовало собственному становлению Валлента как торговца магическими предметами, позволив ему на время захватить рынок в районе Подковной улицы. Впрочем, Блоббу некого было винить в том, что его лишили позволения, кроме себя самого. Взглянув на случившееся с ним объективно, он должен был считать приговор справедливым. Если бы его клиент не просто отравился крысиным ядом, почему-то потеряв все волосы на теле, а лишился жизни, Блобба навечно засадили бы в кутузку. Он обязан был проконтролировать чистоту вещества, проданного им.
– Именно там это и случилось, – бесцветно прошептала Динника.
– Что именно?
– Разве вы не?.. – замялась она.
– Я догадываюсь, конечно, – пробормотал Валлент. – Тебе неловко об этом говорить, но я – официальное лицо, и не следует меня стесняться. Скорее всего, ты считаешь меня виновным в том, что вы потеряли свое дело и жили впроголодь…
– Нет, господин Валлент, – твердо заявила она, – я не считаю вас виновным в нашей беде. По правде говоря, это была моя вина.
– Неужели? А разве не Клуппера?
Она остро взглянула на него:
– Откуда вы знаете? На процессе такие вопросы никого не интересовали!
– Значит, это ты отвлекла его от мытья флакона?
Динника уронила голову на сложенные руки и простонала:
– Зачем вы меня мучаете?
Кажется, слез у нее уже не осталось, и на минуту Валлент ощутил себя не в своей тарелке – он заставлял Диннику вспоминать самые неприятные эпизоды из ее несладкой жизни. Но за время службы в Отделе он привык и не к таким проявлениям человеческих чувств. Сейчас он отчетливо понял, что Мегаллин в последние недели своей жизни вряд ли доставил кому-нибудь радость.
– Значит, он изнасиловал тебя в подсобке? – спросил Валлент.
Она ничего не ответила, пряча заплаканное лицо в полотенце.
– Если вы видели его в июне, – сказала она после некоторого молчания, – то знаете не хуже меня, как он выглядел и как вел себя с людьми. Мне нечего добавить.
– А до этого между вами что-нибудь было?
Она вновь долго молчала. Валленту вдруг почудилось слева какое-то движение, он повернул в ту сторону голову и встретился глазами с мальчиком лет восьми, сумрачно выглядывавшим из-за косяка. Поняв, что его заметили, он выбежал в магазин и прижался к Диннике, обхватив ее руками и не спуская строгих глаз с гостя.
– Тебе больно, мама? – спросил он.
– Подожди меня в своей комнате, я сейчас приду, – через силу улыбнулась она и твердо повернула мальчишку спиной к себе, подталкивая к дверям. Тот нехотя ушел, вывернув шею назад. – Сейчас уже все равно, не так ли? – сказала она, помолчав. – Я не понимаю, как это вам поможет разыскать Мегаллина. Хотя я бы не стала этого делать, пусть лучше он совсем сгинет! Не просите меня рассказать вам то, что имеет отношение только ко мне и к нему. Я ведь имею право на молчание, не так ли?
– Конечно, девочка, – заметил следователь. – Ты знаешь, где меня найти, – добавил он, подождал еще какое-то время и вышел за дверь.
Там нетерпеливо переминался с ноги на ногу Бессет.
– Еще одна жертва магических экспериментов Мегаллина, – пояснил Валлент и оседлал Скути. Как-то незаметно стало жарче, пыль от копыт мелкими удушливыми клубами поднималась вверх, не сдуваемая ветром, и всадникам пришлось ускориться, чтобы встречный поток воздуха освежил их.
– Они были знакомы? – осмелился поинтересоваться Бессет.
– С детства.
– Вы прочитали дневники мага? – догадался юноша.
– Что ты, я бы не успел. Но ты прав, в них упоминается о магазине Блобба.
Всадники миновали Конную площадь и свернули на Аллею Императора, по которой в этот утренний час прогуливалось несколько пар, а также направлялись по своим делам сотрудники различных имперских служб. Зеркальная стена над парадным входом отражала свет солнца прямо им в лица, что бывало только в такое время суток.
– Скажи-ка, мальчик мой, – сказал магистр, взламывая кокон мрачноватой задумчивости юноши. – Ты когда-нибудь встречался с супругой Мастера Деррека?
– Конечно, – удивился тот, – несколько раз.
– Как ее имя?
– Маккафа.
Солнечные блики резали глаза, порождая образы цветных, переливающихся кругов, и Валлент прикрыл их, доверившись Скути.
– А почему вы спрашиваете? Вам нужно с ней встретиться? Или вы хотите поручить это мне?
– Возможно… Шуггер и Дециллий тоже женаты?
– По-моему, нет, – неуверенно проговорил Бессет. – Но точно не скажу.
Пары минут размышления хватило Валленту на то, чтобы придумать занятие для помощника – в ближайшие несколько часов он собирался заняться не совсем законным делом, а потому не хотел иметь свидетеля. Он мог бы просто отговориться необходимостью воспроизвести опыты погибшего мага, но глупо было не использовать энтузиазм Бессета.
– Так вот, дружище, – сказал он, – выясни точно, где они живут, постаравшись избежать прямых расспросов. А чтобы предупредить возможную потребность в будущем, узнай также адреса всех остальных магов Ордена, в том числе Мастера Деррека. Справишься?
– Я попробую, – с сомнением буркнул Бессет, без особого восторга воспринявший новое поручение. Кажется, оно показалось ему куда менее увлекательным, чем опрос Наддины. Магистр с усмешкой взглянул на хмурое лицо помощника:
– Не забывай, я должен встретиться со всеми, видевшими Мегаллина в его последний месяц, иначе не смогу понять мотивы, по которым его мог убить неизвестный нам пока злоумышленник.
– Но ведь вы знаете их! – воскликнул юноша.
– И каковы же они? – осведомился магистр. – Просвети меня, бестолкового.
– Как же?.. Он стал плохим, грубил людям… Оскорблял…
– Этого достаточно для того, чтобы вот так просто взять и задушить человека? Кроме того, я пока что не опроверг первоначальную версию! Она по-прежнему имеет полное право на существование.
Бессет промолчал, растерянно разминая повод в руке. Они уже давно остановили лошадей в тени деревьев, рядом со входом на ипподром, в настоящее время наглухо закрытый.
– Но ведь Даяндан утверждает, что не убивал Мегаллина, – сказал он.
– Верь в первую очередь не словам, но фактам, их подтверждающим. Если бы тебя кто-нибудь обидел словом, ты бы убил обидчика? Тайно, исподтишка, постаравшись не оставить следов?
– Ну… – пробормотал юноша. – Он ведь не только словами действовал…
Валлент рассмеялся и мягко, несколько даже по-отечески тронул помощника за плечо.
– Приходи часам к четырем в лабораторию Мегаллина.
Обескураженный Бессет тронулся вслед за магистром, не проронившим после этого ни слова. Валлент доверил юноше судьбу Скути и короткой дорогой вышел к крыльцу здания Ордена. Вскоре, примерно через одну-две недели, в нем должны были зазвучать голоса отдохнувших на побережье магов, полных свежих идей и с баулами, набитыми ингредиентами для опытов. Пока же где-то в отдалении лишь гремело ведро Халлики.
Валлент прошел вдоль портретов древних и относительно современных Мастеров Ордена, отсчитывая их справа, и остановился перед восемнадцатым. Крисс Кармельский был изображен сидящим за столом, с пером в руке, в манере, характерной для старых художников – так, будто он на минуту отвлекся от работы над текстом, чтобы устало и мудро взглянуть на живописца. Рассмотрев Кармельского, Валлент обратился к другим деталям картины. Со всех сторон древнего Мастера окружал таинственный полумрак, в котором угадывались очертания разнообразных предметов, издавна связываемых с деятельностью магов: метронома, пузатой колбы с парящим раствором, горелки, потрепанных свитков… Слева, на краю стола, за которым позировал Мастер, белыми, как будто слегка светящимися точками художник обозначил глаза мелкого крокодила, прорисованного им крайне небрежно. Что-то в его облике животного было Валленту знакомо. Он немного изменил угол зрения, словно это могло придать зверю объемность или четкость. Ничего, конечно, не получилось, но он вспомнил, где видел эту зубастую тварь.
Он поднялся на третий этаж и остановился перед дверью в библиотеку. Металлические ведерные шумы остались этажом ниже. Валлент миновал ряды стеллажей и приблизился к двери, что вела в кабинет Мастера. Прежде, чем вскрыть ее, он несколько минут размышлял над тем, не лучше ли было бы явиться сюда ночью, но почти наверняка система безопасности была устроена таким образом, что проявляла всю свою агрессивность именно в темное время суток. Он и так, в середине рабочего дня, рисковал репутацией или, того хуже, собственной жизнью, вламываясь без разрешения в кабинет Деррека.
Валлен заготовил сносное оправдание своему появлению перед глазами Деррека – что-то о «полевых» испытаниях охранной системы Ордена – и поднес к предполагаемому язычку замка кольцо. Невидимый стержень с легким шелестом выехал из своего паза, и магистр твердо вошел в кабинет мастера, оставив дверь в библиотеку открытой. Карликовый крокодил, стоя на средней полке открытого шкафа, таращил в пространство свои стеклянные запылившиеся глаза. Валленту показалось, что они повернулись вслед за ним: где-то в их глубинах мелькнуло, несмотря на полностью задернутые шторы, искаженное отражение следователя.
Не теряя ни минуты, он стал ощупывать чучело в надежде найти какую-нибудь необычную деталь, которая позволит ему понять, почему помещения ордена нашпигованы таксидермическими поделками. Перевернув крокодила и избавившись тем самым от навязчивого стеклянного взгляда, он тотчас обнаружил искомое – гладкую шишковатую ручку размером с фалангу пальца, спрятанную в жестких складках кожи. Валлент потянул на себя, и брюхо зверя с сухим треском разъехалось по шву, явив его взору совсем не традиционную для чучела начинку. В основании хвоста, закрепленный на внутренней стороне спины золотыми нитями, прочно висел прозрачный многогранный кристалл, а за ним – правильная зеркальная полусфера, отлитая непонятным Валленту способом. В откинутых частях шкуры имелись небольшие кармашки, в большей части которых лежали маленькие кристаллики, полностью аналогичные крупному, и картонки с написанными на них именами людей. В одном, отдельно пришитом кармашке магистр обнаружил десяток плоских камешков черного цвета идеально круглой формы, похожих на пуговки, но с одной большой дыркой по центру. В горле чучела крепилась слегка вогнутая серебряная пластинка с двумя впадинами разного размера, расположенными вдоль крокодильей «оси».
Несколько минут Валлент рассматривал неведомое устройство, пытаясь сообразить, каким образом им пользуются. Очевидно, подставка у основания черепа предназначалась для размещения на ней какого-то магического предмета. Магистр отыскал среди камешков «свой» и аккуратно положил его на «чашку», но ничего не произошло – чучело осталось мертвым.
Наличие зеркала самым естественным образом подвигло его к мысли осветить его, а ничего иного, кроме кольца Деррека, у него при себе не имелось. По его мысленной команде тонкий лучик протянулся от лягушки, уложенной им в горле крокодила, к многогранному кристаллу, выбив из него тысячи световых иголок. Похоже, система не нуждалась в точной настройке, ей оказалось достаточно начального, совсем незначительного количества света, после этого она словно начала жить самостоятельно, независимо от кольца Мастера. Выяснилось, что спина чучела выложена точно пригнанными друг к другу осколками черного «магического» зеркала, они откликнулись на импульс кристалла и неожиданно заблистали сотнями оттенков белого, образовав в центре, над собой, причудливое перекрестье тончайших сияющих потоков. Через несколько минут игры света система стабилизировалась, образовав в воздухе правильный узор. Перед Валлентом висела объемная карта здания Ордена, и три бледных светящихся шарика отчетливо выделялись на ней. Поразмыслив и сопоставив их расположение, магистр догадался, что один из них обозначает его самого, а вот два других, очевидно – Халлику и кого-то из магов, Шуггера или Дециллия. Скорее последнего, потому что его лаборатория находился в противоположном от Валлента конце здания, а между магистром и ближайшей светящейся точкой на карте пролегало значительное расстояние.
Оставалось понять, как пользоваться чудесным чучелом.
Повертев в руке черные бляшки, Валлент в поисках места, куда их можно было бы пристроить, заглянул в пасть крокодилу и обратил внимание на то, что его зубы, неправдоподобно гладкие и правильные, слабо светятся изнутри. На каждом из них было нарисовано или однозначное, или двузначное число, нижний ряд разделялся на три секции из десяти зубов, а верхний имел сквозную нумерацию от 1 до 24. Именно последнее число натолкнуло магистра на разгадку предназначения крокодильих зубов. Отыскав в одном из кармашков «свой» кристаллик, он поместил его во второе углубление, непосредственно на пути луча, испускаемого александритом. Картина тотчас изменилась – точка на схеме, соответствующая магистру, стала гораздо ярче остальных, и дополнительно возникла непрерывная ломаная линия, обозначавшая, очевидно, путь магистра внутри здания, поскольку начиналась она в холле и заканчивалась в кабинете Деррека. Следующее, что сделал Валлент – надел на зубы дальней левой секции под номерами 8, 1 и 9, три черных колечка, затем привлек зубы второй, дальней правой секции с номерами 0 и 7, и в третьей его прельстили номера 2 и 9. Стоило ему определиться с датой, как один-единственный, одиннадцатый зуб на верхней – то есть на самом деле, конечно, нижней, – челюсти зажегся.
Валлент утер пот со лба и выпрямился, разминая затекшие спину и шею. Выглянуть в окно, чтобы определить время, он не рискнул, но некие внутренние часы подсказывали ему, что он возится с системой безопасности – а в том, что это именно она, магистр уже не сомневался – уже по крайней мере полчаса.
Он установил на зубах второе июля текущего года, с трепетом ожидая результата. Одиннадцатый зуб погас. Затем он заменил свой кристаллик на тот, что принадлежал Мегаллину, и тотчас осветились зубы с десятого по семнадцатый. Пути мага в здании в день его смерти выглядели относительно просто – помимо собственной лаборатории, он посетил только Дециллия. Воодушевленный успехом, Валлент провел «пуговкой» вдоль ряда «часовых» зубов, наблюдая за тем, как яркая точка пробежал вдоль траектории Мегаллина, из одного ее конца в другой. Наконец-то магистр мог восстановить по часам, где находились сотрудники Ордена второго июля. Но почему Деррек не предоставил ему эти сведения с самого начала?
И только тут следователь вспомнил, что у него нет ни бумаги, ни пера, чтобы зафиксировать эти сведения и поставить под ними свою подпись. Взять необходимые предметы со стола Мастера означало подвергнуть угрозе всю операцию. Валлент подумал, что можно было бы метнуться за письменными принадлежностями в лабораторию Мегаллина. Больше всего в этот момент ему хотелось выругаться, громко и смачно, так, как он иногда поступал, разговаривая с неподатливыми подследственными. Но рисковать так глупо не стоило, также как и бросать крокодила в разобранном виде. Магистр сунул руку в пасть зверя и стал собирать каменные «пуговки». Он уже снял последнюю, как внутри чучела что-то утробно хрюкнуло и челюсти набитой твари с силой сомкнулись у него на его запястье. Магистр закусил губу, чтобы не вскрикнуть, с ужасом глядя в перевернутые стеклянные глаза крокодила. К счастью, удар пришелся по плотной ткани рукава, иначе он ушел бы отсюда весь покрытый ранами и истекающий кровью. Тварь как будто усмехалась, рьяно сжимая челюсти. Изрядно напрягаясь, Валлент стал отводить верхнюю из зубастых половин вверх, позволяя нижней впиться себе в кожу прямо сквозь ткань.
Оттянув челюсть до упора вверх, он резко снял с зубов попавшую в западню конечность и выдернул ее из ловушки. Он думал, что пасть со страшным треском сомкнется вновь, но крокодил, будто заново умер, утратив к нарушителю всякий интерес. Все-таки Валленту не удалось уйти из челюстей неповрежденным: кожа оказалась содранной в нескольких местах, а из глубоких ранок сочилась кровь.
Стараясь не морщиться от боли, магистр надел на палец магическое кольцо Мастера и рассовал компоненты системы по кармашкам, запоздало понимая, что оставил на чучеле, да и в самой следящей системе так много следов взлома, что при малейшем подозрении Мастер легко разоблачит его. Особенно обидно было ему от того, что он не смог зафиксировать сведения, ради которых сюда явился. Когда он уже застегивал брюхо, то явственно расслышал в коридоре приближающиеся шаги. Последними экономными движениями поставив почти собранное чучело в привычную для него позу, магистр тихо шагнул к открытому ходу в библиотеку и скользнул в нее, возбудив полой плаща легкое колебание застоявшегося воздуха. Дверь закрылась без щелчка, и с исчезновением последнего просвета в кабинет Деррека там раздались негромкие шаги хозяина, проходящего к окну.
Валлент перевел дух и неслышно зашагал по извилистому пути между стеллажами, стремясь побыстрее покинуть место «преступления».
Ему удалось беспрепятственно выйти из библиотеки. После этого он задался вопросом, что лучше – немедля уйти из Ордена, чтобы лишний раз не рисковать встречей с Мастером, или как ни в чем не бывало отправиться в лабораторию погибшего мага. Он выбрал первое, все равно не мешало подкрепиться и отойти от гнусной выходки крокодила.
Глава 15. Формальный подход
– Возможно, вице-консул невиновен, – сказал Валлент, наслаждаясь теплыми лучами утреннего солнца, сквозь просветы в домах ласкавшими его лицо.
– Как вы пришли к такому выводу? Извините, но я не доверяю азианцам. Вы раскрыли себя?
– Он сам меня раскрыл… И, как видишь, я жив и здоров, хотя мог бы, наверное, сгинуть где-нибудь в подвалах Консульства.
– Вряд ли они решились бы на такое, – усомнился помощник.
– Ты прав. Но если бы Даяндан действительно опасался разоблачения и наказания, он бы заявил, что не слыхал ни о каком маге. Однако он рассказал мне все, что знал о его опытах, и даже о своих попытках получить сведения о методах и веществах, использовавшихся магом для работы. Он убедительно показал, что не имел возможности добыть древний фолиант.
– То есть вы снимаете с него подозрения?
– Ни в коем случае! – воскликнул Валлент.
Расследование вступило в такую стадию, когда все соображения стоило держать при себе. Если предположить, что в смерти Мегаллина виновен не Даяндан, то оставалось только признать, что убить его мог любой из членов Ордена, находившихся в тот день в здании. Ладно, пусть он, Валлент, сглупил, замкнувшись на первоначальной версии о причастности к убийству азианского вице-консула. В таком случае, если настоящий убийца каким-то образом осведомлен о ходе расследования, пусть он по-прежнему думает, что Валлент продолжает подозревать Даяндана.
– Все, что поведал мне азианец, никак не может повлиять на мое мнение, потому как оно основывается исключительно на фактах.
– Что-то я вас не понимаю, – признался Бессет.
В это время они как раз проезжали мимо поворота в Кривой переулок, и Валлент, повинуясь минутной прихоти, тронул повод и подвел Скути к магазину Блобба.
– Что это вы задумали?
– Как видишь, это лавка моего старого коллеги по ремеслу, Блобба, – пояснил Валлент, привязывая лошадь к специальной скобе. – У меня к нему один несложный вопрос… Подожди здесь, пожалуйста.
Он толкнул дверь и вошел в маленькое помещение, наполовину занятое стеклянными шкафами с образцами продукции, упакованной в самые разнообразные склянки. Со стороны лестницы раздались легкие шаги, и за прилавком возникла молодая женщина худощавого, даже слишком, телосложения, но симпатичная. Ее пепельные волосы были собраны в маленький узел.
– Магистр Валлент, – выдохнула она и как-то вдруг обмякла, отступая на шаг, но быстро овладела собой.
– Не волнуйся, девочка, я больше не работаю в Отделе, – доброжелательно проговорил Валлент.
Но она не избавилась от настороженности, растерянно теребя пальцами пояс.
– Я знаю, – наконец произнесла она. – Вы пришли к папе?
– Нет, я пришел к тебе.
Динника помрачнела еще больше, но ничего не сказала, ожидая продолжения.
– Я разыскиваю Мегаллина. Как ты думаешь, где он может находиться?
Вряд ли что-нибудь еще могло бы произвести на нее большее впечатление, чем слова Валлента. Ее руки взлетели к разом утратившему краски лицу, закрывая его, и спустя мгновение из-за них раздались негромкие всхлипы, она отвернулась и схватила с полки полотенце, заменив им ладони.
– Динника, я знаю, что ты встречалась с ним… И ты одна из последних, кто видел его живым. – Валлент искренне надеялся, что его предположения окажутся верными, иначе она могла бы замкнуться. – Когда в последний раз ты виделась с Мегаллином?
– Двадцать седьмого июня. – Она немного успокоилась и села на стул, прятавшийся за прилавком.
– Может быть, нам лучше уйти в подсобку? – предложил магистр. – И там ты мне все расскажешь.
Она с ужасом посмотрела на него и отрицательно помотала головой, из ее глаз вновь брызнули слезы, которые она уже не попыталась стереть. Останавливаясь у лавки Блобба, Валлент не слишком рассчитывал узнать здесь что-нибудь интересное, но реакция Динники на простой вопрос о Мегаллине в корне переменила его мнение. Так же точно она плакала на процессе, где ее отца на три года лишили права заниматься прикладной магией. Честно говоря, это сильно способствовало собственному становлению Валлента как торговца магическими предметами, позволив ему на время захватить рынок в районе Подковной улицы. Впрочем, Блоббу некого было винить в том, что его лишили позволения, кроме себя самого. Взглянув на случившееся с ним объективно, он должен был считать приговор справедливым. Если бы его клиент не просто отравился крысиным ядом, почему-то потеряв все волосы на теле, а лишился жизни, Блобба навечно засадили бы в кутузку. Он обязан был проконтролировать чистоту вещества, проданного им.
– Именно там это и случилось, – бесцветно прошептала Динника.
– Что именно?
– Разве вы не?.. – замялась она.
– Я догадываюсь, конечно, – пробормотал Валлент. – Тебе неловко об этом говорить, но я – официальное лицо, и не следует меня стесняться. Скорее всего, ты считаешь меня виновным в том, что вы потеряли свое дело и жили впроголодь…
– Нет, господин Валлент, – твердо заявила она, – я не считаю вас виновным в нашей беде. По правде говоря, это была моя вина.
– Неужели? А разве не Клуппера?
Она остро взглянула на него:
– Откуда вы знаете? На процессе такие вопросы никого не интересовали!
– Значит, это ты отвлекла его от мытья флакона?
Динника уронила голову на сложенные руки и простонала:
– Зачем вы меня мучаете?
Кажется, слез у нее уже не осталось, и на минуту Валлент ощутил себя не в своей тарелке – он заставлял Диннику вспоминать самые неприятные эпизоды из ее несладкой жизни. Но за время службы в Отделе он привык и не к таким проявлениям человеческих чувств. Сейчас он отчетливо понял, что Мегаллин в последние недели своей жизни вряд ли доставил кому-нибудь радость.
– Значит, он изнасиловал тебя в подсобке? – спросил Валлент.
Она ничего не ответила, пряча заплаканное лицо в полотенце.
– Если вы видели его в июне, – сказала она после некоторого молчания, – то знаете не хуже меня, как он выглядел и как вел себя с людьми. Мне нечего добавить.
– А до этого между вами что-нибудь было?
Она вновь долго молчала. Валленту вдруг почудилось слева какое-то движение, он повернул в ту сторону голову и встретился глазами с мальчиком лет восьми, сумрачно выглядывавшим из-за косяка. Поняв, что его заметили, он выбежал в магазин и прижался к Диннике, обхватив ее руками и не спуская строгих глаз с гостя.
– Тебе больно, мама? – спросил он.
– Подожди меня в своей комнате, я сейчас приду, – через силу улыбнулась она и твердо повернула мальчишку спиной к себе, подталкивая к дверям. Тот нехотя ушел, вывернув шею назад. – Сейчас уже все равно, не так ли? – сказала она, помолчав. – Я не понимаю, как это вам поможет разыскать Мегаллина. Хотя я бы не стала этого делать, пусть лучше он совсем сгинет! Не просите меня рассказать вам то, что имеет отношение только ко мне и к нему. Я ведь имею право на молчание, не так ли?
– Конечно, девочка, – заметил следователь. – Ты знаешь, где меня найти, – добавил он, подождал еще какое-то время и вышел за дверь.
Там нетерпеливо переминался с ноги на ногу Бессет.
– Еще одна жертва магических экспериментов Мегаллина, – пояснил Валлент и оседлал Скути. Как-то незаметно стало жарче, пыль от копыт мелкими удушливыми клубами поднималась вверх, не сдуваемая ветром, и всадникам пришлось ускориться, чтобы встречный поток воздуха освежил их.
– Они были знакомы? – осмелился поинтересоваться Бессет.
– С детства.
– Вы прочитали дневники мага? – догадался юноша.
– Что ты, я бы не успел. Но ты прав, в них упоминается о магазине Блобба.
Всадники миновали Конную площадь и свернули на Аллею Императора, по которой в этот утренний час прогуливалось несколько пар, а также направлялись по своим делам сотрудники различных имперских служб. Зеркальная стена над парадным входом отражала свет солнца прямо им в лица, что бывало только в такое время суток.
– Скажи-ка, мальчик мой, – сказал магистр, взламывая кокон мрачноватой задумчивости юноши. – Ты когда-нибудь встречался с супругой Мастера Деррека?
– Конечно, – удивился тот, – несколько раз.
– Как ее имя?
– Маккафа.
Солнечные блики резали глаза, порождая образы цветных, переливающихся кругов, и Валлент прикрыл их, доверившись Скути.
– А почему вы спрашиваете? Вам нужно с ней встретиться? Или вы хотите поручить это мне?
– Возможно… Шуггер и Дециллий тоже женаты?
– По-моему, нет, – неуверенно проговорил Бессет. – Но точно не скажу.
Пары минут размышления хватило Валленту на то, чтобы придумать занятие для помощника – в ближайшие несколько часов он собирался заняться не совсем законным делом, а потому не хотел иметь свидетеля. Он мог бы просто отговориться необходимостью воспроизвести опыты погибшего мага, но глупо было не использовать энтузиазм Бессета.
– Так вот, дружище, – сказал он, – выясни точно, где они живут, постаравшись избежать прямых расспросов. А чтобы предупредить возможную потребность в будущем, узнай также адреса всех остальных магов Ордена, в том числе Мастера Деррека. Справишься?
– Я попробую, – с сомнением буркнул Бессет, без особого восторга воспринявший новое поручение. Кажется, оно показалось ему куда менее увлекательным, чем опрос Наддины. Магистр с усмешкой взглянул на хмурое лицо помощника:
– Не забывай, я должен встретиться со всеми, видевшими Мегаллина в его последний месяц, иначе не смогу понять мотивы, по которым его мог убить неизвестный нам пока злоумышленник.
– Но ведь вы знаете их! – воскликнул юноша.
– И каковы же они? – осведомился магистр. – Просвети меня, бестолкового.
– Как же?.. Он стал плохим, грубил людям… Оскорблял…
– Этого достаточно для того, чтобы вот так просто взять и задушить человека? Кроме того, я пока что не опроверг первоначальную версию! Она по-прежнему имеет полное право на существование.
Бессет промолчал, растерянно разминая повод в руке. Они уже давно остановили лошадей в тени деревьев, рядом со входом на ипподром, в настоящее время наглухо закрытый.
– Но ведь Даяндан утверждает, что не убивал Мегаллина, – сказал он.
– Верь в первую очередь не словам, но фактам, их подтверждающим. Если бы тебя кто-нибудь обидел словом, ты бы убил обидчика? Тайно, исподтишка, постаравшись не оставить следов?
– Ну… – пробормотал юноша. – Он ведь не только словами действовал…
Валлент рассмеялся и мягко, несколько даже по-отечески тронул помощника за плечо.
– Приходи часам к четырем в лабораторию Мегаллина.
Обескураженный Бессет тронулся вслед за магистром, не проронившим после этого ни слова. Валлент доверил юноше судьбу Скути и короткой дорогой вышел к крыльцу здания Ордена. Вскоре, примерно через одну-две недели, в нем должны были зазвучать голоса отдохнувших на побережье магов, полных свежих идей и с баулами, набитыми ингредиентами для опытов. Пока же где-то в отдалении лишь гремело ведро Халлики.
Валлент прошел вдоль портретов древних и относительно современных Мастеров Ордена, отсчитывая их справа, и остановился перед восемнадцатым. Крисс Кармельский был изображен сидящим за столом, с пером в руке, в манере, характерной для старых художников – так, будто он на минуту отвлекся от работы над текстом, чтобы устало и мудро взглянуть на живописца. Рассмотрев Кармельского, Валлент обратился к другим деталям картины. Со всех сторон древнего Мастера окружал таинственный полумрак, в котором угадывались очертания разнообразных предметов, издавна связываемых с деятельностью магов: метронома, пузатой колбы с парящим раствором, горелки, потрепанных свитков… Слева, на краю стола, за которым позировал Мастер, белыми, как будто слегка светящимися точками художник обозначил глаза мелкого крокодила, прорисованного им крайне небрежно. Что-то в его облике животного было Валленту знакомо. Он немного изменил угол зрения, словно это могло придать зверю объемность или четкость. Ничего, конечно, не получилось, но он вспомнил, где видел эту зубастую тварь.
Он поднялся на третий этаж и остановился перед дверью в библиотеку. Металлические ведерные шумы остались этажом ниже. Валлент миновал ряды стеллажей и приблизился к двери, что вела в кабинет Мастера. Прежде, чем вскрыть ее, он несколько минут размышлял над тем, не лучше ли было бы явиться сюда ночью, но почти наверняка система безопасности была устроена таким образом, что проявляла всю свою агрессивность именно в темное время суток. Он и так, в середине рабочего дня, рисковал репутацией или, того хуже, собственной жизнью, вламываясь без разрешения в кабинет Деррека.
Валлен заготовил сносное оправдание своему появлению перед глазами Деррека – что-то о «полевых» испытаниях охранной системы Ордена – и поднес к предполагаемому язычку замка кольцо. Невидимый стержень с легким шелестом выехал из своего паза, и магистр твердо вошел в кабинет мастера, оставив дверь в библиотеку открытой. Карликовый крокодил, стоя на средней полке открытого шкафа, таращил в пространство свои стеклянные запылившиеся глаза. Валленту показалось, что они повернулись вслед за ним: где-то в их глубинах мелькнуло, несмотря на полностью задернутые шторы, искаженное отражение следователя.
Не теряя ни минуты, он стал ощупывать чучело в надежде найти какую-нибудь необычную деталь, которая позволит ему понять, почему помещения ордена нашпигованы таксидермическими поделками. Перевернув крокодила и избавившись тем самым от навязчивого стеклянного взгляда, он тотчас обнаружил искомое – гладкую шишковатую ручку размером с фалангу пальца, спрятанную в жестких складках кожи. Валлент потянул на себя, и брюхо зверя с сухим треском разъехалось по шву, явив его взору совсем не традиционную для чучела начинку. В основании хвоста, закрепленный на внутренней стороне спины золотыми нитями, прочно висел прозрачный многогранный кристалл, а за ним – правильная зеркальная полусфера, отлитая непонятным Валленту способом. В откинутых частях шкуры имелись небольшие кармашки, в большей части которых лежали маленькие кристаллики, полностью аналогичные крупному, и картонки с написанными на них именами людей. В одном, отдельно пришитом кармашке магистр обнаружил десяток плоских камешков черного цвета идеально круглой формы, похожих на пуговки, но с одной большой дыркой по центру. В горле чучела крепилась слегка вогнутая серебряная пластинка с двумя впадинами разного размера, расположенными вдоль крокодильей «оси».
Несколько минут Валлент рассматривал неведомое устройство, пытаясь сообразить, каким образом им пользуются. Очевидно, подставка у основания черепа предназначалась для размещения на ней какого-то магического предмета. Магистр отыскал среди камешков «свой» и аккуратно положил его на «чашку», но ничего не произошло – чучело осталось мертвым.
Наличие зеркала самым естественным образом подвигло его к мысли осветить его, а ничего иного, кроме кольца Деррека, у него при себе не имелось. По его мысленной команде тонкий лучик протянулся от лягушки, уложенной им в горле крокодила, к многогранному кристаллу, выбив из него тысячи световых иголок. Похоже, система не нуждалась в точной настройке, ей оказалось достаточно начального, совсем незначительного количества света, после этого она словно начала жить самостоятельно, независимо от кольца Мастера. Выяснилось, что спина чучела выложена точно пригнанными друг к другу осколками черного «магического» зеркала, они откликнулись на импульс кристалла и неожиданно заблистали сотнями оттенков белого, образовав в центре, над собой, причудливое перекрестье тончайших сияющих потоков. Через несколько минут игры света система стабилизировалась, образовав в воздухе правильный узор. Перед Валлентом висела объемная карта здания Ордена, и три бледных светящихся шарика отчетливо выделялись на ней. Поразмыслив и сопоставив их расположение, магистр догадался, что один из них обозначает его самого, а вот два других, очевидно – Халлику и кого-то из магов, Шуггера или Дециллия. Скорее последнего, потому что его лаборатория находился в противоположном от Валлента конце здания, а между магистром и ближайшей светящейся точкой на карте пролегало значительное расстояние.
Оставалось понять, как пользоваться чудесным чучелом.
Повертев в руке черные бляшки, Валлент в поисках места, куда их можно было бы пристроить, заглянул в пасть крокодилу и обратил внимание на то, что его зубы, неправдоподобно гладкие и правильные, слабо светятся изнутри. На каждом из них было нарисовано или однозначное, или двузначное число, нижний ряд разделялся на три секции из десяти зубов, а верхний имел сквозную нумерацию от 1 до 24. Именно последнее число натолкнуло магистра на разгадку предназначения крокодильих зубов. Отыскав в одном из кармашков «свой» кристаллик, он поместил его во второе углубление, непосредственно на пути луча, испускаемого александритом. Картина тотчас изменилась – точка на схеме, соответствующая магистру, стала гораздо ярче остальных, и дополнительно возникла непрерывная ломаная линия, обозначавшая, очевидно, путь магистра внутри здания, поскольку начиналась она в холле и заканчивалась в кабинете Деррека. Следующее, что сделал Валлент – надел на зубы дальней левой секции под номерами 8, 1 и 9, три черных колечка, затем привлек зубы второй, дальней правой секции с номерами 0 и 7, и в третьей его прельстили номера 2 и 9. Стоило ему определиться с датой, как один-единственный, одиннадцатый зуб на верхней – то есть на самом деле, конечно, нижней, – челюсти зажегся.
Валлент утер пот со лба и выпрямился, разминая затекшие спину и шею. Выглянуть в окно, чтобы определить время, он не рискнул, но некие внутренние часы подсказывали ему, что он возится с системой безопасности – а в том, что это именно она, магистр уже не сомневался – уже по крайней мере полчаса.
Он установил на зубах второе июля текущего года, с трепетом ожидая результата. Одиннадцатый зуб погас. Затем он заменил свой кристаллик на тот, что принадлежал Мегаллину, и тотчас осветились зубы с десятого по семнадцатый. Пути мага в здании в день его смерти выглядели относительно просто – помимо собственной лаборатории, он посетил только Дециллия. Воодушевленный успехом, Валлент провел «пуговкой» вдоль ряда «часовых» зубов, наблюдая за тем, как яркая точка пробежал вдоль траектории Мегаллина, из одного ее конца в другой. Наконец-то магистр мог восстановить по часам, где находились сотрудники Ордена второго июля. Но почему Деррек не предоставил ему эти сведения с самого начала?
И только тут следователь вспомнил, что у него нет ни бумаги, ни пера, чтобы зафиксировать эти сведения и поставить под ними свою подпись. Взять необходимые предметы со стола Мастера означало подвергнуть угрозе всю операцию. Валлент подумал, что можно было бы метнуться за письменными принадлежностями в лабораторию Мегаллина. Больше всего в этот момент ему хотелось выругаться, громко и смачно, так, как он иногда поступал, разговаривая с неподатливыми подследственными. Но рисковать так глупо не стоило, также как и бросать крокодила в разобранном виде. Магистр сунул руку в пасть зверя и стал собирать каменные «пуговки». Он уже снял последнюю, как внутри чучела что-то утробно хрюкнуло и челюсти набитой твари с силой сомкнулись у него на его запястье. Магистр закусил губу, чтобы не вскрикнуть, с ужасом глядя в перевернутые стеклянные глаза крокодила. К счастью, удар пришелся по плотной ткани рукава, иначе он ушел бы отсюда весь покрытый ранами и истекающий кровью. Тварь как будто усмехалась, рьяно сжимая челюсти. Изрядно напрягаясь, Валлент стал отводить верхнюю из зубастых половин вверх, позволяя нижней впиться себе в кожу прямо сквозь ткань.
Оттянув челюсть до упора вверх, он резко снял с зубов попавшую в западню конечность и выдернул ее из ловушки. Он думал, что пасть со страшным треском сомкнется вновь, но крокодил, будто заново умер, утратив к нарушителю всякий интерес. Все-таки Валленту не удалось уйти из челюстей неповрежденным: кожа оказалась содранной в нескольких местах, а из глубоких ранок сочилась кровь.
Стараясь не морщиться от боли, магистр надел на палец магическое кольцо Мастера и рассовал компоненты системы по кармашкам, запоздало понимая, что оставил на чучеле, да и в самой следящей системе так много следов взлома, что при малейшем подозрении Мастер легко разоблачит его. Особенно обидно было ему от того, что он не смог зафиксировать сведения, ради которых сюда явился. Когда он уже застегивал брюхо, то явственно расслышал в коридоре приближающиеся шаги. Последними экономными движениями поставив почти собранное чучело в привычную для него позу, магистр тихо шагнул к открытому ходу в библиотеку и скользнул в нее, возбудив полой плаща легкое колебание застоявшегося воздуха. Дверь закрылась без щелчка, и с исчезновением последнего просвета в кабинет Деррека там раздались негромкие шаги хозяина, проходящего к окну.
Валлент перевел дух и неслышно зашагал по извилистому пути между стеллажами, стремясь побыстрее покинуть место «преступления».
Ему удалось беспрепятственно выйти из библиотеки. После этого он задался вопросом, что лучше – немедля уйти из Ордена, чтобы лишний раз не рисковать встречей с Мастером, или как ни в чем не бывало отправиться в лабораторию погибшего мага. Он выбрал первое, все равно не мешало подкрепиться и отойти от гнусной выходки крокодила.
Глава 15. Формальный подход
Вернувшись около часа пополудни в Орден, Валлент оседлал полюбившееся ему кресло в лаборатории и вернулся к чтению книги Берттола. Поначалу он с изрядным скрипом восстанавливал в памяти идеи, почерпнутые им во время предыдущего захода, но затем дело пошло веселей. Автор прекратил уснащать страницы примитивными упражнениями, которыми нынче балуются лишь маги-первогодки, и перешел к действительно сложным опытам. По Берттолу выходило так, что его область знаний – самая важная среди равных. Он буквально так и говорил: «Некоторые могут мне возразить и сказать, что основа природы суть вода, но я-то знаю, что они не правы». Претенциозный труд Берттола изобиловал обидными для многих магов сентенциями, и скоро Валлент наловчился распознавать такие места издалека и пропускал их, в то же время тщательно выполняя полезные практические задания.
Ему довольно легко удалось «вскипятить» воду в стакане. Сначала на стенках сосуда образовалась белесая пленка из мелких пузырьков, долгое время не желавших отрываться от стекла и всплывать, но затем вод все же вскипела, рассыпая по столу прохладные капли. Дальше пошло легче – может быть, потому, что Валлент уже располагал какой-то частью необходимых навыков, а эти нехитрые упражнения лишь подняли их из глубин памяти, превратив в действующий инструмент воздействия на природу. Но, скорее всего, и магистр склонялся именно к этой мысли, ему крепко помогал артефакт, одолженный Мастером.
В качестве второго опыта, важного для отладки взаимодействия стихий, он организовал на столе небольшой бархан и стал медленно перекатывать его из конца в конец, шлифуя технику владения ветром и добиваясь того, чтобы ни одна песчинка не отделилась от общей кучи.
И наконец, в четвертом часу порядком утомленный, но довольный своими успехами Валлент зажег горелку с маслом, чтобы попытаться манипулировать огнем с помощью воздуха. По правде говоря, он мало надеялся на то, что огонь подчинится ему, и все же попробовал направить на желтый язычок сверху тонкую, как игла, струйку воздуха. И у него получилось! Огонь подался вниз, растекаясь вокруг «иглы» магистра, словно хотел задушить ее в объятиях. Не давая себе расслабиться, Валлент пошел дальше и добавил своему воздуху необходимый огню компонент, и желтый цветок пламени благодарно распустился, сверкая наподобие рукотворного солнца. Кажется, это «светило» даже слегка загудело от восторга. Дав огню насладиться пищей, магистр стал постепенно уменьшать долю животворного для огня вещества, и пламя горелки потускнело.
Валлент отключился от опыта, позволив стихиям рассеяться в пространстве, и взглянул на часы. Приближалось время встречи с Бессетом, и магистр не хотел, чтобы тот застал его за проведением эксперимента. Все-таки магия – довольно интимное занятие, во время работы с компонентами мироздания человек становится нечувствительным к происходящему вокруг него, а потому уязвимым. Увидев после окончания опыта своего помощника, Валлент чувствовал бы себя примерно так же, как если бы он помылся в бочке и после этого узнал, что последние полчаса за ним из кустов наблюдал посторонний человек.
Зерна, украденные им у домашних птиц, так и провалялись все это время в кармане плаща, пока он не догадался переложить их в ящик стола. Их время, как теперь понимал магистр, еще не пришло.
Напоследок он решил еще раз взглянуть на лабораторный журнал Мегаллина. И обнаружил, что понимает заметную часть записей! Мегаллин, разумеется, не занимался простым выполнением рекомендаций Берттола, он зачастую усложнял его опыты, комбинировал или создавал свои собственные. Кроме того, зачастую для проведения того или иного опыта он явно применял магию первого уровня – то есть пользовался магическими веществами. Их названия были сильно сокращены. Некоторые из этих «слов», наиболее простые, поддавались интуитивной расшифровке: например, «желсопуж», скорее всего, означало всего лишь желудочный сок пупырчатой жабы, один из самых ходовых компонентов прикладной магии. Попадались и другие настолько же очевидные после чтения Берттола сокращения, однако большинство, конечно, оставалось для магистра загадкой. В частности, особенно поразил его неведомый «толззукр», хотя в журнале имелись и не менее причудливые буквосочетания.
Ему довольно легко удалось «вскипятить» воду в стакане. Сначала на стенках сосуда образовалась белесая пленка из мелких пузырьков, долгое время не желавших отрываться от стекла и всплывать, но затем вод все же вскипела, рассыпая по столу прохладные капли. Дальше пошло легче – может быть, потому, что Валлент уже располагал какой-то частью необходимых навыков, а эти нехитрые упражнения лишь подняли их из глубин памяти, превратив в действующий инструмент воздействия на природу. Но, скорее всего, и магистр склонялся именно к этой мысли, ему крепко помогал артефакт, одолженный Мастером.
В качестве второго опыта, важного для отладки взаимодействия стихий, он организовал на столе небольшой бархан и стал медленно перекатывать его из конца в конец, шлифуя технику владения ветром и добиваясь того, чтобы ни одна песчинка не отделилась от общей кучи.
И наконец, в четвертом часу порядком утомленный, но довольный своими успехами Валлент зажег горелку с маслом, чтобы попытаться манипулировать огнем с помощью воздуха. По правде говоря, он мало надеялся на то, что огонь подчинится ему, и все же попробовал направить на желтый язычок сверху тонкую, как игла, струйку воздуха. И у него получилось! Огонь подался вниз, растекаясь вокруг «иглы» магистра, словно хотел задушить ее в объятиях. Не давая себе расслабиться, Валлент пошел дальше и добавил своему воздуху необходимый огню компонент, и желтый цветок пламени благодарно распустился, сверкая наподобие рукотворного солнца. Кажется, это «светило» даже слегка загудело от восторга. Дав огню насладиться пищей, магистр стал постепенно уменьшать долю животворного для огня вещества, и пламя горелки потускнело.
Валлент отключился от опыта, позволив стихиям рассеяться в пространстве, и взглянул на часы. Приближалось время встречи с Бессетом, и магистр не хотел, чтобы тот застал его за проведением эксперимента. Все-таки магия – довольно интимное занятие, во время работы с компонентами мироздания человек становится нечувствительным к происходящему вокруг него, а потому уязвимым. Увидев после окончания опыта своего помощника, Валлент чувствовал бы себя примерно так же, как если бы он помылся в бочке и после этого узнал, что последние полчаса за ним из кустов наблюдал посторонний человек.
Зерна, украденные им у домашних птиц, так и провалялись все это время в кармане плаща, пока он не догадался переложить их в ящик стола. Их время, как теперь понимал магистр, еще не пришло.
Напоследок он решил еще раз взглянуть на лабораторный журнал Мегаллина. И обнаружил, что понимает заметную часть записей! Мегаллин, разумеется, не занимался простым выполнением рекомендаций Берттола, он зачастую усложнял его опыты, комбинировал или создавал свои собственные. Кроме того, зачастую для проведения того или иного опыта он явно применял магию первого уровня – то есть пользовался магическими веществами. Их названия были сильно сокращены. Некоторые из этих «слов», наиболее простые, поддавались интуитивной расшифровке: например, «желсопуж», скорее всего, означало всего лишь желудочный сок пупырчатой жабы, один из самых ходовых компонентов прикладной магии. Попадались и другие настолько же очевидные после чтения Берттола сокращения, однако большинство, конечно, оставалось для магистра загадкой. В частности, особенно поразил его неведомый «толззукр», хотя в журнале имелись и не менее причудливые буквосочетания.