Страница:
Полюбовавшись на каракули Мегаллина минут десять, Валлент захлопнул тетрадь и закинул ее обратно в стол, осознав, что еще не дозрел для полного понимания великих и смертоносных опытов, учинявшихся магом. Его удручало явное присутствие в них синтетического подхода к формулировке заклятий.
Следователь еще немного подумал над проблемой крокодила – «Стоит или нет обратиться к Дерреку с официальной просьбой по этому поводу?» – но затем был вынужден отказаться от затеи, чтобы иметь объективные данные. Правда, не исключено, что тот уже успел подправить показания своего кристаллика, если тот вообще лежал в кармашке.
Ровно в четыре часа явился Бессет, он бодро размахивал портфелем и лучезарно улыбался.
– Как успехи, малыш?
– Блестяще! – вскричал помощник, извлекая на свет нечто, похожее на очередное творение его пера. Следователь припомнил его вчерашние чайные документы и невольно вздрогнул. Но сегодняшние бумаги, во всяком случае, не грозили ему разоблачением – в худшем случае он придет к посторонним людям, не имеющим отношения к Ордену. А извинений магистр не боялся.
– Здесь список всех магов, получающих жалование в Канцелярии Императора, с указанием их послужных списков, магических трудов, учебных пособий, выездов за пределы Ханнтендилля, – заговорил Бессет, с довольным видом рассыпая бумаги веером перед носом Валлента, – адресов проживания, семейного положения и даже некоторых особенностей характера.
– Как ты успел все это переписать? – поразился магистр.
– Я и не переписывал. Всего лишь воспользовался обеденным перерывом, чтобы покопаться в канцелярских шкафах. Сами обложки от папок, конечно, я оставил на месте, а вот их содержимое изрядно распотрошил. Брал только самое важное, всякие анкеты и справки не трогал.
Валлент уважительно сложил листы в стопку и взвесил на руке.
– Выглядит не менее солидно, чем вчерашняя экономическая документация с чайным уклоном, – заметил он.
– Все самое точное и лучшее, – обиделся Бессет. – Я же не виноват, что этот азианец такой проницательный.
– Я тоже, – вздохнул Валлент. – Значит, точность обеспечена? Когда в последний раз проводилась проверка магов по месту жительства?
– Э… никогда. По-моему.
– То-то и оно, что их слова не подвергались сомнению. А если злодей, погубивший мага, с самого начала поставил перед собой такую цель и умышленно водил Канцелярию за нос?
– Чепуха, – разгорячился юноша. – Самый молодой сотрудник Ордена, Буммонт, работает по договору уже три года. Видимо, Канцелярия отчаялась дождаться от него хорошего представления завершающего диплома и сдалась. Но формально он по-прежнему числится стажером. Его не было в городе в день убийства.
– Кто сказал об убийстве?
– Да ведь вы… Зачем вы меня путаете?
– Хорошо, оставим эту тему, – улыбнулся магистр, рассеянно перелистывая пачку бумаги. – Надеюсь, данные располагаются по порядку, и я не приму А за Б и наоборот… На Мастера здесь тоже есть документы?
– Нет, – смутился Бессет. – Я не смог найти папку с его именем.
– Логично, – сказал магистр. – Секретарю нет никакой необходимости выставлять сведения о себе и своей семье на всеобщее обозрение. У него есть дети?
– Нет.
– Я так и думал, – задумчиво проговорил Валлент. Он постучал пальцами по столу. – А скажи-ка, малыш… Мастер требует у тебя отчетов о ходе расследования?
– Нет, господин Валлент, – несколько поспешно ответил юноша, – но я в любой момент готов рассказать секретарю Императора о поручениях, которые вы мне даете. Вы считаете, что я должен промолчать, если он спросит меня?
– И что ты ему ответишь?
Бессет поднял глаза к потолку и погрузился в раздумье.
– Я скажу ему, что вы восстанавливаете, по разговорам и с помощью документов, историю последнего месяца жизни Мегаллина. А под подозрением по-прежнему находится Даяндан.
– Каких документов?
– Обрывка дневника, лабораторного журнала, писем…
Валлент с интересом воззрился на помощника, продолжавшего изучать трещины на потолке.
– Не зря Мастер пригласил тебя на службу, – одобрительно проговорил он, – и я тоже рад иметь такого сообразительного помощника. – Юноша довольно осклабился. – Мне нравится ход твоих мыслей. Сходи-ка ты на почту, пока она еще не закрылась, выясни, не приносил ли им писем Мегаллин. А также от кого он получал корреспонденцию. Если он с кем-нибудь переписывался, то там наверняка найдется человек, который может помнить адресатов – тот же курьер, к примеру. А если такого нет, то в их учетных книгах найдутся все необходимые записи. Лучше даже с них и начать, чтобы не афишировать предмет интереса.
– И как я объясню им свое появление?
– У тебя же есть канцелярская бумажка, допуск к любым служебным тайнам. Можешь сказать, что некто подозревается в разглашении государственных секретов посредством переписки… А вообще, мы все-таки на имперской службе, так что даю тебе отпуск до понедельника.
– Вы это серьезно, господин Валлент? Убийца не дремлет! А вдруг он покусится и на вас?
– Ну, это маловероятно. Я еще слишком далек от разгадки. Вот когда я сяду ему на хвост, тогда и подумаем, как обезопаситься. Конечно, ты можешь прийти ко мне в субботу, но только если обнаружишь что-нибудь действительно важное по нашему делу. А захочешь в гости – пожалуйста, я не против. Только не рассчитывай, что я буду принимать участие в ваших с Тиссой беседах.
Бессет порозовел и поспешил откланяться, отправившись на противоположный берег Хеттики, где стояло относительно новое, отстроенное буквально накануне войны здание имперской почтовой службы. А Валлент слегка пожурил себя – он должен был с самого начала проверить это учреждение. Вдруг Мегаллин получал от кого-нибудь письма с угрозами или сам писал кому-нибудь? Хотя рассылать угрожающие послания при помощи почты было бы глупо, проще подбросить записку к дверям дома.
Он отделил от основной пачки несколько скрепленных вместе листов и прочитал имя в первой строке верхней страницы: «Гульммика». Тут же канцелярский художник в черно-белых тонах, весьма схематично изобразил лицо дамы, не вызвавшее у магистра желания углубиться в ее биографические данные. Так или иначе, никакого смысла читать ее послужной список не было, поэтому Валлент быстро просмотрел оставшиеся бумаги и остановил внимание на Дециллии. На портрете тот выглядел лет гораздо моложе, чем в действительности, и это заставило Валлента лишний раз усомниться в точности попавшей в его руки информации.
Валлент перевернул листок и продолжал чтение:
Адрес Дециллия упоминался во многих местах, и под конец магистр, как ни старался не обращать на него внимание, все-таки помнил его наизусть. Маг жил на Дальней улице, один, снимая квартиру в трехэтажном доме. Во всяком случае, единственная справка гласила, что Дециллий холост. Кажется, первоначальное предположение Валлента, что попавшие к нему документы могут грешить многими неточностями, не оправдывалось. Сухой, изобилующий цифрами язык создавал полную иллюзию их абсолютной, прямо-таки арифметической истинности.
Валлент поднялся и несколько раз прошел по лаборатории из конца в конец. А чего, собственно, он ожидал от официальных канцелярских документов – описания привычек мага и особенностей его характера? Тонкостей его личных взаимоотношений с другими членами Ордена? Проходя в пятый раз мимо дивана Мегаллина, следователь на минуту сфокусировал на нем взгляд. Между полупустыми полками пробивался вечерний луч солнца, в котором медленно кружились светящиеся пылинки; своим краем он задевал вздувшуюся подушку. Магистр зачем-то наклонился к ней и внимательно всмотрелся в нее и в то, как она лежит в изголовье – съехав к стене, так, словно ее небрежно бросили на ложе. Валлент осторожно приподнял ее и увидел снизу вмятину, по размеру и форме в точности совпадавшую с человеческой головой. Но почему снизу, а не сверху? Оплавленная свеча также стояла довольно далеко от подушки, скорее рядом с противоположным концом дивана.
Магистр несколько минут укладывал эти мелкие несуразности в память, чтобы вернуться к ним позже, затем вернулся к столу. Следующим на очереди был Шуггер.
«Копия завершающего диплома мага второй ступени Шуггера, рожденного 14 марта 777 года в Ханнтендилле от Геррельна и Шумматы (выписка из реестра жителей за н. Хнт/777/03/14/17), выпускника ремесленной школы Ханнтендилля 790 года, стажера Ордена магов Императора с 791 по 799 год. Специализация – магия воды. Позволение на оказание платных магических услуг – нет…» И так далее: на бумажке в точности повторялись уже знакомые Валленту бюрократические обороты.
В отличие от Дециллия, занимавшегося в основном растениеводством, и только от случая к случаю работавшего над проблемой лечения особо сложных ожогов, Шуггер постоянно сотрудничал с медиками. Он нередко принимал участие в операциях, требовавших привлечения магии. Надо признать, как хирург он пользовался авторитетом. Это проскальзывало в заключаемых с ним временных договорах, где указывались размеры его заработка.
Справок о семье, представленных Шуггером в Канцелярию, оказалось несколько. В самой первой перечислялись он сам, его родители и младшая сестра Геррума; во второй отсутствовал отец; в третьей добавилась супруга по имени Таннига; в четвертой, датированной позапрошлым годом, не было матери мага; из пятой, поданной им в феврале прошлого года, пропала Геррума. Магистр вернулся к стандартному договору и более внимательно просмотрел его. Так и есть, одним из пунктов в нем значилась обязанность мага сообщать справкой о любых изменениях его семейного положения, в противном случае ему грозил крупный штраф. Договор, заключавшийся с сотрудником Отдела частных расследований, тоже был весьма суровым, но, насколько помнил Валлент, грабительских штрафов он не предусматривал. Впрочем, у него не было желания анализировать бюрократические изобретения, важным было лишь то, что эти справки не дали следователю дополнительно никаких имен на букву М.
Остальные документы, содержательно отличные от дециллиевых, в общих чертах повторяли их: те же отчеты, копии разовых договоров, аннотации и тому подобное – ворох бумаг, имевших интерес разве что для биографа.
Шуггер жил в левобережном районе, в собственном доме неподалеку от восточного остатка городской стены.
Прошло уже около полутора часов с того момента, как Валлент засел за изучение бумаг, добытых Бессетом. Это оказалось утомительным занятием, и тем не менее следовало ознакомиться также и с материалами Мегаллина. Магистр наскоро пролистал оставшиеся листы и не обнаружил ни одного упоминания имени погибшего мага. Он еще раз, более внимательно, просмотрел пачку, но результат оказался тем же. Про Мегаллина здесь не было ни строчки. Может быть, педантичные канцеляристы успели изъять его папку из общей кучи и переместить в архив, к остальным усопшим членам Ордена? Но ведь Деррек сказал, что о его смерти знают очень немногие? Наверное, он же и сделал это…
Валленту до смерти захотелось упасть на Мегаллинов диван и расслабиться, закрыть утомленные глаза и забыть о расследовании, но он обуздал желания. Еще несколько минут магистр вяло подумывал над тем, не завалиться ли в кабинет к Дерреку и не продолжить ли потрошить крокодила, вооружившись пером и бумагой. Однако, сердито осмотрев раненое запястье, он решил отложить это дело до завтрашнего дня.
Глава 16. Профессия: маг
Следователь еще немного подумал над проблемой крокодила – «Стоит или нет обратиться к Дерреку с официальной просьбой по этому поводу?» – но затем был вынужден отказаться от затеи, чтобы иметь объективные данные. Правда, не исключено, что тот уже успел подправить показания своего кристаллика, если тот вообще лежал в кармашке.
Ровно в четыре часа явился Бессет, он бодро размахивал портфелем и лучезарно улыбался.
– Как успехи, малыш?
– Блестяще! – вскричал помощник, извлекая на свет нечто, похожее на очередное творение его пера. Следователь припомнил его вчерашние чайные документы и невольно вздрогнул. Но сегодняшние бумаги, во всяком случае, не грозили ему разоблачением – в худшем случае он придет к посторонним людям, не имеющим отношения к Ордену. А извинений магистр не боялся.
– Здесь список всех магов, получающих жалование в Канцелярии Императора, с указанием их послужных списков, магических трудов, учебных пособий, выездов за пределы Ханнтендилля, – заговорил Бессет, с довольным видом рассыпая бумаги веером перед носом Валлента, – адресов проживания, семейного положения и даже некоторых особенностей характера.
– Как ты успел все это переписать? – поразился магистр.
– Я и не переписывал. Всего лишь воспользовался обеденным перерывом, чтобы покопаться в канцелярских шкафах. Сами обложки от папок, конечно, я оставил на месте, а вот их содержимое изрядно распотрошил. Брал только самое важное, всякие анкеты и справки не трогал.
Валлент уважительно сложил листы в стопку и взвесил на руке.
– Выглядит не менее солидно, чем вчерашняя экономическая документация с чайным уклоном, – заметил он.
– Все самое точное и лучшее, – обиделся Бессет. – Я же не виноват, что этот азианец такой проницательный.
– Я тоже, – вздохнул Валлент. – Значит, точность обеспечена? Когда в последний раз проводилась проверка магов по месту жительства?
– Э… никогда. По-моему.
– То-то и оно, что их слова не подвергались сомнению. А если злодей, погубивший мага, с самого начала поставил перед собой такую цель и умышленно водил Канцелярию за нос?
– Чепуха, – разгорячился юноша. – Самый молодой сотрудник Ордена, Буммонт, работает по договору уже три года. Видимо, Канцелярия отчаялась дождаться от него хорошего представления завершающего диплома и сдалась. Но формально он по-прежнему числится стажером. Его не было в городе в день убийства.
– Кто сказал об убийстве?
– Да ведь вы… Зачем вы меня путаете?
– Хорошо, оставим эту тему, – улыбнулся магистр, рассеянно перелистывая пачку бумаги. – Надеюсь, данные располагаются по порядку, и я не приму А за Б и наоборот… На Мастера здесь тоже есть документы?
– Нет, – смутился Бессет. – Я не смог найти папку с его именем.
– Логично, – сказал магистр. – Секретарю нет никакой необходимости выставлять сведения о себе и своей семье на всеобщее обозрение. У него есть дети?
– Нет.
– Я так и думал, – задумчиво проговорил Валлент. Он постучал пальцами по столу. – А скажи-ка, малыш… Мастер требует у тебя отчетов о ходе расследования?
– Нет, господин Валлент, – несколько поспешно ответил юноша, – но я в любой момент готов рассказать секретарю Императора о поручениях, которые вы мне даете. Вы считаете, что я должен промолчать, если он спросит меня?
– И что ты ему ответишь?
Бессет поднял глаза к потолку и погрузился в раздумье.
– Я скажу ему, что вы восстанавливаете, по разговорам и с помощью документов, историю последнего месяца жизни Мегаллина. А под подозрением по-прежнему находится Даяндан.
– Каких документов?
– Обрывка дневника, лабораторного журнала, писем…
Валлент с интересом воззрился на помощника, продолжавшего изучать трещины на потолке.
– Не зря Мастер пригласил тебя на службу, – одобрительно проговорил он, – и я тоже рад иметь такого сообразительного помощника. – Юноша довольно осклабился. – Мне нравится ход твоих мыслей. Сходи-ка ты на почту, пока она еще не закрылась, выясни, не приносил ли им писем Мегаллин. А также от кого он получал корреспонденцию. Если он с кем-нибудь переписывался, то там наверняка найдется человек, который может помнить адресатов – тот же курьер, к примеру. А если такого нет, то в их учетных книгах найдутся все необходимые записи. Лучше даже с них и начать, чтобы не афишировать предмет интереса.
– И как я объясню им свое появление?
– У тебя же есть канцелярская бумажка, допуск к любым служебным тайнам. Можешь сказать, что некто подозревается в разглашении государственных секретов посредством переписки… А вообще, мы все-таки на имперской службе, так что даю тебе отпуск до понедельника.
– Вы это серьезно, господин Валлент? Убийца не дремлет! А вдруг он покусится и на вас?
– Ну, это маловероятно. Я еще слишком далек от разгадки. Вот когда я сяду ему на хвост, тогда и подумаем, как обезопаситься. Конечно, ты можешь прийти ко мне в субботу, но только если обнаружишь что-нибудь действительно важное по нашему делу. А захочешь в гости – пожалуйста, я не против. Только не рассчитывай, что я буду принимать участие в ваших с Тиссой беседах.
Бессет порозовел и поспешил откланяться, отправившись на противоположный берег Хеттики, где стояло относительно новое, отстроенное буквально накануне войны здание имперской почтовой службы. А Валлент слегка пожурил себя – он должен был с самого начала проверить это учреждение. Вдруг Мегаллин получал от кого-нибудь письма с угрозами или сам писал кому-нибудь? Хотя рассылать угрожающие послания при помощи почты было бы глупо, проще подбросить записку к дверям дома.
Он отделил от основной пачки несколько скрепленных вместе листов и прочитал имя в первой строке верхней страницы: «Гульммика». Тут же канцелярский художник в черно-белых тонах, весьма схематично изобразил лицо дамы, не вызвавшее у магистра желания углубиться в ее биографические данные. Так или иначе, никакого смысла читать ее послужной список не было, поэтому Валлент быстро просмотрел оставшиеся бумаги и остановил внимание на Дециллии. На портрете тот выглядел лет гораздо моложе, чем в действительности, и это заставило Валлента лишний раз усомниться в точности попавшей в его руки информации.
«Полный маг второй ступени, предварительный диплом 03.804 года по классу огня (инв. 804/23), учитель Шуттих, завершающий диплом 09.807 года по классу огня (инв. 807/34). На имперской службе с 09.807 года. Программные направления деятельности – «Защита индивидуальных посевов от засухи» (807-812), «Дальняя фокусировка солнечного света» (812), «Оптические устройства ночного видения и их применение в условиях гор» (813-816), «Практическая магия огня как ступень к пониманию жизнедеятельности организмов» (817-…)». Тут имелся значительный пробел, оставленный, по всей вероятности, для последующего заполнения. «…Особые условия договора с 812 по 813 год. Награды: талисман магического знания «Солнечный» (807), нагрудный знак «Империя» третьей степени (812), нагрудный знак «Заслуженный маг Империи» (816)».Валлент уважительно хмыкнул: скромный на вид сотрудник Ордена, как выясняется, успел принять участие в создании светового оружия. Правда, магистр не помнил, чтобы кто-то говорил ему о таком применении магии огня во время битвы на Гайерденском перевале. Возможно, Дециллию попросту не удалось вовремя довести свое детище до ума. Последний же выданный ему знак, пожалуй, уже не являлся чем-то уникальным. В стране осталось так мало действующих магов, что все они почти автоматически стали «заслуженными». Молодое поколение не спешило подрастать и заполнять освободившиеся ниши, слишком много других забот свалилось на мужские плечи после опустошительной войны. Никто, разумеется, не утверждал, что эвранские маги виновны в поразившей людей беде – народ прямо указывал на Веннтина и его приспешников. Хорошо уже одно только то, что Орден не разгромили наравне с торговой миссией Азианы, так что говорить о каком-то конкурсе для стажеров, как бывало в прежние времена, уже не приходилось.
Валлент перевернул листок и продолжал чтение:
«Аннотация к предварительному диплому инв. 804/23 стажера первой ступени Дециллия. В данной работе, выполненной стажером Дециллием под руководством мага второй ступени Шуттиха, на основе трудов малоизвестных магов 4-5 веков…» Магистр пробежал глазами абзац, не желая засорять голову ничего не говорящими ему именами. «…Проведено сопоставление степени облучения злаков солнечным светом с их урожайностью. Хотя эта проблема неоднократно рассматривалась многими магами (см. выше), автору работы удалось выделить из зачастую разрозненных данных, отсеять и рассортировать главнейшие факты теплового регулирования роста злаковых культур. Отдельная глава посвящена пожаростойкости растений, каковую предложено повышать путем опыления посевов специальным составом, одновременно наносящим ощутимый урон грызунам и прочим вредителям (насекомым)…»Автор аннотации, неизвестный Валленту маг, распинался еще несколько страниц. На протяжении них он успел не только похвалить Дециллия, но и пожурить его за «отдельные недостатки».
«Аннотация к завершающему диплому инв. 807/34 мага первой ступени Дециллия. В данной работе, выполненной магом-стажером Дециллием под руководством мага второй ступени Шуттиха, описан эффективный способ воспламенения отсыревшей древесины. Указанная проблема издавна волновала умы магов, но ни одному из них до сих пор не удавалось решить ее так изящно, как это сделал стажер Дециллий в аннотируемой работе. Непреходящая практическая ценность данного исследования…»Валлент опять выпустил четыре страницы, не имея охоты углубляться в огненно-древесные магические построения. Ему было не совсем ясно, каким образом какой-нибудь пастух во время дождя, не имеющий ни малейшего представления о магии, может воспользоваться открытием Дециллия и разжечь костер. Но проблема действительно решалась хотя и заумно, но красиво, в этом магу-стажеру отказать было нельзя. Он вполне заслуженно взошел на вторую – и последнюю – ступень в короткой иерархической лестнице Ордена.
«Копия завершающего диплома мага второй ступени Дециллия, рожденного 23 ноября 781 года в Ханнтенауре от Милликата и Деццины (выписка из реестра жителей за н. Хнр/781/11/23/02), выпускника ремесленной школы Ханнтенаура 794 года, стажера Ордена магов Императора с 795 по 804 год. Специализация – магия огня. Позволение на оказание платных магических услуг – нет. Особые условия договора – нет. Доступ к резервному фонду Ордена – неограниченный (с правом изменения по решению секретаря Императора и Мастера). Позволение на распространение собственных магических разработок – нет (с правом приобретения в установленном порядке). Заверено: секретарь имперской Канцелярии Зиммельн (подпись), Мастер Ордена магов Императора Эннеллий (подпись), учитель Шуттих (подпись)».«Каких только фактов не узнаешь из обычных канцелярских бумаг! – подумал магистр. – Вот только помогут ли они раскрыть загадку смерти Мегаллина?» Следующими документами оказались: стандартный договор на прохождение службы в Ордене магов, список магических трудов Дециллия с указанием их местонахождения (все – в библиотеке Ордена, несколько копий – в провинциальных филиалах), справка о семейном положении, договор с Почтовой службой на право переписки с оплатой по ведомостям Канцелярии, копии отчетов об инспекторских проверках десятка отделений Ордена в провинциях, особое дополнение к договору (с 812 по 813 год), копия договора об оказании разовых услуг имперской медицинской Академии в качестве эксперта по ожогам (без ограничения по времени), патенты (без права частного использования) нескольких изобретений (в том числе сфокусированного солнечного света)… И несколько маловразумительных бумаг вроде актов приемки-сдачи магических услуг каким-то горнским рисоводам, по явной случайности затесавшихся в солидную компанию.
Адрес Дециллия упоминался во многих местах, и под конец магистр, как ни старался не обращать на него внимание, все-таки помнил его наизусть. Маг жил на Дальней улице, один, снимая квартиру в трехэтажном доме. Во всяком случае, единственная справка гласила, что Дециллий холост. Кажется, первоначальное предположение Валлента, что попавшие к нему документы могут грешить многими неточностями, не оправдывалось. Сухой, изобилующий цифрами язык создавал полную иллюзию их абсолютной, прямо-таки арифметической истинности.
Валлент поднялся и несколько раз прошел по лаборатории из конца в конец. А чего, собственно, он ожидал от официальных канцелярских документов – описания привычек мага и особенностей его характера? Тонкостей его личных взаимоотношений с другими членами Ордена? Проходя в пятый раз мимо дивана Мегаллина, следователь на минуту сфокусировал на нем взгляд. Между полупустыми полками пробивался вечерний луч солнца, в котором медленно кружились светящиеся пылинки; своим краем он задевал вздувшуюся подушку. Магистр зачем-то наклонился к ней и внимательно всмотрелся в нее и в то, как она лежит в изголовье – съехав к стене, так, словно ее небрежно бросили на ложе. Валлент осторожно приподнял ее и увидел снизу вмятину, по размеру и форме в точности совпадавшую с человеческой головой. Но почему снизу, а не сверху? Оплавленная свеча также стояла довольно далеко от подушки, скорее рядом с противоположным концом дивана.
Магистр несколько минут укладывал эти мелкие несуразности в память, чтобы вернуться к ним позже, затем вернулся к столу. Следующим на очереди был Шуггер.
«Полный маг второй ступени, предварительный диплом 02.799 года по классу воды (инв. 799/11), учитель Дадденк, завершающий диплом 11.805 года по классу воды (инв. 805/40). На имперской службе с 12.805 года. Программные направления деятельности – «Полив бахчевых культур в условиях длительной засухи» (805-806), «Потовыделение и стойкость костных тканей полевых мышей как взаимосвязанные понятия» (807), «Регулирование относительного количества влаги в организме человека» (808-812, совместно с имперской медицинской Академией), «Жизнеспособность человеческого организма при больших кровепотерях» (812-814, совместно с имперской медицинской Академией), «Кругооборот воды в организме человека» (815-816), «Расстройства органов слуха и взаимодействие звуковых волн с водной средой организма» (817), «Проблема воспроизводства человека с точки зрения нарушения водного баланса» (818-…). Особые условия договора с 08.812 по 12.814 год. Награды: талисман магического знания «Водоворот» (805), нагрудный знак «Заслуженный маг Империи» (815)».Следом за кратким представлением Шуггера, как и ожидал магистр, располагались аннотации на его дипломы, выполненные в присущей магу вивисекторской манере.
«Копия завершающего диплома мага второй ступени Шуггера, рожденного 14 марта 777 года в Ханнтендилле от Геррельна и Шумматы (выписка из реестра жителей за н. Хнт/777/03/14/17), выпускника ремесленной школы Ханнтендилля 790 года, стажера Ордена магов Императора с 791 по 799 год. Специализация – магия воды. Позволение на оказание платных магических услуг – нет…» И так далее: на бумажке в точности повторялись уже знакомые Валленту бюрократические обороты.
В отличие от Дециллия, занимавшегося в основном растениеводством, и только от случая к случаю работавшего над проблемой лечения особо сложных ожогов, Шуггер постоянно сотрудничал с медиками. Он нередко принимал участие в операциях, требовавших привлечения магии. Надо признать, как хирург он пользовался авторитетом. Это проскальзывало в заключаемых с ним временных договорах, где указывались размеры его заработка.
Справок о семье, представленных Шуггером в Канцелярию, оказалось несколько. В самой первой перечислялись он сам, его родители и младшая сестра Геррума; во второй отсутствовал отец; в третьей добавилась супруга по имени Таннига; в четвертой, датированной позапрошлым годом, не было матери мага; из пятой, поданной им в феврале прошлого года, пропала Геррума. Магистр вернулся к стандартному договору и более внимательно просмотрел его. Так и есть, одним из пунктов в нем значилась обязанность мага сообщать справкой о любых изменениях его семейного положения, в противном случае ему грозил крупный штраф. Договор, заключавшийся с сотрудником Отдела частных расследований, тоже был весьма суровым, но, насколько помнил Валлент, грабительских штрафов он не предусматривал. Впрочем, у него не было желания анализировать бюрократические изобретения, важным было лишь то, что эти справки не дали следователю дополнительно никаких имен на букву М.
Остальные документы, содержательно отличные от дециллиевых, в общих чертах повторяли их: те же отчеты, копии разовых договоров, аннотации и тому подобное – ворох бумаг, имевших интерес разве что для биографа.
Шуггер жил в левобережном районе, в собственном доме неподалеку от восточного остатка городской стены.
Прошло уже около полутора часов с того момента, как Валлент засел за изучение бумаг, добытых Бессетом. Это оказалось утомительным занятием, и тем не менее следовало ознакомиться также и с материалами Мегаллина. Магистр наскоро пролистал оставшиеся листы и не обнаружил ни одного упоминания имени погибшего мага. Он еще раз, более внимательно, просмотрел пачку, но результат оказался тем же. Про Мегаллина здесь не было ни строчки. Может быть, педантичные канцеляристы успели изъять его папку из общей кучи и переместить в архив, к остальным усопшим членам Ордена? Но ведь Деррек сказал, что о его смерти знают очень немногие? Наверное, он же и сделал это…
Валленту до смерти захотелось упасть на Мегаллинов диван и расслабиться, закрыть утомленные глаза и забыть о расследовании, но он обуздал желания. Еще несколько минут магистр вяло подумывал над тем, не завалиться ли в кабинет к Дерреку и не продолжить ли потрошить крокодила, вооружившись пером и бумагой. Однако, сердито осмотрев раненое запястье, он решил отложить это дело до завтрашнего дня.
Глава 16. Профессия: маг
«3 января. Наконец-то новогодняя суета улеглась, и я могу записать в дневник несколько слов. Больше всего за эти три дня мне понравилось, как мы с Динникой с горки катались, на двухместной Буззовой каталке. Конечно, если бы меня об этом кто-нибудь спросил, я бы ни за что не признался, а то заканчиваю последний класс – и горка! Домой к себе я ее не приглашал, вдруг Зубля выскочит в неподходящий момент – и все, обморок. Я однажды видел, как она на крысу среагировала, та вылезла у них в магазине из-под прилавка. Просто стояла и принюхивалась, а Динника как заорет, будто к ним ископаемый крокодил вломился. Мне очень нравится это слово – «ископаемый»! Мы только что закончили всяких древних зверей изучать, и там оно постоянно встречается».Валленту ужасно хотелось почесать раненую руку, которую он смазал магическим заживляющим составом и забинтовал еще вчера вечером. Это был добрый знак: значит, его колотые раны постепенно зарастают.
«4 января. Сегодня во время перемены спросил у Холля, когда в Ордене будет испытание для желающих стать магами. Он посмотрел на меня с таким удивлением, будто я решил стать грабителем, и говорит: «А я думал, ты природой интересуешься, животными всякими, растениями». – «Это так, учитель, – ответил я. – Просто почему бы не попробовать, если есть такая возможность?» – «Может быть, ты думаешь, что это такая легкая, интересная работа – быть магом на службе Императора? Это постоянные опыты, умственное и физическое напряжение, вредные вещества, отравляющие здоровье! Да мало ли других невзгод подстерегает мага. Ты даже не сможешь никуда уехать, потому как будешь связан пожизненным договором! Причем, скорее всего, тебя направят служить в одну из провинций или отдаленных областей Эвраны. Ты с родителями уже разговаривал?» Нет, конечно, с какой стати я буду посвящать их в свои планы? Мне мама еще год назад сказала, что примет любой мой выбор. А отец ее все равно послушает, так что с ним обсуждать профессию вообще не имеет смысла. В конце концов, я себе жизнь устраиваю, а не им, они-то уже при деле. Я так Холлю и ответил: «Зачем?» – «Может, они посоветовали бы тебе что-нибудь не такое бесповоротное?» – «Да что вы, в самом деле, учитель! – говорю я. – Меня еще никто не принял, а вы уже гроб заказываете. Может быть, и нет у меня никаких способностей». – «Дай-то Бог, чтобы так и оказалось», – сказал он. Короче, сбор претендентов у нас в школе, 18-го января, в воскресенье. Прямо с утра!
8 января. Бузз почти все свободное время проводит в театре, перенимает опыт у старого Наггульна. Не знаю уж, какой такой опыт он у него приобретет, по-моему, Бузз уже давно лучше него рисует. Только в театре он работает почти «нелегально», так как у него нет позволения и он не платит налоги. То есть как бы не платит, на самом деле, конечно, все, что полагается, отдают имперской Канцелярии, только Буззово имя нигде не упоминается.
11 января. Пошел сегодня на коньках кататься, погода была хорошая. Солнца и ветра почти нет, снег со льда вовсе убрали и даже чем-то зачистили, так что получился почти гладкий каток. Бузз, конечно, не пошел, зато многие другие появились, даже Клуппер. А с ним Динника, он ее за руку по льду водил. Сам-то без коньков был! Я к ним лихо подкатил, как заядлый конькобежец, и говорю: «Привет!» Клуппер почему-то засмущался. «Давай помогу, Динника!» – говорю я. Все-таки я на коньках был, а Клуппер – в ботинках, бегать в них по льду было несподручно. «Ты меня на берегу подожди», – сказала она ему, и мы покатились! Она, конечно, так себе ездила, без моей поддержки точно бы грохнулась, и коньки Клупперовы ей велики оказались. Пару раз она так неловко повернулась, что мы с ней едва не завалились в кучу малу. А Клуппер в это время стоял на берегу и приплясывал от холода. Проехали мы таким образом круга три вдоль снежного вала, и вижу – знакомая фигура появилась. Я как узнал Маккафу, так что-то у меня внутри вниз упало, а вслед на этим «чем-то» и я сам чуть на льду не растянулся. Почему она так на меня действует, понять не могу. Динника меня спрашивает: «Тебе плохо, Мегги?» Это она так мое имя сократила, а то, говорит, язык сломать можно. Не знаю, что такого сложного в моем имени, и подлиннее бывают. «Все в порядке, – отвечаю, – просто я на кочку наехал. Не пора ли нам вернуться на берег? А то Клуппер совсем замерз». – «У меня только получаться стало, а ты – на берег!» И тут мы чуть с Маккафой не столкнулись, решили повернуть налево – и она нам навстречу, летит как ветер. Я едва успел Динникову руку отпустить, а то бы она, между нами проезжая, нас обоих уронила. Да и сама бы упала, дурочка! Промчалась мимо, нос задрав, и когда снежная пыль рассеялась, я увидел, что Динника сидит на льду и пытается встать. «Что за наглая девка! – злобно сказала она. – Эта дура меня толкнула!» Я помог ей подняться, и вижу, Клуппер с берега сорвался и к нам бежит. А Маккафа уже шагов за пятьдесят от нас катается и в нашу сторону не смотрит, как будто ее это не касается. Еще и прыжки при этом совершает! Когда успела так научиться, не понимаю. «Что случилось? – спрашивает Клуппер. Шарф у него вылез из-под пальто, а пар изо рта так и валит. – Кто эта девушка, почему она на тебя напала?» А Динника ничего не ответила, стояла и снег с шубы отряхивала. «Что вы молчите?» – Это он уже меня спросил, потом посмотрел в Маккафину сторону и узнал ее. Тут я подумал, что пора домой идти, всякое удовольствие от коньков пропало. Смотрит на меня Клуппер, как судья на допросе – я сам видел, когда с отцом в суд ходил – палец в перчатке выставил и говорит: «Мало тебе Маккафы было, ты теперь за Диннику принялся?» Что я мог сказать ему в ответ? «Так вы с этой каланчей знакомы?» – Это меня уже сама Динника спросила. «Да, – говорю, – я был с ней знаком, но сейчас наши пути разошлись. Ну, по домам?» – «Давай, Динника, я тебя домой провожу», – сказал Клуппер. Она нехотя так проехала пару шагов, будто не знала, что бы такого ей сделать, чтобы свое падение загладить, потом и говорит: «Мегги, познакомь нас. Ей, наверное, обидно, что ты с ней больше не дружишь, вот она и решила напомнить тебе…» – «Глупости! – сказал я. – Придумаешь тоже». Ну не мог я им признаться, что Маккафа сама меня бросила. И придет же девчонкам такое в голову, что хоть стой, хоть падай! На лед, кстати, очень несладко падать, это всякий знает, кто на коньках стоял. Почему она решила, что Маккафе может быть обидно? Совсем ведь ничего не знает, а еще предположения выдвигает! Нет, все-таки пока у меня не хватает знаний, чтобы в женской логике разбираться, я это чувствую. Потому что я вообще не понял, как ей такая безумная идея в голову пришла! «Нет, – говорю, – я не хочу, чтобы ты с ней знакомилась, это неподходящая компания». – «Ах, так? – говорит она. – Тогда меня Клуппер с ней познакомит! Пошли!» И как потащит его за собой! Откуда только силища такая взялась, и на коньках стала прямо ехать, я просто поразился. Клуппер, по-моему, упирался, что-то ей возражал, но я уже ничего не слышал, потому что домой покатился, и даже ни разу не обернулся, а хотелось. Глупо было бы стоять и смотреть, как они знакомятся. Вот сейчас пишу и думаю – чем там у них дело закончилось? Подружились или, наоборот, подрались? Маккафа, пожалуй, посильней будет, все-таки она в цирке работает, да и ростом выше, а Динника все больше иголкой орудует.