Норман Джон. Исследователи Гора

   — Мы пойдем к претору? — недоверчиво произнесла одна из девушек.
   — Конечно, — ответила старшая. — Мы ни в чем не провинились, и нам нечего бояться.
   — Там мужчины, — напомнила другая.
   — Мужчин мы тоже не боимся, — парировала старшая. — Все, хватит пререкаться. Идем на пристань.
   Я поднял с земли беглую рабыню и перебросил ее через плечо. Девушка заплакала. Одна из самок уртов подала мне мешок, и я зашагал к пристани Красного Урта.
   — Посмотрите на бедро, — приказал претор.
   — Клейма нет, — пожал плечами стражник.
   Одетая в лохмотья самки урта беглянка стояла перед трибуналом претора. Стражники уже успели накинуть ей на горло свои ремни.
   — Это твоя рабыня? — спросил претор Улафи из Шенди.
   — Да, — кивнул капитан.
   — Как ты можешь доказать, что она рабыня? — спросил претор. — Ни по телу, ни по манере двигаться этого не видно. Для рабыни она слишком закрепощена и холодна.
   — Раньше она была свободной, — пояснил Улафи. — Пока Беджар не захватил «Цветок Телнуса». Она еще не привыкла к новому положению.
   — А где Беджар? — спросил претор.
   — Его здесь нет, — ответил Улафи. — Вчера он покинул Порт-Кар, чтобы в очередной раз попытать счастья в сияющих просторах Тассы.
   — По телосложению она вполне подходит для рабыни, — заметил стражник, закончив измерять объемы стоящей на небольшом помосте девушки.
   Претор кивнул. Немаловажное обстоятельство. Стражник измерил рост, объем лодыжек, горла, бедер и ширину запястий. После этого девушку взвесили.
   Претор пристально посмотрел на блондинку и отчетливо произнес:
   — Каджейра?
   Она отчаянно замотала головой. По крайней мере, хоть что-то она понимает. И не хочет, чтобы ее считали рабыней.
   Претор незаметно кивнул одному из стражников. Тот подошел к ней сзади и громко и резко крикнул:
   — Поводок!
   От испуга девушка едва не подпрыгнула. Между тем руки ее даже не дернулись, хотя любая рабыня непроизвольно свела бы их за спиной.
   — Налу! — крикнул стражник. После этой команды рабыня должна непременно опуститься на колени.
   — У меня есть бумаги, удостоверяющие, что она рабыня, — произнес Улафи и протянул документы претору. — Она не реагирует на команды потому, что ее никто этому не учил.
   Претор взял бумаги. В Аре у рабынь часто снимают отпечатки пальцев. Они хранятся вместе с остальными документами.
   — Кто-нибудь может подтвердить, что это рабыня Улафи? — спросил претор.
   Я промолчал. Иначе мне бы пришлось признать, что я присутствовал на аукционе. Мне бы не хотелось, чтобы об этом сейчас узнали.
   Четыре самки урта, с которыми блондинка вылавливала мусор из канала, напряженно следили за происходящим.
   — Странно, что ее не заклеймили, — проворчал претор. — K тому же на ней должен быть ошейник.
   — Ошейник у меня есть, — отозвался Улафи. — Вот, стальной, с эмблемой Шенди. Кандалы и ятаган. Кстати, я хочу отплыть с приливом. Через полчаса.
   — Придется подождать, — проворчал претор.
   — Надеюсь, — нервно произнес Улафи, — вы догадались послать за Вартом? Он может подтвердить мои слова.
   — За Вартом послали, — кивнул претор.
   Издалека, ярдов с восьмидесяти, раздался женский визг. Мне хорошо знаком этот звук. Заклеймили рабыню. Ту, которая совсем недавно называлась госпожа Саси, маленькую самку урта, сообщницу Тургуса из Порт-Кара.
   — Боюсь, что доказательств у нас недостаточно, — задумчиво произнес претор. — Девчонку придется отпустить.
   — Проверьте ее на возбудимость, — предложил кто-то.
   — Это недопустимо, — возразил претор. — Что, если она свободная?
   — Чего с ней церемониться, — не унимался мужчина. — Пусть покорчится от страсти, сразу все станет ясно.
   — Я говорю — нет! — решительно сказал претор. — Сперва надо доказать, что она рабыня.
   Претор пристально посмотрел на девушку, потом перевел взгляд на Улафи:
   — Боюсь, придется нам ее отпустить.
   — Нет! — воскликнул Улафи.
   — Подождите! — крикнул кто-то. — Варт идет. Блондинка отчаянно замотала головой. Через толпу действительно пробирался не кто иной, как Варт.
   — Знаешь ли ты эту девушку? — спросил его претор.
   — Естественно, — ответил Варт. — Это рабыня. Ее продали вчера вечером вот этому капитану. — Он показал на Уяафи. — Я получил за нее серебряный тарск.
   Претор кивнул стражнику, и тот коротким ударом повалил девушку на колени. Она находилась в обществе свободных мужчин. Стражник пригнул голову беглянки к ногам и крепко зафиксировал ее ремнем. Потом одним движением сорвал с нее лохмотья самки урта, которые она украла у Саси.
   — Рабыня передается в собственность Улафи из Шенди, — объявил свое решение претор.
   Раздались одобрительные крики, присутствующие захлопали. На Горе аплодируют, ударяя правой рукой по левому плечу.
   — Благодарю, претор, — произнес Улафи, принимая бумаги.
   — Рабыня! — завопила предводительница шайки самок уртов.
   — Рабыня! Рабыня! — подхватили ее подруги, после чего все четверо набросились на белокурую беглянку и принялись нещадно ее пинать и колотить. — Подумать только, она посмела вместе с нами вылавливать помои, а сама была рабыней!
   — А ну, назад! — рявкнул претор. — Назад, кому говорю! Или сейчас всех закую в ошейники!
   Девушки отступили, с ненавистью глядя на несчастную.
   Блондинка, похоже, окончательно пала духом. Теперь ей хотелось только одного: чтобы все наконец оставили ее в покое.
   — Капитан Улафи! — сказал претор.
   — Слушаю! — отозвался Улафи.
   — Заклеймите ее до своего ухода.
   — Конечно, — кивнул Улафи и, обернувшись к первому помощнику, добавил: — Готовьтесь к отплытию. Принесите кандалы! — приказал он другому офицеру.
   Стражники тут же притащили тяжеленные кандалы. Пойманную беглянку развязали. Улафи самолично приподнял ее стройную ножку, в то время как помощник открыл кандалы. После того как ноги девушки были продеты в полукруглые отверстия кандалов, верхнюю половину надвинули на нижнюю и накрепко затянули огромные болты.
   Стражник отпустил белокурую варварку, и она беспомощно замахала руками. В таких кандалах она не могла сделать и шага. Опасно было и наклоняться в стороны.
   — Принесите ятаган, — распорядился Улафи. Приказание было исполнено, после чего капитан поднес к лицу девушки тяжелое сверкающее лезвие.
   — Ты поняла, что не имеешь права убегать? — грозно спросил он. — Нельзя убегать!
   — Нет! Нет! — испуганно замотала она головой.
   Он зашел сзади и приложился ятаганом к ее ногам. — Нет! — В истерике девушка принялась кричать по-английски. — Я никуда не убегу! Клянусь!
   Улафи передал ятаган стражнику, вытащил кинжал, приставил его к горлу блондинки, потом показал на претора и спросил:
   — Каджейра?
   Несколько минут назад она солгала претору, отрицательно ответив на этот вопрос.
   — Каджейра или нет? — угрожающе повторил Улафи.
   — Да! Да! — отчаянно закивала девушка. — Ла каджейра. — Похоже, на этом ее познания горианского заканчивались.
   Улафи поднес кинжал вначале к ее уху, потом к носу, потом к другому уху.
   — Пожалуйста, не калечь меня! — запричитала девушка. — Я солгала! Мне очень стыдно. Я — рабыня! Рабыня! Ла каджейра!
   Улафи молча засунул кинжал в ножны. Девушка поняла, что за побег ей могут отрубить ноги, а за вранье отрезать уши и нос. Конечно, она по-прежнему оставалась невежественной дикаркой, но кое-что она уже узнала.
   — Снять кандалы! — приказал Улафи.
   Болты раскрутили, и рабыня едва не рухнула на землю.
   — Связать, хорошенько выпороть и отвести в кузню.
   — Если хочешь, можешь пойти со мной, — сказал он, обращаясь ко мне.
   Мы дошли до кузни, где извивалась на цепи от боли только что заклейменная рабыня, бывшая леди Саси. Если ее не купят в ближайшее время по цене клейма, ее отведут на городские платформы, туда, где Центральный канал впадает в Тассу. Много за нее не дадут нигде, хотя девчонка она красивая. Увидев меня, рабыня попыталась прикрыть наготу и отвернуться. Странно, неужели она не почувствовала, как ее заклеймили?
   — Разогрей железо! — сказал Улафи кузнецу.
   — Тал, — произнес кузнец, обращаясь ко мне.
   — Тал! — ответил я.
   — Железо у нас никогда не остывает, — добавил кузнец.
   Тем не менее он кивнул своему помощнику, парнишке лет четырнадцати, и велел ему раздуть угли. Тот схватил меха и принялся раздувать пламя. Из раскаленных углей торчали рукоятки шести клейм.
   Я выглянул из дверей кузни. Ярдах в восьмидесяти от нас уже начиналась экзекуция. Девушка стояла на коленях, привязанная к позорному столбу. После первого удара она дико завизжала, потом лишь извивалась и стонала. Похоже, она не поняла, что ее будут пороть. Мимо, не обращая на происходящее особого внимания, сновали горожане. Воспитание рабыни на Горе — дело привычное.
   — У меня есть пять клейм, — сказал кузнец. — Стандартное клеймо каджейры, Дина, Пальма, знак Трева и знак Порт-Кара.
   — Нам надо заклеймить простую рабыню. Думаю, лучше всего подойдет знак каджейры.
   Между тем девчонку уже выпороли. Самостоятельно идти она не могла, поэтому матрос с корабля перебросил ее через плечо и донес до кузни. Блондинка была в полуобморочном состоянии. Думаю, до этого дня она и понятия не имела о том, что может сделать простой кнут.
   К слову сказать, порка была короткой и щадящей, вряд ли больше десяти — пятнадцати ударов. Вообще порка имеет огромный смысл. После нее рабыня всеми силами старается угодить хозяину.
   На корабле Улафи начали поднимать паруса. Моряки заносили на палубу невольничью клетку и шест.
   Матрос сбросил белокурую варварку на пол кузни. Кузнец тут же ее поднял и уложил на козлы для клеймения. Руки девушки легли в специальные поручни, где их прочно зафиксировали ремнями. Ноги прикрутили к вращающейся платформе.
   — Левое или правое бедро? — поинтересовался кузнец.
   — Левое, — ответил Улафи. Обычно клеймо ставят на левом бедре. В исключительных случаях клеймят правое или низ живота слева.
   Кузнец повернул вращающуюся платформу так, чтобы нам было лучше видно левое бедро женщины. Оно было просто великолепно. На таких бедрах клейма смотрятся особенно красиво. Кузнец закрепил платформу, обеспечив абсолютную неподвижность всей конструкции.
   Я посмотрел в округлившиеся от ужаса глаза блондинки. Похоже, она не понимала, что происходит.
   Кузнец вытащил из жаровни клеймо, показал его девушке и произнес:
   — Еще чуть-чуть. — С этими словами он засунул клеймо обратно.
   Я усмехнулся. Она пыталась бежать. Потом солгала претору. И никто не побеспокоился отрубить ей ноги, нос и уши. К ней проявили невиданное милосердие. Ее всего-навсего выпороли. С другой стороны, невежественная варварка не сознавала всей тяжести своих проступков. Надеюсь, теперь она поймет, что на Горе надо вести себя как положено. В следующий раз так легко ей не отделаться.
   — Она многое пережила, — заметил я.
   — Понятно, — кивнул кузнец. — Не волнуйся, железо она почувствует.
   Он схватил девушку за руку и весьма грубо встряхнул ее, после чего залепил две увесистые пощечины. Она застонала.
   — Можно? — спросил я, кивая на ведро с водой в углу кузни.
   — Конечно, — отозвался он.
   Я вылил ведро ей на голову. Девушка зафыркала и забилась в судорогах. Потом она испуганно уставилась на меня. Взгляд ее был уже ясен. Постепенно к ней начала возвращаться боль после перенесенной порки. Но шок миновал. Рабыня пришла в себя. Она полностью отдавала отчет в происходящем и была готова к клеймению.
   — Клеймо готово, — объявил кузнец и продемонстрировал замечательное клеймо, раскаленное до яркого белого цвета. Улафи бросил кузнецу медный тарск и сказал:
   — Если не возражаешь, клеймо поставит мой приятель. Я посмотрел на него. Он улыбнулся.
   — Ты ведь, кажется, кузнец? — насмешливо спросил капитан.
   — Может быть, — улыбнулся в ответ я.
   — Судно готово к отплытию, — доложил заглянувший в кузню первый офицер.
   — Хорошо, — кивнул Улафи.
   Я натянул кожаные перчатки и принял из рук кузнеца раскаленное клеймо. На мне была одежда кузнеца, и он не сомневался, что я принадлежу к его касте.
   Улафи пристально следил за моими движениями.
   Я поднес клеймо к лицу девушки, чтобы она смогла хорошенько его разглядеть.
   — Нет, нет, — застонала она. — Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне этим.
   Женщинам обязательно демонстрируют раскаленное клеймо, чтобы они оценили его силу, жар и значимость.
   — Умоляю, не надо! — закричала она.
   Я посмотрел на нее. До сих пор я не воспринимал эту девчонку как агента кюров. Я видел в ней обыкновенную красивую женщину, которую неплохо было бы обратить в рабство.
   Она попыталась вырваться. Девушка могла пошевелить руками и верхней половиной тела. Бедра были закреплены намертво. Конструкция козел предусматривала полную неподвижность бедер в момент нанесения клейма.
   — Пожалуйста, не надо, — прошептала она в последний раз.
   Я заклеймил ее.
   — Отличная работа, — похвалил Улафи.
   Девушка повизгивала от боли, когда кузнец развязал ее руки. Улафи тут же надел на блондинку наручники. Едва кузнец развязал ее бедра, как она бессильно повалилась на пол кузни. Улафи грубо поднял девчонку за волосы и надел на шею ошейник, который тут же забил стальными заклепками. Ошейник был украшен пятью пальмами и гербом Шенди: кандалами и ятаганом.
   — В клетку и на корабль, — распорядился Улафи.
   Матросы немедленно исполнили приказ.
   Теперь она никуда не убежит. Я облегченно вздохнул. С ее помощью я смогу выйти на Шабу, географа из Ананго, исследователя экватора. В моей сумке лежали записки к банкирам Шенди, а также фальшивое кольцо, которое находилось при девушке в момент ее пленения.
   — Спасибо, что заклеймил рабыню, — сказал Улафи.
   — Пустяки, — отмахнулся я.
   — Нет, правда, ты поставил ей отличное клеймо. Со временем она это оценит. Я пожал плечами.
   — Капитан, — произнес я.
   — Да?
   — Я хотел бы сесть на ваш корабль.
   — Добро пожаловать, — улыбнулся он.
   — Спасибо.
   — Это обойдется тебе в серебряный тарск.
   — О, — произнес я.
   — Я купец, — пожал он плечами.
   Я вручил ему серебряный тарск и повернулся к кузнецу:
   — Желаю тебе удачи.
   — И я желаю тебе удачи, — ответил он.
   Хорошо, что мне доводилось клеймить женщин раньше.
   Выйдя из кузни, я увидел бывшую самку урта по имени Саси. Руки женщины были скованы перед грудью, на шее висел ремень.
   — Не продали? — спросил я сопровождающего ее человека.
   — Да кому она нужна? — раздраженно ответил он. — Бывшая самка урта. Вот, веду на городской аукцион.
   Маленькая темноволосая рабыня посмотрела на меня и отвернулась.
   — Сколько ты за нее хочешь? — спросил я. Девушка испуганно затрясла головой.
   — Клеймение обойдется в медный тарск, — проворчал сопровождающий.
   Я бросил ему монету.
   — Забирай, она твоя. — С этими словами он развязал ее руки и снял ремень с шеи.
   — На колени, — приказал я.
   Девушка опустилась на колени, после чего распростерлась на земле и прошептала:
   — Я твоя, господин.
   Я приказал ей подняться, снова связал руки и вытащил из сумки заранее приготовленный ошейник.
   — Умеешь читать? — спросил я, ткнув ошейником ей в лицо.
   — Нет, — покачала она головой.
   — Здесь написано: «Принадлежу Тэрлу из Телетуса».
   — Да, господин, — прошептала она.
   После этого я надел на нее ошейник. Рабыня мне не помешает. Она послужит лишним доказательством тому, что я кузнец из Телетуса. Правда, я собирался купить девчонку в Шенди, но ждать не было смысла. Надпись на ошейнике должна успокоить Улафи, который показался мне смышленым и подозрительным человеком. У моей рабыни именной ошейник. Какие еще нужны доказательства моей порядочности?
   — Есть ли при ней какие-нибудь документы? — спросил я.
   — Никаких, — покачал головой сопровождающий. — Хватит клейма и ошейника.
   — Ладно, — кивнул я и повернулся к рабыне: — Видишь вон тот корабль?
   — Вижу, — ответила она.
   — Беги туда со всех ног и скажи, чтобы тебя посадили в клетку.
   — Хорошо, господин. — Рабыня побежала к пристани.
   Я забросил сумку за плечо и неспешно пошел в ту же сторону. Когда я поднялся на палубу, девчонка уже сидела в крошечной клетке. Рядом с ней стояла клетка с белокурой дикаркой.
   — Ты! — зашипела она, увидев блондинку. Моя рабыня сразу же узнала девушку, которая стянула с нее тряпье самки урта, когда она лежала связанная со своим напарником Тургусoм из Порт-Кара, ожидая прибытия стражи. — Каджейра!
   В глазах блондинки заблестели слезы. Стиснув кулачки, она с ненавистью посмотрела на соседку и презрительно произнесла:
   — Сама каджейра!
   — Отдать швартовы! — прозвучала резкая команда.
   Матросы уперлись шестами в дно, выводя «Пальму Шенди» из гавани. Ветра не было, паруса свисали с мачт.
   Старший офицер отдавал команды. Капитан судна Улафи стоял на мостике.
   — Готовы, — доложил второй офицер. Матросы подняли весла.
   — Пошли! — скомандовал второй офицер, исполняющий обязанности старшего весельной группы.
   Длинные весла опустились в зеленую воду Тассы, корабль медленно заскользил по волнам в сторону открытого моря. Легкий ветерок со стороны Порт-Кара наполнил паруса.
   — Суши весла! — скомандовал второй офицер.
   Я следил, как медленно растворяются в дымке очертания Порт-Кара. Над нами простиралось безоблачное голубое небо.
   Потом я подошел к клетке с приобретенной рабыней.
   — У меня нет имени, — произнесла девушка. Последнее было правдой: имени у нее не было, как у табука или самки верра. Я ее купил и до сих пор никак не назвал.
   — Тебя зовут Саси, — объявил я.
   — Да, господин, — склонила она голову. Ее и раньше так звали, но теперь это будет ее невольничье имя.
   Ко мне подошел второй офицер, уже освободившийся от обязанностей старшего весельной группы.
   — За провоз живности дополнительная плата, — объявил он, указывая на клетку. — Медный тарск.
   — Разумеется, — ответил я и вручил ему деньги.
   В соседней клетке сидела на коленях агентесса кюров — связанная голая женщина. Я посмотрел на свежее клеймо на обожженном бедре. Это было маленькое, четкое, аккуратное и глубокое клеймо, по которому любой человек поймет, что перед ним рабыня.
   Улафи, купец и капитан, гордо прохаживался по мостику.
   Я подошел к борту. Над моей головой хлопали тяжелые паруса, поскрипывали мачты, канаты и веревки. Я с наслаждением вдыхал пьянящий свежий запах сияющего моря Тассы. Какой-то матрос затянул песню Шенди, другие тут же ее подхватили.
   Порт-Кар скрылся из виду.

5. МЫ ПЛЫВЕМ В ШЕНДИ

   — Леча! — крикнул второй офицер над ухом белокурой дикарки. Она тут же вскинула голову и протянула руки для связывания.
   — Наду!
   Девушка стремительно развернулась на месте, упала на колени, широко развела бедра и опустилась на спину. Это была поза рабыни для наслаждений.
   — Суда, каджейра!
   Она выпрямила ноги и широко развела их в стороны.
   — Бара, каджейра!
   Она перекатилась на живoт, слегка приподнялась и скрестила ноги для связывания.
   — Хорошенькая, — заметил Улафи и отвернулся.
   — Да, — кивнул я.
   — Суда! — скомандовал офицер. — Бара! Наду! Леча! Наду! Бара! Суда! Наду!
   Девушка задыхалась. В глазах ее стояли слезы. Один раз она уже получила удар кнутом — за то, что поменяла позу недостаточно быстро и грациозно. Еще раз ее огрели, потому что она замешкалась, припоминая, что надо делать.
   Путешествие в Шенди довольно утомительно и даже при попутном ветре занимает не менее нескольких дней.
   — Думаешь, из нее выйдет толк? — спросила Саси. Она стояла рядом со мной и ела ларму.
   — Посмотрим, — пожал я плечами. — Время еще есть. Как продвигается дело с горианским?
   — Я стараюсь, — ответила Саси. — Но варварки ужасно тупые.
   По просьбе Улафи я поручил ей заниматься с землянкой горианским языком. Саси восприняла задание с большим воодушевлением. Каждый день она по нескольку часов простаивала над блондинкой с кнутом в руке и безжалостно стегала ее за малейшие ошибки. Иногда Улафи заглядывал на их занятия и бросал землянке кусок торта или сладкого пирога. Девушка благодарно падала на палубу, целовала его ноги, после чего позволяла себе прикоснуться к еде. Она тут же предлагала угощение Саси, которая неизменно забирала большую часть.
   — Благодарю, госпожа, — говорила землянка, когда Саси отдавала ей ее долю. Потом она уползала в свою клетку, хорошенькая беззащитная рабыня. Только там она могла наконец проглотить первый кусочек. Я заметил, что девушка никогда не съедала все сразу, а пыталась как можно дольше растянуть удовольствие.
   Если мужчине прислуживают несколько женщин, принято назначать первую, или главную, рабыню. Другие девушки относятся к ней как к госпоже. Подобным образом удается избежать ненужных склок. Между девушками идет постоянное соперничество за право быть назначенной первой. Как бы то ни было, получив власть, они стараются распорядиться ею с умом и осторожностью, ибо настоящий господин может в любую минуту сместить первую рабыню. Я постоянно меняю первых девушек в своем доме и глубоко убежден, что старшей рабыней может стать только рабыня горианского происхождения. Мне в голову не придет назначить на эту должность землянку. Землянки должны быть рабынями рабынь.
   Я посмотрел на блондинку. Она застыла на коленях в той позе, в которой оставил ее второй офицер.
   — Я ее ненавижу, — произнесла Саси.
   — Почему?
   — Бестолковая, тупая тварь.
   — Ей многое дается с трудом, — согласился я. — Не забывай, что она варварка.
   — Просто бестолковая, — повторила Саси.
   — Не думаю, — покачал головой я.
   — Она делает всю ужасно медленно.
   — Это не значит, что она тупая, — сказал я.
   — Ужасно медленно, — вздохнула Саси.
   — Она учится, — сказал я.
   — Она всегда будет тупой, неуклюжей и неповоротливой рабыней, — раздраженно произнесла Саси.
   — Может быть, — миролюбиво произнес я. — Посмотрим.
   Честно говоря, на меня варварка не производила впечатления бестолковой женщины. Иногда мне даже казалось, что она схватывает все на лету. По-моему, из нее выйдет толк.
   — Ты хочешь меня немного потренировать сегодня ночью, господин? — спросила Саси.
   — Посмотрим, — улыбнулся я.
   Я успел пройти с ней курс предварительной подготовки. Ни одна свободная женщина уже не могла сравниться с ней в постели.
   Иногда ночами я забирал ее из клетки и приводил в свою каюту. Спустя несколько дней она полюбила ошейник. Интересно наблюдать, как меняется женщина.
   Я посмотрел на застывшую на коленях блондинку.
   Саси наслаждалась сочным плодом лармы.
   Первые два дня блондинка вообще ничего не ела. Ее воротило от запаха мяса и рыбы. Для рабынь на судне готовили отдельно. Хотя по сравнению с тем, что она выловила из канала, это была изысканная пища. На третий день она съела все до последнего кусочка, вытерла пальчиками сковороду и облизала их. Увидев чистую сковородку, Улафи приказал второму офицеру начать занятия. Одновременно он попросил, чтобы я разрешил Саси проводить с ней уроки горианского.
   — По-твоему, она красивая, господин? — спросила Саси.
   — Да. — Я действительно считал дикарку красивой. К слову сказать, блондинка удивительно похорошела после выхода судна из Порт-Кара. Сказывались свежий воздух и регулярные тренировки под руководством опытных инструкторов.
   Второй офицер освободился и снова подошел к блондинке. Он несильно ударил девушку кнутом, при этом длинная плеть намоталась на шею, и рывком поднял ее на ноги.
   — Кто такая? — рявкнул он.
   — Рабыня, господин.
   — Что такое рабыня?
   — Рабыня — это девушка, которая принадлежит господину, — заученно отвечала она.
   — Ты тоже рабыня?
   — Да, господин.
   — Кому ты принадлежишь?
   — Улафи из Шенди.
   — Кто тебя тренирует?
   — Шока из Шенди.
   — У тебя есть клеймо?
   — Да, господин.
   — Почему?
   — Потому что я — рабыня.
   — У тебя есть ошейник?
   — Да, господин.
   — Какой у тебя ошейник?
   — Для транспортировки, господин. По нему видно, что меня перевозят на «Пальме Шенди».
   Мне показалось, что горианский язык девушки заметно улучшился за последние несколько дней.
   — Для чего служит ошейник?
   — Ошейник служит для четырех целей, господин. Во-первых, по нему сразу же видно, что я — рабыня. Иногда клеймо прикрыто одеждой, и этого не видно. Во-вторых, ошейник постоянно напоминает мне о моем статусе рабыни. В-третьих, по нему можно узнать, кто мой хозяин. В-четвертых… в-четвертых…
   — Ну? — грозно прорычал офицер.
   — В-четвертых, ошейник позволяет быстрее и легче надеть поводок.
   Не меняя положения корпуса, офицер резко ударил ее ногой под ребра. Она явно промедлила с ответом. Девушка рухнула на палубу.
   — Тебе нравится быть рабыней?
   — Да, господин, — простонала она.
   — Чего рабыне хочется больше всего? — продолжал занятия офицер.
   — Понравиться своему хозяину, — без запинки ответила девушка.
   — Кто ты?
   — Рабыня, господин.
   — Чего тебе хочется больше всего?
   — Понравиться своему хозяину!