Страница:
На одной стороне пластины было изображено лицо какого-то незна-комого мужика… нет, не так, лицо находилось в стекле, и оно было объемным, как будто внутри пластины пространство невероятным обра-зом расширялось. Я повертел пластину. Голова незнакомца вроде как поворачивалась в «стекле», так что его глаза продолжали смот-реть на меня и казалось, что если заглянуть внутрь, то можно увидеть его плечи, торс и ноги. Вот страсти-то! В изумлении я постучал ногтем по гладкой поверхности, потом глянул с другой стороны, но там по-верхность была непрозрачной. Бросив пластину в ящик, я вытянул но-ги, привалился спиной к стене, глотнул из фляги и затянулся сигарой.
Свеча погасла, догорев. В шкафу иногда начинало еле слышно жуж-жать, хотя, возможно, это жужжало мое перенапрягшееся воображение. Одноглазый чудик с панно глядел на меня, и казалось, что его глаз мерцает алым светом. Я еще раз приложился к фляге, чувствуя, что опять начинаю пьянеть.
У Хуансло Хит были интересные знакомые. Потому что нигде – нигде! – в Западном Ливии не было ни таких сигар, ни спичек, ни уж тем более таких диковинных объем-ных картинок. Тоже, кстати, относилось и к часам. С другой сторо-ны, за океаном были другие страны и, хотя я встречался с иноземцами и никогда не замечал в них ничего особо необычного, но кто его знает, что уме-ют делать в далеких землях… Да, это, пожалуй, было самым естес-твенным объяснением того, откуда все эти диковинные вещицы взялись в доме старика. Когда-то целый год я обу-чался в церковном пансионе Зарустры Ливийского, пока не ограбил пансионную кассу и не смылся от-туда. Более всего мне нравилась тамошняя библиотека, именно после того, как я осилил не один десяток библиотечных книг, меня стали принимать за образованного человека. А еще за этот год я успел нахвататься разных ученых словечек. Так вот, один из учителей естественных наук – его потом вытурили за пренебрежение к концепции Божественных Братьев, как единоначаль-ников всего сущего, и некоторые острые высказывания в адрес Его Пресвятейшества, – любил повторять, что не следует умножать сущности сверх необходимого. Иными словами, не стоит придумывать нечто фантастическое для объяснения непонятных явлений, а лучше вначале попытаться объяснить их при помощи чего-то уже известного. И посему остановимся на самой простой идее: старик приобретал странные вещицы у тех, кому сбагривал то, что ему приносил я и другие личности вроде меня.
Решив, что так будет лучше для всех, я в последний раз приложился к фляге, завинтил колпачок и сунул ее в карман. Все, хватит на сегодня. Надо пойти поспать, чтоб с утра подняться и наконец обыскать дом. С этим моим делом надо покончить в кратчайшие сроки. Я еще раз окинул взглядом комнату…
…И, облившись холодным потом, вскочил. Мне не показалось – глаз волосатого страшилы на панно действительно мерцал зловещим алым светом.
Возникло смутное ощущение, что за мной наблюдает кто-то незримый и внимательно-настороженный. Вот это было уже совсем некстати. В шкафу зажужжало громче, потом смолкло. Глаз мигнул. Я отодвинулся от стены и сделал осторожный шаг. Глаз чуть качнулся – вверх, вниз. Это еще ничего не значило. Как говаривал учитель естест-венных наук – «просто оптическая обманка». Я медленно обошел стол и, приблизившись к панно, внимательно рассмотрел его.
Глаз не был нарисован. В панно имелось продолговатое отверстие, в котором находилась сферическая стекляшка, а за ней горел алый огонек… лампочка? Неужели все-таки электричество? Я коснулся «глаза» пальцем. Стекляшка была гладкой, чуть тепловатой и немного выступала над по-верхностью панно. Я нажал на нее и опустил руку. Такая несусветная чепуха была уже точно выше моего понимания. Если существование часов с драконом, спичек, окольцованной сигары, картинки в стекле еще можно было как-то понять, то – Святой Зарустра! – для чего кому-то могла понадобиться вот эта вот светящаяся лупалка? Спички, сигара, объемны портрет – просто диковинные иноземные вещицы, предназначенные для обычных, понятных целей. Часы… ну хорошо, они были ориги-нальные, но, в конце концов, они показывали время. Но какая польза могла быть от этой малиновой стекляшки? Не в силах ничего понять, я с досадой щелкнул по стекляшке ногтем и, только было начал отворачиваться, как природа алого света изменилась – он сначала потускнел, а потом замерцал в убыстряющемся темпе.
Из-под пола донеслось глухое, но явственное гудение.
Подскочив от неожиданности, я метнулся к двери, потом зачем-то к столу, потом, окончательно потеряв голову, обернулся и увидел, что комната озарилась новым светом. Ощущение присутствия незримого наблю-дателя не исчезало. Стеклянная пирамида за спиной страшилы на панно мерцала, зеленые блики перемещались по ней в сложном ритме и складывались в слова:
ВНИМАНИЕ!
ДО СТАРТА – 20… 19… 18… 17…
Не понимая, я уставился на светящиеся цифры. В шкафу защелкало, затарахтело и зажужжало. Надпись изменилась:
КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА: СТАНЦИЯ РД (Б-1) 16… 15… 14… 13…
Гудение под полом усилилось.
ПРОМЕЖУТОЧНАЯ ОСТАНОВКА: «НА ГОРЕ». 12… 11… 10… 9…
Сверху раздался звук, как будто над потолком что-то разъехалось, разошлось в стороны…
РАБОТАЕТ АВТОПИЛОТ. 8… 7… 6… 5…
Пол начал вибрировать, мерцающий свет резал глаза. Как заворожен-ный, я смотрел на цифры. Пол дрожал.
ПРИМИТЕ УДОБНОЕ (УСТОЙЧИВОЕ) ПОЛОЖЕНИЕ. 4… З… 2… I…
СТАРТ!
Вслед за этим пол на мгновение перестал трястись, затем дернулся особенно сильно, встал на дыбы и рванулся вверх.
ГЛАВА 4
Свеча погасла, догорев. В шкафу иногда начинало еле слышно жуж-жать, хотя, возможно, это жужжало мое перенапрягшееся воображение. Одноглазый чудик с панно глядел на меня, и казалось, что его глаз мерцает алым светом. Я еще раз приложился к фляге, чувствуя, что опять начинаю пьянеть.
У Хуансло Хит были интересные знакомые. Потому что нигде – нигде! – в Западном Ливии не было ни таких сигар, ни спичек, ни уж тем более таких диковинных объем-ных картинок. Тоже, кстати, относилось и к часам. С другой сторо-ны, за океаном были другие страны и, хотя я встречался с иноземцами и никогда не замечал в них ничего особо необычного, но кто его знает, что уме-ют делать в далеких землях… Да, это, пожалуй, было самым естес-твенным объяснением того, откуда все эти диковинные вещицы взялись в доме старика. Когда-то целый год я обу-чался в церковном пансионе Зарустры Ливийского, пока не ограбил пансионную кассу и не смылся от-туда. Более всего мне нравилась тамошняя библиотека, именно после того, как я осилил не один десяток библиотечных книг, меня стали принимать за образованного человека. А еще за этот год я успел нахвататься разных ученых словечек. Так вот, один из учителей естественных наук – его потом вытурили за пренебрежение к концепции Божественных Братьев, как единоначаль-ников всего сущего, и некоторые острые высказывания в адрес Его Пресвятейшества, – любил повторять, что не следует умножать сущности сверх необходимого. Иными словами, не стоит придумывать нечто фантастическое для объяснения непонятных явлений, а лучше вначале попытаться объяснить их при помощи чего-то уже известного. И посему остановимся на самой простой идее: старик приобретал странные вещицы у тех, кому сбагривал то, что ему приносил я и другие личности вроде меня.
Решив, что так будет лучше для всех, я в последний раз приложился к фляге, завинтил колпачок и сунул ее в карман. Все, хватит на сегодня. Надо пойти поспать, чтоб с утра подняться и наконец обыскать дом. С этим моим делом надо покончить в кратчайшие сроки. Я еще раз окинул взглядом комнату…
…И, облившись холодным потом, вскочил. Мне не показалось – глаз волосатого страшилы на панно действительно мерцал зловещим алым светом.
***
Одноглазый пялился на меня алым оком и не шевелился, я, не ше-велясь, пялился на него. После объемной головы незнакомца в стекле я бы уже не удивился, если бы монстр сошел с панно и предстал пе-редо мной в натуральном виде.Возникло смутное ощущение, что за мной наблюдает кто-то незримый и внимательно-настороженный. Вот это было уже совсем некстати. В шкафу зажужжало громче, потом смолкло. Глаз мигнул. Я отодвинулся от стены и сделал осторожный шаг. Глаз чуть качнулся – вверх, вниз. Это еще ничего не значило. Как говаривал учитель естест-венных наук – «просто оптическая обманка». Я медленно обошел стол и, приблизившись к панно, внимательно рассмотрел его.
Глаз не был нарисован. В панно имелось продолговатое отверстие, в котором находилась сферическая стекляшка, а за ней горел алый огонек… лампочка? Неужели все-таки электричество? Я коснулся «глаза» пальцем. Стекляшка была гладкой, чуть тепловатой и немного выступала над по-верхностью панно. Я нажал на нее и опустил руку. Такая несусветная чепуха была уже точно выше моего понимания. Если существование часов с драконом, спичек, окольцованной сигары, картинки в стекле еще можно было как-то понять, то – Святой Зарустра! – для чего кому-то могла понадобиться вот эта вот светящаяся лупалка? Спички, сигара, объемны портрет – просто диковинные иноземные вещицы, предназначенные для обычных, понятных целей. Часы… ну хорошо, они были ориги-нальные, но, в конце концов, они показывали время. Но какая польза могла быть от этой малиновой стекляшки? Не в силах ничего понять, я с досадой щелкнул по стекляшке ногтем и, только было начал отворачиваться, как природа алого света изменилась – он сначала потускнел, а потом замерцал в убыстряющемся темпе.
Из-под пола донеслось глухое, но явственное гудение.
Подскочив от неожиданности, я метнулся к двери, потом зачем-то к столу, потом, окончательно потеряв голову, обернулся и увидел, что комната озарилась новым светом. Ощущение присутствия незримого наблю-дателя не исчезало. Стеклянная пирамида за спиной страшилы на панно мерцала, зеленые блики перемещались по ней в сложном ритме и складывались в слова:
ВНИМАНИЕ!
ДО СТАРТА – 20… 19… 18… 17…
Не понимая, я уставился на светящиеся цифры. В шкафу защелкало, затарахтело и зажужжало. Надпись изменилась:
КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА: СТАНЦИЯ РД (Б-1) 16… 15… 14… 13…
Гудение под полом усилилось.
ПРОМЕЖУТОЧНАЯ ОСТАНОВКА: «НА ГОРЕ». 12… 11… 10… 9…
Сверху раздался звук, как будто над потолком что-то разъехалось, разошлось в стороны…
РАБОТАЕТ АВТОПИЛОТ. 8… 7… 6… 5…
Пол начал вибрировать, мерцающий свет резал глаза. Как заворожен-ный, я смотрел на цифры. Пол дрожал.
ПРИМИТЕ УДОБНОЕ (УСТОЙЧИВОЕ) ПОЛОЖЕНИЕ. 4… З… 2… I…
СТАРТ!
Вслед за этим пол на мгновение перестал трястись, затем дернулся особенно сильно, встал на дыбы и рванулся вверх.
ГЛАВА 4
Я лежал на спине, раскинув руки, и смотрел в потолок. Ныл ушибленный затылок и в горле опять пересохло. Меня бил озноб и не оставляло идиотское ощущение, что я до сих пор в остроге и все это – лишь маразматический предутренний сон. Там, на твердых нарах, когда почти просыпаешься всякий раз переворачиваясь на другой бок, а ворочаешься целую ночь в связи с твердостью и грубостью поверхности, на которой вынужден почивать, постоянно пребываешь в состоянии полуяви, и поэтому сны снятся очень яркие и сумасбродные.
Слышалось гудение, пол уже не трясся, но зато пока-чивался. В шкафу тихо щелкало. Я сел и потер затылок.
Глаз волосатого чудика погас, буквы, цифры и мерцание стерлись с пирамиды. Я начал было подниматься, но тут пол качнулся сильнее, так что я предпочел встать на четвереньки и таким манером подобраться к эркеру.
Сначала я не понял, что вижу.
Внизу было темное пространство без зримых границ, в кото-ром изредка вспыхивали и гасли огоньки, а иногда появлялись и пропол-зали назад размытые пятна тусклого света. Слышен был приглушенный свист, словно от сильного ветра. Неужто, пока я лежал, начался ураган? Наконец я осознал, ЧТО ИМЕННО ВИЖУ и, встав на колени, уперся ладонями в стекло эркера.
В один момент хмель слетел с меня. Башня летела!
Потрясенный, я поднял глаза.
Небо немного посветлело и словно приблизилось вместе со звездами, свет которых то и дело гасили проносящиеся тучи. Я смотрел долго, не в силах осознать все это, но невероятное событие требовало какой-то реакции, а накопившиеся чувства – разрядки. Я вско-чил, рискуя упасть на качавшемся полу подбежал к шкафу и с размаху саданул по нему ногой. Внутри приглушенно застрекотало.
– Вылезай! – заорал я в ярости. – Ты был здесь, я слышал, как ты хо-дишь! Теперь ты в шкафу! Что это все значит?! Вылезай!!!
Я еще раз ударил по шкафу и прислушался. Теперь внутри было тихо, как в гробу. Вцепившись в верхний край дверцы, я изо всех сил потянул, но шкаф не поддавался. Я поднатужился, пальцы соскользнули, и я опрокинулся на пол, опять ударившись затылком.
Из глаз посыпались искры. Охнув, я перевернулся на живот, подполз к эркеру и вперил взгляд в темное пространство. Кажется, мы двигались вдоль океанского побережья на юг, в сторону Эльханского кряжа – един-ственных больших гор в Западном Ливии. Мне стало совсем плохо и затошнило. Я перевернулся и лег, осторожно прижавшись шишкой на затылке к холодному полу.
Не было никаких сомнений – мы летели. Хотя этого не могло быть… ну просто потому, что не могло быть в принципе! Машины для полетов, называемые летунами, появились совсем недавно. Управляемые одинокими вдохновен-ными безумцами, они падали и разбивались вдребодан едва ли не прежде, чем успевали взлететь. И вообще, сама идея крайне не поощрялась адеп-тами Его Пресвятейшества, как провокационная и ставящая под сомнение таинство вознесения Братьев Деметриусов к небесным аркадам. И уж конечно, ни о каком настолько сложном приспособлении, которое позволи-ло бы взлететь столь громоздкому сооружению, как эта башня – лишь нес-колько позже я сообразил, что взлетела не вся башня, а лишь комната «выстрелилась» из нее, как ядро из пушки – не могло быть и речи.
Я сел, достал фляжку, дрожащими пальцами отвинтил колпачок и на-долго приложился к ней. Перевел дух, вытер губы рукавом и приложился еще раз. Так, теперь лучше. Попытаемся свыкнуться с мыслью о том, что мы летим.
Попытался – и не свыкся.
Лады, тогда по-другому. Попытаемся понять, что нам в связи со всем этим делать.
Хоть зарежься, а что делать неясно. Хотя, этот шкаф… Что-то или кто-то в нем определенно есть. Но данный предмет меблировки сделан как будто из литого железа, хоть с виду и кажется деревянным. Все-таки следует заняться шкафом, тем более, что кроме него мне заняться решительно нечем… Тут в комнату проникли световые отблески, и я вновь приник к эркеру.
Впереди по направлению нашего полета висело какое-то светящееся тело пирамидальной формы. Башня стреми-тельно приближалась, ОНО увеличивалось в размерах, и вскоре я смог различить, что это круглая площадка с перилами, в центре которой высится массивная башня желто-зеленого цвета – такого, какой бывает у клыков болотного ящера заточника в старости.
Мы замедлили ход и полетели по окружности, так что мне стали видны подробности.
От верхушки башни к перилам тянулись провода с многочисленными разноцветными лампочками, озаряющими столы и пару десятков сидящих между ними людей разных полов… во всяком случае, мне показалось, что это были именно люди, хотя в тот момент я бы уже ничему не уди-вился. В нижней части башни были двери, от этих дверей к сто-лам и обратно ходили несколько мужиков в черных костюмах с подносами в руках. В одном месте, свободном от мебели, танцевали. Порыв ветра донес до меня звуки чудной музыки, голоса, звон и всплески хохота.
– Святой Деметриус! – хрипло прошептал я, прижимаясь горячим лбом к холодному стеклу. – Если ты есть здесь, на небесах, то… Гля! Да это ж кабак!
Голоса и звон доносились теперь снизу громко и отчетливо. Я стоял, ожидая, что будет дальше. За дверью, которая вначале вела на винтовую лестницу, потом – в пустоту, а теперь, насколько я мог по-нять, была обращена к башне, раздались шаги. На всякий случай я отступил к стене. Дверь открылась, в проеме возникла массивная фигура со странной конусообразной головой, держащая в руке нечто длинное, с круглым утолщением на конце.
– Эй, Хлор! – произнес низкий голос. – Привез устрицы? Пять банок или десять? Сколько достал? Хлор! – он вошел внутрь, поворачивая голову. Оказалось, что это очень толстый мужик в колпаке, тапочках, белых штанах и фартуке на голое тело, с половником в руке. Теперь через проем стал виден коридор, перила и ведущая вниз лестница.
– А маулицу? – продолжал повар. – И что-то я не чувствую запаха суккубии! Ты что, ничего не привез? Что случилось. Хлор? – он опять по-вернул голову и наконец заметил меня. Мы уставились друг на друга и некоторое время молчали, а затем он сообщил: – Так ты ж не Хлор Халай!
– А кто это? – осторожно уточнил я.
Повар, нахмурившись, медленно пошел на меня. Я продолжал стоять у стены. Он вдруг рявкнул:
– Убил Хлора?! Угнал его прайтер?!
– Чего… – начал было я, но тут он, подскочив, быстро поставил свой половник у стены и припер меня к ней габаритным пузом.
– Вени! – завопил он, сжимая одной лапищей кисть моей руки, а второй вцепляясь в мою шею. – Вени, сюда!
– Ты че, батя? – я безуспешно попытался высвободиться.
У дверей возник коротышка в синем костюме с желтыми пуговицами и синих полусапогах с желтыми пряжками.
– Ну? – спросил он.
– Вени, это ж прайтер Хлора?
– Ну… – подтвердил коротышка.
– И он должен был как раз прилететь, помнишь, я еще заказывал устри-цы и суккубию к рыбному дню… Захожу, Хлора нет, а вместо него этот… убийца! Выходит, он замочил Хлора, угнал его прайтер…
– Ну! – удивился коротышка.
– Наверное, какой-нибудь опасный маньяк из местных… Кликни по-быстрее Мармадука!
– Щас! – коротышка повернулся и ускакал.
Повар вперил в меня тяжелый взгляд. Я свободной рукой изо всех сил колотил по боку – но без особого успеха.
– Не знал, что прайтер на автопилоте? Занесло тебя сюда…
– Послушай, ты ничего не понимаешь, – попытался объяснить я. – Я, правда, тоже ничего не понимаю…
Снизу раздался звон и громкий голос:
– За Эгиду! Пей-до-дна!
Лицо повара скривилось, и он поднажал пузом. Охнув, я опустил руки – у меня сперло дыхание. Пальцы наткнулись на рукоять стоявшего у стены половника.
– Инсайдеры веселятся, – проворчал повар. – Ничего, и от них бывает польза. Сейчас наш вышибала с тобой разберется, и мы тебя им сдадим.
Я заскреб пальцами, подтягивая половник. Он тихо звякнул о стену, но шум снизу и то, что в комнате было полутемно, не дали повару услы-шать звук и заметить мое движение. В дальнем конце коридора над пери-лами лестницы показались две головы. Подтянув половник и крепко пере-хватив рукоятку, я сделал круговое движение рукой и сильно стукнул по-вара по макушке. Половник был тяжелый, кажется, чугунный, так что в голове у толстяка должны были зазвенеть праздничные колокола. Отпустив мою шею, он отшатнулся. В коридоре тем вре-менем появились две фигуры – коротышка Вени и вторая, напоминавшая страшилу с панно, но двуглазая. Этот Мармадук оказался таким же воло-сатым, длинноруким и коротконогим, а одет лишь в длинные, до ко-лен, синие обтягивающие трусы. Размахнувшись, я ударил еще разок, метя в лоб. Повар сделал неверный шаг назад и стал медленно оседать, одновременно поворачиваясь. Бросив половник, я метнулся к пан-но и буквально вонзил указательный палец в стекляшку. Она замерцала алым светом, на пирамиде возникли слова: ВНИМАНИЕ! ДО СТАРТА 20… 19… 18… 17…
Коротышка и волосатый в изумлении разинули рты. Я бросился назад, к повару, который все еще оседал, и, схватившись одной рукой за фар-тук, а второй за ремень его штанов, с трудом развернул грузное тело головой к двери.
16… 15… 14…
Оттолкнув коротышку, волосатый ринулся вперед с впечатляющей скоростью.
13… 12…
Изо всех сил, на которые был способен в этот момент, я пнул повара подошвой сапога в обширное основание.
11… 10…
Они вошли в соприкосновение как раз на уровне дверного проема и вступили там в скоротечное противоборство. Скорость Мармадука была много выше скорости моего подопечного, но зато вес последнего на-много превышал вес вышибалы. Победил в результате вес.
9… 8…
Повар завалил вышибалу и прижал его животом к полу, как давеча меня – к стене.
7… 6…
Я поднял глаза. Из коридора набегал коротышка, шарящий рукой за пазухой синей форменной куртки. Я решил не узнавать, что у него там спрятано, и, схватив с пола половник, швырнул его.
5… 4 …
В лоб, как хотелось, я конечно не попал, но деревянная рукоять угодила Вени куда-то в район кадыка. Хрюкнув, он уселся на пол.
3… 2…
Пол ощутимо вибрировал, на пирамиде горела надпись:
ПРИМИТЕ УДОБНОЕ (УСТОЙЧИВОЕ) ПОЛОЖЕНИЕ!
Волосатый выбирался из-под повара и уже почти выбрался.
1… С Т А Р Т!
Я схватился за дверной косяк, когда пол качнулся. Желто-зеленая башня с освещенным проемом, к которому мы были пришвартованы, начала отдаляться, и в этот момент Мармадук, высвободив ногу, совершил акробатический трюк, сложный не столько по технике исполнения, сколько из-за величины приложенных усилий. Он прыгнул. Я бы так не смог.
Пальцы Мармадука вцепились в нижнюю планку дверного косяка. Пальцы были длин-ные, темно-серые, с острыми костяшками и плоскими коротко подстриженными ногтями.
Наклонившись, я глянул на него, он, задрав голову и подтягиваясь – на меня. Наши глаза встретились. Он оскалился, обнажив два подпиленных клыка. Я кивнул ему.
Потом подпрыгнул и впечатал каблуки своих шикарных рыжих сапог в острые костяшки его пальцев.
Он заурчал и разжал руки. Пальцы выскользнули из-под подошв, волосатое тело унеслось вниз, и со звоном и треском рухнуло на один из столов.
Подняв глаза, я увидел, что из казавшегося уже небольшим освещенного проема в башне на меня смотрят Вени с поваром. Я сжал левую руку в кулак, согнул ее в локте так, чтобы кулак оказался на высоте моего носа и сильно хлопнул по бицепсу ладонью правой. Потом развернулся и захлопнул дверь.
Воздушный кабак был виден теперь лишь как пятнышко света, но вскоре исчезло и оно. Мы все еще летели над черным пространством с из-редка проплывающими размытыми светлыми пятнами – я наконец-то догадался, что это крупные города, в которых по ночам горели газовые уличные светильники. Впереди, на фоне чуть более светлого не-ба уже обозначились темные контуры гор. Большая часть расстояния между Белянами и Эльханским кряжем осталась позади. Великий Ливий, с какой же скоростью мы летели, если для того, чтобы преодолеть тоже расстояние, скажем, в запряженной повозке, надо было потратить больше месяца!
Несколько позже размытые пятна стали появляться все реже, а за-тем и вовсе исчезли Сей факт, как я понял, означал, что под нами теперь тянулись предгорья, где никто, кроме совсем уж диких горцев, не подчинявшихся даже власти Его Пресвятейшества, не жил. Горы быстро увеличивались, переставая смахивать на вырезанные из чер-ного бархата плоские конусы, приобретая объем и рельеф. Башня устремилась вперед по огромной дуге так, что меня прижало к эркеру. Горы нависли со всех сторон, стали смутно видны поросшие редким кустарником склоны и снег на вершинах. Я потерял всякое понятие о направлении – башня стала петлять, двигаясь по ей одной известному маршруту, и мы очутились в настоящем горном лабирин-те, темном, загадочном и мрачном. Мы пролетели над узким ущельем, в глубине которого выл и стонал ветер, преодолели вереницу пологих вер-шин и спустились в еще одно ущелье, на дне ко-торого шумел горный поток.
Башня полетела между двумя отвесными склонами, и если бы я мог открыть эркер, то при желании дотянулся бы до них рукой. Так мы двигались не-которое время, а потом в одном из склонов появился прямоугольный пор-тал, слишком правильной формы для того, чтобы возникнуть по естественным причинам. Внутри портала было совершенно темно, и я вдруг понял, что его размеры лишь чуть больше размеров башни. А она повернулась вокруг оси, так что портал исчез из виду, и медленно вле-тела в него. По крыше застучали мелкие камешки. Портал, в ко-тором, как в окне, был виден противоположный склон, постепенно уменьшался и вскоре исчез. Стало совершенно темно, но тут зажегся алый глаз. Башня остановилась, пирамида на панно замерцала, появи-лись слова: КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА. СТАНЦИЯ РД (Б-1). Особенно громкое стрекотание донеслось из шкафа – и смолкло.
В зеленом свете я подошел к двери, открыл ее и шагнул наружу. Вновь стало совершенно темно, но темнота длилась недолго.
Вспыхнул яркий белый свет.
Я зажмурил глаза, немного по-дождал и открыл их.
* * *
Я стоял в круглом помещении с гладкими белыми стенами и невысоким, тоже белым, потолком. На потолке висели светильники – длинные белые трубки. Пол под ногами был таким же, как и все остальное – гладким и белым. Прямо передо мной находилась дверь с круглой ручкой. Я оглянулся. Видимый в проеме участок стены летающей башни, темно-корич-невый, в трещинах, со все еще раскрытой деревянной дверью, казался здесь совершенно чужеродным предметом. Стояла тишина, лишь светильники монотонно и очень тихо жужжали.
Я подошел к двери, рассматривая ее. Помимо круглой ручки тут была еще небольшая решетка с такими узкими ячейками, что через них ничего нельзя было рассмотреть.
Не знаю, так это или нет, но вообще-то я мог бы сей-час вернуться и нажать на алую стекляшку, результатом чего стали бы, наверное, вспыхнувшие слова «КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА: БЕЛЯНЫ» или что-нибудь в этом роде, после чего башня вернула бы меня обратно. Но на деле… Обилие чудес притупила способность удивляться. Я уже ничему не удивлялся, но испытывал теперь жгучее любопытство, смешанное с мыслями типа «чем здесь можно поживиться?». Башня, в конце концов, нику-да не денется…
Я потянул за круглую ручку, и тут из решетки на двери донесся булькающий, с каким-то металлическим призвоном голос.
– Добрый вечер, смотритель Халай. Напоминаю…
Я отпрянул и ошарашено перебил его:
– Ух! Это кто говорит?!
– Говорит охранный люм станции РД (Б-1) «ПОРХИ-ВС, ТРИ». На-поминаю…
– Порхи? – опять перебил я. – Порхи Вэс Третий? Тебя так зовут? А чего ты сидишь в двери?
Пауза.
– Вопрос не кодируется. Говорит охранный люм станции РД (Б-1) «ПОРХИ-ВС, ТРИ». Напоминаю, что сегодня ночь ежеквартальной ревизии. Визит инсайдера можно ожидать в промежутке между двадцатью пятью и двадцатью шестью часами сопредельного времени. Кроме того, подошел срок смены базового кода доступа. Какое сочетание символов вы предложите?
– Чего это? – не понял я.
– Базовый код доступа принят, – монотонно пробулькал он и замолк.
Я подождал немного, затем спросил:
– Ну, и что дальше?
Голос откликнулся после паузы:
– Добрый вечер, смотритель Халай. Говорит…
– Я понял, кто говорит. Привет, Порхи. Мы, кажется, уже здоровались. Я спрашиваю, что дальше?
– Вопрос не кодируется.
– Ну ты… кодировщик! Мне можно войти?
– Электрозамки внешнего тамбура дезактивированы.
Я еще немного подождал и, решив принять последнюю тарабарщину за разрешение, потянул ручку. Очень легко, без скрипа, дверь открылась, и я перешагнул через порог. Мгновенно над головой вспыхнули трубчатые светильники – наверное, их включал тот, кто сидел в двери – озарив длинный, изгибающийся влево белый коридор. Я осмотрел дверь. Она была широкой, но все же человек, который смог поместиться в ней, должен был голодать с раннего детства.
– Эй, Вэс Третий! – позвал я.
– Добрый вечер, смотритель Халай, – задолдонил он опять.
– Ты кажись очень вежливый. Слушай, не тяжко стоять там внутри?
Пауза.
– Вопрос не кодируется.
– Ладно, ладно. Скажи, здесь, в этой «эр-дэ» есть кроме ме-ня и тебя еще кто-нибудь?
– На станции присутствует одна высокоорганизованная разумная особь.
– Это кто же такой будет? Я что ли? Я впрямь высокоорганизован, но вряд ли разумен, раз забрел сюда… А ты?
– Вопрос не кодируется.
– Да ну тебя! – рассердился я. – Все, Третий, сиди себе тут дальше, а я пошел!
Он промолчал – обиделся наверное. Я осторожно прикрыл дверь и двинулся по белому коридору, на всякий случай грея в ладони рукоять бритвенного ножика. За поворотом обнаружилась прикрепленная к потолку светящаяся вывеска с красными буквами, которые гласили:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДРУГ (ПОДРУГА)!
ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЛЕГАЛЬНОЙ РД-СТАНЦИЕЙ ПОД ПРОТЕКТОРАТОМ ЭГИДЫ – ВСЕ РАВНО ЧТО СПАТЬ С ЗАКОННОЙ (НЫМ) ЖЕНОЙ (МУЖЕМ) – ПРИЯТНО И НЕ ПРЕДОСУДИТЕЛЬНО!
СТАНЦИЯ-1 В ТВОЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ.
ЛИЦЕНЗИЯ ЭГИДЫ Љ 315/21-7: ГВ-5.
ОСТЕРЕГАЙСЯ НЕЛЕГАЛЬНОЙ ДЕФОРМАЦИИ!
Прочтя это, я пожал плечами и зашагал дальше. Коридор круто повернул вправо, впереди раздалось жужжание. Я остановился. Жужжание усилилось, из-за поворота выкатился блестящий ящик на колесиках, в верхней части ко-торого торчала "Г"-образная трубка со стекляшкой на конце. Трубка по-вернулась ко мне. Я попятился к стене, выставив перед собой ножик. Ящик подкатил ближе и встал.
– Пшел! – сказал я и неуверенно толкнул его ногой. В передней части ящика открылось отверстие, оттуда появилась клешня и схватила за носок. Из другого отверстия вылез гибкий шланг и, окатив сапог струйкой чего-то густого и желтого, убрался назад. Возникла щетка на гибком пруте и принялась чистить. Всего за нес-колько секунд с этим было покончено, клешня разжалась, и я поспешно отдернул ногу. Сапог блистал. Ящик продолжал стоять на месте, выжидающе жужжа. Я поднял другую ногу. Операция повторилась, после че-го ящик последовал дальше по коридору, а я – в другую сторону, поскри-пывая сияющими сапогами и стараясь вообще ни о чем не думать.
Слышалось гудение, пол уже не трясся, но зато пока-чивался. В шкафу тихо щелкало. Я сел и потер затылок.
Глаз волосатого чудика погас, буквы, цифры и мерцание стерлись с пирамиды. Я начал было подниматься, но тут пол качнулся сильнее, так что я предпочел встать на четвереньки и таким манером подобраться к эркеру.
Сначала я не понял, что вижу.
Внизу было темное пространство без зримых границ, в кото-ром изредка вспыхивали и гасли огоньки, а иногда появлялись и пропол-зали назад размытые пятна тусклого света. Слышен был приглушенный свист, словно от сильного ветра. Неужто, пока я лежал, начался ураган? Наконец я осознал, ЧТО ИМЕННО ВИЖУ и, встав на колени, уперся ладонями в стекло эркера.
В один момент хмель слетел с меня. Башня летела!
Потрясенный, я поднял глаза.
Небо немного посветлело и словно приблизилось вместе со звездами, свет которых то и дело гасили проносящиеся тучи. Я смотрел долго, не в силах осознать все это, но невероятное событие требовало какой-то реакции, а накопившиеся чувства – разрядки. Я вско-чил, рискуя упасть на качавшемся полу подбежал к шкафу и с размаху саданул по нему ногой. Внутри приглушенно застрекотало.
– Вылезай! – заорал я в ярости. – Ты был здесь, я слышал, как ты хо-дишь! Теперь ты в шкафу! Что это все значит?! Вылезай!!!
Я еще раз ударил по шкафу и прислушался. Теперь внутри было тихо, как в гробу. Вцепившись в верхний край дверцы, я изо всех сил потянул, но шкаф не поддавался. Я поднатужился, пальцы соскользнули, и я опрокинулся на пол, опять ударившись затылком.
Из глаз посыпались искры. Охнув, я перевернулся на живот, подполз к эркеру и вперил взгляд в темное пространство. Кажется, мы двигались вдоль океанского побережья на юг, в сторону Эльханского кряжа – един-ственных больших гор в Западном Ливии. Мне стало совсем плохо и затошнило. Я перевернулся и лег, осторожно прижавшись шишкой на затылке к холодному полу.
Не было никаких сомнений – мы летели. Хотя этого не могло быть… ну просто потому, что не могло быть в принципе! Машины для полетов, называемые летунами, появились совсем недавно. Управляемые одинокими вдохновен-ными безумцами, они падали и разбивались вдребодан едва ли не прежде, чем успевали взлететь. И вообще, сама идея крайне не поощрялась адеп-тами Его Пресвятейшества, как провокационная и ставящая под сомнение таинство вознесения Братьев Деметриусов к небесным аркадам. И уж конечно, ни о каком настолько сложном приспособлении, которое позволи-ло бы взлететь столь громоздкому сооружению, как эта башня – лишь нес-колько позже я сообразил, что взлетела не вся башня, а лишь комната «выстрелилась» из нее, как ядро из пушки – не могло быть и речи.
Я сел, достал фляжку, дрожащими пальцами отвинтил колпачок и на-долго приложился к ней. Перевел дух, вытер губы рукавом и приложился еще раз. Так, теперь лучше. Попытаемся свыкнуться с мыслью о том, что мы летим.
Попытался – и не свыкся.
Лады, тогда по-другому. Попытаемся понять, что нам в связи со всем этим делать.
Хоть зарежься, а что делать неясно. Хотя, этот шкаф… Что-то или кто-то в нем определенно есть. Но данный предмет меблировки сделан как будто из литого железа, хоть с виду и кажется деревянным. Все-таки следует заняться шкафом, тем более, что кроме него мне заняться решительно нечем… Тут в комнату проникли световые отблески, и я вновь приник к эркеру.
Впереди по направлению нашего полета висело какое-то светящееся тело пирамидальной формы. Башня стреми-тельно приближалась, ОНО увеличивалось в размерах, и вскоре я смог различить, что это круглая площадка с перилами, в центре которой высится массивная башня желто-зеленого цвета – такого, какой бывает у клыков болотного ящера заточника в старости.
Мы замедлили ход и полетели по окружности, так что мне стали видны подробности.
От верхушки башни к перилам тянулись провода с многочисленными разноцветными лампочками, озаряющими столы и пару десятков сидящих между ними людей разных полов… во всяком случае, мне показалось, что это были именно люди, хотя в тот момент я бы уже ничему не уди-вился. В нижней части башни были двери, от этих дверей к сто-лам и обратно ходили несколько мужиков в черных костюмах с подносами в руках. В одном месте, свободном от мебели, танцевали. Порыв ветра донес до меня звуки чудной музыки, голоса, звон и всплески хохота.
– Святой Деметриус! – хрипло прошептал я, прижимаясь горячим лбом к холодному стеклу. – Если ты есть здесь, на небесах, то… Гля! Да это ж кабак!
***
Штуковина, в которой я летел, замедлила ход, развернулась вокруг оси и очень медленно приблизилась к желто-зеленой башне. В шкафу застре-котало, глаз страшилы ярко мигнул, пол дрогнул, и мы стали. На пирамиде зажглись и погасли зеленые буквы: "ПРОМЕЖУТОЧНАЯ ОСТАНОВКА: «НА ГОРЕ».Голоса и звон доносились теперь снизу громко и отчетливо. Я стоял, ожидая, что будет дальше. За дверью, которая вначале вела на винтовую лестницу, потом – в пустоту, а теперь, насколько я мог по-нять, была обращена к башне, раздались шаги. На всякий случай я отступил к стене. Дверь открылась, в проеме возникла массивная фигура со странной конусообразной головой, держащая в руке нечто длинное, с круглым утолщением на конце.
– Эй, Хлор! – произнес низкий голос. – Привез устрицы? Пять банок или десять? Сколько достал? Хлор! – он вошел внутрь, поворачивая голову. Оказалось, что это очень толстый мужик в колпаке, тапочках, белых штанах и фартуке на голое тело, с половником в руке. Теперь через проем стал виден коридор, перила и ведущая вниз лестница.
– А маулицу? – продолжал повар. – И что-то я не чувствую запаха суккубии! Ты что, ничего не привез? Что случилось. Хлор? – он опять по-вернул голову и наконец заметил меня. Мы уставились друг на друга и некоторое время молчали, а затем он сообщил: – Так ты ж не Хлор Халай!
– А кто это? – осторожно уточнил я.
Повар, нахмурившись, медленно пошел на меня. Я продолжал стоять у стены. Он вдруг рявкнул:
– Убил Хлора?! Угнал его прайтер?!
– Чего… – начал было я, но тут он, подскочив, быстро поставил свой половник у стены и припер меня к ней габаритным пузом.
– Вени! – завопил он, сжимая одной лапищей кисть моей руки, а второй вцепляясь в мою шею. – Вени, сюда!
– Ты че, батя? – я безуспешно попытался высвободиться.
У дверей возник коротышка в синем костюме с желтыми пуговицами и синих полусапогах с желтыми пряжками.
– Ну? – спросил он.
– Вени, это ж прайтер Хлора?
– Ну… – подтвердил коротышка.
– И он должен был как раз прилететь, помнишь, я еще заказывал устри-цы и суккубию к рыбному дню… Захожу, Хлора нет, а вместо него этот… убийца! Выходит, он замочил Хлора, угнал его прайтер…
– Ну! – удивился коротышка.
– Наверное, какой-нибудь опасный маньяк из местных… Кликни по-быстрее Мармадука!
– Щас! – коротышка повернулся и ускакал.
Повар вперил в меня тяжелый взгляд. Я свободной рукой изо всех сил колотил по боку – но без особого успеха.
– Не знал, что прайтер на автопилоте? Занесло тебя сюда…
– Послушай, ты ничего не понимаешь, – попытался объяснить я. – Я, правда, тоже ничего не понимаю…
Снизу раздался звон и громкий голос:
– За Эгиду! Пей-до-дна!
Лицо повара скривилось, и он поднажал пузом. Охнув, я опустил руки – у меня сперло дыхание. Пальцы наткнулись на рукоять стоявшего у стены половника.
– Инсайдеры веселятся, – проворчал повар. – Ничего, и от них бывает польза. Сейчас наш вышибала с тобой разберется, и мы тебя им сдадим.
Я заскреб пальцами, подтягивая половник. Он тихо звякнул о стену, но шум снизу и то, что в комнате было полутемно, не дали повару услы-шать звук и заметить мое движение. В дальнем конце коридора над пери-лами лестницы показались две головы. Подтянув половник и крепко пере-хватив рукоятку, я сделал круговое движение рукой и сильно стукнул по-вара по макушке. Половник был тяжелый, кажется, чугунный, так что в голове у толстяка должны были зазвенеть праздничные колокола. Отпустив мою шею, он отшатнулся. В коридоре тем вре-менем появились две фигуры – коротышка Вени и вторая, напоминавшая страшилу с панно, но двуглазая. Этот Мармадук оказался таким же воло-сатым, длинноруким и коротконогим, а одет лишь в длинные, до ко-лен, синие обтягивающие трусы. Размахнувшись, я ударил еще разок, метя в лоб. Повар сделал неверный шаг назад и стал медленно оседать, одновременно поворачиваясь. Бросив половник, я метнулся к пан-но и буквально вонзил указательный палец в стекляшку. Она замерцала алым светом, на пирамиде возникли слова: ВНИМАНИЕ! ДО СТАРТА 20… 19… 18… 17…
Коротышка и волосатый в изумлении разинули рты. Я бросился назад, к повару, который все еще оседал, и, схватившись одной рукой за фар-тук, а второй за ремень его штанов, с трудом развернул грузное тело головой к двери.
16… 15… 14…
Оттолкнув коротышку, волосатый ринулся вперед с впечатляющей скоростью.
13… 12…
Изо всех сил, на которые был способен в этот момент, я пнул повара подошвой сапога в обширное основание.
11… 10…
Они вошли в соприкосновение как раз на уровне дверного проема и вступили там в скоротечное противоборство. Скорость Мармадука была много выше скорости моего подопечного, но зато вес последнего на-много превышал вес вышибалы. Победил в результате вес.
9… 8…
Повар завалил вышибалу и прижал его животом к полу, как давеча меня – к стене.
7… 6…
Я поднял глаза. Из коридора набегал коротышка, шарящий рукой за пазухой синей форменной куртки. Я решил не узнавать, что у него там спрятано, и, схватив с пола половник, швырнул его.
5… 4 …
В лоб, как хотелось, я конечно не попал, но деревянная рукоять угодила Вени куда-то в район кадыка. Хрюкнув, он уселся на пол.
3… 2…
Пол ощутимо вибрировал, на пирамиде горела надпись:
ПРИМИТЕ УДОБНОЕ (УСТОЙЧИВОЕ) ПОЛОЖЕНИЕ!
Волосатый выбирался из-под повара и уже почти выбрался.
1… С Т А Р Т!
Я схватился за дверной косяк, когда пол качнулся. Желто-зеленая башня с освещенным проемом, к которому мы были пришвартованы, начала отдаляться, и в этот момент Мармадук, высвободив ногу, совершил акробатический трюк, сложный не столько по технике исполнения, сколько из-за величины приложенных усилий. Он прыгнул. Я бы так не смог.
Пальцы Мармадука вцепились в нижнюю планку дверного косяка. Пальцы были длин-ные, темно-серые, с острыми костяшками и плоскими коротко подстриженными ногтями.
Наклонившись, я глянул на него, он, задрав голову и подтягиваясь – на меня. Наши глаза встретились. Он оскалился, обнажив два подпиленных клыка. Я кивнул ему.
Потом подпрыгнул и впечатал каблуки своих шикарных рыжих сапог в острые костяшки его пальцев.
Он заурчал и разжал руки. Пальцы выскользнули из-под подошв, волосатое тело унеслось вниз, и со звоном и треском рухнуло на один из столов.
Подняв глаза, я увидел, что из казавшегося уже небольшим освещенного проема в башне на меня смотрят Вени с поваром. Я сжал левую руку в кулак, согнул ее в локте так, чтобы кулак оказался на высоте моего носа и сильно хлопнул по бицепсу ладонью правой. Потом развернулся и захлопнул дверь.
***
Как всегда после драки чуть дрожали руки. Сидя на полу возле эркера, я несколько раз глубоко вздохнул, успока-иваясь, и достал флягу. Обдумывать произошедшие события не было уже никаких сил, я устал удив-ляться и потому просто смотрел наружу.Воздушный кабак был виден теперь лишь как пятнышко света, но вскоре исчезло и оно. Мы все еще летели над черным пространством с из-редка проплывающими размытыми светлыми пятнами – я наконец-то догадался, что это крупные города, в которых по ночам горели газовые уличные светильники. Впереди, на фоне чуть более светлого не-ба уже обозначились темные контуры гор. Большая часть расстояния между Белянами и Эльханским кряжем осталась позади. Великий Ливий, с какой же скоростью мы летели, если для того, чтобы преодолеть тоже расстояние, скажем, в запряженной повозке, надо было потратить больше месяца!
Несколько позже размытые пятна стали появляться все реже, а за-тем и вовсе исчезли Сей факт, как я понял, означал, что под нами теперь тянулись предгорья, где никто, кроме совсем уж диких горцев, не подчинявшихся даже власти Его Пресвятейшества, не жил. Горы быстро увеличивались, переставая смахивать на вырезанные из чер-ного бархата плоские конусы, приобретая объем и рельеф. Башня устремилась вперед по огромной дуге так, что меня прижало к эркеру. Горы нависли со всех сторон, стали смутно видны поросшие редким кустарником склоны и снег на вершинах. Я потерял всякое понятие о направлении – башня стала петлять, двигаясь по ей одной известному маршруту, и мы очутились в настоящем горном лабирин-те, темном, загадочном и мрачном. Мы пролетели над узким ущельем, в глубине которого выл и стонал ветер, преодолели вереницу пологих вер-шин и спустились в еще одно ущелье, на дне ко-торого шумел горный поток.
Башня полетела между двумя отвесными склонами, и если бы я мог открыть эркер, то при желании дотянулся бы до них рукой. Так мы двигались не-которое время, а потом в одном из склонов появился прямоугольный пор-тал, слишком правильной формы для того, чтобы возникнуть по естественным причинам. Внутри портала было совершенно темно, и я вдруг понял, что его размеры лишь чуть больше размеров башни. А она повернулась вокруг оси, так что портал исчез из виду, и медленно вле-тела в него. По крыше застучали мелкие камешки. Портал, в ко-тором, как в окне, был виден противоположный склон, постепенно уменьшался и вскоре исчез. Стало совершенно темно, но тут зажегся алый глаз. Башня остановилась, пирамида на панно замерцала, появи-лись слова: КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА. СТАНЦИЯ РД (Б-1). Особенно громкое стрекотание донеслось из шкафа – и смолкло.
В зеленом свете я подошел к двери, открыл ее и шагнул наружу. Вновь стало совершенно темно, но темнота длилась недолго.
Вспыхнул яркий белый свет.
Я зажмурил глаза, немного по-дождал и открыл их.
* * *
Я стоял в круглом помещении с гладкими белыми стенами и невысоким, тоже белым, потолком. На потолке висели светильники – длинные белые трубки. Пол под ногами был таким же, как и все остальное – гладким и белым. Прямо передо мной находилась дверь с круглой ручкой. Я оглянулся. Видимый в проеме участок стены летающей башни, темно-корич-невый, в трещинах, со все еще раскрытой деревянной дверью, казался здесь совершенно чужеродным предметом. Стояла тишина, лишь светильники монотонно и очень тихо жужжали.
Я подошел к двери, рассматривая ее. Помимо круглой ручки тут была еще небольшая решетка с такими узкими ячейками, что через них ничего нельзя было рассмотреть.
Не знаю, так это или нет, но вообще-то я мог бы сей-час вернуться и нажать на алую стекляшку, результатом чего стали бы, наверное, вспыхнувшие слова «КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА: БЕЛЯНЫ» или что-нибудь в этом роде, после чего башня вернула бы меня обратно. Но на деле… Обилие чудес притупила способность удивляться. Я уже ничему не удивлялся, но испытывал теперь жгучее любопытство, смешанное с мыслями типа «чем здесь можно поживиться?». Башня, в конце концов, нику-да не денется…
Я потянул за круглую ручку, и тут из решетки на двери донесся булькающий, с каким-то металлическим призвоном голос.
– Добрый вечер, смотритель Халай. Напоминаю…
Я отпрянул и ошарашено перебил его:
– Ух! Это кто говорит?!
– Говорит охранный люм станции РД (Б-1) «ПОРХИ-ВС, ТРИ». На-поминаю…
– Порхи? – опять перебил я. – Порхи Вэс Третий? Тебя так зовут? А чего ты сидишь в двери?
Пауза.
– Вопрос не кодируется. Говорит охранный люм станции РД (Б-1) «ПОРХИ-ВС, ТРИ». Напоминаю, что сегодня ночь ежеквартальной ревизии. Визит инсайдера можно ожидать в промежутке между двадцатью пятью и двадцатью шестью часами сопредельного времени. Кроме того, подошел срок смены базового кода доступа. Какое сочетание символов вы предложите?
– Чего это? – не понял я.
– Базовый код доступа принят, – монотонно пробулькал он и замолк.
Я подождал немного, затем спросил:
– Ну, и что дальше?
Голос откликнулся после паузы:
– Добрый вечер, смотритель Халай. Говорит…
– Я понял, кто говорит. Привет, Порхи. Мы, кажется, уже здоровались. Я спрашиваю, что дальше?
– Вопрос не кодируется.
– Ну ты… кодировщик! Мне можно войти?
– Электрозамки внешнего тамбура дезактивированы.
Я еще немного подождал и, решив принять последнюю тарабарщину за разрешение, потянул ручку. Очень легко, без скрипа, дверь открылась, и я перешагнул через порог. Мгновенно над головой вспыхнули трубчатые светильники – наверное, их включал тот, кто сидел в двери – озарив длинный, изгибающийся влево белый коридор. Я осмотрел дверь. Она была широкой, но все же человек, который смог поместиться в ней, должен был голодать с раннего детства.
– Эй, Вэс Третий! – позвал я.
– Добрый вечер, смотритель Халай, – задолдонил он опять.
– Ты кажись очень вежливый. Слушай, не тяжко стоять там внутри?
Пауза.
– Вопрос не кодируется.
– Ладно, ладно. Скажи, здесь, в этой «эр-дэ» есть кроме ме-ня и тебя еще кто-нибудь?
– На станции присутствует одна высокоорганизованная разумная особь.
– Это кто же такой будет? Я что ли? Я впрямь высокоорганизован, но вряд ли разумен, раз забрел сюда… А ты?
– Вопрос не кодируется.
– Да ну тебя! – рассердился я. – Все, Третий, сиди себе тут дальше, а я пошел!
Он промолчал – обиделся наверное. Я осторожно прикрыл дверь и двинулся по белому коридору, на всякий случай грея в ладони рукоять бритвенного ножика. За поворотом обнаружилась прикрепленная к потолку светящаяся вывеска с красными буквами, которые гласили:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДРУГ (ПОДРУГА)!
ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЛЕГАЛЬНОЙ РД-СТАНЦИЕЙ ПОД ПРОТЕКТОРАТОМ ЭГИДЫ – ВСЕ РАВНО ЧТО СПАТЬ С ЗАКОННОЙ (НЫМ) ЖЕНОЙ (МУЖЕМ) – ПРИЯТНО И НЕ ПРЕДОСУДИТЕЛЬНО!
СТАНЦИЯ-1 В ТВОЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ.
ЛИЦЕНЗИЯ ЭГИДЫ Љ 315/21-7: ГВ-5.
ОСТЕРЕГАЙСЯ НЕЛЕГАЛЬНОЙ ДЕФОРМАЦИИ!
Прочтя это, я пожал плечами и зашагал дальше. Коридор круто повернул вправо, впереди раздалось жужжание. Я остановился. Жужжание усилилось, из-за поворота выкатился блестящий ящик на колесиках, в верхней части ко-торого торчала "Г"-образная трубка со стекляшкой на конце. Трубка по-вернулась ко мне. Я попятился к стене, выставив перед собой ножик. Ящик подкатил ближе и встал.
– Пшел! – сказал я и неуверенно толкнул его ногой. В передней части ящика открылось отверстие, оттуда появилась клешня и схватила за носок. Из другого отверстия вылез гибкий шланг и, окатив сапог струйкой чего-то густого и желтого, убрался назад. Возникла щетка на гибком пруте и принялась чистить. Всего за нес-колько секунд с этим было покончено, клешня разжалась, и я поспешно отдернул ногу. Сапог блистал. Ящик продолжал стоять на месте, выжидающе жужжа. Я поднял другую ногу. Операция повторилась, после че-го ящик последовал дальше по коридору, а я – в другую сторону, поскри-пывая сияющими сапогами и стараясь вообще ни о чем не думать.