Страница:
Тут перед глазами у двеллера потемнело.
Среди поглотившей его темной пелены Джаг не мог разглядеть даже поднесенную к лицу собственную руку. Сделав глубокий вздох, двеллер попытался расслабиться, чтобы в следующий миг открыть глаза снова на борту «Барыша». Однако действия эти успеха не возымели. Он позвал Крафа, но ответа не было.
Внезапно во тьме загорелся красновато-оранжевый свет.
— Есть здесь кто-нибудь? — позвал Джаг. Он поспешил к свету, не чуя под собой ног, не ощущая, как они отталкиваются от земли.
Через мгновение он вырвался из тьмы и оказался в сыром подземелье. Между двумя рядами, судя по всему, пустых камер, тянулся коридор с усыпанным соломой каменным полом. По всей длине коридора с потолка свисали пыточные инструменты — дыбы, крюки и цепи, специально созданные для того, чтобы мучить беспомощных пленников.
— Джаг!
Повернув голову, двеллер увидел в конце коридора крошечную съежившуюся фигурку. Заметить ее сразу ему помешали отблески от жаровни, в которой горел тот огонь, что привлек его внимание.
В следующий момент он узнал говорившего.
— Великий магистр! — Не задумываясь более о том, как он сюда попал, Джаг подбежал к своему учителю и упал перед ним на колени.
Эджвику Фонарщику, судя по всему, пришлось нелегко. Он был обнажен до пояса, а остальная одежда превратилась в лохмотья. Скованное цепями тело Великого магистра носило на себе следы жестоких пыток.
— Это и в самом деле ты? — спросил он, с трудом ворочая распухшим от жажды языком.
Двеллер никогда еще не видел Великого магистра таким измученным. Но вместо того, чтобы коснуться учителя, рука Джага прошла сквозь него.
— Нет! — воскликнул он.
Это было ужасно: находиться рядом с Великим магистром и быть не в состоянии ничем ему помочь.
— Это и вправду ты, — сказал Великий магистр.
По щекам Джага текли слезы, хоть он изо всех сил и пытался удержаться от рыданий.
— Ты ведь… нашел… первую часть… Книги Времени… верно? — спросил Великий магистр.
— Да, — хрипло отозвался двеллер.
Он чувствовал, что сердце его вот-вот разорвется от осознания собственной беспомощности.
— Как ты сюда попал? Вероятно, Краф…
— Нет, не он, — сказал Джаг. — Меня перенесли сюда камни, составляющие первую часть Книги Времени.
— Ты используешь камни? — На измученном лице Великого магистра блеснул интерес. — Значит, это правда — камни, данные людям, позволяют видеть настоящее.
Двеллер заставил себя сосредоточиться на его словах.
— Но об этом в ваших заметках, оставленных в Имарише, ничего не говорилось!
Великий магистр с явным трудом сглотнул и пошевелил языком.
— С тех пор как были сделаны те записи, я узнал больше. Куда больше. — Он прерывисто вздохнул. — У Книги Времени четыре части…
— Об этом вы успели написать.
— Харрион разделил ее и отдал эти части людям, гномам, эльфам и гоблинам, которые изначально были его союзниками.
— Зачем?
— Чтобы купить их верность. Он наделил гоблинов могуществом, заключавшимся в Книге Времени, сделал их сильнее, чтобы они могли сражаться с его врагами.
— Какими врагами?
— Теми волшебниками, которые проникли в Междумирье и похитили у Привратника Книгу Времени.
«Снова Краф», — подумал двеллер, но Великому магистру об этом не сказал. Если бы его учитель узнал об участии волшебника в тех событиях, это неминуемо разбило бы его сердце.
— Харрион использовал эту силу, чтобы сделать непобедимыми собранные под его рукой армии, — продолжал Великий магистр. — И части Книги Времени он распределял так, чтобы использовать сильные стороны тех, кто их получил. — Он жадно вдохнул воздух.
Джаг впервые обратил внимание, до чего жарко в подземелье.
— Людям Харрион передал часть, которая позволяла его последователям видеть настоящее. Люди проводят свою короткую жизнь в спешке, вечно куда-то мчатся и думают только о настоящем. Гномы получили часть, которая позволяла им видеть прошлое. Культура гномов основана на том, что сделано из камня и находится из прошлого. Вся суть этого народа заключена в их истории и наследии; так они сами определяют себя. Эльфам Харрион вручил часть, позволяющую заглянуть в будущее, потому что эльфы сосредоточены на будущем, обладают великолепным воображением и проживают долгую жизнь. А гоблинов он наделил частью, посредством которой можно было определить те мгновения времени, когда их действия в состоянии изменить ситуацию в пользу добра или зла.
— Почему же он отдал гоблинам такую опасную вещь? — удивился Джаг.
— Потому что только гоблины и могли ее использовать. По своей природе они непредсказуемы и переменчивы, как сама судьба.
Великий магистр неловко пошевелился, тщетно пытаясь найти положение поудобнее. Сковывавшие его цепи отозвались недовольным звоном.
— Но разве Книга Времени не была бы сильнее как единое целое? — спросил двеллер.
— И да, и нет. Харриону более всего нужны были войска, способные победить волшебников, которые украли Книгу Времени у Привратника, и для этого ему пришлось разъединить книгу. Кроме того, враги не получили бы ее, если бы он потерпел поражение. Так оно, собственно, и произошло. Все решили, что Харриона нет в живых, и никто не предполагал, что через тысячу лет он восстанет из безымянной могилы и поведет гоблинов в поход против всего остального человечества.
— Чтобы вернуть Книгу Времени.
— Да. Харрион думал, что она находится в руках его врагов.
— Почему?
— Потому что города, в которых он ее хранил, погибли, ушли в землю, причиной чему послужило то, что, когда армии Харриона попытались уничтожить преследовавших его волшебников, было использовано слишком большое количество энергии.
— Но он же мог найти части книги в устроенных им самим тайниках.
— Он искал, разумеется, однако найти ничего не смог.
— Почему?
— Какая-то сила не позволила ему это сделать.
— Богомол?
Великий магистр недоумевающе взглянул на Джага.
— О чем ты говоришь? Какой богомол?
Джаг поспешно рассказал ему, как попал в Междумирье и встретил богомола.
— Я и не думал, что подобное создание в действительности существует. Но подозревал, что Привратник нашел способ навести на Харриона морок так, чтобы тот был не в состоянии найти части Книги Времени.
— А почему Привратник не мог вернуть Книгу Времени обратно в Междумирье?
— Для этого ему бы пришлось вступить в наш мир, — сказал Великий магистр. — А если бы он сделал это, время могло закончить свое существование, а вместе с ним и все сущее во всех мирах.
— А откуда вы узнали, где находятся части Книги Времени?
— Я наконец перевел последнюю из книг, которые нашел в убежище волшебника в Мысе Повешенного Эльфа. — Великий магистр улыбнулся, словно посмеиваясь над собой. — Долго же, надо признаться, я с этим возился. Великий магистр Фролло никогда не позволял мне забывать, что одна из них оказалась мне не по зубам. Конечно, остальным она тоже не поддалась, но он об этом предпочитал умалчивать. Любил старик ко мне придираться. — Великий магистр улыбнулся и тут же поморщился от боли. — До сих пор не могу удержаться от смеха, вспоминая лицо Фролло, когда Краф сообщил ему, что я буду следующим Великим магистром…
Речь его прервал судорожный кашель.
Двеллер встревоженно прикоснулся к плечу учителя, но ладонь его снова прошла сквозь плоть Великого магистра. Ему не оставалось ничего другого, как беспомощно ждать, пока приступ завершится.
— Окончательно разобрался с переводом я всего несколько месяцев назад, — продолжил Великий магистр. — Меня задело твое решение покинуть Рассветные Пустоши, и я…
— Я не собирался уезжать, — перебил его Джаг. — Я этого вовсе не хотел.
— Конечно хотел, — покачал головой Великий магистр. — Хотел, и я тебя совершенно в том не виню. Признаюсь, однако, что это причинило мне боль и разочарование, но в глубине души я знал, почему ты уезжаешь. Ты думал о том, что надо устраивать школы, Джаг, ведь так? И считал, что книги нужно вернуть в мир.
— Вы это знали?
Великий магистр, улыбнувшись, покачал головой.
— Знал, разумеется. Ты из того же теста, из которого вылеплены самые лучшие библиотекари: являешься не только хранителем знаний, но и наставником. Одно дело стоять на страже, и совсем другое — сделать то, что хранишь, неуязвимым, раздавая его всем желающим. Обучение народов чтению и письму защитит знания, которые мы так долго и старательно собирали. Мне это известно. Но я не мог позволить вынести книги из Хранилища Всех Известных Знаний.
— Потому что знали про Книгу Времени?
— Да. Я уже давно подозревал, что она не просто миф. И думал поначалу, что она может быть скрыта в самом Хранилище Всех Известных Знаний. Только когда я узнал про другую библиотеку… — Великий магистр остановился. — Мне еще очень многое надо тебе рассказать!
— Я тоже знаю про другую библиотеку, — воскликнул Джаг.
— Но ведь о ней в записях, которые я оставил для тебя в Имарише, упомянуто не было.
— Я случайно это выяснил. С тех пор как вы попали в плен, столько всего произошло…
В коридоре послышались шаги.
Обернувшись, двеллер увидел, что к ним приближается Альдхран Кемпус. Выглядел он почти так же, как на гоблинском корабле в ночь, когда Великого магистра похитили из Рассветных Пустошей, — средний для человека рост, густые темные волосы и такая же борода. Но было во внешности Альдхрана нечто неуловимое, что делало его отвратительным, и Джаг безуспешно пытался определить эту деталь. Наверное, на подобные мысли, наравне с тем, что он успел узнать об этом негодяе, наводила его самодовольная наглая улыбка.
За Альдхраном следовали четверо до зубов вооруженных гоблинов.
— Так вот в чем дело, — сказал он, — не зря я ощутил беспокойство. — Он встал прямо перед Джагом, который вскочил, пытаясь заслонить собой Великого магистра. — Стало быть, вы принимаете здесь гостей, Великий магистр Фонарщик? Неудобно как-то, это место и для свиней ведь не сильно подходит.
Стражники загоготали.
Взглянув на Джага более внимательнее, Альдхран удивленно воскликнул:
— А, да это же подмастерье! Тот самый, что сбежал в Рассветных Пустошах.
Двеллер дрожал с головы до ног. Он не знал, что делать и как отвечать. Это героев романов из крыла Хральбомма отличали быстрые мечи да остроумные ответы врагу — а он был всего лишь библиотекарем, причем оказался в ситуации, сложной даже для опытного воина.
— Ты решил в очередной раз воспользоваться моим гостеприимством? — насмешливо поинтересовался Альдхран.
— Нет, — гневно ответил Джаг. — Я пришел тебя предупредить. Если ты причинишь Великому магистру боль…
Альдхран почесал подбородок, изображая глубокую задумчивость.
— Дай-ка подумать, а остались ли еще способы, которыми я не причинял ему боль? — Он покачал головой. — Нет, что-то ничего в голову не приходит.
Совершенно разъяренный, двеллер шагнул к Альдхрану, что вызвало немедленное противодействие стражников, угрожающе поднявших мечи. Джаг прошел сквозь них, не обращая внимания на обнаженные клинки, и мрачно посмотрел на Альдхрана.
— Если ты еще хоть как-то причинишь Великому магистру боль, — произнес он медленно и четко, — я тебя уничтожу.
Альдхран засмеялся ему в лицо.
Больше всего на свете двеллер хотел его ударить, разбить ему в кровь лицо, свалить на землю и пинать ногами. Он никогда еще не испытывал такой злости ни на кого, кроме гоблинов.
Один из стражников замахнулся на него мечом. Джаг попытался увернуться, но не успел. Он закрыл глаза, ожидая удара лезвия, но то прошло сквозь него, не причинив ни малейшего вреда.
Альдхран в бешенстве выругался. Когда он снова повернулся к Джагу, лицо его было искажено гневом.
— Ты за это заплатишь, проклятый половинчик!
Он выбросил руку вперед и что-то прокричал на языке, неизвестном Джагу.
— Джаг! — крикнул Великий магистр. — Найди остальные части! Последняя здесь, в Скалистых горах! Но сначала — остальные! И присмотри за Крафом…
Слова Великого магистра заглушила боль, причиненная заклятием Альдхрана. Она пронзила тело двеллера, и он как подкошенный упал на грязную солому, устилавшую пол подземелья, все еще отчаянно стараясь разобрать, что же хотел сказать Великий магистр.
Присмотри за Крафом… Что это могло значить? И тут все вокруг исчезло, а Джаг, словно расплавившись, просочился сквозь пол темницы и полетел в благословенную тьму.
— Джаг! — Голос явно принадлежал Крафу, но двеллер никогда раньше не слышал в нем такой паники. — Джаг!
Двеллер попытался было ответить на взволнованный зов волшебника, но не смог издать ни звука. Тут он вдруг понял, что лежит на полу каюты и, кажется, не дышит.
— Джаг! Вернись! Не смей уходить, слышишь? Не смей!
Он с трудом открыл глаза и увидел, что волшебник, склонившись над ним, расстегивает ему рубашку. На мгновение двеллер подумал, что тот ищет мешочек с камнями, но потом вспомнил, что оставил его на столе.
На лице Крафа можно было ясно прочесть страх. Он наклонился и прижал ухо к груди Джага.
За спиной волшебника открылась дверь. Вошедший в каюту Рейшо, потрясенный увиденным и не разобравшись в нем толком, мигом выхватил саблю, угрожая Крафу.
Старый волшебник поднял голову и раздраженно отмахнулся от клинка.
— Я не сделал ему ничего дурного. Джаг использовал камни, чтобы попытаться увидеться снова с богомолом, и вдруг упал на пол. Помоги мне.
Рейшо не впервой было оказывать помощь пострадавшим; вот и сейчас он быстро опустился на колени и подложил ладонь под шею двеллера, слегка приподняв ему голову.
Краф положил руку на грудь Джага, нажал на нее раскрытой ладонью, после чего произнес какое-то слово, и вокруг его пальцев вспыхнуло зеленое пламя. Тело двеллера дернулось, будто его ударили кувалдой.
— Он все еще никак не может вздохнуть, — заметил молодой матрос.
Волшебник не отрывал руки от груди Джага. Последовала новая вспышка. На этот раз Рейшо показалось, будто старик запустил руку двеллеру в грудь и сжал его сердце. Джаг почувствовал, как сердце его оживает, какое-то время бьется редко и неровно, но потом набирает обычный темп. Вскоре ожили и его легкие, что позволило двеллеру глубоко вздохнуть.
— Прекрасно. Ты к нам вернулся, подмастерье, — удовлетворенно произнес Краф с широкой улыбкой. — Я знал, что ты не сможешь вот так нас покинуть. Слишком много дел у нас впереди.
Может быть, волшебник еще что-то добавил, но Джаг этого уже не услышал. Он много дней изнурял себя работой, откладывая сон и отдых; теперь ему пришлось за это расплачиваться. Очередной глубокий вдох всколыхнул ему грудь, и двеллер снова погрузился во тьму.
— Краф сказал, что ты умер.
Двеллер сидел на корме на свернутой бухте каната и украдкой, так, чтобы этого не заметила команда «Барыша», делал в дневнике наброски углем.
Расположившаяся напротив него Джессалин сняла свою кожаную куртку, оставшись только в легкой блузе и обтягивающих штанах. Ее спутница-драконетка парила над ней, а эльфийка время от времени кидала ей виноградины из грозди, которую ей, не привлекая к этому внимания товарищей, продал кок «Барыша». Очевидно, в команде этого корабля каждый старался оправдать его имя.
— Это правда? — спросила девушка.
Все это было вчера. Джаг спал как убитый до утра, а проснулся с ощущением, будто его тело порвали на кусочки, а потом сложили обратно никогда раньше этим не занимавшиеся гоблины, которые при каждом удобном случае еще и принимались его яростно грызть.
— Не знаю, — сказал двеллер. — Но мне и в самом деле казалось, что сердце у меня не бьется.
— Он сказал, что спас тебя.
Джаг кивнул.
— Думаю, так оно и было.
Прервав занятие, он критически посмотрел на свой рисунок.
Ему не терпелось заняться каким-нибудь делом. Проснувшись, двеллер хотел вернуться к дневникам, но Джессалин не позволила — сказала, что ему необходимо как следует подкрепиться и подышать свежим воздухом. Рейшо проявил не меньшую настойчивость.
Зная, что они от него не отвяжутся, двеллер счел за лучшее подчиниться. Так что он плотно позавтракал, а теперь выполнял указания эльфийки, сидя на корме и наслаждаясь бьющим в лицо соленым ветерком.
— То есть ты признаешь, что он, судя по всему, спас тебе жизнь, — сказала Джессалин, — но по-прежнему полностью ему не доверяешь.
Джаг покачал головой.
— Не доверяю.
— Но ты ведь сказал, что, по словам богомола, магия не сочетается с Книгой Времени. Какой тогда от нее толк Крафу?
— Книга Времени сама по себе обладает невероятной силой, — сказал двеллер. — Чтобы ею пользоваться, необязательно владеть магией. Из этого следует, что любой, в чьих руках окажется власть над временем, станет чрезвычайно опасным.
Эльфийка бросила драконетке еще одну ягоду; та, захлопав крыльями, спикировала за лакомым кусочком. Поймав виноградину, грациозное создание снова взмахнуло крыльями и взмыло с добычей наверх.
— Это так, — не стала спорить Джессалин.
Она посмотрела на море; волосы девушки шевелил ветер.
— Предмет такой силы, как эта книга, вообще не должен существовать.
— Но она существует.
— А что с ней будет дальше?
— Ты имеешь в виду, после того, как мы спасем Великого магистра? — Все время, пока Джаг спал, его преследовали кошмарные видения: учителя на его глазах избивают и подвергают пыткам. — И после того, как мы найдем все четыре ее части? И разберемся с Альдхраном?
— А что над этим долго думать? Кобнер его прикончит, и все.
Двеллер никогда не думал, что произнесет что-то подобное, но сейчас ответил:
— Надеюсь.
— Так что же, когда мы все это сделаем, будет с Книгой Времени? — не унималась эльфийка.
Джаг покачал головой.
— Не знаю.
Джессалин наклонилась посмотреть на рисунок, над которым он работал. На нем была изображена она и драконетка — просто набросок, который двеллер собирался потом довести до ума, но выглядел он вполне законченным.
— Ты прекрасно рисуешь, — заметила девушка.
— Тебе в самом деле нравится?
— И Кобнер считает, что из тебя выйдет хороший воин.
— А вот это вряд ли. Я половинчик, а они воинами быть не могут.
Джаг посмотрел на свою руку, кожа на которой почти до самого локтя отливала синевой. Проснувшись, он обнаружил, что не может без боли пошевелить распухшими пальцами. Когда он сказал об этом Джессалин, эльфийка немедленно принялась вправлять вывихнутый сустав, а Джаг при этом издавал совсем не воинственные вопли. Он был уверен, что, если бы Кобнер это слышал, гном отказался бы от идеи сделать из него настоящего бойца.
В этот момент на палубу вышел Кобнер, державший на плече свой боевой топор. Гном утверждал, что не привык еще к новому оружию, и упорно отрабатывал навыки владения им.
Он окликнул Рейшо, предложив ему поразмять мышцы с оружием в руках. Долго просить того не пришлось. Через несколько минут моряки уже разошлись в стороны от бойцов, давая им место как следует размахнуться клинком. Кобнер и Рейшо закружились в завораживающем танце; оба они научились доверять умению друг друга и уважать в сопернике изобретательность и смелость.
— Мне надо с тобой кое о чем поговорить, — собравшись с духом, сказал Джаг эльфийке; его тяготило то, что он собирался сейчас сделать.
Двеллер достал из куртки копию своего дневника и протянул Джессалин.
— Вот почему я никак не могу доверять Крафу, — сказал он, кратко рассказав ей о том, что сообщил ему Краф на борту «Одноглазой Пегги».
К тому времени, когда он закончил свой рассказ, Кобнер и Рейшо уже успели согласиться на ничью и отправились окунуть головы в ведро с водой, вытащенной из-за борта. Эльфийка выглядела крайне встревоженной.
— Зачем ты мне это рассказал? — спросила она.
— Отчасти потому, что кто-то еще должен знать об этом, — вздохнул Джаг. — Ну, если со мной что-то произойдет…
— Если бы волшебник желал твоей смерти, вчера ему достаточно было бы просто ничего не предпринимать.
С этим двеллер спорить не мог.
— А что, по-твоему, имел в виду Вик, когда велел тебе присматривать за Крафом?
— Не знаю.
Джаг еще не раз пытался с помощью камней снова встретиться с Великим магистром, но успеха не добился. Камни, однако, силы своей не потеряли — он сумел посмотреть на Рассветные Пустоши и убедился, что остров все еще в осаде, хотя высадки врага его защитники не допускали.
На «Одноглазую Пегги», Халекка и его гномью команду двеллер тоже взглянул, убедившись, что все живы, здоровы и кипят нетерпением на реке Саркус, бегущей со Скалистых гор. После каждой попытки двеллер испытывал страшную слабость, будто камни высасывали из него все силы.
— Может, он просто просил тебя позаботиться о старике, — предположила Джессалин.
— Возможно, но после всего, что я тебе рассказал, учитывая вдобавок, что Великому магистру об этом не известно, ты бы решилась доверять волшебнику?
На лице эльфийки отразились тревога и сомнение.
— Вряд ли, — покачала она головой.
— Вот и я совершенно не представляю, что мне делать, — вздохнул Джаг. — У меня такое ощущение, будто я предал Крафа.
— Потому, что рассказал мне то, что он тебе сообщил?
Двеллер покачал головой.
— Нет, скорее потому, что вообще его заподозрил.
Помолчав немного, эльфийка призналась:
— Я тоже не представляю. Но теперь хотя бы не только ты будешь нести эту ношу.
— Я просто устал бояться, — сказал Джаг, осознав наконец то, что Рейшо пытался сказать ему в Имарише. — Страх мешает мне думать. Мне надо от этого избавиться и сосредоточиться на том, чтобы добыть остальные части Книги Времени и спасти Великого магистра.
16
Среди поглотившей его темной пелены Джаг не мог разглядеть даже поднесенную к лицу собственную руку. Сделав глубокий вздох, двеллер попытался расслабиться, чтобы в следующий миг открыть глаза снова на борту «Барыша». Однако действия эти успеха не возымели. Он позвал Крафа, но ответа не было.
Внезапно во тьме загорелся красновато-оранжевый свет.
— Есть здесь кто-нибудь? — позвал Джаг. Он поспешил к свету, не чуя под собой ног, не ощущая, как они отталкиваются от земли.
Через мгновение он вырвался из тьмы и оказался в сыром подземелье. Между двумя рядами, судя по всему, пустых камер, тянулся коридор с усыпанным соломой каменным полом. По всей длине коридора с потолка свисали пыточные инструменты — дыбы, крюки и цепи, специально созданные для того, чтобы мучить беспомощных пленников.
— Джаг!
Повернув голову, двеллер увидел в конце коридора крошечную съежившуюся фигурку. Заметить ее сразу ему помешали отблески от жаровни, в которой горел тот огонь, что привлек его внимание.
В следующий момент он узнал говорившего.
— Великий магистр! — Не задумываясь более о том, как он сюда попал, Джаг подбежал к своему учителю и упал перед ним на колени.
Эджвику Фонарщику, судя по всему, пришлось нелегко. Он был обнажен до пояса, а остальная одежда превратилась в лохмотья. Скованное цепями тело Великого магистра носило на себе следы жестоких пыток.
— Это и в самом деле ты? — спросил он, с трудом ворочая распухшим от жажды языком.
Двеллер никогда еще не видел Великого магистра таким измученным. Но вместо того, чтобы коснуться учителя, рука Джага прошла сквозь него.
— Нет! — воскликнул он.
Это было ужасно: находиться рядом с Великим магистром и быть не в состоянии ничем ему помочь.
— Это и вправду ты, — сказал Великий магистр.
По щекам Джага текли слезы, хоть он изо всех сил и пытался удержаться от рыданий.
— Ты ведь… нашел… первую часть… Книги Времени… верно? — спросил Великий магистр.
— Да, — хрипло отозвался двеллер.
Он чувствовал, что сердце его вот-вот разорвется от осознания собственной беспомощности.
— Как ты сюда попал? Вероятно, Краф…
— Нет, не он, — сказал Джаг. — Меня перенесли сюда камни, составляющие первую часть Книги Времени.
— Ты используешь камни? — На измученном лице Великого магистра блеснул интерес. — Значит, это правда — камни, данные людям, позволяют видеть настоящее.
Двеллер заставил себя сосредоточиться на его словах.
— Но об этом в ваших заметках, оставленных в Имарише, ничего не говорилось!
Великий магистр с явным трудом сглотнул и пошевелил языком.
— С тех пор как были сделаны те записи, я узнал больше. Куда больше. — Он прерывисто вздохнул. — У Книги Времени четыре части…
— Об этом вы успели написать.
— Харрион разделил ее и отдал эти части людям, гномам, эльфам и гоблинам, которые изначально были его союзниками.
— Зачем?
— Чтобы купить их верность. Он наделил гоблинов могуществом, заключавшимся в Книге Времени, сделал их сильнее, чтобы они могли сражаться с его врагами.
— Какими врагами?
— Теми волшебниками, которые проникли в Междумирье и похитили у Привратника Книгу Времени.
«Снова Краф», — подумал двеллер, но Великому магистру об этом не сказал. Если бы его учитель узнал об участии волшебника в тех событиях, это неминуемо разбило бы его сердце.
— Харрион использовал эту силу, чтобы сделать непобедимыми собранные под его рукой армии, — продолжал Великий магистр. — И части Книги Времени он распределял так, чтобы использовать сильные стороны тех, кто их получил. — Он жадно вдохнул воздух.
Джаг впервые обратил внимание, до чего жарко в подземелье.
— Людям Харрион передал часть, которая позволяла его последователям видеть настоящее. Люди проводят свою короткую жизнь в спешке, вечно куда-то мчатся и думают только о настоящем. Гномы получили часть, которая позволяла им видеть прошлое. Культура гномов основана на том, что сделано из камня и находится из прошлого. Вся суть этого народа заключена в их истории и наследии; так они сами определяют себя. Эльфам Харрион вручил часть, позволяющую заглянуть в будущее, потому что эльфы сосредоточены на будущем, обладают великолепным воображением и проживают долгую жизнь. А гоблинов он наделил частью, посредством которой можно было определить те мгновения времени, когда их действия в состоянии изменить ситуацию в пользу добра или зла.
— Почему же он отдал гоблинам такую опасную вещь? — удивился Джаг.
— Потому что только гоблины и могли ее использовать. По своей природе они непредсказуемы и переменчивы, как сама судьба.
Великий магистр неловко пошевелился, тщетно пытаясь найти положение поудобнее. Сковывавшие его цепи отозвались недовольным звоном.
— Но разве Книга Времени не была бы сильнее как единое целое? — спросил двеллер.
— И да, и нет. Харриону более всего нужны были войска, способные победить волшебников, которые украли Книгу Времени у Привратника, и для этого ему пришлось разъединить книгу. Кроме того, враги не получили бы ее, если бы он потерпел поражение. Так оно, собственно, и произошло. Все решили, что Харриона нет в живых, и никто не предполагал, что через тысячу лет он восстанет из безымянной могилы и поведет гоблинов в поход против всего остального человечества.
— Чтобы вернуть Книгу Времени.
— Да. Харрион думал, что она находится в руках его врагов.
— Почему?
— Потому что города, в которых он ее хранил, погибли, ушли в землю, причиной чему послужило то, что, когда армии Харриона попытались уничтожить преследовавших его волшебников, было использовано слишком большое количество энергии.
— Но он же мог найти части книги в устроенных им самим тайниках.
— Он искал, разумеется, однако найти ничего не смог.
— Почему?
— Какая-то сила не позволила ему это сделать.
— Богомол?
Великий магистр недоумевающе взглянул на Джага.
— О чем ты говоришь? Какой богомол?
Джаг поспешно рассказал ему, как попал в Междумирье и встретил богомола.
— Я и не думал, что подобное создание в действительности существует. Но подозревал, что Привратник нашел способ навести на Харриона морок так, чтобы тот был не в состоянии найти части Книги Времени.
— А почему Привратник не мог вернуть Книгу Времени обратно в Междумирье?
— Для этого ему бы пришлось вступить в наш мир, — сказал Великий магистр. — А если бы он сделал это, время могло закончить свое существование, а вместе с ним и все сущее во всех мирах.
— А откуда вы узнали, где находятся части Книги Времени?
— Я наконец перевел последнюю из книг, которые нашел в убежище волшебника в Мысе Повешенного Эльфа. — Великий магистр улыбнулся, словно посмеиваясь над собой. — Долго же, надо признаться, я с этим возился. Великий магистр Фролло никогда не позволял мне забывать, что одна из них оказалась мне не по зубам. Конечно, остальным она тоже не поддалась, но он об этом предпочитал умалчивать. Любил старик ко мне придираться. — Великий магистр улыбнулся и тут же поморщился от боли. — До сих пор не могу удержаться от смеха, вспоминая лицо Фролло, когда Краф сообщил ему, что я буду следующим Великим магистром…
Речь его прервал судорожный кашель.
Двеллер встревоженно прикоснулся к плечу учителя, но ладонь его снова прошла сквозь плоть Великого магистра. Ему не оставалось ничего другого, как беспомощно ждать, пока приступ завершится.
— Окончательно разобрался с переводом я всего несколько месяцев назад, — продолжил Великий магистр. — Меня задело твое решение покинуть Рассветные Пустоши, и я…
— Я не собирался уезжать, — перебил его Джаг. — Я этого вовсе не хотел.
— Конечно хотел, — покачал головой Великий магистр. — Хотел, и я тебя совершенно в том не виню. Признаюсь, однако, что это причинило мне боль и разочарование, но в глубине души я знал, почему ты уезжаешь. Ты думал о том, что надо устраивать школы, Джаг, ведь так? И считал, что книги нужно вернуть в мир.
— Вы это знали?
Великий магистр, улыбнувшись, покачал головой.
— Знал, разумеется. Ты из того же теста, из которого вылеплены самые лучшие библиотекари: являешься не только хранителем знаний, но и наставником. Одно дело стоять на страже, и совсем другое — сделать то, что хранишь, неуязвимым, раздавая его всем желающим. Обучение народов чтению и письму защитит знания, которые мы так долго и старательно собирали. Мне это известно. Но я не мог позволить вынести книги из Хранилища Всех Известных Знаний.
— Потому что знали про Книгу Времени?
— Да. Я уже давно подозревал, что она не просто миф. И думал поначалу, что она может быть скрыта в самом Хранилище Всех Известных Знаний. Только когда я узнал про другую библиотеку… — Великий магистр остановился. — Мне еще очень многое надо тебе рассказать!
— Я тоже знаю про другую библиотеку, — воскликнул Джаг.
— Но ведь о ней в записях, которые я оставил для тебя в Имарише, упомянуто не было.
— Я случайно это выяснил. С тех пор как вы попали в плен, столько всего произошло…
В коридоре послышались шаги.
Обернувшись, двеллер увидел, что к ним приближается Альдхран Кемпус. Выглядел он почти так же, как на гоблинском корабле в ночь, когда Великого магистра похитили из Рассветных Пустошей, — средний для человека рост, густые темные волосы и такая же борода. Но было во внешности Альдхрана нечто неуловимое, что делало его отвратительным, и Джаг безуспешно пытался определить эту деталь. Наверное, на подобные мысли, наравне с тем, что он успел узнать об этом негодяе, наводила его самодовольная наглая улыбка.
За Альдхраном следовали четверо до зубов вооруженных гоблинов.
— Так вот в чем дело, — сказал он, — не зря я ощутил беспокойство. — Он встал прямо перед Джагом, который вскочил, пытаясь заслонить собой Великого магистра. — Стало быть, вы принимаете здесь гостей, Великий магистр Фонарщик? Неудобно как-то, это место и для свиней ведь не сильно подходит.
Стражники загоготали.
Взглянув на Джага более внимательнее, Альдхран удивленно воскликнул:
— А, да это же подмастерье! Тот самый, что сбежал в Рассветных Пустошах.
Двеллер дрожал с головы до ног. Он не знал, что делать и как отвечать. Это героев романов из крыла Хральбомма отличали быстрые мечи да остроумные ответы врагу — а он был всего лишь библиотекарем, причем оказался в ситуации, сложной даже для опытного воина.
— Ты решил в очередной раз воспользоваться моим гостеприимством? — насмешливо поинтересовался Альдхран.
— Нет, — гневно ответил Джаг. — Я пришел тебя предупредить. Если ты причинишь Великому магистру боль…
Альдхран почесал подбородок, изображая глубокую задумчивость.
— Дай-ка подумать, а остались ли еще способы, которыми я не причинял ему боль? — Он покачал головой. — Нет, что-то ничего в голову не приходит.
Совершенно разъяренный, двеллер шагнул к Альдхрану, что вызвало немедленное противодействие стражников, угрожающе поднявших мечи. Джаг прошел сквозь них, не обращая внимания на обнаженные клинки, и мрачно посмотрел на Альдхрана.
— Если ты еще хоть как-то причинишь Великому магистру боль, — произнес он медленно и четко, — я тебя уничтожу.
Альдхран засмеялся ему в лицо.
Больше всего на свете двеллер хотел его ударить, разбить ему в кровь лицо, свалить на землю и пинать ногами. Он никогда еще не испытывал такой злости ни на кого, кроме гоблинов.
Один из стражников замахнулся на него мечом. Джаг попытался увернуться, но не успел. Он закрыл глаза, ожидая удара лезвия, но то прошло сквозь него, не причинив ни малейшего вреда.
Альдхран в бешенстве выругался. Когда он снова повернулся к Джагу, лицо его было искажено гневом.
— Ты за это заплатишь, проклятый половинчик!
Он выбросил руку вперед и что-то прокричал на языке, неизвестном Джагу.
— Джаг! — крикнул Великий магистр. — Найди остальные части! Последняя здесь, в Скалистых горах! Но сначала — остальные! И присмотри за Крафом…
Слова Великого магистра заглушила боль, причиненная заклятием Альдхрана. Она пронзила тело двеллера, и он как подкошенный упал на грязную солому, устилавшую пол подземелья, все еще отчаянно стараясь разобрать, что же хотел сказать Великий магистр.
Присмотри за Крафом… Что это могло значить? И тут все вокруг исчезло, а Джаг, словно расплавившись, просочился сквозь пол темницы и полетел в благословенную тьму.
— Джаг! — Голос явно принадлежал Крафу, но двеллер никогда раньше не слышал в нем такой паники. — Джаг!
Двеллер попытался было ответить на взволнованный зов волшебника, но не смог издать ни звука. Тут он вдруг понял, что лежит на полу каюты и, кажется, не дышит.
— Джаг! Вернись! Не смей уходить, слышишь? Не смей!
Он с трудом открыл глаза и увидел, что волшебник, склонившись над ним, расстегивает ему рубашку. На мгновение двеллер подумал, что тот ищет мешочек с камнями, но потом вспомнил, что оставил его на столе.
На лице Крафа можно было ясно прочесть страх. Он наклонился и прижал ухо к груди Джага.
За спиной волшебника открылась дверь. Вошедший в каюту Рейшо, потрясенный увиденным и не разобравшись в нем толком, мигом выхватил саблю, угрожая Крафу.
Старый волшебник поднял голову и раздраженно отмахнулся от клинка.
— Я не сделал ему ничего дурного. Джаг использовал камни, чтобы попытаться увидеться снова с богомолом, и вдруг упал на пол. Помоги мне.
Рейшо не впервой было оказывать помощь пострадавшим; вот и сейчас он быстро опустился на колени и подложил ладонь под шею двеллера, слегка приподняв ему голову.
Краф положил руку на грудь Джага, нажал на нее раскрытой ладонью, после чего произнес какое-то слово, и вокруг его пальцев вспыхнуло зеленое пламя. Тело двеллера дернулось, будто его ударили кувалдой.
— Он все еще никак не может вздохнуть, — заметил молодой матрос.
Волшебник не отрывал руки от груди Джага. Последовала новая вспышка. На этот раз Рейшо показалось, будто старик запустил руку двеллеру в грудь и сжал его сердце. Джаг почувствовал, как сердце его оживает, какое-то время бьется редко и неровно, но потом набирает обычный темп. Вскоре ожили и его легкие, что позволило двеллеру глубоко вздохнуть.
— Прекрасно. Ты к нам вернулся, подмастерье, — удовлетворенно произнес Краф с широкой улыбкой. — Я знал, что ты не сможешь вот так нас покинуть. Слишком много дел у нас впереди.
Может быть, волшебник еще что-то добавил, но Джаг этого уже не услышал. Он много дней изнурял себя работой, откладывая сон и отдых; теперь ему пришлось за это расплачиваться. Очередной глубокий вдох всколыхнул ему грудь, и двеллер снова погрузился во тьму.
— Краф сказал, что ты умер.
Двеллер сидел на корме на свернутой бухте каната и украдкой, так, чтобы этого не заметила команда «Барыша», делал в дневнике наброски углем.
Расположившаяся напротив него Джессалин сняла свою кожаную куртку, оставшись только в легкой блузе и обтягивающих штанах. Ее спутница-драконетка парила над ней, а эльфийка время от времени кидала ей виноградины из грозди, которую ей, не привлекая к этому внимания товарищей, продал кок «Барыша». Очевидно, в команде этого корабля каждый старался оправдать его имя.
— Это правда? — спросила девушка.
Все это было вчера. Джаг спал как убитый до утра, а проснулся с ощущением, будто его тело порвали на кусочки, а потом сложили обратно никогда раньше этим не занимавшиеся гоблины, которые при каждом удобном случае еще и принимались его яростно грызть.
— Не знаю, — сказал двеллер. — Но мне и в самом деле казалось, что сердце у меня не бьется.
— Он сказал, что спас тебя.
Джаг кивнул.
— Думаю, так оно и было.
Прервав занятие, он критически посмотрел на свой рисунок.
Ему не терпелось заняться каким-нибудь делом. Проснувшись, двеллер хотел вернуться к дневникам, но Джессалин не позволила — сказала, что ему необходимо как следует подкрепиться и подышать свежим воздухом. Рейшо проявил не меньшую настойчивость.
Зная, что они от него не отвяжутся, двеллер счел за лучшее подчиниться. Так что он плотно позавтракал, а теперь выполнял указания эльфийки, сидя на корме и наслаждаясь бьющим в лицо соленым ветерком.
— То есть ты признаешь, что он, судя по всему, спас тебе жизнь, — сказала Джессалин, — но по-прежнему полностью ему не доверяешь.
Джаг покачал головой.
— Не доверяю.
— Но ты ведь сказал, что, по словам богомола, магия не сочетается с Книгой Времени. Какой тогда от нее толк Крафу?
— Книга Времени сама по себе обладает невероятной силой, — сказал двеллер. — Чтобы ею пользоваться, необязательно владеть магией. Из этого следует, что любой, в чьих руках окажется власть над временем, станет чрезвычайно опасным.
Эльфийка бросила драконетке еще одну ягоду; та, захлопав крыльями, спикировала за лакомым кусочком. Поймав виноградину, грациозное создание снова взмахнуло крыльями и взмыло с добычей наверх.
— Это так, — не стала спорить Джессалин.
Она посмотрела на море; волосы девушки шевелил ветер.
— Предмет такой силы, как эта книга, вообще не должен существовать.
— Но она существует.
— А что с ней будет дальше?
— Ты имеешь в виду, после того, как мы спасем Великого магистра? — Все время, пока Джаг спал, его преследовали кошмарные видения: учителя на его глазах избивают и подвергают пыткам. — И после того, как мы найдем все четыре ее части? И разберемся с Альдхраном?
— А что над этим долго думать? Кобнер его прикончит, и все.
Двеллер никогда не думал, что произнесет что-то подобное, но сейчас ответил:
— Надеюсь.
— Так что же, когда мы все это сделаем, будет с Книгой Времени? — не унималась эльфийка.
Джаг покачал головой.
— Не знаю.
Джессалин наклонилась посмотреть на рисунок, над которым он работал. На нем была изображена она и драконетка — просто набросок, который двеллер собирался потом довести до ума, но выглядел он вполне законченным.
— Ты прекрасно рисуешь, — заметила девушка.
— Тебе в самом деле нравится?
— И Кобнер считает, что из тебя выйдет хороший воин.
— А вот это вряд ли. Я половинчик, а они воинами быть не могут.
Джаг посмотрел на свою руку, кожа на которой почти до самого локтя отливала синевой. Проснувшись, он обнаружил, что не может без боли пошевелить распухшими пальцами. Когда он сказал об этом Джессалин, эльфийка немедленно принялась вправлять вывихнутый сустав, а Джаг при этом издавал совсем не воинственные вопли. Он был уверен, что, если бы Кобнер это слышал, гном отказался бы от идеи сделать из него настоящего бойца.
В этот момент на палубу вышел Кобнер, державший на плече свой боевой топор. Гном утверждал, что не привык еще к новому оружию, и упорно отрабатывал навыки владения им.
Он окликнул Рейшо, предложив ему поразмять мышцы с оружием в руках. Долго просить того не пришлось. Через несколько минут моряки уже разошлись в стороны от бойцов, давая им место как следует размахнуться клинком. Кобнер и Рейшо закружились в завораживающем танце; оба они научились доверять умению друг друга и уважать в сопернике изобретательность и смелость.
— Мне надо с тобой кое о чем поговорить, — собравшись с духом, сказал Джаг эльфийке; его тяготило то, что он собирался сейчас сделать.
Двеллер достал из куртки копию своего дневника и протянул Джессалин.
— Вот почему я никак не могу доверять Крафу, — сказал он, кратко рассказав ей о том, что сообщил ему Краф на борту «Одноглазой Пегги».
К тому времени, когда он закончил свой рассказ, Кобнер и Рейшо уже успели согласиться на ничью и отправились окунуть головы в ведро с водой, вытащенной из-за борта. Эльфийка выглядела крайне встревоженной.
— Зачем ты мне это рассказал? — спросила она.
— Отчасти потому, что кто-то еще должен знать об этом, — вздохнул Джаг. — Ну, если со мной что-то произойдет…
— Если бы волшебник желал твоей смерти, вчера ему достаточно было бы просто ничего не предпринимать.
С этим двеллер спорить не мог.
— А что, по-твоему, имел в виду Вик, когда велел тебе присматривать за Крафом?
— Не знаю.
Джаг еще не раз пытался с помощью камней снова встретиться с Великим магистром, но успеха не добился. Камни, однако, силы своей не потеряли — он сумел посмотреть на Рассветные Пустоши и убедился, что остров все еще в осаде, хотя высадки врага его защитники не допускали.
На «Одноглазую Пегги», Халекка и его гномью команду двеллер тоже взглянул, убедившись, что все живы, здоровы и кипят нетерпением на реке Саркус, бегущей со Скалистых гор. После каждой попытки двеллер испытывал страшную слабость, будто камни высасывали из него все силы.
— Может, он просто просил тебя позаботиться о старике, — предположила Джессалин.
— Возможно, но после всего, что я тебе рассказал, учитывая вдобавок, что Великому магистру об этом не известно, ты бы решилась доверять волшебнику?
На лице эльфийки отразились тревога и сомнение.
— Вряд ли, — покачала она головой.
— Вот и я совершенно не представляю, что мне делать, — вздохнул Джаг. — У меня такое ощущение, будто я предал Крафа.
— Потому, что рассказал мне то, что он тебе сообщил?
Двеллер покачал головой.
— Нет, скорее потому, что вообще его заподозрил.
Помолчав немного, эльфийка призналась:
— Я тоже не представляю. Но теперь хотя бы не только ты будешь нести эту ношу.
— Я просто устал бояться, — сказал Джаг, осознав наконец то, что Рейшо пытался сказать ему в Имарише. — Страх мешает мне думать. Мне надо от этого избавиться и сосредоточиться на том, чтобы добыть остальные части Книги Времени и спасти Великого магистра.
16
ДЫМЯЩИЕСЯ БОЛОТА
ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО дней, когда они высадились в бухте Штурвала, рука Джага уже практически не болела от полученного вывиха. С дневниками возиться он тоже почти закончил: записи в нем были доведены до нынешнего дня, остались лишь требующие кое-какого исправления и доработки мелочи, которых в любой рукописи всегда можно найти, если приложить к этому старание.
То, что бухта Штурвала находилась вне закона, ясно становилось сразу, поскольку по улицам здесь свободно расхаживали гоблины. Благосостояние любого города, где принимали гоблинов, непременно хотя бы частично основывалось на пиратстве, грабеже караванов или работорговле. При виде гоблинов в душе Джага невольно всплыли старые страхи.
Рейшо не отходил от него, пока они искали лошадей для путешествия в Дымящиеся болота за второй частью Книги Времени. Руководствуясь прежним опытом и почерпнутыми из прочитанных книг сведениями, двеллер выбрал лошадей и расплатился за них драгоценным камнем — Краф всегда с этой целью брал в путешествие пригоршню камней.
После этого, чувствуя некоторую вину за то, что молодой матрос, вместо того чтобы пройтись по тавернам перед путешествием в глушь, шагал за ним как привязанный — раньше он никогда такого не делал, — Джаг поддался на его уговоры и согласился зайти перекусить.
Таверна называлась «Одинокая мачта», и перед входом даже была закреплена такая мачта, а на ней — сильно потрепанное временем чучело морского единорога, а с кухни доносился такой букет аппетитных запахов, что впервые за долгое время двеллер почувствовал голод.
Внутри таверны обстановка была довольно неприхотливая — посетителями подобных мест обычно являются только что прибывшие в порт моряки, да еще сюда заглядывают перед ночной сменой или после тяжелого трудового дня портовые грузчики.
Заполнена в этот час таверна была в основном людьми, среди которых, однако, можно было заметить нескольких гномов и эльфов. В глубине зала расположилась компания гоблинов, которые не преминули обратить внимание на Джага, поскольку он оказался единственным среди посетителей двеллером.
— Смотри-ка, Гронк, — взревел один из них, ткнув толстым пальцем в сторону Джага, — к нам половинчик пожаловал.
Он смачно сплюнул в грязные опилки, устилавшие пол.
Помимо громадного роста Гронк выделялся сползавшим на колени брюхом. У него не хватало верхней половины одного уха, а левый глаз закрывала повязка. Оскалившись, он обнажил схожие с тупыми бивнями зубы.
— Жаль, не знал, что тут подают половинчиков, — заявил он утробным голосом, — а то непременно заказал бы.
Его спутники буквально взвыли от смеха.
Джаг попытался не обращать внимания на гоблинов, надеясь, что те, увидев рядом с ним Рейшо, отвяжутся. Он заказал большую тарелку риса с креветками, приправленного сладким соусом и тертым имбирем, порцию бланшированных огнеростков и кусок торта с присыпанными корицей взбитыми сливками. Молодой матрос попросил того же самого, только вместо чая из сушеных огурчиков, который предпочел Джаг, взял себе кружку эля. Кроме этого, друзья решили угоститься еще и пшеничными на меду пышками.
— Погляди-ка, какой у этого половинчика аппетит, — не унимался один из гоблинов. — Удивительно, как он еще сам в пышечку не превратился.
— Непременно превратится, если все это слопает, — заявил Гронк и оглядел Джага с головы до ног, поскребывая вилкой по лезвию ножа. — Ты ешь давай, половинчик. Как раз к нашей следующей встрече раздобреешь.
Оскорбительные выкрики гоблинов по поводу половинчиков вообще и одного конкретного в их таверне становились все громче. Джаг старался не обращать на них особого внимания; он привык к куда более изощренным издевательствам, когда был рабом в гоблинских шахтах.
То, что бухта Штурвала находилась вне закона, ясно становилось сразу, поскольку по улицам здесь свободно расхаживали гоблины. Благосостояние любого города, где принимали гоблинов, непременно хотя бы частично основывалось на пиратстве, грабеже караванов или работорговле. При виде гоблинов в душе Джага невольно всплыли старые страхи.
Рейшо не отходил от него, пока они искали лошадей для путешествия в Дымящиеся болота за второй частью Книги Времени. Руководствуясь прежним опытом и почерпнутыми из прочитанных книг сведениями, двеллер выбрал лошадей и расплатился за них драгоценным камнем — Краф всегда с этой целью брал в путешествие пригоршню камней.
После этого, чувствуя некоторую вину за то, что молодой матрос, вместо того чтобы пройтись по тавернам перед путешествием в глушь, шагал за ним как привязанный — раньше он никогда такого не делал, — Джаг поддался на его уговоры и согласился зайти перекусить.
Таверна называлась «Одинокая мачта», и перед входом даже была закреплена такая мачта, а на ней — сильно потрепанное временем чучело морского единорога, а с кухни доносился такой букет аппетитных запахов, что впервые за долгое время двеллер почувствовал голод.
Внутри таверны обстановка была довольно неприхотливая — посетителями подобных мест обычно являются только что прибывшие в порт моряки, да еще сюда заглядывают перед ночной сменой или после тяжелого трудового дня портовые грузчики.
Заполнена в этот час таверна была в основном людьми, среди которых, однако, можно было заметить нескольких гномов и эльфов. В глубине зала расположилась компания гоблинов, которые не преминули обратить внимание на Джага, поскольку он оказался единственным среди посетителей двеллером.
— Смотри-ка, Гронк, — взревел один из них, ткнув толстым пальцем в сторону Джага, — к нам половинчик пожаловал.
Он смачно сплюнул в грязные опилки, устилавшие пол.
Помимо громадного роста Гронк выделялся сползавшим на колени брюхом. У него не хватало верхней половины одного уха, а левый глаз закрывала повязка. Оскалившись, он обнажил схожие с тупыми бивнями зубы.
— Жаль, не знал, что тут подают половинчиков, — заявил он утробным голосом, — а то непременно заказал бы.
Его спутники буквально взвыли от смеха.
Джаг попытался не обращать внимания на гоблинов, надеясь, что те, увидев рядом с ним Рейшо, отвяжутся. Он заказал большую тарелку риса с креветками, приправленного сладким соусом и тертым имбирем, порцию бланшированных огнеростков и кусок торта с присыпанными корицей взбитыми сливками. Молодой матрос попросил того же самого, только вместо чая из сушеных огурчиков, который предпочел Джаг, взял себе кружку эля. Кроме этого, друзья решили угоститься еще и пшеничными на меду пышками.
— Погляди-ка, какой у этого половинчика аппетит, — не унимался один из гоблинов. — Удивительно, как он еще сам в пышечку не превратился.
— Непременно превратится, если все это слопает, — заявил Гронк и оглядел Джага с головы до ног, поскребывая вилкой по лезвию ножа. — Ты ешь давай, половинчик. Как раз к нашей следующей встрече раздобреешь.
Оскорбительные выкрики гоблинов по поводу половинчиков вообще и одного конкретного в их таверне становились все громче. Джаг старался не обращать на них особого внимания; он привык к куда более изощренным издевательствам, когда был рабом в гоблинских шахтах.