Одом Мэл. Властелин Времени

   Через несколько минут в таверну вошел Кобнер. Гоблины ненадолго умолкли, разглядывая острый боевой топор гнома.
   — Припасы можно забирать, — сказал Кобнер и с сомнением посмотрел на тарелки товарищей. — Это съедобно?
   — Вполне, — отозвался Рейшо. — Если ты не против такого вот общества.
   Он ткнул пальцем в сторону гоблинов. Гном ухмыльнулся столь плотоядно, что те сочли за лучшее уставиться в свои тарелки.
   — Ну, если они будут скверно себя вести, я быстро научу их хорошим манерам. Коли прямо сейчас придется этим заняться, так аппетит нагуляю, а если попозже чуток, утрясу хороший обед. Мне, скажу я вам, без разницы.
   Усевшись за один столик с приятелями, в ожидании заказанной пищи Кобнер отдал должное аппетитным пышкам, поданным им в плетеной корзинке.
   И гном, и молодой матрос двигали крепкими челюстями куда проворнее Джага. Тот пользовался возможностью посмаковать еду, зная, что в Дымящихся болотах сами они такого себе не приготовят и на какое-то время это последняя их более или менее приличная трапеза. Спутники же его глотали, будто состязались в умении поскорее опустошить тарелки.
   Джаг понимал, что надолго гоблины не уймутся. Даже инстинкт самосохранения не мог побороть в них злобной природы.
   И действительно, вскоре один из них бросил на стол перед ними яблоко. Угодило оно, на их беду, прямо в тарелку Кобнера. Гном уже закончил трапезу, но подобного неуважения, разумеется, сносить не собирался.
   — Ну-ка, половинчик, — крикнул гоблин, — чего бы тебе не засунуть это яблочко в рот и не пойти полежать в печке. Вылезать не торопись, мы сами тебя вынем, когда как следует прожаришься.
   — Ну вот, — торжествующе объявил Кобнер, накрыв яблоко ладонью, — я же сразу сказал: можно будет утрясти обед.
   Он оглянулся на Рейшо; молодой матрос с готовностью кивнул.
   — Нервишки, гляжу, пошаливают? — осведомился Гронк и расхохотался, хлопая себя по бедрам. — А все из-за того, что непонятно с кем водитесь.
   Одним движением запястья гном швырнул яблоко, да так метко, что угодил Гронку в здоровый глаз. Гоблин взвизгнул от боли. В одно мгновение все его товарищи вскочили и бросились на Кобнера. Тот поднялся на ноги, рядом с ним встал Рейшо; в их руках блеснуло оружие. Гоблинов они встретили на полпути.
   Джаг, подхватив со стола остатки пищи, метнулся к дверям. Устроившись на ступенях, ведущих в таверну, он пристроил тарелку на коленях и постарался игнорировать звуки ударов и вопли гоблинов.
   Здесь его и нашел Краф, шедший со стороны постоялых дворов, где обычно останавливались предводители караванов. Волшебник не мог не заметить, что внутри таверны шла шумная потасовка, особенно когда из двери вылетела кружка и ему пришлось, дабы та не угодила в голову, отбить ее своим посохом.
   — Где Рейшо? — осведомился Краф, явно недовольный тем, что молодой матрос оставил двеллера без присмотра.
   — Там.
   Джаг мотнул головой в сторону двери, из которой именно в этот момент спиной вперед вылетел его приятель и плюхнулся на крыльцо рядом с двеллером.
   — То есть только что там был, — поправился он.
   Из двери выглянул радостно ухмыляющийся Кобнер.
   — Рейшо, ты еще долго прохлаждаться собираешься? Тут как раз самое веселье пошло. Представляешь, у этих вонючек еще пара дружков объявилась.
   Молодой матрос быстро вскочил на ноги.
   — Самого крупного, гляди, на мою долю оставь!
   Он исчез за захлопнувшейся дверью, и драка, судя по раздающимся изнутри звукам, разгорелась с новой силой.
   — А теперь опять туда вернулся, — заметил Джаг и протянул Крафу плетеную корзинку, предусмотрительно захваченную им из таверны. — Пышку не желаете?
   — Не желаю, — сказал Краф, хмуро оглядывая таверну.
   Закатав рукава, он наклонил голову, чтобы не задеть шляпой притолоку, и решительно направился к входной двери.
   Когда дверь за ним затворилась, Джаг услышал голос Джессалин.
   — Что там происходит? — поинтересовалась она.
   — Кобнер и Рейшо развлекаются, — отозвался двеллер.
   — А Краф за ними пошел?
   — Да.
   Эльфийка вытащила из корзины пышку и присела рядом с Джагом.
   — Лучше бы он их оставил в покое. Мы столько дней мотались по волнам, что нервы у всех на пределе. А после хорошей драки эта парочка слегка расслабится, и с ними будет легче дело иметь.
   Джаг кивнул. Ему не терпелось пуститься в путь, хотя он прекрасно понимал, что поиски остальных частей Книги Времени предвещают новые опасности. Правда, по чести говоря, он предпочел бы сейчас направляться вместе с друзьями к Скалистым горам спасать Великого магистра.
   — Волшебник! — завопил между тем кто-то в таверне. — Да глядите же, волшебник!
   — Краф, не надо, — послышался умоляющий голос Кобнера. — Не стоит, право же. Мы тут с Рейшо решили слегка поразмяться…
   — Хорошего понемножку, — отрезал старый волшебник.
   Через мгновение в таверне раздался мощный взрыв. Двеллер пригнулся, прикрывая тарелку от летящих у него над головой осколков и тел. Кроме дурно воспитанных гоблинов среди пролетающих Джаг успел заметить нескольких людей и гномов — то ли у гоблинов отыскались, как сообщил Кобнер, друзья, то ли местные решили, что драться лучше с чужаками, чем с тем, кто останется здесь и сможет в один прекрасный день ударить в спину. Грянувшись о землю, драчуны вскоре поднялись на ноги — живые и непохожие на жаб. Судя по всему, старого волшебника разозлить как следует они не успели.
   Краф вышел из таверны. За ним с мрачными разочарованными физиономиями тащились Кобнер и молодой матрос.
   — Ну, толкую же я — размяться мы думали. И обед утрясти, — возмущался гном. — Что тут такого?
   — И они про Джага гадости говорили, — добавил Рейшо. — Мы ж такого, сами понимаете, никак стерпеть не могли.
   — Не могли, — согласился гном, — а то бы пострадало наше чувство собственного достоинства.
   — И вообще, мы же никого не убили, — сказал молодой матрос и оглянулся на Кобнера. — Ты там никого не угробил?
   — Никого. А ты?
   — Вроде нет.
   — И что, хотелось бы мне знать, — сказал Краф холодно, поворачиваясь к драчунам, — случилось с нашими намерениями, не привлекая особого внимания, прибыть в бухту Штурвала, приобрести здесь все необходимое и выбраться из города, не попадаясь никому на глаза?
   Ни гному, ни Рейшо ответить на эти справедливые слова было нечем.
   Волшебник повернулся к Джагу и показал на лошадей, привязанных к столбу неподалеку от таверны.
   — Это наши?
   — Да, — ответил двеллер, поставив тарелку на усыпанное осколками стекол крыльцо.
   Отвязав ближайшую лошадь, Краф вскочил в седло.
   — Тогда в путь: Я договорился по крайней мере часть дороги проделать с торговым караваном, идущим в Торвассир. Поговаривают, в лесах бродят шайки гоблинов.
   — Тем более стоило как следует намять им бока перед отъездом, — сказал Рейшо. — Может, дружки их в лесу и поостереглись бы на нас наскакивать.
   — А может, — сказал Краф, разворачивая лошадь так, чтобы оказаться лицом к молодому матросу, — они как раз и отправятся нас искать.
   — И так тоже может быть, — признал гном. .
   — Ну, не знаю, — недовольно отозвался Рейшо.
   Волшебник ударил пятками в бока лошади и выехал на дорогу.
   Двеллер тоже взобрался на коня и последовал за волшебником. За ним ехала Джессалин, над головой которой кувыркалась в воздухе драконетка, а гном и Рейшо двигались в арьергарде, споря, кто больше гоблинов положил, и обсуждая подсмотренные друг у друга удачные приемчики.
   Родственные души, подумал Джаг. Бойцы. Ему никогда их не понять. Перед ними стоит задача отыскать части Книги Времени, а Кобнер и молодой матрос, желая размять мышцы, полезли в бессмысленную драку в таверне. Впрочем, вспомнив оскорбления гоблинов, унизительные замечания по поводу не только двеллеров, но и гномов и людей, которые с ними водятся, он не мог не признать, что это все же было не совсем ради собственного удовольствия.
 
   Четыре дня Джаг и его спутники ехали вместе с торговым караваном, державшим путь в Торвассир. Хотя мысли двеллера были полны тревогой о Великом магистре, профессиональные навыки библиотекаря заставляли его заводить разговоры с торговцами, наемниками и ремесленниками, шедшими с караваном. В дороге можно было легко собрать новости, равно как и поделиться сплетнями. Джаг знал, что отчасти эти праздные на первый взгляд разговоры служили подготовкой к путешествию в Дымящиеся болота.
   — Я слышал, что туман, покрывающий эти места, полон призраков, — сказал двеллеру один юноша. — Папаша мой рассказывал, здесь давным-давно сражение какое-то происходило и призраки погибших не могут никуда уйти, потому что битву они проиграли.
   Джаг услышал еще несколько подобных историй, в большинстве своем связанных с призраками, и лишь в некоторых упоминалось спрятанное в болотах сокровище.
   — Хорошо, что о сокровище говорят мало, — сказал Кобнер вечером, когда они сидели у костра. — Есть надежда, что не столкнемся в лесу с теми, кому делать там совершенно нечего.
   Обычно они держались на привале обособленно, чтобы можно было спокойно поговорить. Запасные лошади, которых они взяли с собой, несли на себе небольшие палатки, защищавшие их ночлег от обильных в этих местах дождей.
   Ночью двеллер делал записи в своем дневнике. Он знал, что, если доживет до возвращения в Хранилище Всех Известных Знаний, ему будет что рассказать об этом путешествии. Мелочи вроде пары историй о призраках, связанных с реальным прошлым этих мест, которыми поделились с ним человеческие дети, не потянут, конечно, на книгу, но примечания для нескольких исторических трудов выйдут неплохие.
   «Если, конечно, я застану в целости само Хранилище Всех Известных Знаний», — подумал Джаг с грустью.
   Но он все равно не чувствовал себя виноватым за то, что занимался этим, хотя Краф, например, считал, что двеллер зря тратит время. Джаг знал, что Великий магистр одобрил бы, что он не забывает свое основное ремесло.
 
   Утром пятого дня на караван напали бандиты-гоблины. Они выскочили из леса, когда восходящее солнце начало разгонять остатки ночной тени.
   Гоблины яростно выли, явно рассчитывая ворваться в лагерь, пока его обитатели толком еще не проснулись. Однако допустили серьезный просчет: орать начали еще на подходе.
   Джаг спрятался за телегой, а Джессалин и другие лучники каравана тем временем собрались вместе и выпустили в нападавших тучу стрел; ряды нападавших, явно не ожидавших серьезного сопротивления, рассыпались.
   — Готовьсь! — крикнул предводитель каравана. — Лучники!
   Эльфийка снова натянула тетиву, прижимая стрелу к щеке так, что оперение лежало на подбородке.
   — Стреляй! — скомандовал предводитель каравана.
   Джессалин выстрелила, и остальные лучники вместе с ней. Некоторые из бандитов свалились замертво, а выжившие быстро развернулись и побежали прочь. Укрыться они решили в лесу вдоль дороги, что не давало каравану возможности спокойно двигаться дальше.
   В течение двух часов длился затяжной бой. Иногда гоблин неосторожно высовывал из-за деревьев какую-нибудь часть тела, которую немедленно поражала меткая стрела. Джессалин прикончила четверых выстрелом в голову или грудь. Рейшо и Кобнер уже начали заключать пари, куда эльфийка попадет в следующий раз и сколько гоблинов она успеет убить, прежде чем те пустятся наутек.
   Джаг набросал несколько сцен битвы — только очертания, детали он собирался добавить позже.
   Вскоре гном пожаловался на скуку и вместе с присоединившимся к нему Рейшо предложил предводителю каравана довольно рискованный на первый взгляд план.
   — Дайте нам несколько наемников, что караван охраняют, — сказал Кобнер, — и мы обойдем гоблинов с тыла. Наверняка нескольких прикончим, прежде чем кто-нибудь очухается, — они никогда толком не следят друг за другом, им на товарищей наплевать.
   — Мы пока еще никого не потеряли. — Предводитель каравана явно колебался. — Лучники их неплохо сдерживают.
   — Это так, — согласился гном, — но лошади тем временем пьют воду и едят корм, за который вы платите. И наверняка скоро этим тварям придет в голову стрелять в лошадей.
   Двеллер знал, что это была правда. Гоблины думали медленно, но зачастую приходили к верным выводам, а лошади были более уязвимы, чем вооруженные путники.
   — Ну ладно, — сказал предводитель каравана, хорошенько все обдумав, — только чтобы без ненужного риска.
   — Да мы осторожно, — пообещал Кобнер.
   Джаг с тревогой глядел на то, как уходят его друзья. Следующие два часа он сидел рядом с Джессалин и Крафом, переживая, что гнома, матроса и ушедших с ними наемников наверняка обнаружат. Вместо этого, однако, гоблины стали замечать, что их становится все меньше.
   — А куда Вэллап запропастился? — воскликнул один из них.
   — Не знаю. Да и Пиглата что-то не видать.
   — И Ваггаса тоже.
   Гоблины начали звать пропавших, но ответа не получали. Наконец они, поняв, что дело плохо, снялись с места и побежали прочь. Кобнер, Рейшо и остальные гнались за ними почти милю. Джаг узнал об этом потому, что воины оставили за собой след из мертвых гоблинов.
   В ту ночь они в последний раз встали на привал вместе с караваном. Ночевка была тревожная, все понимали, что гоблины могут вернуться с новыми силами. Гном и Рейшо сидели с наемниками и с хохотом травили байки, пока остальные путники не потребовали, чтоб те наконец дали им поспать.
   Утром они, отделившись от каравана, двинулись вдоль ручейка, питавшего Дымящиеся болота. Туман среди деревьев становился все гуще, и в воздухе ощутимо потянуло серой.
 
   — Понятно, откуда у этого местечка такая слава, — заметил ехавший рядом с двеллером Рейшо. — По-моему, я уже много миль подряд ничего, кроме тумана, вокруг не видел.
   — Мы меньше полумили проехали, — заметил Джаг.
   — В самом деле? А кажется, что куда больше, — отозвался молодой матрос.
   Теперь, в глуши, Джессалин, не выпускавшая из рук лука, держалась несколько впереди отряда. Деревья здесь росли высокие и прямые, что лишь усиливало общее впечатление вечного мрака. В кустах водились рыси, зайцы, индюшки и перепела да еще куча живности помельче. Два раза Джаг заметил оленя, а один раз углядел на дереве следы когтей медведя. Это говорило о том, что животные в этих местах все еще считают болота достаточно безопасным местом для водопоя и пропитания, что являлось хорошим знаком.
   Тропинка, по которой ехали спутники, почти заросла травой. Это был старый охотничий маршрут, который вел прямо в сердце болот, где когда-то находился город гномов, пока Книга Времени не заставила его и гору, на которой он стоял, погрузиться в глубь земли.
   Великий магистр никогда этим путем не ходил — он обнаружил местонахождение второй части Книги Времени в Рассветных Пустошах, отыскав упоминание этой тропы в нескольких трактатах, а исторические труды, описывавшие эти места, подтвердили ее существование.
   Двеллер снова просмотрел записи Великого магистра.
 
   Я не знаю, будет ли еще существовать упомянутая тропа к тому времени, когда ты прочтешь это, Джаг. Природа и так уже изо всех сил старается отвоевать свое. Эльфийские стражники сказали бы, что так всегда бывает в подобных случаях. Но поскольку по ней ходят также и звери, хоть в каком-то виде тропа, думаю, сохраниться должна.
   До Переворота здесь проходил один из самых оживленных маршрутов в этих местах. По этой тропе переправляли свертки шелка, бочонки дорогих вин, и по обеим сторонам этого торгового пути богатели купцы. Если бы лорд Харрион не объединил гоблинов, тропа просуществовала бы еще много лет.
 
   Далее Великий магистр советовал использовать для ориентировки на местности ручей. Там, где тропа заросла кустами и деревьями, им надо было просто держаться его течения и следовать в глубь болот. Лесную тишину нарушали только журчание ручья и тяжелая поступь лошадей, да иногда еще слышались отдельные крики птиц и рык какого-нибудь зверя.
   — А откуда берется туман? — спросил Рейшо.
   — Под этими местами действующий вулкан, — объяснил Джаг.
   — А, помню! — воскликнул матрос. — Великий магистр писал, что здесь жили гномы Дымного Кузнеца, те, что подчинили себе вулкан.
   — Именно. — Двеллер понудил лошадь обойти лежавшее на пути упавшее дерево. — Гномы работали на Наковальне Расплавленных Скал, и под этим же именем стали известны горы.
   — Они оружие делали?
   — Да.
   — И здесь же был замок Юа, стихи о котором ты выучил благодаря Великому магистру.
   Джаг кивнул.
   Рейшо огляделся и сказал:
   — Тогда, значит, тебя в шахте держали где-то здесь неподалеку.
   — Верно.
   «И семья моя тоже где-то здесь сгинула», — подумал двеллер.
   — Прости, — виновато сказал молодой матрос. — Вечно я, не подумав, глупость какую-нибудь ляпну.
   — Ничего страшного…
   Какое-то время спутники ехали молча, и воспоминания захватили Джага до такой степени, что их груз и давящее чувство вины показались ему тяжелее, чем нависавшее над ними свинцовое небо, которое на первый взгляд только стволы деревьев и удерживали. Он то и дело оглядывался, словно ожидая увидеть, что в лесу прячется семья двеллеров, или наткнуться на место, где он был когда-то с Великим магистром.
   Но ничего подобного не произошло. В негостеприимном лесу вряд ли можно было встретить его сородичей, и ни одно место не казалось ему знакомым — или казалось знакомым почти каждое.
   — В чем-то тебе повезло, Джаг, — негромко произнес Рейшо.
   Двеллер повернулся к другу.
   — Ты хоть немножко, да знал все-таки своих мать с отцом, — сказал молодой матрос. — А меня у мамки отняли почти сразу, как она меня родила, — я ведь в рабстве и родился.
   — Ты мне рассказывал, — кивнул Джаг.
   — Ну а зато теперь я с тобой дружу и на корабле хожу хорошем, если еще доведется на «Ветрогон» вернуться. И у тебя тоже есть дом, Джаг, не стоит об этом забывать.
   — Я не забуду, — пообещал двеллер.
   Однако про себя подумал, что неизвестно, доживет ли кто-нибудь из них до возвращения в Рассветные Пустоши.
   Они опять умолкли, и Джаг почему-то был уверен, что молодого матроса терзают те же мрачные мысли.
 
   На закате окутавший болота туман стал гуще. Наступившая ночь превратила болото в царство ночных тварей. Слышались песня сверчков и заливистый хор лягушек, временами они замолкали, когда сова или рысь криком давали знать о том, что вышли на охоту.
   Джаг устало покачивался в седле; все его тело ныло от долгих дней пути, и ему только и хотелось, что разложить свою постель в теплом сухом месте и вытянуться покойно всем телом.
   Джессалин повела их в сторону от неспешно струящегося ручья, отыскивая исчезнувшую в зарослях тропу. Лошадь ее внезапно чуть подалась назад — над головой у нее, тяжело взмахивая крыльями, пролетел филин, — и эльфийка остановила ее, вперившись взглядом в землю. После чего спешилась и медленно пошла вперед, ведя лошадь за собой.
   — В чем дело? — спросил Краф.
   Тон у него был ворчливый; старику не слишком легко давались столь длинные переходы верхом.
   Джессалин опустилась на колени и провела рукой по густой траве, ощупывая пальцами землю.
   — Следы копыт, — объяснила она негромко и, не вставая, обвела взглядом лес и болота. — Недавно здесь кто-то проехал верхом.
   — Бандиты? — предположил Кобнер.
   — Все лошади были подкованы, — пожала плечами девушка. — Кто бы эти всадники ни были, они не дикари.
   — Бандиты крадут лошадей из караванов, — напомнил гном.
   — Да, в караванах лошадей подковывают, — согласилась Джессалин, — но не всегда следят за подковами. А здесь все следы четкие и глубокие. И сквозь кусты они ехали цепочкой — старались сделать все для того, чтобы следы были как можно менее заметны.
   — Понятно, стало быть, в лесу кто-то еще прячется.
   Рейшо поправил висевшую на спине саблю в ножнах, чтобы ее удобнее было выхватить.
   — Или прятался, — возразила эльфийка. — Судя по следам, они направлялись в болота.
   — Как и мы, — заметил гном.
   — Сегодня костер разжигать не будем, — подытожил Краф.
   Молодой матрос недовольно поморщился. Он терпеть не мог есть холодную пищу, а за последние несколько дней из-за сильных дождей им так и не удалось найти сухой древесины для костра. В этом на «Ветрогоне» его избаловали: у кока на камбузе всегда было что-то горяченькое, похлебка там или рагу. И печенье кок тоже всегда выпекал свежее…
   Джаг, напротив, путешествуя с Великим магистром по непроходимым местам, привык много дней подряд питаться сухими лепешками.
   Джессалин снова вскочила в седло, и кавалькада двинулась дальше.
   Пока они продвигались в глубь Дымящихся болот, двеллер время от времени поглядывал вниз и отмечал, что следы шли в том же направлении. Поскольку больше ничего в той стороне не было — отчасти именно поэтому тогда, столько лет назад, Великий магистр и направился в Дымящиеся болота, — приходилось признать, что следы эти были не просто совпадением.
   Лес и болота начинали казаться ему все более и более опасными.
 
   Спутники, вновь не разжигая костра, устроились на ночлег неподалеку от входа в пещеру, который Великий магистр обозначил на своей карте. Джессалин, Кобнер и Джаг постарались как можно тщательнее укрыть палатки в кустарнике. Сухую землю для ночлега найти было невозможно, но эльфийка все же отыскала местечко, более или менее защищенное деревьями.
   Перекусив лепешками и вяленым мясом, жребием, как у них было принято, определили порядок выставления часовых. Первым выпало быть гному.
   Джагу досталась одна из ночных страж, как раз перед рассветом, но, устроившись на своей постели и слушая, как с сосен на его палатку падает мелкий дождь, он пришел к выводу, что, скорее всего, вообще не сможет заснуть.
   Ему хотелось успокоиться, но в голову продолжали лезть тревожные мысли. Слишком много насилия повидал он в жизни. Двеллеру без всякого труда удавалось представить, как Великого магистра истязают на дыбе. Или бросают в море с привязанным к шее камнем. А еще Великий магистр мог угодить в суп гоблинам… Двеллер не представлял, как будет жить дальше, если они не застанут Великого магистра в живых.
   Он думал и о том, что гоблины наводят мосты вдоль Разрушенного берега, приближаясь к Имаришу, и о том, какой страшный удел ожидает город, если им удастся его захватить. Столько всего будет потеряно…
   Джагу очень хотелось записать и зарисовать все, что крутилось у него в голове, чтобы хоть слегка отвлечься от напряженной работы мысли. С тех пор как они высадились в бухте Штурвала и в тот же день присоединились к каравану, он почти не делал записей в дневнике, а в лесу все же ухитрялся пару минут порисовать или написать что-то, тогда как Рейшо зорко приглядывал за тем, не появится ли кто-то поблизости.
   На болотах темнело раньше, чем к этому привык двеллер. На борту «Ветрогона», на постоялом дворе или в Рассветных Пустошах всегда находились свечи, фонари или камины, у которых можно было поработать. При этом освещение не всегда, конечно, было идеальное, но его хватало, чтобы записать свои мысли или сделать набросок, который потом можно было исправить при утреннем свете.
   Синие камни в кожаном мешочке, первая часть Книги Времени, тяжелым грузом давили ему на грудь. Джага терзали вопросы, сумеют ли они найти остальные ее части. Чуть раньше он с помощью камней в очередной раз попытался достучаться до Великого магистра, но у него ничего не получилось. Он решил, что Альдхран Кемпус соорудил вокруг Великого магистра какой-то магический барьер, пронзить который не могла даже сила камней.
   Также он попытался снова связаться с богомолом — и с тем же самым результатом.
   Контакт с Рассветными Пустошами и «Одноглазой Пегги» был более успешным, однако дал ему не много. Остров все еще был в осаде, хотя пираты Кровавого моря наносили гоблинским кораблям серьезный урон, а Халекк послал гномов на разведку в Скалистые горы.
   Джаг, всерьез полагавший, что уснуть тревожные мысли ему так и не дадут, очень удивился, когда через несколько часов Джессалин, разбудив, сообщила, что настала его очередь стоять на страже.
   — Похоже, тебя всю ночь мучили кошмары, — сказала эльфийка.
   Действительно, во сне он видел подземелье, где Альдхран подвергал мучениям Великого магистра и снова и снова твердил, что новых методов пытки пока не нашел и поэтому повторяет самые действенные из уже опробованных.
   — Может, поспишь еще немного, я могу пока постоять, — предложила Джессалин.
   Вылезая из-под одеяла, двеллер отметил, что довольно сильно похолодало.
   — Нет, от сна все равно было мало толку. Ты спасла меня от участи куда худшей, чем пара часов на посту.
   Он вылез из палатки и потопал затекшими ногами, чтобы в них снова забегала кровь.
   — Я тут настой из персиммона как раз приготовила, — сказала девушка. — Может, вышло и не лучшим образом, но вдруг он поможет тебе потом спокойно уснуть?
   — Хорошо, попробую.
   Что угодно было лучше, чем возвращаться в палатку и еще несколько часов мучиться кошмарами.
   — Разбуди Крафа, когда закончишь. И помни, когда будишь Крафа в глуши…
   — Лучше дергать его за ногу, — закончил Джаг. — Я прекрасно об этом помню.
   Краф спросонок отличался ужасной раздражительностью, даже когда спал в теплой постели. А уж после ночи на земле он мог, не помня, где находится, начать отбиваться руками и ногами. Теперь-то двеллер догадывался, что могло сниться старому волшебнику.