Одом Мэл. Властелин Времени

   — Не мешкай, книгочей. Отсюда до выхода нужно еще пройти несколько туннелей.
   Джаг поспешил за ним, припадая на поврежденную ногу. Обернувшись, он успел еще заметить, как голова толстяка безжизненно свесилась на грудь и волшебник брезгливым движением отбросил его труп. Из складок накидки Тала выпал какой-то сверток.
   — Как… как вы меня нашли? — спросил двеллер, когда они добрались до наружного туннеля.
   — Крафу спасибо, — отозвался Рейшо. — Он на тебя чары наложил, так что Джессалин хоть несколько раз и теряла след на песке, но мы все-таки смогли за тобой держаться.
   Чары? Джага это серьезно встревожило. Зачем, хотелось бы знать, волшебнику составлять и накладывать на него такое заклятие?
   В туннеле Джессалин повела их в направлении, обратном тому, в котором притащили сюда двеллера. Она еще успевала, оборачиваясь, меткими выстрелами поражать с воплями гнавшихся за ними гоблинов.
   — Стойте! Нам не сюда, — после одного из перекрестков внезапно воскликнул Джаг.
   — Выход наружу именно здесь, — сказала эльфийка — Я хорошо запомнила, как мы шли.
   — Нет, нам нужно повернуть в другую сторону, — возразил он. — Там третья часть Книги Времени.
   Догнавший их Краф вызвал зеленый шар света, который повис над ними, освещая туннель. Встретившись с двеллером взглядами, он кивнул.
   — Мы в это проклятое место забрались как раз для того, чтобы взять эти камни. Веди нас, подмастерье.
   «Мы-то их возьмем, а вот вы — вряд ли», — не удержавшись, подумал про себя Джаг. Превозмогая боль в лодыжке, он старался двигаться как можно быстрее. Пригнувшись, он поднырнул под топор выскочившего перед ними гоблина, а Рейшо могучим ударом снес тому голову и оттолкнул с дороги безжизненное тело.
   Двеллер спешил. Туннель стал прямым; теперь Джессалин было куда удобнее стрелять, и у пытавшихся преградить им путь гоблинов шансов выжить не оставалось. На бегу Джаг вслух повторял повороты, надеясь в глубине души, что не сбился со счета.
   На очередном перекрестке он помедлил, слегка сбитый с толку: все туннели выглядели одинаково. Бежавший за ним Кобнер остановился перед чередой закованных в цепи рабов; он взмахнул своим огромным топором, взвился сноп искр, и цепь распалась, не устояв перед доброй гномьей сталью.
   Несколько находившихся среди двеллеров гномов издали торжествующий вопль и, преисполненные воодушевления, принялись протаскивать цепь через наручники, чтобы вырваться на свободу. Они подобрали оружие убитых гоблинов и последовали за Кобнером, который уже нагнал товарищей.
   Наконец, приняв решение, двеллер поковылял дальше.
   И почти сразу же навстречу выступил намного превосходящий их силы отряд гоблинов.
   — Сюда, — взревел Кобнер и потянул Джага за руку.
   Двеллер последовал за ним. Рана у него на лице ужасно болела, и он чувствовал, что она опять кровоточит — по щеке текло что-то влажное. Во рту у него совсем пересохло, а дыхание вырывалось из горла хриплыми сухими всхлипами.
   — Назад! — скомандовал Кобнер выбежавшим из-за поворота освобожденным рабам.
   Гномы вели за собой двеллеров, и вооружены были все. Кобнер велел им отойти в соседний туннель, оставляя перекресток свободным.
   Очень скоро, однако, выяснилось, что путь их упирается в тупик.
   — Проклятье, ошибся, — буркнул гном, — придется возвращаться.
   В туннеле он велел им прижаться к стене; совсем близко послышались гоблинские голоса и шум шагов.
   Гоблины вылетели из-за поворота и помчались по тому туннелю, в который поначалу свернули беглецы. На другой же они внимания не обратили, поскольку знали, что это тупик.
   Джаг тяжело вздохнул, понадеявшись, что гоблины не скоро заметят, что гнаться им не за кем.
   — Давайте, — прошептал Кобнер, — быстро. Держа топор обеими руками, он устремился в туннель, ведущий к тому месту, где находились камни. Когда они свернули за угол, до них донеслись вопли гоблинов.
   Очевидно, их преследователи поняли свою ошибку и теперь ринулись обратно. Ногу двеллера дергало от боли; он понял, что быстро бежать больше не в состоянии.
   Старый волшебник выступил вперед; зеленый шар света повис над его головой.
   — Иди! — Он подтолкнул Джага. — Я их задержу.
   — Не удержите вы их, — возразил Рейшо, — слишком этих тварей много.
   Краф развернулся к молодому матросу.
   — Сомневаться в моих словах — непростительная дерзость. Я же сказал, удержу. А вы бегите, иначе упустите единственный свой шанс.
   И волшебник шагнул в туннель навстречу врагам.
   — Последуем его совету, — сказала Джессалин. — Краф справится, он способен на совершенно невероятное.
   Двеллер неохотно двинулся вперед, невольно продолжая оглядываться.
   Вокруг Крафа закружился ветер, поднимая песок со дна туннеля. Мантия старого волшебника хлопала полами, борода взвивалась. Даже зеленый шар света бросало сильнейшими порывами ветра из стороны в сторону.
   Внезапно Джаг увидел, что потолок туннеля начинает осыпаться.
   — Краф, берегитесь! — закричал он. — Туннель сейчас обвалится!
   Теперь он понял, о чем предупреждал его двойник из будущего.
   — Краф, выбирайтесь оттуда!
   Но было уже слишком поздно.
   — Ступай дальше, подмастерье. Наша судьба предопределена.
   Краф выбросил вперед руку, и собравшиеся вокруг него потоки воздуха с частицами песка бешеными быками рванулись в ряды противника. Ветер сбил с ног гоблинов, что и являлось целью волшебника, но заодно он сбил и ненадежные опоры, удерживающие доски потолка.
   Струйки песка превратились в бурную реку, стекавшую по туннелю. Краф упал — шансов устоять у него перед этим напором не было, а сверху распростерлись горы песка, которые текли по туннелю, пока полностью его не перекрыли.
   Ошеломленный происшедшим, двеллер споткнулся и упал, приземлившись на колени на край песчаной кучи. Только тогда он понял, что все они тоже чудом избежали участи быть заживо погребенными.
   Зеленый шар каким-то образом продолжал гореть под завалом, и его свет пробивался сквозь песок.
   Джаг принялся голыми руками лихорадочно раскапывать песок, в спешке ломая ногти. Он лишь сейчас осознал, что случилось у него на глазах.
   А должен был знать раньше. И знал. Он же предупреждал самого себя! Двеллер разрывал песок, не понимая в своем отчаянном состоянии, что его безнадежный труд можно было сравнить разве что с вычерпыванием ложкой моря.
   — Книгочей, — тихо сказал Рейшо, прикасаясь к его плечу, — хватит. Его больше нет.
   — Нет, — упрямо возразил двеллер. — Он же еще там. Мы можем его спасти. Мы должны это сделать. — Говоря это, он не прекращал рыть песчаную кучу. — Помоги мне, Рейшо. Прошу тебя, помоги мне!
   — Джаг, Краф поступил так, поскольку хотел, чтобы ты завершил порученное тебе дело.
   По лицу подошедшей к нему Джессалин текли слезы, оставляя на пыльных щеках мокрые дорожки, и Джаг видел, что говорить ей было невыносимо трудно.
   — Ведь он и мне был другом, — с трудом выговорила эльфийка.
   — Я ошибался на его счет. — Двеллер по-прежнему не мог остановиться. Он сосредоточил внимание на зеленом сиянии, пробивавшемся сквозь песок. — Неужели ты не понимаешь, Джессалин? Я не доверял Крафу, а он погиб, спасая меня.
   — Спасая нас всех, Джаг, — ответила девушка. — Он спас нас, чтобы мы смогли спасти Великого магистра. — Она схватила его за руки. — Вот о чем нам сейчас надо в первую очередь думать.
   Джаг попытался вырвать руку, но эльфийка была сильнее. И тут зеленое свечение в песке растаяло. Темноту в туннеле теперь рассеивали только горящие на стенах факелы. Не в силах более сопротивляться, двеллер уткнулся лицом в плечо Джессалин и горько зарыдал.
   — Джаг, — мягко сказал Рейшо, — нам пора идти. Внутри у двеллера все оцепенело от пережитого, но он встал и двинулся дальше по туннелю. Теперь оттуда гоблины за ними не погонятся — этого добился своей жертвой старый волшебник.
   В помещении, выстроенном над тем местом, где плавали в воздухе зеленые камни, Джаг сжал их, почувствовал, как они становятся все более ощутимыми в его руке, и через мгновение провалился во тьму.
 
   Богомол, как и в прошлый раз, стоял один посреди пустыни. Джаг не двинулся с места, не желая к нему приближаться. Он и видеть-то его не хотел, настолько свежи были раны, нанесенные его телу и разуму.
   — Библиотекарь Джаг, — окликнул его богомол.
   Двеллер не отозвался.
   — Тебе не стоит на меня сердиться, — сказал он. — И на себя тоже не надо.
   — Краф мертв, — с трудом выговорил Джаг.
   Богомол подошел к нему — и двеллер заметил, что следов за ним на песке не остается.
   — Я знаю.
   — Ты знал, что он погибнет?
   — Да.
   — Ты должен был сказать мне об этом!
   — Если бы я тебе сказал, — произнес богомол, останавливаясь перед двеллером, — ты бы попытался его предупредить.
   — Конечно! Все эти последние дни я подозревал его…
   — И между прочим, совершенно справедливо. Краф был одним из тех, кто принес Книгу Времени в ваш мир и позволил лорду Харриону использовать ее для своих злонамеренных целей.
   — И давно ты это узнал? — спросил Джаг.
   Богомол обратил на него спокойный взгляд.
   — Всегда. Я всегда знаю все, что происходит.
   Двеллер дрожал от еле сдерживаемого гнева.
   — И кто еще из моих друзей погибнет?
   — Больше никто, — сказал богомол.
   Слишком уж быстро пришел ответ, и в душе Джага вспыхнуло недоверие. Однако он решил задать еще один, особенно сильно тревоживший его вопрос.
   — А Великого магистра я спасу?
   Ответ опять последовал быстро.
   — Спасешь.
   Двеллер больше не в силах был сдерживаться.
   — Ты лжешь!
   — Зачем мне это делать? — спросил богомол, не выказывая каких-либо признаков обиды.
   — Чтобы мне не пришло в голову бросить безнадежное дело.
   — Но я уже знаю, сдался ты или нет.
   Джаг отвернулся, чувствуя, что не в силах больше смотреть на богомола.
   — Даже если бы мне не было это известно, — продолжал тот, — я многое о тебе узнал за время наших бесед. Тебя не заставить так просто отступить, библиотекарь Джаг. Когда ты видишь способ решения проблемы, не важно, насколько он сложен или болезнен, ты идешь до конца. Такова твоя природа, и тебе этого не изменить.
   — Слишком дорого мне все это обходится, — горько сказал двеллер. — Я устал и изранен, мои душа и тело страдают одинаково сильно. Сил у меня больше нет.
   Повисло длительное молчание.
   — Тебя избрали, библиотекарь Джаг, — сказал наконец богомол.
   — Кто же меня избрал? Ты?
   — Нет, судьба. Я всего лишь предлагаю тебе возможную помощь.
   — Это так ты называешь то, что позволил моему другу погибнуть? — поинтересовался Джаг, поворачиваясь к нему.
   По щекам двеллера струились слезы, сдержать которые он не мог.
   — Сейчас тебе трудно это понять, — отозвался богомол, — но со временем ты осознаешь, что Краф сделал единственное, что он мог сделать, — пожертвовать своей жизнью ради спасения друзей. Сам ты тоже ведь поступал так же, когда этого требовали обстоятельства.
   Вспоминая все годы, которые он провел с Великим магистром, Джаг осознал, что он и в самом деле десятки раз поступал именно так. Как правило, он при этом испытывал немалый страх, но все же не отступал и не сдавался. Он знал, что храбростью особой не отличается, но друзей своих любил всей душой и чувствовал ответственность за взятые им на себя обязательства.
   — Не стоит превращать жертву, которую принес Краф, в напрасную — сказал богомол. — А если ты бросишь дело, порученное тебе Великим магистром, именно так и получится. Сейчас, в конце пути, Краф искупил свою вину. Не позволяй его благородству и самоотверженности пропасть втуне.
   Задетый негромкими словами богомола, Джаг тем не менее понимал, что его странный собеседник прав.
   И тут он краем глаза заметил, что его двойник из прошлого идет по пустыне с еще одним богомолом. Не в силах удержаться, двеллер бросился к нему, выкрикивая те же самые слова предупреждения, которые слышал всего несколько дней назад в Дымящихся болотах.
   На мгновение он увидел потрясение и тревогу на лице своего двойника, а потом другой богомол взял того за руку и увел, а вокруг Джага поднялся слепящий песчаный вихрь.
   Задыхаясь, со ртом, забитым пылью и песком, двеллер упал на колени. Он знал, что тот, другой Джаг не услышит его слов — и не поймет их. Он знал, что теперь его прошлое «я» будет еще сильнее подозревать Крафа.
   Он не мог сейчас ничего поделать, как не мог ничего поделать и тогда. На мгновение двеллер застыл на коленях посреди пустыни, обдаваемый палящим жаром солнца, но не ощущая этого, а чувствуя лишь невыносимую горечь утраты. И он даже не знал, сумеет ли спасти Великого магистра.
   И жив ли вообще Великий магистр…
   Он даже удивился, что богомол так надолго оставил его наедине с собственными мыслями. Хотя, с другой стороны, в месте, где время не имело смысла, может, это было совершенно естественно. Солнце все так же висело над головой.
   Наконец Джаг заставил себя встать — он же не знал, сколько времени прошло в его мире, и не хотел подвергать друзей опасности — и повернулся к богомолу.
   Тот бросил на него проницательный взгляд.
   — Перед тем как мы расстанемся, я хочу сказать тебе вот что: когда ты наконец выяснишь, как сложить вместе части Книги Времени, ты немедленно окажешься в страшной опасности.
   — Потому что Книга Времени открывает врата в Междумирье? — спросил двеллер.
   — Да. Тебе сообщил об этом Оргон Тал.
   — А ты откуда знаешь?
   — Ты мне сказал.
   — Я этого не говорил, — запротестовал Джаг.
   На губах богомола появилась легкая улыбка.
   — Значит, скажешь, когда мы встретимся в следующий раз.
   — То есть я выживу? — спросил двеллер. — И добьюсь успеха? Я спасу Великого магистра?
   — Я не могу ответить на эти вопросы.
   — Но ты же уже один раз ответил! Ты что, сам не слышал, что говорил?
   Уже более жестким тоном богомол произнес:
   — В твоем мире время на исходе. Закончи дело, библиотекарь! — Он поднял конечность.
   Не успел Джаг вымолвить еще хоть слово, как тьма окружила его и унесла прочь.
 
   Когда Джаг снова вернулся в свое тело и очутился в оазисе Выбеленных Костей, где находились зеленые камни, боль и бушевавшие в его душе эмоции стали, как показалось ему, еще сильнее. Он с помощью Рейшо поднялся на ноги, и они выбрались в туннель.
   Шествие их возглавили Кобнер и молодой матрос. Не успели они отойти на несколько шагов от двери, как увидели перед собой большую группу гоблинов.
   Гном, издавая громкий клич, взмахнул боевым топором. Рейшо пустил в ход саблю и нож. Наблюдая за слаженными действиями этой парочки, каждый решил бы, что они много лет сражались бок о бок. А Джессалин отточенными движениями натягивала тетиву, посылая стрелу за стрелой в спины гоблинов, бегущих от верной смерти, которую несли им гном и молодой матрос.
   Еще два поворота по туннелям вывели их туда, где гоблины-надсмотрщики до крови полосовали рабов кнутами, пытаясь навести порядок.
   Когда до надсмотрщиков дошло, что идущий к ним отряд — это не их товарищи, около десятка гоблинов выстроились неровной цепочкой, перекрывая туннель.
   — Бросьте оружие, — взревел один из них. — Бросьте оружие, и мы не станем вас убивать.
   Эльфийка пронзила стрелой правый глаз говорящего, следующая вонзилась в шею его напарника. Третья стрела влетела в открытый рот гоблина, собиравшегося позвать на помощь, и он повалился замертво еще до того, как ударился о землю труп первого подстреленного Джессалин гоблина.
   Кобнер и Рейшо набросились на оставшихся. Схватка была скоротечной. Пару минут гоблины еще сопротивлялись, но их поражение было предопределено. Последние двое попытались сбежать, однако стрелы Джессалин не дали им удалиться и на дюжину шагов.
   — Помогите нам! — воскликнул один из рабов. — Освободите нас, и мы будем сражаться вместе с вами!
   Гном разрубил связывающие рабов оковы, и они стали медленно выпрямляться, с трудом держась на подгибающихся ногах, и подбирать оружие убитых гоблинов. Потом Кобнер и Рейшо снова повели всех к выходу.
   Освобожденные рабы, жаждавшие крови и мести, не оставляли в живых ни одного встреченного гоблина; надсмотрщики принимали ужасную смерть от рук тех, кого совсем недавно избивали и с наслаждением мучили. Джаг, которого никогда особенно не радовали сцены насилия, не мог, однако, найти сейчас в своей душе ни капли сочувствия к гоблинам.
   Наконец им удалось выбраться из развалин эльфийского города. Надвигающееся утро окрасило небо на востоке в лавандовый и розовый тона, и среди них уже пробивалось золото рассвета.
   Они взяли один из песчаных парусников и несколько бурдюков с водой, а остальные суда оставили вырвавшимся на свободу рабам. Гоблинских парусников не хватало на то, чтобы перевезти всех их в ближайший город, Окраину, но гномы, взявшие на себя — невзирая на протесты двеллеров, к которым, как только они уверились в том, что выживут, отчасти вернулся прежний эгоизм, — руководство бывшими рабами, пообещали, что непременно что-нибудь придумают.
   Двеллер тем временем терпеливо переносил процедуру обработки раны на своей щеке, которой занялась Джессалин. Она настояла на том, чтобы сделать это до отъезда из оазиса Выбеленных Костей, потому что, если настанет штиль, воды в пустыне будет не найти и рана могла серьезно загноиться. Для наложения швов эльфийка использовала струну из запасной тетивы и изогнутую иглу, которая вообще-то для такой работы была великовата. Средства, чтобы заглушить боль, у них не было, но рана причиняла Джагу столько страданий, что он готов был терпеть любые над ней действия.
   — Я не целитель, — предупредила Джессалин, приступая к зашиванию раны.
   — Ничего страшного, — отозвался двеллер, — я очень тебе благодарен, что ты так возишься со мной.
   Перед глазами Джага продолжал стоять старый волшебник и лавина засыпающего его песка.
   — И вообще, шитье мне никогда не давалось, — добавила эльфийка извиняющимся тоном. — Мать меня особо рукоделию не учила, только так, по необходимости справляться.
   Тсералин теперь правила торговой империей, но в душе по-прежнему оставалась простой наемницей. Дочь ее тоже посвятила себя мечу и луку, а вместо шитья и готовки обучалась верховой езде.
   — На щеке у тебя шрам останется, — сказала Джессалин негромко, — и довольно заметный.
   — Ничего страшного, — повторил двеллер.
   И это действительно не имело для него какого-либо значения. Закончив шов, эльфийка еще немного посуетилась вокруг него и ушла, оставив его одного в тени палатки, которую поставил Рейшо.
   Лежа на небольшой возвышенности, Джаг смотрел на оазис Выбеленных Костей. Он пришел к выводу, что название это для него самое подходящее. На золотом песке во множестве лежали кости — гномьи, человеческие, эльфийские, двеллерские, гоблинские, а также других, неизвестных ему существ. Кое-кто говорил, что они остались после бушевавших здесь битв. Другие утверждали, что кости поднимались на поверхность, потому что внизу якобы находится эльфийский лес — он-то и отвергает кости покойников, набирая силы, чтобы снова подняться, когда сможет преодолеть уничтожившее его заклятие, сотворенное лордом Харрионом.
   Двеллер надеялся на последнее — Краф не заслужил обрести вечный покой в столь унылом месте. Куда лучше было бы навестить когда-нибудь вместе с Великим магистром эльфийский лес, полный жизни и красоты, и вспомнить старого волшебника.
   Джаг сам не заметил, как боль ослабла до такой степени, что усталость взяла верх и он наконец заснул.
 
   К вечеру, когда Джессалин соизволила признать, что Джаг достаточно выспался, они подготовили песчаный парусник к пути. Кое-кто из гномов уже отправился в Окраину, чтобы договориться о переправке туда спасенных рабов.
   Рейшо взял на себя управление парусником, а Кобнер занял место штурмана. Дул встречный ветер, так что молодому матросу, чтобы не терять скорость, приходилось все время маневрировать. Однако из-за большого количества галсов заранее определить продолжительность перехода было невозможно.
   Как только Джаг поудобнее устроился на сиденье, он снова заснул, не выпуская из рук тетради дневника, которую двеллер нашел подле трупа Оргона Тала. Тот подробно описывал в нем свои усилия по поискам Книги Времени.
   Поздним вечером Рейшо передал управление парусником Кобнеру — гном гораздо лучше его видел в темноте. Всю ночь Кобнер вел парусник через пустыню, а утром, на их удачу, ветер поменял направление. Теперь он снова дул с запада, и они могли поднять все паруса. Но обогнать откуда ни возьмись взявшуюся грозовую тучу они все же не успели, и больше часа друзей поливал сильный дождь.
   К вечеру они прибыли в Край Травы, первый город с другого края Сухих Земель. К этому времени у Джага начался жар.
   — Тебе сейчас не под силу будет ехать верхом, — вынесла свой вердикт Джессалин.
   — Да уж как-нибудь, — запротестовал двеллер. — Мы всего в трех днях от Монетного ручья. А оттуда можно спуститься к реке Драконий Язык на барже.
   — Вряд ли твоя смерть поможет спасению Великого магистра, — не уступала эльфийка.
   — И задержка в пути, смею сказать, тоже.
   Край Травы выглядел куда дружелюбнее Окраины. Среди населения встречалось больше разных рас — в основном тут жили люди, но останавливались и занимавшиеся торговлей эльфы. Некоторые из них служили проводниками для караванов, ходивших к реке Драконий Язык и внутренней части материка, не столько ради платы, сколько ради защиты леса от урона, который причиняли ему беззаботные путники.
   Чувствуя, как перед глазами у него все плывет от жара, Джаг вместе с Рейшо отправился покупать припасы. Кобнер и Джессалин тем временем обменяли парусник и несколько камней, взятых в оазисе Выбеленных Костей, на верховых лошадей.
   Пообедать они остановились в таверне, где подавали оленину — эльфийка утверждала, что это было необходимо для того, чтобы Джаг набрался сил, — а потом снова пустились в путь к лесу Вздохов.
 
   На опушке леса их встретил эльфийский стражник, молодой, с гордо блестящими пурпурными глазами и копной волос янтарного оттенка. На нем была пятнисто-зеленая туника, позволявшая легко скрываться в лесной чаще, за спиной висел лук, а на поясе меч. Рядом с эльфом стояла его лошадь, невысокая, специально выращенная для езды по лесу, а на луке седла сидел краснохвостый ястреб.
   — Вам требуется проводник, госпожа? — обратился стражник к Джессалин.
   Остальные эльфы устроили лагерь на дереве в глубине леса. Если бы ему не сообщили об этом заранее, Джаг нипочем не заметил бы их убежище в ветвях высоких деревьев, в тридцати футах от земли.
   — Требуется, — ответила Джессалин по-эльфийски, используя формальную его версию, что удивило стражника, — если, конечно, мы договоримся о цене.
   Эльф улыбнулся.
   — Наверняка договоримся, госпожа.
   В завязавшемся торге Джессалин торговалась так, будто тратила последние монетки, тогда как эльф горячо убеждал ее, что никому и никогда не удавалось еще самостоятельно пройти по лесу, а его, кстати, ожидает еще куча желающих совершить подобный переход. Через несколько минут, ко всеобщему удовлетворению, все было улажено.
   Тут двеллер покачнулся в седле и упал бы, если бы Рейшо его не поддержал.
   — Он болен? — спросил эльф.
   — Он страдает от раны, полученной в битве с гоблинами в Сухих Землях, — ответила Джессалин. — В Крае Травы я нужных снадобий не отыскала.
   — Скверные творятся дела в Сухих Землях, — заметил эльф, роясь в седельных сумках своей лошади. — В песках кишмя кишат гоблины.
   — Их меньше, чем я видывал раньше, — сообщил Кобнер.
   Эльф приподнял бровь.
   Гном ухмыльнулся.
   — Это та еще история; как раз годится на то, чтобы рассказывать по дороге воинам, которым приходилось, вступая в бой, рисковать жизнью.
   — Тогда пусть она и будет платой за лекарство для вас. — Эльф подошел к Джагу, держа в руках пропитанный резко пахнущей мазью кусок ткани. — Я Ашкар из эльфов Лесного Ветра.
   — Ах да, поэтому лес Вздохов так и назван, — вспомнил Джаг, сам не ожидая, что заговорит об этом вслух. — Музыка вашего народа звучит подобно ветру в деревьях.
   Ашкара его слова, похоже, удивили.
   — Ты уже бывал в лесу Вздохов? — спросил он, меняя повязку на ране двеллера.
   — Да, бывал с учителем.
   — А кто твой учитель?
   — Эджвик Фонарщик, — сказал Джаг.
   — Великий магистр Хранилища Всех Известных Знаний? — осведомился эльф.
   Давние страхи лавиной обрушились на двеллера. Ошеломленный, он не мог вымолвить ни слова.
   — Откуда ты знаешь про Библиотеку? — спросила Джессалин.
   — А почему это тебя удивляет, госпожа? Весь материк говорит про Рассветные Пустоши и про то, что там, по слухам, находится Библиотека, в которой хранятся все книги мира. Весть эта разошлась повсюду. Ее защитники в Кровавом море дали всем знать, что Библиотека подверглась осаде гоблинов. — Он пожал плечами. — Кое-кто туда отправился, но большинство подобным слухам не верит.
   — Никакие это не слухи, — буркнул Кобнер.
   — Тогда почему вы здесь, а не там? Я слышал, что, хотя кое-кто и отправился помогать Рассветным Пустошам, гоблины стягивают туда всё новые силы.
   — Великого магистра захватил в плен человек по имени Альдхран Кемпус, — сказала Джессалин.
   Джаг поверить не мог, что его спутники столь спокойно говорят о том, что составляло величайшую тайну. Но теперь многое изменилось, подумал он. Существование Библиотеки перестало быть секретом, когда дым от горящих зданий в Дальних Доках поднялся в небо.