Одом Мэл. Властелин Времени

   Вдали раздался заунывный крик чайки. Откуда-то с высоты мачты вслед ей пронзительно выругался Криттер.
   — А что произошло потом с Крионом? — спросил двеллер.
   — Те из нас, кому удалось выжить, отправились за ним в погоню, — сказал Краф. — Если бы мы его поймали, то, без сомнения, убили бы. Но он много лет умудрялся обводить нас вокруг пальца. Правда, в конце концов мы его настигли. Произошла грандиозная битва: его гоблины столкнулись с войсками империй, которыми мы правили, и он потерял Книгу Времени. И мы тоже.
   — Крион пользовался поддержкой гоблинов?
   — Да. Ты не замечал, что гоблины никогда ничего не упоминают об истории — ни своей, ни чужой?
   — Иногда все-таки такое случается.
   — Вот именно что иногда. А происходит это потому, что они изменились за время войны, уничтожившей на материке почти все книги. Они узнали, против чего сражаются, и, хотя это их совершенно не интересовало, они узнали об истории, допрашивая воинов противоборствующих армий, захваченных ими в плен. Ты много встречал упоминаний о гоблинах — об их существовании до Переворота?
   — Нет, об этом вообще почти ничего не написано. В основном в трудах людей, эльфов и гномов о них говорится с презрением, неприязнью, но и со страхом. О культуре их ни слова, упоминается только, что они дики, звероподобны и пожирают тела своих врагов.
   — В старину у гоблинов не было понятия времени. И поэтому Крион чувствовал себя среди них как дома. На гоблинов не давил груз прошлого, и они не ожидали неприятностей от будущего. Жили в настоящем и воспринимали только те события, которые непосредственно с ними происходили.
   — К этому с младых ногтей привык и Крион.
   — Верно. — Краф спрятал трубку в складках своего одеяния. — Мы загнали Криона в ловушку и разбили его армии. Что навсегда сделало гоблинов нашими врагами.
   — И Книга Времени пропала.
   — Да. Мы много месяцев допрашивали Криона, нанимая для этого лучших заплечных дел мастеров. В конце концов мы его казнили.
   Джаг охнул.
   — Вы пошли на то, чтобы казнить собственного сына?
   — Иначе поступить было невозможно. — Волшебник отвернулся. — Я знаю, многие считают меня злодеем и думают, что я слишком склонен применять силу.
   Про себя двеллер согласился с ним. Он бывал во многих городах и селах материка, где одно имя Крафа вызывало страх, хотя причины этой боязни он и не знал.
   — Я зарабатывал такую репутацию в течение множества лет — таково уж проклятие долгой жизни. — Волшебник пару секунд помолчал. — Ни один твой поступок — ни один твой злой поступок — на самом деле не забывается. Он вечно словно таится в засаде, чтобы в подходящий момент напомнить о себе. Ничто не живет дольше зла, которое причиняют друг другу люди, стремясь представить себя и свое поведение в наилучшем свете.
   Краф откашлялся; видно было, что говорить ему тяжело.
   — Только вот Крион умудрился превзойти все то зло, которое я сотворил когда-то и, возможно, творю до сих пор.
   — Но вы же искали книгу?
   — Конечно искали, подмастерье, много веков искали, но все наши усилия оставались тщетными. И худшее было еще впереди. Крион, как оказалось, остался в живых.
   Внезапно все детали мозаики сложились для Джага воедино.
   — Он восстал из мертвых, не так ли? И снова объединил под своей рукой полчища гоблинов.
   Волшебник не глядя на него кивнул.
   — Значит, ты догадался.
   — И он взял себе другое имя. Или то же самое, только искаженное гоблинским языком. — Двеллер сам с трудом верил тому, что собирался произнести. — Ваш сын — это лорд Харрион.
   — Да, — еле слышно прошептал Краф.
   — И каким же образом ему удалось выжить?
   — Я ведь говорил, что после пребывания в Междумирье годы больше не имели для нас значения. Ни один из тех, кто был там и вернулся, не умер от старости. Мы словно очутились вне времени. Нашему долголетию могло положить конец только насилие, болезнь — или самоубийство, как это произошло с Капулом, который был не в силах более переносить потери дорогих ему людей.
   — А зачем Крион — Харрион — уничтожал книги?
   — Потому что Книгу Времени невозможно уничтожить огнем. Ее магическая природа этого не допускает. Может быть, что-то и способно ее уничтожить, но мы так и не смогли определить, что именно.
   — Харрион не знал, где находится книга?
   — Судя по всему, нет. Он уничтожил почти все библиотеки на материке. Хотя его тело восстало спустя много столетий, разум его восстановился не полностью. Он превратился в настоящее чудовище, полное ненависти и жаждущее мести.
   — Так что гоблины уничтожали книги не только для того, чтобы доставить неприятность гномам, эльфам и людям.
   — Это, конечно, тоже было одной из причин, но прежде всего они искали Книгу Времени. Во время Переворота по материку ходили слухи о книге, которая не горит.
   — Я никогда не встречал упоминаний об этом.
   — Мы приняли меры к тому, чтобы записей об этом не осталось, — сказал волшебник. — Достаточно опасно было уже и то, что Харрион знал о Книге Времени.
   «И ты тоже», — подумал Джаг, но благоразумно решил не произносить этого вслух.
   — Мы решили, что чем меньше известно о Книге Времени, тем лучше, — добавил Краф.
   — Но легенды тем не менее продолжали жить.
   — Разумеется. Так оно всегда и бывает.
   — Как Великий магистр узнал, что Книга Времени существует на самом деле?
   — Потому что ее искали и другие, — ответил старый волшебник. — Он узнал об Альдхране Кемпусе и других, кто стремился найти ее.
   — Кто они были?
   Краф покачал головой.
   — Не знаю. Может, Вик знает о них больше, чем сказал мне.
   — Так у него имелись от вас секреты?
   Зеленые глаза волшебника затуманились печалью.
   — Похоже, он раскрыл достаточно моих секретов, чтобы начать свою собственную игру.
   Двеллер похолодел, внезапно многое стало ему ясно.
   — Так вот почему вы постоянно стыдили меня, требуя, чтобы я остался с ним. Вы думали, что Великий магистр поделится со мной тем, что у него на уме, а уж меня вы каким-либо образом сумеете заставить говорить.
   — Подобное действительно входило в мои планы, — негромко произнес Краф.
   — И вы так легко мне в этом признаетесь?
   — А если б я солгал, мне это помогло бы? — холодно осведомился волшебник.
   — Не думаю.
   — Я мог бы попробовать сейчас сделать это. Мог бы попытаться убедить или запугать тебя, но я не стану этого делать.
   Джаг встал и отошел в сторону. В голове у него крутился вихрь сомнений и вопросов. По правде говоря, больше всего ему хотелось сейчас убраться отсюда подальше. Ох, как хорошо было бы это сделать!
   Но это было невозможно. В конце концов, Великий магистр находился в руках гоблинов и Альдхрана Кемпуса, и двеллер знал, что освободить его они смогут, только действуя совместно с Крафом.
   Если только он согласится помочь кому-то, кроме самого себя.
   Джаг снова повернулся к волшебнику, дрожа и чувствуя страх, подобного которому не испытывал уже давно. Казалось, что за последние несколько часов угрожавшая Великому магистру опасность стала еще более серьезной.
   — Так вы сказали мне правду? — спросил двеллер.
   — Да.
   — Всю правду?
   — Всю.
   Краф сидел неподвижно; Джаг никогда раньше не видел на его лице столь подавленного выражения.
   — Я больше не в состоянии довольствоваться ложью и полуправдой, — отважно заявил двеллер. — В борьбе за освобождение Великого магистра без вашего могущества не обойтись, но я не желаю подвергать ни себя, ни кого-либо еще воздействию темной стороны этой силы.
   — Я хочу спасти своего друга, — сказал волшебник, — единственного истинного друга, которого я смог приобрести за все эти долгие годы. И исправить то, что натворил в давно забытые времена.
   Джаг зашагал взад-вперед по палубе. Матросы «Одноглазой Пегги» находились достаточно далеко и не могли слышать их разговор.
   — Тебе следует знать кое-что еще, подмастерье, — внезапно произнес Краф.
   Двеллер замер, страшась того, что мог услышать.
   — Если ты прав и Книга Времени находится, как сказал тебе Вик, в Имарише, ты должен быть крайне осторожен.
   — Я всегда веду себя осторожно, — сказал двеллер.
   «И если уж найду эту жуткую книгу, — добавил он про себя, — то не выпущу ее из рук и она вам даже на глаза не попадется».
   — Если ты ее откроешь и хотя бы даже мельком глянешь на страницу… — Старый волшебник сделал паузу. — Ты можешь навсегда исчезнуть.
   У Джага вдоль позвоночника пробежали мурашки.
   — Когда я несколько лет назад узнал, что Вик ищет Книгу Времени… — продолжал Краф.
   — Несколько лет назад? — изумленно повторил Джаг. Неужели Великий магистр так давно искал Книгу Времени?
   — Так ты тоже не знал об этом?
   — Не знал. До тех самых пор, пока мы не оказались вместе на гоблинском корабле.
   — Тогда Вик скрыл свои помыслы от нас обоих.
   Двеллер покачал головой.
   — Но ведь в Рассветных Пустошах вы намекали, что вам известны враги Великого магистра.
   — Да, я знал Альдхрана Кемпуса и некоторых его подручных. Они представляют из себя некое объединение.
   — Каким образом?
   — У них тоже есть библиотека, пережившая Переворот.
   — Не может быть! — ошарашенно воскликнул Джаг.
   — Но так оно и есть, подмастерье. Альдхран Кемпус всего лишь вассал Карага.
   — Карага Черного?
   Двеллер припомнил все старинные истории об этом волшебнике. Зло, которое воплощал в себе Караг, было неизмеримо. Он помогал лорду Харриону во время Переворота.
   — Да.
   — Я думал, он умер.
   — Ему тоже удалось обмануть смерть, — сказал Краф. — По-прежнему топчет землю, но нельзя сказать, что он по-настоящему жив. В его теле тлеет только жалкая искра жизни. Много лет он скрывался от всех, и, пока я не увидел Альдхрана Кемпуса в Рассветных Пустошах, я и сам думал, что Караг Черный мертв. Однако человек, называющий себя Альдхраном Кемпусом, носит на себе его знак. Вика не должны были захватить в тот момент. Я попытался предотвратить это — и не сумел. Да Вик мне бы и не позволил.
   — Караг тоже ищет Книгу Времени?
   Старый волшебник кивнул.
   — Ни одно другое сокровище его бы не заинтересовало. Караг знает, что я живу куда дольше, чем следовало бы, и знает, что меня интересовала Книга Времени. Он уверен, что в этом причина моего долголетия.
   — А что это за другая библиотека? — спросил Джаг. — Где она? Почему никто из нас о ней не знал?
   — Мне не известно ее местонахождение, — признался Краф. — Не думаю, что и Вик это знает, хотя, как выяснилось, у него имеются от меня секреты. Эту библиотеку создало зло. Когда армии союза один за другим освобождали от гоблинов города, им случалось находить книги, которые несли в себе зло. Встречали мы и лиц, владевших ими, которые готовы были нам заплатить за спасение своих личных библиотек.
   — В некоторых книгах в Хранилище Всех Известных Знаний тоже говорится о совершенно ужасных вещах. Яды, пытки и коварные ловушки — описание этих мерзостей словно только и ждало своего читателя. Я прочитал несколько таких книг. Если вспомнить, сколько раз я путешествовал с Великим магистром, мне нужно было иметь понятие об этом.
   — Существуют вещи и похуже. Магия сама по себе нейтральна, но человечество и большая часть остального мира обнаружили, что силой куда легче управлять, если использовать ее для темных целей. Магия часто питается болью, не важно, от своего носителя или от тех, против кого она направлена. Ты никогда не замечал, что наслать заклятие, способное уничтожить десятки врагов, куда проще, чем кого-либо подобным образом исцелить?
   От Джага это, разумеется, не ускользнуло, но магия не была областью его изучения, так что у двеллера не было подлинного опыта в таких делах.
   — Другая библиотека, — сказал Краф, — сохранила худшее из того, что отринули силы союза.
   — Но это же глупо, — заметил Джаг. — Как говорит Дхон Корли в своем трактате «Искусство предложения, от которого невозможно отказаться», нужно понять все возможное о том, с чем имеешь дело. Из-за того, что в собрании Хранилища Всех Известных Знаний нет таких книг, библиотекарям стало куда сложнее узнать, как бороться со злом, о котором рассказывалось на их страницах.
   — Все книги мы спасти не могли, — пожал плечами волшебник. — Но мы надеялись собрать в Рассветных Пустошах самое ценное, все те книги, которые помогли бы создать лучшее будущее для тех, кто пережил Переворот.
   С трудом пытаясь охватить разумом все, что он узнал, — что лорд Харрион был сыном Крафа, что Великий магистр не вполне доверял волшебнику, Книга Времени действительно существовала, а где-то в неизвестном месте находится еще одна библиотека, в собрании которой были исключительно книги, таящие в себе зло, — двеллер подошел к перилам и попытался разглядеть что-нибудь сквозь туман, окружавший «Одноглазую Пегги». Где-то вдали за ним скрывался материк и все его опасности.
   — Есть еще одна проблема, подмастерье.
   Джаг тряхнул головой.
   — Только одна? После ваших слов мне довольно трудно в это поверить.
   — Я не подозревал, что Вик уже много лет знал о существовании Книги Времени, — продолжил Краф. — И теперь беспокоюсь о последствиях этого. Ты же знаешь, какой он любопытный. Боюсь, если оставить его наедине с книгой, он не удержится и заглянет в нее.
   Двеллер немедленно встревожился; слова старого волшебника, конечно же, соответствовали истине. Не было на свете книги, которую бы Великий магистр согласился пропустить. И разумеется, он непременно заглянет в обладающую неизмеримым могуществом магическую книгу, которую с таким трудом удалось разыскать.
   — Нам надо добраться до Книги Времени раньше Вика, — сказал Краф. — Я боюсь, что он может выпустить на волю опаснейшие силы, если будет, не догадываясь о таящейся в ней опасности, продолжать действовать обособленно.
   — Нам? — Джаг повернулся к волшебнику.
   Краф медленно встал на ноги и подхватил с палубы свой посох. Зеленые искры разлетались от него во все стороны.
   — А ты предпочитаешь столкнуться с непредсказуемой природой Книги Времени в одиночку?
   Двеллер всерьез задумался об этом. По палубе «Одноглазой Пегги» промчался, играя незакрепленной оснасткой, свежий ветерок.
   — Так уж обстоят дела, подмастерье, — тихо сказал волшебник. — Нам надо спасти Вика, а заодно с ним и весь мир.
   — Гоблинский корабль прибудет в Имариш завтра утром, — сказал Джаг. — Может, Великий магистр давно выдал Альдхрану Кемпусу, где находится то, что они с таким рвением желают отыскать.
   — Нет, — покачал головой Краф, — даже если бы его подвергли пыткам, Вик не выдал бы этой тайны, подмастерье. — Он сделал паузу. — Неужели ты думаешь, что необходимость хранить от нас все, что он знал и подозревал об этом деле, не причиняла ему боль?
   Двеллер с тяжестью на сердце задумался о том, как же Великий магистр вообще держался под грузом всех этих секретов. Он посмотрел на волшебника с двойственным ощущением — он не мог доверять ему полностью, одновременно стыдясь этого.
   — Так как, подмастерье? — поинтересовался Краф.
   — Вы хотите отправиться вместе со мной в Имариш?
   — Да, — коротко ответил он.
   Порывы ветра теребили мантию старика, вздымая ее потрепанный подол.
   — И мы попытаемся спасти Великого магистра?
   — Сначала надо найти Книгу Времени.
   Джаг открыл было рот, чтобы возразить.
   — Подумай же как следует головой, подмастерье, — оборвал его волшебник. — Вик сказал тебе, что книга в Городе каналов. Он рассчитывал, что ее сохранишь ты, а сам при этом вовсе не собирался иметь с ней дело.
   — Прежде всего я хотел бы позаботиться о том, чтобы вырвать Великого магистра из лап гоблинов.
   — Меня это заботит не меньше твоего.
   — Тогда почему бы не оставить Книгу Времени там, где она до сих пор находилась, пока мы не спасем Великого магистра?
   — А если тебя убьют или захватят в плен, подмастерье? Что тогда?
   Ответа на это у Джага не было.
   — Я могу только надеяться, что этого не случится.
   — Надежда свойственна глупцам, и ты это прекрасно знаешь, — резко сказал Краф. — Вик поставил перед тобой серьезнейшую задачу. И если ты его чтишь, то приложишь все свои силы, чтобы выполнить сначала именно ее.
   Двеллер еле сдержал гневный ответ. Он глубоко вдохнул, потом медленно выпустил воздух наружу.
   — А если я все же решу сначала спасти Великого магистра?
   — Тогда пусть хранят тебя Древние, — произнес волшебник, — потому что твое упрямство вполне способно погубить весь мир. — Он молча развернулся и пошел прочь.
   Свет факелов отражался в темной воде, напоминая Джагу, как далеко он забрался от безопасных мест. Может, его упрямство и в состоянии погубить мир, подумал двеллер, но это жадность Крафа и его стремление к власти принесли в мир орудия этой гибели.
   Он неохотно отвел взгляд от удаляющегося прочь волшебника и перевел глаза на морскую гладь.

6
ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ

   — ДЖАГ!
   Двеллер, спавший в слегка покачивающемся гамаке, почувствовал, что кто-то трясет его за плечо. Он проснулся от горячечного сна, полного кошмарных картин и криков умирающих. Джаг не знал, что послужило прообразом этого кошмара — ночь, когда пало Хранилище Всех Известных Знаний, или же то, чего он страшился в будущем.
   — Джаг, ну вставай же скорее. Тебя капитан Халекк хочет видеть. Что-то насчет Вика.
   Услышав эти слова, двеллер заставил себя встать. Ухватившись за край гамака, он спрыгнул на пол и пару секунд постоял не двигаясь, ожидая, пока не перестанет кружиться голова. Похоже, его слишком вымотали последние дни, заполненные, даже если не вспоминать о схватке с бородатым хорвумом, тяжелой работой, сомнениями и тревогами.
   Перед ним стоял озабоченный Делдар.
   — С Великим магистром что-то случилось? — холодея, едва выговорил Джаг.
   — Он жив, это точно. Но Альдхран Кемпус, судя по всему, не собирается все же останавливаться в Имарише. Капитан Халекк срочно хочет тебя видеть.
   — А где Краф?
   Рубашку в штаны двеллер заправлял уже на бегу.
   — С капитаном.
   Джаг пересек шкафут, взобрался по трапу на палубу и поспешил к каюте капитана под кормовой рубкой. Постучав в дверь, он услышал изнутри громовое «Войдите!» Халекка.
   Попав внутрь, двеллер увидел, что Краф и капитан Халекк смотрят в стеклянный кувшин, в котором хранился глаз чудовища.
   Темно-зеленый глаз, покрытый красными и пурпурными прожилками, с трудом умещался в кувшине. От этого зрелища трудно было оторвать взгляд — шар величиной с голову ребенка всегда окружала какая-то тревожная атмосфера. Джагу уже приходилось видеть глаз, но все равно он каждый раз взирал на него с трепетом. Что за чудовищу он принадлежал прежде? Из экипажа, ходившего с Пегги, первым капитаном корабля, уже никого в живых не осталось. Старый капитан Фарок был последним; с его кончиной ушло в небытие многое из первоначальной истории «Одноглазой Пегги». К счастью, Великий магистр плавал как-то с ним в один особенно бурный для пиратов сезон и записал многое из того, что рассказывал ему Фарок. Джаг, правда, не был уверен, уцелела ли эта книга при разрушении Хранилища Всех Известных Знаний.
   Однако, невзирая на прошедшие годы, злобное чудовище, глаз которого вырвала Пегги, все еще жаждало мести.
   — С Великим магистром что-то случилось?
   Халекк покачал головой; видно было, что гном немало обеспокоен.
   — Он жив, но дело приняло неожиданный оборот.
   — Мы должны прийти к какому-то решению, подмастерье, — сказал Краф.
   Сегодня утром он снова был холоден и сдержан и вид имел решительный и сосредоточенный. Джаг мог только гадать, не жалеет ли волшебник о том, что рассказал ему так много о своих свершениях и помыслах.
   — Какое решение? — испытывая в глубине души подозрение, поинтересовался двеллер.
   — Какой выбирать курс, — проворчал Халекк. — Полночи вы в беседах провели, а теперь от вас обоих толку чуть. Ни ты не слушаешь, что тебе говорят, ни Краф.
   Волшебник, величественно скрестив на груди руки, не произнес ни слова.
   Двеллер, чувствуя на себе тяжелый взгляд Халекка, сказал:
   — Я только что проснулся.
   — Это не оправдание. Вам обоим ни к чему было допоздна засиживаться. Я не собираюсь выведывать, о чем вы там разговаривали, если дело не дойдет до того, что мне придется самому решать, как поступить.
   Гном ударил по столу кулаком. Кувшин с глазом чудовища подскочил, и огромный шар внутри его завертелся.
   — Но жизнью Вика я рисковать не намерен, — продолжил капитан «Одноглазой Пегги». — Он меня никогда не подводил, и видят Древние, я тоже сделаю для его спасения все, что смогу. Дай сюда руку, — скомандовал Халекк.
   Двеллер неохотно протянул ему руку. Он знал, что будет дальше, — эту процедуру он уже проходил, и она ему совершенно не нравилась.
   Капитан Халекк взял Джага за руку и прижал его ладонь к кувшину. Двеллера немедленно окутал густой туман.
 
   Знай, чудовище подводное,
   Глубоководное…
 
   Гном читал старый заговор, который капитан Пегги передала капитану Фароку, а тот Халекку, когда он занял пост капитана на корабле. Джаг до сих пор не мог понять, была ли в заговоре магия, как утверждал Краф, или же его слова просто злили чудовище, которому когда-то принадлежал глаз.
 
   Будет месть твоя бесплодная
   И неполная,
   Коли ты не всех заметишь нас,
   Не поймаешь нас.
   Покажи моих товарищей,
   Коли знаешь их.
   Покажи, что всех нас видишь ты
   Даже за морем.
   Испугай своим всевиденьем
   И всеведеньем.
 
   Халекк глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух, вперившись взглядом в кувшин с глазом.
   Никто толком не понимал магию, связывавшую капитана корабля с глазом, а через него — с кровожадной тварью. И никто не знал, откуда чудовищу известно о местонахождении каждого пирата, когда-либо принятого в экипаж «Одноглазой Пегги». Магия заговора, как объяснял Краф, была древней и примитивной.
   Внутри кувшина вспыхнуло быстро распространившееся пурпурное свечение.
   Какое-то время Джаг видел только глаз чудовища, плавающий в бесцветной жидкости внутри кувшина. Потом глаз словно исчез, растворившись в пурпуре. А еще через несколько мгновений взору двеллера предстала совершенно иная картина.
   Слева — к востоку, напомнил себе Джаг, зная, что материк находился справа от них на расстоянии около полудня пути — на берегу раскинулся Город каналов Имариш. Между десятками островов тянулись кривыми когтями серо-зеленые воды Жадного моря — такое имя оно носило потому, что время от времени пожирало один из крошечных островков, на которых стоял Имариш.
   Некоторые из островов побольше имели гавани на Жадном море, но большую часть сообщения между внутренними островами обеспечивали маломерные суда. На всех островах были построены небольшие лодочные пристани со сваями из камня, изображавшими обитателей моря, являвшихся символами различных политических течений среди правивших островами торговцев.
   На некоторых, как правило, больших островах, но иногда и на крошечных, всего-то с парой зданий, высились великолепные дома из камня и раковин, добытых из моря. Часть камня была привезена с материка, с карьеров, вырубленных глубоко в Расколотых горах гномьими кланами.
   Большую часть населения Имариша составляли люди, хотя встретить здесь можно было и эльфов и гномов — в основном это были ремесленники или проезжавшие мимо торговцы. Многие острова целиком сосредоточивались на том или ином ремесле, от выращивания сельскохозяйственных культур до работы с металлом в гномьих кузницах.
   Магия, которая здесь практиковалась, была довольно сильной, однако не слишком надежной. Волшебников в Имарише почти не было, они задерживались здесь редко, считая город неблагоприятным для своего занятия местом.
   Лорд Харрион задействовал здесь в давние времена заклятие, разрушившее кусок материка, на котором укрылись, пытаясь перезимовать, армии союза. Ужасные силы терзали землю, ломая ее и переворачивая так, что дно океана местами поднималось на поверхность. Имариш находился в самой северной точке Разрушенного берега, как со временем стали называть Сокровищницу Телдэйна.
   — Ближе, чудовище, — напряженно пробормотал Халекк. — Пока я не слишком-то вижу, чего нам опасаться.
   Точка обзора сменилась, приблизившись к группке островов. Одно мгновение наблюдавшие за этой удивительной картиной словно зависли над берегом, над каменными зданиями и ажурными высокими башнями. Потом развернувшуюся перед ними картину накренило так, что Джага даже замутило; глаз сосредоточился на одном корабле.
   Эджвик Фонарщик, Великий магистр Хранилища Всех Известных Знаний, стоял, закованный в цепи, на корме корабля. Выглядел он измученным и грязным, на нем была та же одежда, что и во время нападения на Рассветные Пустоши, лицо покрывали синяки и кровоподтеки.
   — Нет, — прошептал двеллер, сам того не заметив.
   Матросы-гоблины развернули громадные паруса, и они начали медленно наполняться ветром. Корабль взял курс к югу, направляясь в открытое море прочь от островов. По бокам от него шли два других судна, палубы которых кишели гоблинскими воинами.