Страница:
— Тогда нам от них не уйти, — мрачно заметила эльфийка, — потому что у них парусов больше.
Солнце опускалось за горизонт, и чужие песчаные парусники приближались все быстрее, поднимая большие облака пыли. Джаг полез в свой заплечный мешок и достал подзорную трубу. Он внимательно рассматривал преследователей, а Рейшо тем временем гнал песчаный парусник по пустынным просторам Сухих Земель.
С помощью подзорной трубы двеллер увидел тех, кто управлял преследовавшими их парусниками. Один из них, толстый, был из людей, остальные — гоблины. Он узнал головы треугольной формы, широкие, как у гномов плечи, пятнистую серо-зеленую кожу и крупные уши с длинными мочками, свисавшие по сторонам их безобразных лиц. Жесткие черные волосы гоблинов трепал ветер; одеты они были в красное, наверное для того, чтобы их сложнее было заметить в закатных лучах солнца.
— Гоблины, — объявил Джаг.
Джессалин крикнула об этом Крафу.
В горле у двеллера внезапно пересохло. Он прекрасно помнил долгие тяжелые годы, проведенные им в гоблинских шахтах, а картины смерти его родных от рук гоблинов и вовсе являлись свежей раной.
— Вроде и вся пустыня перед тобой, а бежать некуда, — мрачно заметил Рейшо.
— Ну, им это дорого обойдется, — сказала эльфийка, вставая на одно колено.
Выждав пару секунд, она спустила тетиву. Сорвавшаяся с нее стрела задрожала, вонзившись в нос шедшего впереди песчаного парусника.
Гоблины немедленно, словно практиковали такой маневр годами, разделились: три парусника пошли налево, а три направо. Словно волки, загоняющие беспомощную косулю, они неумолимо приближались к тем, кого преследовали.
Вторая стрела Джессалин не сбилась с цели, впившись в плечо одному из гоблинов. Раненый дернулся, истекая кровью, и вскоре затих. Второй из сидящих впереди принял управление на себя, а те двое, что находились сзади, стащили мертвого товарища с сиденья и сбросили его вниз. Тело полетело на песок, подскочив и перекатившись несколько раз, прежде чем замереть, будто сломанная детская игрушка.
Это они парусник облегчают, понял Джаг.
Тут эльфийка надавила ему рукой на темя.
— Ложись! — скомандовала она.
Двеллер проворно упал на сиденье, но все же исхитрился вывернуть голову так, чтобы хоть что-то увидеть.
Несколько гоблинских стрел щелкнули по парусине и ушли в песок прямо у его ног. Джаг, опасливо оглядываясь, сел и, посмотрев на паруса, увидел, что в них застряло несколько стрел.
Джессалин подняла лук и снова выстрелила, поразив стрелой того гоблина, который занял место подстреленного ею рулевого. Стрела попала ему в шею, и он успел поднять руку, чтобы попробовать вырвать ее из тела. К несчастью для его товарищей, справиться с песчаным парусником на полной скорости было не так-то просто.
Парусник, которым управлял мертвец, резко развернулся и врезался в соседний. При этом оба они, перепутавшись оснасткой, мачтами и парусами, внезапно накренились и повалились на песок.
Краф поднялся на ноги и отвел назад руку. На ладони у него возник шар вихревой зеленой энергии, и волшебник швырнул им в летевший на них парусник.
Шар пролетел по воздуху, быстро увеличиваясь в размерах, и взорвался прямо над парусником. Тот застыл, будто налетев на невидимую стену. Зеленое пламя побежало по его оснастке, потом перекинулось на гоблинов; с горящего парусника на песок посыпались охваченные огнем фигуры. Потеряв управление, судно задело песчаную дюну, взлетело в воздух и упало вниз, распадаясь на части.
Однако последний уцелевший парусник из тех, что гнались за пустынным кораблем двеллера, умело пристроился за ними и украл у них ветер, почти так, как Рейшо проделал подобное с Крафом. Паруса немедленно стали обвисать, и Джаг почувствовал, как их парусник замедляет ход.
Гоблин-рулевой быстро свернул вправо, чудом избегая столкновения. Остальные бойцы выли и орали, поднимаясь с мест с топорами в руках. Тот, что сидел сзади, поднял щит, отбивая стрелу, посланную Джессалин, а потом метнул в нее топор. Однако эльфийка ловко увернулась. Тогда гоблин на переднем сиденье раскрутил над головой абордажный крюк.
Крюк полетел вперед и застрял в оснастке парусника. Гоблины свернули в сторону, издавая триумфальные вопли. Один из них, впрочем, радовался недолго — стрела Джессалин с лилово-белым оперением пронзила ему сердце. Он схватился за торчащую из груди стрелу и рухнул за борт.
Трос абордажного крюка натянулся, и Джаг понял, что гоблины бросили якорь. Теперь, когда трос выберет всю свою длину, от оснастки и парусов мало что останется. Не медля ни секунды, двеллер перебрался к корме и выхватил из-за голенища нож. Попытка разрезать одним движением трос не удалась, и Джаг принялся действовать ножом, как пилой. В этот момент трос раскрутился на всю свою длину, и абордажный крюк расколол переднюю мачту парусника, а сам он, увлеченный тросом и сорванной оснасткой, оказался на песке.
— Джаг! — сквозь скрип полозьев услышал он встревоженный крик молодого матроса.
Тяжело дыша и чувствуя, как ломит от боли правую лодыжку, двеллер попытался подняться на ноги. С третьей попытки ему это удалось. Тем временем оставшиеся неповрежденными паруса на задней мачте уносили вдаль Рейшо и эльфийку, которые были уже не в состоянии управлять парусником.
Двеллер попытался побежать им вслед, но его поврежденная лодыжка подвернулась, и он снова упал, напряженно следя за тем, как Кобнер разворачивает свой парусник, чтобы прийти к нему на помощь.
За спиной Джага послышался нарастающий шорох. Двеллер знал, чем мог быть вызван такой звук, и обернулся в тщетной надежде, что на этот раз ошибся. На него надвигались еще два гоблинских парусника.
Джаг с трудом поднялся и что было сил заковылял вперед, едва не крича в голос от боли в лодыжке. Шорох слышался все ближе, и, хотя ему совершенно не хотелось смотреть на свою приближающуюся смерть, он все же повернулся лицом к гоблинам, чтобы иметь возможность хотя бы броситься в сторону и не попасть под полозья.
Когда идущий впереди парусник поравнялся с ним, сидящий на переднем сиденье гоблин вытянул здоровенную ручищу и схватил Джага за пояс. Тот пытался вырваться, упираясь здоровой ногой в основание парусника. Но тут один из гоблинов на заднем сиденье со зловещей ухмылкой наклонился вперед и нанес ему дубинкой сильнейший удар по затылку. Сознание двеллера затопила боль, и все вокруг померкло.
— …не помер, — говорил кто-то обиженным голосом. — Не так уж сильно я его стукнул. А если и помер, так сам виноват, что у него такая черепушка тонкая. Кто ж мог знать, что эти половинчики такие нежные…
— Вам было велено привезти двеллера живьем, — произнес голос, явно принадлежавший человеку образованному.
Во всяком случае, такое создавалось впечатление, потому что на гоблинском он говорил весьма бегло.
Джаг выучил этот язык, еще будучи в шахтах, и первыми понятными ему словами стали ругательства и оскорбления. Он не издал ни звука, хоть и почувствовал, что его подвесили, судя по ощущениям, за железные наручники. Он собирался помалкивать и держать ушки на макушке, чтобы узнать как можно больше. Впрочем, главное двеллеру уже было понятно — он попал в серьезный переплет.
— Да не помер он, — запротестовал еще один голос. — Вон, гляди, он же дышит.
— Я про его голову, болван, — рявкнул человек, и после этого он уже не казался Джагу столь образованным. — Если ты его разума лишил своей дубинкой, так лучше бы уж сразу убил. — Он зло выругался. — И еще порез этот у него на лице. Чтобы он кровью не истек, придется немало поработать иголкой.
Порез? Происходящее становилось по-настоящему интересным. Двеллер тут же вспомнил, как видел свое будущее «я» в Междумирье, и, не удержавшись, резко втянул ртом воздух.
Голоса смолкли. Кто-то просунул руку ему под подбородок. Даже от такого легкого нажатия боль с одной стороны лица стала почти невыносимой.
— Ты ведь пришел в себя, не так ли, Джаг?
Откуда, хотелось бы знать, гоблинам было известно его имя? Может, он произнес его, пока был без сознания? Но в этом двеллер немедленно усомнился. Судя по тому, как ныла щека и дергало в голове — даже в зубы отдавало, — бесчувствие его было полным.
— Ну же, ну, — сказал прежний голос. — Открывай глаза, дай мне на тебя посмотреть.
Джаг, однако, упрямо продолжал изображать бесчувственное состояние.
В голосе того, кто к нему обращался, появилось раздражение.
— Если ты не одумаешься, я, пожалуй, позволю Нхассу отрезать твое ухо на память.
Двеллер медленно открыл глаза — по крайней мере один глаз, второй у него заплыл от удара. Он сглотнул, чувствуя привкус крови. Прощупав зубы языком, выяснил, что три из них шатаются и любое прикосновение к ним вызывает новые приступы головной боли.
Перед ним стоял толстяк, которого он видел на гоблинском паруснике в пустыне. Сальные черные волосы плотно прилегали к его голове, а тонкие усики и бороденка делали их обладателя похожим на крысу. Возраст его у людей считался средним.
За ним стояли четверо гоблинов, вооруженных дубинками и мечами.
— Мое имя Оргон Тал, — сообщил толстяк. — Возможно, ты обо мне слышал.
Джаг покачал головой и сразу же об этом пожалел, такая ее пронзила боль.
— Нет, — сказал он.
Это толстяка немало удивило.
— В самом деле? Неужели Великий магистр никогда не упоминал обо мне?
— Нет, — повторил двеллер.
Тут он вспомнил о друзьях и повернул голову, чтобы оглядеть помещение, в котором его держали.
В высоту комната с выложенными из камня стенами была немного выше человеческого роста. Достаточно, чтобы подвесить двеллера за руки так, чтобы стоять он мог только на цыпочках. Они явно находились уже не в пустыне.
К счастью, Крафа, Рейшо, Кобнера и Джессалин здесь не было.
— Дружки твои ушли, — сказал, словно уловив мысли двеллера, Оргон Тал и добавил, махнув надушенной ладонью: — Я не велел Нхассу за ними гнаться. Пусть гуляют пока; нам, видишь ли, нужен был только ты.
— Но почему?
— А потому что ты Джаг, которого выбрал себе в ученики Великий магистр Хранилища Всех Известных Знаний.
Двеллер был потрясен до глубины души, и это не могло не отразиться у него на лице.
— О да, мы знаем ваш маленький секрет, — приятнейшим голосом произнес Тал. — Нам он уже много лет известен, а устроенная вам ловушка помогла разузнать и о месте расположения вашего укрытия. Признаться, мы бы ни за что не догадались искать в Кровавом море. На наших картах там никакого острова не было, одни чудовища.
Джаг молчал, пытаясь сообразить, как ему выпутаться из этой опаснейшей передряги, но голова болела так сильно, что думать было трудно.
— У нас с тобой схожие интересы, — продолжал между тем Оргон Тал, — я тоже являюсь библиотекарем.
— Я никогда о тебе не слышал, — сказал двеллер.
Эти слова доставили ему определенное удовлетворение. Он только понадеялся, задумавшись задним числом, что это удовлетворение не будет стоить ему уха.
Тал разочарованно вздохнул.
— Услышишь еще. Видишь ли, это я разгадал тайну Книги Времени.
Он подошел к Джагу и попробовал коснуться кожаного мешочка; который по-прежнему висел у него на шее. Но пальцы его прошли сквозь мешочек, и, хотя толстяк, несомненно, уже несколько раз пробовал достать камни, пока двеллер был без сознания, он все равно раздраженно нахмурился.
— Откуда ты их взял? — задал он вопрос.
— Нашел.
Лицо Тала потемнело.
— Пожалуй, следует позволить Нхассу забрать оба твоих уха. Ты все равно меня не слушаешь.
Самый рослый и безобразный гоблин в комнате ухмыльнулся.
— Если мне достается парочка, одно я всегда съедаю. Только вот остановиться бывает сложно.
— Ты знаешь, где находишься? — спросил толстяк.
— Нет.
— На раскопках Сладкой Росы, знаменитого города эльфов Коронного Купола, — ухмыльнулся Тал, явно наслаждаясь удивлением Джага.
— На раскопках?
Тал пожал плечами.
— Они ведутся не так давно. В моей библиотеке рады были узнать, что я раскрыл тайну Книги Времени. Нам не хватало рабочей силы, чтобы справиться здесь с раскопками, и я договорился с Нхассом. Он и его гоблины могут забирать из развалин города все, что захотят, а взамен помогают мне найти часть Книги Времени — я знаю, что она находится именно здесь.
Джаг огляделся.
— Эльфы никогда не строили из камня.
— Дерево не вечно, особенно после того, как бывает срублено. Во время раскопок Нхассу и гоблинам пришлось привлечь… э-э… рабочих для необходимых физических усилий.
— Рабов, значит, — рявкнул, ухмыляясь, Нхасс.
— Наше сотрудничество окупилось, — продолжал, бросив на него недовольный взгляд, Оргон Тал. — Нхасс и его гоблины, порядком увеличившие свое благосостояние, нашли для меня часть Книги Времени. — Он сделал паузу. — К несчастью, я не могу ее заполучить. Никто не может.
Лицо толстяка искривила улыбка.
— Когда я увидел тебя и узнал твое лицо по рисункам других библиотекарей, сделанным после предыдущих встреч с Великим магистром, то испытал истинную радость. У меня не было сомнений, с какой целью ты сюда прибыл. Представь же себе мой восторг, когда тебя по моему указанию доставили сюда и я обнаружил у тебя на шее этот мешочек. Поскольку я не смог, как ни старался, до него дотронуться, я понял, что там у тебя по крайней мере еще одна ее часть.
Двеллер счел за лучшее промолчать.
— Ты, наверное, их по порядку собирал? — осведомился Тал. — Мы еще этот порядок не выяснили и не знали, где та часть, которую лорд Харрион отдал гномам, что были его союзниками в первой попытке захватить господство над миром. Ну а поскольку мы также не знали, где находятся остальные части, то пребывали в сомнении, с чего следует начинать. И вот ты здесь, так что, очевидно, следующая часть именно эта.
Джаг по-прежнему не произносил ни слова. Тогда, повернувшись к Нхассу, толстяк велел:
— Освободи его и веди за мной.
— Освободить? — Нхассу эта идея явно не понравилась. — Он же библиотекарь. Вражеский библиотекарь, — добавил он после небольшой паузы.
Оргон Тал покачал головой.
— Он двеллер. Делай, как я сказал.
После чего подошел к двери и остановился, выжидая.
Двеллер невольно застонал, когда двое из гоблинов Нхасса принялись снимать с него оковы. Не в силах устоять на ногах, он опустился на каменный пол.
— Вставай живо, — рявкнул Нхасс и пнул его в бок.
С гоблинами спорить было бесполезно; Джаг, собрав все силы, заставил себя встать и поплелся за Талом. Лодыжка у него сильно распухла, он едва мог на нее ступать, но, к счастью, все кости вроде бы были целы.
Выйдя из комнаты, толстяк двинулся по узкому, тускло освещенному смоляными факелами коридору, обитому деревянными панелями, между трещинами которых просачивался песок. Шли они долго, и у двеллера было впечатление, будто они идут сквозь муравейник. Куда бы он ни посмотрел, всюду видел деревянные панели и доски, которые удерживали песок пустыни, и гоблинов, издевавшихся над рабами — в основном двеллерами, но попадались также эльфы и гномы.
Потом Джаг увидел помещение, из артезианской скважины в полу которого била вода. Двеллер в этот момент размышлял, каким образом гоблины поддерживают жизнеобеспечение такого количества рабов — им, конечно, наплевать на болезни и смерти, но ведь новых рабов доставлять сюда сложно.
Они прошли мимо раскопок, где двеллеры передавали по цепочке ведра с песком; его высыпали в большую повозку, которую потом втаскивали по крутому склону и где-то опорожняли. Внезапно над их головами осыпалась часть крыши, и десяток двеллеров оказался погребен под огромной кучей песка. Ни один гоблин, разумеется, даже пальцем не пошевелил — спасать пострадавших бросились их сородичи и несколько гномов.
Нхасс ткнул копьем в спину Джага, не давая ему задерживаться. Куда бы двеллер ни посмотрел, он невольно вспоминал шахты, где чуть не погиб он сам и где нашла свою кончину вся его семья.
Дальше вдоль туннеля какой-то гном нашел склад золотых монет и драгоценных камней. Гоблины подбежали, чтобы отнять их, и набросились с руганью и побоями на него и на остальных рабов, заставляя их удвоить усилия, раз уж они добрались до сокровищ.
Вокруг того места, где находилась принадлежащая эльфам часть Книги Времени, гоблины выстроили каменное ограждение. Даже с такого расстояния и при тусклом освещении Джаг разглядел ярко-зеленое сияние камней. Оргон Тал подошел к тому месту, где парили в воздухе камни.
— Думаю, они были в дереве, — сказал он. — Когда лес погиб и образовалась пустыня, дерево рассыпалось в прах. Какое-то время их скрывал песок.
Толстяк пошевелил рукой, демонстрируя, как его пальцы проходят сквозь камни.
— Подойди сюда.
Двеллеру совершенно не хотелось выполнять его приказание, но Нхасс ткнул его копьем и в без того ноющие ребра. Он подошел к камням и замер.
— Прикоснись к ним, — велел Тал.
Джаг неохотно дотронулся ладонью до камней и попытался определить ритм их пульсации, который подсказал бы ему, что их можно взять в руки. На ощупь они были гладкие и холодные и, за исключением цвета, были в точности похожи на камни, которые он носил с собой в кожаном мешочке. Двеллер начал чувствовать, как между ним и камнями начинает устанавливаться связь.
— Как ты это делаешь? — требовательно спросил толстяк.
— Не знаю, — отозвался Джаг.
После резкого тычка, отвешенного ему Нхассом, он добавил:
— Я просто прислушиваюсь к ритму камней. Вскоре я его почувствую и смогу их взять.
— Кто тебе сказал, как это делать?
— Никто.
Оргон Тал посмотрел на двеллера, словно прикидывая, лжет тот или нет, и вздохнул.
— А ты знаешь, почему никто, кроме тебя, не может прикоснуться к камням?
Двеллер покачал головой, и затылок немедленно пронзила боль. Он даже не мог определить, что у него болело больше — голова, лодыжка или глаз.
— Ты помнишь историю о двух братьях из Междумирья?
— Нет.
Несмотря на боль, Джага охватило любопытство.
— Ты меня удивляешь, библиотекарь Джаг. Эта история очень важна для понимания сути Книги Времени.
Откашлявшись, толстяк объяснил:
— Когда-то, в самом начале времени, жили-были два брата. Братья эти обладали невероятной силой, но их все равно терзала зависть, потому что не все на свете было им подвластно. С такими-то силами, считали они, пора было им стать подобными Древним. А для этого надо было просто найти Древних и убедить их в своих достоинствах.
Двеллер стоял неподвижно, а Тал подошел к парящим в воздухе камням и опять провел сквозь них рукой, будто не веря, что не может их коснуться.
— Много лет братья вели поиски и наконец нашли мост, который вел к обиталищу Древних, — продолжал он. — Раньше никто никогда на подобное не осмеливался. Разумеется, Древние наказали братьев за дерзость. Их обоих послали искупать свою вину в Междумирье. Однако это место, где время не имеет смысла, свело их обоих с ума. Кроме друг друга, общаться им было не с кем, и они постоянно воевали между собой. А когда прекращали воевать, тут же начинали строить планы побега.
Снаружи донеслись отчаянные крики, а за ними знакомый свист хлыста. Толстяк, не поведя ухом, продолжал свой рассказ.
— Однажды братья после длительных раздумий решили соблазнить волшебников нашего мира на то, чтобы пробраться в Междумирье и украсть книгу Привратника Времени, в которой он записывал все, что сделал.
История казалась Джагу удивительно знакомой.
— Братьям было запрещено дотрагиваться до Книги Времени и разговаривать с Привратником. Они сотни лет строили планы, прежде чем смогли найти волшебников достаточно сильных, чтобы преодолеть барьер между этим миром и Междумирьем.
Двеллер внимательно слушал. Все это случилось так давно, может, Краф кое-что успел забыть? Или эти забияки братья так ловко его одурачили?
— Но у одного из братьев имелся план, которым он не поделился со вторым. Он придумал, как вернуться в этот мир. Так он и сделал, да еще отнял Книгу Времени у волшебников, проникших в Междумирье. Когда второй брат узнал, что его обманули, он пришел в бешенство. С помощью тех же самых методов, которыми они привели в Междумирье волшебников, он нашел обладающее сверхъестественными способностями существо и поручил ему победить его брата. Существу это сделать удалось, после чего оно разделило Книгу Времени на несколько частей.
— Зачем ему было ее уничтожать?
— Оно ее не уничтожало.
— Но зачем было ломать ее на части?
— История рассказывает, что, если Книга Времени осталась бы единым целым, второй безумный брат смог бы пробраться в этот мир. — Оргон Тал пожал плечами. — Но это просто легенда. Ты же библиотекарь и знаешь, что в большинстве историй с предметом, обладающим магической силой, всегда имеют место дурные последствия.
— Так почему же ты ищешь эту книгу? — спросил Джаг.
— Потому что каким бы образом она ни попала в наш мир, она обладает необычайным могуществом. Может, она даже в состоянии изменять прошлое. — Толстяк нахмурился. — А что касается причины, по которой только ты можешь касаться частей книги, в истории сказано, что оставшийся в Междумирье брат — единственный, кто может выбрать того, кто способен снова собрать воедино части Книги Времени.
— Чтобы она снова служила вратами в наш мир?
— Да. Так значит, это ты, библиотекарь Джаг, являешься сверхсильным существом? — насмешливо поинтересовался Тал.
Джаг покачал головой. Единственным, кто его выбрал для выполнения какой бы то ни было задачи в этой истории, был Великий магистр, и задача эта, похоже, была поставлена перед ним ошибочно — он так и не сумел ее выполнить.
Оргон Тал расхохотался.
— Я шучу, конечно. Кто же выберет для такой важной задачи двеллера? — Он посмотрел на плавающие в воздухе камни. — Ты в состоянии их трогать только потому, что случайно угадал, в чем тут загвоздка. Все прочитанные мною легенды о Книге Времени говорят, что собрать ее части воедино может только тот, кто на нее настроен. Обладатель первой части сможет потом пользоваться остальными, если не нарушит установленный порядок.
Толстяк улыбнулся.
— Пока, получается, все это говорилось про тебя. Я до камней дотронуться, как ты видел, не могу.
По спине двеллера пробежал холодок.
— Но мне пришло в голову, что если тебя больше не будет в живых, то, возможно, я смогу забрать камни.
Тал махнул рукой, и Нхасс и его гоблины потащили Джага по подземным туннелям, пока не добрались до глубокой ямы с жуками-падальщиками, которых легко было узнать по черному панцирю и алому подбрюшью. Все они были размером почти с голову двеллера.
Джаг пытался вырваться из рук стражников, но разве мог измученный и израненный двеллер справиться с тремя гоблинами? После недолгой возни они бросили его в яму. Приземление было довольно жестким. Раздался какой-то жуткий треск, не означавший, к несчастью, что он раздавил жуков — они были куда крепче, это трещали кости брошенных в яму предыдущих жертв. Судя по росту, все они были двеллерами, так что теперь Джаг знал, что гоблины делали с погибшими рабами.
Он привстал, опираясь на руки, и попятился прочь от хищных насекомых. Но те уже ползли к нему, а в яме деваться было некуда. Двеллер прижался к стене, стараясь вдавиться в нее как можно глубже.
«Простите, Великий магистр, — подумал Джаг. — Я изо всех сил старался, можете мне поверить». Больше никаких мыслей у него в голове не возникло, что было неудивительно, учитывая надвигающихся на него жуков.
20
Солнце опускалось за горизонт, и чужие песчаные парусники приближались все быстрее, поднимая большие облака пыли. Джаг полез в свой заплечный мешок и достал подзорную трубу. Он внимательно рассматривал преследователей, а Рейшо тем временем гнал песчаный парусник по пустынным просторам Сухих Земель.
С помощью подзорной трубы двеллер увидел тех, кто управлял преследовавшими их парусниками. Один из них, толстый, был из людей, остальные — гоблины. Он узнал головы треугольной формы, широкие, как у гномов плечи, пятнистую серо-зеленую кожу и крупные уши с длинными мочками, свисавшие по сторонам их безобразных лиц. Жесткие черные волосы гоблинов трепал ветер; одеты они были в красное, наверное для того, чтобы их сложнее было заметить в закатных лучах солнца.
— Гоблины, — объявил Джаг.
Джессалин крикнула об этом Крафу.
В горле у двеллера внезапно пересохло. Он прекрасно помнил долгие тяжелые годы, проведенные им в гоблинских шахтах, а картины смерти его родных от рук гоблинов и вовсе являлись свежей раной.
— Вроде и вся пустыня перед тобой, а бежать некуда, — мрачно заметил Рейшо.
— Ну, им это дорого обойдется, — сказала эльфийка, вставая на одно колено.
Выждав пару секунд, она спустила тетиву. Сорвавшаяся с нее стрела задрожала, вонзившись в нос шедшего впереди песчаного парусника.
Гоблины немедленно, словно практиковали такой маневр годами, разделились: три парусника пошли налево, а три направо. Словно волки, загоняющие беспомощную косулю, они неумолимо приближались к тем, кого преследовали.
Вторая стрела Джессалин не сбилась с цели, впившись в плечо одному из гоблинов. Раненый дернулся, истекая кровью, и вскоре затих. Второй из сидящих впереди принял управление на себя, а те двое, что находились сзади, стащили мертвого товарища с сиденья и сбросили его вниз. Тело полетело на песок, подскочив и перекатившись несколько раз, прежде чем замереть, будто сломанная детская игрушка.
Это они парусник облегчают, понял Джаг.
Тут эльфийка надавила ему рукой на темя.
— Ложись! — скомандовала она.
Двеллер проворно упал на сиденье, но все же исхитрился вывернуть голову так, чтобы хоть что-то увидеть.
Несколько гоблинских стрел щелкнули по парусине и ушли в песок прямо у его ног. Джаг, опасливо оглядываясь, сел и, посмотрев на паруса, увидел, что в них застряло несколько стрел.
Джессалин подняла лук и снова выстрелила, поразив стрелой того гоблина, который занял место подстреленного ею рулевого. Стрела попала ему в шею, и он успел поднять руку, чтобы попробовать вырвать ее из тела. К несчастью для его товарищей, справиться с песчаным парусником на полной скорости было не так-то просто.
Парусник, которым управлял мертвец, резко развернулся и врезался в соседний. При этом оба они, перепутавшись оснасткой, мачтами и парусами, внезапно накренились и повалились на песок.
Краф поднялся на ноги и отвел назад руку. На ладони у него возник шар вихревой зеленой энергии, и волшебник швырнул им в летевший на них парусник.
Шар пролетел по воздуху, быстро увеличиваясь в размерах, и взорвался прямо над парусником. Тот застыл, будто налетев на невидимую стену. Зеленое пламя побежало по его оснастке, потом перекинулось на гоблинов; с горящего парусника на песок посыпались охваченные огнем фигуры. Потеряв управление, судно задело песчаную дюну, взлетело в воздух и упало вниз, распадаясь на части.
Однако последний уцелевший парусник из тех, что гнались за пустынным кораблем двеллера, умело пристроился за ними и украл у них ветер, почти так, как Рейшо проделал подобное с Крафом. Паруса немедленно стали обвисать, и Джаг почувствовал, как их парусник замедляет ход.
Гоблин-рулевой быстро свернул вправо, чудом избегая столкновения. Остальные бойцы выли и орали, поднимаясь с мест с топорами в руках. Тот, что сидел сзади, поднял щит, отбивая стрелу, посланную Джессалин, а потом метнул в нее топор. Однако эльфийка ловко увернулась. Тогда гоблин на переднем сиденье раскрутил над головой абордажный крюк.
Крюк полетел вперед и застрял в оснастке парусника. Гоблины свернули в сторону, издавая триумфальные вопли. Один из них, впрочем, радовался недолго — стрела Джессалин с лилово-белым оперением пронзила ему сердце. Он схватился за торчащую из груди стрелу и рухнул за борт.
Трос абордажного крюка натянулся, и Джаг понял, что гоблины бросили якорь. Теперь, когда трос выберет всю свою длину, от оснастки и парусов мало что останется. Не медля ни секунды, двеллер перебрался к корме и выхватил из-за голенища нож. Попытка разрезать одним движением трос не удалась, и Джаг принялся действовать ножом, как пилой. В этот момент трос раскрутился на всю свою длину, и абордажный крюк расколол переднюю мачту парусника, а сам он, увлеченный тросом и сорванной оснасткой, оказался на песке.
— Джаг! — сквозь скрип полозьев услышал он встревоженный крик молодого матроса.
Тяжело дыша и чувствуя, как ломит от боли правую лодыжку, двеллер попытался подняться на ноги. С третьей попытки ему это удалось. Тем временем оставшиеся неповрежденными паруса на задней мачте уносили вдаль Рейшо и эльфийку, которые были уже не в состоянии управлять парусником.
Двеллер попытался побежать им вслед, но его поврежденная лодыжка подвернулась, и он снова упал, напряженно следя за тем, как Кобнер разворачивает свой парусник, чтобы прийти к нему на помощь.
За спиной Джага послышался нарастающий шорох. Двеллер знал, чем мог быть вызван такой звук, и обернулся в тщетной надежде, что на этот раз ошибся. На него надвигались еще два гоблинских парусника.
Джаг с трудом поднялся и что было сил заковылял вперед, едва не крича в голос от боли в лодыжке. Шорох слышался все ближе, и, хотя ему совершенно не хотелось смотреть на свою приближающуюся смерть, он все же повернулся лицом к гоблинам, чтобы иметь возможность хотя бы броситься в сторону и не попасть под полозья.
Когда идущий впереди парусник поравнялся с ним, сидящий на переднем сиденье гоблин вытянул здоровенную ручищу и схватил Джага за пояс. Тот пытался вырваться, упираясь здоровой ногой в основание парусника. Но тут один из гоблинов на заднем сиденье со зловещей ухмылкой наклонился вперед и нанес ему дубинкой сильнейший удар по затылку. Сознание двеллера затопила боль, и все вокруг померкло.
— …не помер, — говорил кто-то обиженным голосом. — Не так уж сильно я его стукнул. А если и помер, так сам виноват, что у него такая черепушка тонкая. Кто ж мог знать, что эти половинчики такие нежные…
— Вам было велено привезти двеллера живьем, — произнес голос, явно принадлежавший человеку образованному.
Во всяком случае, такое создавалось впечатление, потому что на гоблинском он говорил весьма бегло.
Джаг выучил этот язык, еще будучи в шахтах, и первыми понятными ему словами стали ругательства и оскорбления. Он не издал ни звука, хоть и почувствовал, что его подвесили, судя по ощущениям, за железные наручники. Он собирался помалкивать и держать ушки на макушке, чтобы узнать как можно больше. Впрочем, главное двеллеру уже было понятно — он попал в серьезный переплет.
— Да не помер он, — запротестовал еще один голос. — Вон, гляди, он же дышит.
— Я про его голову, болван, — рявкнул человек, и после этого он уже не казался Джагу столь образованным. — Если ты его разума лишил своей дубинкой, так лучше бы уж сразу убил. — Он зло выругался. — И еще порез этот у него на лице. Чтобы он кровью не истек, придется немало поработать иголкой.
Порез? Происходящее становилось по-настоящему интересным. Двеллер тут же вспомнил, как видел свое будущее «я» в Междумирье, и, не удержавшись, резко втянул ртом воздух.
Голоса смолкли. Кто-то просунул руку ему под подбородок. Даже от такого легкого нажатия боль с одной стороны лица стала почти невыносимой.
— Ты ведь пришел в себя, не так ли, Джаг?
Откуда, хотелось бы знать, гоблинам было известно его имя? Может, он произнес его, пока был без сознания? Но в этом двеллер немедленно усомнился. Судя по тому, как ныла щека и дергало в голове — даже в зубы отдавало, — бесчувствие его было полным.
— Ну же, ну, — сказал прежний голос. — Открывай глаза, дай мне на тебя посмотреть.
Джаг, однако, упрямо продолжал изображать бесчувственное состояние.
В голосе того, кто к нему обращался, появилось раздражение.
— Если ты не одумаешься, я, пожалуй, позволю Нхассу отрезать твое ухо на память.
Двеллер медленно открыл глаза — по крайней мере один глаз, второй у него заплыл от удара. Он сглотнул, чувствуя привкус крови. Прощупав зубы языком, выяснил, что три из них шатаются и любое прикосновение к ним вызывает новые приступы головной боли.
Перед ним стоял толстяк, которого он видел на гоблинском паруснике в пустыне. Сальные черные волосы плотно прилегали к его голове, а тонкие усики и бороденка делали их обладателя похожим на крысу. Возраст его у людей считался средним.
За ним стояли четверо гоблинов, вооруженных дубинками и мечами.
— Мое имя Оргон Тал, — сообщил толстяк. — Возможно, ты обо мне слышал.
Джаг покачал головой и сразу же об этом пожалел, такая ее пронзила боль.
— Нет, — сказал он.
Это толстяка немало удивило.
— В самом деле? Неужели Великий магистр никогда не упоминал обо мне?
— Нет, — повторил двеллер.
Тут он вспомнил о друзьях и повернул голову, чтобы оглядеть помещение, в котором его держали.
В высоту комната с выложенными из камня стенами была немного выше человеческого роста. Достаточно, чтобы подвесить двеллера за руки так, чтобы стоять он мог только на цыпочках. Они явно находились уже не в пустыне.
К счастью, Крафа, Рейшо, Кобнера и Джессалин здесь не было.
— Дружки твои ушли, — сказал, словно уловив мысли двеллера, Оргон Тал и добавил, махнув надушенной ладонью: — Я не велел Нхассу за ними гнаться. Пусть гуляют пока; нам, видишь ли, нужен был только ты.
— Но почему?
— А потому что ты Джаг, которого выбрал себе в ученики Великий магистр Хранилища Всех Известных Знаний.
Двеллер был потрясен до глубины души, и это не могло не отразиться у него на лице.
— О да, мы знаем ваш маленький секрет, — приятнейшим голосом произнес Тал. — Нам он уже много лет известен, а устроенная вам ловушка помогла разузнать и о месте расположения вашего укрытия. Признаться, мы бы ни за что не догадались искать в Кровавом море. На наших картах там никакого острова не было, одни чудовища.
Джаг молчал, пытаясь сообразить, как ему выпутаться из этой опаснейшей передряги, но голова болела так сильно, что думать было трудно.
— У нас с тобой схожие интересы, — продолжал между тем Оргон Тал, — я тоже являюсь библиотекарем.
— Я никогда о тебе не слышал, — сказал двеллер.
Эти слова доставили ему определенное удовлетворение. Он только понадеялся, задумавшись задним числом, что это удовлетворение не будет стоить ему уха.
Тал разочарованно вздохнул.
— Услышишь еще. Видишь ли, это я разгадал тайну Книги Времени.
Он подошел к Джагу и попробовал коснуться кожаного мешочка; который по-прежнему висел у него на шее. Но пальцы его прошли сквозь мешочек, и, хотя толстяк, несомненно, уже несколько раз пробовал достать камни, пока двеллер был без сознания, он все равно раздраженно нахмурился.
— Откуда ты их взял? — задал он вопрос.
— Нашел.
Лицо Тала потемнело.
— Пожалуй, следует позволить Нхассу забрать оба твоих уха. Ты все равно меня не слушаешь.
Самый рослый и безобразный гоблин в комнате ухмыльнулся.
— Если мне достается парочка, одно я всегда съедаю. Только вот остановиться бывает сложно.
— Ты знаешь, где находишься? — спросил толстяк.
— Нет.
— На раскопках Сладкой Росы, знаменитого города эльфов Коронного Купола, — ухмыльнулся Тал, явно наслаждаясь удивлением Джага.
— На раскопках?
Тал пожал плечами.
— Они ведутся не так давно. В моей библиотеке рады были узнать, что я раскрыл тайну Книги Времени. Нам не хватало рабочей силы, чтобы справиться здесь с раскопками, и я договорился с Нхассом. Он и его гоблины могут забирать из развалин города все, что захотят, а взамен помогают мне найти часть Книги Времени — я знаю, что она находится именно здесь.
Джаг огляделся.
— Эльфы никогда не строили из камня.
— Дерево не вечно, особенно после того, как бывает срублено. Во время раскопок Нхассу и гоблинам пришлось привлечь… э-э… рабочих для необходимых физических усилий.
— Рабов, значит, — рявкнул, ухмыляясь, Нхасс.
— Наше сотрудничество окупилось, — продолжал, бросив на него недовольный взгляд, Оргон Тал. — Нхасс и его гоблины, порядком увеличившие свое благосостояние, нашли для меня часть Книги Времени. — Он сделал паузу. — К несчастью, я не могу ее заполучить. Никто не может.
Лицо толстяка искривила улыбка.
— Когда я увидел тебя и узнал твое лицо по рисункам других библиотекарей, сделанным после предыдущих встреч с Великим магистром, то испытал истинную радость. У меня не было сомнений, с какой целью ты сюда прибыл. Представь же себе мой восторг, когда тебя по моему указанию доставили сюда и я обнаружил у тебя на шее этот мешочек. Поскольку я не смог, как ни старался, до него дотронуться, я понял, что там у тебя по крайней мере еще одна ее часть.
Двеллер счел за лучшее промолчать.
— Ты, наверное, их по порядку собирал? — осведомился Тал. — Мы еще этот порядок не выяснили и не знали, где та часть, которую лорд Харрион отдал гномам, что были его союзниками в первой попытке захватить господство над миром. Ну а поскольку мы также не знали, где находятся остальные части, то пребывали в сомнении, с чего следует начинать. И вот ты здесь, так что, очевидно, следующая часть именно эта.
Джаг по-прежнему не произносил ни слова. Тогда, повернувшись к Нхассу, толстяк велел:
— Освободи его и веди за мной.
— Освободить? — Нхассу эта идея явно не понравилась. — Он же библиотекарь. Вражеский библиотекарь, — добавил он после небольшой паузы.
Оргон Тал покачал головой.
— Он двеллер. Делай, как я сказал.
После чего подошел к двери и остановился, выжидая.
Двеллер невольно застонал, когда двое из гоблинов Нхасса принялись снимать с него оковы. Не в силах устоять на ногах, он опустился на каменный пол.
— Вставай живо, — рявкнул Нхасс и пнул его в бок.
С гоблинами спорить было бесполезно; Джаг, собрав все силы, заставил себя встать и поплелся за Талом. Лодыжка у него сильно распухла, он едва мог на нее ступать, но, к счастью, все кости вроде бы были целы.
Выйдя из комнаты, толстяк двинулся по узкому, тускло освещенному смоляными факелами коридору, обитому деревянными панелями, между трещинами которых просачивался песок. Шли они долго, и у двеллера было впечатление, будто они идут сквозь муравейник. Куда бы он ни посмотрел, всюду видел деревянные панели и доски, которые удерживали песок пустыни, и гоблинов, издевавшихся над рабами — в основном двеллерами, но попадались также эльфы и гномы.
Потом Джаг увидел помещение, из артезианской скважины в полу которого била вода. Двеллер в этот момент размышлял, каким образом гоблины поддерживают жизнеобеспечение такого количества рабов — им, конечно, наплевать на болезни и смерти, но ведь новых рабов доставлять сюда сложно.
Они прошли мимо раскопок, где двеллеры передавали по цепочке ведра с песком; его высыпали в большую повозку, которую потом втаскивали по крутому склону и где-то опорожняли. Внезапно над их головами осыпалась часть крыши, и десяток двеллеров оказался погребен под огромной кучей песка. Ни один гоблин, разумеется, даже пальцем не пошевелил — спасать пострадавших бросились их сородичи и несколько гномов.
Нхасс ткнул копьем в спину Джага, не давая ему задерживаться. Куда бы двеллер ни посмотрел, он невольно вспоминал шахты, где чуть не погиб он сам и где нашла свою кончину вся его семья.
Дальше вдоль туннеля какой-то гном нашел склад золотых монет и драгоценных камней. Гоблины подбежали, чтобы отнять их, и набросились с руганью и побоями на него и на остальных рабов, заставляя их удвоить усилия, раз уж они добрались до сокровищ.
Вокруг того места, где находилась принадлежащая эльфам часть Книги Времени, гоблины выстроили каменное ограждение. Даже с такого расстояния и при тусклом освещении Джаг разглядел ярко-зеленое сияние камней. Оргон Тал подошел к тому месту, где парили в воздухе камни.
— Думаю, они были в дереве, — сказал он. — Когда лес погиб и образовалась пустыня, дерево рассыпалось в прах. Какое-то время их скрывал песок.
Толстяк пошевелил рукой, демонстрируя, как его пальцы проходят сквозь камни.
— Подойди сюда.
Двеллеру совершенно не хотелось выполнять его приказание, но Нхасс ткнул его копьем и в без того ноющие ребра. Он подошел к камням и замер.
— Прикоснись к ним, — велел Тал.
Джаг неохотно дотронулся ладонью до камней и попытался определить ритм их пульсации, который подсказал бы ему, что их можно взять в руки. На ощупь они были гладкие и холодные и, за исключением цвета, были в точности похожи на камни, которые он носил с собой в кожаном мешочке. Двеллер начал чувствовать, как между ним и камнями начинает устанавливаться связь.
— Как ты это делаешь? — требовательно спросил толстяк.
— Не знаю, — отозвался Джаг.
После резкого тычка, отвешенного ему Нхассом, он добавил:
— Я просто прислушиваюсь к ритму камней. Вскоре я его почувствую и смогу их взять.
— Кто тебе сказал, как это делать?
— Никто.
Оргон Тал посмотрел на двеллера, словно прикидывая, лжет тот или нет, и вздохнул.
— А ты знаешь, почему никто, кроме тебя, не может прикоснуться к камням?
Двеллер покачал головой, и затылок немедленно пронзила боль. Он даже не мог определить, что у него болело больше — голова, лодыжка или глаз.
— Ты помнишь историю о двух братьях из Междумирья?
— Нет.
Несмотря на боль, Джага охватило любопытство.
— Ты меня удивляешь, библиотекарь Джаг. Эта история очень важна для понимания сути Книги Времени.
Откашлявшись, толстяк объяснил:
— Когда-то, в самом начале времени, жили-были два брата. Братья эти обладали невероятной силой, но их все равно терзала зависть, потому что не все на свете было им подвластно. С такими-то силами, считали они, пора было им стать подобными Древним. А для этого надо было просто найти Древних и убедить их в своих достоинствах.
Двеллер стоял неподвижно, а Тал подошел к парящим в воздухе камням и опять провел сквозь них рукой, будто не веря, что не может их коснуться.
— Много лет братья вели поиски и наконец нашли мост, который вел к обиталищу Древних, — продолжал он. — Раньше никто никогда на подобное не осмеливался. Разумеется, Древние наказали братьев за дерзость. Их обоих послали искупать свою вину в Междумирье. Однако это место, где время не имеет смысла, свело их обоих с ума. Кроме друг друга, общаться им было не с кем, и они постоянно воевали между собой. А когда прекращали воевать, тут же начинали строить планы побега.
Снаружи донеслись отчаянные крики, а за ними знакомый свист хлыста. Толстяк, не поведя ухом, продолжал свой рассказ.
— Однажды братья после длительных раздумий решили соблазнить волшебников нашего мира на то, чтобы пробраться в Междумирье и украсть книгу Привратника Времени, в которой он записывал все, что сделал.
История казалась Джагу удивительно знакомой.
— Братьям было запрещено дотрагиваться до Книги Времени и разговаривать с Привратником. Они сотни лет строили планы, прежде чем смогли найти волшебников достаточно сильных, чтобы преодолеть барьер между этим миром и Междумирьем.
Двеллер внимательно слушал. Все это случилось так давно, может, Краф кое-что успел забыть? Или эти забияки братья так ловко его одурачили?
— Но у одного из братьев имелся план, которым он не поделился со вторым. Он придумал, как вернуться в этот мир. Так он и сделал, да еще отнял Книгу Времени у волшебников, проникших в Междумирье. Когда второй брат узнал, что его обманули, он пришел в бешенство. С помощью тех же самых методов, которыми они привели в Междумирье волшебников, он нашел обладающее сверхъестественными способностями существо и поручил ему победить его брата. Существу это сделать удалось, после чего оно разделило Книгу Времени на несколько частей.
— Зачем ему было ее уничтожать?
— Оно ее не уничтожало.
— Но зачем было ломать ее на части?
— История рассказывает, что, если Книга Времени осталась бы единым целым, второй безумный брат смог бы пробраться в этот мир. — Оргон Тал пожал плечами. — Но это просто легенда. Ты же библиотекарь и знаешь, что в большинстве историй с предметом, обладающим магической силой, всегда имеют место дурные последствия.
— Так почему же ты ищешь эту книгу? — спросил Джаг.
— Потому что каким бы образом она ни попала в наш мир, она обладает необычайным могуществом. Может, она даже в состоянии изменять прошлое. — Толстяк нахмурился. — А что касается причины, по которой только ты можешь касаться частей книги, в истории сказано, что оставшийся в Междумирье брат — единственный, кто может выбрать того, кто способен снова собрать воедино части Книги Времени.
— Чтобы она снова служила вратами в наш мир?
— Да. Так значит, это ты, библиотекарь Джаг, являешься сверхсильным существом? — насмешливо поинтересовался Тал.
Джаг покачал головой. Единственным, кто его выбрал для выполнения какой бы то ни было задачи в этой истории, был Великий магистр, и задача эта, похоже, была поставлена перед ним ошибочно — он так и не сумел ее выполнить.
Оргон Тал расхохотался.
— Я шучу, конечно. Кто же выберет для такой важной задачи двеллера? — Он посмотрел на плавающие в воздухе камни. — Ты в состоянии их трогать только потому, что случайно угадал, в чем тут загвоздка. Все прочитанные мною легенды о Книге Времени говорят, что собрать ее части воедино может только тот, кто на нее настроен. Обладатель первой части сможет потом пользоваться остальными, если не нарушит установленный порядок.
Толстяк улыбнулся.
— Пока, получается, все это говорилось про тебя. Я до камней дотронуться, как ты видел, не могу.
По спине двеллера пробежал холодок.
— Но мне пришло в голову, что если тебя больше не будет в живых, то, возможно, я смогу забрать камни.
Тал махнул рукой, и Нхасс и его гоблины потащили Джага по подземным туннелям, пока не добрались до глубокой ямы с жуками-падальщиками, которых легко было узнать по черному панцирю и алому подбрюшью. Все они были размером почти с голову двеллера.
Джаг пытался вырваться из рук стражников, но разве мог измученный и израненный двеллер справиться с тремя гоблинами? После недолгой возни они бросили его в яму. Приземление было довольно жестким. Раздался какой-то жуткий треск, не означавший, к несчастью, что он раздавил жуков — они были куда крепче, это трещали кости брошенных в яму предыдущих жертв. Судя по росту, все они были двеллерами, так что теперь Джаг знал, что гоблины делали с погибшими рабами.
Он привстал, опираясь на руки, и попятился прочь от хищных насекомых. Но те уже ползли к нему, а в яме деваться было некуда. Двеллер прижался к стене, стараясь вдавиться в нее как можно глубже.
«Простите, Великий магистр, — подумал Джаг. — Я изо всех сил старался, можете мне поверить». Больше никаких мыслей у него в голове не возникло, что было неудивительно, учитывая надвигающихся на него жуков.
20
«ЗАКОНЧИ ДЕЛО, БИБЛИОТЕКАРЬ!»
ДВЕЛЛЕР прижался к стене, до последнего стараясь уклониться от смертоносных челюстей жуков; в ушах у него звенело от недоброго хохота гоблинов, предвкушающих его конец. Смерти ему сейчас не избежать, и Тал правильно сказал — от него ничего не останется. Утратит ли тогда силу заклятие, связывающее его с камнями? Джаг не был в этом уверен, но твердо знал: ничто иное не сможет избавить его от этого бремени.
Вдруг в яму между ним и жуками упал горящий смоляной факел. Отвратительные твари остановились, поднимаясь на задние ноги, и заклацали челюстями, с которых капала на песчаное дно ямы ядовитая зеленая жидкость. Несколько жуков предпочла укрыться под переломанными костями предыдущих жертв.
А потом в яму свалился и один из гоблинов. Между лопаток у него торчала стрела со знакомым лилово-белым оперением. Жуки не мешкая принялись жадно рвать плоть своей новой жертвы.
Двеллер поднял голову: сверху доносился шум потасовки. В яму между тем упали еще два стражника, один со стрелой в глазнице, другой с распоротым брюхом. Послышался гномий боевой клич, в котором он немедленно узнал торжествующий рев Кобнера.
Рядом с Джагом в яму спрыгнул запыхавшийся Рейшо.
— Все в порядке, книгочей, хорошо, что хоть в последний момент успели.
Двеллер был не в состоянии ему ответить.
Молодой матрос схватил его за пояс и буквально выбросил из ямы. Джаг приземлился в песок лицом вниз, успев увидеть, как Кобнер сражается с Нхассом, прижимая рослого гоблина к стене пещеры. У того не было ни единого шанса устоять против ярости гнома. Краф тем временем схватил за горло толстяка Тала и легко оторвал его одной рукой от пола.
Не успел двеллер подняться на ноги, как Рейшо выскочил из ямы и подтолкнул его к двери.
Вдруг в яму между ним и жуками упал горящий смоляной факел. Отвратительные твари остановились, поднимаясь на задние ноги, и заклацали челюстями, с которых капала на песчаное дно ямы ядовитая зеленая жидкость. Несколько жуков предпочла укрыться под переломанными костями предыдущих жертв.
А потом в яму свалился и один из гоблинов. Между лопаток у него торчала стрела со знакомым лилово-белым оперением. Жуки не мешкая принялись жадно рвать плоть своей новой жертвы.
Двеллер поднял голову: сверху доносился шум потасовки. В яму между тем упали еще два стражника, один со стрелой в глазнице, другой с распоротым брюхом. Послышался гномий боевой клич, в котором он немедленно узнал торжествующий рев Кобнера.
Рядом с Джагом в яму спрыгнул запыхавшийся Рейшо.
— Все в порядке, книгочей, хорошо, что хоть в последний момент успели.
Двеллер был не в состоянии ему ответить.
Молодой матрос схватил его за пояс и буквально выбросил из ямы. Джаг приземлился в песок лицом вниз, успев увидеть, как Кобнер сражается с Нхассом, прижимая рослого гоблина к стене пещеры. У того не было ни единого шанса устоять против ярости гнома. Краф тем временем схватил за горло толстяка Тала и легко оторвал его одной рукой от пола.
Не успел двеллер подняться на ноги, как Рейшо выскочил из ямы и подтолкнул его к двери.