Оловянная Ирина. Самурай

   Виктор опустил голову.
   — Ты-то тут при чём? — удивился я.
   — Ну как-то…
   — На свете есть только один человек, за поступки которого ты отвечаешь: ты сам.
   — Здесь и сейчас да, а вообще — нет.
   — Это ещё почему?
   — Под Мачератой ты отвечал только за себя?
   — Э-ээ, убедительно.
   Сделав круг над своей плантацией, я повёл катер на посадку. Посадочная площадка была на крыше. Я поморщился и сел на дорожку перед главным входом — дверь на крышу скорее всего закрыта.
   Обитатели поместья, наверное, ещё спят — выходной день. Но нет, на крыльцо вышел какой-то молодой человек в футболке и драных джинсах.
   — Это частное владение! — Он замахал руками, показывая, что мы должны уехать.
   Я открыл дверцу и спрыгнул на землю:
   — Да, я знаю. Частное владение. Моё.
   У него одновременно вылезли глаза на лоб и отвисла челюсть, так что его лицо стало казаться вдвое длиннее.
   Летучие коты! Почему я не могу выглядеть посолиднее? Я продемонстрировал ему свои водительские права:
   — Энрик Галларате — это я.
   — Э-ээ, о-оо. — Он установил челюсть на место, теперь можно разговаривать. — Э-ээ, очень приятно — Он протянул руку. — Андреа Фаэнца, я здесь временный управляющий, от корпорации.
   — Рад познакомиться. — Я пожал протянутую мне руку. — Теперь вы, наверное, поедете на Южный континент, приводить в порядок бывшую кремонскую зону.
   Фаэнца улыбнулся.
   — Вот женюсь и где-нибудь осяду, а пока… — Он пожал плечами. — Такая работа. Скажите спасибо вашему отцу, я правильно понимаю?
   — Правильно.
   — На Южном он вам тоже что-нибудь подарит?
   — Э-ээ? — удивился я. — А-а, понял. Нет, он мне не дарил эту плантацию. Я её сам купил, когда её акции котировались по цене оберточной бумаги.
   — А если бы тут прошли бои и корпорация потребовала бы вложений?
   — Тогда я бы разорился. Но мне повезло. В этот момент Виктор спрыгнул на землю:
   — Ну что? Нас не прогонят, как ты сказал? Дрекольем?
   — Нет, не прогонят. Это мой двоюродный брат, Виктор. А из катера сейчас выберется Марио, но вы его, наверное, и так узнаете.
   Марио выбрался. Его узнали, долго трясли руку и просили автограф. Марио привычно вздохнул и расписался в протянутом блокноте. После этого управляющий опять обратил на меня внимание:
   — Приехали разбираться?
   — Конечно, — вздохнул я, — такое грозное письмо пришло из КРИЗТа… Сейчас вы всё бросите, и тут начнется анархия, развал и загнивание урожая на корню.
   — Кофе не гниёт. А нового управляющего вы не привезли. Зачем вы тогда приехали?
   — Уже прогоняете?
   — Конечно, валите к себе в Палермо и без моего преемника не возвращайтесь! — усмехнулся Фаэнца.
   Я покачал головой:
   — А почему вы уволили старого управляющего?
   — По результатам ревизии, — ответил Фаэнца. — Это же было в отчете, — удивился он.
   — Ну и что? — в свою очередь удивился я. — Вы же имеете представление, как тут жили при Каникатти?
   — Вникать в смягчающие обстоятельства — дело адвоката. Пусть радуется, что его не посадили.
   — Понятно, — заявил я сухо. — Хорошо, что я приехал оглядеться.
   Фаэнца уловил мою враждебность.
   — Ладно, пойдёмте в дом, — произнес он примирительно. — Может же хозяин большой плантации получить завтрак в собственном поместье. Даже если он идеалист.
   — Ну-у мне-то кажется, что это вы идеалист. Закон первичен, реальность вторична. К тому же у Каникатти декларируется полное и всеобщее равенство.
   — Это в будущем, — парировал он.
   — Золотой век когда-нибудь потом, — ехидно заметил я.
   — Вы собираетесь вернуть этого парня обратно?
   — Не знаю, я ещё не решил. Решу, когда пообщаюсь с аборигенами.
   — Ну вольному воля — спасённому рай, — заметил Фаэнца, — в конце концов, теперь он будет обворовывать вас. А аборигены, — он усмехнулся, — проснутся ещё где-то через час.
   За завтраком Фаэнца говорил о видах на урожай и возможных нововведениях — он оказался энтузиастом сельского хозяйства, синьору Кальтаниссетта он бы понравился. Я вежливо его слушал и скучал. Просто мне не нужны деньги. На биржу я вылезаю поразвлекаться. Вот и доразвлекался. Сбылась мечта идиота. Собственный дом, собственный сад, который ещё надо возделывать. Продать все это кому-нибудь, кому это интересно? Ох-ох-ох, бедные-бедные здешние жители — сначала Каникатти, потом этот энтузиаст, а потом опять неизвестно кто.
   Пока мы завтракали, поместье скинуло с себя сонную одурь. Кто-то уже бродил по двору.
   — А как здесь развлекаются по выходным? — спросил я у управляющего.
   Он сразу увял, наверное, решил, что я приехал за этим, и пожал плечами:
   — Мне как-то некогда…
   — Ну это я уже понял, а все остальные что делают?
   — Пришлось купить большой автобус, — сказал Фаэнца недовольным тоном, — корпорация потребовала, чтобы детей доставляли в школу, а на выходных народ катается в Ньюпорт, видеозалы, магазины…
   У меня отлегло от сердца, Фаэнца при всем своем бюрократизме все-таки позаботился о самом необходимом, хотя и не добровольно.
   Смешно, раньше мне всегда казалось, что молодой парень в растянутой футболке и драных джинсах может оказаться бандитом, но не бюрократом. И разговаривает он нормально, не ссылается на пункты инструкций, но окружающим от этого не легче.
   Я кивнул на людей, бродящих по двору:
   — Так это они автобус ждут?
   — Да, приходится делать три, иногда четыре рейса.Тут довольно много народу.
   — А сколько?
   — Около пятисот человек, примерно триста взрослыхи почти двести детей.
   — Понятно, в школу их тоже в два рейса?
   — Конечно.
   Я полюбовался на небольшую суматоху при отъезде автобуса, подождал, пока он скроется в клубах пыли — дорога тут грунтовая и неровная. И теперь это моя забота.
   — Ладно, — сказал я, поднимаясь, — пойду пообщаюсь с народом. Только не говорите им, кто я такой.
   — Хочешь соврать, чтобы узнать правду? — насмешливо спросил Виктор.
   — Зачем же врать, просто ничего не скажем.
   — А если спросят?
   — Сделаю таинственный вид и умное лицо. Не беспокойся, всё будет нормально. Пошли прогуляемся.
   Взрослые если и обратили на нас внимание, но демонстрировать его побаивались (наверное, это наследие Каникатти), а детей одернули и поставили в очередь, ожидающую автобус.
   Я искал какого-нибудь одинокого мальчишку нашего возраста или помладше. И скоро его нашел. Он был одинокий, печальный и несчастный. Наверное, его за что-нибудь наказали — не взяли с собой в город.
   — Привет! — сказал я, подходя.
   — Привет, — буркнул он и только после этого обернулся. — Э-ээ? А вы откуда?
   — Да так, прилетели, — небрежно ответил я, кивая в сторону «Феррари».
   — Ух ты!!! Здорово!
   На дороге опять клубилась пыль — автобус возвращался за следующей партией отдыхающих.
   — Ты, наверное, сейчас уедешь, — заметил я. Он помотал головой:
   — Меня тут оставили.
   — А чего?
   — Да так. — Он поморщился. Всё ясно. Я верно догадался.
   — Ну тогда можно немного полетать, — заметил я, — или тебе влетит?
   — Ты сам водишь?!
   — Ага.
   — Мне не влетит. На катере мне кататься не запрещали, — хитро ухмыльнулся он.
   — Вот и отлично! Тебя как зовут?
   — Пеле.
   — Я — Энрик, а это Виктор.
   Аттракцион «катание на катере» продолжался час, а потом мы пошли купаться в холодном ещё море.
   Через два часа я знал всё, что меня интересовало.
   Жили местные жители все-таки не в бараках и не в перестроенных конюшнях. По палермским меркам тесновато, но по собственным представлениям Пепе — неплохо. В школу детей возили на ближайшую военную базу, это я узнал ещё у Фаэнцы, а вот кемпо тут никто не занимается. Плохо. Традиции надо поддерживать, а то опять начнутся проблемы — армия небоеспособна, граждане даже себя защитить не могут и так далее. С этим тоже надо что-то делать.
   А прежний управляющий рискнул сделать то, на что не решился Кальяри — не позволил морить голодом своих рабочих. Как он скрывал это от Каникатти, Пепе, естественно, не знал, а осенью при ревизии у него нашли крупную недостачу. Сейчас товарищ Маршано («синьор» — поправил я), квалифицированный агроном, выращивает травку для лошадок синьора Мигеля. Спасибо Кальяри, на это его решимости хватило. Хм, а почему Кальяри мне не написал? Не знал, что это моя плантация? Может быть.
   Мы лежали на пляже и грелись на солнышке — промерзли в море.
   — А давайте слетаем на конезавод, — предложил я, — покатаемся верхом, и обедом нас там накормят.
   — Ты там был прошлым летом? — спросил Виктор.
   — Угу. Пепе, твое отсутствие не будет заметно?
   — Не-а, они до вечера укатили.
   Сильно он обиделся на родителей, раз говорит «они». Мы оделись и пошли звать Марио на конную прогулку. Марио поморщился:
   — А без меня вы никак не можете?
   — Можем, просто я думал, ты тоже захочешь, — удивленно ответил я.
   Марио помотал головой.
   — Тогда дай мне совет, как организовать тут секцию кемпо.
   Марио немного подумал:
   — М-мм, ну тут в двадцати километрах база. Помнишь Росси?
   — Лейтенанта Росси? Конечно.
   — Очень может быть, что он не откажется подзаработать, а его начальство не будет против. В конце концов, это политика корпорации.
   — Понял, гениально. А за его квалификацию ты ручаешься.
   — Энрик… Иначе я не стал бы предлагать.
   — Ты полетишь с нами или останешься?
   — Куда ж я от тебя денусь, ты же обязательно во что-нибудь влипнешь.
   — Постараюсь не влипать!
   — Это не от тебя зависит, — резонно заметил Марио, — хотя… Ты и сам, конечно…
   Я позвонил Кальяри и вежливо попросил разрешения приехать. В том, что я его получу, я не сомневался.
   Правильно не сомневался — в честь нашего прибытия там чуть было не устроили большой праздник.
   Я немного покатался на Вулкане, а потом оставил Виктора и Пепе осваивать верховую езду под присмотром Марио и отправился исправлять свои ошибки.
   Синьор Маршано мне понравился сразу: «Делай что должен и будь что будет». К потере любимой работы он отнесся философски: могло быть и хуже.
   Кальяри был огорчён утратой — не только хорошего работника, сколько интересного собеседника. Я немного подумал и решил поинтересоваться, сколько стоят на острове приличные гражданские внедорожники: пусть Маршано на нём ездит и по плантации и в гости. Я перед ним виноват и должен что-нибудь хорошее для него сделать, а сам Маршано да и Кальяри ещё пару лет, не меньше, будут считать элемобиль роскошью.
   Своего управляющего я перевёз на плантацию сам и по теплому приёму, который устроили ему местные жители, понял, что поступил правильно.
   Фаэнца был очень недоволен, но постарался не подать виду: теперь это не его дело.
   Полночи мы обсуждали перспективы развития Тремити и острова в целом. Сперва мне показалось, что Маршано — противник прогресса, а потом понял, что он просто не хочет устраивать тут безработицу. Я почесал в затылке, повспоминал, как поступали в таких случаях всякие успешные дельцы, и через полчаса изложил Маршано свой план: и на ёлку влезем и… не уколемся. У нас тут побережье, отличный пляж, сколько угодно неподходящей для сельского хозяйства земли, а в тридцати километрах уникальная для Этны достопримечательность. Кто нам мешает переделать дом в пансионат (не слишком сложно, прямо скажем — планировка у дома подходящая), а можно и ещё пару корпусов достроить со временем, и часть народа будет работать в нём. Ну и договориться с синьором Мигелем, пусть на конезаводе построят хоть небольшой ипподром, собственно, круг есть, нужны только трибуны, ну и всякие мелочи. А то у него лошади зря овес едят и ничего не делают. Скорее всего, ему понравится эта идея, а уж Кальяри будет просто счастлив: сможет увидеть результаты своего труда ещё при жизни, а то, похоже, он на это и не надеялся.
   Маршано остудил мой энтузиазм — не все так просто, понадобится стартовый капитал, которым плантация не располагает.
   Я задумался: того, что есть у меня на карточке, хватает на карманные расходы. Правда, у профа лежат в сейфе мои деньги, очень немаленькие. На них, наверно, нарастают банковские проценты. Чтобы я богател. Хм, может быть, он выделит мне часть — не на пустяки какие-нибудь — сёрьезное прибыльное предприятие.
   — Ладно, — сказал я синьору Маршано, — я понял, это действительно проблема. Но если вы в принципе согласны этим заниматься, я постараюсь её решить.
   Синьор Маршано поднял брови:
   — Насколько я понял, я ваш наёмный работник.
   — Э-ээ, ну и что? Я совсем не хочу, чтобы вы прямо завтра начали искать себе другое место.
   — Это здесь непросто, как вы могли заметить.
   — Мог. Год назад, по похожему поводу, я сказал синьору Кальяри, что я не так глуп и прекрасно понимаю, что не все можно получить силой. Я и сейчас так думаю.
   — Вы не ответили на мой вопрос. Синьор Маршано улыбнулся:
   — В принципе я согласен. Мне почему-то кажется, что вы сможете получить кредит у кого угодно и на самых выгодных условиях.
   — Угу, я постараюсь. И называйте меня просто Энрик, ладно? А то я как-то неловко себя чувствую.
   — Это приказ работодателя? — ехидно спросил синьор Маршано.
   — Нет, это личная просьба четырнадцатилетнего мальчишки, который вовсе не хочет срочно становиться взрослым.
   — Хорошо, Энрик.

Глава 48

   Итак, сегодня надо слетать в Ньюпорт и купить элемобиль. Маршано своего никогда не имел (Каникатти! Поубивать!), но права у него были, и водить он, стало быть, умеет. Подарок должен быть сюрпризом, поэтому выяснил я это путём долгого поиска в Интернете и кошмарного взлома, без всяких шансов скрыть следы преступления.
   Вторая задача: слетать на военную базу и договориться с Росси или найти другого тренера, если лейтенант не согласится. Развлекаться некогда. Оставлю Виктора на попечение Пепе, пусть купаются и загорают, и поеду. Э-ээ, стоп — я обещал синьоре Будрио, что присмотрю за Виктором. Черт возьми, у меня на сегодня слишком уж деловая программа.
   Пепе, как выяснилось, сегодня поедет с родителями, так что без вариантов: Виктора придётся таскать с собой. Но он ничего не имел против.
   — Эй, воин, а ты в элемобилях-то разбираешься?
   — Ну металлолом не куплю, — неуверенно ответил я.
   — Вот-вот, элемобили — это моя детская страсть. Поехали.
   Новые машины на Ористано не привозят — нет покупателей, местные жители ещё не настолько разбогатели.
   — Нам нужен внедорожник, тысяч за пять-шесть, — сказал я, когда мы оказались перед воротами небольшого элерынка.
   — Ясно, — ответил Виктор и бросился в бурное рыночное море.
   Потом я только бессмысленно улыбался и пытался понять, о чем это Виктор болтает с продавцами. Чувствовал он себя здесь, как рыба в воде.
   На мой взгляд, тут нечего было делать дольше пяти минут: рынок маленький, и раз приличных дорог на острове нет, на нем продаются почти исключительно внедорожники. Но какие! На них, верно, ездили чертовы новосицилийские «силы порядка» лет сто назад. А потом, после освобождения, этот хлам долго били ногами от полноты чувств. Разочарование было тяжёлым. Потом я присмотрел одну приличную Ламборджинию и уже двинулся в её сторону, как Виктор вцепился в меня мёртвой хваткой.
   — Ты чего? — спросил я.
   — Я её ещё полчаса назад увидел, — процедил он сквозь зубы, — не торопись, если не хочешь отдать кучу денег.
   Я пожал плечами, сжал зубы и продолжил скучать под палящими лучами Феба.
   Через час он наконец подобрался к присмотренной машине, услышал цену и сразу же увёл меня от нее. Я помалкивал.
   — Она стоит десять тысяч, — сказал он, — и в Палермо я посоветовал бы тебе заплатить. Продавец просит за нее восемь.
   — Э-ээ, здесь она должна стоить дороже, чем в Палермо. Транспортные расходы, — пояснил я.
   — Должна. Но здесь ни у кого нет таких денег, он прогадал, а везти её обратно…
   — Понятно. И что ты собираешься делать? Всё остальное — такой хлам…
   — Мы её купим. Через полчаса, — ухмыльнулся Виктор.
   Через двадцать минут, уже почти сговорившись приобрести какой-то несусветный каникатьевский джип с помятыми крыльями, мы вернулись к Ламборджинии.
   Виктор торговался ещё полчаса. Я даже не слушал: жарко и скучно.
   — Шесть с половиной потянешь? — спросил он наконец.
   — Потяну, — ответил я. — Да, брат, тебе надо идти работать межзвёздным торговцем, — с восхищением добавил я.
   — Я и собирался.
   — А теперь не собираешься?
   — Не знаю, Этна, она знаешь, такая планета…
   — Не, не знаю, я других пока не видел.
   Мы купили машину, а потом долго уговаривали Марио разделиться и поехать порознь. Я должен довести обратно «Феррари», а Виктор и Марио поедут на машине.
   Марио уговорился, когда я обещал ему связываться по комму каждые пять минут и лететь на автопилоте. Тут всего-то десять минут, в основном взлёт и посадка. А на машине — меньше получаса.
   Следующий номер нашей программы — убедить синьора Маршано принять мой подарок.
   Аргументы: плантация очень большая, а лошади у вас нет; это я виноват, что вы полгода занимались какими-то пустяками; я навалил на вас дополнительную работу, так что будет только справедливо, если я поэкономлю ваше время… И так далее. У-уф!!! Справился.
   Последняя задача: секция кемпо. Тут мне не повезло: Росси на выходные куда-то улетел. Я оставил ему вежливое письмо и попросил Маршано написать мне, если с этим возникнут какие-нибудь сложности.
   Вечером я покидал Тремити, вполне довольный тем, как я тут все устроил.
   Когда мы вышли в космос, я с согласия Виктора и Марио выключил гравитатор. Понаслаждаемся невесомостью.
   — Вот видишь, Марио, — наставительно произнес я. — Я не всегда влипаю в разные неприятности, на этот раз все прошло идеально.
   — Не говори «гоп»! — огрызнулся охранник.
   — Да ну. Все же в порядке.
   Через десять минут я включил двигатель, точнее попытался включить: «Катер не может взлететь с этой площадки», — сообщил мне бортовой компьютер. Какая площадка? Мы в космосе. До сих пор таких проблем не возникало.
   Уп-с! Всё, больше никогда не буду говорить «гоп», если, конечно, мы останемся живы, впрочем, если не останемся, тоже не буду.
   Я взглянул на радар — чисто. Значит, на нас не напали и не применили какое-нибудь экзотическое оружие, в чем же дело? Тестируем. Все системы в норме, но антигравитационное поле почему-то имеет неправильную форму. Спокойно, во-первых, мы летим по круговой орбите, и у меня сколько угодно времени на размышление.
   — Что такое? — спросил Марио.
   — Ты был прав, я зря сказал «гоп». Что-то с конфигурацией поля. Пока мы в безопасности, так что я сейчас подумаю и что-нибудь решу.
   Марио невозмутимо кивнул: помочь он мне не может, а паниковать просто не умеет. Виктор посмотрел на него и тоже решил сидеть тихо.
   …Во-вторых, в крайнем случае свяжемся по рации с Землей, прилетят спасатели и заберут нас отсюда. Но Феррари я тогда потеряю. Черт, не хочу, это моя любимая игрушка. Значит, надо постараться понять, что случилось, и исправить, что бы это ни было. В конце концов, зря я, что ли, целый год ходил на семинар по теоретическим основам антигравитации. Поле всегда имеет неправильную форму при взлете и посадке, потому что под ногами земля. Но здесь-то у нас космос. Хм. Точка Лагранжа!^[33] Был об этом разговор на семинаре. У моего поля есть гравитационная ловушка, аналог точки Лагранжа, только не там и по другим причинам, кто-то ещё смеялся, что у катеров раздвоение личности, и если в эту ловушку угодил маленький железный метеоритик… М-мм, вероятность этого даже не мала, а исчезающе мала. Чтобы ловушка сработала, относительная скорость этого камешка должна быть маленькой. Но все-таки такое мое везение. Единственный случай за историю космонавтики! Повторится такое лет через миллион. Проверим ближний радар на максимальное разрешение: о, точно, вот он. Кто-то, поди, выбросил банку из-под кока-колы, а я тут мучаюсь. Замусорили космос! Нет, тяжеловат этот камешек для банки кока-колы. Сбить его из бластера? Можно попробовать. Расплавится-то он быстро, а вот пока испарится, сутки могут пройти. Ждать так долго? Невозможно; если я завтра не появлюсь на факультете, меня исключат, не дожидаясь сессии, и никакая одаренность не поможет. Лучше я надену скафандр, выберусь наружу и возьму эту штучку в качестве сувенира! Когда ещё представится такая возможность? Ага, так и сделаю, когда мы будем на ночной стороне. Облучаться мне не хочется.
   — Марио, — сказал я, — мне придется выйти в космос.
   — С ума сошёл?
   — Не-а, иначе не получится, — соврал я, — ненадолго, и привяжусь, конечно. Так что это безопасно.
   — Только лучше пойду я, — заметил Марио.
   — Ты в мой скафандр не влезешь. Надо было безразмерный дарить.
   — Чёрт тебя побери! Ты уверен, что иначе нельзя?
   — Угу. Вот на ночной стороне окажемся… И не каркай, а то как поберёт на самом деле.
   Марио не улыбнулся, а только безнадёжно вздохнул. Ничего страшного, это действительно безопасно.
   — Рацию я оставлю включённой, мало ли.
   — Ладно, — согласился Марио.
   Я надел скафандр и проверил его, как меня учил Антонио. Всё в порядке, а чего ему быть не в порядке, ни разу не пользовались.
   Вот сейчас мы уйдём в тень. Я взял тросик и пошёл в шлюз.
   Привязался, воздух откачали, и пошёл. Мне понадобилось не меньше десяти минут, чтобы приноровиться к встроенному реактивному движку. Да, этому можно только в космосе научиться. Не отвлекаясь, я подлетел к ловушке и взял в руку метеорит. Это оказался пористый кусок какого-то металла, довольно большой. Интересно. Теперь, выполнив свою задачу, я огляделся, и у меня захватило дух: смотреть на звезды и на Этну через иллюминатор совсем не то же самое, что висеть в космосе, в скафандре. Звёзды большие, яркие и разноцветные, раньше я этого не замечал и считал враньем все разговоры о том, что кто-то там красный, а кто-то жёлтый, и это ясно видно. Отсюда это действительно ясно видно. А Туманность Андромеды прямо как на картинке в учебнике астрономии, все спиральные рукава видны. Но мне пора возвращаться, а то Марио умрет от беспокойства.
   Я вошёл в шлюз, закрыл дверь, положил метеорит в антирадиационный ящик. Потом проверил, как облучился мой скафандр — в пределах нормы, запустил воздух, ну и так далее, рутина, хоть и в первый раз. Я сам получил смешную дозу в 0,3 бэра, не страшно.
   Марио так вздохнул…
   — Ну как? — спросил он.
   — Сейчас проверим, но по идее все должно прийти в норму.
   — А что ты там делал? — подал голос Виктор.
   — Убирал космический мусор.
   — Э-ээ?
   — Сейчас тесты пройдут… Объясню.
   Я запустил тесты. Все в норме. Отлично, сейчас как раз пора покидать орбиту, мы просто сделали лишний виток, и все. Полетели. По дороге я развлекал своих спутников, объясняя, что, как и почему я делал. Через полчаса мы уже сели в парке.
   — И, даже долетев, не говори «гоп», — сказал Марио, — проверь сначала, что парк кем-нибудь не оккупирован.
   — Типун тебе на язык! Нас уже встречают. Около посадочной площадки стоял проф. Марио выбрался из катера и пошёл докладывать.
   — Что, иначе было нельзя? — спросил меня проф вместо приветствия.
   — Разве что вызвать спасателей и оставить «Феррари» на орбите, — ответил я.
   Проф кивнул:
   — Ясно. Этого ты никак не мог сделать.
   — Угу. Или испарить из бластера полтора килограмма титанового сплава. Мне показалось, что это он.
   — Это, наверное, обломок новосицилийской боевой станции.
   — О! Точно. А их много ещё летает?
   — Да нет, не очень. Тебе просто не повезло. Самую большую станцию впечатали в Эрато, да так, что её размазало тонким слоем по всей поверхности. И теперь у нашей луны высокое альбедо^[34]. Очень неромантично.
   Я расхохотался:
   — Так вот в чем дело! А я думал, что это я ей нравлюсь, вот она и светит, когда мне очень надо. Теперь надо делать дезактивацию катера? — полуутвердительно спросил я.
   — Не переживай ты так. Сходи поищи Антонио, кажется, у нас этого больше никто не умеет. — Кстати, — добавил проф, — зачем ты взломал КРИЗТовскую базу? Мне пожаловались, что давно не видели такого наглого хакера.
   — Ну это остров, связь только через спутник, никак не скроешься. — Он меня смутил, я уже выбросил это из головы. — А как они меня вычислили?
   — Авторизованный оплаченный вход, — кратко пояснил проф.
   Я мысленно взвыл: идиот! Зачем задавать глупые вопросы.
   — А взломал зачем?! — Проф немного повысил голос, а может, показалось.
   — Ну мне надо было кое-что узнать про моего управляющего.
   — И что же?
   — Умеет ли он водить машину.