Оловянная Ирина. Самурай

   Мы уже почти закончили работу, когда в Самурая выстрелили из бластера. Один из охранников, просто развлечения ради. Половины крыла как не бывало. С громкими криками чайка перевалила через стену и упала недалеко от крепости, почти на линии прибоя.
   Здесь мог гулять кто угодно, к несчастью. Пока Фернан доберется до берега, эти гнусные существа, бросающие камни, замучают Самурая до смерти. «Не огрызайся, парень, притворись мёртвым, они отстанут!» — «Разве ты сам мог бы так сделать?» А я ещё считал птиц глупыми! Я не хотел полностью отбирать у Самурая управление, он бы обиделся, а уговорить его сдаться не мог. Поэтому я только забрал себе всю боль (с моей точки зрения, вполне терпимую, с Гераклом и Мышем почему-то всегда было хуже) и дал ему возможность двигаться. Самураю отхватили только самый кончик кости и сожгли перья на одном крыле. Взлететь он не мог, но легко доказал местным мальчишкам, как опасно задевать настоящего бойца. Двое из них ударились в бегство ещё до прибытия Фернана. Остальных он разогнал крепкими подзатыльниками.
   Сможет ли проф вырастить новое крыло для чайки? Он сказал, что постарается. А ещё Самураю очень понравилось летать в катере. Новый псих в нашу тёплую компанию, и главное, эту птичку Геракл ловить не рискнет, это точно. Как бы она на него не поохотилась. Нет, Самурай ест только рыбу, и если кот рыбы не ест, то чайка готова жить с ним в мире и согласии. Геракл рыбу, конечно, ест, но сообщать об этом Самураю я не стал.

Глава 15

   Кончалась тёплая палермская осень, всё чаще шёл дождь, погожие деньки стали цениться на вес золота. Мы договорились собраться всей компанией и провести субботний день в парке.
   Опаздывать можно только девочкам, поэтому когда Гвидо не пришёл через десять минут после назначенного срока, мы забеспокоились. На вызов по комму он ответил.
   — Гвидо, ты где? Мы уже собрались.
   — Идите гуляйте без меня, — произнес он, как-то пришептывая.
   — Гвидо, ты где? — спросил я таким тоном, которому он никогда не мог противиться.
   Он назвал улицу и дом.
   — Жди, мы сейчас, — велел я и побежал ловить два такси, ребята побежали за мной. Здесь всего-то километра полтора, но так быстрее.
   Опять с ним (не-е, что бы там ни говорил Алекс, Гвидо пока ещё мелкий) что-то случилось, и он опять не хочет принимать помощь от друзей.
   Гвидо сидел на земле, прислонясь к ограде сквера. Как всегда: «Сам решай свои проблемы». Видок у него был ещё тот: оба глаза заплыли, и он почти ничего не видел, губы были разбиты, и похоже, что Гвидо потерял пару зубов. Какие повреждения скрывались под одеждой, можно было только догадываться.
   Лео присвистнул, девочки ахнули.
   — Нужен врач, — сказал я.
   — Поехали к нам, — предложила Джессика, — папа дома.
   Мы подхватили Гвидо под руки и запихнули его в такси. В ответ на ворчание водителя я с таким ледяным презрением обещал ему утроенную сумму по счетчику, что он покраснел и извинился.
   Я прочитал фамилию врача на дверях, к которым нас привела Джессика: Террачино. Где-то я её уже слышал. Сейчас это не важно.
   Джессика побежала вверх по лестнице с отчаянным криком:
   — Папа!
   Таким воплем можно на всю жизнь человека напугать; Гвидо, конечно, очень плохо, но он не умирает. Этого папу, пожалуй, напугаешь! Спорю на что угодно, синьор Террачино — военный врач: операции под обстрелом, в джунглях, в болоте… тому подобное. Глаза у него такие…
   Объяснять ничего не пришлось, перед нами просто открыли дверь кабинета. Приготовленные заранее вежливые извинения я проглотил: так можно и обидеть.
   Синьор Террачино предложил девочкам выйти, а нам помочь Гвидо раздеться. Да-а, в таких синяках и ссадинах я был два раза в жизни: подарочки от бывшей банды Бутса его брошенному протеже, нормальным детям такой опыт ни к чему.
   — Нет, — прохрипел Гвидо, — они меня не покалечили… умеют… А то ведь неприятностей не оберешься…
   — Кто?! — почти хором спросили мы.
   — Ну эти четверо, весной… Только теперь их шестеро.
   — Идиоты! — взвыл Алекс. — Нам с тобой надо было не дурачиться, а вбить их в землю по самые уши! Чтобы больше в голову не пришло!
   Я был с ним согласен.
   — Рэкет? — спросил Лео.
   — Чего?
   — Ну у нас тоже есть такие, деньги отбирают. Думаешь, зачем я так тренируюсь?
   — Понятно, — прошептал я.
   Мне стало понятно сразу очень много всего. Во-первых, безопасный район, где живёт Лео, не такой уж безопасный, просто здесь это не так, как я привык. Во-вторых, Гвидо, герой обороны Джильо-Кастелло, конечно, не мог отступить ни перед кем. Поэтому все так плохо и кончилось.
   — Девчонок надо отправить по домам, и Гвидо тоже, — решил я. — Как мы будем искать этих?
   — Просто, — ответил Лео, — наверняка у них фиксированный район фланирования. Если вы кого-то узнаете — никаких проблем.
   В это время синьор Террачино закончил сканирование и осмотр Гвидо.
   — Переломов нет, сотрясения мозга — тоже. Остальное — сами видите, — вздохнул он, — сейчас я его обработаю.
   Мы помогли оказать Гвидо первую помощь. Измученный, он так и заснул на кушетке.
   Врач накрыл его покрывалом и поманил нас в соседнюю комнату.
   Девочки бросились к нам:
   — Ну что?
   — До свадьбы заживет, — успокоил их врач, — девочки могут пока остаться здесь; если вы задержитесь, я развезу их по домам. Не перестарайтесь, ребята! — напутствовал нас синьор Террачино.
   — Тут трудно перестараться, — заметил я, — спасибо вам, до свидания.
   Когда мы выходили, я услышал, как синьор Террачино спрашивает у дочери:
   — Джесси, и который из них твой? Алекс удовлетворённо ухмыльнулся.
   — Значит, так, — начал я, — они проведут эту ночь в больнице, согласны?
   — Может, лучше в морге? — предложил Алекс.
   — Хорошая идея, — невозмутимо подтвердил Лео.
   — Я серьёзно!
   — Я тоже.
   Не только меня скрутило от ненависти.
   — Лежачего не бьют, — криво ухмыльнулся я, — его поднимают и бьют, потом опять поднимают и опять бьют.
   — Если мы попадемся охране — мало не покажется, — предупредил Алекс.
   — Гвидо они не защитили, — возразил Лео.
   — Я не предлагаю отказаться, — возмутился Алекс, — просто отметил.
   — Угу, — согласился я, — ладно, начнем искать с того места, где мы нашли Гвидо.
   Мы ходили довольно долго, пока Лео, знатоку обычаев всякого хулиганья, не пришла в голову замечательная идея:
   — Пусть лучше они нас ищут!
   — Что?
   — Ну если мы будем вести себя понаглее, им сообщат, и они сами прибегут разбираться с теми, кто зашёл на их территорию.
   — Я всегда говорил, что ты — гений, — проникновенно произнёс Алекс.
   — А как ведут себя понаглее? — заинтересовался я.
   — Да, — задумчиво проговорил Лео, — у нас не получится. Можно хотя бы разговаривать погромче. И дорогу никому не уступать.
   Дальше мы шли в молчании: орать никому не хотелось. Но прямо посереди улицы и никому не уступая дорогу, Алекс чувствовал себя так неловко, что с облегчением вздохнул, когда они наконец на нас вышли. Прекрасно. Двоих я узнал. Они нас, впрочем, тоже узнали (а! Приятели бедного маленького Гвидо!), но по дури своей решили, что вшестером справятся.
   Для начала они собрались загнать нас в угол, чтобы мы не смогли сбежать, мы с удовольствием загнались, а потом быстренько сделали рокировку — они и понять не успели как. «В бою никогда не злись», — часто повторяет сенсей. Я и не злился. Я спокойно вышибал дух из той пары, которая мне досталась. Алекс и Лео поступали так же, и помощь им не требовалась. Минут через десять этих скотов действительно пришлось поднимать, чтобы вдарить им ещё по разу. Я придавил к стенке и придушил их главаря:
   — Ты, ублюдок, ещё кого-нибудь тронешь — убью! Он испуганно покивал. Я врезал ему ещё раз. И услышал за спиной:
   — Всем стоять!
   Мы попались. Неважно. Главное, этих прибили качественно. Я выпустил горло, которое сжимал, и повернулся лицом к городским охранникам. За моей спиной что-то шмякнулось.
   Виноватым никто из нас не выглядел, и это очень не понравилось сержанту, начальнику патруля.
   — Вызовите медслужбу, а этих — в мобиль, — приказал он.
   Мы без сопротивления забрались в машину: огрести электродубинкой никто не хотел, и вообще, попались, так что уж тут…
   В машине мы молчали. У каждого на кончике языка висел вопрос, что будет с нами дальше. Но никто не собирался сдаваться и задавать его первым. Если бы кто-нибудь из нас знал, что нас ждёт, уже бы поделился информацией.
   В участке нам велели зайти в клетку и ждать. Почему-то мне показалось, что в этом нет никакой необходимости, просто психологическая обработка. Они просчитались, у каждого из нас свой сенсей, и все они настоящие мастера. Поэтому когда офицер городской охраны пришёл с нами разбираться, он обнаружил в клетке трех спокойно медитирующих мальчишек. Вид у него был удивлённый и недовольный: не подействовало.
   — Выходите! — приказал он.
   Мы вышли. Некоторое время он нас разглядывал. Безрезультатно. Дрожать никто не начал. Я поймал его взгляд и не отпустил: сейчас ты прекратишь тянуть резину.
   — Вы знаете, что вы их чуть не убили? — не выдержал он наконец.
   — Ну так не убили же, — лениво ответил я.
   — Думаете, вам это сойдет с рук, папенькины сыночки?!
   Мы переглянулись.
   — Классовая солидарность охранников с хулиганами, — заметил Алекс.
   — Чего? — не понял офицер.
   Истории он не изучал, это шутка для нас троих.
   — Назовитесь.
   Мы назвали свои фамилии и имена. Офицер поискал нас по муниципальной базе. По-моему, он очень хотел влепить нам лично, но не решился. Очень уж у меня знаменитая фамилия. Да и вид у нас был такой… Готовность сопротивляться, если надо, до смерти. Офицер опять надолго задумался. Ну надоел, зануда!
   Наконец он собрался с духом, сел за комп и набрал какой-то номер, как оказалось, профа.
   — Генерал Галларате, простите за беспокойство. Лейтенант Аличе, третий участок охраны порядка.
   — Я вас слушаю, — раздался голос профа.
   — У нас здесь ваш сын с приятелями, мы задержали их потому, что они зверски избивали другую компанию мальчишек…
   О том, что их было шестеро, он не упомянул.
   — Продолжайте…
   — Тех пришлось отправить в больницу.
   — Так, ясно. Поверните монитор, пожалуйста. Смотреть в глаза профу на этот раз почему-то было непросто.
   — Вы перестали отличать войну от мира? — печально спросил проф. — И вооружённых десантников от детей?
   Мы промолчали. Не буду я оправдываться. Не хочу, не здесь… лучше поскорее оказаться дома…
   — Лейтенант Аличе, правильнее всего будет, если вы просто сообщите об этом родителям. Я вас уже понял.
   — Хорошо, — согласился Аличе, — до свидания.
   Он обернулся к нам:
   — Вы можете идти, лучше всего — домой.
   Не слишком чистая улочка с обшарпанными стенами домов и чахлыми деревцами показалась мне райским местечком.
   Почему я никогда не ценил свободу просто пойти в ту сторону, в которую хочешь? Я вдохнул поглубже.
   — Естественная вентиляция лёгких, — попытался пошутить Алекс, вид у него был мрачный, мрачнее я его никогда не видел.
   Мне тоже, если подумать, веселиться нечему: проф здорово разозлился, чужим это, конечно, незаметно.
   — А по-моему, — потянул Лео, — мы всё сделали правильно.
   Алекс сразу же приободрился.
   — Ну не совсем, — пробормотал он, — но в общем… Мои друзья правы: чего это мы? С какой стати тут такие похороны? Почему это я решил, что проф поверит чьему-нибудь слову против моего? И почему это мы «не совсем правы»?
   Мы договорились связаться вечером и разошлись по домам.
   В Лабораторном парке я сначала пошел к себе и долго стоял под душем, стараясь смыть кошмарный запах «обезьянника». Желание объясняться постепенно улетучивалось, а может быть, утекало вместе с водой. Простояв под струями горячей воды минут двадцать, я оделся и отправился в кабинет профа.
   Он меня уже ждал. Проф немного помедлил — надеялся, что я что-нибудь объясню, потом не выдержал и нарушил молчание:
   — Какая муха тебя укусила?
   — Их было шестеро!.. — запальчиво начал я.
   — Я догадался, что не двое, — с едва заметной иронией перебил меня проф, — они вам все равно не противники.
   Ну всё понятно, Алекс тоже именно это и имел в виду. Зачем я так извратил главное правило честной драки — «Поднимают и бьют»?
   — Иди, сделай что-нибудь умное, — порекомендовал мне проф.
   Я поскорее убрался в парк. И что это за такое «умное», которое я должен сделать?
   Вечером я позвонил друзьям: их родители оказались совершенно нормальными людьми! Чёрт! Почему это такое открытие?
   С утра я связался с Гвидо. Его здоровьем надо поинтересоваться.
   Гвидо по-прежнему пришептывал, но обрадовал меня сообщением, что ему лучше, а пару выбитых зубов ему вставят на днях. Он хотел сказать что-то ещё, но не решался. Я ему помог.
   — Гвидо, ты очень хочешь мне что-то сказать, — утвердительно заявил я.
   — Э-э, да! Энрик, э-э, м-м, тут мой папа сообщил синьору Террачино, куда прислать счёт… Ты не можешь, ну… Не знаю… Извиниться за меня. Я тут ещё несколько дней дома просижу.
   — Хорошо, я понял, не переживай.
   — Угу, и ещё мне звонила Лаура. Говорила, что вы попались…
   — Только не вздумай извиняться и говорить спасибо, — прервал его я. — Понимаешь?
   — Да!
   — Вот и умница. Ну выздоравливай.
   Летучие коты! Бывают же такие… бестактные! У-у, болван! Как бедный Гвидо его только терпит?
   В воскресенье проф старательно меня избегал. Весь день шёл ливень, и я, пофланировав по дому и убедившись, что в высоком искусстве маневрирования мне до профа далеко, смирился и сел решать задачи. Геракл забраться мне на колени (его законное место), он обиделся и ушёл, независимо задрав хвост.
   В понедельник проф почти не отреагировал на меня за завтраком. «Доброе утро». — «Доброе утро». Э-э, это уже слишком. Один день — ещё куда ни шло, но больше…
   Что же делать? Подкинул бы синьор Мигель нам какую-нибудь работу, тогда профу придётся со мной разговаривать.
   Во вторник утром проф совершенно бесцветным голосом разрешил мне после университета заехать в центр. Мне надо было выполнить просьбу Гвидо — извиниться перед синьором Террачино.
   Замечательный у Джессики отец: с полуслова всё понял и просил передать Гвидо, что вовсе не сердится. Мои собственные проблемы так просто не решаются.

Глава 16

   Как обещали царь Соломон и синьор Террачино, следы классовых противоречий со всей поверхности Гвидо за несколько дней прошли.
   В среду проф проговорился, объяснил, почему он меня игнорировал аж три дня: ждал, когда я догадаюсь оплатить больничные счета за покалеченных нами «детей». Во вторник он совсем уж было собрался сделать это сам, но тут узнал кое-что новенькое и отказался от своих намерений. Это было бы неполезно. Может быть, мы и пересолили, но если мы признаем таким образом свою вину, это плохо отразится на мальчиках, одиноко гуляющих по зоне Кальтаниссетта.
   А ещё профу пришли три не слишком вежливых письма от родителей этих типов с наглым требованием эти самые счета оплатить. Ага! Щас! Проф в ответ ехидно заметил, что такая трепка — профессиональный риск рэкетира, и предложил папочкам оплатить лечение из тех денег, что милые невинные детки выбили из своих ровесников.
   Зря эти болваны напомнили профу о своем существовании, забыли, с кем имеют дело. В результате городской охране было вменено в обязанность не только отлавливать начинающих жлобов и передавать их родителям с соответствующими комментариями на суд и расправу, но и заносить их в чёрный список: попавшиеся во второй раз теряют право заниматься в лицензированных секциях кемпо (суровое наказание: в центре, например, нелицензированных секций нет, слишком уж большой штраф за такое полагается), и сверх того, их потом не примут ни в одно офицерское училище или училище охраны клана Кальтаниссетта — ещё один дьявольски точный удар. Для того чтобы нашёлся спонсор, готовый оплатить получение вами высшего образования, надо быть ну очень умным и учиться как следует. Лео рассказывал, как на него давят, чтоб хорошо учился, а у него-то с мозгами всё более чем в порядке, и ленью он не отличается, тем не менее его уже семь с половиной лет каждый день достают требованиями показать школьные рабочие файлы. Так что самый реальный путь вверх по социальной лестнице проходит через военную службу или службу охраны. А переезжать в другую зону, искать там работу, отвечать на вопросы СБ другой корпорации: «А что это вам не понравилось у наших противников, соперников и т.д.?», и вся эта морока, чтобы пропихнуть наверх неблагодарных деточек…
   Очередное приведение в порядок моих дел (опять же, умирать не собираюсь, но всё равно надо) выявило следующие проблемы: проект «Смерть Кремоне» влачил жалкое существование, на него нет времени — первая сессия на носу (это вторая проблема), а ребят, кроме Гвидо и Лауры, которые ещё маленькие, ожидали тренировочные экзамены.
   Каким кошмарным снобом я был года полтора назад: всех считал дураками, а ведь учиться в школе гораздо тяжелее, чем дома, в тишине и покое. А раздуваться от гордости за способности, полученные мною от «дара Контакта», все равно что хвастаться «Феррари» (а что такого? Всего-то четверть миллиона) — в этом нет никакой моей заслуги. Кстати, моя способность объяснить что-то для меня простое оказалась почти на нуле: мои друзья быстро выяснили, что консультироваться со мной даже по физике и математике бесполезно. Яснее не становится.
   Сессия у меня кончилась на один день позже, чем у ребят экзамены. Все были страшно горды собой и обещали себе и друг другу не дрожать так весной. А я наконец понял ехидную фразу синьора Брессаноне, которую он произнёс в день нашего знакомства. После первого же его экзамена от группы осталась половина. Да и тем, кто его выдержал, пришлось как следует помучиться, подготовка к этому экзамену отняла у меня больше времени и сил, чем к остальным четырём вместе взятым. Тот, кто пройдёт этот путь до конца, действительно имеет хорошие шансы стать незаурядным математиком. Мы уже договорились весело провести каникулы вместе: слетаем на Джильо, на Ористано, вернёмся в дождливый зимний Палермо со свежим тропическим загаром и головами горынычей (Алекс настаивал).
   Но один вечер я проведу вдвоём с Ларисой. Я позвонил ей на комм, чтобы напомнить о нашей договорённости и назначить время встречи, и услышал голос синьоры Арциньяно:
   — Энрик, Лариса уехала на все каникулы к моей сестре (та немного приболела), а комм забыла дома.
   Я извинился и прервал связь. Странный у неё голос: похоже, что синьора Арциньяно плакала. М-мм, почему Лариса мне не позвонила? Ну забыла дома комм, так купила бы новый, стоят они сестерциев десять. Мрачно размышляя, не успел ли я ей просто надоесть, я бродил по парадной анфиладе первого этажа. Где меня перехватил проф:
   — Что такое? Я думал, ты полетишь праздновать.
   — Лариса уехала, у неё тётя заболела.
   — Что ты сказал?!
   Я дословно повторил реплику синьоры Арциньяно, не скрывая своего удивления по поводу забытого комма.
   — У неё отец лежит с сердечным приступом, какая тётя? Вы с ней не поссорились?
   — Нет. Ничего такого.
   — Понятно, и с ней самой связаться нельзя. Я похолодел:
   — Вы думаете…
   Проф зажал мне рот ладонью. Мы с ним почти побежали в его кабинет. Ну ничего ж себе, Лабораторный парк — последний рубеж обороны клана Кальтаниссетта, и все, кто здесь работает, проверены сто раз. И я не знаю среди них ни одного, кто бы мог предать. Тем не менее проф сам проверил кабинет на наличие жучков (чисто), поставил купол защиты и только после этого сел за компьютер и связался с синьором Соргоно:
   — Зайдите ко мне в кабинет, немедленно.
   Через минуту встревоженный начальник охраны был здесь.
   — Синьор Соргоно, срочно проверьте все здание на наличие жучков, задействуйте только Фернана и Филиппо. Марио и Рафаэль пусть никуда не уходят, все эти четверо и вы тоже можете понадобиться в любую минуту.
   Синьор Соргоно кивнул и вышел. Проф обратился ко мне:
   — Ну что, взломщик, сумеешь взломать почтовый ящик шефа службы электронной безопасности?
   — Вы думаете, он… Проф покачал головой:
   — Я знаю его двадцать пять лет. Его обложили со всех сторон. Не знаю только, у него действительно сердечный приступ или он не пошёл на работу, чтобы не узнавать никаких новых секретов. Но это нельзя делать долго.
   — Я попробую.
   Теперь от моей многократно обруганной склонности к взлому зависит жизнь Ларисы.
   Почтовый ящик синьора Арциньяно поддался на удивление легко: теперь я уверен, его обложили, но он сделал все, чтобы я, или проф, или мы вместе догадались, что произошло. И письма он не стёр, те самые, что нас интересовали.
   «Хочешь увидеть свою дочку не по частям — делай, что тебе говорят».
   Ответное письмо:
   «Докажите, что она у вас».
   Ответ:
   «Так и быть». И отсканированная записка Ларисиным почерком:
   «Папа, я жива, со мной пока все в порядке. Не сопротивляйся, у тебя нет другого оружия, кроме доброжелательности. Передай от меня привет Энрику. Лариса».
   — Ты уверен, что это не подделка? — встревоженно спросил проф.
   — Нет, это письмо от Ларисы, — слабо улыбнулся я, — и предназначено оно мне. Лариса на Эльбе.
   — Это же наш остров. И почему ты так решил?
   — Вы и сами думаете, что это внутренний заговор. Иначе зачем проверять собственный кабинет?
   — И все-таки почему Эльба?
   Я рассказал профу о наших с ней приключениях во время похода прошлой весной.
   — Понятно. Убедительно.
   Проф снова сел за компьютер и связался с синьором Мигелем:
   — Мигель, мальчик мой, ты не хочешь навестить своего старого учителя?
   «Мальчик», разумеется, захотел. Через четверть часа он был уже здесь. И все понял с полуслова.
   — Значит, это кто-то из своих, — заметил он, — не все сорняки осенью выдернули.
   Вдвоём с профом они сели за компьютер: теперь среди немыслимой кучи самой разной информации им придется найти следы предательства и выяснить, на кого можно, а на кого нельзя опереться. Я встал у них за спинами.
   — Энрик, убери нос, — велел мне проф.
   — Ну-у, — обиженно заныл я.
   — Малыш, ты же понимаешь, что получил карт-бланш на плохое поведение. Хочешь злоупотребить?
   — Р-рр, — выразил я свое недовольство и побрёл в спортзал: надо чем-нибудь заняться таким, что не дает отвлечься ни на какие мысли. После десятого повторения самой сложной серии ката, которую я только знал, я обрел божественное спокойствие и готовность к бою. Теперь стоп: доводить себя до полного изнеможения, прямо скажем, неразумно. Пусть проф думает и говорит обо мне что угодно, но спасать Ларису я пойду. Он не сможет удержать меня дома никакими силами.
   Он и не собирался. Я не успел ещё пропахать дорожку на ковре в моей комнате, как в нее заглянул проф в защитном комбинезоне:
   — Переодевайся и иди тестируй катер.
   Ох, бластера-то у меня и нет, только учебный. С остальным снаряжением всё в порядке. И «Феррари» в полной боевой готовности.
   Я не успел соскучиться, как в катер залез Фернан с двумя бластерами.
   — Этот — тебе, — протянул он мне один из них.
   Кажется, он ещё ничего не знает, но приставать ко мне с вопросами не стал: всё, что надо знать, скажет командир.
   Следующим пришёл Марио с базукой на плече. Потом Филиппо с боеприпасами для этой базуки. Ни тот ни другой никакого любопытства не проявляли. Интересно, я бы так смог? Вряд ли.
   Потом пришли синьор Соргоно и синьор Мигель, потом Рафаэль.
   Последним пришёл проф и устроился в кресле рядом со мной:
   — Взлетай!
   — Через космос? — спросил я.
   — Да.
   М-мм, мне очень нравится, что меня не попытались оставить дома, но почему «Феррари», а не парочка «Сеттеров»? Почему я, а не Барлетта, например? Я, конечно, очень высокого о себе мнения, но до этого лётчика мне пока как до Эрато. Не может же вся армия участвовать в заговоре? Вся не может, но если командующий ВВС участвует, то брать «Сеттер» и впрямь небезопасно. Ему доложат из самых лучших побуждений.
   Я вывел на монитор карту Эльбы.
   — Вообще-то она довольно большая, — заметил я.
   — Да, — согласился проф, — но на ней только одно загородное поместье, которое может нас интересовать. И принадлежит оно…
   — Командующему ВВС, — перебил я.
   — Ты откуда знаешь?
   — Иначе вы взяли бы Барлетту на «Сеттере».
   Проф только кивнул. В салоне синьор Мигель шепотом объяснял отряду обстановку и боевую задачу. Никто не любит стрелять в своих, но придётся. Охрану поместья, разумеется, никто не проинформировал о планах хозяина, она просто будет исполнять свой долг. Ну а я… А мне Лариса дороже их всех, поэтому никаких сомнений.
   — Сядь вот здесь. — Проф показал на подходящую полянку на карте. — Десять километров мы пробежим, зато тревоги не поднимем.
   Я кивнул. Летать через космос нравится мне всё больше и больше. Быстро, спокойно. Пока до всех остальных дойдёт, что и там тоже можно повоевать… Да когда ещё они обзаведутся антигравитационными катерами…
   «Феррари» я посадил на ту самую полянку, что отметил проф. Я заблокировал пульт управления и вслед за профом прошел в салон. Обычный ритуал: попрыгали, помазались гримом, один глоток воды, и — вперёд.