Страница:
Девушка закрыла глаза от радости. Слава Всевышнему, все живы!
Сойер подхватил ее и усадил позади себя, а безмерно счастливая Каролина обняла его крепче, чем следовало бы, прижалась щекой к такой сильной, теплой и живой спине.
– Дядя Джон сильно ранен?
– Максимо прострелил ему раненую ногу.
– О Боже! Как он мог! – воскликнула она, ужаснувшись жестокости младшего Торреса. – А Рамон?
– С ним все в порядке. По крайней мере было, когда я поехал сюда.
– Пока ты запрягаешь повозку, я сбегаю за одеялами, – сказала Каролина, спрыгивая на землю.
– Думаю, Рамон согласится с выбором Фабианы. Я не мог стрелять в Максимо, боясь попасть в Джастина.
– И хорошо, что не мог. Рамон сказал, что Джастин – его сын.
Сойер недоверчиво посмотрел на нее.
– Двоему дяде Максимо сказал, что Джастин – его сын, и Рамон не стал возражать.
– Джастин был с ним?
– Да. Мы довольно быстро их догнали.
– Может, Рамон промолчал ради Джастина?
– Проклятая стерва! – с горечью воскликнул Сойер.
Девушка сразу подумала, уж не было ли у него чего-нибудь с Фабианой. Может, он хотел близости, но получил отказ? Как же мало ей известно о Сойере!
Готовя повозку, тот успел рассказать, что Фабиана потребовала развода и Джон согласился. Потом Сойер отправил ее в дом за припасами.
– Захвати бутылку виски. Джон сильно мучается, а Рамону не мешает выпустить пар.
Каролина побежала в дом и принялась собирать чистые лоскуты. Ее злила раздраженность Сойера, хотя она и понимала, что сейчас он не может иначе. Схватив кукурузную водку, девушка окинула взглядом стеклянную батарею на полке и прихватила еще одну бутылку. Она делала все быстро, так что успела несколько раз сбегать к повозке и обратно.
– Помочь тебе? – спросила она Сойера, который внимательно поглядывал на горизонт.
– Не хочется оставлять тебя здесь одну, но мы быстро. Я послал Уилла на пастбище сказать остальным, он вернется только завтра. Поэтому сиди пока в доме.
Выезжая с ранчо, Сойер обернулся и помахал ей рукой. Каролина помахала в ответ, потом расседлала его лошадь и начала чистить ее скребком, думая о том, насколько тяжело ранен дядя, сможет ли он управляться без Максимо. Когда она приехала, на ранчо вместе с Джастином было семь работников. Теперь Максимо нет, Фрэнка убили, Джон ранен.
Мужчины вернулись под вечер. Сойер и Рамон переложили Брендона на широкую доску, которую вынули из днища повозки, и отнесли бесчувственного хозяина в дом. Рамон выпрямился и, покачнувшись, зацепился за кресло-качалку.
– Извините, – заплетающимся языком выговорил он.
– Пошли, дружище. – Сойер взял Торреса под руку. – Каролина, я сейчас вернусь.
Девушка присела возле дяди, все еще не подававшего признаков жизни, и ловко сменила окровавленную повязку. Услышав во дворе пять выстрелов, она испуганно бросилась к двери и увидела, как из барака вышел Сойер, который помахал ей поднятым над головой фонарем. “Значит, что бы там ни случилось, все хорошо”, – подумала Каролина.
На следующее утро девушка направлялась к колодцу. Ее догнал Сойер. По его уверенной походке было видно, что он полностью оправился от раны. Шляпа сдвинута на затылок, потертые джинсы туго обтягивали бедра, сапоги на каблуках прибавляли ему роста. Мгновенно забыв про все неприятности, Каролина радостно улыбнулась.
– Доброе утро, малыш. Не найдется у тебя чего-нибудь поесть? – спросил он, беря у нее полное ведро и придерживая другой рукой дверь, чтобы пропустить девушку вперед.
– Сейчас разогрею, А ты пока наберись терпения. Как Рамон?
– Мертвецки пьян. – Сойер взял большой жестяной кофейник и занялся приготовлением кофе. Девушка тайком посматривала на него, решив, что синяя рубаха замечательно оттеняет его серые глаза. – Я уезжаю в Гриффин за доктором.
Каролина расстроилась. Если он уже в состоянии добраться до Гриффина, значит, грядет скорое расставание.
– Ты его привезешь сюда?
– Конечно. Раз Джон тяжело ранен, я не могу уехать. Но как только он встанет на ноги, я отправлюсь дальше, – ответил Сойер, внимательно глядя на нее.
Пока жарилась колбаса, он зашел к Брендону, а когда вернулся, то сосредоточился на яичнице с колбасой, обжигающем кофе и горячих лепешках. Каролине расхотелось есть.
Последние дни ей редко удавалось побыть с Сойером наедине, поэтому она молча сидела, глядя, как он расправляется с завтраком.
– Что за стрельба была ночью?
– Рамон сильно мучился и выпустил целую обойму в пустую койку брата.
– Спасибо, что помахал мне фонарем. Я ужасно волновалась. Без тебя здесь все станет другим, – грустно вздохнула она.
– Да, пока я буду в отъезде, сиди в доме с Джоном. От пьяного Рамона тебе лучше держаться подальше.
– Но он тоже захочет есть.
– В таком состоянии ему не до еды. Поставь что-нибудь на лавку возле дома, запри дверь и жди, когда вернутся Уилл с Чедом.
– И Рамону не открывать?
– Пока не протрезвеет. Вряд ли ты когда-нибудь видела мужчину в таком состоянии. Еду найдет и пусть катится.
– А скот?
– Когда пойдешь доить корову или кормить лошадей, бери с собой револьвер. Если понадобится, стреляй без раздумий. Выстрел наверняка приведет его в чувство, а к завтрашнему дню Брендону, возможно, станет получше, он поможет тебе с хозяйством. Кейна в эти дни не будет. Револьвер и винтовку Рамона я принесу сюда. Если, не приведи Бог, заявятся команчи… отдашь их ему. Если станет по-настоящему жарко, он вмиг очухается. Сейчас он может даже перепутать тебя с Фабианой.
Девушка кивнула. Она глядела на руки Сойера и думала, какие они у него сильные, с широкими запястьями, а пальцы отчего-то тонкие.
– Когда ты вернешься?
– Постараюсь как можно скорее.
Он встал из-за стола, и Каролина едва удержалась, чтобы не обнять его. Они вместе вышли из дома.
– Сойер, пожалуйста, будь осторожен, – попросила она, надеясь, что вдруг он поцелует ее в щеку.
– Конечно, малыш. И ты будь осторожна. Помни, что я тебе сказал о Рамоне. – Сойер ободряюще улыбнулся ей, легко вскочил в седло и легким галопом выехал за ворота.
Каролина глядела ему вслед, пока он не исчез в предрассветной дымке. Через несколько дней, восьмого июля, ей исполнится шестнадцать, а никто здесь об этом не знает. Она поспешила отогнать воспоминания о пирогах тети Летти и семейных праздниках.
Пять дней после отъезда Сойера девушка не видела Рамона. Она убирала хлев, доила коров, давала сена лошадям, кормила птицу – короче, занималась хозяйством, но из барака даже звука не доносилось, хотя еда, которую она ежедневно выставляла на скамейку, исчезала. Тем не менее Каролина находилась в постоянном страхе из-за команчей, и чем дольше не вставал с постели Джон Брендон, тем беспокойнее становилось у нее на душе.
Однажды утром, взяв тяжелое ведро со свеженадоенным молоком, Каролина направилась было к двери и с замиранием сердца остановилась. На пороге стоял мужчина.
Глава 11
Глава 12
Сойер подхватил ее и усадил позади себя, а безмерно счастливая Каролина обняла его крепче, чем следовало бы, прижалась щекой к такой сильной, теплой и живой спине.
– Дядя Джон сильно ранен?
– Максимо прострелил ему раненую ногу.
– О Боже! Как он мог! – воскликнула она, ужаснувшись жестокости младшего Торреса. – А Рамон?
– С ним все в порядке. По крайней мере было, когда я поехал сюда.
– Пока ты запрягаешь повозку, я сбегаю за одеялами, – сказала Каролина, спрыгивая на землю.
– Думаю, Рамон согласится с выбором Фабианы. Я не мог стрелять в Максимо, боясь попасть в Джастина.
– И хорошо, что не мог. Рамон сказал, что Джастин – его сын.
Сойер недоверчиво посмотрел на нее.
– Двоему дяде Максимо сказал, что Джастин – его сын, и Рамон не стал возражать.
– Джастин был с ним?
– Да. Мы довольно быстро их догнали.
– Может, Рамон промолчал ради Джастина?
– Проклятая стерва! – с горечью воскликнул Сойер.
Девушка сразу подумала, уж не было ли у него чего-нибудь с Фабианой. Может, он хотел близости, но получил отказ? Как же мало ей известно о Сойере!
Готовя повозку, тот успел рассказать, что Фабиана потребовала развода и Джон согласился. Потом Сойер отправил ее в дом за припасами.
– Захвати бутылку виски. Джон сильно мучается, а Рамону не мешает выпустить пар.
Каролина побежала в дом и принялась собирать чистые лоскуты. Ее злила раздраженность Сойера, хотя она и понимала, что сейчас он не может иначе. Схватив кукурузную водку, девушка окинула взглядом стеклянную батарею на полке и прихватила еще одну бутылку. Она делала все быстро, так что успела несколько раз сбегать к повозке и обратно.
– Помочь тебе? – спросила она Сойера, который внимательно поглядывал на горизонт.
– Не хочется оставлять тебя здесь одну, но мы быстро. Я послал Уилла на пастбище сказать остальным, он вернется только завтра. Поэтому сиди пока в доме.
Выезжая с ранчо, Сойер обернулся и помахал ей рукой. Каролина помахала в ответ, потом расседлала его лошадь и начала чистить ее скребком, думая о том, насколько тяжело ранен дядя, сможет ли он управляться без Максимо. Когда она приехала, на ранчо вместе с Джастином было семь работников. Теперь Максимо нет, Фрэнка убили, Джон ранен.
Мужчины вернулись под вечер. Сойер и Рамон переложили Брендона на широкую доску, которую вынули из днища повозки, и отнесли бесчувственного хозяина в дом. Рамон выпрямился и, покачнувшись, зацепился за кресло-качалку.
– Извините, – заплетающимся языком выговорил он.
– Пошли, дружище. – Сойер взял Торреса под руку. – Каролина, я сейчас вернусь.
Девушка присела возле дяди, все еще не подававшего признаков жизни, и ловко сменила окровавленную повязку. Услышав во дворе пять выстрелов, она испуганно бросилась к двери и увидела, как из барака вышел Сойер, который помахал ей поднятым над головой фонарем. “Значит, что бы там ни случилось, все хорошо”, – подумала Каролина.
На следующее утро девушка направлялась к колодцу. Ее догнал Сойер. По его уверенной походке было видно, что он полностью оправился от раны. Шляпа сдвинута на затылок, потертые джинсы туго обтягивали бедра, сапоги на каблуках прибавляли ему роста. Мгновенно забыв про все неприятности, Каролина радостно улыбнулась.
– Доброе утро, малыш. Не найдется у тебя чего-нибудь поесть? – спросил он, беря у нее полное ведро и придерживая другой рукой дверь, чтобы пропустить девушку вперед.
– Сейчас разогрею, А ты пока наберись терпения. Как Рамон?
– Мертвецки пьян. – Сойер взял большой жестяной кофейник и занялся приготовлением кофе. Девушка тайком посматривала на него, решив, что синяя рубаха замечательно оттеняет его серые глаза. – Я уезжаю в Гриффин за доктором.
Каролина расстроилась. Если он уже в состоянии добраться до Гриффина, значит, грядет скорое расставание.
– Ты его привезешь сюда?
– Конечно. Раз Джон тяжело ранен, я не могу уехать. Но как только он встанет на ноги, я отправлюсь дальше, – ответил Сойер, внимательно глядя на нее.
Пока жарилась колбаса, он зашел к Брендону, а когда вернулся, то сосредоточился на яичнице с колбасой, обжигающем кофе и горячих лепешках. Каролине расхотелось есть.
Последние дни ей редко удавалось побыть с Сойером наедине, поэтому она молча сидела, глядя, как он расправляется с завтраком.
– Что за стрельба была ночью?
– Рамон сильно мучился и выпустил целую обойму в пустую койку брата.
– Спасибо, что помахал мне фонарем. Я ужасно волновалась. Без тебя здесь все станет другим, – грустно вздохнула она.
– Да, пока я буду в отъезде, сиди в доме с Джоном. От пьяного Рамона тебе лучше держаться подальше.
– Но он тоже захочет есть.
– В таком состоянии ему не до еды. Поставь что-нибудь на лавку возле дома, запри дверь и жди, когда вернутся Уилл с Чедом.
– И Рамону не открывать?
– Пока не протрезвеет. Вряд ли ты когда-нибудь видела мужчину в таком состоянии. Еду найдет и пусть катится.
– А скот?
– Когда пойдешь доить корову или кормить лошадей, бери с собой револьвер. Если понадобится, стреляй без раздумий. Выстрел наверняка приведет его в чувство, а к завтрашнему дню Брендону, возможно, станет получше, он поможет тебе с хозяйством. Кейна в эти дни не будет. Револьвер и винтовку Рамона я принесу сюда. Если, не приведи Бог, заявятся команчи… отдашь их ему. Если станет по-настоящему жарко, он вмиг очухается. Сейчас он может даже перепутать тебя с Фабианой.
Девушка кивнула. Она глядела на руки Сойера и думала, какие они у него сильные, с широкими запястьями, а пальцы отчего-то тонкие.
– Когда ты вернешься?
– Постараюсь как можно скорее.
Он встал из-за стола, и Каролина едва удержалась, чтобы не обнять его. Они вместе вышли из дома.
– Сойер, пожалуйста, будь осторожен, – попросила она, надеясь, что вдруг он поцелует ее в щеку.
– Конечно, малыш. И ты будь осторожна. Помни, что я тебе сказал о Рамоне. – Сойер ободряюще улыбнулся ей, легко вскочил в седло и легким галопом выехал за ворота.
Каролина глядела ему вслед, пока он не исчез в предрассветной дымке. Через несколько дней, восьмого июля, ей исполнится шестнадцать, а никто здесь об этом не знает. Она поспешила отогнать воспоминания о пирогах тети Летти и семейных праздниках.
Пять дней после отъезда Сойера девушка не видела Рамона. Она убирала хлев, доила коров, давала сена лошадям, кормила птицу – короче, занималась хозяйством, но из барака даже звука не доносилось, хотя еда, которую она ежедневно выставляла на скамейку, исчезала. Тем не менее Каролина находилась в постоянном страхе из-за команчей, и чем дольше не вставал с постели Джон Брендон, тем беспокойнее становилось у нее на душе.
Однажды утром, взяв тяжелое ведро со свеженадоенным молоком, Каролина направилась было к двери и с замиранием сердца остановилась. На пороге стоял мужчина.
Глава 11
Кейн Хатфилд оперся плечом о косяк.
– Давно вернулись? – спросила она.
– Только что. Гляжу, в коровнике вроде кто-то есть, вот и решил заглянуть, – с готовностью ответил Хатфилд. – Еще солнце не встало, а там хорошенькая девчонка. Надо же! – Он медленно направился к Каролине.
Револьвер был у нее за корсажем, но в правой руке она держала ведро с молоком, да и соревноваться с Кейном в стрельбе не имело смысла. Каролина пошла к выходу, однако Хатфилд загородил ей дорогу и окинул наглым взглядом.
– Мисс Брендон, нам вроде никто не мешает. А вы с каждым днем знай только хорошеете.
– Пожалуйста, дайте мне пройти.
– Куда вы так спешите?
– Дядя Джон уже проснулся. Рамон в бараке.
– Рамон, между прочим, свалил вчера ночью, и только Господь знает, где он сейчас. А вот дядя лежит в бреду. Я ведь соображаю, поэтому сначала заглянул в дом.
Каролина торопливо сунула руку за корсаж, но Кейн с быстротой молнии схватил ее запястье и без труда отобрал револьвер.
– Ты ведь не собираешься меня застрелить? – засмеялся он, прижимая девушку к себе. Каролина молча отбивалась, понимая, что надежды мало. Хатфилд взял ее свободной рукой за подбородок. – Спокойно, что ты пугаешься, как молодая кобылка? Могу поклясться чем угодно, ты еще ни разу не целовалась.
– Отпустите меня!
– Не брыкайся, тебе понравится. Стоит только разок попробовать, и захочешь еще. – Говоря, он толкал ее назад, пока не припер к столбу. Каролина попробовала колотить его кулаками, но он, казалось, этого вообще не заметил. Она расцарапала ему лицо ногтями, Кейн увернулся, потом одной рукой сжал ей запястье, поймал ртом ее губы и втиснул язык в рот. Каролина вздрогнула от ужаса и омерзения.
– Не дергайся, – пробормотал он. – Сейчас… ты узнаешь… – И он снова поцеловал ее. Каролина рванулась изо всех сил, ненавидя Кейна, ненавидя свою беспомощность и содрогаясь при мысли о том, что он собирается с ней сделать. Когда удалось отвернуть голову, она закричала, но Хатфилд только усмехнулся. – Ори сколько влезет, тебя никто не услышит, кроме старой Бесси, а ты ее не волнуешь. Если перестанешь вырываться, мы отлично проведем время. После тебе уже не захочется со мной драться.
– Нет! Я застрелю тебя, Кейн Хатфилд!
– Да ну? А вот так нравится? – Он поцеловал ей грудь, прикрытую тонкой рубашкой.
Предприняв еще одну тщетную попытку освободиться, Каролина вдруг вспомнила, что ей говорил Сойер, когда они купались в ручье, и ударила негодяя коленом между ног. Тот взвыл, зажал руками пах и согнулся пополам. Схватив с пола револьвер, она бросилась к дому, словно за ней гнался дьявол, трясущимися руками наложила засов и украдкой выглянула в окно.
Во дворе Хатфилда не было. Господи, как же она его ненавидела!
Каролина ушла в свою комнату, разделась до пояса и принялась яростно тереть себя мокрым полотенцем, будто могла уничтожить даже воспоминания о его мерзких прикосновениях. Кейн Хатфилд был красивым мужчиной, но привлекательная внешность – ничто, если человек отвратителен по натуре. Она видела, как он жестоко обходился с лошадьми, и подозревала, что дела обстояли бы еще хуже, не будь рядом свидетелей. Рассказать о произошедшем Сойеру она не могла, поскольку за этим последовала бы стычка, а кто выйдет победителем, еще не известно. К тому же Кейн настолько подл, что не погнушается и выстрелить в спину.
После гнусной сцены Каролина не расставалась с заряженным револьвером ни днем, ни ночью. Ближе к вечеру она выставила двойную порцию еды, игнорируя настойчивый стук в дверь.
В начале следующей недели вернулся Сойер, а с ним еще двое мужчин. Девушке ужасно хотелось крепко обнять его, чтобы он почувствовал ее радость, но она только приветливо улыбнулась и обменялась рукопожатием с черноволосым незнакомцем. Это оказался доктор Баркер, который сразу прошел в комнату Джона. Вторым гостем был светловолосый юноша по имени Люций Тернер, примерно ее возраста, с наивным, почти детским, лицом. Его Сойер нанял в качестве работника.
У Каролины прибавилось забот по дому, и ей никак не удавалось поговорить с Сойером. К ужину вышел наконец протрезвевший Рамон. Девушка с трудом узнала его в этом изможденном мужчине с всклокоченной бородой и черными кругами вокруг налитых кровью глаз.
Ближе к вечеру Сойер занялся починкой сломанных ворот. Жара не спала, и Каролина высоко подвязала волосы на затылке, а Сойер разделся до пояса; грудь и плечи у него блестели от пота. На месте недавней раны теперь виднелся багровый шрам.
– Я кое-что сумел разузнать, – сказал он, вытирая мокрый лоб. – Максимо с Фабианой получили у адвоката разрешение на брак и уехали куда-то на север, где вроде есть священник, который их повенчает. Теперь у Джона больше нет жены.
– Дядя знает? – спросила Каролина, ошеломленная скоропалительностью происходящего.
– Я не мог не сказать. Доктор считает, что правда ему только на пользу.
– Как быстро они это устроили. – Тем лучше для Джастина.
– Думаешь, он согласится с такими переменами?
– После того, что случилось между Джоном и Максимо, даже не знаю, – пожал плечами Сойер. – Но выбора у него нет, по закону он должен оставаться с матерью.
– Я очень беспокоюсь за мальчика. Он ведь не любит Максимо.
– Откуда ты знаешь? – удивился Сойер.
– Он мне сам говорил. Дескать, Максимо – грубый человек. И еще он сказал, что у него три отца – Рамон, Максимо и его папа.
– В этом он прав. Каждый из них ведет себя так, будто Джастин – его сын.
– Дядя Джон пришел в ярость, когда узнал, что Джастин уехал с Фабианой.
– Она его мать. К тому же Максимо все равно заставил бы его уехать с ними. Джастин, по-моему, любит Джона Брендона, но любит и свою мать. Ему только четырнадцать, он не ссорится с Фабианой и Максимо. У тебя здесь все было в порядке? – вдруг сменил тему Сойер.
– Да.
– Я отправил Хатфилда на пастбище сказать Уиллу, чтобы тот немедленно возвращался. До отъезда я хотел бы убедить Джона избавиться от Кейна. От него одни неприятности. Месяц назад в Гриффине он заехал на лошади в салун и поднял там стрельбу. – Прервав работу, Сойер покосился на девушку. – Я тебе кое-что привез.
Господи, неужели он хочет сделать ей подарок? Каролина зачарованно следила за тем, как он шарит в кармане.
– Давай руку. – Сойер надел ей на запястье тонкий браслет. – С днем рождения. Видишь, я не забыл.
– О, – только и смогла выдохнуть девушка, любуясь поблескивающей золотой цепочкой.
– Я заказал его у кузнеца. – Сойер взял ее за руку. – У тебя очень тонкая кисть, смотри не потеряй. Можешь застегнуть браслет потуже, только передвинь вот этот крючок на следующее звено.
– Сойер, он мне ужасно нравится! Спасибо! – Каролина обняла его за шею, потом отстранилась и с улыбкой посмотрела на него.
– С шестнадцатилетнем, Каролина Брендон, – подмигнул он. – Жаль, что по этому поводу не будет званого вечера.
– Теперь мне все равно.
Сойер поцеловал ее в лоб и вернулся к работе, а девушка чуть не парила от счастья. Она снова полюбовалась подарком. Да будь он хоть из старой проволоки, разве в этом дело? Ведь Сойер заказал браслет для нее!
– Он просто замечательный, такой красивой вещи у меня никогда не было.
– Неужели? – засмеялся Сойер, – Ты жила в Атланте и не знаю где еще. Таких побрякушек у тебя могло быть навалом.
Она прислонилась спиной к изгороди рядом, не сводя глаз с браслета.
– Это особая вещь… Твой подарок.
Он улыбался, довольно быстро закончил работу и положил молоток на землю.
– Сойер, когда ты вернешь свое золото, что ты будешь с ним делать?
– Каролина, сколько раз ты меня об этом спрашивала? Не знаю, я еще не готов остепениться. Может, попытаюсь и дальше искать золото.
– А разве это не опасно?
– В большинстве случаев – да. – Он задумчиво посмотрел вдаль и слегка прищурился, отчего в уголках глаз собрались морщинки. – Полагаю, всем нам дается в этой жизни два шанса.
– Два шанса? – удивилась Каролина.
– Первый дается, когда мы рождаемся – богатыми или бедными, от хороших родителей или плохих, не важно.
– А второй?
– Второй мы зарабатываем сами, – твердо ответил Сойер.
– Никогда бы не подумала. До сих пор я заработала не слишком много.
– Нет, заработала, и весьма неплохо. Дом в Техасе и того, кто будет о тебе заботиться.
– Предположим. – Каролина снова взглянула на поблескивающий браслет.
– Нужно лишь иметь какую-нибудь цель – и дело в шляпе, – весело заключил Сойер. Когда они подошли к задней двери, он положил руки ей на плечи. – Ты взрослеешь, Каролина. Этот год у тебя особенный.
– Спасибо за подарок. – Девушка невольно потянулась к нему.
На миг в его глазах что-то мелькнуло, он крепче сжал ей плечи и вдруг резко отпустил.
– Спокойной ночи.
Каролина вошла в дом и задумчиво посмотрела на браслет. Если бы Сойер еще и поцеловал ее…
Поскольку работников не хватало, Сойер остался на ранчо, чтобы помочь Джону Брендону, но через неделю стал тяготиться вынужденной задержкой. Кроме того, он сознавал, что пора расставаться с Каролиной.
Он больше не прикасался к ней, однако ее красноречивые взгляды и стремление почаще оказываться рядом говорили сами за себя. Она начинает думать, что любит его, а уединенная жизнь на границе отнюдь не улучшала положение.
Рамон словно одержимый молча работал бок о бок с ним. В него вселился новый бес: он пытался забыть. Рамон очень изменился, потерял свое добродушие, стал замкнутым.
Кейн с Уиллом вернулись, поэтому Каролина была рада присутствию Сойера и Рамона. Зная, что днем на ранчо никого почти не оставалось, она выходила из дома с револьвером в руке. Но Кейн даже в присутствии других работников ухитрялся или слегка задеть ее, или отпускал сквозь зубы такое, что она заливалась краской.
Однажды вечером Каролина не выдержала.
– Оставьте меня в покое, Кейн, не то я пожалуюсь дяде и он вас уволит.
Тот с ухмылкой бесстыдно уставился на ее грудь.
– Вы, мисс Каролина, не знаете, от чего отказываетесь.
– Убирайтесь с кухни! – Она едва сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину.
– Всенепременно, милашка. – Кейн воровато погладил ее по щеке и когда девушка отпрянула, довольно осклабился. – Но ты скоро изменишься. На ранчо женщина быстро начинает страдать от одиночества.
Каролина видела в окно, как он лениво идет к коралю. Наверное, кому-то он покажется красивее Сойера, долговязого и сурового, но ее Кейн Хатфилд совершенно не привлекал.
Однажды утром Джон Брендон, выходя из спальни в гостиную, зацепился ногой за ковер и упал. Рана снова открылась, вскоре он уже метался в лихорадке, а два дня спустя доктор Баркер сообщил, что не ждет ничего хорошего и Джон, видимо, умрет.
Для Каролины это было ударом, который моментально нарушил обретенный ею душевный покой, ибо снова возникла угроза оказаться бесприютной. Значит, обратно в Натчез, на Миссисипи.
Терзаясь ожиданием смерти дяди и полной неизвестностью своего будущего, Каролина впала в уныние, но через некоторое время решила, что, если случится худшее, она попробует нанять Рамона, чтобы тот отвез ее в форт Гриффин. Иллюзий в отношении Сойера девушка не питала, он и так уже злится, что не может покинуть ранчо.
Всю ночь Каролина просидела возле дяди. За завтраком все были сумрачны и молчаливы, а днем, когда она готовила ужин, доктор Баркер пригласил ее в спальню раненого.
– Присаживайтесь. – Он придвинул ей тяжелый стул с высокой спинкой.
Каролина улыбнулась дяде, который полулежал, опираясь спиной о подушки. Лицо у него было пепельно-серым, дыхание с хрипом вырывалось из груди, но взгляд оставался таким ясным и твердым, что в душе Каролины шевельнулась безумная надежда. Может, кризис благополучно миновал? Тут Джон закашлялся, сморщился от боли, и она поняла, что ее пригласили по другому поводу.
– Каролина, я попросил доктора помочь мне составить завещание…
– Доктор Баркер очень хорошо лечит вас. Вы наверняка скоро поправитесь.
– Я составил завещание, – настойчиво повторил Джон. – Ты – моя единственная прямая родственница. Земли Брендона переходят к тебе.
– Давно вернулись? – спросила она.
– Только что. Гляжу, в коровнике вроде кто-то есть, вот и решил заглянуть, – с готовностью ответил Хатфилд. – Еще солнце не встало, а там хорошенькая девчонка. Надо же! – Он медленно направился к Каролине.
Револьвер был у нее за корсажем, но в правой руке она держала ведро с молоком, да и соревноваться с Кейном в стрельбе не имело смысла. Каролина пошла к выходу, однако Хатфилд загородил ей дорогу и окинул наглым взглядом.
– Мисс Брендон, нам вроде никто не мешает. А вы с каждым днем знай только хорошеете.
– Пожалуйста, дайте мне пройти.
– Куда вы так спешите?
– Дядя Джон уже проснулся. Рамон в бараке.
– Рамон, между прочим, свалил вчера ночью, и только Господь знает, где он сейчас. А вот дядя лежит в бреду. Я ведь соображаю, поэтому сначала заглянул в дом.
Каролина торопливо сунула руку за корсаж, но Кейн с быстротой молнии схватил ее запястье и без труда отобрал револьвер.
– Ты ведь не собираешься меня застрелить? – засмеялся он, прижимая девушку к себе. Каролина молча отбивалась, понимая, что надежды мало. Хатфилд взял ее свободной рукой за подбородок. – Спокойно, что ты пугаешься, как молодая кобылка? Могу поклясться чем угодно, ты еще ни разу не целовалась.
– Отпустите меня!
– Не брыкайся, тебе понравится. Стоит только разок попробовать, и захочешь еще. – Говоря, он толкал ее назад, пока не припер к столбу. Каролина попробовала колотить его кулаками, но он, казалось, этого вообще не заметил. Она расцарапала ему лицо ногтями, Кейн увернулся, потом одной рукой сжал ей запястье, поймал ртом ее губы и втиснул язык в рот. Каролина вздрогнула от ужаса и омерзения.
– Не дергайся, – пробормотал он. – Сейчас… ты узнаешь… – И он снова поцеловал ее. Каролина рванулась изо всех сил, ненавидя Кейна, ненавидя свою беспомощность и содрогаясь при мысли о том, что он собирается с ней сделать. Когда удалось отвернуть голову, она закричала, но Хатфилд только усмехнулся. – Ори сколько влезет, тебя никто не услышит, кроме старой Бесси, а ты ее не волнуешь. Если перестанешь вырываться, мы отлично проведем время. После тебе уже не захочется со мной драться.
– Нет! Я застрелю тебя, Кейн Хатфилд!
– Да ну? А вот так нравится? – Он поцеловал ей грудь, прикрытую тонкой рубашкой.
Предприняв еще одну тщетную попытку освободиться, Каролина вдруг вспомнила, что ей говорил Сойер, когда они купались в ручье, и ударила негодяя коленом между ног. Тот взвыл, зажал руками пах и согнулся пополам. Схватив с пола револьвер, она бросилась к дому, словно за ней гнался дьявол, трясущимися руками наложила засов и украдкой выглянула в окно.
Во дворе Хатфилда не было. Господи, как же она его ненавидела!
Каролина ушла в свою комнату, разделась до пояса и принялась яростно тереть себя мокрым полотенцем, будто могла уничтожить даже воспоминания о его мерзких прикосновениях. Кейн Хатфилд был красивым мужчиной, но привлекательная внешность – ничто, если человек отвратителен по натуре. Она видела, как он жестоко обходился с лошадьми, и подозревала, что дела обстояли бы еще хуже, не будь рядом свидетелей. Рассказать о произошедшем Сойеру она не могла, поскольку за этим последовала бы стычка, а кто выйдет победителем, еще не известно. К тому же Кейн настолько подл, что не погнушается и выстрелить в спину.
После гнусной сцены Каролина не расставалась с заряженным револьвером ни днем, ни ночью. Ближе к вечеру она выставила двойную порцию еды, игнорируя настойчивый стук в дверь.
В начале следующей недели вернулся Сойер, а с ним еще двое мужчин. Девушке ужасно хотелось крепко обнять его, чтобы он почувствовал ее радость, но она только приветливо улыбнулась и обменялась рукопожатием с черноволосым незнакомцем. Это оказался доктор Баркер, который сразу прошел в комнату Джона. Вторым гостем был светловолосый юноша по имени Люций Тернер, примерно ее возраста, с наивным, почти детским, лицом. Его Сойер нанял в качестве работника.
У Каролины прибавилось забот по дому, и ей никак не удавалось поговорить с Сойером. К ужину вышел наконец протрезвевший Рамон. Девушка с трудом узнала его в этом изможденном мужчине с всклокоченной бородой и черными кругами вокруг налитых кровью глаз.
Ближе к вечеру Сойер занялся починкой сломанных ворот. Жара не спала, и Каролина высоко подвязала волосы на затылке, а Сойер разделся до пояса; грудь и плечи у него блестели от пота. На месте недавней раны теперь виднелся багровый шрам.
– Я кое-что сумел разузнать, – сказал он, вытирая мокрый лоб. – Максимо с Фабианой получили у адвоката разрешение на брак и уехали куда-то на север, где вроде есть священник, который их повенчает. Теперь у Джона больше нет жены.
– Дядя знает? – спросила Каролина, ошеломленная скоропалительностью происходящего.
– Я не мог не сказать. Доктор считает, что правда ему только на пользу.
– Как быстро они это устроили. – Тем лучше для Джастина.
– Думаешь, он согласится с такими переменами?
– После того, что случилось между Джоном и Максимо, даже не знаю, – пожал плечами Сойер. – Но выбора у него нет, по закону он должен оставаться с матерью.
– Я очень беспокоюсь за мальчика. Он ведь не любит Максимо.
– Откуда ты знаешь? – удивился Сойер.
– Он мне сам говорил. Дескать, Максимо – грубый человек. И еще он сказал, что у него три отца – Рамон, Максимо и его папа.
– В этом он прав. Каждый из них ведет себя так, будто Джастин – его сын.
– Дядя Джон пришел в ярость, когда узнал, что Джастин уехал с Фабианой.
– Она его мать. К тому же Максимо все равно заставил бы его уехать с ними. Джастин, по-моему, любит Джона Брендона, но любит и свою мать. Ему только четырнадцать, он не ссорится с Фабианой и Максимо. У тебя здесь все было в порядке? – вдруг сменил тему Сойер.
– Да.
– Я отправил Хатфилда на пастбище сказать Уиллу, чтобы тот немедленно возвращался. До отъезда я хотел бы убедить Джона избавиться от Кейна. От него одни неприятности. Месяц назад в Гриффине он заехал на лошади в салун и поднял там стрельбу. – Прервав работу, Сойер покосился на девушку. – Я тебе кое-что привез.
Господи, неужели он хочет сделать ей подарок? Каролина зачарованно следила за тем, как он шарит в кармане.
– Давай руку. – Сойер надел ей на запястье тонкий браслет. – С днем рождения. Видишь, я не забыл.
– О, – только и смогла выдохнуть девушка, любуясь поблескивающей золотой цепочкой.
– Я заказал его у кузнеца. – Сойер взял ее за руку. – У тебя очень тонкая кисть, смотри не потеряй. Можешь застегнуть браслет потуже, только передвинь вот этот крючок на следующее звено.
– Сойер, он мне ужасно нравится! Спасибо! – Каролина обняла его за шею, потом отстранилась и с улыбкой посмотрела на него.
– С шестнадцатилетнем, Каролина Брендон, – подмигнул он. – Жаль, что по этому поводу не будет званого вечера.
– Теперь мне все равно.
Сойер поцеловал ее в лоб и вернулся к работе, а девушка чуть не парила от счастья. Она снова полюбовалась подарком. Да будь он хоть из старой проволоки, разве в этом дело? Ведь Сойер заказал браслет для нее!
– Он просто замечательный, такой красивой вещи у меня никогда не было.
– Неужели? – засмеялся Сойер, – Ты жила в Атланте и не знаю где еще. Таких побрякушек у тебя могло быть навалом.
Она прислонилась спиной к изгороди рядом, не сводя глаз с браслета.
– Это особая вещь… Твой подарок.
Он улыбался, довольно быстро закончил работу и положил молоток на землю.
– Сойер, когда ты вернешь свое золото, что ты будешь с ним делать?
– Каролина, сколько раз ты меня об этом спрашивала? Не знаю, я еще не готов остепениться. Может, попытаюсь и дальше искать золото.
– А разве это не опасно?
– В большинстве случаев – да. – Он задумчиво посмотрел вдаль и слегка прищурился, отчего в уголках глаз собрались морщинки. – Полагаю, всем нам дается в этой жизни два шанса.
– Два шанса? – удивилась Каролина.
– Первый дается, когда мы рождаемся – богатыми или бедными, от хороших родителей или плохих, не важно.
– А второй?
– Второй мы зарабатываем сами, – твердо ответил Сойер.
– Никогда бы не подумала. До сих пор я заработала не слишком много.
– Нет, заработала, и весьма неплохо. Дом в Техасе и того, кто будет о тебе заботиться.
– Предположим. – Каролина снова взглянула на поблескивающий браслет.
– Нужно лишь иметь какую-нибудь цель – и дело в шляпе, – весело заключил Сойер. Когда они подошли к задней двери, он положил руки ей на плечи. – Ты взрослеешь, Каролина. Этот год у тебя особенный.
– Спасибо за подарок. – Девушка невольно потянулась к нему.
На миг в его глазах что-то мелькнуло, он крепче сжал ей плечи и вдруг резко отпустил.
– Спокойной ночи.
Каролина вошла в дом и задумчиво посмотрела на браслет. Если бы Сойер еще и поцеловал ее…
Поскольку работников не хватало, Сойер остался на ранчо, чтобы помочь Джону Брендону, но через неделю стал тяготиться вынужденной задержкой. Кроме того, он сознавал, что пора расставаться с Каролиной.
Он больше не прикасался к ней, однако ее красноречивые взгляды и стремление почаще оказываться рядом говорили сами за себя. Она начинает думать, что любит его, а уединенная жизнь на границе отнюдь не улучшала положение.
Рамон словно одержимый молча работал бок о бок с ним. В него вселился новый бес: он пытался забыть. Рамон очень изменился, потерял свое добродушие, стал замкнутым.
Кейн с Уиллом вернулись, поэтому Каролина была рада присутствию Сойера и Рамона. Зная, что днем на ранчо никого почти не оставалось, она выходила из дома с револьвером в руке. Но Кейн даже в присутствии других работников ухитрялся или слегка задеть ее, или отпускал сквозь зубы такое, что она заливалась краской.
Однажды вечером Каролина не выдержала.
– Оставьте меня в покое, Кейн, не то я пожалуюсь дяде и он вас уволит.
Тот с ухмылкой бесстыдно уставился на ее грудь.
– Вы, мисс Каролина, не знаете, от чего отказываетесь.
– Убирайтесь с кухни! – Она едва сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину.
– Всенепременно, милашка. – Кейн воровато погладил ее по щеке и когда девушка отпрянула, довольно осклабился. – Но ты скоро изменишься. На ранчо женщина быстро начинает страдать от одиночества.
Каролина видела в окно, как он лениво идет к коралю. Наверное, кому-то он покажется красивее Сойера, долговязого и сурового, но ее Кейн Хатфилд совершенно не привлекал.
Однажды утром Джон Брендон, выходя из спальни в гостиную, зацепился ногой за ковер и упал. Рана снова открылась, вскоре он уже метался в лихорадке, а два дня спустя доктор Баркер сообщил, что не ждет ничего хорошего и Джон, видимо, умрет.
Для Каролины это было ударом, который моментально нарушил обретенный ею душевный покой, ибо снова возникла угроза оказаться бесприютной. Значит, обратно в Натчез, на Миссисипи.
Терзаясь ожиданием смерти дяди и полной неизвестностью своего будущего, Каролина впала в уныние, но через некоторое время решила, что, если случится худшее, она попробует нанять Рамона, чтобы тот отвез ее в форт Гриффин. Иллюзий в отношении Сойера девушка не питала, он и так уже злится, что не может покинуть ранчо.
Всю ночь Каролина просидела возле дяди. За завтраком все были сумрачны и молчаливы, а днем, когда она готовила ужин, доктор Баркер пригласил ее в спальню раненого.
– Присаживайтесь. – Он придвинул ей тяжелый стул с высокой спинкой.
Каролина улыбнулась дяде, который полулежал, опираясь спиной о подушки. Лицо у него было пепельно-серым, дыхание с хрипом вырывалось из груди, но взгляд оставался таким ясным и твердым, что в душе Каролины шевельнулась безумная надежда. Может, кризис благополучно миновал? Тут Джон закашлялся, сморщился от боли, и она поняла, что ее пригласили по другому поводу.
– Каролина, я попросил доктора помочь мне составить завещание…
– Доктор Баркер очень хорошо лечит вас. Вы наверняка скоро поправитесь.
– Я составил завещание, – настойчиво повторил Джон. – Ты – моя единственная прямая родственница. Земли Брендона переходят к тебе.
Глава 12
Каролина не верила своим ушам.
– Вы не можете. Я слишком молода.
– Ты не слишком молода, чтобы получить наследство в Техасе. Я назначил Сойера твоим опекуном, если ко времени моей смерти ты еще будешь несовершеннолетней.
– Сойер уезжает, – выдавила она.
Джон чуть заметно улыбнулся и посмотрел на доктора, который сидел в ногах кровати, держа на коленях бумаги.
– Ничего еще не решено, – сказал он. Каролина поняла, что дядя изъявил свою последнюю волю и его не волновало, останется Сойер или уедет, потому что он твердо решил, что должен сделать для нее, – Я надеюсь поправиться, мне доводилось пережить и худшее. Просто я не хочу, чтобы Фабиана… Она забрала Джастина, бросила меня и вышла за другого. Мой брак с ней расторгнут.
– Но Джастин…
– Джастин ничего не унаследует. Мои земли должны принадлежать кровной родне… – Джон умолк, захлебнувшись мучительным кашлем.
– Дядя, вы изнуряете себя. – Девушка сознавала, что оказалась в круговороте событий, на которые не могла повлиять, и пришла в ужас оттого, что дядя собирается лишить Джастина наследства. – Не делайте этого, пока не поправитесь. Я вам очень благодарна, но Джастин…
– Джастин Торрес не мой сын. Если он станет наследником, Максимо с Фабианой все заберут себе.
– Но, дядя…
– Такова моя воля.
– Я даже не знаю, что сказать.
– И не нужно. Это мое решение.
– Мисс Каролина, оно совершенно правомерно, – вступил в разговор доктор Баркер. – Ваш дядя в здравом уме и твердой памяти, он знает, чего хочет. По техасским законам женщина имеет право на наследование.
– Но я понятия не имею, как управлять ранчо.
– Каролина, я пока не собираюсь умирать. Просто хочу предусмотреть всякие случайности, – ответил Джон, и она поняла, что дядя старается лишить Фабиану возможности заявить права на ранчо. – Ни Фабиана, ни ее ребенок от Торреса не получат ни дюйма моей земли!
– Дядя Джон, пожалуйста, не сердитесь! Вам станет хуже. Вы не должны этого делать, вы меня едва знаете.
– Ты дочь моего родного брата, я поклялся ему позаботиться о тебе. Сейчас у меня нет других родственников, кроме брата Дэниела, который терпеть не может пограничные земли. Он сразу продаст ранчо, а оно стало частью меня. Ради него я жил и ради него готов умереть. Если я и передам ранчо кому-нибудь, то лишь своему прямому наследнику. – Он сжал руку Каролине. – Ты хорошая и добрая девочка, Каролина.
Ты решилась приехать сюда, ухаживала за мной, хотя совсем меня не знала. Кровные узы – самые сильные, ты моя единственная наследница.
– Спасибо, дядя, – смирилась Каролина.
– Эти земли могут достаться тебе, когда ты будешь пожилой женщиной. Я твердо намерен жить долго.
– Конечно, дядя Джон!
– Ты сможешь управлять поместьем. Цивилизация доберется и сюда, нужно только подождать немного. – Он устал, дышал с трудом. – Всегда помни, что это земля Брендона. Ты поняла мое желание?
– Да, сэр.
– Хорошо. Я пошлю Уилла с копией завещания к Торресам, чтобы они знали мою последнюю волю, – Джон замолчал и обессиленно закрыл глаза. Доктор жестом показал Каролине, что она может идти.
Словно в тумане, она вышла из дома, подавленная мыслью, что дядя может умереть. Возможно, Джон, когда поправится, на многое посмотрит по-другому.
Направлявшийся в конюшню Сойер развернул коня, и чем ближе он подъезжал к Каролине, тем сильнее ее охватывала паника. Узнав о завещании Брендона он наверняка придет и ярость.
– Как Джон?
– По-прежнему.
Он спешился у колодца и быстро ополоснул лицо.
– Ты язык проглотила? Что случилось?
– От тебя ничего не скроешь.
– Так в чем дело? Что-то с Джоном?
– Дядя выглядит ужасно, – хмуро ответила Каролина. – Он составил завещание, и доктор говорит, что оно имеет законную силу.
– Да?
– Он сделал меня наследницей.
Сойер резко выпрямился, расплескав набранную в ладони воду.
– Ну и нy! – изумленно воскликнул он. – А как же Джастии?
– Дядя так ожесточился, что отказался его признать.
– Выходит, ты у него единственная прямая родственница.
– Он сказал, что поправится. Сойер, я молю Господа, чтобы так и было.
– Конечно, малыш.
– Он назначил тебя моим опекуном.
– Меня?!
Глаза у Сойера гневно засверкали, и девушка была готова сквозь землю провалиться.
– Я напомнила ему, что ты уезжаешь, – торопливо добавила она. – А он сказал, что это не важно, раз у меня официально есть опекун. Или что-то вроде того.
– Разрази меня гром! – Сойер бросился к лошади, но Каролина поймала его за руку.
– Он и не ждет, что ты останешься.
– Знаешь, малыш, я не намерен оставаться, чтобы нянчиться с тобой и ждать, когда ты выйдешь замуж! Опекун! Никакой я, к дьяволу, не опекун! Зачем я только согласился взять тебя с собой? Черт! Ты как заноза в ноге!
Терпение у Каролины лопнуло.
– Отправляйтесь за своим золотом, Сойер Дэй! – Она вбежала в дом и наверняка хлопнула бы от злости дверью, если бы не опасалась потревожить дядю.
Ужин прошел в молчании. Рамон все еще убивался по Фабиане, Сойер был мрачнее тучи, лишь доктор сначала пытался завести разговор, но вскоре тоже умолк.
Назавтра Джону Брендону стало еще хуже, дышал он настолько хрипло и тяжело, что Каролина боялась, как бы следующий вздох не оказался последним. Среди ночи ее разбудил голос доктора.
– Мисс Каролина!
– Иду! – Она торопливо набросила халат и выскочила в коридор, где ее ждал Баркер.
– Ваш дядя… Примите мои соболезнования.
Спальня Джона с тускло горящей лампой и давящей тишиной показалась Каролине громадной пустыней. Сердце у нее разрывалось от горя. За долгие часы, проведенные возле дяди, она успела полюбить его.
Доктор Баркер сочувственно похлопал ее по плечу.
– Я позову людей.
Девушку переполняло чувство невосполнимой утраты; она не заметила, как вошел Сойер, и повернула голову только на приближающееся позвякивание шпор. Он обнял ее, Каролина благодарно приникла к его груди. Когда спустя какое-то время они покинули комнату умершего, Сойер наконец прервал молчание.
– Вы не можете. Я слишком молода.
– Ты не слишком молода, чтобы получить наследство в Техасе. Я назначил Сойера твоим опекуном, если ко времени моей смерти ты еще будешь несовершеннолетней.
– Сойер уезжает, – выдавила она.
Джон чуть заметно улыбнулся и посмотрел на доктора, который сидел в ногах кровати, держа на коленях бумаги.
– Ничего еще не решено, – сказал он. Каролина поняла, что дядя изъявил свою последнюю волю и его не волновало, останется Сойер или уедет, потому что он твердо решил, что должен сделать для нее, – Я надеюсь поправиться, мне доводилось пережить и худшее. Просто я не хочу, чтобы Фабиана… Она забрала Джастина, бросила меня и вышла за другого. Мой брак с ней расторгнут.
– Но Джастин…
– Джастин ничего не унаследует. Мои земли должны принадлежать кровной родне… – Джон умолк, захлебнувшись мучительным кашлем.
– Дядя, вы изнуряете себя. – Девушка сознавала, что оказалась в круговороте событий, на которые не могла повлиять, и пришла в ужас оттого, что дядя собирается лишить Джастина наследства. – Не делайте этого, пока не поправитесь. Я вам очень благодарна, но Джастин…
– Джастин Торрес не мой сын. Если он станет наследником, Максимо с Фабианой все заберут себе.
– Но, дядя…
– Такова моя воля.
– Я даже не знаю, что сказать.
– И не нужно. Это мое решение.
– Мисс Каролина, оно совершенно правомерно, – вступил в разговор доктор Баркер. – Ваш дядя в здравом уме и твердой памяти, он знает, чего хочет. По техасским законам женщина имеет право на наследование.
– Но я понятия не имею, как управлять ранчо.
– Каролина, я пока не собираюсь умирать. Просто хочу предусмотреть всякие случайности, – ответил Джон, и она поняла, что дядя старается лишить Фабиану возможности заявить права на ранчо. – Ни Фабиана, ни ее ребенок от Торреса не получат ни дюйма моей земли!
– Дядя Джон, пожалуйста, не сердитесь! Вам станет хуже. Вы не должны этого делать, вы меня едва знаете.
– Ты дочь моего родного брата, я поклялся ему позаботиться о тебе. Сейчас у меня нет других родственников, кроме брата Дэниела, который терпеть не может пограничные земли. Он сразу продаст ранчо, а оно стало частью меня. Ради него я жил и ради него готов умереть. Если я и передам ранчо кому-нибудь, то лишь своему прямому наследнику. – Он сжал руку Каролине. – Ты хорошая и добрая девочка, Каролина.
Ты решилась приехать сюда, ухаживала за мной, хотя совсем меня не знала. Кровные узы – самые сильные, ты моя единственная наследница.
– Спасибо, дядя, – смирилась Каролина.
– Эти земли могут достаться тебе, когда ты будешь пожилой женщиной. Я твердо намерен жить долго.
– Конечно, дядя Джон!
– Ты сможешь управлять поместьем. Цивилизация доберется и сюда, нужно только подождать немного. – Он устал, дышал с трудом. – Всегда помни, что это земля Брендона. Ты поняла мое желание?
– Да, сэр.
– Хорошо. Я пошлю Уилла с копией завещания к Торресам, чтобы они знали мою последнюю волю, – Джон замолчал и обессиленно закрыл глаза. Доктор жестом показал Каролине, что она может идти.
Словно в тумане, она вышла из дома, подавленная мыслью, что дядя может умереть. Возможно, Джон, когда поправится, на многое посмотрит по-другому.
Направлявшийся в конюшню Сойер развернул коня, и чем ближе он подъезжал к Каролине, тем сильнее ее охватывала паника. Узнав о завещании Брендона он наверняка придет и ярость.
– Как Джон?
– По-прежнему.
Он спешился у колодца и быстро ополоснул лицо.
– Ты язык проглотила? Что случилось?
– От тебя ничего не скроешь.
– Так в чем дело? Что-то с Джоном?
– Дядя выглядит ужасно, – хмуро ответила Каролина. – Он составил завещание, и доктор говорит, что оно имеет законную силу.
– Да?
– Он сделал меня наследницей.
Сойер резко выпрямился, расплескав набранную в ладони воду.
– Ну и нy! – изумленно воскликнул он. – А как же Джастии?
– Дядя так ожесточился, что отказался его признать.
– Выходит, ты у него единственная прямая родственница.
– Он сказал, что поправится. Сойер, я молю Господа, чтобы так и было.
– Конечно, малыш.
– Он назначил тебя моим опекуном.
– Меня?!
Глаза у Сойера гневно засверкали, и девушка была готова сквозь землю провалиться.
– Я напомнила ему, что ты уезжаешь, – торопливо добавила она. – А он сказал, что это не важно, раз у меня официально есть опекун. Или что-то вроде того.
– Разрази меня гром! – Сойер бросился к лошади, но Каролина поймала его за руку.
– Он и не ждет, что ты останешься.
– Знаешь, малыш, я не намерен оставаться, чтобы нянчиться с тобой и ждать, когда ты выйдешь замуж! Опекун! Никакой я, к дьяволу, не опекун! Зачем я только согласился взять тебя с собой? Черт! Ты как заноза в ноге!
Терпение у Каролины лопнуло.
– Отправляйтесь за своим золотом, Сойер Дэй! – Она вбежала в дом и наверняка хлопнула бы от злости дверью, если бы не опасалась потревожить дядю.
Ужин прошел в молчании. Рамон все еще убивался по Фабиане, Сойер был мрачнее тучи, лишь доктор сначала пытался завести разговор, но вскоре тоже умолк.
Назавтра Джону Брендону стало еще хуже, дышал он настолько хрипло и тяжело, что Каролина боялась, как бы следующий вздох не оказался последним. Среди ночи ее разбудил голос доктора.
– Мисс Каролина!
– Иду! – Она торопливо набросила халат и выскочила в коридор, где ее ждал Баркер.
– Ваш дядя… Примите мои соболезнования.
Спальня Джона с тускло горящей лампой и давящей тишиной показалась Каролине громадной пустыней. Сердце у нее разрывалось от горя. За долгие часы, проведенные возле дяди, она успела полюбить его.
Доктор Баркер сочувственно похлопал ее по плечу.
– Я позову людей.
Девушку переполняло чувство невосполнимой утраты; она не заметила, как вошел Сойер, и повернула голову только на приближающееся позвякивание шпор. Он обнял ее, Каролина благодарно приникла к его груди. Когда спустя какое-то время они покинули комнату умершего, Сойер наконец прервал молчание.