Пайзи Эрин. Водоворот жизни

   Рейчел посмотрела на Анну. Внешне та больше походила на мальчика, нежели на девочку. Волосы коротко острижены. Лицо – тонкое, с крупным носом.
   – А я даже не знаю, откуда я попала: из такого же места или нет. Мне всегда казалось, что со мной произошло нечто особенное… – задумчиво сказала Рейчел. – Как тебе здесь нравится?
   Анна пожала плечами.
   – Ну, если сравнивать с конюшней, где я помогала своей матери, то, конечно… Меня отправили сюда, так как я много времени проводила в конюшнях или верхом на лошади. Мать хочет сделать из меня девочку. – Анна скорчила гримасу отвращения к подобной идее.
   – Давай будем друзьями, – предложила Рейчел.
   – Ладно, – ответила Анна.
   С этого момента впервые в жизни Рейчел заимела подругу.
   Подруги стали неразлучны. Рейчел оказалась более способной к учебе, чем Анна, поэтому всегда помогала подруге выполнять домашние задания. Анна была физически гораздо сильнее Рейчел, поэтому защищала ее в школе от приставаний и нападений со стороны остальных воспитанниц. Рейчел, получив слишком изолированное от реального внешнего мира воспитание, совсем не обладала инстинктом самосохранения. Она была очень невинным и доверчивым созданием, тогда как Анна, выросшая среди конюхов и чистильщиков стойл, мало доверяла природе человеческого характера.
   Обе девочки втянулись в суровую рутину повседневной школьной жизни, которая требовала от них встать в 7.15, снять и сложить спальные принадлежности, одеться. Затем они шли на часовую мессу, после которой вновь возвращались в спальни, убирали кровати и наводили порядок в своих шкафчиках. После завтрака воспитанницы отправлялись в спортивный зал на тренировки, откуда – на утренние занятия. Перерыв – в одиннадцать. Обед – в час. Получасовой перерыв до дневных занятий, затем – чай, затем – снова уроки в течение двух с половиной часов. Наконец – последний перерыв для отдыха, а потом – спать. Звонки извещали о каждом этапе дня. Кроме того, когда звенел звонок и сто двадцать девочек двигались в том или другом направлении, во всей школе царила тишина. «Тюрьма, должно быть, выглядит именно так», – думала Рейчел, молча идя по коридору рядом с Анной. Семестр показался ей вечностью. Рейчел дождаться не могла, когда снова увидится со своими тетушками.
   Приехав на неделю каникул, Рейчел провела первый день бесцельно слоняясь по дому, безумно наслаждаясь свободой и отсутствием запретов, слушая болтовню тетушки Эмили про викария, гортензии и приличное жилье для уходившей на пенсию кухарки. На третий день она лежала в постели и, глядя в потолок, думала о том, как ей скучно. Тотчас же виновато устыдившись своих мыслей, она спрыгнула с кровати и помчалась на кухню.
   – Вот и я, – сказала она кухарке. – Позволь тебе помочь.
   Кухарка обрадовалась возможности воспользоваться помощью в приготовлении пирога к обеду.
   – Нравится в школе, дорогая?
   – И да, и нет, – ответила Рейчел. – Кажется, лучшее в школе – то, что у меня там есть подруга. Ее зовут Анна. Если бы не она, мне было бы просто ужасно. Большинство девочек недалекие и смеются. Анна не такая. Мы все время с ней играем в лошадей…
   – Замечательно, дорогая, – прервала ее кухарка. – А теперь пойди позови своих тетушек к обеду.
   Расставаясь перед каникулами, обе девочки пообещали друг другу, что обязательно расспросят дома о своем прошлом. Обед в среду казался благоприятным для подобного разговора.
   – Тетя Беа, – обратилась Рейчел, – откуда я взялась? – Рейчел имела привычку задавать вопрос прямо в лоб, ставившую собеседника в неловкое положение. Она так никогда и не смогла избавиться от этой привычки, как бы усердно другие ни пытались научить Рейчел светским правилам лавировать в разговоре и исподволь подводить собеседника к нужной теме.
   Тетя Беа ожидала этого вопроса давно. Положив нож и вилку, она сказала:
   – Твою маму звали Каролина. Она не могла заботиться о тебе, а нам ты была нужна, поэтому она отдала тебя нам.
   – Она любила меня, тетя Беа?
   Сделав едва заметную паузу, Беа ответила:
   – Разумеется, дорогая. Очень любила, – затем она снова взяла вилку и нож и продолжила трапезу.
   От мысли о настоящей матери, любившей ее, девочку бросило в жар. Щеки разрумянились, глаза ярко засияли. «Как было бы замечательно иметь настоящую семью…» – подумала Рейчел, но, взглянув на милых добрых тетушек, которые безгранично любили ее, она сочла себя поистине счастливой.
   Тетя Эмили улыбнулась ей и сказала:
   – Должно быть, тебе тяжело находиться в школе среди других девочек, у которых есть мамы и папы.
   – Нет, вовсе нет. У меня есть Анна. Она моя лучшая подруга…
   И Рейчел принялась описывать их воображаемых лошадей. Обе тетушки, казалось, были безмерно счастливы. Их радовало, что Рейчел прижилась в школе, поэтому вполне понимали ее стремление вернуться в школу с огромной коробкой, набитой конфетами и печеньем.
   Прежде чем Рейчел вернулась в школу, тетя Беа отвела ее в сторону и спросила:
   – Рейчел, ты знаешь, что такое менструация?
   – Нет, не знаю.
   Тетя Беа объяснила ей без суеты и волнения. Она была простой сельской женщиной и всю жизнь выращивала собак.
   – Видишь ли, когда самка готова к воспроизведению потомства, у нее наступает период течки. Ты видела, как это происходит у наших собак, так ведь?
   – Да, все время на диване, – ответила Рейчел. – Но у меня будет не совсем так, правда?
   – Разумеется, дорогая. Ты только попросишь у надзирательницы гигиенические подкладки, если увидишь кровь. Далее, – продолжила она, – когда у суки наступает течка, это означает, что она может забеременеть, то есть ее можно случить с кобелем, чтобы получить помёт щенков. Однако у людей все обстоит совершенно иначе. Женщина не может зачать, когда у нее кровотечение. Но в какое-то время до и после этого периода зачатие возможно.
   – О, – удивилась Рейчел. – Когда же такое случится со мной?
   – Где-то в будущем году, – предположила тетя Беа. – Думаю, тебе пора об этом иметь ясное представление. Я не хочу, чтобы ты нахваталась всевозможных сплетен и домыслов и прочей чепухи.
   – Спасибо, тетя Беа, – сказала Рейчел и подумала, что об этом нужно обязательно поговорить с Анной.
 
   Действительно, Рейчел исполнилось двенадцать лет, когда она заметила в трусиках небольшое пятнышко крови.
   – Думаю, лучше предупредить надзирательницу, – сказала она Анне.
   – О Господи, наверное, скоро начнется и у меня. Не хочу месячных. Чтоб их не было вообще!
   – Тогда ты не сможешь заиметь детей, Анна, если у тебя не будет месячных, – очень серьезно сказала Рейчел.
   – Я и не хочу иметь детей.
   – А я хочу. Мне бы хотелось много-много детей, большой дом, и обязательно с собаками.
   – Тебе будет нужен муж, чтобы заиметь все это, – осадила ее Анна.
   – Я как-то не задумывалась о муже. Мне больше нравится думать о лошадях.
   – Но ведь без мужа не обойтись, если ты хочешь иметь малышей, а ему придется зарабатывать кучу денег, чтобы содержать тебя, детей и собак.
   – Мои тетушки как-то справляются без мужчины. И у них все хорошо.
   – Полагаю, моя мать тоже обходится только своими силами, но, наверное, именно поэтому мы не такие, как все остальные, потому что другие люди имеют семьи.
   Рейчел взглянула на подругу и ответила: – Мне нечего больше сказать. Я всегда чувствовала себя не от мира сего, но теперь нас – двое, и я ничего не имею против нашей странности.

Глава 12

   Первые месячные у Рейчел пришли весной. Тогда же она всерьез задумалась о сексе. До сих пор они обсуждали сексуальные проблемы с Анной, причем, главным образом, в форме шуток. Монахини неумолимо и безжалостно карали своих воспитанниц, если до них доходило что-либо, имевшее хотя бы малейшее косвенное отношение к этому вопросу. За все время, пока Рейчел находилась в монастыре, произошел только единственный, из ряда вон выходящий случай, когда на территории интерната поймали воспитанницу Арабеллу, общавшуюся с мальчиком. Того факта, что она содействовала мальчику в проникновении в частные владения школы, оказалось достаточно для исключения.
   – Секс, за исключением как во имя продолжения рода, – внушала преподобная настоятельница, – великий грех.
   Собравшиеся девочки стыдливо опустили головы. Многие из них только об этом и думали от исповеди до исповеди, где немного избавлялись от чувства угнетавшей их вины.
   – Господи, помилуй меня. Я согрешила.
   – Как ты согрешила, дитя мое?
   – Нечестивыми мыслями, отец.
   – Три раза прочти «Во славу Девы Марии» и «Отче наш».
   Так Анна рассказывала Рейчел (та не была католичкой), что ей нужно было говорить.
   – Какие нечестивые мысли? – допытывалась Рейчел.
   Анна отказывалась давать разъяснения.
   К этому времени девочки были уже старшеклассницами. Их перевели к другим девочкам, возрастом старше их, многим из которых предстояло держать экзамен по программе повышенного уровня. В старшей группе занимались девочки от тринадцати до восемнадцати лет. Постепенно Рейчел узнала своих новых сокурсниц. В порядке вещей здесь было иметь свою «пассию». Обычно это означало, что молодые писали записки своим возлюбленным среди старших девочек и подсовывали их под подушки. Анна стала поклонницей Валерии, очень симпатичной девочки из пятого класса. Рейчел считала эту манеру отношений довольно странной. Анна просто свихнулась из-за Валерии.
   Каждую среду вечером в зале устраивали танцы. Это регулярное событие означало, что все девочки переодевались, меняя форму на нарядное платье, и собирались все вместе в большом танцевальном зале, где когда-то, должно быть, проходили роскошные светские балы.
   А теперь здесь распоряжалась госпожа Мэллой, которая колотила по старенькому роялю «Бродвуд» и выкрикивала:
   – Медленно, раз-и-два-и, быстро, раз-и-два-и… Нет, Вирджиния! Правая нога! Где у тебя правая нога?
   Каждый раз тут собиралось не менее пятидесяти пар девочек, кружившихся по залу и вполголоса бормотавших: «Быстро, быстро – медленно» – для стремительных па и «Раз, два, три, подскок» – для польки. Но как только наступала очередь вальса, над залом витало мечтательно-романтическое настроение. Рука об руку, прижавшись друг к другу грудью, девичьи пары двигались в безмолвной гармонии. Воздух пронизывала тоска по страсти нежной.
   Рейчел отметила, что Анна чаще отдавала предпочтение танцевать в паре не с ней, а с Валерией.
   – Почему ты больше не танцуешь со мной? – как-то спросила она Анну.
   – Ну, трудно тебе объяснить.
   – Что трудно? – настаивала Рейчел. – Что ж тут особенно трудно?
   Рейчел не раз уже замечала до этого, как в перемены, а чаще по выходным Валерия приходила в спальню и проводила время с Анной. Приглядываясь к другим девочкам, Рейчел видела, что многие любовные союзы стали настолько тесными, что в них не оставалось места ни для каких внешних дружеских отношений. Это было совсем не так, как прежде в младшей группе: «закадычные» друзья встречались, чтобы «понарошку» поиграть среди рододендронов в состязания лошадок. Теперь здесь, в старшей группе, девочки ходили взявшись под руки и перешептывая на ухо друг другу важные секреты. Лукавые улыбки, смешки.
   Рейчел в танцевальном зале была нарасхват, так как, благодаря своему высокому росту, могла в танце вести за мальчика. Иногда она чувствовала недовольство своей разочарованной партнерши из-за того, что не удавалось доставить в нужной степени нечто тайное, доступное ощущениям только избранных посвященных.
   Рейчел мучилась над постижением этой загадки, пока не проснулась однажды утром очень рано. На кровати у нее спал школьный кот Черныш. Рейчел лежала на спине, а кот – у нее в ногах. Ей было приятно от громкого кошачьего мурлыкания. В голову пришла мысль, что станет еще приятней, если положить кота под одеяло, чтобы шелковистая шерсть кота касалась голых ног. Кот ничего не имел против перемены своего местоположения и через несколько минут устроился в теплой темноте.
   Привлеченный слегка напоминавшим рыбный запахом самки, кот начал лизать у Рейчел клитор. Мгновенно девочку пронзило чувство острой вины, но кот продолжал лизать и урчать, а Рейчел понимала, что у нее нет иного выхода, кроме как спокойно лежать и не сопротивляться, сжимая и разжимая ноги, пока не спала волна возбуждения, заставившая ее содрогнуться всем телом. Когда все прошло, она прогнала кота прочь. Исподтишка оглядев комнату, она успокоилась: никто не заметил случившегося. Сев на кровати, Рейчел задумалась.
   – Так вот в чем дело, – мысленно сказала она. – Вот где собака зарыта. – Вдруг внезапно она приобщилась к скрытому глубинному таинству, бродившему и бурлившему внутри казавшегося, на первый взгляд, спокойным потока жизни монастыря.
   – Анна, – сказала она в то утро, – у тебя есть нечестивые мысли о Валерии.
   Анна густо покраснела.
   – Не будь идиоткой, Рейчел.
   Но Рейчел теперь все понимала. Она видела, как эти девочки притворялись, будто борются. Видела, как они затаили дыхание, содрогаясь друг у друга в объятиях. Она сама постигала правила этой игры, флиртуя и поддразнивая. Но самыми долгожданными для нее стали ночи, когда она, обзаведясь фонариком, засунув пальцы между ног, читала под одеялом «Унесенные ветром» или исторические романы, полные истосковавшихся в одиночестве женщин и господствующих тиранов-мужчин. Страницы таких книг были порваны и истрепаны. Они составляли основной элемент в рационе всей школы. Некоторые девочки воображали себя переброшенными через седло рыцаря в полных доспехах, странствующего по королевству. Другие превращались в вечных соблазнительниц, как Скарлетт О'Хара. Рейчел любила все эти книги. Благо, в библиотеке их было полно. Библиотекарша брала каждый новый роман, без всякой задней мысли ставила книгу на полку. Сама она этих романов никогда не читала, а обложки у них были милые и привлекательные.
 
   Время ползло еле-еле. Анна приехала погостить к Рейчел на каникулы. Обе девочки дома не сидели, отправляясь купаться или на дальнюю прогулку, что доставляло им море удовольствия. К тому времени они всерьез начали задумываться о своем будущем. Анна по окончании школы хотела сразу же вернуться к матери и заниматься вместе с ней собаками и лошадьми. А мать настаивала, чтобы Анна еще год проучилась в престижной школе для секретарей.
   Госпожа Комптон даже уговорила Анну встретиться с тетушками Беа и Эмили, чтобы всем вместе обсудить будущее девочек. Все женщины быстро поладили.
   – Если говорить откровенно, то я очень обеспокоена, – сказала Вера Комптон. – Я всю жизнь прожила одна. Нас так много осталось без родителей, а война лишила нас права выбора. Считаю, мне повезло, так как я смогла удочерить Анну, но хотелось бы, чтобы у нее обязательно был муж, который бы о ней позаботился.
   Тетя Эмили тотчас же согласилась:
   – Разумеется, вы, бесспорно, правы, дорогая. Судьба улыбнулась мне: я встретилась с Беа. Но, если бы не это, даже страшно подумать о том, что могло произойти со мной. Скорее всего, пришлось бы пойти в компаньонки к какой-нибудь богатой особе, как делают многие женщины моего возраста.
   Тетя Беа вовсе не обрадовалась подобному повороту разговора.
   – Эмили, мы вырастили Рейчел, считая ее свободным человеческим существом, которое вправе самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Но я и мысли не потерплю о том, что она сломя голову и забыв обо всем на свете бросится за каким-то мужчиной. Если она и захочет выйти замуж, то, надеюсь, выберет кого-то достойного, по крайней мере, того, кто окажется достаточно зрелым, чтобы позволить равноправные отношения. Но до тех пор, пока не обретет экономической независимости, Рейчел так и будет оставаться в униженном положении. Сейчас она собирается поступать в университет, а затем – заняться учительской практикой. Я – полностью «за».
   Тетя Беа села на место. Иногда она увлекалась и произносила столь длинные тирады. В отношении прав женщины у нее были свои твердые принципы. Она неотступно им следовала и внушала их тете Эмили. Одна из таких лекций была прочитана только что, поэтому тете Эмили ничего не оставалось, как поправить очки и кротко ответить:
   – Да, дорогая.
   Вера Комптон взглянула на тетю Беа и произнесла:
   – Не уверена, что Анна поступит в университет, но если у нее за плечами будет солидный секретарский колледж, то работа ей будет всегда обеспечена. Я не успеваю удивляться, как быстро все вокруг изменяется. Не знаю, как у вас, но вторая мировая война заставила стольких женщин активизироваться и занять места недостающих мужчин. Уверена, наше поколение женщин – не то, что наши матери, покорно вернувшиеся домой после окончания первой мировой войны. Мы стеной встанем и скажем: «Нет». Поэтому у наших дочерей есть такие возможности для карьеры, какие нам и не снились.
   – Вы считаете семейную жизнь, как теперь, невозможной в будущем? А как же быть с теми женщинами, которые хотят хранить семейный очаг и воспитывать детей? – забеспокоилась тетушка Эмили.
   – Должна признаться, Эмили, я голову сломала, думая о будущем Рейчел, поскольку переживаю из-за отсутствия у нее, в силу нашего воспитания, всякого опыта общения с мужчинами. Задумайся только, ведь совершенно никакого. Поступление в университет будет первым ее опытом в постижении жизни с юношами-сверстниками. Надеюсь, там она извлечет все необходимое для правильного поведения с ними.
   – Ну, – согласилась Эмили, – Рейчел – добрая и искренняя девочка, поэтому, думается, не будет скрывать, если у нее возникнут какие-нибудь проблемы.
   Рейчел, будучи откровенной с тетушками, вовсе не находила в себе мужества сказать, что у нее уже возникли проблемы. Она довольно часто получала приглашения на танцевальные вечеринки, проводившиеся в семьях, живших поблизости. Она терпеть не могла туда ездить, но тетушки, боясь за ее будущее, хотя и не прилагали усилий, чтобы ущемлять ее в каких-то правах, все-таки заставляли ее туда ездить.
   – Только если Анна поедет со мной. Одна я не поеду, хоть режьте.
   Эмили отвозила обеих девушек на вечеринки. Анна нервничала и одергивала свое платье.
   – Почему девушкам нельзя бывать на вечерах в брюках? – воинственно заявляла она всякий раз.
   – Говорят, в Лондоне уже начинают эту моду, – увещевала тетушка Эмили.
   – Не дождешься, пока она докатится до Девона, – пожаловалась Анна. – Чувствуешь себя в этом платье, как праздничный торт. Я делаю это только ради удовольствия матери. Если я сделаю это два раза в год, то совесть у нее, по крайней мере, будет чиста от сознания выполненного родительского долга. Господи, как все жмет и тянет.
   Рейчел тоже было не по себе. Она стыдилась своего высокого роста и огромных ступней. Кроме того, у обеих в лифчиках были ватные подкладки, и Рейчел страшилась, что они вылетят на пол во время танцев.
   Из-за этого вечера она особенно нервничала, поскольку там будет Пол Джеймс, улыбавшийся ей на прошлой вечеринке. Его интерес волновал ее, она не могла остаться равнодушной к его эффектному облику. Все девушки в округе сходили с ума по очаровательному Полу, который не только был шестифутовым красавцем, но и сыном местного доктора. Рейчел не представляла, чем она привлекла его внимание и вызвала живой интерес.
   – Перестань вести, – сказал он, пригласив ее на первый танец.
   – Извини, – смутилась она, подумав про себя, что все надо делать наоборот, а не так, как в школе.
   Она не могла разговаривать с ним во время танца, поскольку голова ее была занята тем, как бы не наступить ему на ногу.
   – Полагаю, много танцевать тебе не приходилось, – заметил он, отводя ее к стулу, где она сидела.
   Рейчел, в полном смущении, густо покраснела.
   – Вы правы, действительно так.
   Когда он отошел, Рейчел отправилась на поиски Анны.
   Анна упорно не хотела танцевать с кем бы то ни было из мальчиков.
   – Они все глупы до невозможности, – заявила она, свысока посматривая на собравшихся ребят во фраках и при галстуках-бабочках. – Пингвины – вот на кого они похожи.
   – Ой, пойдем, Анна. Они вовсе не так ужасны, – сказала Рейчел, увлекая подругу за собой. Пристроившись в дальнем уголке комнаты, они принялись обмениваться своими наблюдениями и замечаниями.
   – Взгляни на Шарлотту. Она опять выпадает из своего платья, – ядовито сказала Анна. – Если бы у меня был бюст такого размера, я бы его точно отрезала.
   Рейчел втайне завидовала девочкам, которым не приходилось пользоваться искусственными подкладками, так как у них от природы были пышные формы. Завидовала она и свободной манере многих своих сверстниц подшучивать и дразнить мальчиков. Девушки прекрасно выглядели в длинных открытых платьях, сочетавшихся с подобранными с большим вкусом палантинами. Сшитые из тафты и тонкой кисеи платья дополнялись многослойными ажурными верхними юбками. Действительно, в танцующей толпе кружившиеся в медленном вальсе девушки становились похожими на разноцветные маки. Неуклюжие и вспотевшие в своих непривычно сидевших фраках мальчики изо всех сил старались держаться на высоте и не ударить лицом в грязь перед блистательными молодыми красавицами.
   У большинства кавалеров в нагрудных карманах имелись плоские фляжки, и они начинали чувствовать себя по-настоящему непринужденно в изысканном обществе только после нескольких заходов в туалет, где принимали очередной глоток коньяка.
   – Посмотри-ка на Джорджа. Его совсем развезло, – сообщила Анна, прерывая мечтательную задумчивость Рейчел.
   К тому времени все приготовились танцевать шотландский народный танец рил. Рейчел нравились шотландские танцы. Они всегда начинались с «Пол Джонса», когда образовывались два круга: внутренний – девушки, а внешний – юноши. Таким образом, у каждого находился партнер. Даже Анна не устояла и встала в круг. Под мелодию «Пол Джонс» внешний круг толкался и суетился, так как каждый кавалер стремился оказаться именно напротив своей избранницы. Как только мелодия заканчивалась, независимо от того места, где стоял мальчик, он должен был танцевать с девушкой все последующие рилы.
   – Мне повезло, – тихо пробормотала Рейчел. Она увидела Пола Джеймса всего в нескольких шагах от себя, в паре с маленькой пухлой девочкой, которая глазела на него с нескрываемым обожанием. Рейчел покорно заняла место рядом со своим партнером. У него были светлые, прилизанные назад волосы.
   «Держу пари, бриолин. И от него пахнет завалявшимися специями», – подумала про себя Рейчел и оказалась совершенно права, убедившись в этом, когда они взялись за руки.
   Однако скоро ей пришлось напрочь забыть о своем разочаровании, так как в комнате раздались знакомые звуки волынки. Мальчики принялись улюлюкать и выкрикивать. Освободившись от условностей салонных бальных танцев, юноши стали более привлекательными. В конце концов все выдохлись и встали вдоль стен танцевального зала.
   – Это проклятое платье, – разозлилась Анна. – Я снова его порвала, бесконечно наступая на подол.
   Рейчел взглянула на свою подругу.
   – Анна, неужели тебе мальчики так никогда и не придутся по душе?
   – Никогда и ни за что. Все они болваны. Настало время прощания. Свет слегка померк, и, к полному изумлению Рейчел, Пол прошел через весь зал и, подойдя к ней, сказал:
   – Окажите любезность станцевать со мной последний вальс.
   – Ах, да… Благодарю, – застенчиво ответила она. Никто никогда не приглашал ее на последний вальс. Обычно они с Анной в это время незаметно ускользали в раздевалку.
   – Анна, ты не сильно обидишься?
   – Разумеется, о чем разговор. Все равно музыка слащавая, – и Анна направилась в дамскую раздевалку одна.
   – Проклятый танец, паршивые мальчишки, скука смертная, – бормотала она себе под нос, чтобы не расплакаться. Она ужасно обиделась на Рейчел из-за вероломного предательства подруги, заставившей ее в одиночестве проделать это унизительное путешествие до раздевалки. – Все из-за этого пижона Пола.
   – Все нормально, дорогая? – поинтересовалась радушная хозяйка дома, госпожа Киннард, увидев, как Анна вылетела из танцевального зала.
   – Мне что-то нехорошо, – ответила Анна. – Тошнит.
   – О, дорогая, позвольте помочь.
   – Не надо. Уже лучше, – Анна попятилась прочь.
   – Надеюсь, это не из-за еды, – произнесла госпожа Киннард, и в голове промелькнули жуткие видения шестидесяти случаев пищевых отравлений.
   – Нет, пища тут ни при чем, – ответила Анна. – Просто жизнь, – многозначительно добавила она и захлопнула дверь раздевалки прямо перед носом изумленной женщины.
   Анна бросилась на диван, заваленный грудой пальто. «Почему я не такая, как все. Даже Рейчел нравятся мальчики». Сердце пронзила острая боль. Ей было так больно, что казалось, словно она умирает. Лежа здесь, в полумраке, она могла слышать доносившиеся обрывки мелодии вальса. «Я больше никогда, никогда не пойду на танцы», – поклялась Анна.
   А Рейчел тем временем вдоволь наслаждалась танцем. Ноги сами собой послушно порхали в такт музыке, ладони оставались совершенно сухими, а не как всегда, липкими от пота и смущения. Пол нежно притянул ее к себе в танце, и Рейчел, к своему полному изумлению, заметила, как прекрасно они подходили друг другу в паре.
   – Рейчел, – сказал он после того, как смолкла музыка.
   – Да? – она подняла на него глаза. – Благодарю, – и Пол нежно поцеловал ее в губы.