Пайзи Эрин. Водоворот жизни

   Анна кивнула.
   – Большинство женщин сами сваливают себя на плечи мужчинам, причем, чем быстрее, тем лучше.
   – Я никогда больше этого не сделаю. – Рейчел подумала о Джейн. – По-моему, я теперь ближе стала к женщинам нового века, нежели к феминисткам.
   Анна засмеялась.
   – Ты никогда не понимала феминизма, Рейчел. Ты всегда предпочитала прятаться на задворках жизни.
   – В шкафах с банками кошачьих консервов, – согласилась Рейчел.
   Анна вздохнула.
   – Весь этот гнев был необходим. Без него все бы скатилось обратно и вернулось на круги своя, а мы бы по-прежнему умоляли докторов о контрацептивах.
   Рейчел подумала о докторе Бернсе.
   – О Боже. Это было бы ужасно. Как женщины нового века относятся к мужчинам? Не выношу эту феминистскую злобу.
   – Никак.
   – Что значит «никак». То есть совсем не занимаются любовью? – Рейчел испугалась.
   Анна покачала головой.
   – А теперь послушай, глупышка. Все очень просто.
   – Подожди, я возьму джин. Я люблю со льдом и с лимоном. А тебе что?
   – Я буду коньяк с содовой.
   Рейчел вынула бутылки из бара в гостиной. «Не будет красных роз», – подумала она. Бросила виноватый взгляд на цветы. Они по-прежнему величественно покоились на своем месте.
   – Теперь, – сказала Анна, – не перебивай меня, как ты это обычно делаешь.
   – Ладно. – Рейчел сделала глоток джина.
   – Большинство женщин, которые со мной состоят в движении, сейчас пришли к единодушному выводу о том, что мы должны вести свои собственные жизни, верно? Поэтому я выбрала для себя женщину-доктора, бухгалтера – тоже женщину. У нас есть пробел – нет женщин среди управляющих банками. В моей местности, по крайней мере, я не знаю ни одной. Однако мы считаем это только временным упущением. Постепенно вокруг нас окажется достаточное количество женщин, чтобы мы не чувствовали себя ущемленными в правах. Пока будут продолжаться какие-то отношения с мужчинами, пусть, но для меня например, это не составляет особой проблемы. Однако многие мои подруги, которым приходится иметь дело с мужчинами, должны отказываться от интимных связей с мужчинами и вести себя воздержанно. Конечно, существуют и такие мужчины, которые сами хотят стать активистами движения «Новый век». Это замечательно.
   Рейчел немного расслабилась.
   – То есть, если мужчина по-настоящему захочет вступить в ряды этого движения, он сможет?
   – Это не такое движение, глупенькая. – Анна допила свою порцию. – Все гораздо сложнее, чем просто отношение. Тебя не просят делать ничего особенного, просто ты живешь обычной ежедневной жизнью. А это, скажу тебе, черт возьми, труднее.
   – Но, – лицо Рейчел загорелось, – я впервые от тебя слышу, что мужчинам не возбраняется участвовать в этом движении.
   Анна улыбнулась.
   – Я не хотела бы жить в мире, где исключается Сэм, верно? – Анна вздохнула. – Сейчас такая неразбериха. Феминистки старого толка со всей своей неистовостью продолжают ненавидеть мужчин. Ты только ненавидишь, пока крепко привязана к нему.
   Рейчел кивнула.
   – Знаю. Я ненавидела Чарльза несколько месяцев, а потом осознала, что это меня только привязывает к нему. Поэтому отказалась.
   – Правильно. Более современная часть движения хочет работать с мужчинами, причем, всеми мужчинами, без исключения.
   – По-моему, в этом случае все обречено на провал.
   – Да, однако об этом пока рано говорить. Очень мало женщин находятся у власти.
   – Я не хотела бы быть облеченной властью. Мне хочется просто быть счастливой.
   – Прекрасно, – согласилась Анна, – однако существуют и такие женщины, которым хотелось бы, например, иметь голос в правительстве. Ты можешь протянуть им руку помощи.
   – Безусловно. Я же никогда не голосую.
   – Ах, Рейчел, ты невозможна. Я не собираюсь испортить весь вечер разговорами о политике. Ты должна остановить меня. Просто я не хочу ни с кем говорить на политические темы дома. Вера, Господи, помилуй ее сердце, не может понять, откуда у женщин возникают проблемы.
   Рейчел засмеялась.
   – Но ведь она всегда несла бремя ответственности за себя сама. Если задуматься, то все думали, что тетя Беа всегда отвечала за тетушку Эмили, однако, если копнуть поглубже и хорошенько разобраться, то на поверку выходит, что обе они были в равной степени ответственными за себя.
   Ложась в тот вечер в постель, Рейчел размышляла об Анне. «Ах, дорогая, вряд ли я сгожусь для какого бы то ни было движения, – подумала она, – но я буду голосовать». Она засыпала, лихорадочно пытаясь припомнить, за кого же нужно голосовать. Ей не нравилась ни одна партия.

Глава 49

   В последний день пребывания Анны в Лондоне Рейчел позвонил растерянный и убитый горем Доминик.
   – Отец умер, – сообщил он. Рейчел побледнела.
   – О нет, Доминик.
   – Они готовили рассказ в Борнео, – еле сдерживая рыдания, говорил Доминик, – и вертолет упал. О, мама… – Он больше не смог справиться со своими эмоциями. – Ты мне так нужна, мама.
   – Еду. Только разыщу Сару и буду у тебя.
   – Плохие новости? – спросила Анна.
   – Да. Чарльз погиб. Вертолет разбился. Бедный Доминик. – По щекам Рейчел текли слезы.
   Рейчел все еще плакала, когда отыскала Сару.
   – Ну, теперь мы, по крайней мере, отправим старую каргу восвояси, в Бридпорт. – Сара сидела в машине, гордая и непреклонная, с чувством собственного превосходства.
   – Не говори так, Сара. Это вовсе не обязательно. Сара посмотрела на нее.
   – Почему ты плачешь? Я думала, ты не любила отца.
   – Я плачу не по нему, – попробовала защититься Рейчел, – а по Доминику.
   Однако ей было интересно, сколько же еще дней придется плакать по Чарльзу.
   Дом в Ричмонде был полон людей, пришедших выразить свои соболезнования. Почти все газетчики были в полном составе. Телевизионные камеры и репортеры были расставлены возле дома и на кладбище. Пятеро погибших превратились в героев – людей, которые в поисках правды доблестно пали за честь своей страны.
   Рейчел чувствовала себя в ужасно идиотском положении. Она стояла на лужайке перед домом, обнимая одной рукой Доминика, а другой – Сару. Юлия стояла возле Доминика.
   – Смотри в камеру, – сказала ей Юлия сквозь зубы.
   Рейчел вспомнила дом, стоявший в нескольких улицах отсюда. В тот раз это была Антея… «Бедная женщина», – подумала Рейчел. Мари-Клэр тут же улетела на родину, услышав о смерти Чарльза. «По крайней мере, она еще довольно молода, чтобы начать все с самого начала», – подумала Рейчел. Но Антея…
   – Госпожа Хантер? – печальным голосом обратился к ней репортер. – Расскажите нам, какие чувства испытывает супруга погибшего героя.
   Рейчел абсолютно лишилась дара речи. Она зашевелила губами, но они совершенно не хотели ее слушаться. Ничего не выходило.
   «Здесь имеем полное ничтожество, – подумал про себя репортер. – Попробую расспросить старую кошелку, стоящую позади нее».
   – Думаю, вы – мать Чарльза Хантера? – Юлия кивнула.
   «Отлично, – подумал репортер. – Плачущая старушка…»
   – Как вы восприняли смерть своего сына? Юлия гордо подняла голову и расправила плечи.
   – Мой сын всегда был и будет героем для меня и его семьи, которая была ему исключительно предана, – слезы побежали по ее щекам.
   Рейчел искоса посмотрела на нее. «Она даже плачет аккуратненько», – отметила Рейчел.
   Все вчетвером они стояли словно звери в зоопарке, пока вокруг щелкали затворы фотоаппаратов и мягко стрекотали телекамеры.
   – Я видела сообщение в колонке светской хроники, – пробивная репортерша из «Миррор» была намерена безукоризненно выполнить свою работу. – Газеты пестрят сообщениями о том, что вы жили отдельно от своего мужа. Будьте любезны прокомментировать данное сообщение, госпожа Хантер.
   Рейчел было открыла рот для ответа, однако вмешалась Юлия.
   – Госпожа Хантер, – ответила она настырной журналистке, – жила отдельно от семьи по совету доктора. – Юлия положила руку на плечо Рейчел. – К сожалению, она несколько недель провела в клинике для душевнобольных. Ей требуется длительное время, чтобы полностью прийти в себя.
   – Вы думаете, госпожа Хантер, – теперь это был корреспондент «Экспресс», – что между переживаниями по поводу болезни жены и аварией вертолета прослеживается какая-то связь? Юлия на мгновение задумалась.
   – Нет, – продолжила она очень гладко. – Думаю, Чарльз был профессионалом до мозга костей, поэтому не мог позволять личным переживаниям оказывать какое-то влияние на службу во благо общества.
   «Старая корова, очевидно, все заранее отрепетировала». Рейчел рассвирепела.
   В доме Юлия обратилась к Рейчел.
   – Надеюсь, ты не будешь распространяться о том, что ушла от Чарльза и оставишь эту информацию только для себя, а не выставишь на публичное обсуждение. Думаю, ты не собираешься больше позорить семью. Наверное, твой новый молодой кавалер где-нибудь здесь поблизости?
   Рейчел отрицательно покачала головой.
   – Нет. Я была занята детьми, к тому же он все равно не знал Чарльза.
   Юлия фыркнула.
   – Учти, ты обещала Доминику держать себя в рамках. В конце концов, ты все еще госпожа Хантер.
   Рейчел сморщилась.
   – Полагаю, это так только с юридической стороны. Как ужасно. – Юлия поджала губы.
   К Юлии подошла Клэр и выразила свои глубокие соболезнования. Она отвела Рейчел в сторонку.
   – Жаль, что он умер, однако не могу избавиться от ощущения, что он по-прежнему здесь герой! Это ему, наверняка бы, понравилось. Тем не менее, ему бы больше всего пришлось по душе, если бы он умер от разрыва сердца в момент интимной близости с какой-нибудь хорошенькой блондиночкой.
   Рейчел хихикнула.
   – Я тоже об этом подумала, – она вздохнула. – Устроили такой фарс.
   – Как Юлия принимает все это?
   – Очень плохо, – Рейчел посмотрела в сторону свекрови, стоявшей на другом конце комнаты. – Главным образом, плачет, когда думает, что ее никто не слышит. Смешно, но Анна, кажется, нашла с ней общий язык. Юлия даже перестала презрительно называть Анну «эта твоя подруга со странностями». – Рейчел улыбнулась.
   Сквозь толпу к ним протискивался Муня.
   – Муня! – Рейчел пришла в восторг. – Как замечательно! – Она горячо обняла его.
   – Это же похороны Чарльза, – зашипела Юлия, проходя мимо них.
   Рейчел прикусила губу.
   – Ты в порядке? – спросил Муня у Рейчел.
   – Да, хотя довольно странно. Я горевала по былым дням, по тому Чарльзу, которого знала прежде и считала таковым. Теперь все позади.
   – Ли осталась в отеле. Она приехала со мной. – Муня взглянул на толпу. – Боже мой, неужели Чарльз знал такое множество людей… Все равно мы какое-то время побудем здесь, а потом она со мной поедет в Израиль, чтобы помочь мне там обжиться.
   – Здорово. Слушай! – Рейчел притянула его поближе. – Давай уйдем отсюда после погребения как можно скорее, как только предоставится возможность уйти. Мы заберем Ли и вместе отправимся на квартиру, если вы, конечно, захотите. Посмотрим, захочет ли с нами Доминик, а так мы немного отдохнем.
   Муня улыбнулся.
   – Я приготовлю кашу – это отличная еда на случай похорон.
 
   Внезапно все закончилось. Лужайка опустела точно по мановению волшебной палочки. Все, что осталось от схлынувшей толпы газетчиков, это горы окурков. Люди заполнили машины и поехали в церковь. Снова заработали камеры и растревоженными кузнечиками застрекотали фотоаппараты. Рейчел прижимала к себе Сару, пока гроб опускали в землю. Она плакала на всех похоронах, которые уже пережила: Уильяма, тети Беа, тетушки Эмили, а теперь вот – Чарльза. Доминик поддерживал истерически рыдавшую Юлию. Рейчел знала, что за спиной у нее стоит Муня. Она очень удивилась, услышав его всхлипывание. Рейчел повернулась к нему. Нежное лицо Муни исказилось от боли.
   – Сколько у нас было радости, когда мы вместе катались на велосипедах, – прошептал Муня.
   Рейчел кивнула.
   – Хорошие были времена. – Она чувствовала, как закапали слезы.
 
   Перед тем как Рейчел уехать из дома в Ричмонде, к ней подошел Доминик и увел ее в отцовский кабинет.
   – Мама, я поговорил с поверенным отца. Папа даже не потрудился изменить свое духовное завещание. Ты считаешься основной наследницей, и кое-что предусмотрено для Юлии. – Он сидел в кресле Чарльза, закинув ноги на письменный стол. Сын вдруг снова превратился в мальчишку. – Все, что я хочу от тебя, это то, чтобы ты позволила мне жить с Юлией. Пожалуйста, мама. Мои друзья здесь, и мне нравится жить с Юлией. – Он опустил глаза. – Не думаю, что мы с тобой будем ладить, если останемся в одном доме.
   Рейчел посмотрела на него.
   – Действительно Доминик, я жить могу с твоим порицанием, поэтому оно меня нисколько не смущает. Я даже и не задумывалась над тем, как сложится будущее, однако мне не нужны ни деньги Чарльза, ни его дом. Конечно же, ты сможешь оставаться там с Юлией, и, как только вы с Сарой достаточно повзрослеете, я разделю эти деньги между обоими. Уверена, что именно так захотел бы поступить сам Чарльз.
   – Здорово! – Доминик радостно вскочил на ноги. – Я могу занять отцовскую спальню?
   Рейчел утвердительно кивнула.
   – Сейчас мне пора. Ты уверен, что не захочешь приехать сегодня в нашу квартиру?
   – Абсолютно. Считаю своим долгом остаться с Юлией.
   Она потрепала его по затылку.
   – Ты и в самом деле добрый парень, Дом. Он улыбнулся.
   – Теперь я – единственный мужчина в семье, верно?
   – Думаю, так. – Рейчел засмеялась и пошла искать Муню.
   Доминик посмотрел на Юлию.
   – Все в порядке. Я все выяснил с мамой. Ты можешь остаться.
   Ноздри Юлии раздувались, как только ее обжигала мысль о том, что придется жить на птичьих правах в доме, которым владеет Рейчел.
   – Не ходи ни в ночной клуб, ни в ресторан – никуда, где тебя могут увидеть с этим жиголо, – предостерегла Юлия Рейчел, когда та выходила из дома.
   – Он не жиголо, Юлия. У него гораздо больше денег, чем у меня.
   – И совсем нет мозгов.
   Рейчел вздохнула. Она все еще сердилась на Юлию. Рейчел пожала плечами. «Полагаю, она потеряла единственную вещь, о которой всегда заботилась». Рейчел успокоила себя тем, что и у Юлии тоже есть потеря.
 
   – Доминик, куда ты идешь? – спросила Юлия поздно вечером.
   – Куда-нибудь отсюда подальше. Отцу бы не понравилось, если бы я сидел и распускал нюни.
   Юлия осталась в доме одна. Она чинила джинсы Доминика, при этом без конца смахивала наворачивающуюся слезинку.
   Доминик слизывал кокаин с сосков Тины Джеймсон.
   – Мы сможем пользоваться моей комнатой, как только уляжется вся эта суматоха.
   – А твоя старушенция возражать не будет? – спросила его Тина.
   – Не посмеет, – Доминик улыбнулся. – Теперь это мое место.

Глава 50

   Увидев Рейчел, Ли обрадовалась.
   – Только для тебя, милочка. Только ради тебя. – Она обняла Рейчел. – Лондон ничуть не изменился, все такой же ужасный. Отель… – она брезгливо передернула плечами.
   Клэр, которая задержалась, чтобы выпить с Муней, сказала:
   – Если бы я знала о вашем приезде заранее, вы бы смогли воспользоваться моими апартаментами в «Савое». Завтра мы возвращаемся снова в деревню. Переезжайте, если вам станет совсем уж плохо в вашем отеле или тут будет слишком много народу.
   Рейчел засмеялась.
   – Ли, как бы я ни хотела, чтобы ты осталась у меня, ты будешь только ворчать. В любом случае, если захочешь остаться в апартаментах, я все равно буду постоянно рядом с тобой. Там у меня второй дом.
   – В «Савое»? – Ли удивленно свесила голову чуть набок. – Возможно, я и смогла полюбить Лондон.
   – Я – бедный еврейский мальчик – и в «Савое»? О! – воскликнул Муня.
 
   – Питер? – сонным голосом сказала Рейчел.
   – Ты видела газеты? – спросил он.
   – Нет. Нас никого не было в квартире с утра.
   – Я звонил тебе целую неделю, но тебя все время не было дома.
   – Знаю, Питер, извини. Я носилась везде как угорелая.
   – Когда мы сможем увидеться? – в голосе Питера слышалась тревога. – Мне бы хотелось с тобой поговорить.
   – Ну, сегодня я занята. Это срочно?
   – Несомненно.
   – Ладно. Приходи вечером, часиков в десять. К тому времени постараюсь быть дома. А что там в газетах? – Рейчел разобрало любопытство.
   – Ах да, они наперебой кричат о том, какая славная у него мамаша, а ты – только что из психушки.
   Рейчел пришлось рассмеяться.
   – Юлия была очень умна и предусмотрительна. Она никак не хотела, чтобы кто-нибудь усомнился в совершенстве ее сына. Она все отмела в сторону… Проклятье.
   – В чем дело?
   Рейчел вдруг вспомнила про Антею.
   – Давай встретимся завтра вечером.
   – Ладно.
   – Я действительно должна пойти и повидаться с Антеей, Питер. Мне ее так жаль, – она чмокнула трубку и осторожно положила ее.
   Антея была пьяна и не особо обрадовалась приходу Рейчел.
   – Ты выиграла в конце, – Антея держала бутылку виски. – Пришла посмотреть, глотаю ли я таблетки? Так смотри – нет.
   Рейчел прошла в маленькую, застеленную белым ковром, гостиную. На столе увидела горы газет.
   – Честно, Антея, если ты читаешь весь этот бред, так там только про Юлию. А обо мне написано, что я – женщина, не оправившаяся от воздействия препаратов клиники для душевнобольных. Ты же знаешь, как англичане относятся к умалишенным. Где бы я сегодня ни появилась, люди шептались у меня за спиной и показывали пальцем. Я все слышала, – Рейчел поморщилась. – К вечеру меня начала преследовать одна и та же навязчивая мысль.
   В самом деле Рейчел попыталась было пойти по магазинам, но тут же отказалась от этой попытки, отправившись выпить чашку чая в «Савое», чтобы успокоиться…
   – Ужасно, – сказал, увидев ее, Франсуа, официант на этаже. – Надеюсь, мадам помнит о том, что королевская семья тоже страдает. – Рейчел развеселилась и успокоилась…
   – Пожалуйста, Антея. Я покончила с этим, оказавшись в больнице, а ты, если не будешь проявлять умеренность в выпивке, превратишься в законченного алкоголика. Неужели же мужчины стоят такой боли? – Антея бросилась в кресло. – Все равно, – Рейчел пристроилась возле нее на корточках, – я не собираюсь жить в этом доме или прикасаться в его деньгам. Кроме того, – она заколебалась, – мне не хотелось бы, чтобы ты восприняла это как жест милосердия, но там огромная сумма денег, поэтому я пришла поинтересоваться, примешь ли ты небольшое наследство. Думаю, тебе следует устроить себе хороший отдых.
   Антея начала было возражать. Рейчел настаивала.
   – Послушай, Антея, то, что скрасило мою нищету, были именно деньги. Нью-Йорк заставил меня осознать, сколько в жизни существует всего, что проходит мимо нас совершенно незаметно. Пожалуйста, возьми деньги и потрать их. – Она проницательно посмотрела на Антею. – Кроме того, могу поспорить, ты потратила за последние три года все деньги, которые имела, на Чарльза. Антея кивнула.
   – Да. Потратила.
   Рейчел укоризненно покачала головой.
   – У него весьма дорогие привычки. Тогда смелее. Все равно они твои.
   Антея встала.
   – Жаль, что я не могу питать к вам ненависть или свалить все случившееся на вас.
   Рейчел засмеялась.
   – Знаю. Однажды я пыталась вас ненавидеть, однако скоро отказалась от этой затеи. У меня ничего не получилось. – Она выписала чек и вручила его Антее.
   – Десять тысяч фунтов стерлингов? – Антея посмотрела на Рейчел. – Теперь я смогу выбраться из этой квартирки и год пожить в Греции. Мне всегда этого так хотелось.
   – Так в чем же дело, поступай так, как тебе хочется. Позвони, когда вернешься.
   – Обязательно. Обещаю.
   Рейчел крепко обняла Антею на прощанье и ушла. Антея вернулась в квартиру и посмотрела на едва заметное пятнышко на ковре в гостиной. Она вспомнила ту ночь и заплакала по Чарльзу.
 
   Питер говорил без обиняков, напрямую.
   – Пока ты была занята, я встречался с Сиси.
   – О, понятно, – самолюбие Рейчел было задето. – Ты хочешь сказать, встречался, то есть, виделся или спал с ней?
   – Спал с ней.
   Рейчел повернулась к нему спиной. «Надо бы выбросить розы», – подумала она. Питер взял ее за плечи.
   – Мне нужно было это сказать тебе, потому что я не хочу лгать. – Он серьезно посмотрел на нее. – Ты же знаешь, что я обычно лгу. Однако какое это имеет для нас значение? – Он горько рассмеялся. – В конце концов ты же сама заставила меня все рассказать старушке Анджеле, когда мы с тобой встретились в первый раз, а она собралась и ушла. Рейчел покачала головой.
   – В самом деле, Питер, я не собираюсь делить тебя с Сиси. Я слишком стара. Или недостаточно раскрепощена, если такая формулировка тебе больше по вкусу. Думаю, тебе лучше остаться с Сиси. – Она заметила облегчение в глазах Питера и тихонько подтолкнула его к входной двери. – Мы с тобой провели замечательное время. Я всегда буду благодарна тебе за то, что ты вновь научил меня смеяться. – Она поцеловала его. – Сиси очень веселая, однако не обижай Джеймса.
   – Не буду, – пообещал он. Питер наклонился и поцеловал Рейчел. – Как-нибудь позвоню.
   – Ладно. – Рейчел закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она глубоко вздохнула и пошла на кухню. Взяла бутылку бренди и направилась в ванну. Она начала пить. После того, как было опорожнено примерно полбутылки, боль поразила Рейчел. – Дрянь, – сказала она и прикончила всю бутылку. – Когда наберешься достаточно, боль успокоится. – Рейчел свернулась на кровати клубочком.
   – Привет подружка, – сказала она вслух, отпивая из другой бутылки, делая глоток за глотком. Наконец она так набралась, что можно было рискнуть и выпустить боль наружу. «Слава Богу, Сара осталась ночевать у Джейн», – подумала она. Будучи в квартире одна, она могла позволить себе рычать и вопить, выпуская боль. Рейчел корчилась на кровати до тех пор, пока здоровенная тварь не убралась восвояси. Она поднялась на ноги, и ее тут же вырвало. Тотчас же Рейчел почувствовала себя лучше.
   – Теперь, – пробормотала она, – продолжительная горячая ванна, а затем несколько дней постельного режима.
   «Могу даже других учить», – подумала она. Покончить с Питером равняется бутылке бренди, двум часам воплей и одной горячей ванне. Она убрала за собой возле кровати. Два дня в постели, пока все вокруг суетятся и волнуются, и со мной будет полный порядок. Она поискала масло для ванн. Проклятье. Оно, наверное, кончилось. Рейчел нетвердой походкой потащилась в гостиную. Осторожно перенесла увядшие розы в ванную комнату и наполнила лепестками ванну. Потом добавила детское масло для ванн. Рейчел лежала в горячей ароматной ванне до тех пор, пока у нее не побелели и не сморщились кончики пальцев на ногах. В итоге она вытерлась и пошла в спальню.
 
   К концу подходил второй день ее вынужденного отдыха, когда позвонил Адам.
   – Я не звонил, увидев в газетах всю эту шумиху, потому что подумал, наверняка вокруг тебя толпа народу. А сейчас позволишь мне навестить тебя? После похорон люди обычно очень нуждаются в поддержке надежного друга.
   – Мне тоже нужен друг, – Рейчел залилась слезами.
   – Прекрасно. Только позволь, и через полчаса я буду возле тебя.
   Рейчел положила телефонную трубку.
   – Сара, – сказала она. – Сюда сейчас приедет Адам, он хочет навестить меня. Ты впустишь его? – Рейчел вернулась к кровати.
   – Для женщины твоего возраста ты пользуешься у них просто невероятной популярностью.
   Однако Рейчел совсем не слышала ее. Мысли были заняты тем, чтобы решить, стоит ли ей переодеваться или остаться в старенькой ночной рубашке.
   – Нет уж, – решила она, – если он собирается стать моим другом, то должен привыкать меня видеть и в самом плохом виде.
   Адам принес ей еще одну дюжину роз и коробку конфет. Рейчел рассмеялась.
   – Знаете, Адам, вы поддерживаете мою дурную репутацию. Розы и коробки конфет – это столь романтично, а романтизм вышел из моды.
   Адам улыбнулся.
   – Не могу ничего с собой поделать. Мне нравится быть романтиком, и я люблю все вещи, которые относятся к этому понятию: костры, ситцевые занавески.
   Рейчел кивнула.
   – На самом деле у меня тоже такие же пристрастия.
   – Знаете, Рейчел, я с вами действительно раньше встречался.
   Брови Рейчел удивленно подпрыгнули вверх.
   – Где же?
   – Вы были без сознания в тот момент. Когда полиция нашла ваше тело возле реки, они привезли вас в карете скорой помощи в женский госпиталь в Челси. А я как раз был там главным врачом. – Адам заметил резкую перемену в ее лице. Он нежно похлопал ее по руке. – Не волнуйтесь. Сейчас с вами все в порядке.
   – Знаю, – сказала она и улыбнулась широкой счастливой улыбкой.
   «Я мог бы вечно купаться в этих глазах», – подумал Адам.
 
   Вскоре прибыли Ли и Муня.
   – Муня, Ли, познакомьтесь, это – Адам.
   – Ты зря время не теряешь, – пробормотала Ли на ухо Рейчел, когда склонилась, чтобы поцеловать ее.
   Рейчел откинулась на подушки и, словно кошка, потянулась.
   – Не в этот раз, Ли… Мы с Адамом собираемся писать мемуары. Впервые между мужчиной и женщиной будет описана дружба, незапятнанная ни сексом, ни ревностью… – она посмотрела на Адама.
   – Соперничеством, – добавил он.
   – Да, чем еще? – Рейчел больше ничего не могла придумать.
   – А как же я? – у Муни был обиженный вид. – Я же тоже твой друг.
   – Знаю. Однако, Муня, мы же не хотим зарекаться от секса, верно?
   – Верно. Ладно, я дам вам недельку.