Страница:
* * *
После "Литературной учебы" ненадолго заезжал в Правление - чувствую, что начинаю заболевать (ощущаю слабость в теле, болит голова и т. п.), а потому сделал только самое необходимое и поехал домой.
Во всех последних номерах газет - материалы, посвященные гаданию о причинах прошлогодней аварии на поднятой недавно со дна Баренцева моря АПЛ К-141, до которых, по идее, вот-вот должна докопаться правительственная комиссия. Но я думаю, что настоящей правды о причине гибели атомохода никто не узнает, пока не будет издан мой роман "Тень "Курска".
1 ноября, четверг. Распечатал с утра написанную для "Литературки" статью "Не с тем ключом" - о невозможности использования нравственных категорий эпохи коллективизма в литературном процессе эпохи индивидуализма. Потом съездил ненадолго в Правление, взял там в издательстве "Палея" накладную и счет-фактуру на книгу "Марьинская Муза" для отчета в нашей Управе и поехал в редакцию "ЛГ" к Полякову. Передал ему свою статью, а также фантасмагорию Михаила Анищенко "Чума" и для рецензии - "Марьинскую Музу".
Вечером занимался переводом лезгинских поэм Абдурахмана Курбалиева (а если говорить совсем уж точно, то - практически сочинял их заново, так как предоставленные подстрочники очень и очень слабые и только примерно пересказывают тему того, чему посвящены его поэмы).
3 ноября, Димитровская родительская суббота. Когда-то, несколько лет тому назад, я, опираясь на текст одного из древнерусских духовных стихов, сделал свой вариант поэтического изложения события, давшего начало этому празднику. Мое стихотворение так и называется - "Дмитровская Суббота": "Накануне Дмитровской субботы, / когда пел обедню Киприян, / князь Димитрий, отложив заботы, / в храм пришел со свитой христиан. // Были с ним супруга Евдокия, / воеводы, сотники, князья, / да ещё - бояре, да иные / в разной мере близкие друзья. // И когда он, как всегда, молился / перед Божьей Матерью, то с ним - / стало худо: он вдруг прислонился / лбом к стене - и сквозь кадильный дым // видит место Куликовой сечи / и на нем, свершая скорбный труд, / ходит Мать Пречистая - и свечи / ставит павшим воинам на грудь. // А почтив последних из убитых / и всё поле оглядев с тоской, / вопросила, обратясь, у свиты: / "Где ж Димитрий, светлый князь Донской?" // И на то Апостол Ей ответил: / "Не ищи его в сырой земле, / он - живой и слушает обедню / в этот час с супругою в Кремле..." // И среди пылающего воска / Приснодева молвила, крестясь: / "Кто ж возглавит мучеников войско? / Не на месте ныне светлый князь! // Как и в битве, надо - перед ними / быть ему, ведя их против зла. / Да к тому же - есть и для княгини / у Меня в обители дела..." // И на том - видение погасло. / ...Князь в тревоге оглядел собор - / и ему вдруг сделалось так ясно, / что недолго жить ему с тех пор! // "Скоро быть в монашенках княгине", - / понял он. И, чтоб от сердца тень / отогнать, постановил отныне / поминать всех павших - В ЭТОТ ДЕНЬ..."
* * *
Нынешняя суббота началась с того, что пришлось встать в половине пятого и ехать на Казанский вокзал встречать Маринину маму. Приехали за полчаса раньше, и пока ожидали поезд, я позаглядывал в газетные киоски и, не удержавшись, купил две книжечки Стивена Кинга. Никак не расстанусь теперь с этим автором, и с каждой получки покупаю одну или две его книги. Не знаю, что я потом о нем напишу, но чувствую потребность изучить его творчество пополнее (ну, а кроме того, - чего уж тут скрывать? - оно мне доставляет истинное читательское удовольствие).
В семь часов утра пришел самарский поезд, мы встретили Надежду Павловну, взяли её узлы и коробки, отвезли их вместе с ней в Марьино, а сами тут же поехали обратно, так как в 11-20 у меня уже была назначена на Комсомольском, 13 встреча с поэтом Олегом Шестинским, которого я пригласил для участия в своей программе "Литературные встречи".
Кроме того, сегодня исполнилось девять дней со дня смерти Петра Лукача Проскурина, и на три часа дня у нас в Правлении была назначена поминальная трапеза. До этого я как раз успел сходить на 2-ю Фрунзенскую улицу, где располагается студия "Народного радио", и провести там свою очередную радиопередачу. Но на этот раз я вел её не один, а с Мариной - мне надо, чтобы в случае моих командировок она могла подменять меня в этом деле, а потому я и привел её, чтобы она освоилась в студии.
Передача прошла хорошо, после её окончания мы вернулись в Правление, часа полтора подождали (я успел прочитать одну из книжек Кинга), и началась трапеза. Помимо Лилии Рустамовны и детей Проскурина, тут были Валентин Распутин, Арсений Ларионов, Валентин Сорокин, Борис Шереметьев и много других писателей. Я слово для выступления брать не стал - я не могу сказать, что был близким другом Петра Проскурина, хотя после нашей совместной поездки в Тарханы мы и были в хороших отношениях - но, слушая слова других о значении и месте Петра Лукача в истории русской литературы, я подумал о том, что подлинное значение большого таланта иной раз в полной мере-то и раскрывается только после его ухода. Это как с несущими конструкциями в архитектуре, где, убрав во время ремонта какую-нибудь неприглядную с виду стену или колонну, только тогда и понимают, что как раз она-то и удерживающая на себе весь многотонный свод перекрытия. Вот так и мы обнаруживаем масштабы наших национальных мыслителей лишь по размерам остающихся после их ухода дыр - черных дыр нашей культуры...
* * *
По дороге в Марьино купили за 75 рублей торт "Рафаэлло" и заехали в гости к Яне, где мы оставили вместе с вещами и Алинкой нашу бабушку Надю. Посидели, попили чаю, поговорили, а затем, забрав бабушкины сумки, поехали к себе домой, благо, что очень удачно подошел 81-й автобус, и мне не пришлось тащить весь этот груз на себе.
Надежда Павловна сходит завтра с Яной и Алинкой в цирк, а в понедельник уже переберется к нам.
4 ноября, воскресенье; празднование Казанской иконе Божией Матери. Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго, за всех молиши Сына Твоего Христа Бога нашего, и всем твориши спастися, в державный Твой покров прибегающим. Всех нас заступи, о, Госпоже, Царице и Владычице, иже в напастех и в скорбех и в болезнех, обремененных грехи многими, предстоящих и молящихся Тебе умиленною душею и сокрушенным сердцем пред пречистым Твоим образом со слезами, и невозвратно надежду имущих на Тя избавления всех зол, всем полезныя даруй и вся спаси, Богородице Дево: Ты бо еси Божественный покров рабом Твоим.
Еле отоспались после вчерашнего бесконечного дня, а потому не пошли даже в церковь (Пресвятая Богородица, прости нас, грешных!). Позавтракав, включил компьютер и какое-то время сидел перед ним, думая, с чего же начинать работу - и то надо делать срочно, и это, и много чего другого. Поэтому для начала принялся заполнять дневник, а что делать дальше - видно будет...
* * *
...Продолжая всё это время думать о Петре Проскурине, я полез в первый номер журнала "Слово" за этот год и перечитал опубликованный там его рассказ "Мужчины белых ночей", в котором главный герой мучительно размышляет над тем, что произошло за последние годы с Россией и что можно в этой ситуации сделать для её спасения. "Я больше ничему не верю, - говорит он, ведя мысленный разговор со своим погибшим другом, - ни в народ, ни в совесть, ни в Бога. Русский человек оскотинился до маразма. Слепой кутенок, тычется из стороны в сторону, и ни шага вперед. Сам себе выбирает палачей, сам подставляет горло... души, режь, володей телом, я - тварь бессловесная, плесень на земле. Появилась и бесследно исчезла..."
К сожалению, нечто похожее на эти рассуждения, все чаще и чаще забредает и в мою голову, я и в "Литгазету" примерно об этом же написал что не исчез ли русский народ как таковой вообще? Ведь те люди, которые сегодня населяют Россию - это уже совсем не тот русский народ, каким он нам известен по своей истории! Примерно о том же, кстати, говорит в своих "Мгновениях" в этом же номере "Слова" и Юрий Васильевич Бондарев, у которого я встретил следующие слова: "...После того, что все мы возжелали сделать с Россией, мне стали совсем неинтересны мои соотечественники. Я уже не чувствовал к ним близкого родства, которое долго теплилось в моей жизни, особенно начиная с Великой войны. И позывало на тошноту от одной мысли, что Россия поругана и опозорена родными детьми..."
Я много думаю над тем, что же можно противопоставить нашествию цинизма и безнравственности, чем остановить разгул криминала и беззакония. Я понимаю, что причиной всего этого и вправду является наше собственное бездействие, однако, когда я перечитал в рассказе Проскурина то место, где его герой взрывает лесной дом отдыха вместе с "оттягивающимся" там губернатором и громадным числом обслуги в виде поваров, слуг и девочек для сауны, то я почувствовал в душе определенное сопротивление. Да, мне хочется, чтобы русский народ наконец-то очнулся от духовной спячки и сказал "нет" торжеству беззакония, но только не таким способом. Ведь на эту тему уже написано множество романов Анатолием Афанасьевым, но когда его герои начинают бороться с бандитами ТЕМИ ЖЕ МЕТОДАМИ, которыми те терроризируют облюбованные ими городки, то они фактически тут же превращаются в ИХ ЖЕ ПОДОБИЯ. Иными словами - ни в коем случае нельзя уподобляться тому, против кого ты воюешь, ведь бес как раз и любит менять всех местами и запутывать. Не случайно же в финальной сцене рассказа появляются интонации, очень сильно напоминающие интонации булгаковского романа "Мастер и Маргарита" - в том месте, где Воланд допрашивает кота Бегемота и Коровьева о причинах пожара в Доме Грибоедова:
"...Оба, и Коровьев, и Бегемот, развели руками, подняли глаза к небу, а Бегемот вскричал:
- Не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали...
- И вдруг - трах, трах! - подхватил Коровьев, - выстрелы! Обезумев от страха, мы с Бегемотом кинулись бежать на бульвар, преследователи за нами, мы кинулись к Тимирязеву!
- Но чувство долга, - вступил Бегемот, - побороло наш постыдный страх, и мы вернулись!
- Ах, вы вернулись? - сказал Воланд. - Ну, конечно, тогда здание сгорело дотла.
- Дотла! - горестно подтвердил Коровьев. - То есть буквально, мессир, дотла, как вы изволили метко выразиться. Одни головешки! <...> Ничего невозможно было унести из зала, пламя ударило мне в лицо. Я побежал в кладовку, спас семгу. Я побежал в кухню, спас халат. Я считаю, мессир, я сделал всё, что мог...
- Ах, если так, то, конечно, придется строить новое здание.
- Оно будет построено, мессир, - отозвался Коровьев..."
А вот, для сравнения, разговор главного героя рассказа Проскурина капитана Никонова (как раз и устроившего взрыв и пожар лесного притона) со своим шефом:
"- ...Что там у вас происходит? Ты, Никонов, не тяни кота за хвост!
- Не хотел тревожить вас среди ночи, шеф, пожар, - сказал Никонов. Большой дом уже догорает, чудеса... Словно языком слизнуло. Озеро из белого, молочного окрасилось розовым...
- К черту! - откровенно теряя контроль над собой, сорвался Валериан Денисович. - Ты пьян, что ли? Ах, негодяй...
- Шеф, мое дело охрана, а что там внутри случилось, никто не знает, сказал Никонов. - Но дом действительно догорает. Какой-то чудовищно мгновенный пожар...
- Ты думаешь, сгорит все дотла? - опечалился Валериан Денисович и даже вздохнул.
- Абсолютно всё, такой огонь ничего не помилует, может, только какую черепушку..."
Я думаю, в литературе не бывает случайных совпадений, и даже если сам Проскурин никаких постмодернистских перемигиваний между двумя этими текстами не устраивал, то существуют некие тайные законы искусства, по которым темы (или даже сцены), имеющие между собой, так сказать, перекличку внутреннего характера, непременно окажутся близкими друг другу и по своей стилистике, и использованным образам, и по задействованным в этой сцене деталям. Отсюда, помимо общего сходства этих эпизодов, и там, и там имеет место образ кота (в фразе "не тяни кота за хвост" - у Проскурина, и в образе кота Бегемота - у Булгакова); упоминание нечисти (в выражении "к черту" - в тексте у Проскурина, и в образах беса Коровьева и князя тьмы Воланда - у Булгакова); а также сгорающие в обоих случаях дотла здания, от которых не остается ничего, кроме "головешек" (Булгаков) да "черепушек" (Проскурин), и ряд других сходных моментов. Думаю, что всё это не может не подтолкнуть нас к мысли о том, что за обеими этими сценами стоит одна и та же сила - помните? - "что хочет зла, но вечно совершает благо". И в этом таится ключ к пониманию заблуждений обоих авторов. Я говорю "заблуждений", потому что не может сила, жаждущая творить ЗЛО, принести людям хотя бы какое-нибудь минимальное ДОБРО. А потому и путь, указанный Петром Проскуриным в рассказе "Мужчины белых ночей", не в состоянии принести с собой ничего, кроме новой крови и горя, тогда как Россию сегодня если что и спасет, то только - любовь и молитва.
5 ноября, понедельник; апостола Иакова, брата Господня во плоти. В 15 часов состоялось заседание секретариата, на котором Ганичев рассказал о своей поездке в Орел по поводу победы Егора Строева на губернаторских выборах и о ходе подготовки нашего Пленума и Всемирного Русского Народного Собора. Потом Гена Иванов доложил о вручении премии имени Ф. М. Достоевского Валентину Распутину, которое прошло в Таллинне, Виктор Калугин - о праздновании столетнего юбилея А. Фадеева в Приморье, а Лариса Баранова - о подготовке Всероссийского Совещания молодых писателей в Малеевке. Положение с Совещанием на данный момент такое, что возникают опасения, как бы оно не было провалено...
* * *
Сегодня мой сосед по кабинету Олег Бавыкин (председатель иностранной комиссии нашего СП) принес на работу привезенную им с Валдая "Черную книгу коммунизма", выпущенную Союзом правых сил (СПС) в количестве 100 тысяч экземпляров, которые он бесплатно рассылает по всем библиотекам России. Во вступительной статье к книге, которую написал "архитектор перестройки" Александр Яковлев, приводится перечень обвинений, за которые большевизм должен ответить перед судом истории, и прочитав эти пункты, я с удивлением увидел, что они практически один к одному соответствуют деяниям и наших сегодняшних демократов.
"Большевизм не должен уйти от ответственности за насильственный и незаконный государственный переворот в 1917 году..." - пишет А. Яковлев, и в памяти сразу же всплывают такие же незаконные перевороты в августе 1991 и октябре 1993 годов, совершенные под руководством Б.Н. Ельцина, причем в октябре 1993 года это было сделано отнюдь не бескровно. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?
"Большевизм не должен уйти от ответственности за развязывание братоубийственной гражданской войны, в результате которой была разрушена страна, а в ходе бессмысленных и кровавых действий было убито, умерло от голода, эмигрировало более <...> миллионов человек", - пишет далее "архитектор перестройки", и ни один честный человек не может не сопоставить этого с превращенными в сплошные "горячие точки" национальными окраинами России, откуда каждый день приходят скорбные известия о погибших солдатах и мирных жителях, не говоря уж о тысячах эмигрирующих за границу или превратившихся в беженцев жителей вчерашнего СССР. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?
"Большевизм не должен уйти от ответственности за уничтожение российского крестьянства. Попраны нравственность крестьянской России, её традиции и обычаи. Производительные силы деревни подорваны..." кощунственно продолжает он, словно не видя, что во всем этом можно обвинить сегодня и нынешний режим, разоривший вчерашние колхозы-миллионеры и превративший российское крестьян в нищих. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?
"Большевизм не должен уйти от ответственности за организацию травли ученых, литераторов, мастеров искусств, инженеров и врачей, за колоссальный урон, нанесенный отечественной науке и культуре..." - цинично заявляет Яковлев, и тут даже и говорить нечего, поскольку сказанное стопроцентно описывает положение нашей сегодняшней культуры: с травлей русского академика Фроянова, арестом Эдуарда Лимонова и наносящим колоссальный урон нашей отечественной культуре нашествием американского кино, переводных романов ужасов и низкопробных телевизионных шоу, в том числе - и откровенно порнографических. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?
"Большевизм не должен уйти от ответственности за организацию преступных кампаний против любого инакомыслия", - гневно восклицает Яковлев, зная, что в сегодняшней России стало опасно не только пропагандировать русскую идею, но произносить даже и само слово "русский". ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?
"Большевизм не должен уйти от ответственности за установление диктатуры, направленной против человека, его чести и достоинства, его свободы. <...> В результате преступных действий большевистской власти разрушена Россия", - бессовестно утверждает автор предисловия, зная, что его друзьями-демократами в сегодняшней России развалены экономика и финансы, уничтожена армия, подорвана наука, разрушены системы здравохранения и образования, а из паспортов граждан России удалена графа с указанием национальности. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?..
Увы, политика - очень грязное и нечестное дело, и обвиняя своих противников во всех смертных грехах, никто не хочет замечать тех же самых преступлений - ЗА СОБОЙ...
6 ноября, вторник; празднование иконы Божией Матери "Всех Скорбящих Радость". У нас дома висит над кроватью репродукция этой иконы ("С грошиками") - не цветная, но Марина её очень любит.
Всех скорбящих радосте и обидимых заступнице, и алчущих питательнице, странных утешение, обуреваемых пристанище, больных посещение, немощных покрове и заступнице, жезле старости, Мати Бога Вышняго Ты еси, Пречистая: потщися, молимся, спастися рабом Твоим.
Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Пречистая Дево. Ты нам помози, на Тебе надеемся, и Тобою хвалимся, Твои бо есмы рабы, да не постыдимся.
* * *
Сегодня заезжал в литературное агентство "Авторский Дом" и подписал там договор с издательством "ГАЛА ПРЕСС" на издание моей книги прозы "Тайна двух выстрелов", в которую вошли романы "Тень "Курска" и "Мой дедушка застрелил Берию". Теперь мой агент съездит в издательство, они подпишут договор со своей стороны, и если Бог даст, то скоро моя книга увидит свет. А, как сказал сегодня по телефону Левон Григорян, 11 ноября должен выйти из печати и издаваемый "Гелеосом" сборник повестей "Прости, брат". Если, конечно, никакие бесы этому опять не помешают...
* * *
В Правлении СП встретил интереснейшего прозаика - Николая Федоровича Иванова ("Черные береты", "Вход в плен бесплатный", "Спецназ, который не вернется" и другие романы), а также Валентина Григорьевича Распутина и некоторых других писателей, которых Бавыкин пригласил на встречу с делегацией китайских писателей-баталистов. Однако, они приехали к нам в Правление только в пятом часу, так что к этому времени уже почти все разошлись.
Встретив китайских коллег, В.Н. Ганичев провел с ними непродолжительную беседу у себя в кабинете и после этого передал их нам с Сегенем, так что пришлось нам не меньше часа занимать их разговорами в актовом зале. Было немного водки, шампанского, минимум закуски и много разговоров о сущности патриотизма и образе настоящего литературного героя. Сегень подарил мне переиздание своего раннего романа "Заблудившийся БТР".
* * *
...До двух часов ночи читал рукопись повести Александра Кормашова "Заросшие", переданную нам для альманаха "Валдайские страницы", который мы затеяли издать с Вадимом Дементьевым в противовес выпущенным ровно тридцать лет назад "Тарусским страницам". Но если те иллюстрировали собой идею прогрессивности либеральной литературы, то наши страницы должны проиллюстрировать идею прогрессивности литературы патриотической., показать читателю способность к обновлению её форм и саморазвитию. В этом плане повесть Кормашова как раз очень показательна - в ней самыми что ни на есть реалистическими средствами рассказывается фантастическая история о том, как в ответ на губительную деятельность человека лес начал отвечать стремительно ускорившимся ростом деревьев, возвращая таким образом себе все отвоеванные у него раньше человеком пространства.
Думаю, её нужно обязательно печатать.
Я же попробую дать в этот альманах свой роман "Урок кириллицы", в котором постмодернистские приемы Милорада Павича сочетаются с попыткой выявления Богоданной сущности языка, несущего в себе код бытия всего русского народа.
7 ноября, среда. Сегодня - 84-я годовщина Октябрьской социалистической революции 1917-го года, правда, суть праздника как-то уже напрочь из сознания выветрилась, но выходной остался. У нас в доме немного шумновато тут и Алинка на каникулах, и бабушка приехала, и ждут в гости приехавшего из Германии Яниного мужа Диму, но я закрылся в своей комнате и хоть немного да поработал за компьютером - попереводил Абдурахмана Курбалиева, набросал по поручению Ганичева проект письма губернатору Приморья, поковырялся в других материалах...
8 ноября, четверг; день памяти великомученика Димитрия Солунского. Забыв о том, что Ганичев объявил сегодняшний день выходным, я прикатил к часу дня в Правление СП и долго не мог понять, почему все кабинеты закрыты. Потом, наконец, встретил Игоря Ляпина, пришедшего готовить списки приглашенных на Всемирный Русский Народный Собор, и от него узнал о выходном дне - однако ехать обратно домой уже не было смысла, так как к семи часам вечера я был приглашен Виктором Петелиным в музей-квартиру А.Н. Толстого на презентацию его книги "Красный граф". А потому я остался в Правлении, и до 17 часов занимался своими текущими делами. Дочитывал "Кладбище домашних животных" Стивена Кинга (признаться, я уже от него начал немного уставать, но хочется понять его до конца), затем набросал идею нового романа (он будет называться "Псалтырь Давыдова", и Давыдов тут - это фамилия главного героя), обдумывал предстоящие дела и текущие статьи. Позвонили из издательства "Гелеос" и сказали, что моя книга будет отпечатана 11 ноября, а также попросили срочно приготовить пресс-релиз об их деятельности для размещения в газетах. Я пообещал в понедельник принести, значит, завтра надо будет остаться дома и написать.
В начало шестого сел в 31-й троллейбус и поехал на презентацию. Когда проезжали мимо Арбатских ворот, я посмотрел на часовенку Бориса и Глеба, и у меня само собой родилось небольшое стихотворение: "Над часовней Бориса и Глеба - / клочья туч, как растрепанный мех, / и такое тяжелое небо - / точно братоубийственный грех. // А внутри - золотое сиянье / (будто в рай кто-то дверь приоткрыл!) / и чуть слышимое - как дыханье - / трепетание ангельских крыл... // Слава Богу, что вновь возродился / хоть ещё один иконостас! / Слава Богу, что к нам возвратился / Святый Дух, опекающий нас..."
Наверное, над ним надо было бы ещё поработать, доводя до "товарного вида", но я вовсе не собираюсь предъявлять его читателю как образец своего поэтического творчества и записываю здесь только лишь для того, чтоб зафиксировать сам факт того, как иногда приходят стихи...
...В 19 часов в музее А.Н. Толстого началась презентация. Помимо меня, в ней принимали участие, во-первых, сам Виктор Васильевич, потом представитель московского банка "Общий", спонсировавшего работу над книгой, а также друг Петелина - писатель, автор книги о Суворове и нескольких романов о любви - Олег Михайлов (мне когда-то очень понравился его роман "Час разлуки", а год назад я писал о его последней вещи - романе "Пляска на помойке"). Ну и само собой, были музейные работники, артисты, слушатели... Я тоже выступал, рассказал им о литературной премии имени А.Н. Толстого, лауреатом которой стал в сентябре и В.В. Петелин, а также о нашей поездке в Сызрань, и подарил музею фотографию лауреатов и газету "День литературы" со своей статьей об этом мероприятии. Потом съел в перерыве пару бутербродов и, сославшись на приезд тещи, не став оставаться на концерт виолончелистов и уехал домой.
9 ноября, пятница. Сегодня остался дома писать по просьбе директора издательства "Гелеос" пресс-релиз об их продукции для СМИ. Сделал также из имеющихся материалов интервью с ним - может быть, удастся опубликовать его в "ЛГ" или какой-нибудь другой газете.
Хотел купить радиоприемник, принимающий средние волны, чтобы можно было слушать мою передачу на "Народном радио" - но куда ни ткнусь, весь радиотовар с иностранной маркировкой, некоторые приемники вообще не имеют шкалы, а просто нажимаешь на кнопку - и при этом одна за одной меняются разные станции. Инструкции не переведены, все на китайском или английском языке, спрашиваю продавщиц, как мне поймать на таком приемнике средние волны, а они мне говорят: "А что такое средние волны? Вот есть FM, AM..." Но тут уже я им говорю: "А что такое FM, AM?.." Короче, разговор на разных языках. Они смотрят на меня, как на ископаемого монстра, я на них - как на марсиан. Так ничего и не купил...
После "Литературной учебы" ненадолго заезжал в Правление - чувствую, что начинаю заболевать (ощущаю слабость в теле, болит голова и т. п.), а потому сделал только самое необходимое и поехал домой.
Во всех последних номерах газет - материалы, посвященные гаданию о причинах прошлогодней аварии на поднятой недавно со дна Баренцева моря АПЛ К-141, до которых, по идее, вот-вот должна докопаться правительственная комиссия. Но я думаю, что настоящей правды о причине гибели атомохода никто не узнает, пока не будет издан мой роман "Тень "Курска".
1 ноября, четверг. Распечатал с утра написанную для "Литературки" статью "Не с тем ключом" - о невозможности использования нравственных категорий эпохи коллективизма в литературном процессе эпохи индивидуализма. Потом съездил ненадолго в Правление, взял там в издательстве "Палея" накладную и счет-фактуру на книгу "Марьинская Муза" для отчета в нашей Управе и поехал в редакцию "ЛГ" к Полякову. Передал ему свою статью, а также фантасмагорию Михаила Анищенко "Чума" и для рецензии - "Марьинскую Музу".
Вечером занимался переводом лезгинских поэм Абдурахмана Курбалиева (а если говорить совсем уж точно, то - практически сочинял их заново, так как предоставленные подстрочники очень и очень слабые и только примерно пересказывают тему того, чему посвящены его поэмы).
3 ноября, Димитровская родительская суббота. Когда-то, несколько лет тому назад, я, опираясь на текст одного из древнерусских духовных стихов, сделал свой вариант поэтического изложения события, давшего начало этому празднику. Мое стихотворение так и называется - "Дмитровская Суббота": "Накануне Дмитровской субботы, / когда пел обедню Киприян, / князь Димитрий, отложив заботы, / в храм пришел со свитой христиан. // Были с ним супруга Евдокия, / воеводы, сотники, князья, / да ещё - бояре, да иные / в разной мере близкие друзья. // И когда он, как всегда, молился / перед Божьей Матерью, то с ним - / стало худо: он вдруг прислонился / лбом к стене - и сквозь кадильный дым // видит место Куликовой сечи / и на нем, свершая скорбный труд, / ходит Мать Пречистая - и свечи / ставит павшим воинам на грудь. // А почтив последних из убитых / и всё поле оглядев с тоской, / вопросила, обратясь, у свиты: / "Где ж Димитрий, светлый князь Донской?" // И на то Апостол Ей ответил: / "Не ищи его в сырой земле, / он - живой и слушает обедню / в этот час с супругою в Кремле..." // И среди пылающего воска / Приснодева молвила, крестясь: / "Кто ж возглавит мучеников войско? / Не на месте ныне светлый князь! // Как и в битве, надо - перед ними / быть ему, ведя их против зла. / Да к тому же - есть и для княгини / у Меня в обители дела..." // И на том - видение погасло. / ...Князь в тревоге оглядел собор - / и ему вдруг сделалось так ясно, / что недолго жить ему с тех пор! // "Скоро быть в монашенках княгине", - / понял он. И, чтоб от сердца тень / отогнать, постановил отныне / поминать всех павших - В ЭТОТ ДЕНЬ..."
* * *
Нынешняя суббота началась с того, что пришлось встать в половине пятого и ехать на Казанский вокзал встречать Маринину маму. Приехали за полчаса раньше, и пока ожидали поезд, я позаглядывал в газетные киоски и, не удержавшись, купил две книжечки Стивена Кинга. Никак не расстанусь теперь с этим автором, и с каждой получки покупаю одну или две его книги. Не знаю, что я потом о нем напишу, но чувствую потребность изучить его творчество пополнее (ну, а кроме того, - чего уж тут скрывать? - оно мне доставляет истинное читательское удовольствие).
В семь часов утра пришел самарский поезд, мы встретили Надежду Павловну, взяли её узлы и коробки, отвезли их вместе с ней в Марьино, а сами тут же поехали обратно, так как в 11-20 у меня уже была назначена на Комсомольском, 13 встреча с поэтом Олегом Шестинским, которого я пригласил для участия в своей программе "Литературные встречи".
Кроме того, сегодня исполнилось девять дней со дня смерти Петра Лукача Проскурина, и на три часа дня у нас в Правлении была назначена поминальная трапеза. До этого я как раз успел сходить на 2-ю Фрунзенскую улицу, где располагается студия "Народного радио", и провести там свою очередную радиопередачу. Но на этот раз я вел её не один, а с Мариной - мне надо, чтобы в случае моих командировок она могла подменять меня в этом деле, а потому я и привел её, чтобы она освоилась в студии.
Передача прошла хорошо, после её окончания мы вернулись в Правление, часа полтора подождали (я успел прочитать одну из книжек Кинга), и началась трапеза. Помимо Лилии Рустамовны и детей Проскурина, тут были Валентин Распутин, Арсений Ларионов, Валентин Сорокин, Борис Шереметьев и много других писателей. Я слово для выступления брать не стал - я не могу сказать, что был близким другом Петра Проскурина, хотя после нашей совместной поездки в Тарханы мы и были в хороших отношениях - но, слушая слова других о значении и месте Петра Лукача в истории русской литературы, я подумал о том, что подлинное значение большого таланта иной раз в полной мере-то и раскрывается только после его ухода. Это как с несущими конструкциями в архитектуре, где, убрав во время ремонта какую-нибудь неприглядную с виду стену или колонну, только тогда и понимают, что как раз она-то и удерживающая на себе весь многотонный свод перекрытия. Вот так и мы обнаруживаем масштабы наших национальных мыслителей лишь по размерам остающихся после их ухода дыр - черных дыр нашей культуры...
* * *
По дороге в Марьино купили за 75 рублей торт "Рафаэлло" и заехали в гости к Яне, где мы оставили вместе с вещами и Алинкой нашу бабушку Надю. Посидели, попили чаю, поговорили, а затем, забрав бабушкины сумки, поехали к себе домой, благо, что очень удачно подошел 81-й автобус, и мне не пришлось тащить весь этот груз на себе.
Надежда Павловна сходит завтра с Яной и Алинкой в цирк, а в понедельник уже переберется к нам.
4 ноября, воскресенье; празднование Казанской иконе Божией Матери. Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго, за всех молиши Сына Твоего Христа Бога нашего, и всем твориши спастися, в державный Твой покров прибегающим. Всех нас заступи, о, Госпоже, Царице и Владычице, иже в напастех и в скорбех и в болезнех, обремененных грехи многими, предстоящих и молящихся Тебе умиленною душею и сокрушенным сердцем пред пречистым Твоим образом со слезами, и невозвратно надежду имущих на Тя избавления всех зол, всем полезныя даруй и вся спаси, Богородице Дево: Ты бо еси Божественный покров рабом Твоим.
Еле отоспались после вчерашнего бесконечного дня, а потому не пошли даже в церковь (Пресвятая Богородица, прости нас, грешных!). Позавтракав, включил компьютер и какое-то время сидел перед ним, думая, с чего же начинать работу - и то надо делать срочно, и это, и много чего другого. Поэтому для начала принялся заполнять дневник, а что делать дальше - видно будет...
* * *
...Продолжая всё это время думать о Петре Проскурине, я полез в первый номер журнала "Слово" за этот год и перечитал опубликованный там его рассказ "Мужчины белых ночей", в котором главный герой мучительно размышляет над тем, что произошло за последние годы с Россией и что можно в этой ситуации сделать для её спасения. "Я больше ничему не верю, - говорит он, ведя мысленный разговор со своим погибшим другом, - ни в народ, ни в совесть, ни в Бога. Русский человек оскотинился до маразма. Слепой кутенок, тычется из стороны в сторону, и ни шага вперед. Сам себе выбирает палачей, сам подставляет горло... души, режь, володей телом, я - тварь бессловесная, плесень на земле. Появилась и бесследно исчезла..."
К сожалению, нечто похожее на эти рассуждения, все чаще и чаще забредает и в мою голову, я и в "Литгазету" примерно об этом же написал что не исчез ли русский народ как таковой вообще? Ведь те люди, которые сегодня населяют Россию - это уже совсем не тот русский народ, каким он нам известен по своей истории! Примерно о том же, кстати, говорит в своих "Мгновениях" в этом же номере "Слова" и Юрий Васильевич Бондарев, у которого я встретил следующие слова: "...После того, что все мы возжелали сделать с Россией, мне стали совсем неинтересны мои соотечественники. Я уже не чувствовал к ним близкого родства, которое долго теплилось в моей жизни, особенно начиная с Великой войны. И позывало на тошноту от одной мысли, что Россия поругана и опозорена родными детьми..."
Я много думаю над тем, что же можно противопоставить нашествию цинизма и безнравственности, чем остановить разгул криминала и беззакония. Я понимаю, что причиной всего этого и вправду является наше собственное бездействие, однако, когда я перечитал в рассказе Проскурина то место, где его герой взрывает лесной дом отдыха вместе с "оттягивающимся" там губернатором и громадным числом обслуги в виде поваров, слуг и девочек для сауны, то я почувствовал в душе определенное сопротивление. Да, мне хочется, чтобы русский народ наконец-то очнулся от духовной спячки и сказал "нет" торжеству беззакония, но только не таким способом. Ведь на эту тему уже написано множество романов Анатолием Афанасьевым, но когда его герои начинают бороться с бандитами ТЕМИ ЖЕ МЕТОДАМИ, которыми те терроризируют облюбованные ими городки, то они фактически тут же превращаются в ИХ ЖЕ ПОДОБИЯ. Иными словами - ни в коем случае нельзя уподобляться тому, против кого ты воюешь, ведь бес как раз и любит менять всех местами и запутывать. Не случайно же в финальной сцене рассказа появляются интонации, очень сильно напоминающие интонации булгаковского романа "Мастер и Маргарита" - в том месте, где Воланд допрашивает кота Бегемота и Коровьева о причинах пожара в Доме Грибоедова:
"...Оба, и Коровьев, и Бегемот, развели руками, подняли глаза к небу, а Бегемот вскричал:
- Не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали...
- И вдруг - трах, трах! - подхватил Коровьев, - выстрелы! Обезумев от страха, мы с Бегемотом кинулись бежать на бульвар, преследователи за нами, мы кинулись к Тимирязеву!
- Но чувство долга, - вступил Бегемот, - побороло наш постыдный страх, и мы вернулись!
- Ах, вы вернулись? - сказал Воланд. - Ну, конечно, тогда здание сгорело дотла.
- Дотла! - горестно подтвердил Коровьев. - То есть буквально, мессир, дотла, как вы изволили метко выразиться. Одни головешки! <...> Ничего невозможно было унести из зала, пламя ударило мне в лицо. Я побежал в кладовку, спас семгу. Я побежал в кухню, спас халат. Я считаю, мессир, я сделал всё, что мог...
- Ах, если так, то, конечно, придется строить новое здание.
- Оно будет построено, мессир, - отозвался Коровьев..."
А вот, для сравнения, разговор главного героя рассказа Проскурина капитана Никонова (как раз и устроившего взрыв и пожар лесного притона) со своим шефом:
"- ...Что там у вас происходит? Ты, Никонов, не тяни кота за хвост!
- Не хотел тревожить вас среди ночи, шеф, пожар, - сказал Никонов. Большой дом уже догорает, чудеса... Словно языком слизнуло. Озеро из белого, молочного окрасилось розовым...
- К черту! - откровенно теряя контроль над собой, сорвался Валериан Денисович. - Ты пьян, что ли? Ах, негодяй...
- Шеф, мое дело охрана, а что там внутри случилось, никто не знает, сказал Никонов. - Но дом действительно догорает. Какой-то чудовищно мгновенный пожар...
- Ты думаешь, сгорит все дотла? - опечалился Валериан Денисович и даже вздохнул.
- Абсолютно всё, такой огонь ничего не помилует, может, только какую черепушку..."
Я думаю, в литературе не бывает случайных совпадений, и даже если сам Проскурин никаких постмодернистских перемигиваний между двумя этими текстами не устраивал, то существуют некие тайные законы искусства, по которым темы (или даже сцены), имеющие между собой, так сказать, перекличку внутреннего характера, непременно окажутся близкими друг другу и по своей стилистике, и использованным образам, и по задействованным в этой сцене деталям. Отсюда, помимо общего сходства этих эпизодов, и там, и там имеет место образ кота (в фразе "не тяни кота за хвост" - у Проскурина, и в образе кота Бегемота - у Булгакова); упоминание нечисти (в выражении "к черту" - в тексте у Проскурина, и в образах беса Коровьева и князя тьмы Воланда - у Булгакова); а также сгорающие в обоих случаях дотла здания, от которых не остается ничего, кроме "головешек" (Булгаков) да "черепушек" (Проскурин), и ряд других сходных моментов. Думаю, что всё это не может не подтолкнуть нас к мысли о том, что за обеими этими сценами стоит одна и та же сила - помните? - "что хочет зла, но вечно совершает благо". И в этом таится ключ к пониманию заблуждений обоих авторов. Я говорю "заблуждений", потому что не может сила, жаждущая творить ЗЛО, принести людям хотя бы какое-нибудь минимальное ДОБРО. А потому и путь, указанный Петром Проскуриным в рассказе "Мужчины белых ночей", не в состоянии принести с собой ничего, кроме новой крови и горя, тогда как Россию сегодня если что и спасет, то только - любовь и молитва.
5 ноября, понедельник; апостола Иакова, брата Господня во плоти. В 15 часов состоялось заседание секретариата, на котором Ганичев рассказал о своей поездке в Орел по поводу победы Егора Строева на губернаторских выборах и о ходе подготовки нашего Пленума и Всемирного Русского Народного Собора. Потом Гена Иванов доложил о вручении премии имени Ф. М. Достоевского Валентину Распутину, которое прошло в Таллинне, Виктор Калугин - о праздновании столетнего юбилея А. Фадеева в Приморье, а Лариса Баранова - о подготовке Всероссийского Совещания молодых писателей в Малеевке. Положение с Совещанием на данный момент такое, что возникают опасения, как бы оно не было провалено...
* * *
Сегодня мой сосед по кабинету Олег Бавыкин (председатель иностранной комиссии нашего СП) принес на работу привезенную им с Валдая "Черную книгу коммунизма", выпущенную Союзом правых сил (СПС) в количестве 100 тысяч экземпляров, которые он бесплатно рассылает по всем библиотекам России. Во вступительной статье к книге, которую написал "архитектор перестройки" Александр Яковлев, приводится перечень обвинений, за которые большевизм должен ответить перед судом истории, и прочитав эти пункты, я с удивлением увидел, что они практически один к одному соответствуют деяниям и наших сегодняшних демократов.
"Большевизм не должен уйти от ответственности за насильственный и незаконный государственный переворот в 1917 году..." - пишет А. Яковлев, и в памяти сразу же всплывают такие же незаконные перевороты в августе 1991 и октябре 1993 годов, совершенные под руководством Б.Н. Ельцина, причем в октябре 1993 года это было сделано отнюдь не бескровно. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?
"Большевизм не должен уйти от ответственности за развязывание братоубийственной гражданской войны, в результате которой была разрушена страна, а в ходе бессмысленных и кровавых действий было убито, умерло от голода, эмигрировало более <...> миллионов человек", - пишет далее "архитектор перестройки", и ни один честный человек не может не сопоставить этого с превращенными в сплошные "горячие точки" национальными окраинами России, откуда каждый день приходят скорбные известия о погибших солдатах и мирных жителях, не говоря уж о тысячах эмигрирующих за границу или превратившихся в беженцев жителей вчерашнего СССР. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?
"Большевизм не должен уйти от ответственности за уничтожение российского крестьянства. Попраны нравственность крестьянской России, её традиции и обычаи. Производительные силы деревни подорваны..." кощунственно продолжает он, словно не видя, что во всем этом можно обвинить сегодня и нынешний режим, разоривший вчерашние колхозы-миллионеры и превративший российское крестьян в нищих. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?
"Большевизм не должен уйти от ответственности за организацию травли ученых, литераторов, мастеров искусств, инженеров и врачей, за колоссальный урон, нанесенный отечественной науке и культуре..." - цинично заявляет Яковлев, и тут даже и говорить нечего, поскольку сказанное стопроцентно описывает положение нашей сегодняшней культуры: с травлей русского академика Фроянова, арестом Эдуарда Лимонова и наносящим колоссальный урон нашей отечественной культуре нашествием американского кино, переводных романов ужасов и низкопробных телевизионных шоу, в том числе - и откровенно порнографических. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?
"Большевизм не должен уйти от ответственности за организацию преступных кампаний против любого инакомыслия", - гневно восклицает Яковлев, зная, что в сегодняшней России стало опасно не только пропагандировать русскую идею, но произносить даже и само слово "русский". ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?
"Большевизм не должен уйти от ответственности за установление диктатуры, направленной против человека, его чести и достоинства, его свободы. <...> В результате преступных действий большевистской власти разрушена Россия", - бессовестно утверждает автор предисловия, зная, что его друзьями-демократами в сегодняшней России развалены экономика и финансы, уничтожена армия, подорвана наука, разрушены системы здравохранения и образования, а из паспортов граждан России удалена графа с указанием национальности. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?..
Увы, политика - очень грязное и нечестное дело, и обвиняя своих противников во всех смертных грехах, никто не хочет замечать тех же самых преступлений - ЗА СОБОЙ...
6 ноября, вторник; празднование иконы Божией Матери "Всех Скорбящих Радость". У нас дома висит над кроватью репродукция этой иконы ("С грошиками") - не цветная, но Марина её очень любит.
Всех скорбящих радосте и обидимых заступнице, и алчущих питательнице, странных утешение, обуреваемых пристанище, больных посещение, немощных покрове и заступнице, жезле старости, Мати Бога Вышняго Ты еси, Пречистая: потщися, молимся, спастися рабом Твоим.
Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Пречистая Дево. Ты нам помози, на Тебе надеемся, и Тобою хвалимся, Твои бо есмы рабы, да не постыдимся.
* * *
Сегодня заезжал в литературное агентство "Авторский Дом" и подписал там договор с издательством "ГАЛА ПРЕСС" на издание моей книги прозы "Тайна двух выстрелов", в которую вошли романы "Тень "Курска" и "Мой дедушка застрелил Берию". Теперь мой агент съездит в издательство, они подпишут договор со своей стороны, и если Бог даст, то скоро моя книга увидит свет. А, как сказал сегодня по телефону Левон Григорян, 11 ноября должен выйти из печати и издаваемый "Гелеосом" сборник повестей "Прости, брат". Если, конечно, никакие бесы этому опять не помешают...
* * *
В Правлении СП встретил интереснейшего прозаика - Николая Федоровича Иванова ("Черные береты", "Вход в плен бесплатный", "Спецназ, который не вернется" и другие романы), а также Валентина Григорьевича Распутина и некоторых других писателей, которых Бавыкин пригласил на встречу с делегацией китайских писателей-баталистов. Однако, они приехали к нам в Правление только в пятом часу, так что к этому времени уже почти все разошлись.
Встретив китайских коллег, В.Н. Ганичев провел с ними непродолжительную беседу у себя в кабинете и после этого передал их нам с Сегенем, так что пришлось нам не меньше часа занимать их разговорами в актовом зале. Было немного водки, шампанского, минимум закуски и много разговоров о сущности патриотизма и образе настоящего литературного героя. Сегень подарил мне переиздание своего раннего романа "Заблудившийся БТР".
* * *
...До двух часов ночи читал рукопись повести Александра Кормашова "Заросшие", переданную нам для альманаха "Валдайские страницы", который мы затеяли издать с Вадимом Дементьевым в противовес выпущенным ровно тридцать лет назад "Тарусским страницам". Но если те иллюстрировали собой идею прогрессивности либеральной литературы, то наши страницы должны проиллюстрировать идею прогрессивности литературы патриотической., показать читателю способность к обновлению её форм и саморазвитию. В этом плане повесть Кормашова как раз очень показательна - в ней самыми что ни на есть реалистическими средствами рассказывается фантастическая история о том, как в ответ на губительную деятельность человека лес начал отвечать стремительно ускорившимся ростом деревьев, возвращая таким образом себе все отвоеванные у него раньше человеком пространства.
Думаю, её нужно обязательно печатать.
Я же попробую дать в этот альманах свой роман "Урок кириллицы", в котором постмодернистские приемы Милорада Павича сочетаются с попыткой выявления Богоданной сущности языка, несущего в себе код бытия всего русского народа.
7 ноября, среда. Сегодня - 84-я годовщина Октябрьской социалистической революции 1917-го года, правда, суть праздника как-то уже напрочь из сознания выветрилась, но выходной остался. У нас в доме немного шумновато тут и Алинка на каникулах, и бабушка приехала, и ждут в гости приехавшего из Германии Яниного мужа Диму, но я закрылся в своей комнате и хоть немного да поработал за компьютером - попереводил Абдурахмана Курбалиева, набросал по поручению Ганичева проект письма губернатору Приморья, поковырялся в других материалах...
8 ноября, четверг; день памяти великомученика Димитрия Солунского. Забыв о том, что Ганичев объявил сегодняшний день выходным, я прикатил к часу дня в Правление СП и долго не мог понять, почему все кабинеты закрыты. Потом, наконец, встретил Игоря Ляпина, пришедшего готовить списки приглашенных на Всемирный Русский Народный Собор, и от него узнал о выходном дне - однако ехать обратно домой уже не было смысла, так как к семи часам вечера я был приглашен Виктором Петелиным в музей-квартиру А.Н. Толстого на презентацию его книги "Красный граф". А потому я остался в Правлении, и до 17 часов занимался своими текущими делами. Дочитывал "Кладбище домашних животных" Стивена Кинга (признаться, я уже от него начал немного уставать, но хочется понять его до конца), затем набросал идею нового романа (он будет называться "Псалтырь Давыдова", и Давыдов тут - это фамилия главного героя), обдумывал предстоящие дела и текущие статьи. Позвонили из издательства "Гелеос" и сказали, что моя книга будет отпечатана 11 ноября, а также попросили срочно приготовить пресс-релиз об их деятельности для размещения в газетах. Я пообещал в понедельник принести, значит, завтра надо будет остаться дома и написать.
В начало шестого сел в 31-й троллейбус и поехал на презентацию. Когда проезжали мимо Арбатских ворот, я посмотрел на часовенку Бориса и Глеба, и у меня само собой родилось небольшое стихотворение: "Над часовней Бориса и Глеба - / клочья туч, как растрепанный мех, / и такое тяжелое небо - / точно братоубийственный грех. // А внутри - золотое сиянье / (будто в рай кто-то дверь приоткрыл!) / и чуть слышимое - как дыханье - / трепетание ангельских крыл... // Слава Богу, что вновь возродился / хоть ещё один иконостас! / Слава Богу, что к нам возвратился / Святый Дух, опекающий нас..."
Наверное, над ним надо было бы ещё поработать, доводя до "товарного вида", но я вовсе не собираюсь предъявлять его читателю как образец своего поэтического творчества и записываю здесь только лишь для того, чтоб зафиксировать сам факт того, как иногда приходят стихи...
...В 19 часов в музее А.Н. Толстого началась презентация. Помимо меня, в ней принимали участие, во-первых, сам Виктор Васильевич, потом представитель московского банка "Общий", спонсировавшего работу над книгой, а также друг Петелина - писатель, автор книги о Суворове и нескольких романов о любви - Олег Михайлов (мне когда-то очень понравился его роман "Час разлуки", а год назад я писал о его последней вещи - романе "Пляска на помойке"). Ну и само собой, были музейные работники, артисты, слушатели... Я тоже выступал, рассказал им о литературной премии имени А.Н. Толстого, лауреатом которой стал в сентябре и В.В. Петелин, а также о нашей поездке в Сызрань, и подарил музею фотографию лауреатов и газету "День литературы" со своей статьей об этом мероприятии. Потом съел в перерыве пару бутербродов и, сославшись на приезд тещи, не став оставаться на концерт виолончелистов и уехал домой.
9 ноября, пятница. Сегодня остался дома писать по просьбе директора издательства "Гелеос" пресс-релиз об их продукции для СМИ. Сделал также из имеющихся материалов интервью с ним - может быть, удастся опубликовать его в "ЛГ" или какой-нибудь другой газете.
Хотел купить радиоприемник, принимающий средние волны, чтобы можно было слушать мою передачу на "Народном радио" - но куда ни ткнусь, весь радиотовар с иностранной маркировкой, некоторые приемники вообще не имеют шкалы, а просто нажимаешь на кнопку - и при этом одна за одной меняются разные станции. Инструкции не переведены, все на китайском или английском языке, спрашиваю продавщиц, как мне поймать на таком приемнике средние волны, а они мне говорят: "А что такое средние волны? Вот есть FM, AM..." Но тут уже я им говорю: "А что такое FM, AM?.." Короче, разговор на разных языках. Они смотрят на меня, как на ископаемого монстра, я на них - как на марсиан. Так ничего и не купил...