– Конец, говоришь? – Демид задумчиво покачал головой. – Концов тут еще много торчит незаземленных. Она одна идет по этому делу? А остальные где? Там должно быть еще пяток людей, как минимум. Умных людей, матерых.
– Есть еще парочка – те самые, что на вокзале пробовали тебя достать. Один – стрелок. Ворошиловский. Так себе, лопушок молодой, спортсмен-разрядник. А вот другой, тот, которого ты в нокаут отправил – личность интересная. Весьма интересная…
– Кто он?
– Косач Сергей Иванович. Специалист очень серьезный. Это я тебе гарантирую. Есть такая структура, никому не известная. В народе она называется техническая разведка. И дорогой наш Косач там семь лет работал, пока не вышел в тираж.
– Почему? Выгнали его?
– Таких людей не выгоняют – слишком много они знают. Переводят на другую работу – но контролируют так, что они пикнуть не могут. А бывает, что и… – Антонов провел рукой по горлу. – Но это редко. Много надо плохого сделать, чтобы так с тобой поступили.
– Ничего не понимаю… – Дема недоуменно развел руками. – при чем тут техразведка? Там, наверное, проводочки всякие, аппаратура… А он – боец высшего класса. Убийца.
– Ладно. Буду с тобой откровенным. Техразведка – это и есть специалисты высшего класса. По всем вопросам, в том числе и по отправлению людей на тот свет.
– Так что, значит, мне эта самая техразведка на хвост села? – Демид встревожился. – Мало мне своих неприятелей? Этим-то я зачем понадобился?
– Ни черта подобного. – Антонов откинулся в кресле, потянулся. – Косач давно уже к этой структуре никакого отношения не имеет. Более того. Я уже говорил тебе, что он в тираж вышел. Проштрафился он сильно, своих подставил. Думали тогда, что случайно. Вроде, по всем обстоятельствам выходило, что непреднамеренно, ошибки у всех бывают. А пока решали, что с ним делать, герой наш испарился, исчез.
– Куда?
– Неизвестно. Сам понимаешь – хоть и сложно убежать от таких же профессионалов, как он, но сделать это можно. Косач сумел. Переполох тогда был большой. Искали его тщательно, но без результата. Прошло годков несколько, и о нем подзабыли. Явной утечки информации не ощущалось, а это значило, что либо друг наш спит в земле сырой, либо действительно в тугую завязку пошел и булыжником прикинулся. Потому как информацией он владел весьма значительной. Это бы быстро выплыло, если бы он кому-то не тому петь начал…
– А он…
– А он, видишь, кому служить надумал? Червю, Волчице. Видать, решил сделать правильную ставку, крупную. Конец, мол, человекам. Здесь уже даже не деньги, и не просто власть. Здесь нечто большее…
– Так это он мою генетическую линию запустил? Кархов пытался вырастить?
– Вряд ли. – Антонов покачал головой. – Не его это специализация. Вот если бы здание взорвать…
– Меня вот что интересует. – Дема озадаченно нахмурил брови. – Если так, то кто мою линию запустил? Это должен быть очень крутой специалист. И, скорее всего, мне даже знакомый. Уж очень это область узкая – направленная мутация. Может быть, мы с ним каждый день сталкиваемся, а он только посмеивается? Очень бы мне хотелось с ним познакомиться…
– Наверное, есть такой. – Антонов разглядывал бутылку, словно пытался найти в ней истину, которая, как известно, находится in vinas[56]. – Да только мы его не знаем. И эти, которых мы повязали, конечно, не скажут ничего. Стрелок – он сопляк еще, сам не знает ничего. А Косач – не тот человек, из которого можно что-то можно выбить. Крепкий мужичок. Камень.
– А детектор лжи попробовать?..
– Дема… – Антонов укоризненно покачал головой. – Что ты дурачка-то строишь? Ты сам знаешь прекрасно, что это такое – полиграф. Для дилетантов штучка. Для тех, кто в первый раз на допрос попал, и сидит, и дрожит, и думает, как его сейчас раскрутят. Проверить, как лоб у тебя вспотеет, когда мыслишки твои сокровенные вслух произнесeт. И что с того? Косач и так ничего не отрицает. Да, убивал, мол. С целью наживы, мол. А имя того типа, который линию твою запустил, из головы Косача полиграфом никак не выловишь. Потому что полиграф мысли не читает. Так что сам вычисляй своего соперника…
– Увидим… – пробормотал Дема. – Высунется он еще. Не может не высунуться. Где-нибудь в следующей серии…
– А ты-то как? Эксперименты свои продолжаешь? Линию думаешь восстанавливать?
– Дерьмо все это, – сказал Демид. – Моя линия никому не нужна. Кому сейчас нужно это мясо? Мяса в магазинах – завались! Колхозники бывшие сдают его по бросовой цене – лишь бы взяли. И из-за границы везут сотнями тонн – неважно, какого качества, какими препаратами напичканное, чем зараженное – главное дешевое. Я могу сделать мясо более чистое и дешевое. Теоретически. Только для этого нужно вбухать столько денег… Кто мне их даст? Только идиот какой-нибудь. А мне не везет – никак не могу найти идиота еще большего, чем я сам.
– Не жалко своего многолетнего труда?
– Не жалко. – Дема улыбнулся как-то по-детски, мечтательно и беззащитно. – Я ведь знаешь, когда все это дело начинал разрабатывать? В первые годы Перестройки. Горбач всем свободу обещал. Вот они – Гласность, Демократизация. Кооперативы первые появились. А в магазинах – шаром покати, полный голяк! Это мясо у меня бы с руками оторвали! Я тогда даже ночью не спал, мечтал. Знаешь, о чем мечтал? Сказать смешно… Думал, запущу свой завод, а потом – еще один… Целую сеть заводов, передовая технология. Всех едой завалю, весь народ накормлю. А деньги заработанные, огромную кучу денег, потрачу на благую цель. Новый город построю. Небольшой такой городок – как конфетку. Чистый, красивый, богатый. И поселю там только своих настоящих друзей – всех тех, кого люблю, и с кем жизнь наша дурацкая обходится, как с полным дерьмом. Только хороших людей. Сам каждого буду отбирать. Думал я: может быть, не только дурной пример заразителен, но и хороший? Посмотрят на нас люди, и захотят жить так же. И я им помогу – тем, кто хочет жить так же, в мире, любви и счастье…
– Забор, – произнес Антонов, – вот что тебе понадобилось бы. Забор железобетонный, метров двадцать высотой. Колючка по периметру, и вышки с автоматчиками через двадцать метров, чтобы охранять твой Город Счастья. Мощная полиция. А лучше – армия, маленькая, но хорошо вооруженная. С тяжелой артиллерией. Только это все равно не помогло бы, потому что враг сидит в каждом из людей. Особенно, если речь идет о Счастливой Жизни и Больших Деньгах. Повезло тебе, Дема. Повезло, что ты не построил свой город. Это даже утопией не назовешь, потому что утопия – она как бы без денег. Антиутопия получилась бы. Нормированное счастье по спецпропускам за бетонным забором.
– Да… – Дема поскреб в затылке. – Да, да, да. А ты говоришь – не жаль тебе? Чего жалеть то? Линию мясную я еще доделал по инерции, только к чему ее теперь применить-то? К городу этому? Не будет его никогда, конечно. И не я первый придумал это. Вижу я теперь, чем все это кончается. Квартиры свои продали и все имущество. Построили свой Город Солнца, а теперь с голоду пухнут. Богов себе сами придумывают, на мессию своего молятся! А он… Сам ты знаешь, каких слов он достоин…
– Дема, успокойся! – Антонов привстал даже, протянул бутылку Демиду. – Глотни. Настоящий кагорчик-то, из старых запасов церковных. Ты, Дема, зря переживаешь. Знаю, душа у тебя болит за человеков, да только не сделаешь ты их счастливее, хоть из кожи вон вылези. Таковы законы социума. Один человек может быть счастлив, если убедит себя в этом. И уже одно то, что он счастлив, будет раздражать и сделает несчастливым другого. Общество в целом не может быть счастливым. Слишком много индивидуумов, готовых глотки друг другу перегрызть за теплое местечко под солнцем.
– Ладно… – Дема махнул рукой. – Ты знаешь прекрасно – я к этой жизни приспособлен будь здоров. Так уж я устроен – в любых условиях устроюсь неплохо, и деньги найдутся, и работа. И в любых условиях не будет покоя в моей душе – как бы богат я не был. Одно только я понимаю: в духовные лидеры нечего мне лезть. Не приспособлен я для этого. Да и не выходит ничего хорошего из этого. Вот ты Бондарева, к примеру, вспомни, Отца Ираклия…
– Ты ж не помнил его! – встрепенулся Антонов. – Ты же говорил, что забыл все начисто!
– Вспомнил. – Дема невесело усмехнулся. – Все я вспомнил – на поляне, когда попал в пламя Круга. Вспомнил все, что со мной было раньше, и даже кое-что то, что не со мною было, а с теми, кто существовал до меня, Коробова Демида Петровича.
– Елки зеленые! – Антонов аж привскочил с места. – Что ж ты раньше-то не сказал? Расскажешь сейчас! Ведь это ж столько всего прояснит…
– Ничего я не расскажу, – Демид устало закрыл глаза. – Ничего. Меня все это не обрадовало – то, что я узнал. А тебя и вовсе с ума сведет. Так что живи себе спокойно, Валера.
– То есть, что? Это, так сказать, информация для служебного пользования?
– Да. Информация для одного-единственного выродка. Последнего из ему подобных. Который не может умереть своей смертью.
– Понятно… – Антонов посмотрел на Демида несколько испуганно – так смотрят на соседа, которого каждый день встречаешь на лестничной клетке, и даже спрашиваешь о здоровье, и который оказался вдруг шпионом Танзании или Свазиленда. – Каково это – быть бессмертным?
– Пока никак, – сообщил Демид. – Не ощутил я пока своей бессмертности. Знаешь, трудно ощутить это, когда тебе всего тридцать. Проживем еще лет двести – увидим. Если, конечно, дадут мне прожить.
– Дем, вот что я думаю, – зашептал вдруг Антонов. – Ты – человек, сам понимаешь, уникальный. Нужный, можно сказать, всему человечеству. Подстраховать тебя нужно. Ну, чтоб не было никаких идиотских случайностей – как в этот раз, когда тебя в тюрьму ни за что посадили. Тебя, если хочешь знать, охранять нужно, как зеницу ока. Я тут переговорил с одним человеком. Большим человеком, хотя и неприметным. Из нашей структуры. Ну, конечно, подробностей я ему не сообщал. Так, в общем… И знаешь, это вполне возможно!..
– Что?
– Включим тебя в проект. Есть у нас кой-какие проекты высшей группы секретности. Сам понимаешь, не у одних американцев зеленых человечков вскрывают. Вот… – Антонов даже запыхался от волнения. Видать, не одну неделю эту идею вынашивал. – У тебя все свое будет, Дема: условия для работы, аппаратура, информационная сеть. Люди свои для охраны – проверенные ребятки, не подведут. Коттеджик тебе дадим неплохой, усиленный, атомной бомбой его не пробьешь…
– Федорыч! – Демид резко встал с места, уронив табуретку. – Что ты за херню порешь?!!
– Нет, ты пойми! – Антонов тоже вскочил на ноги, глаза его горячечно блестели. – Никто у тебя над душой стоять не будет. Просто нельзя же так… Любой ППСник[57] тебя сейчас за шиворот взять может. О бандитах я уж не говорю. Случайная пуля, дурацкий случай, и все полетит к чертям! А так – один твой звоночек, и полное прикрытие! Ты даже не заметишь ничего. Будешь жить, как раньше. Почти…
– Почему же ты у меня разрешения спрашиваешь? – медленно произнес Демид, раскаляясь изнутри, как мартеновская печь. – Какого хрена ты у меня разрешения спрашиваешь, если ВЫ всегда делали то, что считали нужным, безо всякого разрешения?! Если я их даже не замечу, что ж меня-то спрашиваешь?!
– Заметишь. – Антонов виновато улыбнулся. – Другой бы не заметил. Но ты – заметишь. Можешь не понять, что это – свои. Покалечить можешь своих…
– Для меня они – не свои!!! Понял?!! – Демид сделал шаг вперед, схватил Антонова за грудки, поднял здоровенного Антонова одною рукой в воздух, как пушинку. – Ты для меня – свой, Антонов. А больше никто! И если я замечу у себя хвост, пусть даже самый лучший, мягкий, пушистый, я его обрублю. Начисто!!! Я всегда обрубаю хвосты, Антонов! Пожалей людей!
Он отпустил Антонова и тот шлепнулся обратно в кресло.
– Почему ты такой, Демид? – пробормотал подполковник Антонов. – Почему ты о пользе общества не думаешь? Нельзя же так…
– Можно. – Демид в ярости шарахнул кулаком по столу. – Можно! Я должен быть свободен! Я не знаю, почему я поступаю так или иначе. Может быть, я – игрушка в чьих-то руках, но я хочу иметь выбор. И не верю я, что вы мне этот выбор дадите! Не нужен мне ваш контроль, пусть даже и самый дружественный! Не хочу я жить в Городе Счастья за колючей проволокой! Тем более, если город этот – для одного человека…
Он широкими шагами направился в прихожую и дверь захлопнулась за ним.
Антонов сидел один, молчал и ошарашенно смотрел на добротный дубовый стол, у которого после деминого удара подломились сразу две ножки.
Раздался звонок в дверь.
Антонов нашарил ногами тапочки, медленно встал и пошел открывать.
Там стоял Демид.
– Да, вот еще что, Валер, – сказал он, словно ничего не произошло. – У тебя кагор еще в заначке есть?
– Да…
– Дай бутылочку.
– Ага… – Антонов, словно зомби, поплелся к холодильнику. Достал последнюю бутылку, принес Демиду.
– Хорошее винцо, – сообщил Демид, запихивая бутылку в хозяйственную сумку. – Валер, ты этому… Ну, большому своему человеку, ничего лишнего не сказал?
– Нет…
– Ну и слава Богу. – Демид протянул руку ошалевшему Антонову. – Пока.
И зашлепал вниз по лестнице.
– Дем!.. – выкрикнул Антонов почему-то осипшим голосом. – Ты куда?
– Прогуляюсь.
Демид встал на лестничной площадке, обернулся. Стоял на фоне мусоропровода, со старой сумкой, из которой торчало бутылочное горлышко.
Антонов понял вдруг, что не скоро увидит его снова. Если увидит когда-нибудь вообще.
– Увидишь, – сказал Демид.
И улыбнулся.
Антонов устало поплелся назад. Долго шарил по буфету, пока не нашел старую, запыленную бутылку водки.
Кагор его сегодня уже не брал.
***
Демид тыкал пальцем в кнопки телефона. Набирал длинный международный номер.
– Allo, – произнес он в трубку. – I am Korobov from Russia. Could I talk to Doctor Van? [58]
– Hello. That's me. – Голос в трубке, такой родной и знакомый, был приглушен шорохами помех, тысячами километров расстояния, тысячами лет древней истории. – Nice to hear you, Demid. I'm glad for you. Good for you! [59]
– Я знаю, – сказал Демид. – Спасибо тебе, Ван. Спасибо за подсказку. За елки, которые говорят.
– Did it help you? [60]
– Да. Да. Без этого было бы хуже.
– Дьемид! – собеседник Демида заговорил по-русски с сильным китайским акцентом. – Ты видель Бьехо? Знаюшего? Гофорил с ним?
– Да.
– Как он? Какой он? – Ван заволновался там, на другом конце провода.
– На тебя похож. Древний и коричневый.
– Демид, что ты хотешь делать? Теперь?
– Тебя хочу навестить.
– Да?! – Сегодня, похоже, пришел черед Вана удивляться. – Is it possible? I think, you're under police control after your getaway from the prison… [61]
– Я вырвусь. – Дема усмехнулся. – Пора удирать, пока мне не сел на шею кое-кто посерьезнее полиции. Слушай, Ван, как насчет небольшой экспедиции? В какую-нибудь испаноязычную страну? С этнографическими целями?
– Почьему нет? Я думаю, это хорошо возмошно.
– Есть небольшая проблема. С деньгами у меня сейчас туговато…
– Туго… ффато?
– Денег у меня нету, – пояснил Дема доступнее.
– О! Это не есть the problem! I'll cope! [62] Я пришлю тьебе вызов!
– Не надо. – Демид качнул головой. Не надо, Ван. Не надо тебе светиться в этой истории. Я все сделаю сам.
– Ты сможешь?
– Смогу, – сказал Дема. – Жди в гости.
И положил трубку.
***
Вот так, уважаемый читатель, и кончилась эта история. Кончилась, чтобы дать жизнь другой – новой.
Потому что жизнь бессмертных – длинная.
Намного длиннее, чем у остальных людей.
апрель 1997 – февраль 1998 г.
Примечания
1
Что он говорит? (англ.)
2
Ничего (англ.)
3
Кто это? Кто этот парень? (англ.)
4
Ничего особенного. Это ошибка. Прошу прощения. (англ.)
5
Добрый вечер (англ.)
6
О, я понимаю! Россия… (англ.)
7
Извините (англ.)
8
Мистер Феттучино, позвольте мне проводить вас. Тошнит? Добро пожаловать в уборную. (искаж. англ.)
9
Грубое итальянское ругательство.
10
Digger – "копальщик" (англ).
11
Обморок (франц.)
12
Второе Я (лат.)
13
«Серп мозга» (лат.) – анатомический термин.
14
Не работает как следует (исп.)
15
Любимое времяпревождение (исп.)
16
За здоровье (исп.)
17
Устал, друг мой? Выглядишь, как дерьмо. (исп.)
18
Желтая кирпичная дорога (англ.)
19
Человеку свойственно заблуждаться (лат.)
20
Судьба (лат.)
21
Латинское название рода кактуса.
22
Испанское ругательство.
23
Большая неожиданность (англ.)
24
Не за что (исп.)
25
Гитара (исп.)
26
Пойдем, дружище. Пойдем (Исп.)
27
Добрый вечер (кит.)
28
От Вана Вэя (или с Одного Пути) (англ.)
29
Оловянная змея из Уэллса (англ.)
30
Пока дышу, надеюсь (лат.)
31
"Разыскивается". (англ.)
32
Неважно (англ.)
33
Да (амер.)
34
Я – американка. Ищу какие-нибудь сувенирчики. Кредитные карты принимаете? (англ.)
35
Черт (англ.)
36
Не трахается с мужиками (англ.)
37
Мужики (англ.)
38
Животные (англ.)
39
Бисексуал.
40
Сексуальный призыв (англ.)
41
Конечно. Я попытаюсь. Надеюсь, что справлюсь. Кстати, меня зовут Летиция (англ.)
42
Да. Я из той же задницы, старина. (англ.)
43
И с этими словами он закрыл за собой дверь и стал спускаться вниз по лестнице. (исп.)
44
Увидим (исп.)
45
Ты, оказывается, говоришь на испанском, Иван? (исп.)
46
Немного. И я не Иван. Кроме того, моя подружка – не лесбиянка (исп.).
47
– Лурдес, как ты?
48
– Сейчас лучше. Меня вырвало, правда. Но все равно было здорово. Ты молодец, Иван, или как там тебя зовут на самом деле. Нас не убьют?
49
– Нет. Передай это всем – у вас все будет хорошо. Только… знаешь, Лурдес, бросай все это. Ты -чудесная девушка. Зачем тебе эти однополые игры? Выйдешь замуж, родишь прекрасных детишек…
50
– Я хочу ребенка от тебя. Я хочу тебя, Иван.
51
– Да. До встречи.
52
"Собачья шерсть". Песня рок-группы "Nazareth".
53
Друзья навсегда (исп.)
54
Трайдент – трезубец.
55
Именем Святой Инквизиции, в очередной раз вопрошаю тебя, еретик Альберто Альба из Кальпе, в каком месте ты вступил в связь с Дьяволом, каковая связь есть заговор против Бога, и кто тебе в том попутствовал?.. (исп.)
56
В вине (лат.)
57
ППС – патрульно-постовая служба.
58
Алло. Это Коробов из России. Могу я поговорить с доктором Ваном? (англ.)
59
Привет, это я. Приятно слышать тебя, Демид. Я рад за тебя. Ты – молодец! (англ.)
60
Это помогло тебе? (англ.)
61
Это возможно? Я думаю, что ты – под надзором полиции после своего бегства из тюрьмы. (англ.)
62
Я разберусь с этим. (англ.)