Страница:
А этого допустить нельзя.
Зимин не хотел ломать голову над некоторыми противоречиями.
Главное, войти во власть.
Сперва губернаторство. Потом Госдума. Потом правительство. А там…
А там весь огород должен стать нашим. Усилиями сильных людей, работающих на сильные структуры. Усилиями сильных структур, работающих на сильных людей.
Один минус: такой путь, если руководствоваться статьями закона, долог.
Правда, группы, вышедшие из-под контроля, те группы, которые никем активно не контролируются, рано или поздно сами становятся над законом. Власть может контролировать только деньгами. Наоборот получается не всегда. Потому и идут во власть волевые независимые кандидаты, обладающие крупными капиталами. Потому и рискуют они, что знают главное: большой капитал, придя к власти, без всяких проблем становится законом, а то, что люди в быту склонны называть правдой, чаще всего является чем-то таким, что лишает перспектив серьезных людей.
Прибыль и перспектива – вот что определяет реальную здравую политику.
Сейчас полковник Лыгин оперирует очень крупными деньгами. Они доверены ему независимым кандидатом. В случае успеха на выборах, часть Лыгинских денег, само собой, должна перепасть Особой группе. Теперь даже чуть больше должно перепасть, чем мы думали, выпятил губу Зимин. История с капитаном Масловым автоматически повысила наши будущие гонорары. И очень важно, подумал Зимин, что я докопался до некоторых дел полковника Лыгина. Тех никому неизвестных дел, которыми не погордишься ни при какой власти. Компромат на Лыгина получен. «Дипломат» под моими ногами похож на бомбу. На мощную бомбу, способную взорвать весьма приличную часть общества. Полковник вряд ли он станет торговаться. Он должен понять, он уже понял, наверное, что в губернаторское кресло должен сесть независимый кандидат.
Только независимый кандидат в любое время дня и ночи может извлечь из кармана «золотую» кредитную карту, которая, собственно, и делает его независимым.
«Вот вы критикуете всякие представительские поездки, а сами как собираетесь действовать?» – спросили независимого кандидата на одной из пресс-конференций.
«Очень просто, – ответил независимый. – Чтобы заключить договор, я пользуюсь электронными средствами связи и экономлю даже на дорожных расходах. Это „колхозники“ любят ездить, жрать и пить, и пожимать руки на презентациях. А я работаю».
Нормальный ответ.
Нормальный ответ, здраво рассчитанный именно на интеллект имеющегося в наличии электората.
Есть правда одно «но». Крошечное, почти неприметное. Не хочется даже и думать…
Зимин перевел дыхание. Он хорошо знал, что, несмотря на усталость, в скором времени ему все равно придется думать об этом крошечном, почти неприметном «но»…
Ладно…
Потом…
Все потом…
Имеет он право перевести дух хотя бы в самолете?
– Именно так, объединение… – сказал он вслух. – Людям, близким по духу, следует объединяться. Для этого нужно правильно выбирать питательную среду. В крайнем случае, создать ее самому.
– Создать? – удивился Валентин.
– Вот именно. Создать. Уверенно и деловито, – подтвердил Зимин, незаметно оглядываясь в проход между креслами. – Подбирать людей, мыслящих так же, как вы. Определять главные цели. Растить резервы. Никакие партии сами по себе не нужны, – улыбнулся он. – Все партии создаются только для того, чтобы обеспечить победу на выборах своим представителям. Если нет победы, значит, нет нужных руководителей на местах. А нет нужных руководителей на местах, отодвигается на неопределенное будущее выполнение главных целей. Разве трудно разве понять, что партия, не умеющая побеждать, обречена на вымирание?
Другое дело, какими методами побеждать, подумал Зимин.– Вы прагматик?
И сразу вспомнил Эвелину, секретаршу из Лыгинского отдела.
Это с нею было связано то крошечное, почти неприметное «но», над которым Зимин не хотел думать. Именно Эвелина из рук в руки передала ему копию аудиокассеты, записанной полковником Лыгиным месяц назад. Записанной просто так. На всякий случай. Лыгин всегда отличался осторожностью. Вот эта аудиокассета и прояснила для Зимина многие вопросы. Правда, поставила и некоторые новые.
«Иван Федорыч, ты уже все надумал?»
Пауза.
«Проще убрать, да?»
Голос говорящего Зимин узнал сразу.
Голос принадлежал представителю известной партии.
«По-другому никак не получается. Мы анализировали. Мы сделали все, чтобы оторвать от объекта хотя бы часть его электората. Но его электорат – толпа. Объект ориентируется и всегда ориентировался именно на толпу. А толпа всегда остается толпой. – Голос, несомненно, принадлежал полковнику Лыгину. – Можете мне верить. Самый убежденный человек из толпы, выслушав очередного поразившего его оратора, способен на сто процентов изменить свои взгляды. Или то, что он считает своими взглядами. А успех выборов часто зависит именно от колеблющихся. Тут надо вовремя качнуть маятник. От того, в чью копилку пойдут голоса колеблющихся, зависит очень многое. Давайте смотреть на вещи реально. Мы теряем часть голосов уже от одного того только, что объект… – подразумевался, несомненно, нынешний губернатор, – участвует в избирательной компании. Мы это постоянно помним, а значит, используем все средства. Оказываем необходимое давление».
«А деньги?”
«Мы прокручивали это. Но объект не приемлет таких вариантов. Он все хочет взять сам. Он чувствует такую возможность, потому и лезет туда, куда ему вовсе не следует лезть. То, что мы предлагали объекту, могло убедить многих, но не его. У объекта свой взгляд на вещи. Скажу больше. Наше осторожное предложение как бы придало объекту сил. Оно настроило его на победу. Так случается. Разумеется, объект не знает, от кого именно идет предложение снять с выборов его кандидатуру, но рано или поздно его аналитики выйдут на нас».
«Но кажется одно время объект собирался перебраться в Москву. Может, помочь ему в этом, нажать на нужные рычаги?»
«Поздно. Уже поздно. Сейчас объект не уедет. Будем смотреть правде в глаза, объект перезрел для позитивного решения. – Лыгин засмеялся. – И зря, зря. Он вынуждает нас выбрать действительно кардинальное решение. У нас нет времени ни на что другое».
«Тогда будем говорить конкретно. Сколько человек тебе нужно?»
«Хватит трех. Выбор мой. Я за них отвечаю. Все сочувствуют нашему делу. Одни больше, другие меньше, но сочувствуют. Капитан милиции Маслов. Опытный деловой решительный работник. Вхож в кабинет объекта. Этим ценен. Постоянно держит нас в курсе текущих дел. Капитан ФСБ Куделькин. Очень толковый специалист. Сам склонен к резким силовым решениям. Полковник ФСБ Зимин. Не раз высказывал оригинальные собственные взгляды по поводу сильной власти. Готов принять весьма значительное участие в деле. У полковника Зимина масса интересных идей. Сейчас он ведет разработку одного уголовника. Грубо говоря, готовит чистильщика, который при необходимости может замести следы».
«О Зимине слышал. О нем отзываются как о нестандартном человеке».
«Такой он и есть. Правда, после Чечни как с цепи сорвался. Неприятная история с его приятелем капитаном Лариным. Самоубийство… Если понадобится, мы и эту историю раскрутим по отношению к объекту… Пока разберутся, что там к чему, пока объект сумеет отмыться, пока все встанет на свои места, часть его голосов перейдет к нам. Кстати, прямое отношение к указанной чеченской истории имел и капитан Куделькин. Так что, эта пара будет хорошо работать. Они землю роют. Для них в этом деле существует свой личный план».
«Но все они на действительной службе…»
«Находились. Всех троих еще месяц назад мы отправили в отставку. По собственному желанию. У каждого теперь своя легенда, свое прикрытие. Действовать они, естественно, будут не от лица милиции и не от лица ФСБ, а сами по себе. Ну, как бы сами по себе, хотя на руках у них будут кое-какие документы. Под под эту тройку мы создали Особую группу. Если даже акция провалится, на репутации милиции и спецслужб это никак не отразится».
«А если акция все же провалится? Что в этом случае?»
«Готов повторить. Все трое сейчас в отставке. Формально ни один не имеет отношения ни к спецслужбам, ни к органам милиции. Каждый отвечает только сам за себя. Каждый знает, что в случае провала никто не станет их прикрывать, отбрыкиваться придется самим. Лично. Такое понимание помогает делу».
«Это справедливо?»
«Это разумно, – жестко подтвердил Лыгин. – К тому же они получают высокие гонорары. Ну, а если…».
«Порешаешь эту проблему?»
«Конечно».
«Ты точно порешаешь эту проблему?»
«Конечно».
«А как ты мыслишь судьбу указанных людей в случае нашего успеха?»
«Исключительно положительно. В смысле роста. Именно такими людьми и следует окружить нового губернатора. Это наши люди. Их сила в том, что они не люди ОТ, а люди К. Знаете, существует такая специальная классификация. Создана психологами. Люди ОТ уходят от нищеты, от горя, от конфликтов и всего прочего, а люди К – наоборот. Они идут к цели. К успеху, к деньгам и все прочее. В данном случае все трое – люди К. Кому еще работать при независимом губернаторе?»
Именно эта запись тревожила Зимина.
Он выполнил свою часть работы. Удачно выполнил. И Куделькин, он знал, хорошо выполнит свою часть работы. Несомненно, выполнит. Что же касается капитана Маслова… Он, Зимин, мог не верить Лыгину, но по своим каналам, через ту же Эвелину, знал, что капитан Маслов оказался в сауне ремзавода случайно. Капитан не должен был погибнуть при взрыве. Даже Лыгин отказался от мысли прокрутить в прессе смерть капитана Маслова. Подать ее в выгодном свете. Человека, подложившего бомбу в сауну ремзавода, конечно, рано или поздно найдут. Но капитан Маслов погиб случайно. По крайней мере все указывает на это. Так что выбросим на время из головы капитана Маслова. Вступает в силу последняя фаза – завершение операции. Как только объект будет ликвидирован, можно будет вернуться к этим «но»… А сейчас главное – успех. Быстрый и точный. Только он гарантирует Особой группе быстрый и эффективный рост. В этом полковнику Лыгину можно верить.
Никаких «но»!
Важно, чтобы капитан Куделькин вовремя оказался в аэропорту. Именно капитан Куделькин должен меня встретить.
– Конечно, сейчас время прагматиков. – Зимин пожал плечами. – Сильные люди уважают прагматизм. Иначе нельзя. Путь к успеху – объединение. Нельзя выиграть никому не доверяя. Только если нет никакой возможности создать собственную питательную среду, можно попробовать игру в одиночку. Но следует помнить, что одиночку в любой среде принимают враждебно. Он везде чужак. Если уж решил играть один, не связывай себя случайными партнерами. Не связывай себя никакими обязательствами. Не раскрывайся ни перед кем. Занимайся только своими делами, будь их единоличным вершителем. Конечно, – улыбнулся Зимин, – случись что, одиночкам и умирать труднее. Одиночкам не помогут друзья, их не утешит женщина. Выбрал одиночество, умирай один. Правда, у одиночки есть одно преимущество…
– Какое именно?
– Их никто не предаст.
– А вы себя к какому типу относите?
Зимин ухмыльнулся:
– Скажем так, к активному.
– То есть, у вас есть и друзья и женщины? Я правильно понимаю? Вы образовали свой круг, создали питательную среду?
– Несомненно.
– Тогда понятно, почему вы заговорили со мной. Относись вы ко второму типу, к типу одиночек, мы промолчали бы до самого Новосибирска.
– Скорее всего, – согласился Зимин. И спросил: – Вы, наверное, военный человек?
– С чего вы взяли?
– Шрам на виске. Похоже, пулевой. Я разбираюсь в таких вещах. Ну и выправка.
Валентин засмеялся:
– Вы находите?
И ненавязчиво сменил тему разговора:
– Если следовать вашим рассуждениям… Вы ведь говорите не просто так? Вы утверждаете некую философию?
– Вы не ошиблись.
– Но тогда, наверное, вы знаете, что нужно делать в нынешних условиях?
В голосе Валентина прозвучал столь искренний интерес, что Зимин улыбнулся.
– Видимо, вы из тех честных строевых офицеров, которые годами сидят в дальних гарнизонах или на дальних заставах. Да? Поэтому и ваш взгляд на происходящее в стране построен на сведениях, почерпнутых из газет. Не обижайтесь. Честное слово, в моих словах нет ничего обидного. Напротив, я с уважением отношусь к таким людям. Я вижу шрам на вашем виске, вижу выправку. И догадываюсь, что вы думающий человек. Но при этом, не обижайтесь, я вижу еще одну вещь, о которой вы, наверное, боитесь думать. Такие, как вы, сейчас никому не нужны. Вам даже зарплату, наверное не выплачивают.
Валентин усмехнулся:
– Тут вы ошиблись.
– Значит, вам повезло, – кивнул Зимин. – По-настоящему сейчас никому нет дела до армии. Ведь что сегодня наша армия? Разброд, дедовство, дезертирство, пьянство. Сегодня вас могут бросить в Чечню или в Таджикистан, а завтра на бастующих. Все понятия смешались. Разве это не вызывает у вас чувство протеста?
– На этом чувстве далеко не уедешь.
– Не скажите! – засмеялся Зимин.
Засмеялся нехорошо, зло. И незаметно глянул в проход между креслами.
– Некоторые умудряются уезжать далеко и на этом чувстве. Даже очень далеко. Но Бог с ними. Пусть уезжают. Пусть пока работают в своем далеко. Я не думаю, как некоторые, что в конце концов великая Россия превратится в колонию, в некий колоссальный сырьевой придаток таких держав, как Китай или Америка. Мы этого не допустим. Мы никогда этого не допустим. Главное для нас сейчас не столько противостоять отъезжающим, хрен с ними, пусть отваливают, куда хотят, главное сейчас противостоять наезжающим. Тем, кто едет к нам с неправильной, чуждой нам пропагандой. Тем, кто всячески мешает России твердо встать на ноги. Только Россия все равно встанет на ноги. Твердо встанет. Попомните мои слова. Придет время и Россия крепко встанет на ноги, хорошие мозги вернутся. А может, к тому времени мы сами вырастим новые, более способные мозги. Мы можем даже подождать. Мы ведь никого не простили. Мы не обманулись сменой декораций. У нас долгая память. Так что мы действительно можем подождать, если понадобится. У нас суровые традиции. Мы на самом деле столь сильны, что можем даже подождать. Не знаю, помните ли вы слова Мао Цзе-дуна? Одному западному корреспондента председатель сказал: “Будущее Китая? Оно так велико, так величественно, что нам все равно, сколько ждать – десять лет или тысячу”. Правда, мы ждать тысячу лет не будем. Понимаете?
– Пытаюсь понять.
– Хотите объясню?
– Конечно.
– Чтобы Россия встала на ноги, ею должен управлять капитал. Крупный капитал. Мы же понимаем, что именно мы строим. Наверное это непривычно звучит, но Россией слишком долго управляли бедные и слабые люди. Я вот вижу, вас удивляет, зачем надо гонять из Москвы в Новосибирск полупустые борта? А я утверждаю, надо. Для тех, кто может и должен летать. Пусть им в воздухе будет удобно. Пусть у них будет возможность отдохнуть на борту. И не просто отдохнуть, а подумать, поразмышлять. Иначе и не должно быть. Лентяи и голодранцы пусть сидят дома. От того, что лентяи и голодранцы постоянно меняют местожительство, пользы нет никакой. А вот те, кто может летать на самолетах, те, кто должен на них летать… Они же не просто летают, они же не просто меняют место жительства. Они совершают Дело. Понимаете? Большое общее Дело. Для России. Они плетут гигантскую рабочую паутину. Они оплетают ею все регионы. Они все должны видеть своими глазами. Они должны знать друг друга в лицо. Когда рабочие связи будут восстановлены, страна наконец вновь заработает как единый механизм. Не анекдоты нужны сейас, а действенная помощь всем, кто работает. Надо всячески помогать богатым и умным людям разумно входить в производство, в сельское хозяйство, в армию. Да, да, и в армию! Сильные, но не поддержанные крупным капиталом мозги сейчас только мешают. Они только придумывают теории. Красивые, но нежизнеспособные. Такие теории возмущают простых людей. Тех самых, которые никак не могут понять, почему им вдруг перестали платить за хорошо сделанную ими работу и почему это Украина или Казахстан стали для них столь же недоступными, как прежде Турция или Кипр. Сегодня такие мозги не в силах помочь России.
– А кто в силах?
– Люди капитала.
– А как остальные? Бог вынесет?
– Ну уж нет. Почему Бог опять должен на кого-то пахать в России? Почему не мы сами? Почему мы боимся нестандартных решений? Учтите, что первый этап новой революции в России закончен. Капитал обрел легальность. Второй этап, борьба за кредиты и лицензии тоже заканчивается. Сейчас начинается… Собственно, он уже начался… Третий, самый важный этап… Формирование новой власти… Власти сильных людей… Когда они все возьмут в свои руки, эпоха революций закончится. Это и будет победой Дела.
Значит, в России мало что изменилось, с разочарованием подумал Валентин.
Этот Евгений Александрович говорит сейчас о том, ну, может быть, чуть более определенно, чуть более конкретно, о чем пять лет назад в питерском крематории с воодушевлением говорил бывший полковник госбезопасности Николай Петрович Шадрин. О Деле с большой буквы.
Об этом Деле я слышал еще пять лет назад.
Ну да. «Россией должны управлять сильные люди».
Николай Петрович уже тогда, пять лет назад, считал, что такие люди есть. Этим людям в то время была нужна всего лишь легализация. Сейчас, кажется, легализация достигнута.
– Деньги могут быть разные, – покачал головой Валентин. – Вы ведь понимаете, что деньги могут быть разные? А значит, сильные люди, как всегда, будут представлять самые разные стороны человека.
– Как это?
– Ну как? Большие деньги ведь не появляются сами по себе. Чаще всего их у кого-то отбирают. Обратили внимание, как много сейчас пишут и говорят о богатых людях с криминальным прошлым? Они ведь тоже рвутся к власти.
– А куда им еще рваться? – несколько раздраженно спросил Зимин, незаметно оглядываясь на проход между креслами. – Сильные люди, реально обладающие капиталом, рано или поздно все равно возьмут власть. Так всегда было. Так всегда будет. Получив большие деньги, сейчас даже не важно, каким путем, такие сильные люди, естественно, выдвинут своих кандидатов, введут своих людей в Думу, в областные и районные советы. Они введут своих людей в правительство. Рано или поздно они сами станут правительством. Только не путайте: богатые сильные люди, о которых я говорю, это не уголовные шайки, это не урки с татуировками на ягодицах. Это, прежде всего, действительно умные люди, глубоко и широко мыслящие. Действительно умные, если у них хватило мозгов нажить столь крупные капиталы. Собственно, криминальным их прошлое считается только потому, что деньги их нажиты без согласия слабых и жалких властей, которые, сами не умея зарабатывать, жадно, хотя бы в виде непосильных налогов, выжимают последнюю копейку из собственных граждан. Сперва выжимают эту копейку, а потом крадут. Иначе бы куда пропадали деньги, официально перечисляемые из бюджета в регионы для выплат той же заработной платы учителям, медикам, шахтерам? Да никуда они не пропадают. Они оседают в карманах чиновников. А вот богатые сильные люди, о которых только и говорят, что они и есть криминал, они, как это ни парадоксально, работают на страну. На нас с вами. Они не хотят уезжать за бугор. Их это не интересует. Они хотят пользоваться полученным здесь, на месте. Грубо говоря, они хотят развивать рынок в своей стране. Сколотив большие капиталы, они хотят, чтобы эти капиталы работали в их стране. На нас с вами. Поэтому и рвутся к власти. И придут к ней. Обязательно. Потому что нормальные люди всегда всеми силами поддерживали и будут поддерживать на выборах в мэры или в губернаторы не болтливого чиновника, за которым нет ничего, кроме многочисленных обещаний, а делового сильного человека, который пусть по слухам и отсидел в тюрьме, зато успел благоустроить город, помочь пенсионерам, сбросить цены в магазинах и который и впредь готов всем этим заниматься. Им надо дать возможность не прятать свои капиталы, ведь воровать им уже незачем. Если вы избиратель, – благожелательно, но зло улыбнулся Зимин, – голосуйте не за тех, кто обещает построить завод, школу, шахту, а за тех, кто уже построил все это.
Красиво, подумал Валентин. Но не сходится.
– Я не силен в этих материях… Как бы это сказать…
– А скажите, как думаете, – расслабился Зимин. – Вы, насколько я понимаю, из того поколения, которое всегда верило в существование некоей главной правды? Ведь так? Вот и говорите с этих позиций.
Валентин кивнул:
– Если деньги не заработаны честным трудом, значит, они украдены… я так привык думать… Украдены конкретно у тех, для кого якобы эти новые сильные богатые люди, рвущиеся во власть, готовятся строить новую страну… Вы не видите в этом противоречия?..
– Большевики построили свое государство на деньги, отнятые у бывшей вполне законной власти, – усмехнулся Зимин. – Долгое время это считалось удачным решением проблемы.
– Разве те деньги помогли большевикам?
– Это другой вопрос.
– Вы меня запутали, – признался Валентин. – Кажется, я не могу четко объяснить то, о чем я думаю. Нужных слов нет. Но ваши слова меня не убедили, нет… Может, это и впрямь потому, что я из безнадежного поколения.
– А выглядите вполне надежно.
Они рассмеялись.
– Впервые в Новосибирск?
Валентин кивнул.
– Что знаете о городе?
– Почти ничего.
– Совсем ничего? Или почти ничего?
– Для меня разницы нет. Ну, знаю, как проехать к нужному месту. Это мне рассказали.
– Командировка?
– Чисто приватное.
– Вам понравится, – сказал сосед Валентина. – Если вы едете просто так, вам понравится.
– Надеюсь.
– В Новосибирске достаточно жлобов, но все же их меньше, чем в Москве. Масштабы не те. В Новосибирске, если вы остановите частника, с вас не будут требовать по пятнадцать-двадцать тысяч за километр. И нахально хватать за руку не будут. Ну не хочет человек ехать, значит, не хочет. Что с такого возьмешь? И свежего судака вы сможете недорого купить на любом рынке. И все такое прочее.
Зимин убежденно повторил:
– Вам понравится.
– Почему вы не спите?
– Не хочу, – неохотно пояснил Зимин. – В Новосибирске уже утро. Вообще не могу спать в самолете.
– Надо просто закрыть глаза.
– Если бы…
Он подумал: чего это я разговорился?
Ну, некий Валентин Борисыч. Ну, поездка приватная.
Я с этим Валентином Борисычем разговариваю не потому, что он мне интересен, вдруг догадался Зимин, а потому, что опять хочу отогнать свои собственные мысли, свою тревогу. Потому что не хочу думать о всяких «но». Ну, в самом деле, почему так? Кажется, все складывается удачно, все идет точно по плану, а тревога нисколько не унимается.
Это от усталости, решил он.
А Валентин Борисыч, подумал Зимин, просто случайный попутчик. Увиделись, поговорили. Никогда больше не увидимся. На самом-то деле этот Валентин Борисыч достаточно ограниченный человек. Не совсем правда испорченный, что странно для москвича. Многие москвичи – существа жалкие, суетливые, постоянно вынужденные приспосабливаться. Отсюда комплекс неполноценности или наоборот превосходства. Отсюда постоянный оскал, который они считают улыбкой. А Валентин Борисыч прям, как топор. Наверное, служака. Просто честный, но ограниченный служака. До его мозгов, кажется, не дошло ничего из сказанного мною. До таких, как он, в принципе трудно донести ту мысль, что именно большой капитал, именно большие деньги всегда и непременно нуждаются во властной поддержке. Лучше уж самим властям поддержать большие деньги, чем отдать их во власть чистого криминала. К сожалению, не многие еще доросли до этого понимания. А пока такая простая мысль не дойдет до каждого избирателя, подумал Зимин, голосовать будут за голодранцев, за крикунов, за нищих популистов. В результате сами голосующие так и останутся в нищете, отдавая все последние силы на то, чтобы вырвать у властей свои жалкие, пусть и законно заработанные деньги. Вместо того, чтобы заняться настоящим, приносящим выгоду делом и заработать все, что им нужно, они все свои последние жалкие силы отдадут все той же жалкой, ни к чему не приводящей суете. И постоянно будут нарываться если не на власть, то на таких типов, как Леня Чирик. То есть на нож и на пистолет.
Зимин усмехнулся.
Леня Чирик тоже не сразу поверил, что он на крючке.