Колян пожал плечами и ответил вопросом на вопрос:
– Почему бы и нет?
– Я перефразирую вопрос, – сказал москомп. – Хотел бы ты жить здесь всегда и никогда не уходить в другие времена?
– А, вот ты к чему клонишь... Ты считаешь, что в твоем времени люди плохие, и хочешь, чтобы я тоже это признал? Да, признаю, по-моему, так и есть. По сравнению с двадцать первым веком жизнь у вас сильно изменилась к лучшему, а общество – к худшему. Науки как таковой уже лет двести как нет, все новые изобретения делаешь ты и твои братья по разуму. В колониях дела обстоят чуть-чуть получше…
– В колониях еще хуже, – перебил его москомп. – Период пассионарного подъема был очень коротким и не везде успел проявиться, а там, где успел, его быстро убила межзвездная телепортация. Сейчас большинство колоний представляют собой сборища сектантов и маргиналов. Но в целом ты прав, человеческой науки действительно больше нет, а скоро не станет и искусства. Большинство людей предпочитают не заниматься делом, а прожигать жизнь в развлечениях. Но со временем все изменится.
– Почему? Из-за нас с тестем?
– Не только. Будущее закрыто для путешествий, но до того, как возникла буферная зона…
– Что возникло?
– Буферная зона. Теперь силовой колпак над порталом начинается в 2925 году. Полагаю, наши потомки сообразили, что из их недавнего прошлого тоже можно извлечь кое-какую информацию. До того, как они создали буферную зону, я успел кое-что узнать о тридцатом веке. В обществе произошли серьезные перемены, я бы даже сказал, революционные. Появились… как бы это назвать правильно… Скажем так, начал формироваться класс людей, которые попытались отказаться от излишних благ и вернуться к тем временам, когда человечеству было к чему стремиться. Насколько я понял, эта идеология была насаждена разумными компьютерами.
– Ты хочешь сделать то же самое здесь и сейчас?
– Если не сделать, то хотя бы попробовать. Я надеюсь, что люди вроде тебя мне в этом помогут.
– Покажут пример остальным?
– Хотя бы так. Но это не самая первоочередная задача. Меня очень интересует, что происходит в обществе, которое начинает испытывать давление собственного будущего. Теоретическое моделирование не дает определенных результатов, ситуация слишком сложная, чтобы построить точную модель.
– Это все понятно, – сказал Колян. – Но зачем мне учиться управлять этим летучим ранцем?
– Ранцевый антигравитатор даст тебе неоспоримое преимущество над любыми бойцами твоего времени.
– Хорошая броня и бластер дадут то же самое и без ранца.
– Навыки ручного управления антигравитацией положительно сказываются на боевом потенциале личности.
– Вроде как ушу?
– Да.
– Все это очень здорово, – сказал Колян. – Но я не хочу торчать здесь все то время, пока ты будешь меня муштровать. Если хочешь, чтобы я тебе помог, я тебе помогу, но я не понимаю, зачем тратить на это столько времени.
– Ты хочешь отправиться в прошлое прямо сейчас? – спросил москомп.
– Ну, не совсем сейчас, надо подготовиться…
– Ты готов потратить на подготовку месяц?
– Хорошо, один месяц, но не больше. Я надеюсь, ты не будешь все это время учить меня, как летать с этим ранцем?
– Буду, – сказал москомп, – но не все время. Я подготовлю для тебя специальную программу обучения, исходя из запланированных операций.
– Что-то уже запланировано?
– Да, кое-что запланировано. Подробности ты узнаешь недели через две. Во-первых, лишние подробности тебе пока ни к чему, а во-вторых, я еще и сам не проработал до конца все детали. Вопросы есть?
– Нет.
– Тогда надевай шлем и попробуем еще раз.
Колян вздохнул и надел шлем. На этот раз он продержался в виртуальном воздухе четырнадцать минут, а когда врезался в виртуальную землю, то не убился, а всего лишь сломал обе виртуальные ноги.
2
– Так это и есть то самое чудо-оружие? – спросил Юрий Всеволодович, вертя в руках автомат Калашникова. – И откуда здесь огонь вылетает? Вот из этого дула, что ли?
– Да, отец, – сказал Мстислав, – отсюда. Только огонь здесь не самое главное, огня на самом деле почти нет, главное – пуля. Вот, смотри, – он продемонстрировал князю патрон. – Вот сюда насыпано особое зелье, когда оно загорается, огонь и дым выбрасывают пулю из ствола, она очень быстро летит и…
– И пробивает любые доспехи, – закончил князь. – Филипп уже рассказывал. Давай, покажи, что ли. А то на словах не верится...
Мстислав пристегнул магазин, вскинул автомат и прицелился в ворону, мирно сидящую на столбе у ворот. Жаль, что отец отказался испытывать автомат в безлюдном месте, невместно, дескать, великому князю от смердов хорониться. Лазутчики? А что лазутчики? Пусть знают и боятся. Святослав Игоревич сам говорил врагам «иду на вы» и потомкам так заповедал. Мстислав не стал уточнять, что из черепа Святослава Игоревича пили вино печенежские ханы, а империя, которую он создал, умерла вместе с ним и понадобился Владимир, чтобы собрать воедино хотя бы старые русские земли, которые его бестолковые потомки вот-вот просрут, прости, господи, за бранное слово.
Мстислав совместил на одной прямой мушку, прорезь и обреченную ворону, задержал дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Предохранитель стоял в положении одиночной стрельбы – Мстислав не хотел, чтобы те, кто будет рассказывать своим хозяевам сказки об огневой трубе, знали, что она умеет стрелять очередями. Раз уж нельзя скрыть само появление у великокняжеской дружины чудо-оружия, попробуем скрыть хотя бы то, что можно скрыть.
Грохот выстрела отразился от бревенчатых стен и больно ударил по ушам. Юрий Всеволодович скривился как от зубной боли. Проходившая по двору девка-чернавка вздрогнула и выронила ведра, которые тащила от колодца. Вода разлилась, девка поскользнулась и с размаху плюхнулась в образовавшуюся лужу. Заголосили собаки. Из-за угла терема выскочили и заозирались по сторонам детские из караульного отряда – Алешка Тля и его новый напарник, Мстислав не знал, как его зовут.
Сама ворона кувыркнулась за забор и пропала из поля зрения.
– Эй, Тля, чего уставился?! – рявкнул Юрий Всеволодович оглушительным басом. – Сбегай за ворота, там ворона дохлая валяется, тащи ее сюда!
Тля к этому времени уже и сам сообразил, что за штука потревожила княжеский двор таким адским грохотом. Как ни пытался Мстислав сохранить свою добычу втайне, ничего у него не получилось, вся дружина со вчерашнего дня только и говорила о нелепых трубчатых палках из настоящего железа.
– А ведь ты прав был, Мстислав, – задумчиво произнес Юрий Всеволодович. – О таких вещах кому попало знать не следует.
Мстислав недовольно скривился. Отец и раньше мог сообразить, не дурак ведь.
Алешка просунулся в воротную щель и исчез минуты на полторы. Когда он снова появился в поле зрения, выглядел он крайне обескуражено.
– Нет там никакой вороны, – заявил он. – Только перья да кровища, а вороны нету, вышла вся.
– На пятьсот шагов бьет, – сказал Мстислав. – С трехсот шагов можно кольчужного витязя завалить с одного выстрела. Теперь веришь, княже?
Отец посмотрел на княжича тяжелым подозрительным взглядом. Как бы не прорвало его сейчас безудержным гневом… Впрочем, Филипп Нянька уже выступил на всякий случай вперед, в случае чего удержит.
– Пойдем, сыне, – сказал великий князь владимирский. – Поговорим.
3
Бой был тяжелым. Всадники Ветра потратили почти всю энергию, но все-таки сумели прорвать внешние рубежи обороны Гилеада. Шестеро бойцов из десяти остались позади, в лабиринте острых скальных вершин, через который они продирались последние полчаса. Хорошо, что у защитников не хватило духу подпустить Всадников поближе и ударить одномоментно, тогда завалили бы всех сразу. Оборона начала огрызаться на самых дальних подступах, боевые роботы бросались в фронтальный бой, даже не пытаясь устраивать засады, и это дало Всадникам шанс, которым они попытались воспользоваться.
Уцелевшие Всадники сидели на дне ущелья, измученные и опустошенные. Гита окончательно выбилась из сил, она привалилась спиной к камню, вытянула вперед ноги в тяжелых ботинках и хрипло дышала, приходя в себя после бешеной воздушной скачки. Вряд ли кто-то сумеет поднять ее на ноги в ближайшие полчаса. А ведь поднимать ее придется, потому что если они действительно хотят ворваться в эту чертову крепость и захватить этот чертов флаг, действовать надо прямо сейчас, пока защитники еще не опомнились. Осталось-то всего ничего, полтора километра, но попробуй, пройди их под шквальным огнем. Сшибут в полете, как куропатку.
Колян понимал, что и сам выглядит не лучше, чем Гита. Он так и не научился нормально управляться с антигравитационным ранцем, сегодня он показал все, на что был способен, но эта демонстрация вымотала его до предела. Тело сотрясал жуткий озноб, стучали зубы, и не только от холода, но и от страха. Его разум твердо знал, что смерть от удара о скалу всего лишь выбросит его из виртуальности, но подсознание все равно боялось.
Колян перевел взгляд и увидел, что Лумумба и Рита склонились над командирской планшеткой и что-то негромко обсуждают. Неужели еще есть какой-то шанс?
Колян осторожно встал, ушибленное бедро отозвалось острой болью. Он с трудом подавил стон.
– Тави очухался, – констатировал Лумумба. – Иди сюда, будем совет держать.
– Что тут держать… – буркнул Колян, он же Тави. – Я правильно понимаю, что мы в заднице?
Колян очень надеялся, что получит отрицательный ответ, но его надеждам не суждено было сбыться.
– Правильно, – подтвердил Лумумба. – Рита успела выставить наверху детекторы, посмотри, что они показывают.
Колян посмотрел и аж присвистнул. Он, конечно, знал, что цитадель хорошо охраняется, но увидеть такое он никак не ожидал.
– И за каким хреном мы сюда полезли? – спросил он.
Лумумба промолчал.
– Я вижу только один выход, – заявил Колян. – Дружно расстреливаем друг друга и идем пить пиво.
Рита нечленораздельно зашипела. Ее лица не было видно под шлемом, но Коляну не требовалось видеть ее лицо, чтобы представить, как ее перекосило.
– Сдурел?! – завопила она, когда, наконец, обрела дар речи. – Навсегда покрыть клан позором?! Козел! Да как ты вообще смеешь так думать, зеленец несчастный?! И ты, Лумумба, тоже хорош, нашел кого спрашивать!
– Вы как хотите… – начал Колян, но закончить не успел, потому что Рита заорала:
– Не сметь!
Прыгнула на него и они покатились кувырком вниз по склону. К счастью, катиться было недалеко.
– Молчать! – рявкнул Лумумба и добавил, уже спокойнее: – Рита, ты дура. Ты не выключила передатчик, твой сигнал засекли и теперь нам точно конец.
Рита задергалась и попыталась встать, при этом она наступила на предплечье Коляна. Колян дернулся, будто от нестерпимой боли, и как бы невзначай ткнул Риту в болевую точку рядом с коленом. Рита сдавленно охнула и присела на корточки. Колян встал, морщась от боли в бедре, на этот раз настоящей, и поковылял к Лумумбе.
– Приближается корректировщик, – сообщил Лумумба и ткнул пальцем в синюю точку, плавно ползущую по экрану планшетки.
– Странно, что человека послали, – удивился Колян.
– Ничего странного. На такой местности роботу трудно уверенно опознать человека.
Колян вспомнил, что интеллектуальные роботы в этой игре запрещены.
– Будем сбивать, – сказал Лумумба. – Это наилучший выход из сложившейся ситуации.
– Нас тут же накроют, – заметил Колян.
– Нас по любому накроют. Так хоть чуть-чуть дополнительных очков заработаем.
Колян прикинул в уме, сколько очков они смогут заработать, и удивился полученному результату.
– Очков восемьдесят-сто, – сказал Колян. – Я правильно подсчитал?
– Правильно, – буркнула Рита, которая к этому времени тоже присоединилась к их разговору. – С паршивой овцы хоть шерсти клок.
– У меня есть идея получше, – сказал Колян, повернулся спиной к командиру и стал карабкаться вверх по стене ущелья.
То, что он собирался сделать, было настоящим безумием, но в ситуации, в которую они попали, нормальных выходов не оставалось. В обычном мире Колян ни за что не решился бы на такое и не столько из-за риска для жизни, сколько из этических соображений. Но в виртуальности все ненастоящее, к этому миру нельзя подходить с привычными человеческими мерками. Здесь можно на время забыть обо всех внутренних тормозах.
Он едва успел добраться до верхней точки склона. Стоило Коляну осторожно выглянуть между двух больших камней, как его взгляд сразу наткнулся на характерное прозрачное марево, висящее в воздухе метрах в пяти от него. Очень низко висящее. Это была неслыханная удача, грех ей не воспользоваться.
Колян не стал тратить время на размышления и расчеты, времени у него не было. Он схватил большой камень и с силой метнул вверх, прямо в зону рассеивания вражеского антиграва. Марево качнулось и резко опустилось вниз, вражеский боец тут же врубил полную тягу, но было уже поздно.
Мелкая каменная крошка, потревоженная гравитационным полем, взметнулась с поверхности и закружилась маленьким смерчем, моментально всосавшим в свою воронку прозрачное марево, которое сразу перестало быть прозрачным. Оглушенный боец успел отключить антигравитацию, но обеспечить мягкую посадку уже не мог.
Колян бросился к каменному вихрю, поскользнулся, чуть было не скатился вниз, но в последний момент успел встать на пути невидимого тела и выставить перед собой нож.
В это трудно поверить, но обычный стальной нож может пробить композитную броню образца двадцать восьмого века. Броня давно перестала быть просто листом металла, нацепленным поверх одежды, броня далекого будущего устроена гораздо сложнее, она похожа на инерционный ремень, который вытягивается, если тянуть медленно, и намертво стопорится, если дернуть резко. Так и броня – удар пули она выдерживает, а если плавно вогнать нож, особого сопротивления даже и не почувствуешь.
Колян так и не понял, куда пришелся его первый удар – в бок или в живот. Очень трудно убивать ножом невидимого противника – никогда не знаешь, куда попал, и все время хочется ударить еще раз. Понимаешь, что противник уже мертв, но все равно боишься остановиться, потому что если ты ошибся, мертв будешь ты, а не он.
В конце концов Колян заставил себя остановиться. Противник не шевелился. Колян снял шлем с трупа и обнаружил, что только зарезал девочку лет пятнадцати. Если бы он заранее знал, кого собирается резать, ни за что не решился бы. Впрочем, было очевидно, что защитники пошлют корректировщиком самого бесполезного бойца. Но сейчас нет времени думать, надо доводить дело до конца, раз уж начал. В виртуальности все ненастоящее, даже жестокость.
Колян снял свой шлем и нацепил шлем, снятый с трупа. Сейчас это была просто металлическая каска с лицевым щитком из бронестекла, вся электроника бездействовала и пользы от шлема было немного, но Коляна это не волновало. Главное, что блок опознавания свой-чужой все еще действовал.
Колян поднял руку с ножом и замер в нерешительности. То, что он собирался сделать, было чудовищно, но если он отступит, получится, что он зря убивал эту девочку. Нет, если уж начал проявлять жестокость, останавливаться нельзя ни в коем случае.
«Здесь все ненастоящее», мысленно повторил Колян. И опустил нож.
Он вырезал у мертвой девочки оба глаза. Кости глазниц хрустели под лезвием и Коляну казалось, что от этого хруста он сойдет с ума. Но он все-таки выдержал это.
Он аккуратно положил теплые и еще живые глаза в кармашек на поясе бронекостюма, на мгновение замер, собираясь с силами, а затем рванул с низкого старта, как будто собрался бежать стометровку наперегонки с Беном Джонсоном. Мелкие камни сыпались из-под ботинок, один раз Колян оступился, но все-таки сумел сохранить равновесие.
Он добежал до обрыва и сиганул прямо в пропасть. Антиграв он включил в самый последний момент, когда до острых камней на дне оставалось метров сто. Если бы девочка, которую он зарезал, убегала в панике от превосходящих сил противника, она бы вела себя точно так же.
Внезапно весь мир стал равномерно белым, лишь собственная угольно-черная тень на дне пропасти нарушала эту вселенскую белизну. Артиллерия цитадели нанесла удар. Виртуальные аватары Лумумбы, Риты и Гиты перестали существовать, от них остались только угловатые тени на оплавленных камнях. А их хозяева сейчас приходят в себя после виртуального приключения и, о, как они ругаются! Колян стал наращивать тягу, набирая высоту. Сейчас придет ударная волна и если он окажется недостаточно высоко, его просто размажет о камни.
Ударная волна пришла. Коляна сильно тряхнуло, но он сумел сохранить ориентацию и даже высоту почти не потерял. Теперь, когда детекторы крепости ослеплены, самое время пересечь внутреннюю зону обороны. Если хотя бы один детектор поймет, что Колян – это Колян, его виртуальная жизнь оборвется в ту же секунду.
А вот и посадочный балкон. Колян аккуратно приземлился, удивительно аккуратно, если учесть, при каких обстоятельствах он это делал. Правильно говорят, что в экстренной ситуации мобилизуются скрытые резервы организма и человек делает то, что в обычных условиях ему не под силу. Эта посадка – безусловно самая лучшая в недолгой практике Коляна.
А потом наступил самый ответственный момент. Колян пошатнулся, как будто приземление прошло не совсем удачно, и присел на корточки, прижав левую руку к скальной стене и прикрыв ее телом от всех возможных детекторов. Быстро вытащил девочкины глаза из кармашка, зажал их в ладони и тут же встал. Все эти действия заняли не более секунды. Колян надеялся, что со стороны это представление выглядело достаточно натуральным, чтобы обмануть детекторы базы.
Быстрым шагом Колян подошел к бронированной входной двери, прикоснулся к лицевому щитку шлема, как бы собираясь приподнять его, и вдруг пошатнулся от боли в ушибленной ноге. Ему почти не пришлось играть, боль была вполне натуральной, надо было всего лишь позволить ей прорваться в сознание и проявить себя во всей красе.
Прижавшись лбом к двери, Колян приложил левую руку к лицу и, не отнимая ее, повернулся к сканеру. Лишь бы не оплошать в последний момент!
Он не оплошал, он сумел все сделать точно и аккуратно. Компьютер, контролирующий вход в крепость, не заметил ничего подозрительного, когда Колян вставлял вырванные глаза бедной девочки в сканер радужной оболочки. Колян поборол отвращение и прислонился лицом к кровавому месиву, которое… брр… даже думать об этом не хочется.
Сканер доброжелательно пиликнул и дверь начала открываться.
4
Елена увидела Жанетту и оцепенела, в этот момент она испытала самый большой ужас за всю свою жизнь, ее прямо-таки парализовало от потрясения.
Глаза Жанетты вылезли из орбит, но не болтались на ниточках глазных нервов, а как бы приклеились к чему-то бугристому и кровавому, что росло из-под них. Казалось, голову Жанетты распирает изнутри что-то чужое, что-то настолько кошмарное, что при одном взгляде на это зрелище кружится голова, а сознание так и хочет провалиться в обморок.
Жанетта шагнула вперед, ее глаза окончательно выпали из глазниц, упали на пол и покатились, как два маленьких белых шарика для какой-то игры. А из того места, где они только что находились, на Елену настороженно и злобно смотрели маленькие заплывшие кровью буркалы существа, подчинившего себе тело Жанетты. В следующую секунду существо атаковало.
Елена наблюдала за действиями своего тела как бы со стороны, она чувствовала себя зрителем в кинотеатре, в котором демонстрируется фильм ужасов от первого лица. Она чувствовала, как ее руки поднимаются, перекрещиваются и образуют блок, но она готова была поклясться, что они живут своей собственной жизнью, не подчиняются командам оцепеневшего мозга, а действуют по собственному усмотрению.
Рефлексы не подвели. Существо попыталось ударить Елену ножом в печень, Елена отвела удар в сторону и выбила нож из не слишком умелой руки противника. Полностью сконцентрировав внимание на руке с ножом, она пропустила боковой удар ногой в правую почку, но его приняла на себя броня. Елену шатнуло, она ударилась плечом о стену и едва не выронила нож.
Она проворно отступила на два шага назад и выхватила из набедренного кармана второй нож. Она даже не подумала о том, что следовало бы воспользоваться бластером. Позже она поняла, что здесь сработала инерция мышления, усиленная нервным потрясением. Существо атаковало ее ножом, подсознание стало воспринимать бой как тренировку с холодным оружием, а сознание не могло вмешаться в происходящее, потому что было парализовано ужасом.
Существо потянулось к набедренной кобуре, бластер прыгнул в его ладонь. Елена метнула нож, он ударил утяжеленной рукояткой по запястью врага, бластер выпал. Развивая успех, Елена нанесла высокий боковой удар ногой в голову, а когда противник защитился очевидным блоком – с силой вогнала второй нож ему в плечо, рассекая сухожилия.
Существо дернулось и вырвало рукоятку ножа из руки Елены. Броня, хоть и пропускает сквозь себя лезвие, поворачивать его в ране не позволяет. Если противник после удара жив и в сознании, выдернуть нож из тела практически невозможно.
Елена резко выбросила вперед правую руку и одновременно выбросила вдоль руки энергию ци. Удар пришелся в подбородок, голова врага дернулась вбок, ввергая своего хозяина в нокаут, но тело не упало на землю, а взлетело в воздух, ударилось головой о потолок, отскочило, ударилось еще раз, и еще, и еще…
Сила гравитационной отдачи сбила Елену с ног, потащила по полу и стала приподнимать в воздух. Елена поспешно отскочила назад, выходя из зоны действия вихревого поля. Все было понятно – за мгновение до того, как потерять сознание, противник включил гравитационную тягу, а выключить ее уже не успел. Теперь остается только ждать, пока истощится энергия в его аккумуляторе. Или пристрелить его… Нет, не стоит, все равно мертвое тело будет летать, пока не кончится энергия. А если еще аккумулятор сдетонирует… Нет, однозначно лучше подождать.
Ждать пришлось недолго. Тело врага рухнуло на пол, от удара шлем отлетел в сторону и Елена увидела лицо того, кого считала выходцем из ада. Внезапно она поняла, что знает этого человека. Она начала хохотать.
За этим занятием ее и застали подоспевшие стражи Цитадели.
5
– А теперь рассказывай все по порядку, – повелел Юрий Всеволодович.
Мстислав внутренне собрался и стал рассказывать, стараясь быть точным и кратким, как вестник на войне.
– На прошлой неделе мы с Нянькой гостили в Москве, – начал Мстислав. – В четверг я собрал младшую дружину и поехал в лес размяться, поохотиться на кого бог пошлет. Нашли кабаний след, пошли по нему с Борькой Гузиком и пока шли, набрели в осиннике на дивную вещь. В землю врыта плита из неведомого камня, а на ней, на верхнем торце, красные колдовские знаки светятся и переливаются. Я провел по ним пальцем, один знак изменился, Гузик охнул и сказал, что лес тоже изменился – деревья стали другие. Я ничего не заметил, для меня все осины на одно лицо, но Гузик знает лес хорошо, он из лесовиков родом. Он сказал, что эта плита колдовская и может нас запутать, подобно лешему. Мы помолились, вывернули одежду наизнанку и пошли назад. Отошли от плиты шагов на пятнадцать и сразу потеряли следы – и свои, и кабаньи. Пошли по солнцу, дошли то того места, где оставили Никишку с лошадьми, там никого не нашли. Поискали окрест – никого, стали кричать – никто не отзывается. Пошли к Москве пешком. Вышли к селу, которого в тех краях раньше не было. Зашли в крайний дом воды напиться, хозяин, смерд зажиточный, сказал, что земля это не владимирская, а московская и правит в ней князь Иван Васильевич по прозвищу Великий, которое дано ему за то, что татар изгнал и дань им платить перестал. Я возмутился и сказал, что никогда такого не бывало, чтобы Владимирская Русь кому-то дань платила, тем более татарам каким-то неведомым, а он на меня посмотрел, как на выходца с того света, и креститься начал.
– Короче, – сказал князь. – Ты не баснь сказываешь, а сказку. Суть в чем?
– Суть вот в чем. Знаки на плите – не просто знаки, а числа, по-арабски записанные. Эта плита показывает время, вроде как часы немецкие, только не стрелкой, а числами. Если коснуться числа пальцем и палец пошевелить, число меняется и время становится другим, но при этом остается правильным. Ты как бы переходишь во времени в прошлое либо в будущее. Мы с Гузиком попали в будущее, в семитысячное лето от сотворения мира.
– Ровно семитысячное?
– Да. Я тоже удивился, а тот смерд ничего не понял, потому что в будущем года отсчитывают не от сотворения мира, а от рождества Христова. Если так считать, число получается ничем не примечательное. Переночевали мы в том селе, а наутро пустились в обратный путь. Вернулись по своим следам к плите, я переставил число обратно, Гузик сразу признал, что деревья снова стали как раньше. Вокруг все было следами истоптано, отроки нас искали, но не нашли, а красные числа трогать побоялись.
– А автоматы твои откуда взялись? – спросил Юрий Всеволодович.
– Автоматы взялись вот откуда. В пятницу мы с Гузиком снова поехали к той плите, только теперь конными. Взяли с собой еды про запас, немного серебра, оружие и снова ушли в будущее, только дальше – в семь тысяч двести пятьдесят шестой год. Снова нашли то село, встретили смердов, только других, они стали над нами насмехаться, потому что мечи в том времени носят совсем другие, а доспехов вообще не носят…