– Твою мать! – прошипел Гвидон.
Когда он целился в грузовик, он установил регулятор мощности на максимум, а потом забыл его передвинуть. А ведь в легковой машине, помимо террористов, был один заложник.
– В машине остались живые? – спросил Стас.
– Пока – да, – процедил Гвидон сквозь сжатые зубы. – Смерть от ожогов быстрой не бывает.
– Надо скорую вызвать…
– Без толку. Там внутри теперь только вареное мясо, некого там спасать. Я идиот. Чего мне стоило…
– Не ругайся, – прервал его Стас. – Лучше добей, чтобы не мучались.
Гвидон сжал челюсти, предупреждая очередной рвотный позыв, и выстрелил еще раз. Пуля попала в центральную стойку кузова, машина на окуталась красивым голубым сиянием, а в месте попадания пули на краске появилось обгоревшее пятно. Больше ничего заметного не произошло. Гвидон знал, что температура в салоне поднялась градусов до семидесяти, но на внешнем виде автомобиля это никак не отразилась. А вот каково умирающему заложнику внутри…
Гвидон выстрелил в третий раз, на этот раз он сумел попасть в проем разбитого окна. Салон автомобиля осветился изнутри и в воздухе на долю секунды появилась сияющая многоконечная звезда, ее лучи удлинились метров до трех и растаяли в воздухе. Гвидон не сразу сообразил, что такой красивый эффект дали осколки стекла, разлетающиеся под давлением ударной волны.
С обращенного к Гвидону борта автомобиля слетели обе двери, они взмыли в воздух и красиво запорхали, как крылья бабочки, придавая общей картине дополнительное очарование, которое через секунду исчезло, когда обе двери рухнули на дорогу с мерзким лязгом.
– Вот и все, – сказал Гвидон. – Конец террористам.
С этими словами Гвидон встал в полный рост и попытался вылезти из окопа. Стас схватил его за руку и затащил обратно.
– Ты что?! – зашипел он. – Мало ли кто там…
– Кто бы там ни был, – сказал Гвидон, – этот кто-то на нашей стороне.
– Все равно надо доложить сначала, – не унимался Стас.
Он вытащил из кармана коммуникатор.
– Пока ты будешь докладывать, они уйдут, – заявил Гвидон и все-таки вылез из окопа.
Он выпрямился в полный рост, сделал несколько шагов по направлению к дороге и споткнулся. Посмотрев вниз, Гвидон увидел, что споткнулся он о человеческую голову, на которой угадывались остатки бороды, когда-то длинной и окладистой, а теперь куцей и с обгорелыми краями. Череп треснул, из-за этого форма головы стала похожа на удлиненную дыню-торпеду. Из того места, где раньше была шея, торчали грубо разорванные шматки вареного мяса. И вот тут Гвидона наконец-то вытошнило.
8
Стоило Елене потянуть спусковой крючок, как лицевой щиток шлема мгновенно потемнел, предотвращая ослепление от вспышки. Елене показалось, что вокруг наступила ночь, в ночи вспыхнул фонарь, тут же погас и освещение плавно вернулось в исходное состояние.
Сначала Елене показалось, что у грузовика рванул аккумулятор. Только в следующую секунду она сообразила, что сверхпроводящих аккумуляторов в этом времени еще не было, и что сдетонировал вовсе не аккумулятор, а несколько десятков килограммов взрывчатки, которые террористы везли в кузове грузовика. Странно, что тротил с гексогеном взорвались от шаровой молнии. Должно быть, какой-нибудь раздолбай забыл вынуть из бомбы электрический детонатор, а тот и сработал от наведенного тока. Елена вспомнила, что в прошлой реальности этот теракт закончился неудачей по той же самой причине – в какой-то момент одна из бомб самопроизвольно взорвалась. Правда, в той реальности это произошло гораздо позже и счет жертвам пошел на сотни, здесь же ни одной жертвы не было, если не считать самих террористов. Но их Елена жертвами не считала.
Грузовика больше не было, на его месте вспухало грибовидное облако, из которого медленно и плавно, как в замедленной съемке, выпадали разнообразные предметы. Камни, куски земли, какие-то ящики, искореженные и перекрученные железки, дверь грузовика, почти не помятая и вполне узнаваемая, колесо с горящей резиной… Елене показалось, что некоторые из летящих предметов являются изломанными человеческими телами, но в этом она не была уверена. А вот в том, что приземлившийся неподалеку кусок мяса недавно был живой собакой, она не сомневалась. Ей стало жалко несчастную псину – она-то уж точно ни в чем не виновата. Но что поделаешь, лес рубят – щепки летят.
Неясное предчувствие заставило Елену пригнуться, предварительно дернув Николая за рукав. Николай недоуменно оглянулся, но не стал ничего спрашивать, а просто последовал ее примеру. В следующую секунду на Елену посыпался целый дождь из срезанных веток и листьев, она услышала характерный свист шрапнели и только потом до ее ушей донесся негромкий и совсем не страшный грохот очередного взрыва.
– Что это было? – спросил Николай.
Как ни странно, его голос совсем не дрожал, он говорил спокойно и не было похоже, что это спокойствие истерическое. Новый напарник с каждой минутой нравился Елене все больше. Позаниматься бы с ним годика два-три…
– Противопехотная мина направленного действия, – пояснила Елена. – Если верить архивам, там их должно быть две.
– Тогда лучше не высовываться, пока не взорвется вторая, – предположил Николай.
– Вторая может не взорваться, – сказала Елена. – Взрывчатка вообще не должна была взорваться, я не понимаю, почему она сдетонировала. Должно быть, эти обормоты взрыватель не вытащили.
Внизу что-то ярко вспыхнуло. Легковой автомобиль, который раньше ехал впереди грузовика, а теперь стоял метрах в тридцати от эпицентра взрыва, перевернулся на крышу с противным металлическим лязгом, немного покачался и застыл в таком положении. Казалось, рука невидимого великана влепила ему нехилую затрещину. Но так казалось только в оптическом диапазоне, а в инфракрасном было отчетливо видно, что причиной этого странного явления стал взрыв электрической пули большой мощности.
– Мы здесь не одни, – сказала Елена.
– Вижу, – отозвался Николай. – По другую сторону дороги окоп, внутри два человека.
Не успел Колян договорить эту фразу до конца, как на внутренней поверхности шлема Елены высветилось целеуказание.
– Сам увидел? – спросила Елена. – Или броня подсказала?
– Броня, – ответил Николай. – А кто это такие?
– А я-то откуда знаю? Подойдем поближе – узнаем.
И тут Николай наконец-то вспомнил о том, о чем следовало подумать с самого начала.
– Там же заложник в машине! – воскликнул он. – Эти придурки вообще понимают, что творят?!
Вместо ответа Елена пожала плечами. Николай этого жеста не увидел – их бронекостюмы были в режиме невидимости.
Из окопа выстрелили еще раз. Пуля ударила в кузов обреченного автомобиля и нагрела его градусов до семидесяти-восьмидесяти, но не причинила других повреждений. Следующая пуля влетела в разбитое окно и попала в кого-то из людей внутри. Автомобиль вздрогнул и лишился дверей и остатков стекол, которые красиво разлетелись вокруг. Теперь внутри точно не осталось ничего живого.
Из окопа вылез человек без брони, но с бластером в руках, пошел к дороге, но вдруг споткнулся и скорчился, как будто его затошнило. Елена включила оптическое увеличение и увидела, что его действительно затошнило. Должно быть, непривычен к таким зрелищам. Странно, что Коля все еще держится нормально. Хотя, он же бандит…
Елена вгляделась в лицо человека, корчащегося на обочине, и неожиданно хихикнула. Она узнала его.
– Что такое? – настороженно спросил Николай.
– Ничего, – ответила Елена. – Все нормально. Я его знаю. Пошли наверх, взлетим и приземлимся рядом с ними. Если будем по склону спускаться, все ноги себе переломаем.
– Он чеченец, – заметил Николай.
– Не чеченец, а осетин, – поправила Елена. – Не бойся, я его знаю. Он за наших.
9
– Ну что ж, теперь все более-менее понятно, – сказал Еремей Глебович. – Только одного я не понимаю – где ты собираешься добыть это чудо-оружие? И что это будет за оружие? Ручные самострелы или чудо-порок какой-нибудь?
Мстислав сокрушенно вздохнул.
– Я и сам еще не знаю, – сказал он. – Лучше всего, если бы удалось раздобыть бластеры, которые в двадцать втором веке изобрели. Эта штука очень маленькая, помещается в одной руке, бьет недалеко, но сильно. Она огнем стреляет, причем не простым, а таким, как от молнии. Если стрелять по плотному строю, одним выстрелом можно целый десяток угробить, а если повезет, то и два десятка. А остальные от страха разбегутся.
– Ну так поехали, закупим этих бластеров, – предложил Еремей Глебович. – Ради такого дела твой отец на золото не поскупится.
– Тут золото не поможет, – покачал головой Мстислав. – В том времени золото не в цене.
– А что в цене? Серебро, самоцветы?
Мстислав снова отрицательно покачал головой.
– Из того, что мы имеем, там не ценится ничего. Там в цене всякие знания ученые, искусства разные… – Мстислав вдруг застыл на месте с разинутым ртом. – Еремей, ты… да ты просто мудрец! Такую мысль подсказал!
Еремей добродушно ухмыльнулся в седую бороду и спросил:
– Какую мысль?
– Там иконы ценятся. Если найти хорошего скупщика… нет, все равно не пойдет. Бластеры разрешено носить только дружинникам, они все на строгом учете… в смысле, бластеры, а не дружинники… хотя и дружинники тоже. Ни один дружинник в том времени нам бластер не продаст.
– А если силой отнять? – предположил Еремей Глебович.
– Не знаю, – пожал плечами Мстислав. – Если они выставят около идола охрану и если в охране будут только младшие отроки, как в двадцать первом веке, тогда, может, и получится что-нибудь. Да только навряд ли так будет, мне в прошлый раз и так уже повезло несказанно, два раза такое везение не повторяется.
– Жаль, – сказал Еремей. – А если нам с тобой самим в их дружину вступить?
– Думаешь, я не пробовал? Там надо испытания пройти.
– Не прошел? – сочувственно спросил Еремей.
– Не прошел. И ты тоже не пройдешь. Там ведь не тело испытывают, а душу. Если ты душою чист, считается, что тебе можно бластер доверить, а если нет – то на нет и суда нет. Из наших служилых людей это испытание никто не пройдет. Чтобы его пройти, надо святым быть.
– Значит, будем искать святого, – сказал Еремей. – Помнится, князь говорил, ты будущие летописи читал?
– И что с того?
– Там не говорилось, кто из ныне живущих потом святым станет?
– Не помню, – покачал головой Мстислав. – То есть помню одного, Александра Ярославича, княжича новгородского.
Еремей скривился и пошевелил губами, как будто собрался плюнуть на пол, но передумал.
– Еще? – спросил он.
– Сейчас посмотрю, – сказал Мстислав, встал с кладезя, на котором сидел, откинул крышку, немного покопался внутри и извлек на свет наладонный компьютер образца двадцать восьмого века.
– Ух ты! – воскликнул Еремей. – Можно взглянуть?
– Взглянуть можно, – сказал Мстислав, – только пользы от этого не будет. В будущем русский язык сильно изменится, без привычки не сразу и поймешь, что написано.
Он сформировал в воздухе виртуальную клавиатуру, ввел несколько команд и сказал:
– На, смотри.
Еремей осторожно взял наладонник в руки, отставил его от глаз на расстояние вытянутой руки, дальнозорко прищурился и удивленно воскликнул:
– Да тут латиница!
– Ты латиницу не читай, ты кириллицу читай, – посоветовал Мстислав. – Она тоже другая, но прочесть можно.
– Стра-ны и го-ро-да, – по складам прочитал Еремей. – Русь. Да, ты прав, все понятно, хоть и непривычно. Ятей нет совсем… Русь в тринадцатом веке. Мир. Англия. Причем тут Англия?
– Это ссылки, они… Короче, не бери в голову, все равно сразу не разберешься. Пропусти эту строчку.
– См. Русь в двенадцатом веке. Тоже ссылка, что ли?
– Ага.
– А это что за закорючки? Игоо…
– Это числа арабские, долго объяснять. Ты лучше дай пока мне эту штуку, я святых поищу.
– Сейчас. Около… Учреждение Рязанской епархии. Моисей, игумен Михайловского Выдубицкого монастыря… да это же летопись!
– Она самая, – кивнул Мстислав. – Давай сюда.
– Держи.
Мстислав взял наладонник и стал листать, бормоча себе под нос:
– Александр… Гервасий и Протасий… это на Волыни, да и умерли уже давно… Снова Александр…Михаил Ярославич… еще не родился… Роман Ольгович тоже… Мать-мать-мать! Как же я про родного дядю забыл?!
– Про какого дядю? – удивился Еремей. – Неужто Ярослав тоже святой? Или… Святослав?
– Он самый, – кивнул Мстислав. – Вроде бы он перед смертью праведный образ жизни вести станет, да и собор святого Георгия ему зачелся. Да и сам он необычный какой-то. Охоту не любит, воевал только с поганцами, если Липицу не считать.
– Как же, воевал он… – проворчал Еремей. – Когда на булгар пошли, весь поход только книжки читал, мед пил да на ворон любовался.
– А что, лучше бы он войском руководил?
Еремей пожал плечами и ничего не ответил.
– Пойдем, с князем посоветуемся, – сказал Мстислав. – Мне кажется, Святославу Всеволодовичу довериться можно. Он хоть пока и не святой, но…
Мстислав замялся, он никак не мог подобрать подходящее слово.
– Блаженный он, – подсказал Еремей. – Хоть и нехорошо говорить так о князе, а по-другому не скажешь. С тех пор, как в Волге чуть не утонул, что-то у него в голове подвинулось… Ты все правильно говоришь, но боюсь я, как бы не вышло, что возьмет Святослав Всеволодович в десницу это твое чудо-оружие, да и вообразит себя архангелом, в честь которого его Гавриилом окрестили.
– А ты на что? – спросил Мстислав.
Еремей не сразу понял вопроса, а когда понял, вздрогнул и пристально посмотрел в глаза молодого княжича взглядом не то подозрительным, не то недоумевающим.
– Ты пойми, Еремей Глебович, – мягко проговорил Мстислав, – сейчас не время хранить устои. Что бы мы ни делали, через полтора года все устои рухнут сами собой. Но если они рухнут без нас, мы умрем, во Владимире усядется Ярослав…
– А Святослав? – спросил вдруг Еремей.
– А что Святослав? – пожал плечами Мстислав. – Кого пугает блаженный? Он даже на Владимирском столе успеет посидеть чуть-чуть, пока Ярославичи не сгонят. Будет жить себе тихо и мирно, пока не умрет от старости, а похоронят его в том самом соборе, которой он и построил.
– Не самая плохая судьба, – сказал Еремей.
Мстислав удивленно поднял брови.
– С его точки зрения, разумеется, – уточнил Еремей. – Захочет ли он ее изменить?
– Думаю, захочет, – сказал Мстислав. – Если ему намекнуть, что если ты все знаешь и ничего не делаешь, святым стать не так просто…
Теперь уже Еремей удивленно поднял брови. Он снова стал разглядывать княжича странным взглядом и на этот раз Мстислав сообразил, в чем дело.
– В будущем есть такая наука, – сказал Мстислав, – называется прикладная психология. Она учит, как понимать людей.
– Я уже заметил, что ты эту науку разумеешь, – многозначительно произнес Еремей. – Пошли, что ли, к отцу твоему.
Пока они шли, Мстислав подумал, что славу спасителя земли Русской Еремей у него, пожалуй, не отберет. Да и вообще никто не отберет. А если кто попытается, будет сам виноват.
10
– Отключай невидимость и медленно приземляйся, – тихо сказала Елена.
Колян отключил невидимость и попытался медленно и плавно опуститься вниз. Это у него почти получилось, он потерял управление на высоте всего лишь полутора метров и даже сумел устоять на ногах после приземления.
– Приветствую! – сказала Елена и подняла вверх лицевой щиток шлема. – Здравствуй, Гвидон.
Человек, про которого Елена говорила, что он осетин, почтительно наклонил голову и вежливо произнес:
– Здравствуйте.
Елена протянула ему руку, он почтительно пожал ее, выглядел он при этом так, как будто руку ему протянула по меньшей мере английская королева.
– Елена Ненилова, – представилась Елена, протягивая руку второму человеку, стоявшему рядом с Гвидоном.
– Станислав Тугарин, – представился коллега Гвидона. И добавил: – Полковник ФСБ.
– Замечательно, – сказала Елена и осторожно, чтобы движение не выглядело угрожающим, взяла его под руку. – Пойдемте, поговорим.
Они отошли метров на двадцать и стали что-то увлеченно обсуждать. Елена, как обычно, выглядела абсолютно спокойной, по ее лицу ничего нельзя было прочитать, а вот у Станислава вид был озадаченный и даже обалдевший.
– Вы и есть тот самый Гвидон? – спросил Колян. – Про которого Макс рассказывал?
– Тот самый, – подтвердил Гвидон. – Вы знакомы с Максимом?
– В одном классе учились.
– Странно, – сказал Гвидон. – Максим, я точно знаю, находится в этом времени. А вы…
– Мы с Максом совершили путешествие в будущее, дошли до тридцатого века, потом вернулись, он остался здесь, а я снова ушел. Этот ФСБшник разве вам ничего не рассказывал? Он наверняка в курсе всех дел.
Гвидон отрицательно помотал головой.
– Спецслужба есть спецслужба, – сказал он. – Эти люди по определению должны быть скрытными. И как там, в будущем? Из какого века костюмы, если не секрет?
– Из двадцать восьмого.
– Я думал, антигравитацию изобретут раньше.
– Ее и изобрели раньше. А что вы тут делаете? Мировой совет решил направить в прошлое ограниченный воинский контингент?
Гвидон почему-то смутился.
– Не знаю я, что мировой совет решил, – сказал он. – Москомп попросил меня принести сюда ноутбук с информацией и передать властям. А местные власти, – он кивнул в сторону Станислава, – попросили им помочь в отстреле террористов.
– Не слишком удачно у вас получилось, – заметил Колян. – Там заложник был.
Гвидон сокрушенно вздохнул.
– Регулятор мощности забыл переключить, – сообщил он. – Ваш выстрел меня совсем с толку сбил.
– А зачем еще два раза в машину стрелял?
– Обожженных добить. Они все равно уже были не жильцы.
Коляну стало жалко Гвидона.
– Сейчас начальство перетрет все вопросы, – сказал Колян, – давай пойдем куда-нибудь и выпьем как следует. Тебе это не помешает.
– Это точно, – согласился Гвидон и снова вздохнул.
– Эй, орлы! – крикнула Елена. – Я вызвала тарелку, сейчас полетим к порталу и потом в двадцать восьмой век. Переговоры будем вести в максимально комфортной обстановке.
Глава десятая
1
До места посадки летающей тарелки пришлось идти минут пять. Как объяснил Николай, спутник Елены, тарелка может садиться только на ровную открытую местность, даже низкий кустарник создает большие проблемы при посадке и, особенно, при взлете.
Пока они шли к тарелке, Николай кратко ввел Гвидона в курс дела. Сказать, что Гвидон был ошарашен – значит ничего не сказать. Он-то думал, что выполняет задание совета безопасности, а оказалось, что до последнего момента совет вообще был не в курсе дела, а инициатива исходила исключительно от москомпа. Гвидон никогда не доверял разумным компьютерам, а теперь, когда москомп получил программы из будущего, вот-вот выйдет из-под контроля администрации и что он тогда сможет натворить, тем более, что он подчинил себе саму Елену Ненилову…
– Не пугайся, – посоветовал ему Николай. – Все будет хорошо. Я уже четвертую неделю живу в двадцать восьмом веке…
– Какую неделю? – переспросил Гвидон и ошарашено помотал головой.
Он подумал, что ослышался.
Николай хихикнул.
– Ты еще самое главное не просек, – сказал он. – Когда путешествуешь во времени, необязательно менять только первую цифру, остальные тоже можно шевелить. Я отправился в будущее двадцать пятого августа 2004 года, переместился в двадцать пятое августа 2772 года, нормально дожил до семнадцатого сентября, а потом вернулся в первое сентября 2004 года.
Гвидон снова помотал головой.
– Погоди, – сказал он. – Так ведь можно и самого себя встретить.
– Можно, – согласился Николай. – Я уже встречал самого себя. Неприятное ощущение.
– Почему? – удивился Гвидон.
Николай хихикнул.
– Потому что на себя неприятно смотреть со стороны. Примерно так же, как когда свой голос в записи слушаешь, только еще хуже. Самое противное то, что второй ты думает и действует в точности как ты первый, ты начинаешь что-то говорить и слышишь как бы свое эхо. Гадское ощущение. Хотя дает замечательные возможности. Например, можно оставить в другом времени свою резервную копию, договориться с ней, что если с вернешься с операции, то скажешь ей, что вернулся, а если нет, значит, что-то пошло не по плану.
– Погоди, – сказал Гвидон. – А как же эти копии дальше жить будут? Допустим, я себя скопирую, это будет точно такой же я с точно такими же мыслями и памятью. Он будет думать, что у него есть жена, но у меня тоже есть жена и жена у нас одна!
– Это легко решается, – улыбнулся Колян. – Выбирается время, где других копий точно нет, и одна копия перемещается на минуту вперед. С этого момента в каждом времени существует ровно одна копия.
– А через минуту вторая копия догонит первую и их снова станет две.
– Не догонит. В этом и состоит весь фокус. Каждое перемещение во времени создает новую реальность, которая распространяется в будущее со скоростью течения времени, и каждая новая реальность полностью стирает предыдущую, включая все путешествия во времени. Блин, не могу объяснить! Лучше с москомпом поговори, у него это лучше получится.
– С каким москомпом? – спросил Гвидон. – Из какого века?
– Это теперь уже не важно, – ухмыльнулся Николай. – Они только что запустили систему распределенных вычислений. Все компьютеры во всех временах работают как единый мозг, около портала установили сетевые концентраторы, а через сам портал информацию перегоняют роботы. В память робота закачивают данные, он заползает на табло, шевелит нужные цифры, слезает, подползает к концентратору в другом времени, заливает информацию туда, скачивает ответ и снова все сначала, только в обратную сторону.
Гвидону потребовалось секунды две-три, чтобы осмыслить услышанное. А когда он это осмыслил, у него закружилась голова, он споткнулся и упал бы, если бы его не поддержал Николай.
– Осторожнее, – сказал Николай. – Под ноги не забывай смотреть.
Гвидон вспомнил мертвую голову, о которую споткнулся несколько минут назад, и его затошнило.
– Тебе плохо? – участливо поинтересовался Николай.
Гвидон раздраженно махнул рукой, дескать, все нормально. Он попытался сконцентрироваться на своих мыслях и понял, что мыслей как таковых нет. Он никак не мог поверить в то, что только что услышал. Тысячи разумных компьютеров сливаются в единый супермозг, а эти двое придурков только хихикают. Они вообще понимают, что творят?! Они понимают, какого монстра вот-вот выпустят на свободу?! Если еще не выпустили…
– Что, Гвидон, терминатора вспомнил? – спросил Николай.
– Какого еще терминатора? – не понял Гвидон. – Причем здесь линия заката?
Николай в очередной раз хихикнул.
– Извини, – сказал он. – Я все время забываю, что ты из другого времени. «Терминатор» – это такой фильм, точнее, сериал из трех серий. Очень хороший. Даже не верится, что ты его не смотрел.
– А я не могу поверить, что ты не смотрел «Туасесос», – огрызнулся Гвидон.
Его настроение портилось с каждой секундой. Гвидон подумал, что сегодня он обязательно впадет либо в депрессию, либо в истерику. Но наркотики употреблять не хотелось. Да и не факт, что в таком состоянии они ему помогут.
Внезапно метрах в ста перед ними пространство искривилось, сплющилось и растаяло. Казалось, что в ткани бытия возникла прореха, точнее, не прореха, а наоборот, занавес, этот занавес сдернули и под ним обнаружилось совсем другое пространство.
– Классный у них камуфляж делают, – прокомментировал Николай это зрелище.
– У них – это у кого? – уточнил Гвидон.
– У них – это в будущем. А у вас такой камуфляж делать умеют?
Гвидон вначале помотал головой, а потом пожал плечами.
– Не знаю, – сказал он. – Я к камуфляжу так тщательно не присматривался, чтобы качество оценить. Да и далековато отсюда до тарелки, на таком расстоянии любой камуфляж хорош.
– И то верно, – согласился Николай. – Пойдем быстрее, а то я уже устал ногами шевелить. Ты давно ел?
– Утром. А что?
– В тарелке сильно трясет, а с непривычки еще и укачивает. Если недавно ел, может стошнить.
Николай посмотрел на вытянувшееся лицо Гвидона и снова хихикнул.
– Да не бойся ты, – сказал он. – Полет до портала занимает восемнадцать минут, не успеет растрясти как следует. В стратосфере пойдем, на гиперзвуке, там почти не трясет. К тому же в стелс-режиме измененная гравитация ощущается слабо, голова кружиться почти не будет.
Ободренный этим напутствием, Гвидон зашагал к летающей тарелке. Его голова уже кружилась, пусть и не в прямом смысле, а в переносном. Он мучительно пытался решить, что он будет делать, когда они приземлятся.
2
Худшие ожидания Коляна не оправдались, полет прошел спокойно. Елена и Станислав, как видно, все важное уже обсудили и теперь травили байки. Для начала Елена рассказала жутко пошлую историю про одного скульптора, который очень хотел получить коммерческий заказ и в конце концов получил – на заводе, производящем фаллоимитаторы. Видимо, по меркам двадцать третьего века это был нормальный анекдот, который можно рассказать малознакомому человеку, но Коляна эта история немного покоробила. Станислав, однако, слушал ее с большим вниманием, весело смеялся и рассказал в ответ байку про то, как пьяные студенты взяли противотаракановый мелок и расписали стены в общежитии лозунгами типа «тараканы – сексуальные меньшинства» и тому подобное.