Страница:
— Не думаю, что вы сможете сделать что-нибудь полезное. Есть легенда про то, как Фолко Брендибэк проезжал через страну дорвагов…
— И они предложили помощь в войне с Олмером, — подхватил Леверлин. — В то время дорваги совершенно не владели магией и не умели делать нормальное оружие. Я понял, что ты хочешь сказать. Мне больно сознавать, что лучшая боевая организация Средиземья стала подобна толпе диких лесных варваров, но я принимаю это. Кстати, мы можем стать сильнее, если ты согласишься нас обучить. Я понимаю, ты считаешь это опасным, и потому я не настаиваю. Но если тебе потребуется сотня-другая сильных боевых магов, ты знаешь, к кому обращаться.
— Спасибо, Леверлин, вряд ли я прибегну к твоей помощи, но спасибо за предложение. Ты хотел сказать что-то еще.
— Второе. Насколько я понимаю, наше Средиземье подобно детской песочнице, с точки зрения высших сил Междусетья. Не скрою, мне неприятно сознавать, что я подобен большому ребенку, наводящему порядок среди маленьких детей, лепящих куличики, но это реальность. Я не буду рваться в большой мир. Я буду рад, если ты позволишь мне выйти за пределы песочницы, но я не буду делать этого, если ты этого не хочешь.
— Хорошо, я понял. Спасибо.
— Третье. Ты говорил, что в Средиземье нет высших сил. Ты не прав, у нас есть, по крайней мере, две высшие силы — ты и Уриэль. Я признаю тебя высшей силой, ты, Хэмфаст, хозяин Средиземья.
Я вспомнил хозяев Аркануса, и сравнение с ними меня покоробило. Леверлин заметил это и зачастил:
— Прости, Хэмфаст, я не хотел тебя обидеть. Не знаю, чем тебе не нравится слово “хозяин”, но я больше не буду употреблять его в отношении тебя. Слово “повелитель” тебя не обижает?
Я поморщился.
— Тебе незачем извиняться, Леверлин. Ты совершенно правильно назвал меня хозяином, я действительно стал хозяином Средиземья. Не могу сказать, что это меня радует, что я хочу быть хозяином целого мира, но я не могу перестать быть хозяином, не лишившись своей силы. А своей силой я дорожу.
— Так вот, Хэмфаст, Утренняя Звезда признает тебя хозяином Средиземья. Мы признаем твою власть, и мы выполним любое твое распоряжение. В пределах разумного — если ты, например, прикажешь перебить тысячу младенцев, я буду вынужден отказаться, но…
— Я никогда не отдам такого распоряжения. А если вдруг отдам, ты можешь его не выполнять. Да что я говорю, ты обязан его не выполнять!
— Хорошо. Четвертое. В позапрошлом году ты вручил верховную власть над Аннуром Гнею Рыболову. Сейчас уже не вызывает сомнений, что Гней не справился с бременем власти, его политика ведет страну к катастрофе. Несмотря на это, Утренняя Звезда не будет свергать короля без твоего разрешения. Мы считаем, что ты совершил ошибку, но мы уважаем твое право совершать ошибки.
— Зря. Ты прав, Леверлин, я действительно совершил ошибку, и сейчас самое время ее исправить. Лора, ты предпочитаешь остаться здесь или вернуться в Минатор вместе с Оккамом?
Лора бросила на Оккама обожающий взгляд, и сразу стало ясно, что она хочет. Зато Оккам забеспокоился, взглянул на Лору, на Леверлина, на меня и неуверенно спросил:
— Нам обязательно возвращаться именно в Минатор? Если ты действительно собираешься вмешаться в деятельность Гнея, мне лучше быть в Аннуине. В самом деле, — он обратился к Леверлину, — Мезония исчезла, моя миссия в Ганнаре не то чтобы стала бессмысленной, но…
— Нет, Оккам, — не согласился Леверлин, — тебе лучше остаться в Минаторе. Ты недооцениваешь себя, ты представляешь интерес не только как помощник Мезонии. Пора тебе начинать действовать самостоятельно.
— Хорошо, — сказал Оккам, — мы возвращаемся в Минатор.
И тут до меня дошло то, на что я должен был обратить внимание с самого начала. Когда Лора, Оккам и Леверлин переходили из мира в мир, Леверлин держался за подол платья Лоры. Но как Леверлин оказался в Минаторе?
— Это совсем просто, — ответил Леверлин на мой вопрос. — Когда шла война, Уриэль передал нам тринадцать артефактов высшей магии. Для перемещения в Минатор я использовал один из них.
И вправду просто.
Я совершил заклинание, и Оккам с Лорой исчезли из комнаты. Я совершил следующее заклинание, исчезли и мы с Леверлином.
9
10
11
12
13
— И они предложили помощь в войне с Олмером, — подхватил Леверлин. — В то время дорваги совершенно не владели магией и не умели делать нормальное оружие. Я понял, что ты хочешь сказать. Мне больно сознавать, что лучшая боевая организация Средиземья стала подобна толпе диких лесных варваров, но я принимаю это. Кстати, мы можем стать сильнее, если ты согласишься нас обучить. Я понимаю, ты считаешь это опасным, и потому я не настаиваю. Но если тебе потребуется сотня-другая сильных боевых магов, ты знаешь, к кому обращаться.
— Спасибо, Леверлин, вряд ли я прибегну к твоей помощи, но спасибо за предложение. Ты хотел сказать что-то еще.
— Второе. Насколько я понимаю, наше Средиземье подобно детской песочнице, с точки зрения высших сил Междусетья. Не скрою, мне неприятно сознавать, что я подобен большому ребенку, наводящему порядок среди маленьких детей, лепящих куличики, но это реальность. Я не буду рваться в большой мир. Я буду рад, если ты позволишь мне выйти за пределы песочницы, но я не буду делать этого, если ты этого не хочешь.
— Хорошо, я понял. Спасибо.
— Третье. Ты говорил, что в Средиземье нет высших сил. Ты не прав, у нас есть, по крайней мере, две высшие силы — ты и Уриэль. Я признаю тебя высшей силой, ты, Хэмфаст, хозяин Средиземья.
Я вспомнил хозяев Аркануса, и сравнение с ними меня покоробило. Леверлин заметил это и зачастил:
— Прости, Хэмфаст, я не хотел тебя обидеть. Не знаю, чем тебе не нравится слово “хозяин”, но я больше не буду употреблять его в отношении тебя. Слово “повелитель” тебя не обижает?
Я поморщился.
— Тебе незачем извиняться, Леверлин. Ты совершенно правильно назвал меня хозяином, я действительно стал хозяином Средиземья. Не могу сказать, что это меня радует, что я хочу быть хозяином целого мира, но я не могу перестать быть хозяином, не лишившись своей силы. А своей силой я дорожу.
— Так вот, Хэмфаст, Утренняя Звезда признает тебя хозяином Средиземья. Мы признаем твою власть, и мы выполним любое твое распоряжение. В пределах разумного — если ты, например, прикажешь перебить тысячу младенцев, я буду вынужден отказаться, но…
— Я никогда не отдам такого распоряжения. А если вдруг отдам, ты можешь его не выполнять. Да что я говорю, ты обязан его не выполнять!
— Хорошо. Четвертое. В позапрошлом году ты вручил верховную власть над Аннуром Гнею Рыболову. Сейчас уже не вызывает сомнений, что Гней не справился с бременем власти, его политика ведет страну к катастрофе. Несмотря на это, Утренняя Звезда не будет свергать короля без твоего разрешения. Мы считаем, что ты совершил ошибку, но мы уважаем твое право совершать ошибки.
— Зря. Ты прав, Леверлин, я действительно совершил ошибку, и сейчас самое время ее исправить. Лора, ты предпочитаешь остаться здесь или вернуться в Минатор вместе с Оккамом?
Лора бросила на Оккама обожающий взгляд, и сразу стало ясно, что она хочет. Зато Оккам забеспокоился, взглянул на Лору, на Леверлина, на меня и неуверенно спросил:
— Нам обязательно возвращаться именно в Минатор? Если ты действительно собираешься вмешаться в деятельность Гнея, мне лучше быть в Аннуине. В самом деле, — он обратился к Леверлину, — Мезония исчезла, моя миссия в Ганнаре не то чтобы стала бессмысленной, но…
— Нет, Оккам, — не согласился Леверлин, — тебе лучше остаться в Минаторе. Ты недооцениваешь себя, ты представляешь интерес не только как помощник Мезонии. Пора тебе начинать действовать самостоятельно.
— Хорошо, — сказал Оккам, — мы возвращаемся в Минатор.
И тут до меня дошло то, на что я должен был обратить внимание с самого начала. Когда Лора, Оккам и Леверлин переходили из мира в мир, Леверлин держался за подол платья Лоры. Но как Леверлин оказался в Минаторе?
— Это совсем просто, — ответил Леверлин на мой вопрос. — Когда шла война, Уриэль передал нам тринадцать артефактов высшей магии. Для перемещения в Минатор я использовал один из них.
И вправду просто.
Я совершил заклинание, и Оккам с Лорой исчезли из комнаты. Я совершил следующее заклинание, исчезли и мы с Леверлином.
9
Король Гней сидел в своем рабочем кабинете и просматривал какие-то бумаги, время от времени отхлебывая красное вино из стоящего перед ним бокала. Довольно долго я наблюдал за королем, но он так и не заметил нашего с Леверлином появления. Мне пришлось кашлянуть.
Когда король обернулся и увидел нас, на его лице отразилась целая гамма чувств, одним из которых было удивление.
— Хэмфаст? — неуверенно спросил король. — Это и есть твое настоящее тело?
— Ну да.
— Как я рад тебя видеть! — воскликнул Гней, вскочил на ноги и попытался меня обнять. Это у него плохо получилось — не так просто человеку не самого маленького роста обнять хоббита, да так, чтобы это не показалось неприличным или смешным.
— Ты знаешь, я уже давно мечтаю, чтобы ты здесь появился. Ты не представляешь, как тяжело быть королем.
Леверлин хмыкнул, Гней перестал улыбаться.
Я уселся в королевское кресло и спросил, стараясь, чтобы мой голос звучал добродушно:
— Как твои дела, Гней? Ты справляешься?
Гней растерянно пожал плечами.
— Знаешь, Хэмфаст, королевская власть — такая странная штука… Я все время пытаюсь сделать что-то хорошее, я хочу, чтобы было как лучше, а получается какая-то ерунда. Постоянно что-то мешает. Такое ощущение, что все мои подданные дружно забыли, что у них есть король. Каждое распоряжение, буквально каждое, либо саботируется, либо выполняется наоборот! Иногда мне даже кажется, что во всем Средиземье осталось только два нормальных человека — мы с тобой.
— Я не человек, я хоббит.
— Я хочу сказать, два нормальных разумных. Ну почему мои подданные такие бестолковые? Почему они никогда не могут уразуметь, что от них требуется?
Я пожал плечами.
— Может, дело в том, что ты неправильно объясняешь, чего от них хочешь? А ты сам всегда точно знаешь, чего хочешь?
Гней возмутился.
— Это Леверлин тебе нашептал, да? — выкрикнул он. — Что, председатель, хочешь снова стать некоронованным королем? Не выйдет!
Я перебил Гнея.
— Скажи мне, Гней, — спросил я, — что это за история с планами вторжения в Морию?
Гней хихикнул.
— Ты что, тоже поверил? Да не планировалось никогда никакого вторжения! Как ты себе это представляешь? Как человеческая армия может захватить гномьи пещеры? Да гномы перебьют любых захватчиков, прежде чем те успеют отойти от входа на десять миль!
— В пещеры можно запустить синтетического барлога.
Гней расхохотался.
— Какого барлога? Барлог — легенда, если он и жил когда-то, то теперь его нет и никто даже не знает, как он выглядел. Нельзя создать то, чего нет! Я действительно приказал Леверлину разработать такой проект, но я с самого начала был уверен, что эта задача невыполнима.
— Тогда зачем ты отдавал заведомо невыполнимый приказ?
— Дезинформация. В ковенах полно иностранных шпионов, я был уверен, что слухи о барлоге дойдут до Каменного Престола.
— Зачем тебе пугать Каменный Престол?
— Даже ты не догадался! Не ожидал, честное слово, не ожидал! Раз до разгадки не додумался даже ты, Хэмфаст, видно, мой план и впрямь хорош.
— Может, и хорош. Не тяни, рассказывай.
— Да все проще пареной репы. Гномы напугались, они начали готовиться к войне. А что происходит, когда страна готовится к войне? Создаются запасы продовольствия, оружия, магической энергии. Мобилизуется ополчение, проводятся военные учения, срочно обновляются пограничные укрепления, а все это требует больших денег. Каменный Престол уже спустил примерно десятую часть своего золотого запаса, а ведь это только начало.
— Но какая польза от этого Аннуру? Все гномье золото уходит в Ганнар, Дейл и Мордор. Да, ты ослабляешь Морию, но за счет укрепления третьих стран, а не своей собственной державы. Гномы перестали покупать аннурский хлеб — ты знаешь, какие убытки терпят твои подданные?
— Мне наплевать на смердов! Пусть терпят любые убытки. А насчет того, куда уходит гномье золото, ты ошибаешься, Хэмфаст. Гномы закупают магическое оружие в Ганнаре, но кто продает им это оружие? Все знают, что лучшие боевые артефакты делают аннурские мастера.
Леверлин хмыкнул, но король не обратил на это никакого внимания. Он продолжал говорить:
— Гномы считают, что те артефакты, которые они закупают, сделаны в Ганнаре, гномы радуются, что южная империя наконец-то стала делать оружие, хоть как-то сопоставимое с вооружением своего северного соседа. Но на самом деле все эти артефакты изготовлены в мастерских Утренней Звезды! Леверлин организовал тайные поставки боевых артефактов в Ганнар, это самые новейшие образцы, но они все до единого снабжены специальными охранными заклинаниями. В нужный момент все вооружение морийской армии будет заблокировано и окажется бесполезным. А кто будет виноват? Ганнарский император!
— Ты знал об этом? — спросил я Леверлина.
— Конечно, — ответил тот, — я же сам все это организовал.
— А Мезония? Она знала суть операции?
— Она знала только то, что ей нужно было знать для выполнения своего задания. Думаю, она считала, что ее миссия заключается не в организации поставок, а, наоборот, в их прекращении.
— Понятно… И что, прибыль от торговли негодным оружием на самом деле компенсирует убытки сельского хозяйства?
— Более чем. Понимаешь, Хэмфаст, сельское хозяйство Аннура на самом деле не несет никаких убытков. Гномы думают, что покупают хлеб в Ганнаре, но это аннурский хлеб. Он идет в Морию кружным путем, но более высокая продажная цена с лихвой компенсирует повышенные затраты на перевозку. А то, что официально хлеб в Морию не продается, позволило нам вдвое снизить закупочные цены. За последние четыре месяца мы удвоили золотой запас королевства, и, думаю, удвоить его еще раз нам вполне по силам.
— Мы? Разве торговля хлебом не является королевской монополией?
Леверлин ехидно усмехнулся.
— Нынче все является королевской монополией, после гражданской войны ковены лишены реальной власти. Но если король ничего не может сделать без помощи магов, о каком лишении власти может идти речь?
— Значит, вся эта операция — твоя идея, Леверлин?
— Нет, не вся. Вначале Гней на самом деле хотел вторгнуться в Морию, даже направил эмиссаров в Хоббитанию. — Леверлин хихикнул. — Я пытался его разубедить, а потом мне пришла в голову мысль… Ну, ты ее слышал.
— Эта мысль пришла не в твою голову! — возмутился король. — Это я предложил продавать гномам хлеб по завышенной цене!
Леверлин покровительственно улыбнулся. Я сразу понял, чему он улыбается. Для мастера психологии совсем нетрудно вложить свою мысль в душу другого разумного, а потом заставить того поверить, что эта мысль его собственная. Да, кажется, в Аннуре за прошедшие месяцы все вернулось в исходное состояние.
— А что за дела с наркотиками? — спросил я. — В этой операции какой глубокий смысл?
Леверлин промолчал, а Гней пустился в пространные рассуждения.
— Как ты не понимаешь, Хэмфаст, — начал говорить он, — наркотики — это абсолютное зло, они превращают нормального человека в безумца, одержимые ими готовы на все ради своего поганого зелья. В правильном государстве их не должно быть, и для того, чтобы добиться этой великой цели, годятся любые средства.
— И что, Гней, — спросил я, — в Аннуре больше нет наркотиков?
— Нет, — гордо ответил Гней, но Леверлин с ним не согласился. Он сказал:
— Когда прошел месяц, а эта безумная кампания все еще набирала обороты, я приказал ребятам не докладывать королю реальную обстановку. Гней успокоился, а вскоре и вообще забыл про то, как боролся с наркотиками.
Король открыл рот, закрыл и снова открыл.
— Как… — выдохнул он. — Как ты смел?! Не говорить правды мне? Королю? Да я… да я тебя… сгною в темнице, ты у меня… стража!
Массивная дубовая дверь распахнулась, и в кабинет ворвались двое стражников с мечами наголо. На их лицах отразилось изумление, они никак не ожидали увидеть здесь Леверлина и тем более незнакомого хоббита. Я обратил внимание, что оба стражника в первую очередь заглянули в глаза председателя Утренней Звезды и только потом обратили взор на Великого Короля Аннура.
А Великий Король бесновался. Его речь утратила связность и превратилась в бессмысленный набор слов, по большей части ругательных. Как ни странно, он вызывал не отвращение и даже не неприязнь, а только жалость.
Я взял Леверлина за руку, и мы переместились в Вечный Лес. Неприятно смотреть на правителя великой державы в таком состоянии, да и разговаривать трудно, когда совсем рядом здоровый мужчина орет в полный голос.
— Часто с ним так? — спросил я Леверлина.
— Нет, не часто, раз в месяц, иногда два раза. Чаще он напивается и начинает веселиться, тоже зрелище еще то.
— Реально страной управляешь ты?
— А кто же еще?
— Король сильно мешает?
— А сам как думаешь? Или ты полагаешь, такие истерики терпеть легко?
— Не легко. Но ты — мастер психологии, тебе проще.
— Проще. Но в таких дозах тяжело и мне.
— Что ты хочешь с ним сделать?
— Ничего. Не я посадил Гнея, не мне его и снимать.
— А если я разрешу делать с ним все, что захочешь?
— Тогда все вернется к исходному состоянию. Только торговлю хлебом я у короля отберу, она, оказывается, тоже бывает прибыльной.
— Сам не хочешь стать королем?
— Это того не стоит. Слишком многим не понравится, что во главе королевства встал мало кому известный маг. Сразу появится оппозиция, начнутся восстания… Нет, придется платить слишком большую цену. Кроме того, я не уверен, что мой сын окажется достойным преемником, а если я изменю порядок престолонаследия, все мои дети пойдут на меня войной. Нет, лучше, когда на престоле сидит марионетка, а реальная власть скрыта за кулисами.
— Хорошо. Можешь считать, что этот план получил всевышнее одобрение.
Леверлин впал в легкое замешательство. Странно, я был уверен, что он продумал весь разговор до мелочей. В чем дело?
— Слушай, Хэмфаст, — сказал Леверлин, — а ты не мог бы сам лично сказать все это королю? Я понимаю, то, как именно он это узнает, не имеет большого значения, но…
Я рассмеялся. Вот в чем дело — мудрый Леверлин боится королевской истерики.
— Ладно, — сказал я, — поговорю с королем лично, избавлю тебя от королевского гнева.
И я переместился во дворец, оставив Леверлина в Вечном Лесу.
Когда король обернулся и увидел нас, на его лице отразилась целая гамма чувств, одним из которых было удивление.
— Хэмфаст? — неуверенно спросил король. — Это и есть твое настоящее тело?
— Ну да.
— Как я рад тебя видеть! — воскликнул Гней, вскочил на ноги и попытался меня обнять. Это у него плохо получилось — не так просто человеку не самого маленького роста обнять хоббита, да так, чтобы это не показалось неприличным или смешным.
— Ты знаешь, я уже давно мечтаю, чтобы ты здесь появился. Ты не представляешь, как тяжело быть королем.
Леверлин хмыкнул, Гней перестал улыбаться.
Я уселся в королевское кресло и спросил, стараясь, чтобы мой голос звучал добродушно:
— Как твои дела, Гней? Ты справляешься?
Гней растерянно пожал плечами.
— Знаешь, Хэмфаст, королевская власть — такая странная штука… Я все время пытаюсь сделать что-то хорошее, я хочу, чтобы было как лучше, а получается какая-то ерунда. Постоянно что-то мешает. Такое ощущение, что все мои подданные дружно забыли, что у них есть король. Каждое распоряжение, буквально каждое, либо саботируется, либо выполняется наоборот! Иногда мне даже кажется, что во всем Средиземье осталось только два нормальных человека — мы с тобой.
— Я не человек, я хоббит.
— Я хочу сказать, два нормальных разумных. Ну почему мои подданные такие бестолковые? Почему они никогда не могут уразуметь, что от них требуется?
Я пожал плечами.
— Может, дело в том, что ты неправильно объясняешь, чего от них хочешь? А ты сам всегда точно знаешь, чего хочешь?
Гней возмутился.
— Это Леверлин тебе нашептал, да? — выкрикнул он. — Что, председатель, хочешь снова стать некоронованным королем? Не выйдет!
Я перебил Гнея.
— Скажи мне, Гней, — спросил я, — что это за история с планами вторжения в Морию?
Гней хихикнул.
— Ты что, тоже поверил? Да не планировалось никогда никакого вторжения! Как ты себе это представляешь? Как человеческая армия может захватить гномьи пещеры? Да гномы перебьют любых захватчиков, прежде чем те успеют отойти от входа на десять миль!
— В пещеры можно запустить синтетического барлога.
Гней расхохотался.
— Какого барлога? Барлог — легенда, если он и жил когда-то, то теперь его нет и никто даже не знает, как он выглядел. Нельзя создать то, чего нет! Я действительно приказал Леверлину разработать такой проект, но я с самого начала был уверен, что эта задача невыполнима.
— Тогда зачем ты отдавал заведомо невыполнимый приказ?
— Дезинформация. В ковенах полно иностранных шпионов, я был уверен, что слухи о барлоге дойдут до Каменного Престола.
— Зачем тебе пугать Каменный Престол?
— Даже ты не догадался! Не ожидал, честное слово, не ожидал! Раз до разгадки не додумался даже ты, Хэмфаст, видно, мой план и впрямь хорош.
— Может, и хорош. Не тяни, рассказывай.
— Да все проще пареной репы. Гномы напугались, они начали готовиться к войне. А что происходит, когда страна готовится к войне? Создаются запасы продовольствия, оружия, магической энергии. Мобилизуется ополчение, проводятся военные учения, срочно обновляются пограничные укрепления, а все это требует больших денег. Каменный Престол уже спустил примерно десятую часть своего золотого запаса, а ведь это только начало.
— Но какая польза от этого Аннуру? Все гномье золото уходит в Ганнар, Дейл и Мордор. Да, ты ослабляешь Морию, но за счет укрепления третьих стран, а не своей собственной державы. Гномы перестали покупать аннурский хлеб — ты знаешь, какие убытки терпят твои подданные?
— Мне наплевать на смердов! Пусть терпят любые убытки. А насчет того, куда уходит гномье золото, ты ошибаешься, Хэмфаст. Гномы закупают магическое оружие в Ганнаре, но кто продает им это оружие? Все знают, что лучшие боевые артефакты делают аннурские мастера.
Леверлин хмыкнул, но король не обратил на это никакого внимания. Он продолжал говорить:
— Гномы считают, что те артефакты, которые они закупают, сделаны в Ганнаре, гномы радуются, что южная империя наконец-то стала делать оружие, хоть как-то сопоставимое с вооружением своего северного соседа. Но на самом деле все эти артефакты изготовлены в мастерских Утренней Звезды! Леверлин организовал тайные поставки боевых артефактов в Ганнар, это самые новейшие образцы, но они все до единого снабжены специальными охранными заклинаниями. В нужный момент все вооружение морийской армии будет заблокировано и окажется бесполезным. А кто будет виноват? Ганнарский император!
— Ты знал об этом? — спросил я Леверлина.
— Конечно, — ответил тот, — я же сам все это организовал.
— А Мезония? Она знала суть операции?
— Она знала только то, что ей нужно было знать для выполнения своего задания. Думаю, она считала, что ее миссия заключается не в организации поставок, а, наоборот, в их прекращении.
— Понятно… И что, прибыль от торговли негодным оружием на самом деле компенсирует убытки сельского хозяйства?
— Более чем. Понимаешь, Хэмфаст, сельское хозяйство Аннура на самом деле не несет никаких убытков. Гномы думают, что покупают хлеб в Ганнаре, но это аннурский хлеб. Он идет в Морию кружным путем, но более высокая продажная цена с лихвой компенсирует повышенные затраты на перевозку. А то, что официально хлеб в Морию не продается, позволило нам вдвое снизить закупочные цены. За последние четыре месяца мы удвоили золотой запас королевства, и, думаю, удвоить его еще раз нам вполне по силам.
— Мы? Разве торговля хлебом не является королевской монополией?
Леверлин ехидно усмехнулся.
— Нынче все является королевской монополией, после гражданской войны ковены лишены реальной власти. Но если король ничего не может сделать без помощи магов, о каком лишении власти может идти речь?
— Значит, вся эта операция — твоя идея, Леверлин?
— Нет, не вся. Вначале Гней на самом деле хотел вторгнуться в Морию, даже направил эмиссаров в Хоббитанию. — Леверлин хихикнул. — Я пытался его разубедить, а потом мне пришла в голову мысль… Ну, ты ее слышал.
— Эта мысль пришла не в твою голову! — возмутился король. — Это я предложил продавать гномам хлеб по завышенной цене!
Леверлин покровительственно улыбнулся. Я сразу понял, чему он улыбается. Для мастера психологии совсем нетрудно вложить свою мысль в душу другого разумного, а потом заставить того поверить, что эта мысль его собственная. Да, кажется, в Аннуре за прошедшие месяцы все вернулось в исходное состояние.
— А что за дела с наркотиками? — спросил я. — В этой операции какой глубокий смысл?
Леверлин промолчал, а Гней пустился в пространные рассуждения.
— Как ты не понимаешь, Хэмфаст, — начал говорить он, — наркотики — это абсолютное зло, они превращают нормального человека в безумца, одержимые ими готовы на все ради своего поганого зелья. В правильном государстве их не должно быть, и для того, чтобы добиться этой великой цели, годятся любые средства.
— И что, Гней, — спросил я, — в Аннуре больше нет наркотиков?
— Нет, — гордо ответил Гней, но Леверлин с ним не согласился. Он сказал:
— Когда прошел месяц, а эта безумная кампания все еще набирала обороты, я приказал ребятам не докладывать королю реальную обстановку. Гней успокоился, а вскоре и вообще забыл про то, как боролся с наркотиками.
Король открыл рот, закрыл и снова открыл.
— Как… — выдохнул он. — Как ты смел?! Не говорить правды мне? Королю? Да я… да я тебя… сгною в темнице, ты у меня… стража!
Массивная дубовая дверь распахнулась, и в кабинет ворвались двое стражников с мечами наголо. На их лицах отразилось изумление, они никак не ожидали увидеть здесь Леверлина и тем более незнакомого хоббита. Я обратил внимание, что оба стражника в первую очередь заглянули в глаза председателя Утренней Звезды и только потом обратили взор на Великого Короля Аннура.
А Великий Король бесновался. Его речь утратила связность и превратилась в бессмысленный набор слов, по большей части ругательных. Как ни странно, он вызывал не отвращение и даже не неприязнь, а только жалость.
Я взял Леверлина за руку, и мы переместились в Вечный Лес. Неприятно смотреть на правителя великой державы в таком состоянии, да и разговаривать трудно, когда совсем рядом здоровый мужчина орет в полный голос.
— Часто с ним так? — спросил я Леверлина.
— Нет, не часто, раз в месяц, иногда два раза. Чаще он напивается и начинает веселиться, тоже зрелище еще то.
— Реально страной управляешь ты?
— А кто же еще?
— Король сильно мешает?
— А сам как думаешь? Или ты полагаешь, такие истерики терпеть легко?
— Не легко. Но ты — мастер психологии, тебе проще.
— Проще. Но в таких дозах тяжело и мне.
— Что ты хочешь с ним сделать?
— Ничего. Не я посадил Гнея, не мне его и снимать.
— А если я разрешу делать с ним все, что захочешь?
— Тогда все вернется к исходному состоянию. Только торговлю хлебом я у короля отберу, она, оказывается, тоже бывает прибыльной.
— Сам не хочешь стать королем?
— Это того не стоит. Слишком многим не понравится, что во главе королевства встал мало кому известный маг. Сразу появится оппозиция, начнутся восстания… Нет, придется платить слишком большую цену. Кроме того, я не уверен, что мой сын окажется достойным преемником, а если я изменю порядок престолонаследия, все мои дети пойдут на меня войной. Нет, лучше, когда на престоле сидит марионетка, а реальная власть скрыта за кулисами.
— Хорошо. Можешь считать, что этот план получил всевышнее одобрение.
Леверлин впал в легкое замешательство. Странно, я был уверен, что он продумал весь разговор до мелочей. В чем дело?
— Слушай, Хэмфаст, — сказал Леверлин, — а ты не мог бы сам лично сказать все это королю? Я понимаю, то, как именно он это узнает, не имеет большого значения, но…
Я рассмеялся. Вот в чем дело — мудрый Леверлин боится королевской истерики.
— Ладно, — сказал я, — поговорю с королем лично, избавлю тебя от королевского гнева.
И я переместился во дворец, оставив Леверлина в Вечном Лесу.
10
Разговор с королем оставил тяжелый осадок. Трудно признаваться самому себе, что сделал глупость, а еще труднее объяснить истинное положение вещей разумному, в котором разочаровался. Гней так ничего и не понял.
— Но ты же сам говорил, что во всем должен быть порядок! Что законы превыше всего, что ковены преступны и противны человеческой природе, что власть должна принадлежать законному правителю. А что сейчас? Разве что-то изменилось? — Гней грустно посмотрел на меня своими детскими глазами.
Я пытался объяснить Гнею, что кое-что изменилось, что изменился я, что все разумные со временем меняются, что таков естественный порядок вещей, но Гней ничего не хотел слышать. Неужели раньше я тоже был таким?
— Зачем ты лишаешь меня власти? — спрашивал король. — Неужели все было зря? Революция, война — разве все это было напрасно? Ты что, жалеешь о том, что сделал?
А потом король впал в новую истерику. Почему-то он решил, что теперь ему настал конец, что Леверлин не оставит его в живых. Гней ползал передо мной на коленях и умолял не бросать его на растерзание боевым магам. Он говорил, что его ненавидят абсолютно все, что это ничем не оправданная жестокость — позволить человеку вкусить неограниченной власти, а потом отобрать ее, что это то же самое, как если бы я дал ребенку конфету и тут же отобрал. Что я мог ответить на это? Только одно.
— Мне жаль, — сказал я, — что ты оказался неразумным ребенком и что власть для тебя не тяжкое бремя, а вкусная конфета. Ты оказался недостойным правителем, Гней, и сейчас я не нарушаю справедливость, а восстанавливаю ее. Раньше я думал, что власть должна принадлежать законному правителю, но я ошибался. Власть должна принадлежать достойному правителю, и отныне будет так. У тебя был шанс, но ты не смог им воспользоваться или не захотел, а второго шанса уже не будет.
— Но Леверлин никогда не избавит мир от оружия массового поражения! — завопил Гней. — Ты ведь хотел именно этого! Почему ты так легко отказываешься от великой цели?
— Потому что я понял, что моя цель совсем не такая великая, как я полагал. Мне многое открылось, и, когда ты сравниваешь себя с ребенком, ты намного более прав, чем можешь себе представить. Да, яйца феникса — зло, но в мире существует и другое зло, намного большее. И, кстати, почему ты не избавил Аннур от оружия массового поражения? Это было в твоих силах, а что сделал ты? Ты приказал бомбить орков, поселившихся в Могильниках! Ты когда-нибудь слышал, как пищит младенец, умирающий от ожогов? Конечно нет! Откуда тебе это слышать?
— Но я не приказывал бомбить орков, — удивился Гней. — Я приказал провести в Могильниках показательные бомбардировки, я особо требовал, чтобы от них не пострадали ганнарские переселенцы. Зачем мне было их убивать? Они принесли бы мне гораздо больше пользы, если бы вернулись в Ганнар испуганными и озлобленными и рассказывали бы всем о том, как ужасна мощь аннурских драконов. Я никого не приказывал жечь живьем, тем более младенцев.
— Церн пытался поселить в Могильниках мордорских ренегатов. Твои драконы истребили их до последнего существа, притом с поистине зверской жестокостью. Может быть, ты и прав, может, это не ты приказывал, может, летчики сами проявили инициативу, какая разница? Ты не справился с управлением страной, и отныне ты будешь марионеткой на троне. С этой ролью ты неплохо справлялся.
— Но ты же сам говорил, что во всем должен быть порядок! Что законы превыше всего, что ковены преступны и противны человеческой природе, что власть должна принадлежать законному правителю. А что сейчас? Разве что-то изменилось? — Гней грустно посмотрел на меня своими детскими глазами.
Я пытался объяснить Гнею, что кое-что изменилось, что изменился я, что все разумные со временем меняются, что таков естественный порядок вещей, но Гней ничего не хотел слышать. Неужели раньше я тоже был таким?
— Зачем ты лишаешь меня власти? — спрашивал король. — Неужели все было зря? Революция, война — разве все это было напрасно? Ты что, жалеешь о том, что сделал?
А потом король впал в новую истерику. Почему-то он решил, что теперь ему настал конец, что Леверлин не оставит его в живых. Гней ползал передо мной на коленях и умолял не бросать его на растерзание боевым магам. Он говорил, что его ненавидят абсолютно все, что это ничем не оправданная жестокость — позволить человеку вкусить неограниченной власти, а потом отобрать ее, что это то же самое, как если бы я дал ребенку конфету и тут же отобрал. Что я мог ответить на это? Только одно.
— Мне жаль, — сказал я, — что ты оказался неразумным ребенком и что власть для тебя не тяжкое бремя, а вкусная конфета. Ты оказался недостойным правителем, Гней, и сейчас я не нарушаю справедливость, а восстанавливаю ее. Раньше я думал, что власть должна принадлежать законному правителю, но я ошибался. Власть должна принадлежать достойному правителю, и отныне будет так. У тебя был шанс, но ты не смог им воспользоваться или не захотел, а второго шанса уже не будет.
— Но Леверлин никогда не избавит мир от оружия массового поражения! — завопил Гней. — Ты ведь хотел именно этого! Почему ты так легко отказываешься от великой цели?
— Потому что я понял, что моя цель совсем не такая великая, как я полагал. Мне многое открылось, и, когда ты сравниваешь себя с ребенком, ты намного более прав, чем можешь себе представить. Да, яйца феникса — зло, но в мире существует и другое зло, намного большее. И, кстати, почему ты не избавил Аннур от оружия массового поражения? Это было в твоих силах, а что сделал ты? Ты приказал бомбить орков, поселившихся в Могильниках! Ты когда-нибудь слышал, как пищит младенец, умирающий от ожогов? Конечно нет! Откуда тебе это слышать?
— Но я не приказывал бомбить орков, — удивился Гней. — Я приказал провести в Могильниках показательные бомбардировки, я особо требовал, чтобы от них не пострадали ганнарские переселенцы. Зачем мне было их убивать? Они принесли бы мне гораздо больше пользы, если бы вернулись в Ганнар испуганными и озлобленными и рассказывали бы всем о том, как ужасна мощь аннурских драконов. Я никого не приказывал жечь живьем, тем более младенцев.
— Церн пытался поселить в Могильниках мордорских ренегатов. Твои драконы истребили их до последнего существа, притом с поистине зверской жестокостью. Может быть, ты и прав, может, это не ты приказывал, может, летчики сами проявили инициативу, какая разница? Ты не справился с управлением страной, и отныне ты будешь марионеткой на троне. С этой ролью ты неплохо справлялся.
11
— Ну что, Уриэль, как дела? Хаммер не появлялся?
— Нет, не появлялся. Не могу понять, что случилось. Я был уверен, он сделает все, что угодно, только бы попасть в нормальный мир. Ясно, я где-то ошибся, но где?
— Не переживай, Уриэль. Мне никогда не нравилась идея превратить человека в бота, а потом еще и отобрать у него деньги.
— Но ты сам ее предложил!
— Я был не прав. Так делать не стоило, нельзя строить свои планы на несчастьях других.
Уриэль скептически хмыкнул, и я поспешил уточнить:
— Без крайней нужды. В данном случае, думаю, крайняя нужда еще не настала. Твои артефакты не зафиксировали нарушений в защите серверов?
— Пока нет. Но у меня появилась еще одна мысль. Зачем проникать в пространство атакуемого сервера в качестве нового субъекта? Если прицепиться к каналу, который обслуживает легального банковского клиента, можно получить тот же самый результат.
— Но там же всякие шифрования…
— Если установить контроль над компьютером клиента, можно зашифровать от имени клиента все, что захочешь.
— Но если ты установишь контроль над компьютером клиента, ты получишь совершенно законный доступ к банковскому счету этого клиента. Зачем тебе тогда подцепляться к каналу?
— И то верно. Но тогда… Нет, это совсем не так просто, как кажется. Нужно точно так же искать брешь в защите, но не компьютера банка, а компьютера клиента. В целом это немного проще, но здесь есть и свои проблемы. Связь может прерваться, компьютер может выключиться, нет, здесь все совсем не просто.
— Но ты же говорил, что можешь контролировать любой мир, который хотя бы раз посетил администратор!
— Не любой. И администратор должен посетить мир после того, как его посетил я. И не каждый компьютер содержит внутри себя виртуальный мир. И не каждый мир принимает посетителей.
— Но эти хакеры, они же как-то грабят банки!
— Они используют различные слабости в защите, так называемые дыры, но каждую дыру можно использовать только один раз, после этого она становится известной хозяину атакованного сервера, и ее закрывают. Более того, существуют списки известных дыр, которые лежат на специальных серверах, и рядом с описанием каждой дыры лежит специальная заплатка, которая ее закрывает.
— Кто делает эти заплатки?
— Те же компании, которые делают системы, в которых находят дыры. Я думал над тем, чтобы сделать свою заплатку к какой-нибудь дыре и чтобы эта заплатка создавала еще одну дыру, не такую заметную, но еще более опасную. Но оказалось, что раньше так уже делали, и теперь все знают, что такое бывает, и никто не будет ставить на свою систему заплатку неизвестного производителя.
— А если всем говорить, что нашу заплатку делали не мы, а производитель системы?
— Говорить-то можно, но никто не поверит. Видишь ли, Хэмфаст, существуют специальные средства защиты от таких действий. Они весьма непросты, описывать их придется долго, но они существуют и работают весьма эффективно.
— Понятно… Значит, как только кто-то находит дыру в защите, он сразу сообщает о ней другим?
— Обычно да.
— А как он сообщает? Просто помещает информацию на специальный сервер?
— Ну да.
— А если какой-нибудь администратор не читает то, что составляет содержание этого сервера?
— Серверы, публикующие данные по защите информации, постоянно обмениваются новостями. Достаточно регулярно читать один сервер, и ты будешь знать обо всех дырах.
— А если администратор вообще не читает новости по защите информации?
— Тогда его сервер быстро взломают, и он поневоле начнет читать новости.
— М-да… Так что, нам остается только ждать?
— Боюсь, что да. Рано или поздно мы получим сигнал либо от одного из артефактов, либо от Хаммера. Запасись терпением, Хэмфаст, мы с тобой сделали все, что могли. Теперь надо ждать.
— Неужели больше ничего нельзя сделать?
— Я не знаю. Если хочешь, полазь по Междусетью, почитай хакерские серверы, может, тебе придет в голову какая-нибудь свежая идея.
— Нет, не появлялся. Не могу понять, что случилось. Я был уверен, он сделает все, что угодно, только бы попасть в нормальный мир. Ясно, я где-то ошибся, но где?
— Не переживай, Уриэль. Мне никогда не нравилась идея превратить человека в бота, а потом еще и отобрать у него деньги.
— Но ты сам ее предложил!
— Я был не прав. Так делать не стоило, нельзя строить свои планы на несчастьях других.
Уриэль скептически хмыкнул, и я поспешил уточнить:
— Без крайней нужды. В данном случае, думаю, крайняя нужда еще не настала. Твои артефакты не зафиксировали нарушений в защите серверов?
— Пока нет. Но у меня появилась еще одна мысль. Зачем проникать в пространство атакуемого сервера в качестве нового субъекта? Если прицепиться к каналу, который обслуживает легального банковского клиента, можно получить тот же самый результат.
— Но там же всякие шифрования…
— Если установить контроль над компьютером клиента, можно зашифровать от имени клиента все, что захочешь.
— Но если ты установишь контроль над компьютером клиента, ты получишь совершенно законный доступ к банковскому счету этого клиента. Зачем тебе тогда подцепляться к каналу?
— И то верно. Но тогда… Нет, это совсем не так просто, как кажется. Нужно точно так же искать брешь в защите, но не компьютера банка, а компьютера клиента. В целом это немного проще, но здесь есть и свои проблемы. Связь может прерваться, компьютер может выключиться, нет, здесь все совсем не просто.
— Но ты же говорил, что можешь контролировать любой мир, который хотя бы раз посетил администратор!
— Не любой. И администратор должен посетить мир после того, как его посетил я. И не каждый компьютер содержит внутри себя виртуальный мир. И не каждый мир принимает посетителей.
— Но эти хакеры, они же как-то грабят банки!
— Они используют различные слабости в защите, так называемые дыры, но каждую дыру можно использовать только один раз, после этого она становится известной хозяину атакованного сервера, и ее закрывают. Более того, существуют списки известных дыр, которые лежат на специальных серверах, и рядом с описанием каждой дыры лежит специальная заплатка, которая ее закрывает.
— Кто делает эти заплатки?
— Те же компании, которые делают системы, в которых находят дыры. Я думал над тем, чтобы сделать свою заплатку к какой-нибудь дыре и чтобы эта заплатка создавала еще одну дыру, не такую заметную, но еще более опасную. Но оказалось, что раньше так уже делали, и теперь все знают, что такое бывает, и никто не будет ставить на свою систему заплатку неизвестного производителя.
— А если всем говорить, что нашу заплатку делали не мы, а производитель системы?
— Говорить-то можно, но никто не поверит. Видишь ли, Хэмфаст, существуют специальные средства защиты от таких действий. Они весьма непросты, описывать их придется долго, но они существуют и работают весьма эффективно.
— Понятно… Значит, как только кто-то находит дыру в защите, он сразу сообщает о ней другим?
— Обычно да.
— А как он сообщает? Просто помещает информацию на специальный сервер?
— Ну да.
— А если какой-нибудь администратор не читает то, что составляет содержание этого сервера?
— Серверы, публикующие данные по защите информации, постоянно обмениваются новостями. Достаточно регулярно читать один сервер, и ты будешь знать обо всех дырах.
— А если администратор вообще не читает новости по защите информации?
— Тогда его сервер быстро взломают, и он поневоле начнет читать новости.
— М-да… Так что, нам остается только ждать?
— Боюсь, что да. Рано или поздно мы получим сигнал либо от одного из артефактов, либо от Хаммера. Запасись терпением, Хэмфаст, мы с тобой сделали все, что могли. Теперь надо ждать.
— Неужели больше ничего нельзя сделать?
— Я не знаю. Если хочешь, полазь по Междусетью, почитай хакерские серверы, может, тебе придет в голову какая-нибудь свежая идея.
12
Февраль 3009 года выдался скучным. Ни один из артефактов не сообщил Уриэлю о том, что можно начинать атаку. Хаммер бесследно исчез, боюсь, мы его сильно недооценили. Большинство людей, подобных Хаммеру, всегда считают себя самыми сильными, они пользуются любой возможностью подавить и унизить своего ближнего, но, столкнувшись с превосходящей силой, впадают в ужас и готовы на все, лишь бы избавиться от опасности и вернуться к привычному высокомерному состоянию. Но, похоже, Хаммер не из таких людей, в нем есть какая-то внутренняя сила, будь он таким слизняком, каким казался, он бы давно уже приполз к Уриэлю с деньгами в зубах. Но он не такой, и теперь приходится признать, что опыт не удался.
Никто из ушедших в Междусетье не объявился: ни Олорин, ни Сссра, ни Мезония. Лора не выходила из Средиземья, думаю, с ней все нормально, иначе она обратилась бы за помощью. Несколько раз я порывался отправиться в Аннуин или Минатор, посмотреть, что там сейчас происходит, но каждый раз отказывался от путешествия. Не уверен, что мне понравится то, что я увижу, а если мне это не понравится, вполне возможно, что мне захочется снова вмешаться в большую политику Кто знает, к чему это приведет на этот раз? Лучше не рисковать.
В общем, я лазил по хакерским серверам Междусетья и читал все подряд. И чем больше я читал, тем сильнее росло во мне восхищение гением Уриэля. Поистине удивительно, как глубоко он сумел вникнуть в то, как работают компьютеры, ничего не зная о том, что это такое — компьютеры. Он называл системный интерфейс высшей магией, а машинный код первоосновой бытия, но, как ни назови вещь, ее суть от этого не изменится. Редко кому из хакеров удается в течение жизни обнаружить хотя бы одну новую дыру в защите какой-нибудь системы. Уриэлю это удалось, но даже он не смог сделать ничего большего, чем установить контроль над несколькими второстепенными серверами Междусетья, которые никто не ломал только потому, что это никому и никогда не было нужно. Чтобы украсть деньги, мало быть толковым специалистом, нужно кое-что еще: опыт, друзья, удача и, самое главное, первоначальное вложение капитала в виде легального банковского счета. Наверное, раньше никто не задумывался, как трудно украсть деньги, если не иметь денег с самого начала. Странно, но уголовный бизнес, похоже, так же требует инвестиций, как и любой другой.
В конце концов я бросил читать научные статьи и техническую документацию и обратился к разделам, которые почему-то называют подземными. Уверен, что девять из каждых десяти размещенных здесь баек выдуманы от начала до конца, а десятая правдива, самое большее, наполовину. Но автор каждой истории клянется, что пишет истинную правду, и смертельно обижается на каждого, кто осмеливается подвергать сомнению правдивость написанного. Впрочем, некоторые байки довольно забавны.
А потом я набрел на одну историю, которая заставила меня задуматься. Почему бы и нет, подумал я, на практике такого никто, конечно, не делал, но почему бы не попробовать превратить этот бред в реальность? Готов поклясться, так нагло не действовал еще никто. Попробуем.
Никто из ушедших в Междусетье не объявился: ни Олорин, ни Сссра, ни Мезония. Лора не выходила из Средиземья, думаю, с ней все нормально, иначе она обратилась бы за помощью. Несколько раз я порывался отправиться в Аннуин или Минатор, посмотреть, что там сейчас происходит, но каждый раз отказывался от путешествия. Не уверен, что мне понравится то, что я увижу, а если мне это не понравится, вполне возможно, что мне захочется снова вмешаться в большую политику Кто знает, к чему это приведет на этот раз? Лучше не рисковать.
В общем, я лазил по хакерским серверам Междусетья и читал все подряд. И чем больше я читал, тем сильнее росло во мне восхищение гением Уриэля. Поистине удивительно, как глубоко он сумел вникнуть в то, как работают компьютеры, ничего не зная о том, что это такое — компьютеры. Он называл системный интерфейс высшей магией, а машинный код первоосновой бытия, но, как ни назови вещь, ее суть от этого не изменится. Редко кому из хакеров удается в течение жизни обнаружить хотя бы одну новую дыру в защите какой-нибудь системы. Уриэлю это удалось, но даже он не смог сделать ничего большего, чем установить контроль над несколькими второстепенными серверами Междусетья, которые никто не ломал только потому, что это никому и никогда не было нужно. Чтобы украсть деньги, мало быть толковым специалистом, нужно кое-что еще: опыт, друзья, удача и, самое главное, первоначальное вложение капитала в виде легального банковского счета. Наверное, раньше никто не задумывался, как трудно украсть деньги, если не иметь денег с самого начала. Странно, но уголовный бизнес, похоже, так же требует инвестиций, как и любой другой.
В конце концов я бросил читать научные статьи и техническую документацию и обратился к разделам, которые почему-то называют подземными. Уверен, что девять из каждых десяти размещенных здесь баек выдуманы от начала до конца, а десятая правдива, самое большее, наполовину. Но автор каждой истории клянется, что пишет истинную правду, и смертельно обижается на каждого, кто осмеливается подвергать сомнению правдивость написанного. Впрочем, некоторые байки довольно забавны.
А потом я набрел на одну историю, которая заставила меня задуматься. Почему бы и нет, подумал я, на практике такого никто, конечно, не делал, но почему бы не попробовать превратить этот бред в реальность? Готов поклясться, так нагло не действовал еще никто. Попробуем.
13
— Смотри, Уриэль, что у меня есть!
— Это что такое? Неужели банковский счет?!
— Он самый. Не спеши радоваться, на нем лежит меньше ста долларов, и он годится только на то, чтобы оплачивать коммунальные услуги.
— Это что такое? Неужели банковский счет?!
— Он самый. Не спеши радоваться, на нем лежит меньше ста долларов, и он годится только на то, чтобы оплачивать коммунальные услуги.