Раткевич Сергей. Посох заката

   – Ну, и чего это вы тут затеяли, олухи?! – резкий скрипучий голос раздался до того внезапно, что даже демоны вздрогнули.
   – Тьфу ты! Даг! – оглядевшись, воскликнул демон Фарин. – Ну, напугал!!
   А Тенгере рассмеялся с облегчением. В глубине души он очень боялся того что совершил вместе с демонами. Это надо же – так вот, запросто, взять и проникнуть без спроса в кабинет учителя. Демоны – что… какой с них спрос? А он-то… все ж ученик, как-никак. С него, если что, Учитель вдвойне спросит, потому как маг не имеет права быть безрассудным. А ведь любой ученик – будущий маг, а потом и учитель. Чему он научит других, если сам…
   В глубине души Тенгере очень боялся какой-нибудь страшной и немедленной кары за содеянное.
   – Что ты здесь делаешь, Даг? – спросил демон Арилой.
   – Не Даг, а Даграмант, невежа! – проскрипело в ответ. – Пора бы запомнить мое имя полностью и произносить с надлежащим почтением. В конце концов, я не какой-то там занюханный демон, каких вокруг хоть кашу вари, а единственный левитирующий крокодил!
   Под потолком кабинета, слегка покачиваясь, плавал хороший знакомый обоих демонов, да и Тенгере тоже – трехметровый крокодил Даграмант. Или попросту Даг. Впрочем, крокодил был существом гордым и попросту зваться отказывался, в ответ сокращая имена обидчиков до одной-единственной буквы. Откуда в кабинете взялся крокодил? А вот откуда. Каждый, кто хоть немного разбирается в основах Черной Магии, знает, что любому уважающему себя волшебнику просто жизненно необходимо, чтобы под потолком его кабинета находилось чучело крокодила. Редко кому удается избежать этого непреложного закона мирозданья. Единые для всех Черных Магов законы со всей очевидностью гласят: «Хочешь быть Великим Черным Магом – имей крокодила». Под потолком. А иначе – никак.
   Мастер Зикер не стал нарушать правил игры. У него был свой крокодил, только… живой. Живой, а не чучело. И Мастер Зикер вовсе не подвешивал его к потолку. Он просто научил его левитировать. То есть летать – чем крокодил ужасно гордился. А вот говорить крокодил научился сам – и этим уже гордился Мастер Зикер. В конце концов, не у каждого мага живут такие умные крокодилы.
   Первым очнулся от удивления демон Арилой.
   – Даг, зануда, ты ж в отпуск отпрашивался?! – громогласно удивился он. – Хныкал, мол, нерест у тебя, самки с тоски вянут, на берег пачками выбрасываются, просто в пену морскую превращаются.
   – Твои познания в физиологии крокодилов ужасающи и нелепы! – скорбным тоном возвестил Даграмант. – Я всегда предполагал, что демоны – тупые создания, но чтобы настолько… Во-первых, не самки, а крокодилицы! Во-вторых, с чего это им на берег выбрасываться, если они могут просто взять и вылезти из воды? В третьих, крокодилы, в отличие от демонов, не способны превращаться в морскую пену и прочую гадость, а потом… не знаю, как это у демонов происходит, может у вас и нерест, ты уж прости, я как-то не интересовался этим вопросом, а у нас, крокодилов – самая настоящая любовь. Вот так-то вот!
   – Ну, так чего же ты от этой любви сбежал? – поинтересовался Фарин. – Сам же хвастался, что у тебя там целый гарем из этих… крокодилиц, что ли… и все любимые, разумеется, кто спорит. Какая же красавица устоит перед летающим принцем?
   – А я уже успел! – гордо поведал крокодил. – Все красотки мои, так чего мне еще? Чего я в этой реке не видел?
   – За три дня успел? – покачал головой Фарин. – Мастер тебе неделю давал.
   – А долго ли умеючи? – снисходительно усмехнулся крокодил. – Каждой красотке – пять минут. Все по-честному. Я тут у мастера книжку одну нашел, там про гаремы все обсказано. Ну, раз такое дело, а дело нужное, так я и читать выучился помаленьку. Вот и прочитал, как с этим у разных султанов обстоит. Султаны – это те, у кого гарем имеется… это если кто совсем необразованный, – и крокодил бросил на демонов взгляд, исполненный терпеливой жалости.
   – Всего пять минут на… любовь?! – пробормотал Фарин.
   – А чего их баловать? – фыркнул крокодил. – Я беспокоился, как тут без меня дела идут! И ведь не напрасно беспокоился! Не успел прилететь, а вы – тут как здесь и явно какое-то безобразие учиняете! Причем Мастера Зикера нет! Признавайтесь, вы его сожрали, да?
   – Ага. Сожрали. Сами. Тебе ни кусочка не оставили, – пробурчал демон Фарин. – Ты свои мозги на речке, случаем, не забыл?
   – Тоже мне, безобразников нашел! – возмутился демон Арилой. – Мы не как некоторые, по красоткам не шляемся.
   – Какие красотки при таком-то пьянстве! – хихикнул крокодил.
   – Мы, между прочим, только после работы пьем, а иногда и после работы о деле стараемся, – поддержал товарища Фарин. – О том самом деле, о котором некоторые много болтать изволят.
   – И для этого совершенно необходимо тайком прокрадываться в кабинет мастера, – ядовито прокомментировал крокодил. – А ну-ка признавайтесь, что за шкоду затеяли?! Еще и Тенгере втянули, старые обманщики!
   Теперь крокодил смотрел на Тенгере большими укоризненными глазами. Зубы у него были еще больше. Еще укоризненней.
   – Скорей это я их сманил, – вздохнул Тенгере. – Видишь ли, дело в том…
   Когда Тенгере закончил свои краткие пояснения, а демоны – обширные комментарии к ним, крокодил был целиком на их стороне.
   – Давайте! Действуйте! – благословил он их. – А если что, вместе отвечать будем.
   – Ну ладно, Тенгере, раз уж нам удалось разжалобить нашего самого главного зубастого стража, давай начнем помаленьку, – сказал демон Арилой.
   – Давай, – кивнул Тенгере. И вздохнул.
   – Где ты обычно сидишь? – спросил Фарин.
   Тенгере указал стул, на котором он обычно сидел занимаясь с шаром.
   – Очень хорошо, – сказал Фарин. – Не садись на него. На нем тебя преследовали неудачи. Садись просто на пол.
   – На пол? – удивился Тенгере.
   – Садись, – повторил Фарин. – Я зря не советую.
   – Ну, хорошо, – пожав плечами, Тенгере послушно сел на пол.
   – Ты хотя бы позвать его можешь? – спросил Арилой.
   – Кого? – не понял Тенгере.
   – Шар, конечно.
   – Нет, – тихо сказал Тенгере. – Учитель всегда делал это сам.
   Демон Арилой вздохнул и вынул шар из воздуха, словно из кармана.
   – Вот, – сказал он. – Держи.
   – Не напрягайся и думай о чем-нибудь приятном, – добавил демон Арилой.
   Пальцы Тенгере коснулись магического шара и, как всегда, в чем-то запутались.
   – Ты не старайся линии будущего увидеть, – посоветовал демон Арилой. – Просто смотри. Твоя задача – вообще хоть что-нибудь увидеть.
   – А что-нибудь – это что? – беспомощно спросил Тенгере.
   – Да что угодно, – пожал плечами демон Арилой. – Смотри, а мы тебе поможем нашими особыми силами.
   – Что-нибудь – это может быть вот чего, – пришел на помощь Тенгере демон Фарин. – Ты, значит, просто смотри, да и увидь чего попроще – собачку там, домик какой.. ну, или девицу без ничего.
   – Совсем без ничего? – удивился Тенгере. – Это какая-то магия, да?
   – Да нет, не «совсем без ничего», а только без одежды! – расхохотались демоны.
   – Ах, вот вы о чем! – воскликнул Тенгере и покраснел.
   В смысле хоть каких-то знакомств с юными прелестницами Тенгере не везло отчаянно. Зикер не держал у себя в башне никого, кроме двух демонов и крокодила. Никаких тебе прекрасных гурий, восхитительных небожительниц, пленительных пленниц, очаровательных наложниц… даже веселых служаночек, и тех не было. А из башни Тенгере почти никуда не отлучался. Мастер Зикер не велел. И не потому, что вовсе не понимал некоторых надобностей растущего организма, а потому, что Архимаг запретил. Никаких красавиц, никаких прогулок на сторону. Тенгере был нужен ему весь. Целиком. Он ни с кем не собирался делиться.
   Тенгере о приказе Архимага, разумеется, ничего не знал. Демоны с крокодилом, кстати, тоже. Один Мастер Зикер понимал в какую западню угодил его воспитанник, но он хранил в это тайне . Он все еще не был уверен, что сумеет справиться с Архимагом, он все еще не нащупал ту единственную тропинку, что была бы выходом, спасением от незримо накатывающей потаенной угрозы.
   Ничего этого Тенгере не знал. Он просто считал, что раз учитель не позволяет, значит, еще не время. Да и в самом деле – куда уж ему с девушками знакомиться, если он даже в магический шар смотреть не выучился. Разве такая бестолочь может понравиться хоть какой-нибудь девушке?
   Девушек Тенгере видел только издалека. С верхушки башни. Поэтому они казались ему существами возвышенными и загадочными. Чем-то вроде сказочных драконов. Он не знал, бедняга, что в планах Архимага ему отведена роль мощнейшего оружия. Оружие, как известно, всегда действует согласно чужой воле, а значит, себе не принадлежит. Оружие не имеет права на любовь.
   На его памяти лишь один раз порог башни переступила нога женщины. Это когда к Мастеру Зикеру приехала его старинная приятельница, волшебница из Ордена Черной Луны. Она уделила Тенгере не слишком много внимания. У нее было слишком мало времени и слишком много дел. К Мастеру Зикеру, разумеется. Любой другой на месте Тенгере счел бы, что его попросту не заметили, но для неизбалованного вниманием Тенгере нескольких случайных взглядов оказалось вполне достаточно. Он отчетливо помнил каждый ее жест, каждое слово, пусть даже не ему предназначенное, но… но… Не раз он потом видел ее в жарких фантастических грезах – видел, пока она не явилась в эти его грезы лично… и вежливо, но сердито попросила найти другой объект для пламенных воздыханий.
   А мальчишки-ученики из соседних башен иногда, когда им надоедало насмехаться над ним или задирать его, рассказывали истории до того невероятные и неприличные, что просто дух захватывало. И ведь в тех башнях, где они жили, бывали и девушки, и женщины. Даже гурии случались. И некоторые маги сквозь пальцы смотрели на развеселые забавы своих учеников. Поэтому многие из этих мальчишек в открытую дружили с какими-нибудь служаночками, а те, что постарше и в магии поопытней, умудрялись порой вызывать себе каких-нибудь гурий или фей. Вот поди ты после всего этого и не верь их россказням! Не захочешь – поверишь…
   А ведь над ним уже смеются. Такой большой, а ни с одной девушкой не был. Даже не целовался. Если бы Тенгере умел врать… но он не умеет. А над ним смеются. Когда ничего другого, над чем потешаться, не находится – смеются над этим.
   Поэтому простая и вполне дружеская шутка демонов показалась Тенгере откровенным издевательством. Даже предательством. Он просто не в состоянии был сообразить, что демон Фарин даже и не вспомнил бы о девицах, если бы не внезапный прилет любвеобильного крокодила, новоиспеченного властелина речного гарема. Нипочем не вспомнил бы, а тут как-то само с языка сорвалось, такая вот ерундовина…
   – Тоже мне шуточки! – разобиженно заявил он демонам. – Кажется, вы обещали учить, а не издеваться? Кому издеваться и без вас хватит!
   Резко отвернувшись от ошарашенных таким напором демонов, он уставился в магический шар. Шар замерцал.
   – И что мы такого сказали? – негромко пробормотал друзьям демон Фарин, разводя руками так широко, как могут только демоны.
   – Это ваши шуточки?! – гневно воскликнул Тенгере, отрываясь от магического мерцания.
   – Что ты имеешь в виду? – хором удивились демоны.
   – Вы знаете что я имею в виду! – рассерженно рявкнул Тенгере. – Уберите ее немедленно!
   – Кого убрать и откуда? – мягко спросил демон Арилой.
   – Послушай, Тенгере, ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? – встревожено осведомился демон Фарин.
   – Я себя… – выдохнул Тенгере. – Я себя чувствую очень хорошо! А вот вы… вы себя сейчас совсем плохо почувствуете! Думаете, если я в шар смотреть не умею, так я и вовсе ни на что не способен?! А серебристое пламя под ногти не хотите? Отличный разрушитель тонкой плоти!
   – Угомонись, Тенгере! – возопил Фарин. – Ты что? Мы ж твои друзья! Разве так можно?!
   – Ах, друзья! Тогда немедленно уберите ее! Немедленно!
   – Кого убрать, Тенгере? – просительно проговорил Фарин. – Мы кого угодно уберем, ты только скажи – кого!
   – Ну, эту… из шара, – растеряно пробормотал Тенгере, вдруг понимая, что демоны могут же оказаться и не при чем, а Учителя рядом нет, это значит… – Хотя нет, погодите, я еще немного посмотрю…
   Сумасшедший иероглиф тела. Золотистый, как ночь. И глаза из первого снега.
   – На что посмотришь? – заинтересовался Арилой, осторожно заглядывая через плечо Тенгере. – Слышь, Фарин, а у него выходит! Честное слово!
   – Ничего себе красотка! – одобрительно прогудел Фарин, заглядывая через другое плечо Тенгере. – Знатное дело! На кого-то она похожа… вот не вспомню…
   И только крокодил хранил гордое молчание. Разумеется, его зубастые красавицы были лучше всех.
   Тенгере глядел – и не мог наглядеться. Он уже не слышал демонов с их советами и комментариями. Ему был по фигу снисходительно сопящий крокодил. Он смотрел в магический шар и видел девушку. Он больше не видел шара, он видел девушку. Она была прекрасна. Она была лучше, чем прекрасна. Само слово «красота» выглядело грязным и скукоженным в сравнении с ней. Тенгере было страшно смотреть на нее, он боялся перепачкать ее взглядом, но не смотреть он уже не мог. Девушка спала. Тенгере не мог понять – на чем. Это казалось сплошными переливами света.
   Улыбнувшись чему-то, что она видела во сне, девушка что-то неразборчиво пробормотала и перевернулась на живот, раскинув руки. Тенгере закусил губу и не раздумывая о том, что он делает, сунул руку в магический шар. Его рука легко вошла в хрусталь, потому что никакого хрусталя для него в тот миг уже не было. Его рука легко преодолела все существующие между ними преграды, все расстилающиеся между ними пространства и миры. Преодолела – и, дотянувшись до девушки, осторожно коснулась ее в том месте, которое нахальные мальчишки из соседних башен грубо называли «задом». Это слово совершенно не подходило, но Тенгере не было дела до слов. Голова его сладко кружилась, он осознавал что безумен, и был счастлив…
   Девушка проснулась внезапно. Проснулась, повернулась невероятно резко и ухватила Тенгере за руку. Вот тут-то он наконец осознал, что происходит. Он сумасшедший! Он засунул руку в магический шар и коснулся видения! Коснулся – и видение схватило его!
   Тут же в памяти всплыли все когда-то слышанные им страшные истории, каких немало рассказывают друг другу ученики магов, да и сами маги, если выпадет вдруг охота поговорить.
   Тенгере завопил от ужаса и с трудом вырвал руку. Вырвал – и тут же пожалел об этом. Прикасаться к ней было так… так прекрасно… так… Весь дрожа от пережитого испуга, он вытаращенными глазами глядел на шар, а сердце тоскливо ныло от непереносимой утраты. Словно бы вот сейчас, только что, он обрел что-то, чего ему всегда не хватало, к чему он всегда стремился, стремился, даже не зная что стремится… обрел – и тут же потерял.
   – Это что еще такое?! – сердито спросила девушка из шара. – Ты зачем хватал меня за задницу?!
   Наружу из шара протянулась тонкая девичья рука. Протянулась – и с размаху, влепила Тенгере звонкую пощечину. Узревшие это демоны завопили от ужаса и удивления: говорящий магический шар – сам по себе явление необычное, а шар, из которого руки вылазят, тем более.
   Однако Тенгере оказался на высоте. Недаром, видать, Зикер с ним возился. Мгновенно он перехватил руку, успел поцеловать – про это тоже мальчишки трепали, но почему-то поступить именно так показалось ему правильным – потом аккуратно упихал руку в шар, отпустил, убедился что она исчезла, погасил видение, выключил шар… вздохнул.
   Сказать, что он тяжело вздохнул, значит ничего не сказать. Огромность потери мешалась с огромностью облегчения… какая там удача, кто о ней помнит, кто о ней думает!.. тому, кто заглянул на небо и посмотрел в бездну… наверное, это только так казалось, наверное, на самом деле все было куда проще, наверное… тому, с кем происходит такое, этого все равно не объяснить…
   Дверь кабинета с грохотом упала вовнутрь, и на пороге воздвигся взбешенный мастер Зикер.
   – Вы что творите, неслухи?!! – грянул он громовым голосом, и стеклянные колбы в углу кабинета задребезжали мелким жалобным звоном.
   – Что же вы, негодяи, творите? – тихо и жалобно повторил он, опускаясь на пол. Несчастные колбы затрепетали еще сильней.
   Тенгере поднял испуганно опущенные глаза и вздрогнул: в глазах Учителя стояли слезы.
   – Бедный мальчик… – растерянно сказал Учитель. – Как же теперь…
   С угрожающим звоном одна за другой лопались колбы. Стеклянное крошево сухим дождем падало на пол. Каждая лопнувшая колба казалась Тенгере оглушительной пощечиной. Наотмашь. Учитель никогда его не бил. И сейчас не будет. А лучше бы побил. « Но я же не виноват!» Хотелось кричать, оправдываться… Но как оправдаешься, если не обвиняют? Как оправдаешься, если на тебя смотрят… вот так. С ужасом и жалостью… «Но я же не виноват!» А колбы лопались, лопались одна за другой, и Тенгере начинал понимать – что-то случилось. Что-то ужасное. Непоправимое. Учитель никогда не боялся. Ничего. Никогда.
   Что же я такое натворил?! Что?!
   Далеко-далеко слышался грохот копыт и протяжное пение рога. Тенгере не знал зачем оно, отчего… но ему вдруг стало немного легче.
 
   Военный Комендант города Денгера, скрестив ноги, сидел на собственном рабочем столе. На коленях у него лежал древний родовой меч. Вокруг него, кто на стульях, а кто и попросту на полу, расположился весь его комендантский взвод. Ну… скажем так – почти весь. Разведчики. Вся его боевая команда. Вот нескольких посторонних вояк, тех не было. Бывшие разведчики внимательно смотрели на своего командира. Он и позвал их, как командир. Не комендант – командир. Как раньше. "Стало быть, дело серьезное, " – думал каждый. Случайных людей не было. Лишних слов не требовалось. "Стало быть, дело серьезное, " – читалось на лицах.
   Дело и было серьезным.
   Недаром же всякие важные бумаги комендатуры с устрашающими надписями и угрожающими печатями валялись на полу, словно ненужный хлам, а господин Комендант города Денгера восседал на столе в своей любимой привычной позе командира разведчиков. Поза говорила о большом привале. За большим привалом обычно следует большой поход. А перед каждым большим походом – большой совет. Так было всегда с тех пор, как зазвенели мечи и засвистели стрелы. Так было всегда с того момента, как первый разведчик ушел в свой первый рейд. Так будет и сейчас. Весь облик господина Коменданта – нет, теперь уже командира – говорил об этом. И бывалые вояки радостно ухмылялись уголками губ, расправляя плечи.
   – Что, командир, кажись, свежим ветром подуло? – в один голос поинтересовались братья-близнецы Данелаи, великие мастера метать ножи и подражать птичьим голосам. В тех краях, откуда они были родом, близнецам давали одно имя на двоих. Это были особые имена, существовавшие только во множественном числе – как ножницы, часы, штаны. Имя-ножницы – так называли такие имена: ведь ножницы существуют только потому, что состоят из двух половинок. Братья-близнецы считались как бы одним человеком.
   – Подуло, – кивнул командир. – Вот только свежим ли?
   – А что такое, командир? – спросил Рыжий Хэк, отчаянный рубака и лучший аналитик отряда. "Как странно, " – подумал командир. – «Вот я опять уже воспринимаю их как СВОЙ отряд. Как немного надо…»
   – Да вот сдается мне, что свежесть этого ветра даже не на годы – на века меряется, – сказал он.
   – Опять какие-нибудь мерзопакостные древние тайны, – прокомментировал Рыжий Хэк.
   – Можно сказать и так, – ответил командир.
   – Как с той башней? – спросил Уме Болих, отличный плотник, неутомимый ходок и просто отличный парень.
   – Хуже. Гораздо хуже, – вздохнул командир.
   – Тогда рассказывай, – потребовал Рыжий Хэк.
   – Расскажу, – кивнул командир. – Только… это тогда я мог приказывать. Вы были моей боевой группой, я – вашим командиром…
   – А сейчас мы – комендантский взвод. Вроде как гражданские, – усмехнулся Орн Тарнай, парень несговорчивый и горячий, такие на войне долго не живут, а в разведке таких и вовсе не бывает – а ведь выжил же как-то! И воевал хорошо. Сколько раз именно его несговорчивость спасала их? – Вы об этом, командир? Вас смущает то, что наша жизнь уже вам как бы и не принадлежит? Вы опасаетесь, что мы можем не захотеть того, что вы нам предложите, а приказывать вы не хотите. Не считаете себя вправе приказать? Так ведь? – продолжал Орн Тарнай. – Ну да, у меня плохо сгибается нога, часто болит голова и все такое, остальные могут сказать о себе тоже самое, но даже и теперь мы опаснее любой роты этих салаг. И уж конечно, никто из нас не откажется от того, что вы нам предложите. Потому что это предложите вы.
   – То, что я скажу, поставит вас перед выбором, – медленно промолвил командир. – Быть может, самым страшным выбором в вашей жизни. Сейчас еще можно выйти из этого кабинета. Те, кто останутся, будут обречены остаться со мной. На том пути, что я выбрал. Остаться до конца. Остаться или умереть – потому что я не могу себе позволить живых свидетелей. Только соучастники и трупы. Впрочем, у тех кто пойдет со мной, и вообще маловато шансов на жизнь. Так что… думайте. Возможно, выйти за дверь значит… уцелеть.
   – Ну, хвала богам, наконец что-то стоящее! – улыбнулся Усатый Могила, совершенный разведчик, человек, способный исчезнуть стоя в чистом поле или у голой стены. Врагов, уничтоженных этим непревзойденным мастером маскировки, хватило бы на организацию небольшой армии.
   – У тех, кто останется с вами! – фыркнул Винк Соленые Пятки. – Да мы и так с вами! Всегда! С самого начала! И что-то я не припомню каких-то особенных шансов на жизнь! Вот шансов на смерть всегда хватало! За каждым кустом по шансу! И для вас и для нас – поровну. И там где было трудно, вы были с нами. Не позади, как другие!
   Винк Соленые Пятки мог перевоплотиться в кого угодно – в старика, юную девушку, знатного вельможу… Его коронным номером было явление перед одним генералом вражеской армии в облике самого генерала. В короткой, но содержательной беседе Винку удалось доказать генералу, что на самом деле генералом является именно он, Винк. Генерал поверил и его хватил удар. Армия потерпела поражение, а Винк получил очередную награду.
   – Смерть – это, конечно, плохо, – протянул Гинн Темноглаз, лучший в отряде лучник. – Но смертная скука, пожалуй, что и хуже смерти. Так что если светит что-то опасное, я согласен. Это ничего, что мы здесь жирком подзаросли. Это поправимо, командир.
   – Вы даже не представляете себе, – начал командир.
   – Командир, даже если вы собрались перебежать на сторону неприятеля, мы – с вами! – решительно объявил Донни Сон. – Мы с ребятами уже как-то говорили об этом, верно? Какая разница, кого считать врагом? А вот такие командиры, как вы, на дороге не валяются!
   – Иногда валяются, – усмехнулся командир. – Убитые.
   – Ну, тогда уж вместе со всеми нами! – воскликнул Рэй Сломанный Дракон. – Окруженные батальоном дохлых врагов!
   – Ладно, – улыбнулся командир. – Согласен. Желающих выйти нет, я правильно понял? Тогда слушайте. Я предлагаю вам нечто более страшное, чем просто изменить присяге и перебежать к врагу. Я предлагаю вам заняться вместе со мной расследованием антигосударственного заговора. Причем можно не сомневаться, заговорщиками скорей всего объявят нас самих.
   – А что, есть заговор? – поинтересовался Орн Тарнай.
   – Нет – так организуем, – фыркнул Гинн Темноглаз.
   – Заговор всегда есть, – мягко заметил Винк Соленые Пятки. – Важно не его существование, а наше к нему отношение.
   – Ты не болтай, ты слушай лучше, – проворчал Хриплый Молот, самый сильный и самый спокойный боец отряда. – Как командир скажет, так и сделаем, что здесь болтать?
   – Вижу, мои слова ни в ком не вызвали ни ужаса ни протеста, – сказал командир. – Тем лучше. А все дело в том, что несколько дней назад я ненароком отправил на тот свет одного из магов Осназа. Боюсь, это был глава вызванной мною группы.
   – Ай да командир! – воскликнул Рыжий Хэк. – Здорово! Кстати, это как-то связано с тем заблудшим магом?
   – Сам же знаешь, что связано, – пробурчал командир. – Кстати, откуда ты и вообще об этом знаешь? Что, у кого-то в отряде стал слишком длинный язык? Надо бы укоротить, а то ведь наступит, бедняга. Сам нашумит и других подведет.
   – Никак нет, господин командир! – улыбнулся Рыжий Хэк. – Языки вверенного вашим заботам отряда, как и положено, уставного размера. Просто я обладаю мозгами несколько более длинными, чем это требуется уставом, но сокращать размер моего аналитического аппарата считаю несвоевременным ввиду сложной оперативной обстановки.
   Кое-кто из разведчиков фыркнул, оценив шутку, но большинство продолжали вполголоса обсуждать проворство и воинскую удачу командира. Это надо же – мага завалить! Никакая выучка не поможет справиться с подготовленным магом Осназа. Только удача. Ай да командир! Никого из них при этом не смущало то, что их командир, по сути, убил своего. Магов не любили. Нравится королям с ними якшаться – что ж, это их королевское право. А простому солдату не могут нравиться люди, убивающие на расстоянии не оружием , убивающие страшно, зачастую чудовищно мерзко – и сами при этом ничем не рискующие. Армия всегда ненавидела магов – тем более, что были эти маги чужаками. Пришли они вроде, как наемники – а теперь распоряжались всем, словно у себя дома.