Страница:
– Случилось, – кивнул отшельник. – В предгорьях враги.
– Враги, – вздохнул посох.
– Вы их видели?! – воскликнул Курт.
– Ты быстро восстанавливаешь силы, – одобрительно заметил отшельник. – Это хорошо. А врагов я не видел. Их видели птицы. Птицы считают, что нам лучше убраться отсюда. Думаю, на их мнение можно положиться.
– Они уже добрались до места сражения – ну, где мой хозяин погиб? – спросил посох.
– Нет еще, – сказал отшельник. – И они там не слишком много чего найдут. Я похоронил всех. И друзей, и врагов. В смерти все равны.
– Да, но само место… – пробормотал посох.
– Увы… – вздохнул отшельник. – Убрать за столь короткий срок место, где проходила битва – такое по силам разве что магу. Поэтому ведь я и призываю поторопиться. Это место скоро станет опасным.
– И в этом виноваты мы… – вздохнул Курт. – Втянули вас во все это безобразие…
– Я знал, что делал, когда убивал всю эту мразь, – возразил отшельник. – Плохой был бы из меня полководец, если бы я не подумал о последствиях.
– Да. Но ваша пещера…
– У меня не одна пещера, – усмехнулся отшельник. – За то время, что я здесь прожил, было бы странно не обзавестись дополнительным жилищем – просто так, на всякий случай.
– У них есть маг? – спросил посох.
– Думаю, да, – ответил отшельник. – Не могу ручаться, но… Вряд ли они полезли бы в эти горы запросто так, да еще и без мага.
– А вчерашние? – спросил Курт.
– Наемники, – поморщился отшельник.
– А эти? – спросил посох.
– Регулярный отряд.
– Маг все равно найдет нас по следам, – сообщил посох. – Если он у них есть, нам крышка.
– Найдет, – подтвердил отшельник. – Найдет, конечно, если жив останется.
– А что с ним может случиться? – удивился посох.
– В горах всякое бывает, – лукаво улыбнулся отшельник. – Оползни, камнепады, змеи ядовитые, пауки – мало ли… никогда заранее не знаешь.
– Хорошо бы… – вздохнул посох, словно отшельник предложил ему не способы избавится от возможного врага, а какой-нибудь невероятно вкусный и давно желанный десерт.
– Тогда вперед! – воскликнул отшельник. – Поищем наиболее подходящий камнепад!
Курт даже представить себе не мог, что он на такое способен. Влезать вслед за отшельником по отвесным скалам, цепляясь пальцами за трещинки в камне, протискиваться в какие-то едва заметные щели, бодро шагать по краю пропасти – и ведь не одна такая пропасть, тут на каждом шагу по пропасти – перепрыгивать со скалы на скалу… а вниз-то лучше и не смотри, вниз, братцы мои, только самоубийцы смотрят, туда ведь если рухнуть, так пожалуй, падать замучаешься, умрешь от усталости раньше, чем до низу долетишь.
Посох Курт пристроил за спиной на манер того, как отшельник носил меч. Отшельник же ему и посоветовал, и помог пристроить, и вообще… Вот когда Курт понял, что значит – быть великим полководцем. Когда отшельник спас их от наемников, он был всего лишь воином; потом, в пещере – хозяином, приветливым и добродушным собеседником. Но теперь… теперь он вел их за собой, и одно присутствие этого человека делало возможным все, что он скажет и прикажет. Курт ощущал себя, как будто во сне. Он шел рядом с божеством, и одно присутствие этого божества делало его способным на невероятное. Его тело словно бы само совершало вещи чудовищные и удивительные. Например, с легкостью хватало громадные камни и, бесстрашно балансируя на узком мостике, с обеих сторон обрывающемся в пропасть, таскало их к месту, где отшельник решил устроить первый камнепад. То, что такие камни мог таскать сам Санга Аланда Линард у Курта не вызывало удивления: легендарный герой, он и есть легендарный герой. Но сам-то Курт никакой не герой вовсе, а как он высоты боится – кто бы знал! Однако присутствие Линарда не оставляло места страхам и невозможностям, он вытеснил их собой, силой своей личности, они попадали кверх тормашками со скал, и Курт не слишком о них сожалел – уж хотя бы потому что ему вовсе не хотелось к ним присоединиться.
– Отлично! – сказал отшельник, когда четвертый каменный кулак замер, вознесенный в небо. Замер в ожидании жертвы.
– Ну, и как это все сработает? – устало поинтересовался посох. Его слегка укачало, в силу чего он находился не в самом приятном расположении духа.
– Сработает. Не сомневайся, – заверил его отшельник.
– Они идут тихо, – заметил посох.
– Достаточно того, что они идут, – поведал отшельник. – На всех этих тропах я установил небольшие подарочки.
– Какие еще подарочки? – вздохнул посох.
– Магические ловушки, – пояснил отшельник. – Достаточно просто пересечь определенную линию, и камнепад обязательно обрушится на их головы.
– С ними маг, – напомнил посох. – Он учует.
– Боевой маг современной школы, – усмехнулся отшельник. – Те ловушки, что я установил – из моего времени. Из времени Оннерского Союза. О них позабыли даже те, кто готовил этого мага, а уж он-то о них точно не слышал. Так что не переживай, он их не учует.
– А если он сможет удержать камни? – не сдавался въедливый Мур.
– Так поэтому я Курта и мучил, – пояснил отшельник. – Чтоб не смог. Натащить камней, чтоб обыкновенных воинов засыпать – такое я и один могу. А вот чтоб на мага хватило, да еще и с гарантией – такое одному не под силу. Зато теперь с уверенностью скажу: ни один маг такой обвал не удержит. Штаны потеряет. А маг без штанов…
– А если они не пойдут этими тропами? – спросил посох.
– Пойдут. Любой охотник знает, что кроме ловушки нужна еще и приманка. Я также об этом не забыл. Их поджидает отменная приманка. Как раз для таких, как они.
– Приманка? – вяло удивился Курт. Сидя на обломке скалы, он продолжал прокручивать в памяти то, что с ним только что происходило, и гадать, на что из этого он смог бы решиться сам и многое ли он отважится повторить, случись такая нужда, если рядом не будет Линарда.
– Какая приманка? – спросил посох.
– Обыкновенная, – ответил отшельник. – Они ищут здесь что?
– Что… – эхом откликнулся Курт.
– Следы людей, следы сражения, пропавших товарищей, затаившихся врагов – вот что, – сказал отшельник. – Вот они выходят к развилке и видят вдали щит, пробитый стрелой. Они – что?..
– Идут туда, но не все, – сказал посох.
– Правильно, но дальше валяется кинжал, а потом сломанный меч, а потом еще стрела и, за поворотом, еще один щит. И все это – сувениры от наших безвременно ушедших наемничков. Клюнут?
– Может быть, – проворчал посох. – Если маг ничего не учует.
– Учует – так учует, – фыркнул отшельник. – Моих троп им не отыскать. Тут им никакая магия не поможет. Для этого здесь пожить нужно, а другим путем до нас теперь не добраться. Только эти четыре тропы, с камнями… В любом случае, я собираюсь проводить вас на другую сторону гор. Поближе к Джанхару. Обвалы помешают им добраться до вас сегодня. Ночью они не найдут других путей, разве что летать выучатся, а завтра вас здесь уже не будет. Зато буду я.
Последнюю фразу он произнес так, что Курту стало заранее жаль тех несчастных захватчиков, которые на свою голову доберутся до ожившей легенды Оннера.
– Время обеда, – сказал отшельник. – Идем.
– Но я думал, нам пора бежать, – сказал Курт.
– Я тоже думал, что вам пора, – сказал отшельник. – Но с твоей помощью мы так хорошо управились, что я, пожалуй, рискну накормить тебя обедом. И даже ужином. Грех это – отпускать голодным человека, столь много потрудившегося.
– Между делом этот трудяга вытряс из меня все мозги, – проворчал посох.
– А что, в языках тоже бывают мозги? – невинно поинтересовался Курт.
– Теперь уже не бывают, – сварливо ответил посох. – Можешь гордиться: ты – обладатель первого безмозглого посоха во вселенной.
– Да ладно тебе, – улыбнулся Курт – Моей безмозглой голове это вполне подходит.
Убежище, в которое привел их отшельник, напоминало приоткрытую пасть дракона. Вот словно зевнуло когда-то гигантское чудище, да так и застыло в этом зевке. Цепляясь за выступы, они поднялись по морщинистой щеке и залезли в самую пасть.
– Тут у меня боевой арсенал, – сказал отшельник. – А еще припасы, на случай дороги. Легкие, маленькие и сытные. То, что вам нужно.
Осторожно переставляя ноги, Курт подошел поближе к отшельнику. Ему было жутковато внутри этой такой всамделишней, такой настоящей пасти. Ему казалось, что громадные челюсти вот-вот с грохотом сомкнутся… дернувшись, исчезнет последняя кроха света – и даже боли не будет, той самой последней боли, которая приходит, чтобы успеть понять, что все , вот теперь – все , и больше ничего не будет. Совсем.
– Линард! – испуганно прошептал он и вздрогнул, потому что его шепот эхом разбежался по окаменевшим стенкам и скользнул куда-то в черную дыру, больше всего напоминавшую драконью глотку."Боль просто не успеет."
– Что? – обернулся улыбающийся отшельник. У его ног уже дымил костерок, а неподалеку строилась грозная армия котелков и кастрюлек.
«Да нет, не может быть, мне это просто почудилось. Подумаешь, пещера странной формы»
– Линард, мне кажется… – Курт смутился от того, что ему предстояло сказать, но не сказать он не мог. Не сказать – значит продолжать мучиться подавленным ужасом. Страхи – это такие специальные бесполезные предметы, которые обладают загадочным свойством сохранять устойчивость и волю к продолжению существования даже после публичной декларации неверия в их наличие. Курту очень хотелось, чтобы кто-то посильней его самого разрушил его глупые страхи. Отшельник казался подходящей личностью.
– Линард, мне кажется, что это… ну… все вот это… – Курт обвел руками просторные своды пещеры. – Мне кажется, что все это… дракон… пасть дракона… не знаю, что на меня нашло… просто… я дурак, да?
– Да нет, почему? – усмехнулся отшельник. – Почему сразу – дурак? Обыкновенный маг. Только и всего.
– Ты хочешь сказать… – обмирая от невнятного и невыразимого ужаса, прошептал Курт. – Ты хочешь сказать… – его словно заклинило на этой фразе, продолжать он не мог, не хотел.
– Я хочу сказать, что невзирая на весьма авторитетные заявления твоего уважаемого посоха, ты все же маг и от этого никуда не деться…
– Это значит, что… – еще раз тупо повторил Курт.
– Ты абсолютно прав, малыш, – улыбнулся отшельник. – Это действительно дракон, просто он спит. А мы временно пользуемся его пастью, пока она ему не нужна.
– Он просто спит? – выдохнул Курт.
– Давно спит, – кивнул отшельник. – Я подумал, что это будет хорошее место для моего арсенала. Может, самое лучшее. И еда здесь не портится.
– Но… что, если он проснется, а… ты – здесь?! – пробормотал Курт.
– Драконам тоже нужно чем-то питаться, разве нет?! – рассмеялся отшельник. – Не бойся. Это случится не сегодня, и я постараюсь не оказаться внутри. Сейчас будем обедать.
– Кошмар, – только и сказал Курт. Но он не мог не признать, что ему полегчало. Как часто бывает, что смутная тень опасности, грозящая нам из-за поворота костлявым пальцем, на поверку оказывается вдесятеро больше чем сама опасность. «И этого-то щеночка мы принимали за тигра?» Ну, проснется когда-нибудь этот дракон, так не сегодня же.
– Кошмар, – еще раз повторил Курт, то ли по привычке, то ли просто слово понравилось.
– Да, – согласился посох. – Конечно, кошмар. Еще бы не кошмар! Но ведь когда ты менял свою жизнь, ты чего-то такого и хотел, разве нет? Чем плохое приключение – пообедать в пасти спящего дракона?
– Но…
– А безопасных приключений не бывает, Курт, они давно и безнадежно вымерли. Сохранилась только опасная разновидность.
Вздохнув, Курт подошел к краю пасти и долго смотрел, как два ряда острых клиновидных зубов, каждый размером с дом, режут вечереющее небо на багровые полоски света.
Внезапно по ногам Курта пробежала мягкая тяжелая дрожь. На миг ему показалось, что пасть захлопывается. Завопив, он лихорадочно заметался по пещере, от ужаса совершенно позабыв, где находится выход. Упал. Вскочил. Опять упал, в кровь царапая руки о жесткий драконий язык. Вероятно он бы орал и метался еще долго, если бы сильные и спокойные руки Санги Аланды Линарда не легли ему на плечи. Великий полководец успокоил его одним прикосновением.
– Спящим свойственно дышать, – мягко заметил он. – А вот твоя суетливость действительно может разбудить его.
Сказанное подействовало самым волшебным образом. Кричать и метаться больше не хотелось. Курт глубоко вздохнул и сел.
– Обед готов, – сообщил отшельник. И тут, далеко в горах прогрохотал каменный гром. Это ударил в землю с таким тщанием сооруженный могучий каменный кулак. Потом второй.
– Не может быть! – воскликнул посох.
– Они клюнули! – восхитился Курт.
– Прошу к столу, – ответил Санга Аланда Линард, и, усмехнувшись, добавил. – Приятного аппетита!
Санга Аланда Линард опять куда-то отлучился, а вернувшись, сообщил, что весьма доволен развитием событий, и что, пожалуй, оставит гостей у себя еще на одну ночь.
Вечер медленной рекой тек меж зубов дракона, плавно смещаясь в ночь. Вечер был, словно вода подсвеченная пламенем костра, а ночь была, словно чернила пролитые в эту воду. Плавные волны реки неторопливо окрашивались темнотой.
– Как хорошо, что мы ночуем именно здесь, – с наслаждением сказал посох.
– Почему это? – вздрогнув, поинтересовался Курт. Он все никак не мог оторваться от созерцания темного провала в глубине драконьей пасти. «Раз – и нету! И даже крикнуть не успеешь.» А кто-то маленький и ужасно противный монотонно зудел прямо в ухо: « А ты вот возьми и сходи, возьми и сходи туда вот, прямо в глотку сходи и посмотри что там, ведь интересно же, интересно, да?»
«Не интересно!» – рявкнул он на подстрекателя, и тот замолк.
– Почему хорошо, что мы здесь ночуем? – повторил он.
– А потому, что приступов не будет! – сияя, пояснил посох. – Плоть этого дракона больше, чем наполовину соткана из магии, она как бы держит мир вокруг себя, давая устойчивость таким неустойчивым субъектам, как мы с тобой.
– Ты серьезно? – недоверчиво восхитился Курт.
– Более чем. По моим подсчетам, нам уже давно должно быть очень плохо – особенно учитывая твои ритуальные пляски на драконьем языке. А нам, совсем напротив, очень даже ничего, и, судя по моим ощущениям, хуже не будет.
– Ура! – воскликнул Курт. – Здорово! А может, мы поживем здесь подольше?
Видения бездонной драконьей глотки сразу померкли. В конце концов, что такое этот окаменевший дракон, который скорей всего еще тысячу лет не проснется, перед ежедневной чудовищной болью, которая становится вдвое страшней оттого, что страдает кто-то еще. Теперь пещера казалась Курту почти привлекательной.
– Рад бы предоставить вам это жилище на более долгий срок, – огорченно вздохнул отшельник, – но утро должно застать нас уже в пути. До утра, конечно, ничего не случится, но утром враги вызовут подкрепление. К обеду они будут здесь. Мне, конечно, ничего не стоит их всех перебить, но тогда сюда будут призваны маги из особых отрядов. Не знаю, как они сейчас называются, но сомневаюсь, что их больше не существует. Мы просто вынуждены уйти. Чем дольше мы будем оказывать сопротивление на одном и том же месте, тем большие силы будут против нас задействованы. Тем меньше шансов у нас избегнуть героической гибели, а я, в отличии от персонажа всех этих ваших дурацких баллад, терпеть не могу героев, погибших за свой родной край – предпочитаю героев победивших и оставшихся в живых.
– Почти лекция… – заворожено произнес посох. – Однако правда. Нельзя нам здесь задерживаться. Ничего не попишешь.
– Жаль, – сказал Курт. – Очень это хорошо, когда не больно…
– Еще бы, – промолвил посох. – Ничего. Вот доберемся до Джанхара… Все проблемы – долой.
– Твои, может, и долой, – проворчал Курт. – Найдешь себе мага или кого там, а я что? Я там совсем чужой.
– Можешь не сомневаться, тебя хорошо примут, – заверил Мур. – На королевскую пенсию можешь смело рассчитывать, а это не просто деньги, это возможность дважды в год обращаться с жалобой по любому поводу к самому королю.
– Это если я всего-навсего тебя им принесу? – удивился Курт. – Делов-то.
– Ты сперва принеси.
– Кстати, может, объяснишь, раз уж все так сложилось – мне давно интересно, но все времени спросить не было… почему так больно? Для чего это?
– Посох дают ученику мага, – промолвил Мур. – Ученик, он пока всего-навсего человек, пусть и с задатками чего-то иного, запредельного. Что касается любого магического посоха, то как я тебе уже говорил, посох лишь частично находится в том мире, в котором используется в качестве посоха. А значит, он лишь частично состоит из материи того мира, в котором находится. Боль возникает от соприкосновения здешнего с нездешним. Если один маг передает посох другому магу – боль мимолетная. Буквально мгновения привыкания. Если посох берет ученик, боль будет долгой, но маг-учитель способен снять часть этой боли, защитить ученика и посох от самых тяжелых последствий такого контакта, а потом научить его правильному взаимодействию здешнего и нездешнего. Кстати, ученику эта боль и вообще на пользу. Она быстрее проявляет в нем те самые задатки, которые и делают его со временем настоящим магом.
– Да уж, – пробормотал Курт.
– В нашем случае, увы, все по-другому. Нет мага, чтобы избавлять нас хотя бы от части страданий, в тебе нет ни капли иного, а значит – никакой надежды. А еще в тебе слишком много здешнего. Настолько, что я еще и травлюсь во время каждого приступа. Думаю, ты так же травишься нездешним.
– И все ж таки в нем есть сила, – негромко заметил отшельник. – Правда, не та к которой ты привык. Возможно, когда он сам ощутит ее, она поможет вам справиться с приступами.
– Хотел бы я на это надеяться… – пробурчал посох.
– А ты надейся, – посоветовал отшельник. – Ну что? Будем спать?
– Пора, – согласился посох.
Эти двое уснули довольно быстро. Ну еще бы, они же проснулись гораздо раньше Курта. Они спали, а он лежал на спине, на мягкой толстой шкуре и смотрел на далекие звезды, таинственно мерцающие между зубов дракона…
А утро застало их уже в пути. Отшельник не любил нарушать обещания, данные самому себе, да еще и в присутствии двух свидетелей. Курт осторожно спускался вниз по склону горы вслед за отшельником, Мур пристроился у него за спиной – для такого дела отшельник не пожалел одного из своих крепких дорожных мешков. Кроме посоха, в мешке обреталось некоторое количество весьма странной еды, которая не была похожа ни на что виденное Куртом ранее. Тем не менее отшельник утверждал что это не только питательно, но и вкусно… конечно, если привыкнуть. Главными же достоинствами этих невзрачных серых комочков были их легкий вес и то, что они могут храниться практически вечно."Боюсь, они не испортятся даже после того, как ты их съешь!" – ехидно заметил тогда Мур.
Курт посадил его вместе с ними в один мешок практически в отместку.
Утро открыло глаза, и рассвет зазвенел пронзительно и тревожно. Рассвет звенел странной томительной ноткой, словно меч в руках диковинного певца и сказителя из некоей чужедальней страны, как-то раз случайно забредшего в Денгер. Сказитель пел, аккомпанируя себе на клинке – и подошедшие, дабы разобраться по-свойски, костоломы из гильдии уличных музыкантов стояли молча, не решаясь приблизиться, не то что напасть, стояли, слушая загадочную и грозную музыку. Что там их дурацкие дубинки, когда у этого парня – меч. Да какой! И он явно умеет с ним обращаться получше городских стражников. А как он играл! Курт ни разу не слышал, чтоб кто-нибудь извлекал из меча что-либо подобное, он и вообще не знал, что можно играть на мече, а вот поди ж ты – можно, оказывается! Вот только музыка эта уж очень тревожная, тревожная и грозная. Прямо как сегодняшний рассвет.
Что-то невидимое и грозное глядело на Курта из начинающегося утра, что-то похожее на тот давний звон клинка. Словно сквозь яркие глаза рассвета медленно и недобро смотрел кто-то другой.
Конница появилась неожиданно, причем со всех сторон. Отступать было поздно, да и некуда.
– Старею, – вздохнул отшельник. – Просмотрел…
– Так. И что теперь? – прошептал Курт.
– Сейчас посмотрим… – отозвался отшельник.
– А ну стой! – заорали конные. – Кто такие?!
– Прохожие, – ответил отшельник густым сильным голосом. – Приятеля моего Куртом Путешественником величают, а меня люди Горным Старцем кличут.
– Это не имена, – брезгливо бросил кто-то из конников.
– Да вы сами-то кто такие будете? – прокричал отшельник.
– Мы не обязаны отвечать! – долетело до них.
– На такой вопрос только воры и разбойники не отвечают, – рассмеялся отшельник. – Потому что им самих себя стыдно!
– Закрой свою поганую пасть, пока ее стрелой не заткнули! – заорал начальник отряда всадников и, пришпорив коня, ринулся к ним. Однако отшельник стоял как скала, и конь, внезапно заупрямившись, как перед чересчур высоким препятствием, остановился шагах в трех от него.
– Так кто же вы все-таки? – мягко спросил отшельник. – Как я уже сказал, на этот вопрос не отвечают только воры и разбойники. Если вы и сейчас промолчите, я буду считать что ваше молчание мне уже ответило.
– Мы – новые хозяева этой земли! – грозно ответил начальник всадников, понукая коня. – А ты, старик, нарвался!
– У земли не может быть хозяев, – сказал отшельник. – Только друзья или враги.
– Надо же, какие мы ученые… – насмешливо произнес начальник всадников. – А я тебя чуть было не зарубил сдуру. Похоже, тебе есть о чем порассказать, а?!
– Возможно, – в голосе отшельника была неприкрытая издевка. – Возможно, но вот сумеешь ли ты меня упросить? Ворам и разбойникам я сказок не рассказываю.
– Не беспокойся, сумею, – тон, которым начальник всадников произнес эти слова, был страшен.
– Да неужели?! – расхохотался отшельник.
Начальник всадников выхватил меч; лицо его исказила гневная гримаса.
– Человек, впервые заявивший что у земли не может быть хозяев, великий Санга Аланда Линард – давно мертв, – прошипел он. – Не знаю, кто ты, правнук или просто последователь – но ты безумец. Твой путь обречен, потому что все идеи твоего учителя рухнули, а сам он был изгнан королем после своей знаменитой речи, и теперь, когда от Оннерского Союза остался жалкий прах – теперь мое время. Мое!!! Потому что я принадлежу к младшей ветви правителей Голорской Империи, и в отличии от Линарда – я жив.
– Это поправимо, – усмехнулся отшельник, но начальник всадников, казалось, перестал его замечать: собственная речь пьянила его похлеще вина, приводя в неистовство. Он словно позабыл, где он и что с ним.
– …от имени королевства Рон, представляющего здесь тень Голорской Империи!.. – вещал он. – Мы пришли, чтобы окончательно втоптать в грязь все, что когда-то звалось Оннерским Союзом, все, что осталось от Джанхара – и тогда из возросшего королевства Рон возродится то, что дремлет веками укрывшись собственной тенью.
– Вынужден тебя разочаровать, красавчик, – негромко проговорил отшельник – но Курт вздрогнул от звуков его голоса.
Мельком взглянув на него, Курт вздрогнул еще раз и поспешил отодвинуться от своего попутчика. Линард был страшен. Казалось, до этого мига он сберегал себя и свой гнев в неких невидимых ножнах. Теперь он сдернул эти ножны единым движением – и Курт с трудом боролся с желанием завопить от ужаса и сбежать под защиту всадников. "Так вот как выглядит ярость настоящего воина, " – отрешенно подумал он. Враги казались желанным прибежищем – а ведь ярость была направлена не на него…
– Вынужден тебя разочаровать, красавчик, – медленно и со вкусом повторил отшельник. – Санга Аланда Линард жив. Я – Санга Аланда Линард!
И такая сокрушительная сила была в его словах, что грозный начальник всадников сломался в одну минуту. Он весь поблек, как бы выцвел, в его глазах метнулся страх. Он старался не смотреть на стоящего перед ним отшельника.
– Этого не может быть… – прохрипел он; на лбу его вздулись вены, лицо, казавшееся совершенно белым, вдруг пошло багровыми пятнами, потом на него опять возвратилась безжизненная белизна. – Не может быть… время… не…
– Может! – яростно возразил отшельник – и начальник всадников поверил. А поверив, умер. Совершенно самостоятельно.
– Ты… он… – прохрипел он с вытаращенными от ужаса глазами. – Зачем ты… явился…
Прохрипев свой заключительный монолог, он рухнул с коня и больше не поднялся.
– Магия! – заорал кто-то из всадников. – Чародейство! Колдун! – дружным хором поддержали его остальные.
Они натянули луки, и на Курта с отшельником обрушился дождь стрел. Впрочем, отшельник знал свое дело. Так что Курт мог спокойно стоять под смертоносным дождем и задумчиво наблюдать, как превратившийся в белое пламя меч в руках отшельника вершит невероятное чудо, сохраняя их жизни в целости и неоцарапанности.
Наконец стрелы перестали падать. Всадники опустошили свои колчаны. Пустить в ход мечи они не осмелились и растерянно топтались на месте. Сомнения и страх ясно читались на их обескураженных лицах. Человек, в одиночку отбивший такой ливень стрел – полно, человек ли он? И если с ним не справились стрелы, справятся ли мечи? Не лучше ли попросту отступить, сбежать… кому пользы будет от их бессмысленной гибели? Конечно, если бы командир был жив и приказал атаковать… они бы подчинились не задумываясь. Подчинились – и погибли бы, исполняя свой долг. Но командир убит, и некому отдать приказ к атаке. Командир убит – и некому повести их за собой. Командир убит… так может быть лучше… Но и на бегство не могли решиться эти бедняги: ведь командир убит… и некому отдать приказ к отступлению.
– Враги, – вздохнул посох.
– Вы их видели?! – воскликнул Курт.
– Ты быстро восстанавливаешь силы, – одобрительно заметил отшельник. – Это хорошо. А врагов я не видел. Их видели птицы. Птицы считают, что нам лучше убраться отсюда. Думаю, на их мнение можно положиться.
– Они уже добрались до места сражения – ну, где мой хозяин погиб? – спросил посох.
– Нет еще, – сказал отшельник. – И они там не слишком много чего найдут. Я похоронил всех. И друзей, и врагов. В смерти все равны.
– Да, но само место… – пробормотал посох.
– Увы… – вздохнул отшельник. – Убрать за столь короткий срок место, где проходила битва – такое по силам разве что магу. Поэтому ведь я и призываю поторопиться. Это место скоро станет опасным.
– И в этом виноваты мы… – вздохнул Курт. – Втянули вас во все это безобразие…
– Я знал, что делал, когда убивал всю эту мразь, – возразил отшельник. – Плохой был бы из меня полководец, если бы я не подумал о последствиях.
– Да. Но ваша пещера…
– У меня не одна пещера, – усмехнулся отшельник. – За то время, что я здесь прожил, было бы странно не обзавестись дополнительным жилищем – просто так, на всякий случай.
– У них есть маг? – спросил посох.
– Думаю, да, – ответил отшельник. – Не могу ручаться, но… Вряд ли они полезли бы в эти горы запросто так, да еще и без мага.
– А вчерашние? – спросил Курт.
– Наемники, – поморщился отшельник.
– А эти? – спросил посох.
– Регулярный отряд.
– Маг все равно найдет нас по следам, – сообщил посох. – Если он у них есть, нам крышка.
– Найдет, – подтвердил отшельник. – Найдет, конечно, если жив останется.
– А что с ним может случиться? – удивился посох.
– В горах всякое бывает, – лукаво улыбнулся отшельник. – Оползни, камнепады, змеи ядовитые, пауки – мало ли… никогда заранее не знаешь.
– Хорошо бы… – вздохнул посох, словно отшельник предложил ему не способы избавится от возможного врага, а какой-нибудь невероятно вкусный и давно желанный десерт.
– Тогда вперед! – воскликнул отшельник. – Поищем наиболее подходящий камнепад!
Курт даже представить себе не мог, что он на такое способен. Влезать вслед за отшельником по отвесным скалам, цепляясь пальцами за трещинки в камне, протискиваться в какие-то едва заметные щели, бодро шагать по краю пропасти – и ведь не одна такая пропасть, тут на каждом шагу по пропасти – перепрыгивать со скалы на скалу… а вниз-то лучше и не смотри, вниз, братцы мои, только самоубийцы смотрят, туда ведь если рухнуть, так пожалуй, падать замучаешься, умрешь от усталости раньше, чем до низу долетишь.
Посох Курт пристроил за спиной на манер того, как отшельник носил меч. Отшельник же ему и посоветовал, и помог пристроить, и вообще… Вот когда Курт понял, что значит – быть великим полководцем. Когда отшельник спас их от наемников, он был всего лишь воином; потом, в пещере – хозяином, приветливым и добродушным собеседником. Но теперь… теперь он вел их за собой, и одно присутствие этого человека делало возможным все, что он скажет и прикажет. Курт ощущал себя, как будто во сне. Он шел рядом с божеством, и одно присутствие этого божества делало его способным на невероятное. Его тело словно бы само совершало вещи чудовищные и удивительные. Например, с легкостью хватало громадные камни и, бесстрашно балансируя на узком мостике, с обеих сторон обрывающемся в пропасть, таскало их к месту, где отшельник решил устроить первый камнепад. То, что такие камни мог таскать сам Санга Аланда Линард у Курта не вызывало удивления: легендарный герой, он и есть легендарный герой. Но сам-то Курт никакой не герой вовсе, а как он высоты боится – кто бы знал! Однако присутствие Линарда не оставляло места страхам и невозможностям, он вытеснил их собой, силой своей личности, они попадали кверх тормашками со скал, и Курт не слишком о них сожалел – уж хотя бы потому что ему вовсе не хотелось к ним присоединиться.
– Отлично! – сказал отшельник, когда четвертый каменный кулак замер, вознесенный в небо. Замер в ожидании жертвы.
– Ну, и как это все сработает? – устало поинтересовался посох. Его слегка укачало, в силу чего он находился не в самом приятном расположении духа.
– Сработает. Не сомневайся, – заверил его отшельник.
– Они идут тихо, – заметил посох.
– Достаточно того, что они идут, – поведал отшельник. – На всех этих тропах я установил небольшие подарочки.
– Какие еще подарочки? – вздохнул посох.
– Магические ловушки, – пояснил отшельник. – Достаточно просто пересечь определенную линию, и камнепад обязательно обрушится на их головы.
– С ними маг, – напомнил посох. – Он учует.
– Боевой маг современной школы, – усмехнулся отшельник. – Те ловушки, что я установил – из моего времени. Из времени Оннерского Союза. О них позабыли даже те, кто готовил этого мага, а уж он-то о них точно не слышал. Так что не переживай, он их не учует.
– А если он сможет удержать камни? – не сдавался въедливый Мур.
– Так поэтому я Курта и мучил, – пояснил отшельник. – Чтоб не смог. Натащить камней, чтоб обыкновенных воинов засыпать – такое я и один могу. А вот чтоб на мага хватило, да еще и с гарантией – такое одному не под силу. Зато теперь с уверенностью скажу: ни один маг такой обвал не удержит. Штаны потеряет. А маг без штанов…
– А если они не пойдут этими тропами? – спросил посох.
– Пойдут. Любой охотник знает, что кроме ловушки нужна еще и приманка. Я также об этом не забыл. Их поджидает отменная приманка. Как раз для таких, как они.
– Приманка? – вяло удивился Курт. Сидя на обломке скалы, он продолжал прокручивать в памяти то, что с ним только что происходило, и гадать, на что из этого он смог бы решиться сам и многое ли он отважится повторить, случись такая нужда, если рядом не будет Линарда.
– Какая приманка? – спросил посох.
– Обыкновенная, – ответил отшельник. – Они ищут здесь что?
– Что… – эхом откликнулся Курт.
– Следы людей, следы сражения, пропавших товарищей, затаившихся врагов – вот что, – сказал отшельник. – Вот они выходят к развилке и видят вдали щит, пробитый стрелой. Они – что?..
– Идут туда, но не все, – сказал посох.
– Правильно, но дальше валяется кинжал, а потом сломанный меч, а потом еще стрела и, за поворотом, еще один щит. И все это – сувениры от наших безвременно ушедших наемничков. Клюнут?
– Может быть, – проворчал посох. – Если маг ничего не учует.
– Учует – так учует, – фыркнул отшельник. – Моих троп им не отыскать. Тут им никакая магия не поможет. Для этого здесь пожить нужно, а другим путем до нас теперь не добраться. Только эти четыре тропы, с камнями… В любом случае, я собираюсь проводить вас на другую сторону гор. Поближе к Джанхару. Обвалы помешают им добраться до вас сегодня. Ночью они не найдут других путей, разве что летать выучатся, а завтра вас здесь уже не будет. Зато буду я.
Последнюю фразу он произнес так, что Курту стало заранее жаль тех несчастных захватчиков, которые на свою голову доберутся до ожившей легенды Оннера.
– Время обеда, – сказал отшельник. – Идем.
– Но я думал, нам пора бежать, – сказал Курт.
– Я тоже думал, что вам пора, – сказал отшельник. – Но с твоей помощью мы так хорошо управились, что я, пожалуй, рискну накормить тебя обедом. И даже ужином. Грех это – отпускать голодным человека, столь много потрудившегося.
– Между делом этот трудяга вытряс из меня все мозги, – проворчал посох.
– А что, в языках тоже бывают мозги? – невинно поинтересовался Курт.
– Теперь уже не бывают, – сварливо ответил посох. – Можешь гордиться: ты – обладатель первого безмозглого посоха во вселенной.
– Да ладно тебе, – улыбнулся Курт – Моей безмозглой голове это вполне подходит.
Убежище, в которое привел их отшельник, напоминало приоткрытую пасть дракона. Вот словно зевнуло когда-то гигантское чудище, да так и застыло в этом зевке. Цепляясь за выступы, они поднялись по морщинистой щеке и залезли в самую пасть.
– Тут у меня боевой арсенал, – сказал отшельник. – А еще припасы, на случай дороги. Легкие, маленькие и сытные. То, что вам нужно.
Осторожно переставляя ноги, Курт подошел поближе к отшельнику. Ему было жутковато внутри этой такой всамделишней, такой настоящей пасти. Ему казалось, что громадные челюсти вот-вот с грохотом сомкнутся… дернувшись, исчезнет последняя кроха света – и даже боли не будет, той самой последней боли, которая приходит, чтобы успеть понять, что все , вот теперь – все , и больше ничего не будет. Совсем.
– Линард! – испуганно прошептал он и вздрогнул, потому что его шепот эхом разбежался по окаменевшим стенкам и скользнул куда-то в черную дыру, больше всего напоминавшую драконью глотку."Боль просто не успеет."
– Что? – обернулся улыбающийся отшельник. У его ног уже дымил костерок, а неподалеку строилась грозная армия котелков и кастрюлек.
«Да нет, не может быть, мне это просто почудилось. Подумаешь, пещера странной формы»
– Линард, мне кажется… – Курт смутился от того, что ему предстояло сказать, но не сказать он не мог. Не сказать – значит продолжать мучиться подавленным ужасом. Страхи – это такие специальные бесполезные предметы, которые обладают загадочным свойством сохранять устойчивость и волю к продолжению существования даже после публичной декларации неверия в их наличие. Курту очень хотелось, чтобы кто-то посильней его самого разрушил его глупые страхи. Отшельник казался подходящей личностью.
– Линард, мне кажется, что это… ну… все вот это… – Курт обвел руками просторные своды пещеры. – Мне кажется, что все это… дракон… пасть дракона… не знаю, что на меня нашло… просто… я дурак, да?
– Да нет, почему? – усмехнулся отшельник. – Почему сразу – дурак? Обыкновенный маг. Только и всего.
– Ты хочешь сказать… – обмирая от невнятного и невыразимого ужаса, прошептал Курт. – Ты хочешь сказать… – его словно заклинило на этой фразе, продолжать он не мог, не хотел.
– Я хочу сказать, что невзирая на весьма авторитетные заявления твоего уважаемого посоха, ты все же маг и от этого никуда не деться…
– Это значит, что… – еще раз тупо повторил Курт.
– Ты абсолютно прав, малыш, – улыбнулся отшельник. – Это действительно дракон, просто он спит. А мы временно пользуемся его пастью, пока она ему не нужна.
– Он просто спит? – выдохнул Курт.
– Давно спит, – кивнул отшельник. – Я подумал, что это будет хорошее место для моего арсенала. Может, самое лучшее. И еда здесь не портится.
– Но… что, если он проснется, а… ты – здесь?! – пробормотал Курт.
– Драконам тоже нужно чем-то питаться, разве нет?! – рассмеялся отшельник. – Не бойся. Это случится не сегодня, и я постараюсь не оказаться внутри. Сейчас будем обедать.
– Кошмар, – только и сказал Курт. Но он не мог не признать, что ему полегчало. Как часто бывает, что смутная тень опасности, грозящая нам из-за поворота костлявым пальцем, на поверку оказывается вдесятеро больше чем сама опасность. «И этого-то щеночка мы принимали за тигра?» Ну, проснется когда-нибудь этот дракон, так не сегодня же.
– Кошмар, – еще раз повторил Курт, то ли по привычке, то ли просто слово понравилось.
– Да, – согласился посох. – Конечно, кошмар. Еще бы не кошмар! Но ведь когда ты менял свою жизнь, ты чего-то такого и хотел, разве нет? Чем плохое приключение – пообедать в пасти спящего дракона?
– Но…
– А безопасных приключений не бывает, Курт, они давно и безнадежно вымерли. Сохранилась только опасная разновидность.
Вздохнув, Курт подошел к краю пасти и долго смотрел, как два ряда острых клиновидных зубов, каждый размером с дом, режут вечереющее небо на багровые полоски света.
Внезапно по ногам Курта пробежала мягкая тяжелая дрожь. На миг ему показалось, что пасть захлопывается. Завопив, он лихорадочно заметался по пещере, от ужаса совершенно позабыв, где находится выход. Упал. Вскочил. Опять упал, в кровь царапая руки о жесткий драконий язык. Вероятно он бы орал и метался еще долго, если бы сильные и спокойные руки Санги Аланды Линарда не легли ему на плечи. Великий полководец успокоил его одним прикосновением.
– Спящим свойственно дышать, – мягко заметил он. – А вот твоя суетливость действительно может разбудить его.
Сказанное подействовало самым волшебным образом. Кричать и метаться больше не хотелось. Курт глубоко вздохнул и сел.
– Обед готов, – сообщил отшельник. И тут, далеко в горах прогрохотал каменный гром. Это ударил в землю с таким тщанием сооруженный могучий каменный кулак. Потом второй.
– Не может быть! – воскликнул посох.
– Они клюнули! – восхитился Курт.
– Прошу к столу, – ответил Санга Аланда Линард, и, усмехнувшись, добавил. – Приятного аппетита!
Санга Аланда Линард опять куда-то отлучился, а вернувшись, сообщил, что весьма доволен развитием событий, и что, пожалуй, оставит гостей у себя еще на одну ночь.
Вечер медленной рекой тек меж зубов дракона, плавно смещаясь в ночь. Вечер был, словно вода подсвеченная пламенем костра, а ночь была, словно чернила пролитые в эту воду. Плавные волны реки неторопливо окрашивались темнотой.
– Как хорошо, что мы ночуем именно здесь, – с наслаждением сказал посох.
– Почему это? – вздрогнув, поинтересовался Курт. Он все никак не мог оторваться от созерцания темного провала в глубине драконьей пасти. «Раз – и нету! И даже крикнуть не успеешь.» А кто-то маленький и ужасно противный монотонно зудел прямо в ухо: « А ты вот возьми и сходи, возьми и сходи туда вот, прямо в глотку сходи и посмотри что там, ведь интересно же, интересно, да?»
«Не интересно!» – рявкнул он на подстрекателя, и тот замолк.
– Почему хорошо, что мы здесь ночуем? – повторил он.
– А потому, что приступов не будет! – сияя, пояснил посох. – Плоть этого дракона больше, чем наполовину соткана из магии, она как бы держит мир вокруг себя, давая устойчивость таким неустойчивым субъектам, как мы с тобой.
– Ты серьезно? – недоверчиво восхитился Курт.
– Более чем. По моим подсчетам, нам уже давно должно быть очень плохо – особенно учитывая твои ритуальные пляски на драконьем языке. А нам, совсем напротив, очень даже ничего, и, судя по моим ощущениям, хуже не будет.
– Ура! – воскликнул Курт. – Здорово! А может, мы поживем здесь подольше?
Видения бездонной драконьей глотки сразу померкли. В конце концов, что такое этот окаменевший дракон, который скорей всего еще тысячу лет не проснется, перед ежедневной чудовищной болью, которая становится вдвое страшней оттого, что страдает кто-то еще. Теперь пещера казалась Курту почти привлекательной.
– Рад бы предоставить вам это жилище на более долгий срок, – огорченно вздохнул отшельник, – но утро должно застать нас уже в пути. До утра, конечно, ничего не случится, но утром враги вызовут подкрепление. К обеду они будут здесь. Мне, конечно, ничего не стоит их всех перебить, но тогда сюда будут призваны маги из особых отрядов. Не знаю, как они сейчас называются, но сомневаюсь, что их больше не существует. Мы просто вынуждены уйти. Чем дольше мы будем оказывать сопротивление на одном и том же месте, тем большие силы будут против нас задействованы. Тем меньше шансов у нас избегнуть героической гибели, а я, в отличии от персонажа всех этих ваших дурацких баллад, терпеть не могу героев, погибших за свой родной край – предпочитаю героев победивших и оставшихся в живых.
– Почти лекция… – заворожено произнес посох. – Однако правда. Нельзя нам здесь задерживаться. Ничего не попишешь.
– Жаль, – сказал Курт. – Очень это хорошо, когда не больно…
– Еще бы, – промолвил посох. – Ничего. Вот доберемся до Джанхара… Все проблемы – долой.
– Твои, может, и долой, – проворчал Курт. – Найдешь себе мага или кого там, а я что? Я там совсем чужой.
– Можешь не сомневаться, тебя хорошо примут, – заверил Мур. – На королевскую пенсию можешь смело рассчитывать, а это не просто деньги, это возможность дважды в год обращаться с жалобой по любому поводу к самому королю.
– Это если я всего-навсего тебя им принесу? – удивился Курт. – Делов-то.
– Ты сперва принеси.
– Кстати, может, объяснишь, раз уж все так сложилось – мне давно интересно, но все времени спросить не было… почему так больно? Для чего это?
– Посох дают ученику мага, – промолвил Мур. – Ученик, он пока всего-навсего человек, пусть и с задатками чего-то иного, запредельного. Что касается любого магического посоха, то как я тебе уже говорил, посох лишь частично находится в том мире, в котором используется в качестве посоха. А значит, он лишь частично состоит из материи того мира, в котором находится. Боль возникает от соприкосновения здешнего с нездешним. Если один маг передает посох другому магу – боль мимолетная. Буквально мгновения привыкания. Если посох берет ученик, боль будет долгой, но маг-учитель способен снять часть этой боли, защитить ученика и посох от самых тяжелых последствий такого контакта, а потом научить его правильному взаимодействию здешнего и нездешнего. Кстати, ученику эта боль и вообще на пользу. Она быстрее проявляет в нем те самые задатки, которые и делают его со временем настоящим магом.
– Да уж, – пробормотал Курт.
– В нашем случае, увы, все по-другому. Нет мага, чтобы избавлять нас хотя бы от части страданий, в тебе нет ни капли иного, а значит – никакой надежды. А еще в тебе слишком много здешнего. Настолько, что я еще и травлюсь во время каждого приступа. Думаю, ты так же травишься нездешним.
– И все ж таки в нем есть сила, – негромко заметил отшельник. – Правда, не та к которой ты привык. Возможно, когда он сам ощутит ее, она поможет вам справиться с приступами.
– Хотел бы я на это надеяться… – пробурчал посох.
– А ты надейся, – посоветовал отшельник. – Ну что? Будем спать?
– Пора, – согласился посох.
Эти двое уснули довольно быстро. Ну еще бы, они же проснулись гораздо раньше Курта. Они спали, а он лежал на спине, на мягкой толстой шкуре и смотрел на далекие звезды, таинственно мерцающие между зубов дракона…
А утро застало их уже в пути. Отшельник не любил нарушать обещания, данные самому себе, да еще и в присутствии двух свидетелей. Курт осторожно спускался вниз по склону горы вслед за отшельником, Мур пристроился у него за спиной – для такого дела отшельник не пожалел одного из своих крепких дорожных мешков. Кроме посоха, в мешке обреталось некоторое количество весьма странной еды, которая не была похожа ни на что виденное Куртом ранее. Тем не менее отшельник утверждал что это не только питательно, но и вкусно… конечно, если привыкнуть. Главными же достоинствами этих невзрачных серых комочков были их легкий вес и то, что они могут храниться практически вечно."Боюсь, они не испортятся даже после того, как ты их съешь!" – ехидно заметил тогда Мур.
Курт посадил его вместе с ними в один мешок практически в отместку.
Утро открыло глаза, и рассвет зазвенел пронзительно и тревожно. Рассвет звенел странной томительной ноткой, словно меч в руках диковинного певца и сказителя из некоей чужедальней страны, как-то раз случайно забредшего в Денгер. Сказитель пел, аккомпанируя себе на клинке – и подошедшие, дабы разобраться по-свойски, костоломы из гильдии уличных музыкантов стояли молча, не решаясь приблизиться, не то что напасть, стояли, слушая загадочную и грозную музыку. Что там их дурацкие дубинки, когда у этого парня – меч. Да какой! И он явно умеет с ним обращаться получше городских стражников. А как он играл! Курт ни разу не слышал, чтоб кто-нибудь извлекал из меча что-либо подобное, он и вообще не знал, что можно играть на мече, а вот поди ж ты – можно, оказывается! Вот только музыка эта уж очень тревожная, тревожная и грозная. Прямо как сегодняшний рассвет.
Что-то невидимое и грозное глядело на Курта из начинающегося утра, что-то похожее на тот давний звон клинка. Словно сквозь яркие глаза рассвета медленно и недобро смотрел кто-то другой.
Конница появилась неожиданно, причем со всех сторон. Отступать было поздно, да и некуда.
– Старею, – вздохнул отшельник. – Просмотрел…
– Так. И что теперь? – прошептал Курт.
– Сейчас посмотрим… – отозвался отшельник.
– А ну стой! – заорали конные. – Кто такие?!
– Прохожие, – ответил отшельник густым сильным голосом. – Приятеля моего Куртом Путешественником величают, а меня люди Горным Старцем кличут.
– Это не имена, – брезгливо бросил кто-то из конников.
– Да вы сами-то кто такие будете? – прокричал отшельник.
– Мы не обязаны отвечать! – долетело до них.
– На такой вопрос только воры и разбойники не отвечают, – рассмеялся отшельник. – Потому что им самих себя стыдно!
– Закрой свою поганую пасть, пока ее стрелой не заткнули! – заорал начальник отряда всадников и, пришпорив коня, ринулся к ним. Однако отшельник стоял как скала, и конь, внезапно заупрямившись, как перед чересчур высоким препятствием, остановился шагах в трех от него.
– Так кто же вы все-таки? – мягко спросил отшельник. – Как я уже сказал, на этот вопрос не отвечают только воры и разбойники. Если вы и сейчас промолчите, я буду считать что ваше молчание мне уже ответило.
– Мы – новые хозяева этой земли! – грозно ответил начальник всадников, понукая коня. – А ты, старик, нарвался!
– У земли не может быть хозяев, – сказал отшельник. – Только друзья или враги.
– Надо же, какие мы ученые… – насмешливо произнес начальник всадников. – А я тебя чуть было не зарубил сдуру. Похоже, тебе есть о чем порассказать, а?!
– Возможно, – в голосе отшельника была неприкрытая издевка. – Возможно, но вот сумеешь ли ты меня упросить? Ворам и разбойникам я сказок не рассказываю.
– Не беспокойся, сумею, – тон, которым начальник всадников произнес эти слова, был страшен.
– Да неужели?! – расхохотался отшельник.
Начальник всадников выхватил меч; лицо его исказила гневная гримаса.
– Человек, впервые заявивший что у земли не может быть хозяев, великий Санга Аланда Линард – давно мертв, – прошипел он. – Не знаю, кто ты, правнук или просто последователь – но ты безумец. Твой путь обречен, потому что все идеи твоего учителя рухнули, а сам он был изгнан королем после своей знаменитой речи, и теперь, когда от Оннерского Союза остался жалкий прах – теперь мое время. Мое!!! Потому что я принадлежу к младшей ветви правителей Голорской Империи, и в отличии от Линарда – я жив.
– Это поправимо, – усмехнулся отшельник, но начальник всадников, казалось, перестал его замечать: собственная речь пьянила его похлеще вина, приводя в неистовство. Он словно позабыл, где он и что с ним.
– …от имени королевства Рон, представляющего здесь тень Голорской Империи!.. – вещал он. – Мы пришли, чтобы окончательно втоптать в грязь все, что когда-то звалось Оннерским Союзом, все, что осталось от Джанхара – и тогда из возросшего королевства Рон возродится то, что дремлет веками укрывшись собственной тенью.
– Вынужден тебя разочаровать, красавчик, – негромко проговорил отшельник – но Курт вздрогнул от звуков его голоса.
Мельком взглянув на него, Курт вздрогнул еще раз и поспешил отодвинуться от своего попутчика. Линард был страшен. Казалось, до этого мига он сберегал себя и свой гнев в неких невидимых ножнах. Теперь он сдернул эти ножны единым движением – и Курт с трудом боролся с желанием завопить от ужаса и сбежать под защиту всадников. "Так вот как выглядит ярость настоящего воина, " – отрешенно подумал он. Враги казались желанным прибежищем – а ведь ярость была направлена не на него…
– Вынужден тебя разочаровать, красавчик, – медленно и со вкусом повторил отшельник. – Санга Аланда Линард жив. Я – Санга Аланда Линард!
И такая сокрушительная сила была в его словах, что грозный начальник всадников сломался в одну минуту. Он весь поблек, как бы выцвел, в его глазах метнулся страх. Он старался не смотреть на стоящего перед ним отшельника.
– Этого не может быть… – прохрипел он; на лбу его вздулись вены, лицо, казавшееся совершенно белым, вдруг пошло багровыми пятнами, потом на него опять возвратилась безжизненная белизна. – Не может быть… время… не…
– Может! – яростно возразил отшельник – и начальник всадников поверил. А поверив, умер. Совершенно самостоятельно.
– Ты… он… – прохрипел он с вытаращенными от ужаса глазами. – Зачем ты… явился…
Прохрипев свой заключительный монолог, он рухнул с коня и больше не поднялся.
– Магия! – заорал кто-то из всадников. – Чародейство! Колдун! – дружным хором поддержали его остальные.
Они натянули луки, и на Курта с отшельником обрушился дождь стрел. Впрочем, отшельник знал свое дело. Так что Курт мог спокойно стоять под смертоносным дождем и задумчиво наблюдать, как превратившийся в белое пламя меч в руках отшельника вершит невероятное чудо, сохраняя их жизни в целости и неоцарапанности.
Наконец стрелы перестали падать. Всадники опустошили свои колчаны. Пустить в ход мечи они не осмелились и растерянно топтались на месте. Сомнения и страх ясно читались на их обескураженных лицах. Человек, в одиночку отбивший такой ливень стрел – полно, человек ли он? И если с ним не справились стрелы, справятся ли мечи? Не лучше ли попросту отступить, сбежать… кому пользы будет от их бессмысленной гибели? Конечно, если бы командир был жив и приказал атаковать… они бы подчинились не задумываясь. Подчинились – и погибли бы, исполняя свой долг. Но командир убит, и некому отдать приказ к атаке. Командир убит – и некому повести их за собой. Командир убит… так может быть лучше… Но и на бегство не могли решиться эти бедняги: ведь командир убит… и некому отдать приказ к отступлению.