Раткевич Сергей. Посох заката

   Приказ отдал Курт. К тому моменту его мирное существо до отказа переполнилось военными ощущениями, а крыша, которой у него отродясь не было над головой, уехала и не желала возвращаться обратно. Кажется, она эмигрировала. Так что теперь Курту было все равно – и при этом чудовищно свербело отколоть что-нибудь эдакое. Просто, чтобы было. Поэтому он выскочил из-за спины отшельника, выхватил из мешка посох и воздев его над головой громко рявкнул: «Бу-у-у!!!»
   Посох выкрикнул какое-то заковыристое стародавнее ругательство на древнеоннерском языке, а конники, завопив от ужаса, побросали оружие и, не разбирая дороги, стремглав кинулись прочь, дико шпоря коней. С двух сторон огибали они Курта и отшельника, стараясь быть как можно от них дальше, ехать как можно быстрее, ломая кусты, они стремились туда, откуда их прислала наступающая победоносная армия королевства Рон, впервые потерпевшая пусть маленькое, но все же поражение. Один бедолага-конник до того перепугался, что порвав стремена, слетел со своего коня и бросился прочь пешком. Наверно, ему так показалось быстрее. Его еще долго было слышно. Топот остальных уже затих, а его сапоги все еще бухали в дорожную пыль, да ярко звенели колокольчиками застрявшие на ногах порванные стремена.
   Когда его топот окончательно стих, отшельник сел на землю и расхохотался. Первым к нему присоединился посох. Курт не заставил себя долго ждать.
   – Запомни этот день, малыш! – сквозь смех выдохнул отшельник. – Сегодня ты произнес свое первое заклинание! Как видишь оно сработало – ты обратил их в бегство!
   – Да уж… – проворчал Курт. – Где уж мне…
   – А теперь – беги следом, – немного отдышавшись, продолжил отшельник. – Беги следом, пока дорога открыта. А посох свой спрячь. Спрячь… до времени.
   – А ты… не пойдешь с нами?! – вдруг вырвалось у Курта. Он только сейчас понял, до какой степени надеялся на это. Надеялся, даже себе самому не открывая этой надежды. Заиметь такого бесстрашного, такого мудрого, такого почти всемогущего спутника… что может быть лучше?!
   Отшельник покачал головой.
   – Ты и сам справишься, малыш, – усмехнулся он. – Я знаю. Справишься. А я… Мне казалось, что это – не моя война… что мои битвы отгремели уже давно. Оказалось, это не так. Та война все еще продолжается. Голорская, не к ночи будь помянута, Империя пытается выбраться из той тени, в которую мы ее когда-то обрушили. Пришла пора передать ей привет из прошлого. Там, в Джанхаре, много воинов. Здесь – есть ли кто? Быть может, я и вовсе один. Так что мое место здесь. А вам обоим – удачи! И – вперед!
   – Удачи! – ответил Курт. И, как мог быстро, побежал по вытоптанной земле.
 
   – Тебе же сказали спрятать меня, – ворчливо напомнил посох через некоторое время. – И перестань бежать. Бегущий человек вызывает подозрение даже у невероятно тупых.
   – Между прочим, тот кто сказал тебя спрятать, велел и бежать тоже, – огрызнулся Курт, запихивая посох в мешок.
   – Головой думай, а не пяткой, – глухо донеслось из мешка. – Тогда он велел нам бежать просто, чтоб убежать с того места, где все это приключилось. Ну, так мы уже убежали – а куда ты несешься теперь?
   – Верно, – вздохнул Курт. – Признаю твою правоту. Я, пожалуй, даже присяду где-нибудь, ненадолго. Все равно ведь до Джанхара единым духом не добежишь.
   – Давно бы так, – проворчал посох. – Меня надо слушаться. Я старый и мудрый. Курт уже собрался присесть прямо здесь, у обочины дороги, но Мур решительно потребовал, чтобы они забрались поглубже в кусты. Как оказалось – вовремя. Едва Курт успел, чертыхаясь, продраться сквозь густое переплетение ветвей и, присев на небольшом бугорочке, достать себе немного еды из мешка, как на дороге послышался грохот копыт.
   – Вытащи меня! – немедленно потребовал Мур. – Я хочу видеть!
   – То спрячь, то вытащи… – пробурчал Курт, но подчинился.
   Мимо них по дороге мерно скакал отряд конных вдвое больше того, что им повстречался накануне. Всадники были в мощной броне. Вместо луков к седлам были приторочены арбалеты. Среди конников трясся на ухабах связанный и основательно избитый участник первой облавы. Курт узнал того бедолагу, что, спрыгнув с коня, убегал пешком.
   – Смотри-ка, маг! – шепотом воскликнул Мур – и тут же с презрением добавил. – Но какой хреновый! Полное дерьмо! Мой хозяин нас бы уже учуял. По крайней мере меня . Это кем же нужно быть, чтоб на таком расстоянии посох не учуять?!
   – Может, у него насморк, – предположил Курт.
   – Скорей уж перелом мозга, – фыркнул Мур.
   – Ничего. Нам это на руку, – заметил Курт, глядя на всадников. – Ишь, как торопятся. Может, и нам пора?
   – Сейчас, – пробормотал посох. – Сейчас. Пусть только проедут.
   Курт согласно кивнул.
   – Пошли. Только потихоньку, – скомандовал Мур, когда конные скрылись, и топот затих. – Да не выходи ты обратно! – рявкнул он на сунувшегося было на дорогу Курта. – Теперь, пока эти стервецы не уберутся – открытый путь нам заказан.
   – А как же тогда? – удивился Курт.
   – Иди в кустах, рядом с дорогой, – просветил Мур.
   – Спасибо очень гениальная идея! – ехидно восхитился Курт. – Так мы и за год до твоего Джанхара не доберемся.
   – Зато в конце концов попадем в него, а не в железную клетку, – возразил Мур. – Ты уже один раз хотел присесть на обочине. Интересно, где бы мы были, если бы тебе удалось настоять на своем? Так что молчи. Я лучше знаю. Я ведь тебе говорил уже, что я старый и мудрый. А ты забыл небось.
   Курт фыркнул и нетерпеливо пожал плечами, созерцая непролазность окружающих кустов.
   – Да как же тут идти? – возмущенно вопросил он. – Не пролезешь.
   – Пролезешь-пролезешь, – уверил его Мур. – И не шуми так. Маг, конечно, дерьмо, но если ты…
   – Гляди-ка… тропинка! – оборвал его Курт. – Как раз рядом с дорогой.
   – Плохо, – проворчал Мур. – Очень плохо.
   – Почему это? – возмутился Курт. – Наоборот – хорошо. Раз есть тропинка, значит, идти легче будет.
   – Раз есть тропинка, значит, есть и тот, кто по ней ходит, – настороженно заметил Мур. – Или те, кто ходят… их может быть и несколько, соображаешь? И даже очень много, кто знает?
   – Ну и что? – не понял Курт. – Пусть себе ходят. Нам-то что.
   – А то, – вздохнул посох. – Нормальным людям таиться нечего. Если бы тропинка была протоптана недавно, я бы решил, что ее протоптали беженцы, спасающиеся от завоевателей. Однако тропинка протоптана давно…
   – И что это должно значить?
   – Думаю, ее протоптали разбойники, – сказал посох. – Или контрабандисты. Они не любят свидетелей, знаешь ли… Обычно они их убивают.
   – И что же нам делать?
   – Ладно уж… – задумчиво проговорил посох. – Иди пока по ней. Все же это безопаснее, чем выскочить на дорогу и угодить под копыта возвращающейся конницы.
   – Думаешь, они вернуться?
   – Думаю, они начнут обшаривать местность. И часть из них, безусловно, направится в нашу сторону. Так что ты шевелись давай. Можешь даже бежать, но тихо, аккуратно, очень внимательно глядя по сторонам. Понял?
   Вдали загрохотало. Курт вздрогнул от неожиданности.
   – Маг развлекается, – пояснил посох. – Пока можно не таиться. Да беги же ты. Чего встал, как вкопанный?
   – Сам ты… вкопанный… – пробурчал Курт и побежал.
   Тропинка мягко извивалась вдоль дороги, хоронясь от чужих глаз. Курт бежал, вертя глазами во все стороны. Под каждым густым кустом ему чудились притаившиеся разбойники, но их все не было. Под конец он даже начал на них злиться за нерасторопность. По всем законам жанра им давно уже следовало появиться, но они почему-то опаздывали. Курт начинал подозревать, что их уволили.
   – А теперь – потише, – скомандовал посох. – У них затихает. Кажется, маг наигрался.
   – Понял, – кивнул Курт, переходя с громкого бега на неслышный шаг. Разбойники так и не появились.
   По неведомо кем проложенной тропинке Курт бежал до самого вечера. И никого не встретил.
   Очередной приступ случился так неожиданно, что даже Мур не успел сообразить, что к чему, и предупредить Курта. Волна боли накрыла его с головой. Он помнил про возможных разбойников, помнил про мага и конницу у себя за спиной… но он не мог не кричать. Вот не мог, и все тут. Может быть, когда-нибудь потом он и научится, а пока… фундамент боли плавно пульсировал у него под ногами, противная мягкая дрожь поднималась вверх от ступней к коленям, выше, еще выше, достигая живота… потом боль возвела стены – и мир вокруг него перестал существовать… никакие разбойники его больше не заботили: раз нет мира – значит, нет и разбойников… потом боль поднялась на цыпочки и перекрыла все это дело крышей… небо исчезло вослед за всем остальным… Курт только сейчас понял, что позабыл его разглядеть – ведь оно было какого-то цвета… обязательно было, а теперь он так и не узнает – какого… вместе с небом исчез воздух, дышать стало нечем, нечем стало дышать, ничего нет, кроме боли… как это – нечем… а боль? Оказывается, болью тоже можно дышать, вот только очень уж это больно… Боль… Боль… Боль…
   Курт уже не кричал наружу. Внутри него и без того все визжало и выло, просто сил не было еще и звуки какие-то издавать. Он и дышал-то едва-едва…
   Боль ушла сразу. Схлынула единой волной. Курт был весь мокрый от пота, а в остальном живой и невредимый.
   Рядом постанывал Мур.
   – Ненавижу… – прошептал Курт. – Ненавижу магов! Сволочи…
   Мур перестал стонать и засмеялся.
   – Ты чего? – перепугался Курт: уж не свихнулся ли его собрат по мукам? Постоянно иметь рядом с собой сумасшедший магический посох – то еще удовольствие!
   – Дилетант ты еще! – проворчал Мур. – Разве такой ругани заслуживают эти гребаные маги? Вот, послушай лучше меня!
   – Профессионал! – с удовольствием проговорил Курт, выслушав пространный доклад Мура на тему разного рода сквернейших извращений, кои следует применять к магам любого пола и возраста, едва только оные маги окажутся в пределах досягаемости. – Может, я и не стану извращенцем… тьфу ты, я хотел сказать – магом, но уж высокую науку виртуозной ругани я у тебя перейму.
   – А куда ты, на фиг, денешься, – согласился Мур.
   Ночевать устроились тут же, попросту забравшись в кусты. Уже темнело, да и сил не было куда-то идти.
   – Что ворочаешься? – сонно спросил Мур. – Не спится, что ли? Так вроде бы устали как следует…
   – Да вот… думаю… – вздохнул Курт. – Когда грохот этот… Ну, возник… ты еще сказал, что маг развлекается… Как считаешь, это.. не Линарда они? Вдруг он там еще был, где-нибудь, неподалеку?
   – Вряд ли… – зевнув, сказал Мур. – Он не собирался там задерживаться. Да и маг этот не так силен, чтоб сдержать такого, как Линард. Хотя… война есть война, Курт. Все могло случиться…
   – Если бы мы остались…
   – Ему пришлось бы еще и нас защищать, – заметил Мур. – Я еще никогда не слышал, чтобы наличие двух бесполезных идиотов за спиной воина помогало последнему выигрывать сражения. Вот уж без чего он прекрасно обойдется, так это без нас. Так что не валяй дурака.
   – Да я тебя и вовсе не трогаю, – смиренно заметил Курт. – С чего ты взял, что я собираюсь тебя валять?
   – Молодец, можешь взять с полки пирожок, – фыркнул Мур.
   – Средний, конечно? – жалобно спросил Курт.
   – Разумеется, какой же еще?
   – А ты тогда положи туда три пирожка, иначе я не играю…
   – Хорошо, – усмехнулся посох. – Обязательно положу. Спи пока. Завтра такой же смешной день как сегодня, не забывай этого…
   – Хотелось бы забыть, так ведь ты не дашь… – вздохнул Курт.
   – Не дам, конечно. Спи.
   – Уже, – пробормотал Курт, и темнота обняла его усталое сознание.
   Равнодушные звезды медленно восходили над кустами.
 
   Наступившее утро жалобно стонало где-то неподалеку. А еще хохотало. И плакало. И грязно ругалось.
   Курт сел и тяжело помотал головой. Поначалу он принял эти звуки за остатки ночного кошмара. От кошмаров часто остается подобный мусор в голове. Очень нечистоплотные существа, эти самые господа кошмары. Однако звуки не вытряхивались и, стало быть, принадлежали этому миру. Они были совсем недалеко – и все же Курт не мог понять, что это… Творилось нечто ненормальное. Выморочное.
   – Что это? – испуганно прошептал Курт.
   – Будущие рабы, – угрюмо и решительно проговорил Мур. – Это ведут будущих рабов.
   – Куда ведут? – нелепо и беззащитно спросил Курт.
   – Туда, где они будут рабами, – сурово ответил посох. – Молчи, а то и тебя схватят.
   Пожалуй, Курт не мог бы сказать, какое чувство потянуло его наружу. Уж что не любопытство, так это точно. Но оно тянуло, тянуло – и вытянуло. Заставило выглянуть. Несмотря на все предостережения Мура, Курт осторожно прокрался между кустов.
   – Послушай, я что-то нигде не слышал, чтоб рабам разрешали иметь магические посохи! – перепуганно шептал Мур. – Не сходи с ума! Вернись! Нас сейчас услышат! Услышат – и первым делом отберут у тебя меня.
   Но в Курте словно проснулось некое неведомое ему самому чудовищно упрямое существо. Оно не собиралось слушаться никого, кроме себя. Курт с ужасом подумал, что именно это существо втравило его во все эти истории с магами и посохами, и что теперь оно непременно снова что-нибудь учудит, а он потом – мучайся. Но было поздно. Кажется, от него самого больше ничего не зависело. Прежний Курт навсегда остался там, в городе, у него не хватило сил и желания, чтоб перелезть через стену, и его жалкие остатки не могли справиться с новым Куртом, перелезшим эту самую стену.
   – Пусть только попробуют что-нибудь у меня отобрать! – прошипел Курт и пополз вперед. Он уже знал, чего ему хочется. Ему хотелось освободить хоть одного раба.
   Убедившись, что Курт все равно не отступится от задуманного, посох вздохнул и, сказав, что с безумцами не спорят, принялся помогать советами. С его помощью Курт умудрился доползти до самого края кустов и выглянуть наружу почти бесшумно.
   Посреди дороги на коленях стояли люди. Они отдыхали. Скованные пленники были похожи на низку сушеной саранчи. Здоровые, сильные мужчины с отлично развитой мускулатурой и потухшими взглядами. Их было много. "Сотни две, не меньше, " – подумал Курт. – «А стражников – человек тридцать.»
   – Они даже не пытаются сопротивляться, – прошептал он. – Почему?
   – Они пытались, – шепнул в ответ Мур. – Этих давно уже гонят. На них тяжелые стальные оковы, а у стражников бичи. В конце концов даже великим героем овладевает отчаянье, а на смену ему спешат отупение и равнодушие. Бунт. Побег. Нападение на охрану. Все это с ними уже было. Они устали и смирились. С ними кончено. Ты насмотрелся?
   – Подожди… – прошелестел Курт. – Еще немного.
   – Мы рискуем к ним присоединиться, – напомнил посох.
   – Ни в коем случае, – легкомысленно ответил Курт. – У меня совершенно другие планы. Сейчас.
   Посох вздохнул. Если бы он мог, он, верно, пожал бы плечами, но у него не было плеч, так что пришлось ограничиться вздохом. С безумцами не спорят. Их лечат. Но для этого нужно быть доктором. К несчастью, он не доктор. Он посох, так что…
   Мгновением спустя Курт заметил вторую цепочку пленников, точнее, пленниц. Это были девушки восхитительной красоты, все сплошь породистые красавицы из богатых домов. Холеные, ухоженные, в роскошных одеяниях, еще не успевших покрыться дорожной пылью.
   – А этих взяли недавно, – пробормотал Курт. – Причем у нас. В Денгере. Кое-кого из них я, кажется, даже видел на улицах.
   – Ну еще бы, – поддакнул посох. – Эти-то больших денег стоят. Украшение любого гарема. Таких отовсюду тащат.
   Девушки находились несколько дальше мужчин, на противоположной от Курта стороне дороги. Именно из этой цепочки и слышались жалобы, стенания и плач. Кажется, красавицы были не слишком обеспокоены своей несвободой. В конце концов, единственной стоящей целью для этаких холеных штучек был удачный выход замуж, где они продолжат свое занимательное и весьма осмысленное существование в качестве очень красивых и дорогих вещей. Вещи, как известно, иногда крадут. Это может возмущать хозяев, но не сами вещи. Их это скорей забавляет. Девушек возмущало не то что их украли, угнали, лишили дома, друзей, родных. В этом даже было что-то романтичное. Девушек возмущало то, как с ними обращаются. Это преступление – так обращаться с красивой вещью! Девушки дружно стенали, требуя, чтоб с них немедленно сняли веревки. В противном случае они все умрут. Вот прямо здесь. Вот прямо сейчас.
   Стражники дружно хохотали, обещая, что они снимут с девушек что-нибудь другое. Впрочем, когда один из них действительно попытался это сделать, он тут же получил от начальника стражи плашмя мечом по заду. А рука у начальника стражи была, видать, нелегкая. После чего начальник стражи кратко и убедительно объяснил всем, кому это интересно, что товар есть товар, деньги за него уже плачены, и портить его никому не дозволено.
   Тем временем Курт разглядел веревки на девушках и оковы на мужчинах. Разглядел – и понял, что мужчинам он ничем, ну ничем не может помочь. Такие оковы ему не одолеть. А вот веревки на девушках…
   – Хоть на одной веревки развяжу… – пробормотал он.
   – С ума спятил! – тихонько ахнул посох. – Лучше б ты меня в пропасть бросил и сам следом прыгнул. По крайней мере, недолго бы мучились. Тебя же моментально охрана заметит, псих ненормальный!
   – А я тихонько, – прошептал Курт. – Тихонько развяжу, сколько смогу, они тихонько сбегут – никто и не заметит.
   – Дурак! – разозлился посох. – Тихонько… Они ж визг до небес подымут. Одни от счастья, что ты их освободил, другие от злости, что ты предпочел им других. Освобожденные кинутся тебе на шею и подерутся из-за возможности тебя облобызать, а остальные кликнут стражу, чтоб испортить вам это удовольствие.
   – Ну, не совсем же они дуры, – возразил Курт.
   – Может, и не совсем, – вздохнул посох. – А только на шею тебе они обязательно кинутся, потому что именно так благодарят разных там рыцарей и прочих чудесных спасителей в тех дурацких книжках, которыми забиты их головы. Кстати, ты совершенно зря пытаешься поиграть в такого рыцаря. Дома этим красавицам было не слишком весело. Вряд ли им понравиться идея вернуться домой.
   – Да пусть бегут куда хотят, – пожал плечами Курт. – Им же плохо, разве ты не слышишь? Развяжу, скажу чтоб бежали, и пусть себе удирают, смотри, вон – охранники обедать собираются. Самое время.
   – Они и бегать-то не умеют, – вздохнул посох. – Разве ты не знаешь, что от бега цвет лица портится и подмышки потеют? Благородным девицам нипочем бегать не положено.
   – Ну, хоть одна убежит… – пробормотал Курт – и заметил третью цепочку.
   Это были толстые немолодые люди в богатых одеждах. Их лица еще не потеряли властности, глаза – уверенности, а пальцы хранили следы именных перстней. Эта цепочка была самой крикливой. И как ее Курт сразу же не заметил? Бывшие важные господа, толкаясь, спорили и ссорились между собой, чего-то требовали от стражников и друг от друга, обещали выкупы и грозились карами. Впрочем, гомонили они до того невзрачно и добропорядочно, что их голоса полностью терялись за голосами девушек. Оттого-то Курт их и не услышал, хотя они и были ближе всех к нему. Почти рядом. Они сидели очень удачно. Курт мог подойти к ним практически незаметно и развязать все их веревки. Мог… но не хотел. Ему не хотелось спасать этих людей – он слишком хорошо помнил их по Денгеру. Ни один из них ни разу не бросил ему ни одной монетки. А девушки иногда бросали. Все же в тех дурацких книжках, что они читали, порой писалось, что нужно помогать бедным.
   – Мур, мне нужно на ту сторону, – решительно сказал Курт.
   – Связался же я… – пробормотал посох. – Вернись на ту, разбойничью тропу, пройди до поворота, перебеги дорогу, только тихо, конечно. Потом вернешься назад с той уже стороны и увидишь всех этих красавиц аккурат с тыльной стороны.
   – Спасибо, Мур, – прошептал Курт.
   – Что с тобой сделаешь… – усмехнулся посох. – Я ж понимаю, дело молодое, охота на женские задницы полюбоваться…
   – Сам ты задница, – фыркнул Курт.
   – Серьезно? – удивился Мур. – У тебя очень оригинальное видение мира.
   Соблюдая все возможные предосторожности, Курт вернулся на тропу. Быстро пройдя до поворота, он на цыпочках перебежал дорогу и скользнул в кусты на противоположной стороне. Здесь тропинки не было, и Курту пришлось потратить немалое время чтоб добраться до девушек.
   – Надо же, какие посохи! – шепотом восхитился Мур.
   – Не понял? – удивился Курт. – Где ты видишь хоть один посох?
   – Ну как же? – хихикнул Мур. – Если я – задница, тогда то, что у этих красавиц, следует называть посохами, разве нет?
   – Зануда… – пробурчал Курт. – Не отвлекай, ладно?
   Он осторожно прополз к самой обочине и потянулся к первой веревке…
   …Кто знает, как бы окончилась эта история – быть может, ему и удалось бы освободить нескольких девушек… возможно, они даже сумели бы убежать… кто знает как все сложилось бы, если б не один из стражников.
   Туро Туруп звали этого славного человека. И был он еще недавно отличным разведчиком. Одним из лучших в своем подразделении «Смеющийся Череп». В охрану рабов он был переведен в наказание за пьянку и мордобой старших по званию в особо крупных размерах. Разумеется, он здорово тяготился своей ролью стражника и мечтал о том смутном времени, когда его вдруг да и попросят обратно. Так вот, именно этот чудесный парень заметил, что по кустам кто-то шарашится. Заметил – но не подал виду, решив выждать. Разумеется, он засек то, как Курт перебегал дорогу. И куда он подался потом – тоже засек. Это Курт его не заметил. И Мур не заметил. Это разведчиков учат замечать притаившиеся посохи, а посохов ничему такому не учат. Поэтому, когда Курт протянул руку, на нее наступила нога. А когда он посмотрел вверх, то увидел быстро приближающуюся подошву сапога. Хорошо, хоть глаз успел закрыть.
   Очнулся Курт, умело связанный по рукам и по ногам. Посох валялся рядом. Бывший разведчик не придал посоху значения – видно, его тоже не совсем правильно готовили. «Хорошо хоть, недалеко лежит» – подумал Курт, виновато глазея на Мура. – «Может, и ничего».
   – Смотри-ка, он уже очнулся! – объявил кто-то. Столько злобной радости было в этом голосе, что Курт сразу пожалел, что пришел в себя.
   Курт поднял голову и увидел, что стражники окружили его со всех сторон. Здоровенные дядьки жрали колбасу и разглядывали его с той брезгливой гадливостью, с которой недалекие мамаши рассматривают забавную гусеницу, которую где-то умудрилось посреди зимы раскопать их любимое чадо – рассматривают перед тем, как раздавить.
   – Очнулся?! – радостно оскалившись, приветствовал его здоровенный стражник, довольно потирая руки. – Девочек пощупать захотелось? Ничего. Мы тебя самого сейчас пощупаем. Мало не покажется.
   – Это недоразумение… – упавшим голосом пробормотал Курт. – Я просто…
   – Ну да… ты никого не трогал! Ты просто проползал мимо! – гаркнул другой охранник, и они расхохотались.
   – А даже если и так – нам-то что с того? – продолжил третий. – Все эти приятели… – недогрызенным куском колбасы он размашисто указал на рабов. – Они все когда-то тоже просто проходили мимо. И вот они здесь. И эти красотки тоже… – колбаса нацелилась на девушек, те, покраснев, опустили глаза. – А почему такое? – продолжал разглагольствовать стражник. – А потому что наше подразделение называется «Не Проходите Мимо», но люди такие невнимательные. То и дело кто-нибудь проходит.
   Стражники опять захохотали. Их хорошему настроению, казалось, не было предела.
   – А знаешь, приятель, чем ты отличаешься от них? – с предвкушающей улыбочкой спросил стражник. – Ах, не знаешь… Придется просветить. Смотри, все эти ребята уже чьи-то рабы. Их вроде как уже купили. Кроме тех старых пердунов в дорогих тряпках. Эти что-то типа заложников, их у нас выкупят за звонкую монету – но не раньше чем мы вытрем сапоги об их жирные задницы. Все эти красотки одной ногой уже в чьем-то гареме – проклятье, да они благодарить нас должны, а не плакать! Но люди неблагодарны, знаешь ли. А что касается тебя… ты не раб, раз тебя не купили, ты не красавица – честное слово, не похож – и денег у тебя нет. Выкупа за тебя тоже не будет, я не сомневаюсь. Пойдем дальше. Ты приполз сюда сам. Мы тебя не звали. Ты пытался организовать побег рабыни. Мы тебя об этом не просили. Так что ты вне закона, приятель. А нам скучно. Чуешь, чем это пахнет? Все еще нет?! Экий ты несообразительный…
   – Кончай трепаться, Терекле! – гаркнул другой стражник. – А то развлечься как следует не успеем!
   – Успеем, не мешай, – отозвался Терекле.
   Теперь Курт знал, как его зовут, но вряд ли это что-то меняло.
   – Там впереди дорога закрыта, – пояснил Терекле. – Бунтовщики пошаливают. Так что стоять будем долго, пока не выяснится, что путь свободен.
   – Тогда ладно. Трепись, давай! – великодушно позволил стражник.
   – Да я уж почти что и закончил, – пожал плечами Терекле, поворачиваясь к Курту. Было видно, что у него пропало желание говорить. – Короче, ты, придурок, поскольку ты нам на фиг не нужен… командир позволил тебя замучить, что мы сейчас и сделаем.