Раткевич Сергей. Посох заката

   Курт и заслушался.
   Он просто устал – очень устал. А в каком ином состоянии можно присесть отдохнуть на труп? Притом же ведь и отдохнуть не получилось. Сначала маг этот распелся – чтоб ему на том свете икалось! А потом Курта окатило такой немыслимой болью… а теперь трупа нет, и мага нет, и боли нет – только усталость. И колыбельную посох выводит такую славную… Вот усталость и взяла свое.
   Усталость взяла свое, и Курт заснул под самую что ни на есть приятную, а лучше даже сказать, приятнейшую музыку в мире – целиком и полностью одобряемую ругань по адресу целиком и полностью неодобряемого человека. Может, когда-нибудь он и простит мерзкому магу его сумасшедшую выходку… но не сейчас. Никак не сейчас. Даже не просите.
   Однако просили. Чужие, резкие голоса… посох дернулся в руках, и Курт вскочил раньше, чем понял, что это уже не сон. Среди мертвых были живые, их появление Курт прозевал и теперь понимал только одно – эти неизвестно откуда взявшиеся воины очень хотят сделать мертвым его самого.
   Сверкнула острая разящая сталь, Курт вскинул руку с посохом и каким-то чудом сумел парировать удар. Воин замахнулся снова. Остальные поспешно спрыгивали с коней. Внезапно темнота раздалась, и на поляну вылетел еще один всадник.
   – Прекратить! – прозвучал резкий, властный голос. – Живьем его. Вы что, не видите – он сумел подобрать посох! Такие люди нам нужны.
   По тому, каким голосом неведомый начальник всадников признал полезность Курта, тот понял – лучше оказаться мертвым, чем полезным этому человеку. А потому он, не особо раздумывая, подскочил к напавшему на него первым воину и с размаху огрел его посохом по башке. Тупо хрюкнув, тот свалился в траву, а Курт со всех ног кинулся бежать.
   – Это те самые, что напали на наш отряд, – сообщил посох. – Те, что убили хозяина…
   – С ними тоже маг? – на бегу пробормотал Курт.
   – Нет, – ответил посох. – Не было у них мага. Я потом объясню, как хозяина убили…
   "Если у нас будет это самое «потом», – угрюмо подумал Курт. – «Не так легко убежать от опытных воинов. В городе убежал бы, пожалуй – а здесь?»
   Увы, бежали они недолго. То, что Курту показалось тропой, закончилось тупиком. Со всех сторон нависали скалы. Никакого хода не было. Он обернулся и увидел подбегающих преследователей. Посох вздохнул и тихо, безнадежно выругался.
   – Ну вот… зачем он меня тебе передал? Лучше бы просто на землю бросил. Может, меня маг бы какой нашел… Ни тебя, ни меня бы эти мерзавцы тогда не тронули. Меня бы просто не заметили, а с тебя что взять – обыкновенный бродяжка… таких по военному времени – море… – грустно сказал посох.
   – А ты не можешь что-нибудь магическое на них наслать? – спросил Курт. – Ну, хоть напугать их, что ли?
   – Будь ты магом или даже учеником… – печально промолвил посох. – Если б я мог что-то сам по себе я был бы магом, а не посохом.
   Курт посмотрел на него и увидел свежие зарубки на древнем дереве.
   – Вот, – усмехнулся посох. – Меня покалечили, словно обычную палку.
   – Причем по моей вине, – угрюмо заметил Курт.
   – Не унывай, тебе сейчас тоже достанется, – обнадежил посох
   – Спасибо, – улыбнулся Курт, чувствуя к своему новому знакомому огромную симпатию. Может, это и была древнейшая вещь на свете, но она совершенно не задавалась. С ней вполне можно было иметь дело.
   Однако наличие неотвратимо надвигающихся преследователей вызывало некоторые сомнения в возможности каких бы то ни было дел в дальнейшем. Впереди всех бежал тот воин, которого Курт свалил ударом посоха. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
   – Ну, что делать будем? – перепуганно спросил Курт, лихорадочно шаря глазами в поисках спасения.
   – Терпеть… – покоряясь судьбе, проговорил посох. – Авось не разнесут на щепочки…
   Теперь преследователи уже не бежали. Они надвигались неторопливо. Зачем спешить? Жертве все равно никуда не деться.
   – Сдавайся, мальчишка, – опять резанул из темноты властный голос. – Сдавайся, мы сохраним тебе жизнь.
   – Эх, если б еще хоть чуточку стемнело… – пробормотал Курт.
   – Пустое, – мягко заметил посох. – Это ж разведчики, видят в темноте почище кошек.
   – На колени! – злобно выдохнул стукнутый воин. – Брось посох и вытяни руки перед собой.
   При мысли о боли, которая воспоследует, стоит ему выпустить посох из рук, Курту стало нехорошо. «А вдруг эти идиоты уволокут меня прочь, а его здесь бросят?» – мелькнула ужасающая мысль. – «Я ведь умру, просто умру от боли, такого ни одному человеку не вынести. Проклятый маг. Нужно им объяснить… объяснить… Только бы поверили…»
   – Послушайте, я не могу бросить посох, дело в том, что… – начал он – но воин не пожелал его слушать.
   – На колени, кому сказано! – взревел он. – Брось свою палку и благодари Богов, что тебя приказано взять живым.
   Незадачливый наемник совершил очередную промашку. Курт мало чего боялся так же сильно, как боли от расставания с посохом – а то, что его не пожелали слушать, и значит, он не сможет ничего объяснить, подвигло его к самым решительным действиям. Курт послушно упал на колени – а потом неожиданно и резко ткнул воина посохом между ног. Взвыв, тот ухватился за обиженное место. Кто – то из его товарищей сдержанно фыркнул.
   – Взять его! – вновь раздался голос из темноты.
   И тут ответным эхом громыхнул голос с небес.
   – Молодец, малыш, – прогрохотал небожитель. – Так их! Ишь, какие – скопом на одного лезут! Ничего, не унывай, сейчас я спущусь – помогу.
   – Везет тебе, парень, – ехидно прокомментировал посох. – Ты своих Богов, небось, и помянуть не успел – а они, видишь, сами отзываются.
   – За меня помянули, – в тон ему отозвался Курт.
   Голос с небес говорил на каком-то странном, архаичном наречии. Это был родной язык Курта – но слова какие-то замшелые, словно древний боевой доспех, покрывшийся тридевятой плесенью. Наемников Курт понимал гораздо лучше. Ну еще бы. Это был современный ему язык королевства Рон, обильно пересыпанный словечками степняков, сдобренный северным говором и некоторыми жаргонными фразами, понятными на любом языке. Курт отлично разбирался в этом способе выражать свои мысли, равно как и их отсутствие, а также в дюжине других языков. Как и все дети, выросшие на улице, Курт был природным полиглотом и абсолютно не придавал этому значения. Ну, не считалось это тогда образованием. Не считалось, и все. Просто люди так умели. Поймите же: только в наш просвещенный, образованный век дюжина языков – это круто. А в те темные, забитые времена никто этому не удивлялся – просто не уметь этого было равносильно отсутствию ноги или носа… никто, конечно, калеку винить не будет, но жаль бедолагу неимоверно…
   А вот небожителя Курт понимал с трудом – и то исключительно благодаря своим попыткам сделаться менестрелем. Если бы он не пытался освоить тот круг старинных баллад, то вряд ли бы понял хоть одно слово.
   «Бог мне попался какой-то заплесневелый», – подумал Курт. – «Небось проспал все это время… с тех самых пор, когда баллады слагались и аж до сегодня – а теперь проснулся и развлечься захотел. Взял бы их всех да молнией испепелил – так нет же! Сам, дескать, спущусь и помогу. Да пока ты спустишься, меня на клочки разорвут!»
   Внезапно перед его глазами мелькнуло нечто, вполне уподобясь той молнии, о которой он мечтал – и разъяренное лицо наемника, уже почти добравшегося до него, закрыла чья-то мощная спина в белоснежно светящемся плаще. Взвизгнув, наемник отлетел назад. Судя по звуку, небожитель отвесил ему оплеуху. Рука у него была не иначе как божественно тяжелой – отлетая, несчастный наемник повалил троих своих товарищей.
   – Вы это что, а?! – прогудел возмущенный бас на древнем наречии. – Вы это зачем столько человек на одного?! Мальчик и так поднял прутик. Тяжелый прутик. Не по своим силам.
   Командир отряда наемников, видать, недаром ел свой хлеб. Древнее наречие Денгера он знал если и не в совершенстве, то во вполне достаточном объеме, чтобы достойно ответить внезапному агрессору. Кроме того, он за считанные мгновения сумел оценить мастерство неожиданно возникшего перед ним бойца и понял, что никто из его людей не выстоит в поединке с этим невероятным воином. "Ни один дольше трех ударов не продержится, " – с ужасом уразумел командир. – «Он перебьет всех нас, даже если скопом кинуться!»
   В отличие от Курта, командир наемников ни на миг не поверил в божественное происхождение незнакомца – тем более что он видел его в лицо, тогда как Курт созерцал спину. "Победить нельзя – стало быть, лучше всего решить дело миром, " – подумал командир наемников. – «Отряд и так уже обескровлен предыдущей схваткой. Не такая важная птица этот парень, чтоб из за него все мои люди гибли.»
   – Просим прощения, уважаемый, – трудно подбирая слова, проскрежетал он из тьмы. – Мы никак не хотели вас обеспокоить. Ошибка вышла. Вы уж простите нашу глупость. Мы… мы отказываемся от наших… м-м-м… притязаний. Негоже таким неопытным солдатам, как мы, спорить с таким великим воином, как вы. Мы… уходим. Еще раз нижайше просим прощения. Отход! – скомандовал он своим. – Шевелитесь, кретины!
   – Прости, командир, но ведь у сопляка… – негромко начал один из его людей.
   – Плевать на него! Отход! – прошипел командир наемников.
   И тут небожитель громко раскатисто расхохотался.
   – Уходить?! – взревел он. – Куда уходить?! Я вас не отпускал! Нет, голубчики – такие, как вы, от меня уходят только после хорошей трапезы. А кормлю я обычно досыта. Точней, до смерти. Холодной сталью. Слыхали про такую закуску?
   – Мы ничего вам не сделали, господин, – возразил командир наемников. – И тут же, по вашему первому требованию, оставили в покое этого достойного юношу.
   – Достаточно того, что вы здесь, на чужой земле и с оружием в руках. Кроме того, что-то подсказывает мне, что всех людей здесь убили именно ваши солдаты.
   – Это был честный бой.
   – Ну, если считать, что трое на одного – честно… тогда, конечно, да… Но только вам не повезло – я так не считаю.
   – Наших тоже много полегло, – заметил командир наемников.
   – Мне так не кажется, – язвительно усмехнулся небожитель.
   – Да чего мы с ним церемонимся?! – возмутился какой-то наемник. – Грохнем этого деда – и всех дел.
   – Молчи, сволочь, – тускло прошипел командир наемников. – Молчи, если жить охота! Он один нас всех грохнет и даже не вспотеет…
   – Ну, кажись, поговорили… – усмехнулся небожитель. – Пора вас убивать, господа. Есть возражения?
   – Мы сдаемся, господин… – голос командира наемников предательски дрогнул. – Яви… яви свое милостивое великодушие… пощади…
   – Милостивое великодушие? – переспросил небожитель. – Боюсь, вам крупно не повезло, господа. Вчера я его где-то позабыл – вы уж простите старика, память подводит…
   – Мы все просим пощады… – от волнения голос командира наемников стал хриплым. – Нет доблести для великого воина… терзать столь убогую добычу как мы…
   – Уговорили, – усмехнулся небожитель. – Хорошо. Не буду терзать. Я убью вас быстро.
   – Да вы все с ума посходили! – не выдержав, гаркнул один из наемников. – Сдаваться?! Кому? Этому?! Ишь чего!! Да я этого деда одним ударом сейчас сделаю!
   Растолкав товарищей, он стремительно бросился вперед. Тусклой тенью мелькнул его меч. У Курта перехватило дыхание от ужаса: чудовищный в своей силе удар казался неминуемым. Небожитель тихо рассмеялся, а потом резко хлопнул в ладоши.
   Мягко дрогнула земля. Где-то недалеко с гор покатились камни. Меч в руках наемника протестующе звякнул и распался металлическим крошевом. Распался за миг до удара, так и не достигнув цели.
   Икнув от ужаса, наемник дрожащей рукой поднес к самому своему носу то, что осталось от его, еще недавно такого грозного, меча – рукоять… рукоять с обломком лезвия. Его расширенные глаза онемело уставились на место разлома. Казалось, он просто не в силах осознать происшедшее.
   – Вот я тебя по лбу щелкну – и умрешь… – ласково сказал небожитель. И помедлив, добавил. – На место. Умрешь, когда я скажу. Не спеши, подожди остальных.
   Наемник осел и уполз, слабо поскуливая.
   – И что – вот так всех нас и перережешь как баранов?! – разъярившись, проревел командир наемников. – Вот так и перережешь, да?!
   – Я могу, – спокойно сказал небожитель. – Вы не кажетесь мне людьми – скорей, какой-то новой разновидностью животных, но… я разрешу вам защищаться, хотя и не вижу для вас в том никакого смысла. Разве что вам так будет приятнее. Хорошо. Я решил. Можете защищаться.
   – Убейте его!!! – завизжал окончательно взбесившийся командир наемников – и отряд разведчиков королевства Рон бросился в свою последнюю, безнадежную атаку.
   Небожитель быстро протянул руку себе за спину и, ухватив Курта за плащ, одним рывком усадил его на землю. Курт даже охнуть не успел. Едва наемники бросились вперед, как его тут же сграбастала могучая рука небожителя – а в следующий миг его задница уже соприкоснулась с твердью земной, причем весьма чувствительно.
   Небожитель шагнул вперед, навстречу наемникам, и выхватив из своей прически длинные боевые иглы, принялся метать их в набегающего врага короткими, точными движениями кистей обеих рук. Курт невольно залюбовался его движениями. Такого он еще не видел. Во всем этом была странная завораживающая красота. Вопящие и размахивающие мечами наемники казались комками грязи, пытающимися облепить молнию. Они казались комарами, пытающимися искусать солнце. Метательные иглы одна за другой находили цель. Не раздалось ни одного стона. Тот, в кого попадала игла, умирал мгновенно.
   – Хороший яд! – самого себя похвалил небожитель. – Недаром старался. Тридцать лет травы собирал.
   Наконец все боевые иглы покинули волосы, и хитроумно уложенная прическа распалась. Роскошные седые локоны рассыпались по плечам. Они спускались, достигали пояса и текли дальше, почти до самой земли. Последняя игла нашла свою жертву – особо негармонично визжащий наемник вдруг замолчал и отправился к демонам, дабы и они могли насладиться красотами его вокального таланта. А небожитель остался с голыми руками против десятка вооруженных и до смерти перепуганных наемников.
   Ну, тут Курт малость перепугался – а наемники, напротив, обрадовались. И заторопились, желая разом покончить со столь опасным противником. Они окружили его со всех сторон, и… небожитель резко взмахнул головой – и его волосы вдруг превратились в смертоносный боевой веер, ветром развернувшийся вокруг его головы.
   Словно смертоносная коса прошлась по наемникам. Всего трое остались в живых и кинулись бежать.
   Небожитель трижды хлопнул в ладоши. Вновь мягко дрогнула земля, где-то произошел небольшой камнепад – а убегающие воины… три тела лопнули со странным неестественным звуком, лопнули и рухнули на камни.
   Курт предпочел не смотреть на то, что с ними сталось. На его счастье, было уже почти темно. В такое время нетрудно не видеть того, чего видеть не хочется.
   – Остается большой начальник, – заметил небожитель. – Убежал, как все начальники делают. Ничего. Догнать можно. Я покажу.
   Нагнувшись, он что-то подобрал, а подобрав, сунул Курту под нос.
   – Маленький камешек, – пояснил он, хотя это было и так видно. – Маленький камешек может делать большие дела.
   Его рука со свистом размазалась в воздухе, и через мгновение где-то в горах раздался крик.
   – Главное – вовремя лишить врага равновесия, – наставительно заметил небожитель. – Остальное враг делает сам.
   Жуткий крик оборвался.
   – Кстати, у этого начальника вовсе не такой противный голос, как это показалось вначале, – задумчиво проговорил небожитель. – Перед смертью он пел совсем неплохо. Видно, раньше его голосу не хватало искренности. А когда он понял свою смерть – тогда и запел, как должно. Небожитель повернулся к скорчившемуся на земле Курту, и сквозь сгустившиеся сумерки, Курт увидел что он улыбается.
   – Тебя как зовут? – спросило божество.
   – Курт, – ответил Курт. – А вы… бог?
   – Бог? – удивился небожитель. – Почему ты так решил, малыш?
   – Ну… вы же спустились с неба. А те, кто там живет – боги, разве не так?
   – Я спрыгнул со скалы, – пожал плечами «небожитель».
   – Со скалы?! – ахнул Курт.
   – Высоковато, согласен, но у меня не было времени идти в обход. Они бы до тебя добрались. Пришлось рискнуть. Я не бог. Я – отшельник.
   – Но как вы их всех победили, это… – Курту трудно было сразу расстаться с идеей божественности – слишком уж необычными способностями владел встреченный им незнакомец.
   – Я хороший воин, малыш, – пояснил тот. – Просто хороший воин. Старый – что немало для того, кто понимает, что такое старость и как ее правильно использовать. Опытный и битый во многих битвах. Я давно смотрю на мир. Много видел.
   – Так вы – обыкновенный человек! – воскликнул Курт. – Такой же, как я?!
   – Это ты-то – человек? – удивился отшельник – Скажешь тоже!
   – А что? – Курт даже обиделся немного. Он конечно, не способен вот так, походя, справиться с отрядом наемников – но это не повод заявлять, что он и не человек вовсе.
   – Да то, что ты маг, у тебя на лбу написано, – усмехнулся отшельник. – Причем такими громадными буквами, что прочитает даже неграмотный.
   – Разрешите вмешаться, уважаемый, – ехидно проговорил до сих пор молчавший посох. – Как раз у этого парня на лбу написано, что он не маг и магом никогда не станет, что является большим горем для меня, поскольку меня ему ПЕРЕДАЛИ. Мой бывший хозяин перед смертью сошел с ума, не иначе…
   Отшельник с обалдением вытаращился на посох.
   – Так ты еще и говорящий? – поразился он. – Слышал про такое. Но не видел. Ни разу не видел.
   – О, простите великодушно! – воскликнул посох. – Я позабыл поздороваться и представиться. И поблагодарить забыл. Нынче ночью все наперекосяк. Ну, абсолютно все.
   – Положим, я тоже позабыл поздороваться и представиться, – с улыбкой в голосе заметил отшельник. – Ничего. Поправим. Но – не здесь. Ночные странствия в горах – опасная штука для новичков, даже если им и не грозят враги. Я приглашаю вас в свое жилище. Там и поговорим.
   – Хорошо, – сказал Курт. – Ведите нас.
   И они отправились в путь, осторожно нащупывая ногами тропу. Уже совсем стемнело, и следовало проявлять осторожность. Всю дорогу Курта не покидало ощущение, что посох тоже идет с ним рядом, идет, как человек. Курт потряс головой, отгоняя бредовое видение, и покрепче стиснул посох в руке. Да вот же он. Здесь, со мной.
   – Горы порой вытворяют странные штуки с человеком, – обернувшись заметил отшельник. – Потому я и не хотел вас отпускать ночью. Ночью они особенно сильны. Впрочем, мы уже пришли… – перебил он себя. – Прошу, входите.
   Отшельник привел их в симпатичную небольшую пещерку. Мягкая тишина и запахи трав.
   – Садись вон туда, в угол, – скомандовал он. – Отдыхай. День был трудный.
   Немного повозившись, он зажег небольшой очаг и самодельный масляный светильник. Когда отсветы огня легкими облаками заскользили по лицам, а тени улеглись в углах, как сытые послушные псины, отшельник поднял глаза на Курта и сказал:
   – Я люблю болтать за едой, а ты?
   – Никогда не отказывался, – ответил Курт.
   – А я вообще люблю болтать! – объявил посох.
   – Вот и отлично, – проговорил отшельник. – У меня есть жареное мясо, мед и дикий чеснок. Я приготовлю травяной отвар, тогда и поговорим.
   Отшельник занялся приготовлением ужина, а Курт, от нечего делать и чтоб не заснуть, принялся разглядывать его жилище. Больше всего было трав. Травы свисали с потолка; их густой пряный аромат казался чем-то вроде самой крупногабаритной мебели. Во всяком случае, даже королевский диван под балдахином вряд ли занял бы больше места, если бы вдруг оказался под сводами этого жилища. Впрочем, Курт никогда не видел королевского дивана, а значит, мог оказаться и не прав. Если потолок был почти целиком занят травами, и лишь в одном углу висело несколько копченых окороков, слегка напоминающих толстеньких летучих мышей, то полом и стенами безраздельно владели шкуры. Отшельник оказался хорошим охотником. То, на чем сидел Курт, тоже было шкурой. Мягкой, прекрасно выделанной шкурой.
   " Да уж, пещера – штука холодная, а отшельник – человек немолодой, " – подумал Курт.
   И ему опять вспомнился Облачный Всадник. Интересно, с чего бы?
   – Ну, вот и готово, – услышал он довольный голос отшельника. – Прошу к столу.
   Столом служил плоский широкий камень. Отшельник улыбался, как полководец перед битвой, а предметы для приятного употребления пищи выстроились на этом окаменевшем от времени полигоне, как немногочисленное но бравое войско.
   – Тебе чего – мяса, меду или сразу отвару? – спросил Курт у посоха.
   – Я предпочитаю сумрак, – важно отозвался посох. – Серебристый, с фиолетовыми прожилками – кстати, не хочешь ли глоточек? – ехидно добавил он.
   – Я не могу хотеть того, чего нет, – заметил Курт.
   – Ты просто не видишь, – поддразнил посох.
   – Ну, значит, я не могу хотеть того, чего не вижу, – сказал Курт.
   – Это потому, что ты так грубо устроен, – насмешливо пояснил посох. – Я, по крайней мере, вижу ту гадость, которую ты называешь пищей.
   Курт аж ахнул от неожиданности. Ну, надо же! Такая мудрая деревяшка – и такое ляпнуть!
   Мгновением спустя посох также сообразил, что натворил, и бросился извиняться.
   – Ох, уважаемый хозяин, я вовсе не хотел вас оскорбить, простите меня, мой болтливый язык, как всегда…
   – Кстати, меня всегда интересовало, а какой у посохов язык? – весело перебил его отшельник. – Ты не мог бы мне его показать, уважаемый?
   – Это страшная тайна… – мрачно заметил посох. – Но для вас… ладно, я скажу, – он вздохнул, помолчал, видимо, собираясь с духом и промолвил. – Я – это и есть язык. Я весь целиком – один здоровенный язык.
   – А все остальное? – вырвалось у Курта.
   – А все остальное пребывает не в этом мире, – спокойно пояснил посох.
   – Но как это может быть? – Курт был по настоящему ошарашен.
   – Ты ведь пытался быть бардом, – сказал посох. – В те минуты… я знаю, у тебя были такие минуты… так вот, в те минуты, когда все получалось – где, по-твоему пребывал твой язык? Неужели в той заднице, которую гордо именуют «этот мир»?
   – Но ведь ты пребываешь здесь постоянно. Как же твое… все остальное без тебя обходится?
   – С точки зрения того мира, откуда я высовываюсь, здешний мир существует непостоянно, – спокойно сообщил посох.
   – Как это? – ошеломленно потряс головой Курт.
   – А вот так это, – усмехнулся посох.
   – Я знаю, ты просто мстишь мне за предложение поужинать, – вздохнул Курт. – Кто бы мог подумать… такая древняя, такая магическая, такая мудрая вещь – и такая мелкая месть, фу…
   – Я всего лишь честно ответил на твой вопрос, – рассмеялся посох. – Ну какая же это месть? Нет уж, так легко ты не отделаешься, такие древние и волшебные вещи, как я, мстят совершенно по-страшному, так что ожидай и трепещи – возмездие грядет, и горе слабым. Да я тебе месяца два теперь лягушек в башмаки засовывать буду!
   – И как ты, интересно, это проделаешь? – полюбопытствовал Курт.
   – А я тебе не скажу, – отозвался посох. – Это будет дополнительной карой.
   – Скорей уж основной, – фыркнул отшельник. – Лягушек в сапогах еще можно пережить, а вот не знать, откуда они там берутся…
   – И все-таки я не понимаю… – проговорил Курт. – Как это может быть, чтобы мир то существовал, то не существовал…
   – С мирами еще и не такое случается, – поведал посох.
   – А почему никто не замечает этого… несуществования? – поинтересовался отшельник.
   – А потому что замечать некому, – ответил посох. – Никого ведь при этом не существует. А снаружи – так даже очень заметно.
   – Значит ты – это песня, просунутая из другого мира в наш, – задумчиво проговорил отшельник. – Забавно. Красиво.
   – Невероятно, – закончил Курт.
   – Чего только не бывает, – заметил отшельник. – Даже если это легенда, уважаемый посох… по крайней мере ты с лихвой искупил свою бестактность. Теперь мне будет о чем подумать долгими зимними вечерами, когда в голову не идут ни сон, ни стихи… А теперь давайте действительно представимся друг другу, а то мы так удачно отодвигаем эту забавную традицию, словно нам действительно есть, что скрывать.
   – Ну, после всего что с нами сегодня произошло, было бы странно думать, что мы в разных лодках, – сказал посох. – Я начну, если не возражаете.
   – Не возражаем, – сказал отшельник. – Право старшего на первое слово священно в этом доме, а ты, безусловно старше меня – я уж не говорю об этом достойном юноше.
   – Имя мое, данное мне при рождении, великим шаманом Артадом Сюйгеном, звучит следующим образом: Анга Каум Да Эгинай Гох Туренар Лекле Лорма Мур Шуех Арамбур, – ехидно сообщил посох. – И не пытайтесь уверять меня, что вы его запомнили, или что вы от него в восторге – все равно не поверю. На самом деле этот Артад Сюйген был тот еще псих, теперь такие уже не водятся. А для друзей я просто – Мур. Мне кажется, так гораздо лучше.
   – Да… – задумчиво проговорил отшельник. – Сюйген был тот еще типчик. Сам я его, конечно не застал, но дедушка мне рассказывал, что этот самый Сюйген здоров был в подпитии винными кружками драться. А уж какими он словами при этом говорил, про то даже легенды не сохранились, потому как никакая легенда с такими словами не выживет. Отравится.