– Не с каким-то. С изображением нашего храма, – строго поправил меня брат Тео.
– А другая трещина, перпендикулярная – она куда указывает?
– Это какой-то замок… или крепость… Я не помню, какая история с ним связана, но он должен иметь отношение к нашему культу, иначе художник бы его не изобразил… Но мы отвлеклись… Идем дальше.
На развалинах правого крыла, как предупреждал брат Тео, рассматривать было нечего. Разве что я была бы дорожно-строительным подрядчиком, и мне понадобились бы горы щебня. И тем не менее пришла я сюда не зря. Что-то здесь было не так… например, заметно холоднее, чем в нескольких шагах от этих руин. В первый раз я этого не заметила, потому что прибыли мы сюда ночью, да и не приближались к остаткам правого крыла. Сейчас же был солнечный день, и разница температур была вполне ощутима. Такое случается в местах выброса отрицательной магической энергии. А так как с момента взрыва прошло более полугода, отрицательный заряд должен быть исключительной силы. И всему виной – взорвавшийся хрустальный шар?
– Чем, собственно, занимались лаборатории храма?
– Я в точности не могу сказать… осваивали новые модели амулетов… вытачивали Сумеречные Очки по модели Малагиса… изготовляли высокоточные руны…
– А оружия вы не производили? Взрывчатой пудры, горючих или отравляющих зелий?
– Упаси нас Край! Ведь это значило бы присвоить себе прерогативы нашего божества! Мы, служители Края, почитали смерть, изучали смерть, но не творили ее. Сие есть ересь.
– Значит, ничего такого там взорваться не могло. Хотя, Край их знает, из каких компонентов были ваши амулеты… может, они отличались повышенной горючестью… Вы мне вот что скажите, брат Тео, – в этом помещении не было магического портала, позволявшего перемещаться в пространстве?
– Нет. Храм был выстроен до того, как изобрели порталы. Помнится, я читал, что при четвертом патриархе обсуждалась возможность создания Врат Перемещений в храме, но клир пришел к выводу, что сие также является ересью. И потому маги, посещавшие нас, пользовались более традиционными способами передвижения.
– А каким способом воспользовался Анофелес?
– О, он проявил величайшее уважение к нашей символике и прилетел на гигантском нетопыре…
– Мило, – я задумалась. Стало быть, переместиться с места взрыва Анофелес никак не мог. И все же здесь у меня возникало такое же чувство, какое испытываешь, стоя у Врат Перемещений. Нет, не такое. Похожее. Но более тягостное, гнетущее.
– И долго Анофелес пробыл у вас в гостях?
– Чтобы не соврать… месяца два с половиной…
– Интересно… – Если Анофелес искал героев, то вчера я их отыскала по списку за несколько часов. Ну, предположим, Анофелес не знал, с чего начинать. Вдобавок ему нужно было написать послания, вызвать духов, чтобы они эти послания разнесли… – Все равно, за неделю можно управиться. Что же он делал здесь больше двух месяцев? – Я не заметила, когда начала рассуждать вслух. – Что нужно было Анофелесу от храма Края? В чем правда, брат?
– В силе, – пробормотал служитель погибшего храма. – Я же говорил вам – все беды от того, что маг пытался использовать хрустальный шар для связи с Тем-еще-Светом. Думаю, он оскорбил господа Края. И вся сила разгневанного бога обрушилась на святотатца.
– Вы также говорили мне, что Анофелес проводил столько же времени в библиотеке, сколько в лабораториях. Что он делал в лабораториях, мы теперь вряд ли установим. Но какие книги привлекали его в вашей библиотеке? Быть может, это можно узнать. Каталог и картотека целы.
Остатки этого дня и весь следующий я просидела в библиотеке, роясь в картотеках и отыскивая в папках книги, против которых в списках имелась замысловатая подпись мага. Кроме многотомной «Истории умертвий» Анофелес изучал труды легендарного Малагиса, и, что самое важное, трудов этих я на полках не нашла. Очевидно, Анофелес перетащил их в лабораторию, как руководство к действию. На месте обнаружилась только книга «Vita Malagisi», написанная лет тридцать назад безымянным служителем Края Неминуемого и представляющая собой жизнеописание прославленного мага. Его я читала до темноты, пока не пришла пора спуститься в трапезную. Побуждало меня к этому, кроме голода, еще воспоминание о том, что в разговоре с братом Тео возникли какие-то Сумеречные Очки. Эти же очки, изобретенные Малагисом, упоминались и в книге.
– Да, верно, – сказал брат Теодолит. – Мудрый маг поделился с братией своим открытием. Ведь маги гадают и предсказывают с помощью хрустальных шаров, не так ли? А если использовать черный хрусталь – можно увидеть явления, связанные с Тем-еще-Светом…
– В книге было сказано «проявления некротической энергии». Стало быть, ваши братья шлифовали черный хрусталь и делали из него очки, чтобы наблюдать призраков и тому подобное?
– Ну да… Хотя старшие братья говаривали, будто те очки, что выходили из наших мастерских – тьфу, мелочь в сравнении с теми, что изготовил сам Малагис.
– А они куда подевались?
– Ну как же? С собой увез…
Интересно, что еще увез с собой Малагис, думала я, возвращаясь в библиотеку. Из имущества храма, похоже, что ничего, иначе бы библиограф об этом упомянул. Но он упоминал другое, пожалуй более важное. Живя в храме Края, Малагис увлекся трудами прославленной некогда некромантки Логистиллы. Этих трудов я тоже в библиотеке не нашла. Опять Анофелес шаловливые ручки приложил? К счастью, автор жизнеописания изложил некоторые сведения о ней. Логистилла считалась создательницей некоего могущественного артефакта (как я ненавижу это слово!) под названием «Дорога Скатертью», который если бы был применен, сообщал биограф, «сотряс основы земли и неба». Однако некромантка так умело запрятала свое рукомесло, что никто не сумел его обнаружить. И все же мудрый Малагис не утратил надежды обрести искомое, с чем и отправился в замок Балдино, некогда принадлежавший Логистилле.
На этом книга заканчивалась. Если не считать того, что супротив последней строчки чернилами, не успевшими выцвести, рукой, отличной от почерка биографа Малагиса, на полях была сделана пометка: «С прошлого года принадлежит ордену гидрантов».
Ничего себе!
Стало быть, после отъезда Малагис и пропал без вести. Нашел то, что искал? Или не нашел? Ведь в храме сотряслись если не основы земли и неба, то основы фундамента и потолка точно. И Скатерть эту самую извлек из небытия Анофелес? И вот еще что – Малагис отправился в замок Балдино. И в разговоре нашем с братом Тео всплыл какой-то замок на фреске. Не удивлюсь, если тот же самый. И вдобавок он еще перешел во владения братьев-гидрантов. Ох, не люблю я таких совпадений… если это совпадения. Помнится, трещины на фреске разошлись так, что если соединить их прямой линией, получится равносторонний треугольник. Вершиной которого является… да, правильно, вулкан Беззубий.
Нет, чтобы разобраться в этом, нужно быть магом. Лучше всего некромантом. Но я-то не некромантка. А также не сват, брат, сын или дочь некроманта. Я вообще попала в этот сюжет по ошибке. Особенно, если вспомнить список героев. Тут я опять крепко призадумалась, учитывая некоторые возможные кандидатуры, а потом сказала: хватит. Все, что я могла сделать в этой ситуации, я уже сделала, Осталось только довести собранные мною сведения до тех, кому они потребны. Замок Балдино принадлежит теперь гидрантам? Прекрасно. Отправлюсь туда, и пусть рыцари переправляют мое послание своему магистру, либо доктору Халигали, как хотят.
Вечером я сообщила брату Теодолиту и Генриху, что уезжаю.
– А я остаюсь, – заявил Генрих. – Брат Тео обещал сделать меня послушником. Это будет первый такой случай в истории братства Края. Встретишь кого – скажи, что мы начали отстраиваться. Пусть помощники подтягиваются, опять же новообращенные…
– С такой сметкой он, глядишь, со временем и до патриарха дорастет, – сказала я брату Теодолиту.
– На все воля Края, – отвечал священнослужитель, а Генрих, которого вряд ли стоило нынче именовать Бедным, гордо приосанился.
Мы попрощались, и я вывела на волю Мрака, пока лес оставался свободен для проезда. Храм Края остался позади. Я не взяла оттуда ничего, независимо от того, делали ли нечто подобное Малагис или Логистилла. Даже съестных припасов. Брат Тео предлагал, но я сказала, что ему они нужнее. Вдобавок за время пребывания в храме мне порядком надоели консервы. Чтобы пополнить припасы, приходилось задерживаться ради охоты, но через пять суток я вновь выбралась на старую имперскую дорогу из желтого кирпича, и по ней снова вышла навстречу цивилизации. Там я узнала, что слишком много времени потратила, прохлаждаясь на природе, общаясь с добрыми людьми (и нелюдьми), и почитывала книжки.
В цивилизации творились очередные безобразия.
Принадлежность полуострова Гран-Ботфорте к империи всегда вызывала сомнение. Там имели обыкновение встречать с распростертыми объятиями имперские войска, но стоило эти войска вывести, как Гран-Ботфорте тут же от владений императора отпадал. Тамошние жители – от ткачей и пахарей до графов и герцогов – придерживались твердого мнения, что войной должны заниматься профессионалы, а профессионалы дошли до высшей степени профессионализма – молниеносно переходили на сторону того, кто больше платит. Поэтому мирное население встречало с распростертыми объятиями не только имперцев, но и любых других завоевателей, а битвы происходили лишь в тех случаях, когда завоеватели не догадывались перекупить гран-ботфторские армии либо не располагали для этого средствами.
На сей раз заваруха началась не в самом Гран-Ботфорте, а в соседнем государстве – Шерамуре. Опальный вассал тамошнего короля шевалье де Мордальон поднял мятеж, и, начертав на своих знаменах лозунг «Вульгаритэ, баналитэ, тривиалитэ!», собрал под оные знамена толпы разнообразного отребья, а также немало недовольных жизнью и доходами рыцарей. Но затем, вместо того чтобы, подобно всем прочим бунтовщикам, двигаться на Парлеву, столицу Шерамура, объявил, что Гран-Ботфорте – исконно шерамурская территория, что безземельные получат там землю, обездоленные – долю, а обезбабленные – баб. И мятежники прямым ходом двинулись в противоположную Парлеве сторону. Что заставляло задуматься, не был ли так называемый мятеж изначально заказан и проплачен шерамурским королем. Так или иначе, Мордальон, во главе своего разношерстного, но решительно настроенного воинства, наголову разбил имперского маршала Водана Вступе-Миллера. А Вступе-Миллер аккурат перед генеральным сражением принанял известного Гран-Ботфорского кондотьера Секвестра Тальони, но то ли не успел, то ли позабыл выплатить тому жалованье. А Мордальон, успевший провозгласить себя генералиссимусом, тут же выложил Секвестру и его ребятишкам аванс. Короче, в данный момент началась очередная оккупация Гран-Ботфорте, от всех предыдущих, возможно, отличавшаяся размахом грабежей. Если бы не одно обстоятельство.
На пути к плодородным южным равнинам и городам Гран-Ботфорте находился укрепленный замок Балдино. Если бы гарнизон его состоял из местных уроженцев, они бы не валяли дурака и сдались. И, скорее всего, присоединились бы к Мордальону и Тальони. Но это нынче был замок рыцарей-гидрантов. А они, если вы помните, набирались из упертых имперцев. И они уперлись.
Осада замка началась примерно в то время, когда я прохлаждалась в храме, и пока что заканчиваться не собиралась.
Осаждающие старательно штурмовали, осажденные не менее старательно делали вылазки. Прошло слишком мало времени, чтобы те и другие успели нанести серьезный урон своим припасам (а всякий знает, что зачастую голод, а не сила оружия, решает судьбу осады). И я, ругая на чем свет стоит Мордальона, которому лень было искать обходных путей, и твердолобых гидрантов, позабывших о цели ордена, двинулась в сторону Балдино.
Нельзя сказать, чтобы я одна оказалась такая умная. Покуда армия Мордальона была победоносна, под его знамена подтягивалось немало сомнительных типов. В другой стране их, кстати, было бы гораздо больше. Но мнение жителей Гран-Ботфорте о военных действиях здесь уже было изложено. Так что призыву «Баналитэ-вульгаритэ» поддались безработные наемники, занесенные в здешние края странствующие рыцари и разные прочие бандиты. Плюс еще неизменно сопутствующая любой армии публика – скупщики награбленного, маркитанты и девицы нетяжелого поведения. Так что пусть мирные поселяне и поселянки временно ретировались подальше от стен крепости Балдино, все равно народу там толкалось предостаточно. А так как внешне я не отличалась от вышеперечисленных типов (разве что от девиц – те все же покрасивей будут), препятствий в моем продвижении никто не чинил.
Я еще не знала, как проберусь в замок, но предполагала, что при том бардаке, что царил в лагере осаждающих, сумею это сделать. Откуда я знаю, что там был бардак, еще не прибыв к месту событий? По моему убеждению, порядок в армии можно увидеть только на параде. В действующей армии порядка очень мало, а в такой, как у генералиссимуса Мордальона, – и вовсе нет. Разумеется, в отряде Тальони картина была другая, но туда соваться я не собиралась.
Под навесом, защищавшем от зноя и пыли – ибо летом здесь ненамногим прохладней, чем на Ближнедальнем Востоке, – доблестные вояки хлестали вино и хвастались своими подвигами. Я отправилась туда, предварительно оставив Мрака у коновязи. Конюха я предупредила, что ежели с вороным плохо обойдутся, я спалю весь этот лагерь, благо погоды к пожарам располагают. Освободив себе место за столом, я заказала вина и, разглядывая видневшиеся за палатками и кострищами укрепления замка, принялась размышлять о дальнейших действиях. Пока мне не мешали. Очевидно, считали, будто я жду нанимателя. Раздражал только престарелый ветеран за соседним столом, повествовавший новоявленным героям от сохи о каких-то давних кампаниях.
– И разослал император с посольствами свих старых и мудрых рыцарей – в Амбагию и Аррагию, в Эланию и на Внешние острова – ко всем благородным герцогам и графам, а также к королям Понтии, Помполии и Галахии. И стали они пребывать в галеонах и галерах, и в богатых облачениях, со многими тысячами воинов. И собрались тут все короли и герцоги и благородные эмиры…
Когда он дошел до фразы: «И взял он с собою пятьдесят великанов, от диаволов рожденных, и были они так тяжелы, что лошади не могли их носить…» – принесли вино.
Я взвесила кружку в руке и задала себе вопрос: если швырнуть ее и начать драку, будет ли это считаться сюжетным повтором? Ведь навес – не то же самое, что кабак?
Или нет?
– А из Арктании там у тебя никто не явился? – перебила я ветерана.
– Был я в этой Арктании, – несколько нелогично ответил он. – Ну и дыра, скажу я вам!
Ладно, пусть живет спокойно. Тем более что боевые воспоминания заглушил похмельный менестрель, судя по ярким тряпкам, в которые был обряжен, – откуда-то с юга Шерамура. Судя по песне, которую он завел, тренькая на лютне – тоже. Это была типичная альба – утренняя песня стража, пробуждающего влюбленных.
Алеет восток,
Грозный муж недалек.
Выбирайся из окна
Ждет тебя своя жена…
– И уж точно не одна! – подтянул нестройный хор.
Вино у маркитанта было паршивое, особенно в сравнении с тем, что хранилось в храмовых погребах, но все же лучше, чем бухано-трескавское. А бренди здесь мне не грозил. Конечно, в Шерамуре производят напитки и покрепче, и получше, но вряд ли в лагере Мордальона его лакает кто-нибудь, кроме командного состава.
И только я об этом подумала, как мои размышления нарушил рев:
– Бренди хочу! Надоело тянуть эту сиротскую мочу! Раб! Долго я буду возносить жалобные пени?
Я обернулась к жаждущему.
– Предпочитаешь мочу тройной перегонки, а, Лонгдринк?
Он вытаращил глаза.
– Ты что здесь делаешь? Ведь ты должна быть в Динас-Атасе!
– Вот это уже интересно, – пробормотала я. – И для того, чтоб разобраться, потребуется аквавита, а не бренди.
– Аквавита? Это мысль! – оживился Лонгдринк. – Раб, тащи сюда аквавиты!
Пока он орал, я сложила два и два.
– К тебе приехал странного вида гонец на черном коне. И передал письмо, где тебя приглашают в замок Динас-Атас. А ты перевел стрелку на меня…
– Ну да… – Лонгдринк плюхнулся рядом. – А как ты догадалась, что это был я?
– Видела твое имя в одном любопытном списке. Где ты значился, как убийца демона Лахудры.
Лонгдринк посерьезнел.
– Угу. Это теперь все обо мне знают. Но я-то еще не совсем мозги пропил и помню, кто на самом деле демона завалил. Ты, когда предложила мне этот подвиг на себя записать, сказала: «Когда-нибудь сочтемся». И я тебе в том дал рыцарское слово. А в письме предлагалось вознаграждение. Вот я и решил: когда лучший случай представится услугу оказать? Тем более, что имя в письме не проставлено. И сказал, что тут ошибочка вышла, и письмо нужно передать другому человеку. Только я не знал, под каким именем тебя искать, ты их меняешь все время… Кстати, как тебя теперь называть?
– Этель.
– Сойдет. Вот, значит, я и расписал этому живому трупу, как ты выглядишь, во всех подробностях…
– Что ты сказал?
– Ну, может, не во всех… Всего-то я не видел…
– Нет, гонца ты как назвал?
– А, вот ты про что… Уж больно он бледный был, этот гонец. Покойник натуральный.
Я отпила большой глоток вина. И даже не поперхнулась.
Вот почему я получила послание позже всех. Долго же гонцу пришлось трудиться, будь он человеком, и вовсе бы не нашел.
Но гонцы, вызванные Анофелесом, были духами. Так сказал брат Тео, а он должен в таких делах разбираться.
Что же меня в этом смущает? То, что я не разобралась в природе гонца, а Лонгдринк, по простоте душевной, раскусил его сразу?
Раскусил… Что-то еще было связано с этими словами.
– Так ты под знамена Мордальона прибыла? – полюбопытствовал Лонгдринк.
– Как сказать, – я не видела причин откровенничать с ним. – Присматриваюсь. Я ведь работаю только по контракту. А у Мордоворота твоего и без того контрактников целая толпа.
– С чего это он мой? Я тоже… это… присматриваюсь. Конечно, как есть я верный рыцарь, то императора видал я в белых пуленах в саркофаге. А с другой стороны сражаться бок о бок с презренным мужичьем – фи, как недостойно.
– Мордальон не брезгует.
– Шерамурец, что с него взять. Опять же, конечно, осаждать лучше, чем сидеть в осаде. Но ведь к имперцам того и гляди подкрепление подойдет.
– Откуда знаешь?
– Не знаю я. Чувствую. – И этот туда же, куда будущий патриарх. – У меня на такие дела нюх. Опять же палец на левой ноге ноет – это к перемене диспозиции…
Лонгдринк не успел развить тему. Прохрипели трубы, толпа, заполнявшая лагерь, раздалась. Генералиссимус Мордальон со свитою выехал осмотреть позиции.
Как положено, генералиссимус восседал на белом, как молоко, коне. На нем были столь надраенные доспехи, что разглядывать Мордальона в солнечный день становилось опасно для зрения. Может, это был особый тактический прием на случай возможного обстрела с вражеских укреплений.
Я смогла лишь определить, что он небольшого роста и крепкого телосложения – а иначе столько железа на себе не потаскаешь.
Зато среди свиты генералиссимуса я заметила две знакомые рожи, которым быть здесь не подобало. К несчастью, одна из этих рож тоже заметила меня, покинула свое место в кортеже генералиссимуса и устремилась под навес, да еще и вторую с собой поволокла. И никто им ни слова не сказал. Да, дисциплина в армии Мордальона была еще та!
– Общий привет! – возгласил барон фон Зайдниц, плюхаясь возле, и тут же перехватил бутыль с аквавитой, наконец донесенной маркитантом до стола. Хлебнул, плюнул, – Ну и гадость же вы тут пьете!
– Прихватил бы чего получше от генеральского стола.
– Что здесь пить? – с суровой скорбью произнес Грабли Гоблинсон. – Что за страна! Пива днем с огнем не сыщешь…
Лонгдринк, молча наполняясь негодованием, перехватил бутыль у новоприбывших и припал к горлу.
– А что это вы здесь делаете? – спросила я. – Ну ладно конунг – ему жребий выпал на юг, и вообще он не подданный императора. Но вы-то, барон, с какой стати в свите Мордальона?
– Он призвал под свои знамена благородных людей, так почему бы мне не откликнуться? А что до подданства, так мы не с империей воюем, а Гран-Ботфорте завоевываем. И фатер мой, да пребудет он в Злачном Месте, ходил воевать Гран-Ботфорте, и дед, и прадед! Имею право, либе фрау!
– Злопущенский волк тебе либе фрау… Противники сейчас ваши кто? – орден гидрантов. В котором вы оба, кстати, состоите мирскими братьями.
– А нечего было нас посылать за тенью гоняться! – заявил фон Зайдниц. – Разве ж это занятие для героев: сражаться с теми, кого не увидишь и не ухватишь! Вот тут – другое дело. Ударишь человека мечом – из него кровь потечет. Попадет в него ядро – разорвет в клочья. И вообще, что ты прицепилась? Сама-то что здесь делаешь?
Лонгдринк отпал от бутылки.
– Не сметь оскорблять даму, низкий смерд!
– Я барон!
– Знаем мы, что такое имперский барон. У вас там на каждой болотной кочке по барону.
– Сейчас будет буря мечей, – сообщил Грабли, которого данное обстоятельство утешило в отсутствие пива. – И пиршество воронов.
– Да ничего здесь не будет… – может, небольшая потасовка и помогла бы в моих замыслах. Но я подозревала, что барон сведет поединок к попойке.
– Да ты кто такой! – орал барон.
– Я странствующий рыцарь, прекрасный сэр!
– Знаем мы таких странствующих рыцарей! Мы, бароны, с простолюдинами в бой не вступаем!
– Лучше бы они в споры не вступали, – проворчала я. – Эй, барон! Рыцарь Лонгдринк – герой не хуже любого из вас!
– Грамерси, прекрасная дама, – поблагодарил рыцарь, и я тут же пожалела о своем заступничестве. Может, лучше было их подтолкнуть? Но, кажется, я опоздала. Фон Зайдниц мгновенно утихомирился и провозгласил.
– За это следует выпить!
Поскольку бутыль Лонгдринка была в недосягаемости, он потянулся за моей кружкой, попутно приговаривая:
– Да заодно и поведай нам, посланница магистра, где ты скиталась все это время?
– Может, тебе еще свежую древнюю историю про хитроумную Ма Сянь рассказать? – я успела выхватить кружку, поскольку фатальная приверженность барона пить за чужой счет была отмечена мной с первой встречи. Не бывавший на Ближнедальнем Востоке барон ответа не нашел, о чем не преминул сообщить. И тут же привязался к Грабли, чтоб тот заказал выпивку.
Но Грабли Гоблинсон, тоскующий в отсутствии любимого напитка, не успел с омерзением выпить вина из гран-ботфортских лоз. И вовсе не потому, что генералиссимус Мордальон принял приказ о немедленной атаке или затребовал к себе благородных бойцов из своей свиты.
На долину вокруг крепости Балдино пала тьма. Или, лучше сказать, прянула. Потому что до ночи было далеко, и на солнечное затмение то, что случилось, не было похоже. Знаю, видела. Свет просто исчез – внезапно и неотвратимо. Совершенно ясно, что такая темень без магии не достигается. И если таинственный маг решил спровоцировать панику, ему это удалось. Впечатление было такое, будто сбылись пророчества волкодавльского святого: Матрица поглотила Мать, и пришел Армагеддец. Люди метались во тьме, изрыгая проклятия и кое-что еще. Концертировавший поблизости трубадур сменил свой шансон на пронзительный визг, от которого закладывало уши. Кто-то более сообразительный – полагаю, из команды Тальони – орал:
– Факелы, факелы сюда!
Но сообразил он неверно. Магическая тьма есть отрицание света, в отличие от естественной, каковая есть просто отсутствие света, и факелы, как любой огонь естественного происхождения, зажечься не могли. По всему лагерю вскипели драки, неслись грохот, треск, звон и прочие звуки, сопутствующие разбою и грабежу. И было бы странно, учитывая состав воинства Мордальона, если бы одна половина его, воспользовавшись замешательством, не кинулась грабить другую. А другая активно возражала.
Первоначально я решила, что подобную диверсию учинили осажденные.
Надо полагать, то же подумал Мордальон. С той стороны, откуда направился он со своей свитой, донеслось:
– Это провокация! Без паники! Отступаем в правильном порядке!
Но правильным получился только беспорядок. Всадники и пехотинцы сталкивались друг с другом, спотыкались, летели на землю, кони и люди смешались в кучу.
Пора было, наконец, воспользоваться заклинанием ночного зрения и осмотреться. Хотя что-то часто я стала пользоваться этим заклинанием, как бы не подсесть на него… И тем не менее я прочитала нужный текст и сразу увидела кое-что интересное.
Треск поблизости объяснялся тем, что славный конунг Грабли с пеной на губах рубил боевым топором столы и фургон маркитанта. Беда с ними, с этими берсерками – никогда не знаешь, в какой момент их поведет. Лонгдринк тщетно пытался его остановить – меч рыцаря отскакивал от топора конунга. Фон Зайдниц, только что сидевший рядом, исчез. То ли присоединился к грабиловке, то ли заполз куда подальше.
Но еще более интересное зрелище предстало мне посредь потрясаемого побоищами и паникой лагеря. Там вполне целеустремленно двигалось несколько всадников в плащах с эмблемой гидры! Выходит, всю заваруху и впрямь подстроили гидранты? Но они направлялись не прочь от крепости, а прямо к ней! Я вгляделась, и…
Пора было завязывать с созерцанием. Но путь к коновязи мне преграждали Гоблинсон и Лонгдринк. Останавливать конунга с помощью колющего и режущего оружия – бесполезно, боли берсерк не чувствует, рубить его – долго… Пожалуй, рубить все же придется, только не Гоблинсона.