– Сюда! Ко мне! – заорала я, вскакивая на ноги.
Лонгдринк замер в недоумении, а конунг, размахивая топором, устремился ко мне. Вернее, туда, где я только что стояла. Я тем временем успела подрубить опоры, на которых держался навес, и все сооружение рухнуло на голову конунга. Вряд ли это могло вывести его из строя надолго, но мне много времени и не требовалось. Я бросилась к коновязи, едва не споткнувшись о Грабли, чьи ноги торчали из-под сломанных досок, отвязала Мрака и вскочила в седло, выкрикивая: «Мэтр Халигали! Подождите! Это я, Этель!»
Гидранты, сопровождавшие советника великого магистра, обернулись, держа оружие наизготовку, но доктор жестом предупредил их агрессивные намерения. Несомненно, все они так же видели происходящее с помощью магического зрения.
Я повернула коня к ним, и лишь подъехав вплотную, обнаружила, что за мной на своей кляче тащится Лонгдринк.
– Ты зачем здесь? – вымолвила я.
– Ты же сама кричала: «Сюда! Ко мне!» – удивился он.
– Разве ты меня видишь?
– Нет, но слышать-то я могу?
Гидранты взяли нас с Лонгдринком в кольцо, и мы поскакали по направлению к крепости.
– Быстрее! – подгонял их доктор Халигали. – Нужно успеть до ворот, пока тьма не рассеялась!
Затем он обернулся ко мне.
– Что вы здесь делаете, дитя мое?
– Исполняю ваше поручение, доктор.
Объясняться был некогда. Тьма исчезла столь же внезапно, как и наступила, когда мы еще не миновали нейтральную полосу. Лагерь Мордальона являл собою зрелище воистину прежалостное, и лишь это помешало армии вторжения открыть по нам массированный огонь. Однако нашлось несколько смельчаков, быстро опамятовавшихся и устремившихся за нами в погоню. Но тут ударили камнеметы со стен крепости, отсекая от нас преследователей. Это было эффектно, но на месте осажденных я бы так снарядами не разбрасывалась. Хотя о чем я? Как раз сейчас я и окажусь на их месте.
Ворота крепости приоткрылись, решетка была уже поднята, и мы спешно въехали в Балдино. Защитники салютовали нам мечами.
– Что это было, а? – Лонгдринк ошеломленно вертел головой. – То потухнет, то погаснет.
– Это шкатулка с темнотой, – пояснил доктор Халигали.
– Слышала я о таких штуках, но видеть не приходилось. А вы, доктор, еще утверждаете, что не маг.
– Увы, это так. Шкатулка была из запасов Анофелеса, к сожалению, последняя. Но кто ваш спутник?
– Это рыцарь Лонгдринк. Герой. Именно он должен был оказаться вместо меня на том сборище в Динас-Атасе.
Больше я ничего не успела объяснить. С лестницы сторожевой башни спустилось несколько гидрантов. Их предводителем был пожилой дядька с квадратной фигурой и квадратным лицом, рассеченном шрамами. Но мое внимание больше привлек его спутник, не потому, что он был так привлекателен, а потому, что им оказался дон Херес. Этого-то как с севера на юг занесло?
– Командор ордена фон Штепсель, – обозначил квадратного доктор. Имя тому никак не подходило. Возможно, оттого у командора был раздражительный характер.
– Что это значит, советник? Конечно, я рад видеть вас в здравии, но я ожидал от великого магистра более ощутимой поддержки, чем десяток орденских братьев и один старик! Да еще какую-то бабу и какого-то бродягу с собою притащили! Тьфу!
– Этель – мирская сестра ордена, а этот рыцарь – герой, как мне поведали, – вступился доктор за нас с Лонгдринком.
– Мне не герои, а помощь нужна! – оказывается, командор был не лишен здравого смысла.
– Насчет помощи я вам все доложу в приватной беседе.
– Ладно, – угрюмо согласился командор. – Ступайте, вам помогут разместиться. Через полчаса жду вас у себя.
– А ужин? – спросил Лонгдринк.
– О вас не было речи, молодой человек, – и он отвернулся, чтобы отдать какие-то распоряжения.
– Здравствуйте, дон Херес, – сказала я. – А Ниндзюка здесь поблизости не наблюдается?
– Я не имел удовольствия видеть этого кабальеро с тех пор, как мы покинули горную венту близ Динас-Атаса.
– Еще вопрос, дон Херес. Вы ведь ехали в противоположном направлении. Как же вы здесь оказались?
Идальго гордо вскинул голову.
– Я присягал великому магистру, но я также присягал императору. Большая клятва поглощает меньшую. Услышав о мятеже, я направился сюда, дабы исполнить свой долг. Тем более, что пребывая здесь и защищая честь императора, я одновременно защищаю и великого магистра.
У меня был в запасе и третий вопрос: «Известно ли вам, благородный дон, значение слова «зануда»?» – но я его задавать не стала, а направилась размещать Мрака в конюшне (туда же отвели и темно-гнедую лошадку доктора, которую кликали «Жуть», и невозможного одра Лонгдринка) и заселяться сама. Едва я успела освоиться в стандартной замковой клетушке, как доктор Халигали постучал в мою дверь и заявил, что я должна идти на совещание к командору. После нынешних происшествий очень хотелось ответить: «Если командор хочет меня видеть, пусть является сам», но я устыдилась. Доктор гораздо старше меня и, должно быть, устал гораздо больше, но идет. Это во-первых. А во-вторых, в этот замок, в отличие от Динас-Атаса, меня не приглашали, и условия ставить не приходится.
Мы поднялись в командорские покои, стража пропустила нас, и оказалось, что кроме нас фон Штепсель никого не пригласил. Зато присутствие самого командора свидетельствовало за то, что осаждающие, как бы ни были злы, на приступ не пошли.
– Что делает здесь эта ба… мирская сестра? – стало быть, я, по мнению фон Штепселя, тоже была лишней.
– Этель исполняла особое поручение великого магистра, и я еще не успел узнать, чем завершились ее поиски.
– Что вы несете, мэтр? Нам угрожает реальная, а не таинственная опасность, и нам нужна вооруженная поддержка, а не магическая чепуха!
– Я и есть вооруженная поддержка, – просто заявил доктор Халигали.
Командор побагровел и готов был разразиться проклятиями, но советник упредил его.
– Мне удалось разгадать ингредиенты зажигательной смеси, употребляемой в прежние века. Так называемый «чай Вылезария». Я же ученый, а не маг. Ингредиенты весьма просты, и зажигалки, изготовленные мною, помогут вам продержаться до подхода основных сил Ордена.
– Ну, это уже дело… – Командор несколько успокоился. – Теперь пусть ваша Этель излагает.
– Мэтр, – сказала я, – вы уверены, что командору интересны наши изыскания?
– Если вы появились здесь в решающий момент, то, возможно, от этого зависит судьба кампании. Чует мое сердце – герои не могут встретиться случайно.
– Ну да, только половина из них во враждебном лагере.
Доктор лишь отмахнулся.
– Вам удалось что-либо узнать о наших врагах и о судьбе Анофелеса?
– На оба вопроса ответ – да.
– Я был прав? – он приподнялся, опираясь на стол.
– Вы были не правы. Это не вампиры. Это призраки. Тени.
– Не может быть! – Халигали рухнул в кресло.
Я вздохнула и стала излагать, по возможности избегая лишних подробностей, все что произошло после моего визита в Вестенбург. К моему удивлению, командор тоже слушал внимательно.
Доктор нервничал все больше и больше. К концу повествования он кипел не хуже командора в начале нашей встречи.
– Кому вы поверили? Вампиру! Врагу рода человеческого!
– Он уже не враг, а послушник храма Края.
– Все равно! Неужто вампир не сумел бы отличить живого человека от покойника!
– Пожалуй, я согласен с доктором, – сказал фон Штепсель. – Призрак не может убить живого человека. Призраки обязаны бояться холодного железа и горящего огня. А эти не только не боятся – они огнем и железом пользуются! Тут недалеко до того, чтоб заявить, будто призраки пьют, жрут и трахаются… прошу прощения, сестра.
Его последнее утверждение было более чем спорно. Скорее, донесения гидрантов доказывали обратное. Но я могла понять фон Штепселя. Ему, человеку военному, трудно признать, что рыцарский орден противостоит армии теней.
– Меня это тоже смущает. Но я надеялась, что ответы на все вопросы найду здесь.
– Почему здесь? – изумился доктор.
– Мэтр, я поняла бы, если б недоумение высказал господин фон Штепсель. Но вы-то должны сообразить! Ваш Анофелес свои поиски связывал с трудами Малагиса. А Малагис – с трудами Логистиллы. Этот замок принадлежал ей, и после визита Малагиса сюда о нем больше никто не слышал. Но может быть, обитателям Балдино что-то известно?
– Я – пас, – проворчал командор. – Мы с ребятами лишь в этом году прибыли в Гран-Ботфорте. А местных суеверий мы не слушаем.
– Но в замке есть какая-то обслуга из местных жителей! – вскричал доктор.
– Уже нет. Как только стало известно, что маршал Вступе-Миллер разбит и на нас движется Мордальон, я сразу распорядился, чтобы всех здешних выставили за ворота. Иначе они тут же бы эти ворота захватчикам открыли, как принято в Гран-Ботфорте. И лишних ртов меньше.
С военной точки зрения командор был прав. Но нам от этого легче не становилось.
– Неужели так-таки никого не осталось? – умоляюще спросил Халигали.
Фон Штепсель пошевелил бровями.
– Сейчас проверю. Ганц! Кунц!
Появились охранники, и пока командор взлаивал нечто отрывистое на родном языке, я немного отвлеклась, раздумывая о том, как опрометчиво вела себя в лагере Мордальона. Есть надо было, а не пить! Совершенно очевидно, что в осажденной крепости полноценного питания не дождешься. Стоило убегать от консервов брата Тео… Тут мне послышалось, что было произнесено слово «кухня», и я снова прислушалась.
– …на кухне он работает. Подносы, кастрюли скоблит, печку чистит. Старый уж совсем, до ворот не успел дохромать, когда слуг выгоняли. Ну, его и оставили…
– За нарушение приказа стоило бы вас повесить, – заявил фон Штепсель. – Но, поскольку для обороны замка нужны все, способные носить оружие – десять нарядов вне очереди. Каждому. А пока тащите сюда своего кухонного мужика.
Наличие уцелевшего местного жителя не очень меня обнадеживало. Все-таки между кухней и библиотекой разница довольно заметная. Но дело обернулось интереснее, чем я предполагала. Едва Ганц (или это был Кунц?) приволок пропитанного кухонным чадом старца, как тот вытаращился на меня, вырвался из рук конвоира и рухнул на пол, бия поклоны.
– Простите, сеньора! – завопил он. – Простите, что ваша гробница занята! Это было давно. Люди не знали, что вы вернетесь! А меня тогда на свете не было.
– Это еще что за безобразие? – ощерился командор. – Какая, к демону, сеньора? Вы что, сестра, бывали здесь раньше?
– Никогда в жизни.
Фон Штепсель явно мне не поверил. Но тут меня осенило.
– Похоже, он принимает меня за некромантку Логистиллу – владелицу замка. Она же пропала еще в незапамятные времена.
Заслышав имя Логистиллы, старик поднял голову и возопил:
– О, дорогая хозяйка!
– Ну-ка, ты… как тебя звать?
– Кончино, дорогая сеньора!
– Хорошее имя. Со значением. Итак, ответь мне, Кончино – кого это вы запихнули в мою гробницу?
– Это не я! Это еще при моем дедушке было. А положили туда чужеземного мага, который помер, вашу книжку читая…
– Малагиса?
– Вроде бы так его звали… Люди-то что подумали – гробница, она все равно пустая, чего добру пропадать?
– А книгу мою куда подевали?
– Не знаю, добрая госпожа!
– Признавайся, старый пень! А то, клянусь Краем Неминуемым, сейчас вызову злых волшебниц Руганду и Парасильду, и будет тебе полное кончино.
Про фею Парасильду мне рассказали в одной из деревень по дороге. Она отличалась особой неразборчивостью в пище, поглощая все, что движется, и не движется тоже.
– Клянусь, госпожа, не ведаю. Только сдается мне, они от нее избавились. Потому как сколько помню, в замке этом никаких книжек не было.
– Старик не врет, – сказал Кунц (или это был Ганц?). – Мы здесь этакой пакости ни в одной башне не видывали.
– Уничтожили гримуар, от единого прочтения которого скончался самый могущественный маг своего века? И замок устоял? – с сомнением произнес доктор Халигали.
– Кончино не сказал: «уничтожили», – поправила я его. – Он сказал: «избавились». И у меня есть на сей счет некие соображения. Эй, старик! Веди меня к моей гробнице!
– Не могу, госпожа! Боюсь!
Командор обернулся ко мне.
– На кой вам сдалась эта гробница?
– Все для того же, господин фон Штепсель. Чтобы защитить Балдино.
– Тогда оставьте мужика. Я знаю, где здесь склеп. В свое время составляя план обороны, я изучил все помещения замка.
Он велел Ганцу и Кунцу прислать других воинов, чтоб сменили их на посту, и принести факелы.
– И лом! – крикнула я вдогонку.
– Зачем лом? – спросил доктор, когда мы покинули командирские покои.
– Во-первых, хочу убедиться, что Малагис действительно покоится в этой гробнице. Ведь о его смерти никто за пределами замка не слышал.
– Я понимаю, с захоронением Мерлина тоже были проблемы. Но при чем?..
– Мерлин – не при чем. Но Логистилла была некроманткой. То есть занималась магией смерти. А нам сейчас угрожают силы, связанные с посмертным бытием.
– Нам сейчас угрожает Мордальон со своей бандой! – резко возразил командор, но это реалистичное замечание бодрости в доктора не вселило.
– И если Малагис не умер, вернее, умер, но не совсем… – его передернуло, словно от сквозняка. Впрочем, сквозняк и вправду был. Мы спускались в подземелье замка. Гидранты-стражники запалили факелы, и рыжие блики заплясали на стенах с мощной кладкой из титанических валунов. Теперь так не строят. Ступени были под стать стенам – видно, Логистилла и предки ее отличались изрядным ростом.
Командор уверенно шел вперед. Его не смущала ни крутизна ступеней, ни черепа и кости в нишах стен, ни свисающие гроздьями с балок нетопыри.
– А ты летучих мышей когда-нибудь ел? – спросил один стражник у другого при виде этих устрашающих созданий ночи.
– Нет.
– А придется, если осада затянется…
Мы миновали сводчатый коридор и остановились перед тяжелой, окованной бронзой дверью. Командор снял с пояса связку ключей и отпер ее сравнительно легко. Толкнул дверь плечом и первым вошел в склеп.
Склеп был как склеп. Тьма, сырость и вековые слои пыли. Но почему-то никто не чихал. Перед нами тянулись два ряда саркофагов. Солидных, мощных, без всяких новомодных украшений в виде статуй и лепнины.
– Ну, – сурово вопросил командор, – и какая же гробница вам нужна?
– Вот эта, – с уверенностью произнес доктор, указывая на один из саркофагов. – Кто-то изобразил на крышке руну «Абзац», тем самым запечатав гробницу. Должно быть, обстоятельства смерти того, кто в ней захоронен, и впрямь были подозрительны. Кроме того, – он вынул из рук сопровождающего факел и наклонился, – на гробнице высечен щит с эмблемой Логистиллы. Мне она попадалась в трудах по некромантии. Два скрещенных клинка, очень тонких, со странными рукоятками в виде ушек.
Я посмотрела туда, куда указывал Халигали.
– По-моему, это спицы. Вязальные.
– Оставьте ваши женские штучки, – осадил меня фон Штепсель. Не бывал он на Ближнедальнем Востоке, не видал как смертоносны такие бывают такие штучки в руках опытных фехтовальщиков. Но я не стала с ним пререкаться, а взяла у стражника лом и поддела крышку.
– Подождите! – слабо воскликнул доктор.
– Что, вы считаете, лом против рун бессилен?
– Напротив… И потому нужно принять какие-то меры предосторожности…
– Доктор! – рыкнул командор. – У нас мечи, у нас факелы. Что еще нужно против нечисти? – Мне вдруг показалось, что ему тоже не по себе, и решимость его – это стремление подавить страх в зародыше. – Эй, вы, олухи! Что рты раззявили! Помогите даме.
Что бы ни чувствовали гидранты, рядовые не решились нарушить приказ командора. Лом у меня забрали, налегли на него, и крышка саркофага медленно поползла в сторону.
А потом гидранты, как по команде, отступили от гробницы. Доктор Халигали, хоть и был естествоиспытателем, тоже не спешил исследовать содержимое саркофага. Так что у гробницы остались лишь мы с командором. Фон Штепсель пригляделся и недовольным голосом произнес:
– И это то, чего вы боялись?
На каменном ложе покоился скелет в истлевшей мантии мага. Поверх грудной клетки лежала толстая книга в кожаном переплете. Глазницы черепа закрывали темные очки.
– Это то, что мы искали, – ответила я.
– Скелет или книгу?
Доктор, наконец, собрался с силами и заглянул в гробницу. Его оторопь тут же прошла, и он резво схватил книгу. Отряхнул с нее пыль. На обложке был вытеснен уже знакомый знак.
– Гримуар Логистиллы! Единственный существующий экземпляр! С ума сойти…
Я тем временем сняла с черепа очки, и протерла их рукавом. Окуляры были выточены из цельных кусков черного хрусталя.
– Нехорошо как-то, – поморщился фон Штепсель. – Похоже на ограбление покойника.
– Вы думаете, очки ему еще понадобятся?
Вопрос был чист риторический, и фон Штепсель не затруднился ответом.
– Как вы догадались, что книга здесь?
– Малагис умер, читая книгу, и его положили в пустую гробницу. А Кончино сказал, что от книги избавились. Напрашивается вывод, что от книги и от тела избавились одним и тем же способом.
– Как же нам быть?
– Прежде всего – закрыть саркофаг и оставить Малагиса покоиться в мире.
– Согласен, – сказал фон Штепсель. – У меня есть дела поважнее, чем ваши страшилки. Эй, парни, закрывай! И пошли отсюда.
На сей раз ему подчинились с явной охотой. Когда мы выходили из подземелья, командор обернулся ко мне.
– Книга – это я еще понимаю. Но очки-то вы зачем с собой потащили?
– Послушайте, командор, чем вам очки мешают? Пригодятся еще.
– Темные очки ночью? Совсем женщина спятила.
– Они для тьмы и созданы.
Но командор не слушал меня, отдавая приказы своим подчиненным. Видно, пробил час ночной смены караула.
– Вы как хотите, доктор, – сказала я, – но я пойду вздремну. Завтра с утра Мордальон двинется на приступ, чует мое сердце. Если же нет – поговорим о том, что делать с книгой. Да, возьмите очки, только перед тем как надевать, протрите их аквавитой.
Доктор не стал возражать, очевидно, ему не терпелось очутиться с книгой наедине.
* * *
Я точно поднялась раньше, чем генералиссимус Мордальон. Потому что солнечные лучи уже проникали сквозь бойницы, а шума атаки не было слышно. Поэтому пришлось решать проблему: идти искать чего-нибудь поесть, или проведать доктора, чья комната была напротив моей. Остановилась я на последнем. Заодно, может, там и позавтракаю, доктор в глазах местного начальства персона позначительнее моей, ему еду обязаны приносить…
На стук в дверь никто не отозвался. Я постучала еще раз, и, не дождавшись ответа, толкнула дверь.
Жилище доктора было попросторнее моей клетушки, а постель поудобнее моей лежанки. Но он ею не воспользовался. Похоже, доктор Халигали вообще не ложился спать. Он сидел в кресле, откинувшись на спину. А перед ним на столе лежала раскрытая книга.
Та самая книга, что лежала вчера на груди мертвого Малагиса.
Ядрена Вошь и Край Неминуемый! Неужели книга обладает способностью убивать? И я, вытащив ее из гробницы, оказалась пособницей гибели доброго доктора?
В этот момент Халигали завозился в кресле и чихнул.
– Мэтр, вы живы?
– Что, уже утро? – сонно спросил он. И тут же встряхнулся и потянулся. – Извините, задремал…
– Скажите лучше, вы читали книгу?
– Нет. Я был остановлен вот этим. – Он ткнул в раскрытую страницу.
– Что, какое-нибудь заклятье?
– Все гораздо проще.
Я склонилась над книгой. Оказалось, мэтр не продвинулся дальше титульного листа, который пересекала надпись выцветшими чернилами:
«Если ты храбр, переверни».
– Вот именно, – вздохнул Халигали. – Я прочел предупреждение и задумался: а храбр ли я? Малагис, величайший маг своего времени, умер, читая этот фолиант – смею ли я равняться с ним? Пусть я пытался изучить основы волшебства, но магическими способностями не обладаю. Пока я размышлял над этим, меня сморил сон. И теперь, при свете утра, я не могу сказать, что уверен в своей храбрости.
– Бросьте, мэтр. Тот фокус, что вы вчера проделали, чтобы пробраться в крепость, трус не совершит. Но вы правы. Вам рисковать не стоит. Дайте книгу мне.
– Не смейте, Этель! Я не могу подвергать женщину опасности!
– Успокойтесь, мэтр. Вы только что навели меня на интересную мысль. Возможно, Малагис погиб не вопреки, а благодаря тому, что он был великим магом. А я даже основ волшебства не изучала. Так, знаю пару-тройку заклинаний. И потому опасность мне не угрожает. Кроме того, вы меня подстрахуете. Как увидите какой-то непорядок – действуйте. Чертите руну «Абзац», читайте заклинания, или бейте меня по голове чем-нибудь тяжелым.
Я уселась напротив доктора, придвинула книгу и перевернула страницу.
И ничего не произошло.
– Не понимаю, – пробормотала я, перелистывая одну страницу за другой. – Ничего не понимаю.
– В каком смысле?
– В прямом. Не могу прочесть ни одного слова. Какие-то закорючки, черточки.
– А! Это магические кракозябры! Древние знаки, какими пользовались для записи волшебных заклинаний. Но вам должны быть известны хотя бы некоторые из них – вы сами сказали, что учили заклинания.
– Те заклинания, что я учила, были конвертированы в гражданские шрифты… Давайте я дальше посмотрю, может, Логистилла хоть где-то на человеческий язык переходит…
Тщетно. Страницы были испещрены рядами кракозябр. Правда, некоторые из них были подчеркнуты, на полях стояли восклицательные знаки, пометки «Nota bene» – несомненно, оставленные Малагисом. Таким образом я дошла до последней страницы, и тут едва не подпрыгнула.
– Есть! Смотрите, доктор, вот тут, на свободном листе, есть запись Малагиса!
– Не разберу, почерк ужасный…
– Он пишет, что на основе трудов Логистиллы сумел составить заклинание, способное перенести его к Дороге Скатертью, и собирается опробовать его in anima vili.
– На собственном малоценном организме?
– Но, поскольку заклинание не проверено, он не будет записывать его, дабы в случае неудачи уберечь будущего читателя книги.
– И это все?
– Да. Малагис был убит не книгой. Малагиса убило собственное заклинание.
Доктор, как мне показалось, был обрадован и разочарован одновременно. Причину разочарования он тут же разъяснил.
– Но, Этель, я по-прежнему не вижу, какое отношение это имеет к нашим проблемам.
– Не знаю… – я хотела сказать «чувствую», но понимала, что это не довод. – Если бы могли прочесть, что здесь написано…
– Возможно, я сумею разобрать… но только в общих чертах.
Больше доктор Халигали по данному вопросу ничего не успел сказать. Завопили боевые трубы, заорали часовые на стенах. Проклятье, Мордальон все-таки пошел на приступ. И уж наверняка успел позавтракать…
– Боюсь, доктор, что нам придется прервать дискуссию.
– Этель, вы напомнили мне о моем долге. Я иду в лабораторию, ради того, зачем прибыл сюда – готовить зажигательную смесь.
Опытные люди утверждают, что в бой надо идти на пустой желудок. Больше шансов выжить, если ранят в живот. Но Лонгдринк был с этими опытными людьми совершенно не согласен. Он даже предположил, что фон Штепсель бросил воинов в бой до выдачи утреннего рациона, чтоб сэкономить продукты за счет убитых, и что поступок сей недостоин того, кто посвящен в рыцарское звание. Дон Херес, стоявший рядом с нами, демонстративно ковырял в зубах зубочисткой. Я сначала удивилась подобной невоспитанности, потом вспомнила то, что слышала на Ближнедальнем Востоке: «Если самурай голоден, на людях он должен ковырять в зубах, дабы подумали, что он ел мясо». Вряд ли дон Херес был знаком с кодексом воинов Ближнедальнего Востока, но такое совпадение меня умилило. Однако отвлекаться не стоило. Первая волна нападающих перла прямиком к стенам, и стрелки заняли свои места у бойниц.
Что до меня, то я не стала доставать свой арбалет. Вот еще! Стану я свои эксклюзивные болты невесть по кому расстреливать! У гидрантов полно лучников, пусть те ведут шквальный обстрел атакующих. Вот если кому-то удастся подняться на стену, тогда будьте благонадежны, в стороне не останусь.
Так же, очевидно, думал и Лонгдринк, и орденские братья старшего посвящения.
В мятежных армиях, подобной той, что собрал Мордальон, на штурм первыми гонят всякую сволочь, а сволочь охотно идет, надеясь в случае успеха кинуться на разграбление покоренной крепости. Но успеха они достигают крайне редко, и служат для того, чтобы принять на себя ливень стрел, дождь смолы, и проложить дорогу опытным воинам – рыцарям либо наемникам. У Мордальона есть и те и другие. Скорее всего, когда лучники гидрантов перебьют эту рвань, на штурм пойдет Секвестр Тальони со своим отрядом. Что ж, его ожидает сюрприз – если доктор успеет управиться. «Чай Вылезария», насколько мне приходилось слышать, – страшная вещь. С помощью этой зажигательной смеси Второримский полководец Вылезарий остановил нашествие из Великого Хамства в битве у горы Ближний Локоть. Название такое убийственное оружие получило потому, что Вылезарий, поклявшийся императору, что растратил все запасы, на самом деле заначил одну банку – вдруг в хозяйстве пригодится? Но оно все не пригождалось, и без дела томилось в чулане, пока Вылезарий, ослепший на старости лет, не счел ее за банку с вареньем, выложил в чай, потребил его и с тем скончал живот свой во всех смыслах слова. Посему секрет зажигательной смеси считался утерянным, но раз Халигали утверждал, что сумел ее восстановить…
Итак, «чай Вылезария». Но будет он или нет, прежде должны ударить стрелки. Я перевела взгляд на фон Штепселя, стоявшего на смотровой площадке – не подаст ли он сигнал? Однако командор был неподвижен, как статуя. Ждет что ли, пока поближе подойдут? Он дождется, что мордальоновские гопники окажутся под самыми стенами, и стрелы будут вонзаться в землю позади них. Или… он видит что-то, чего не вижу я?