Роберсон Дженнифер. Разрушитель меча

   – Сюда, – предупредил я Дел и свернул жеребца в аллею, которая вела нас через тени снова к дневному свету. – Дальше все время прямо, – подковы звонко стучали и приходилось кричать. – Прямо в горы.
   – Сколько еще нам ее тащить?
   – Недолго. У меня на этот счет есть план, – я похлопал плотные ягодицы Сабры. – Мы заплатим ею за безопасный проход туда, куда нам нужно.
   – А куда нам нужно? – тут же заинтересовалась Дел.
   – Оставь эти заботы мне, баска. Я знаю, что делаю.
   – А я уже знаю, что если ты произносишь эти слова, нужно готовиться к неприятностям, – мрачно сообщила она.
   Я усмехнулся, сам удивляясь, почему замечание Дел доставило мне такое удовольствие.
   – Я вижу, Умир заставил тебя помыться.
   Дел усмехнулась в ответ.
   – Я вижу, Сабра о тебе не позаботилась.
   Ну вот и все; мы снова вернулись к старому.
 
   Наверх. Плотный песок под копытами лошадей сменился землей и паутиной травы, соединявшей зеленые островки. Появились кошачьи когти, тигриные когти, низкорослые деревья; бобовые стручки лежали среди камней, покрывавших землю. Мы подъезжали к горам и копыта лошадей то проваливались в грязь, то звонко стучали по выступам сланца и серо-зеленым гранитным валунам.
   Наверх. Пологий подъем становился круче, потом снова выравнивался, мы оставили позади первый склон и переехали на второй. Среди выступов сланца и гранита появились вкрапления дымного камня, крошившегося под копытами.
   – Сколько еще? – спросила Дел. – Здесь нет тропинки. Нам выше?
   – Да, выше. Нужно побыстрее избавиться от Сабры и ехать дальше.
   – Что ты собираешься с ней делать?
   – Увидишь.
   Дел промолчала, а кобыла упорно шла в гору. Обе лошади спотыкались, шатались, ноги у них разъезжались; они съезжали со склонов, но выравнивались и снова продолжали подъем. Жеребец подо мной рвался вверх, голова его была опущена, круп подобран, плечи напряжены, ноги проваливались сквозь мягкий грунт до твердой почвы. При каждом шаге он натужно постанывал.
   Вялое тело Сабры скользнуло на одну сторону. Я ухватил ее за волосы и шелковую ткань, затащил обратно и уложил понадежнее.
   – Она мертва? – спросила Дел.
   – Нет. Что нам пользы от безжизненного тела?
   – А что нам вообще от нее пользы?
   – Прояви терпение. Увидишь. Вообще-то… подожди. Остановись, – я остановил жеребца, оторвал полоску шелка от туники Сабры и связал ей запястья. – Почему я должен облегчать ей жизнь? – вслух удивился я и, закончив, сжал бока жеребца. – Все. Можно ехать дальше.
 
   Уехали мы недалеко, когда Сабра очнулась. Она пришла в себя, вздрогнув всем телом, и попыталась поднять свисающую голову.
   Я хлопнул ее по заднице.
   – Поосторожнее, танзир, если не хочешь, чтобы я уронил тебя головой вниз.
   Длинные волосы Сабры закрывали ее лицо. Говорила она невнятно, но смысл сказанного легко угадывался по тону.
   – Останови эту лошадь. Развяжи меня. Отпусти меня.
   Я фыркнул.
   – И не мечтай.
   Сабра мощно изогнулась, но я ухватил пригоршню волос и одежды, прежде чем она успела выскользнуть.
   – Отпусти, – повторила она.
   Я остановил гнедого и спихнул ее с седла. Пока она скатывалась, шелковая туника порвалась в нескольких местах. Связанные руки зацепились за перевязь и рукоять меча, и Сабра повисла, беспомощно болтаясь у бока жеребца. Пальцы ее ног едва доставали до земли.
   – Ну если ты настаиваешь… – я схватил ее за волосы, подтащил наверх, отцепил запястья и уронил ее на землю. Ноги Сабры подогнулись и она села, вскрикнув от удара.
   – Может ты и права, – сообщил я со вздохом, – наверное тебе лучше пройтись.
   Она выплюнула набор довольно грязной брани, видимо надеясь заставить меня покраснеть. Только это не так легко. Закончив ругаться, она заговорила более членораздельно, но с тем же презрением.
   – Ты нарушил их. Ты НАРУШИЛ их. Ты превратил в насмешку и клятвы, и кодекс чести.
   – Мне пришлось это сделать.
   – Теперь ты умрешь! – завизжала она. – Я ведь все знаю. Я даже знаю, как это случится, – Сабра хрипло расхохоталась, откидывая волосы с лица. – Они забудут обо всех своих делах, откажутся работать за деньги, лишь бы убить тебя, все танцоры мечей… ты для них теперь жертва. Они убьют тебя при первой же встрече…
   – Элайя-али-ма, – кивнул я. – Я все это знаю, Сабра.
   – Ты больше не танцор меча. У тебя нет чести. Ты нарушил кодекс. Ты сам отрекся от своего шодо и от чести.
   Я устало кивнул.
   – Меня не интересует, что еще ты знаешь.
   – Ты борджуни! – взвизгнула она. – Песчаный Тигр – борджуни… как ты теперь будешь жить? Как ты найдешь работу? Никто не наймет тебя… никто не попросит тебя танцевать. Ты теперь просто борджуни и будешь жить по законам борджуни!
   – Я буду жить по своим собственным законам.
   – Тигр, – позвала Дел. – Мы не одни.
   Я посмотрел наверх и кивнул.
   – А я уже начал удивляться, почему их еще нет.
   Сабра, сидя на сланце и дымчатом камне, повернула голову, чтобы посмотреть. Она увидела то же, что и мы: четырех воинов Вашни, в кожаных килтах и с ожерельями из фаланг пальцев, сидящих на невысоких темных лошадях.
   Сабра торопливо подползла поближе к жеребцу.
   – Вашни, – зашипела она. – Ты понимаешь, что ты сделал?
   – Много чего. Они – одна из причин, по которым я приехал сюда.
   – Это Вашни, дурак! Они убьют всех нас!
   – Всех они убивать не будут… разве только тебя, если откажешься им подчиниться, – я вынул одну ногу из стремени и толкнул ее в спину, чтобы не приближалась к жеребцу. – Не лезь к нему, Сабра. Он может искусать тебе лицо.
   Дел сидела тихо и так же тихо спросила:
   – Ты знаешь, что делаешь?
   – Очень даже, – усмехнулся я.
   – Прекрасно, – пробормотала Дел. – Значит я могу не беспокоиться.
   – Нет еще, – я наклонился, зажал в ладони длинные черные пряди и рывком поставил Сабру на ноги. – Это танзир Джулы, – объявил я.
   Четыре воина невозмутимо сидели на лошадях. Только килты и нагрудные украшения, они не носили даже сандалии. Черные волосы, гладкие от масла, у каждого были заплетены в косу и обвязаны мехом.
   Я улыбнулся воинам.
   – Это дочь Аладара.
   Темные глаза сверкнули. Все четверо одновременно начали спускаться к нам. Сабра обругала меня.
   – Я ни в чем не виноват, – ответил я. – Ругать можешь своего отца. Он надул их с договором, а потом его люди ловили молодых Вашни и отправляли их в шахты. Обычно Вашни без понимания относятся к подобным историям… Интересно, что они сделают с тобой?
   Сабра упражняла язык, пока Вашни не подъехали совсем близко. Тогда она замолчала. Она сидела на камнях, выворачивая руки, чтобы порвать связывающий ее шелк. Дорогой ярко-красный наряд был порван и испачкан, спутанные волосы закрывали половину лица, краска на губах смазалась. Вся она была растрепанная и жалкая.
   – Это Сабра, – повторил я. – Дочь Аладара, теперь она здесь танзир. Все дела, которые вы ведете с Джулой, можно обсудить с ней.
   Вашни даже не посмотрели на Сабру, они разглядывали меня. Дел, как женщина, удостоилась пары взглядов, но меня изучали внимательно. Потом подъехавший ближе воин приложил один палец к щеке.
   – Ты – Песчаный Тигр.
   Я кивнул.
   – Ты и эта женщина приходили к нам и раньше. Вы искали мальчика не Вашни, одного из рабов Аладара.
   «Эта женщина» ничего не сказала, но я почувствовал, как она напряглась. Я снова кивнул.
   – Он остался с Вашни, – сказал я. – Это был ЕГО выбор.
   Вашни посмотрел на Дел, отмечая светлые волосы, голубые глаза, меч. Он сделал быстрый знак рукой, смысл которого я не понял, но отлично поняли остальные воины. Трое медленно подъехали к Дел и окружили ее, отрезав от меня. Я застыл в седле, готовый выхватить меч, но взгляд вождя запретил мне двигаться.
   Каждый их трех воинов приблизился и коснулся плеча Дел. Только одно касание, потом полускрытый знак. После этого, не говоря ни слова, все они вернулись к четвертому.
   Он кивнул.
   – Ты одной крови с Оракулом – да озарит солнце твою голову.
   Обычное Южное благословение от Вашни я не слышал никогда, но сразу успокоился. Если они так уважают Дел, они не убьют нас.
   – Джамайл, – сказала она. – Он вернулся к вам?
   Это было как удар в живот. Я слишком поздно вспомнил, что Дел не слышала рассказа Сабры о том, как ее люди убили Джамайла.
   – Баска… – почти простонал я, но Вашни меня опередил:
   – Оракул мертв.
   Дел изумленно открыла рот, собираясь что-то сказать, но промолчала. Она долго стояла, плотно сжав губы и мрачно глядя в землю, а потом тихо сказала:
   – Значит, как только у меня появится время, я должна спеть его песню.
   – Прости, – пробормотал я. – Я хотел сказать тебе это сам.
   – А в чем дело? – заинтересовалась Сабра. – Что за скорбь по никчемному дураку? Вы верите во всю эту чушь об Оракулах и джихади?
   Я пожал плечами.
   – Теперь это не имеет значения. Так ведь?
   Вашни посмотрел на меня.
   – Ты убьешь дочь Аладара, так же как убил ее отца?
   – Я думал отдать ее вам в качестве компенсации за украденных Аладаром воинов, – признался я.
   Дел заговорила прежде чем они успели ответить. Ей давно уже надоело, что за все ее поступки отвечал я.
   – Тигр не убивал Аладара, – объявила она. – Я его убила.
   – ТЫ! – Сабра попыталась вырвать свои волосы из моего захвата, но быстро сдалась и изумленно уставилась на Дел.
   – ТЫ убила моего отца?
   – Он должен был заплатить, – отрезала Дел. – За Тигра. За моего брата. За всех остальных, – холодные голубые глаза гневно сверкнули. – Твой отец заслуживал смерти. Я рада, что мне удалось увидеть цвет его внутренностей.
   – Ты, – повторяла Сабра. – Ты, не он.
   Мне пришлось согласиться.
   – Не я. Но только потому что она меня опередила. Мало кто испытывал к нему нежные чувства.
   Сабра смотрела на Дел.
   – Ты, – снова прошептала она.
   Потом потянулась и схватила рукоять моего меча, пытаясь сорвать его с седла.

43

   Жеребец яростно заржал и шарахнулся. Я выругался, затянул повод и вцепился в перевязь, но Сабра дернула ее на себя со всей силой своей ярости и перевязь оторвалась от седла.
   – Аид… – я успел наклониться и поймать ремни; жеребец подобрался, а потом встал на дыбы так, что я едва не вылетел из седла. Позицию вроде моей можно было назвать более чем ненадежной.
   Сабра кричала. Обеими руками сжимая рукоять, она пыталась вырвать меч из ножен. Я вцепился в перевязь и тащил на себя, но мне мешал разъярившийся жеребец. Он крутился, спотыкался, почти падал. Я висел у него на боку, не выпуская из рук ремни, но взбешенная Сабра снова дернула перевязь.
   Я окончательно потерял равновесие и упал. Одна нога ненадолго застряла в стремени, но вывернулась, когда жеребец отпрыгнул в сторону, и в полете я перевернулся. Я тяжело рухнул на камни, одна нога подвернулась, но мне удалось распрямиться и перекатиться на живот, так и не выпустив перевязь. Сабра тоже не сдавалась.
   Я обругал ее, но она не слушала. К тому времени она сумела уже наполовину вытащить меч.
   – Тигр! – закричала Дел. Краем глаза я увидел как сверкнул клинок Бореал, вырываясь из ножен.
   – Убей ее… – прохрипел я. – Она не должна касаться меча.
   Но Самиэль был уже на свободе.
   Я вскочил, вцепился в шелк, почувствовал укус стали, когда кончик скользнул по моему предплечью, но потянулся, чтобы схватить рукоять и оторвать от нее руки Сабры.
   – Сабра… Сабра, не надо… Ты не знаешь, что это.
   Но Сабра меня не слушала.
   – Отойди! – крикнула Дел. – Тигр, ты мне мешаешь, ты слишком близко.
   – Аиды, она взяла яватму…
   Что-то внутри меня вспыхнуло. Чоса Деи оживился и вырвался из темного угла, в который я загнал его. Он терпеливо дожидался своего часа и наконец-то его время пришло.
   Сабра вскрикнула. Она карабкалась по пластам сланца и завалам дымного камня так, что из-под ее ног летели комки грязи и осколки камней. Она пыталась оттолкнуть от себя меч, за который совсем недавно боролась. Влажная чернота поползла вверх по клинку, затемняя изгибы рун, потом затанцевала на перекрестье и забралась на рукоять. Помедлив, она робко коснулась пальцев Сабры.
   – Отпусти… – прошипел я. – Сабра, отпусти…
   Но Сабра не хотела. Или не могла.
   Конвульсии сотрясали мое тело. Я дергался, сжимался и тут же распрямлялся; боль была настолько чудовищной, что я начал стонать.
   Сабра визжала, не умолкая ни на секунду.
   Аиды, кто-нибудь, да заткните же ее…
   Чернота окрасила ее пальцы. Поднялась до запястий. И наконец убедившись, что это и есть тот шанс, надежда на который уже пропала, смело хлынула в ее тело.
   Визг резко оборвался.
   Чоса Деи внутри меня задвигался. Он не хотел больше робко выглядывать из своего угла. Он не хотел больше ждать. Он пошел прямо к сердцу и сжал его.
   Рот Сабры открывался, но она уже не издавала ни звука. Они сидела прямо, крепко сжимая меч, покачиваясь назад и вперед. Черные глаза открылись так широко, что вокруг зрачков видны были белки.
   Чоса Деи вошел в нее. Часть его, по крайней мере. Все остальное было во мне.
   Черты Сабры начали размягчаться, кожа оплывала, нос растекался по бокам, линия губ потеряла четкость. Сабра мучительно застонала.
   Из носа и ушей полилась кровь, руки, сжимавшие меч, распухали пока не раздулись как дыни. Чоса Деи заполнил все ее тело и понял, что оно мало для него.
   Моя грудь тяжело поднималась и опускалась: вдох, задержка, выдох. Я прополз по камням к дочери Аладара. Одной рукой я вцепился в перекрестье, а другой в ее запястья.
   – Отпусти ее! – прохрипел я. – Ты не сможешь войти в нее весь!
   Чоса Деи, скрывавшийся во мне, потянулся к моим рукам, чтобы через меч перебраться в Сабру, которую считал единственным средством спасения. Я чувствовал как он карабкается в перекрестье, забирается в рукоять, касается ее пальцев.
   Со стоном я отодрал ее руки от меча.
   – Нет, Чоса, – прохрипел я. – Я же сказал, ты не сможешь войти в нее весь.
   – Отпусти его! – закричала Дел. – Пусть он войдет в нее!
   – Она умрет… она умрет, а он освободится. Ты хочешь, чтобы он вырвался на свободу?
   – Пусть вырывается, лишь бы он вышел из тебя!
   Спасибо, баска.
   И Чоса кинулся обратно. Он и сам понял, что крошечное тело было для него непригодным. Рядом было другое. Гораздо больше. Гораздо сильнее. ЖИВОЕ тело.
   По крайней мере на этот момент.
   – Тигр, отпусти меч!
   Чоса вырывался из Сабры, стараясь побыстрее заполнить меня. Я отшатнулся, отталкивая меч, но понял, что опоздал. Клинок снова почернел и вслед за ним почернели и мои руки. Не успел я выругаться, как чернота захватила предплечья и поползла к локтям.
   – Гони его обратно! – кричала Дел. – Ты же это делал раньше, сделай снова…
   Ноги бессильно копали грязь, хотя я пытался подняться. Правое колено снова не сгибалось, желудок скрутился в плотный комок и полез в горло, я сжимал рукоять обеими руками, стараясь загнать Чоса обратно.
   Каким наслаждением было бы позволить ему спокойно войти в меня.
   Просто чудом мне удалось подняться на колени и поднять меч, рассекая острием воздух. А потом я обрушил клинок на сланец и гранит, раскалывая сильными ударами выступы дымного камня.
   Снова, снова и снова. Сталь звенела в протесте.
   – Назад… – шептал я, – назад…
   Мне нужно было собрать все силы, чтобы ударами загнать Чоса Деи назад, и чтобы представить себе эти удары, я избивал сталью твердую плоть Южных гор.
   – Назад…
   – Назад…
   – Назад…
   – Прекрати… – резко потребовала Дел. – Тигр, остановись…
   – Назад… назад… назад…
   – Тигр, хватит!
   – Назад, – упрямо шептал я, – назад…
   Одно слово слилось в песню. Молебствие. Похожее на те, что мы запоминали в Алимате, чтобы научиться быстро собираться.
   Только мы не пели. Поют обычно Северяне. Мы, на Юге, к этому не привыкли.
   – Тигр… перестань…
   – Назад, – приказал я.
   И на мою голову обрушилось что-то тяжелое.
   – Прости, – прошептала Дел.
   Но мне было уже все равно.
 
   Я очнулся в очень неприятном положении, чувствуя постоянное движение и кровь, прилившую к голове.
   – Что ты со мной сделала? – пробормотал я.
   Дел ехала впереди на кобыле, держа повод жеребца.
   – Я привязала тебя к лошади.
   Это я и сам понял.
   – Аиды, баска, ты могла бы посадить меня нормально, а не перекидывать через седло как кусок мяса!
   – Но ты же вез так Сабру.
   Я пошевелился и выругался. Лежать животом на седле было совершенно неудобно, к тому же с Саброй я поступил милосерднее – я не привязывал ее запястья и лодыжки к стременам.
   – Дел, а как насчет короткой остановки? – прохрипел я.
   – У нас нет времени.
   – Времени на что? О чем ты? Дел, в аиды, что все это значит?
   – Шака Обре, – сказала она.
   – Шака… – повторил я, чувствуя как сжимается желудок. – Дел, ну сжалься…
   – Это для твоей же пользы.
   – Какая мне от этого польза?
   – Посмотри на свои руки, – предложила она.
   Я посмотрел. Мертвенно-бледная кожа знакомо шелушилась, голубоватые ногти отслаивались.
   – О боги, снова, – простонал я.
   – Они объяснили мне, куда идти.
   – Кто объяснил? Да о чем ты?
   – Вашни. Они рассказали мне, как попасть туда, так что туда мы и едем.
   – Рассказали тебе как попасть куда? Дел, о чем ты говоришь?
   – Как попасть к Шака Обре.
   Я вздрогнул.
   – Ты знаешь, где он?
   – Я же сказала, они мне объяснили.
   – Откуда Вашни знать, где Шака Обре? И зачем им рассказывать об этом тебе?
   Она в первый раз повернулась в седле и посмотрела на меня. Лицо ее совсем побелело.
   – Они знают, потому что всегда знали. И никогда не делали из этого тайны. Просто Шака Обре никого не интересовал, и их о нем никто не спрашивал. Мне они все рассказали, потому что я – сестра Оракула. И еще они сказали мне, что поскольку ты Чоса Деи – не знаю, правы ли они, но Вашни в этом уверены, – она пожала плечами, – я должна отвезти тебя туда и заточить в горе.
   – Заточить меня в горе! – воскликнул я. – Но я же не Чоса Деи. Я это я. Ты не пыталась им все объяснить?
   – Ты не видел, что случилось. Они видели, а Вашни очень суеверны.
   Я скрипнул зубами, стараясь удержаться от крика.
   – Я не видел… я сам в этом участвовал.
   – Прости, – сказала она. – Но только на таких условиях они отдали тебя мне, а не убили на месте… я объяснила, что нам нужно найти Шака Обре и они позволили мне отвезти тебя к нему.
   – Но теперь-то ты могла бы меня развязать. Вашни же здесь нет.
   – Они пообещали следить, чтобы убедиться, что я довезла тебя, – она помолчала. – И сама доехала.
   – И ты меня собираешься оставить меня в таком виде?
   – Они сказали, что будут СЛЕДИТЬ, Тигр!
   – Они точно знают, где он?
   – Утверждают, что знают. Они мне объяснили, как ехать, – она помолчала, пока кобыла карабкалась по крутому склону, и тихо добавила: – Они сказали, что один раз водили туда Джамайла.
   – Джамайла, – изумленно повторил я.
   – Ему снились странные сны. Языка у него не было и он не мог ничего объяснить, тогда они решили отвести его к Шака Обре, – она пожала плечами.
   – Когда он вышел, он заговорил. У него не было языка, но он говорил.
   – Как?
   – Я не знаю. Но ты же сам слышал его в Искандаре.
   – Да, но… – я был просто зачарован. – Как это могло случиться?
   Кобыла упрямо лезла вверх. Жеребец от нее не отставал.
   – Вашни утверждают, что Шака Обре научил его говорить, чтобы он мог разнести слово о джихади по всему Югу и подготовить людей к приходу мессии, – Дел посмотрела на меня. – Если Шака способен на такое, наверняка он сможет освободить твой меч.
   – Будем на это надеяться, – вздохнул я и перешел к больной для меня теме: – Это ты меня ударила?
   – Мне пришлось. Ты пытался разбить меч.
   – Разве?
   – От этого все стало бы еще хуже. Чоса уже вернулся в яватму, а ты продолжал лупить мечом по камням, стараясь его разбить. Если бы тебе это удалось, Чоса вырвался бы на свободу.
   Я нахмурился.
   – Я этого не помню.
   – Мне кажется, что ты тогда и имени своего не помнил, – Дел заставила кобылу обойти каменную пирамиду. – Поэтому я и ударила тебя рукоятью меча.
   – Большое спасибо.
   – А теперь мы едем к Шака Обре, где ты сможешь освободить свой меч.
   – И себя самого.
   – И себя самого.
   – А нельзя мне ехать туда вверх головой?
   – Я не хочу по пути спорить с той частью Чоса, которая скрывается в тебе, – отрезала она.
   – Аиды, баска, я не Чоса.
   – Сейчас может и нет.
   – Дел…
   Она не дала мне высказаться.
   – Ты не все знаешь. Вашни сказали мне, что чем ближе мы будем подъезжать к Шака, тем сильнее будет становиться Чоса.
   Возразить было нечего.
   Вяло свисая с седла, я с грустью обдумывал свое положение. Почерневшие ногти, мертвая кожа… больное колено (снова)… седло под животом. Мышцы ныли, суставы не сгибались, я устал. Мне нужны были акиви, бочка горячей воды и здоровое тело, в котором не жил бы Чоса.
   – Аиды, – простонал я. – Когда же все это кончится?
   – Скоро, – пообещала Дел.
   Легче мне от этого не стало.

44

   Дел внимательно изучала мое лицо.
   – С тобой все в порядке? – осторожно поинтересовалась она.
   Я старательно прочистил горло и демонстративно потер запястья.
   – Знаешь, после того, как тебя несколько часов везли, перекинув через твое же собственное седло на твоей же лошади, могут возникнуть некоторые неприятные ощущения.
   – Я спрашивала не об этом, – отрезала она. – Но если это твой ответ, значит с тобой все в порядке, – она выжидательно помолчала и хмуро заглянула мне в лицо. – С тобой правда все в порядке?
   – Нет, – честно признался я. – Ты ведь хочешь, чтобы я вошел туда, правильно?
   Под «туда» я подразумевал тот самый рот, который появлялся в моих видениях, когда я лежал в цепях во дворце Сабры. Широкое отверстие с почерневшими краями; вход в гору.
   Лошадей мы остановили внизу, на ровной песчаной площадке где они могли заняться делом, если не имели ничего против сухой Южной травы. Мы с Дел, следуя полученным ею указаниям, вскарабкались по склону и остановились перед входом в пещеру. Именно в эту дыру загнал Чоса Деи брата – с тех пор она не изменилась. Шака Обре был совсем рядом.
   Он, или то, что от него осталось.
   Нога Дел соскользнула, и ей пришлось ухватиться за камень, чтобы не упасть.
   – Шака Обре должен быть там. Они мне так и рассказывали: изломанный, потрескавшийся дымный камень. Вход в пещеру похож на открытый рот. Видишь? Вот губы, а внутри зубы.
   По спине пробежал неприятный холодок.
   – Мне он не нравится, баска.
   – Вход узкий, но потом стены расходятся, – настаивала она. – Многие побывали в первой пещере.
   Я старался не замечать щипки в желудке.
   – ПЕРВОЙ пещере?
   Она пожала плечами.
   – Дальше они не ходили.
   – Но нам надо идти, правильно?
   Она снова пожала плечами.
   – Если мы хотим найти Шака Обре, придется на месте выяснить, что делать дальше.
   Я глубоко вздохнул, задержал дыхание и резко выдохнул. Кожа начинала чесаться.
   – Знаешь, это очень похоже на шахту.
   – Аладара?.. А-а, – они поняла и кивнула. – Хочешь я войду первой?
   – Нет, не хочу. Я вообще не хочу, чтобы кто-то туда входил. Не ты, не я.
   – Тогда поехали отсюда, – неожиданно согласилась Дел. Решительно развернувшись, она чуть не упала на осыпавшихся камнях и уже медленно и осторожно начала спускаться к лошадям.
   – Дел… – растерянно крикнул я.
   Она остановилась и посмотрела на меня.
   – Решай сам, – сказала она. – Это в тебя забрался Чоса Деи.
   Я с досадой откинул ногой камень.
   – Я вошел в убежище Кантеада. И в Гору Дракона, и там спас тебя. Если ты дашь мне всего минуту, я войду и сюда.
   Она снова поднялась по склону, сражаясь с осыпающейся землей и обломками дымного камня.
   – Если хочешь…
   – Все нормально, Дел, – я пригнул голову и решительно пробрался мимо «губ» в первую пещеру.
   «Рот» оказался совсем маленьким. И очень, очень холодным. Я застыл у входа и сразу почувствовал, как поднимаются волосы на затылке и на руках – там, куда не успел добраться Чоса.
   Меня начинало трясти и я никак не мог понять, то ли очнулся Чоса, то ли это была моя нормальная реакция на пещеры и тоннели.
   – Тигр? – Дел остановилась рядом со мной и в пещере стало совсем темно. – Это… здесь?
   – Похоже на то, – пробормотал я и сделал шаг к дневному свету, а Дел вглубь горы. – Ну вот и все, мы здесь побывали. Теперь с чистой совестью можем ехать…
   – Шака Обре не может жить здесь, – возразила Дел, осматриваясь. – Это же просто трещина в скале.
   – Мне холодно и здесь очень темно. Пошли отсюда, дело сделано.
   – Подожди, – попросила она и взяла меня за руку. – Здесь действительно очень холодно.
   – Ну я же сказал. Пошли.
   – Но почему? Это Юг. Почему здесь как на Севере?
   – Может нам это только кажется, – я шарахнулся к выходу, отталкивая удерживающую меня руку. – Больше нам здесь делать нечего.
   – Тигр, подожди, – Дел опустилась на колени и прижала ладонь к полу.
   – Здесь слишком холодно… и влажно.
   – Ну и что? – я нетерпеливо осмотрелся. Пещера была крошечной, с низким каменным потолком. Если бы мы с Дел взялись за руки и вытянули их, мы бы ударились суставами о стены. – На Юге есть вода, баска… иначе все Южане давно убрались бы отсюда.
   Она провела ладонью по стене. Влажную скалу покрывали трещины и щели, уходившие в темноту. Дел скрылась в глубоких тенях и негромко вскрикнула.