Страница:
Он удивился.
– Конечно нет. К тому же, ты ведь уверена, что я тоже за вами охочусь.
– А разве нет? Тогда зачем ты нас искал?
– Из любопытства.
– Скорее из жадности. Много она тебе предложила?
– Очень много. В конце концов, меня считают живой легендой.
– Шишка, – пробормотала она.
– И шишкой тоже, – согласился он. – Так вот, что касается Песчаного Тигра…
В голосе Дел тут же зазвенел лед.
– Сначала тебе придется танцевать со мной.
– Я знаю, баска. Ты мне это очень понятно объяснила, – поспешил он ее успокоить и тут же вернулся к вопросу, с которого все началось. – Так что ты с ним сделала? И что сделал он, что ты рискуешь ради него жизнью?
Я постарался открыть глаза. Я пытался заговорить. Пытался сделать хоть что-то, чтобы они поняли, что я жив, слышу их, понимаю.
Ничего не получилось.
Чоса Деи стоит на вершине башни, оглядывая травянистые долины и возвышающиеся над ними заросшие лесами холмы; солнце отражалось в озерах…
– Я сделал это, – говорит он. – Я мог бы это ПЕРЕДЕЛАТЬ..
Снова переход.
– Аиды, – высказывается Аббу. – И ты довела его до такого состояния просто выбив у него меч?
– Нет… не совсем, – в голосе Дел была и усталость, и тревога, и настороженность. – Я уже говорила тебе, все гораздо сложнее. Это долгая история.
– И я тоже уже говорил тебе, баска, у нас есть время.
Дел тяжело вздохнула.
– Я не понимаю, зачем тебе это надо.
– Помогать, а не мешать? – он засмеялся своим хриплым, дребезжащим смехом; это я сделал его таким. – Потому что не исключено, что я не согласился охотиться на вас. Тебе такое в голову не приходило? И даже если согласился, чего стоит захватить человека, когда он в таком состоянии? Я забочусь о своей репутации, а это все-таки Песчаный Тигр… – Аббу помолчал. – По крайней мере этот человек был им когда-то.
– И будет снова, – я почувствовал прикосновение прохладной ладони, она откинула полные песка волосы с моего лба и стерла капли пота. – Все дело в мече, – наконец решилась Дел. – В Северном мече. В яватме.
Аббу хмыкнул.
– Я о них знаю. Я видел твою, помнишь? Когда мы танцевали.
Ладонь, лежавшая у меня на лбу, напряглась, и я понял, что между рукой Дел и моей кожей что-то есть – повязка из влажной ткани.
– Это еще не все, – тихо сказала Дел. – Есть такой волшебник. Чоса Деи.
– Чоса Деи? – недоверчиво переспросил Аббу. – Но он же сказка.
– Охрана! – визжит Чоса. – Ты поставил охрану по всей стране!
– Конечно поставил, – спокойно признает Шака. – Я не хочу, чтобы однажды, устав от скуки до смерти, ты пришел и от злобы уничтожил все, что я создал.
– ТЫ создал! – Чоса скалит зубы. – МЫ создали, ты хочешь сказать. Мы оба, Шака – ты и я – и ты об этом знаешь не хуже меня!
– А уничтожить все это хочешь только ты.
– Не уничтожить. Переделать, – объясняет Чоса. – Если хочешь, ДОДЕЛАТЬ то, что мы когда-то создали, – с дружеской усмешкой он протягивает руку и сжимает плечо брата. – Ведь было бы очень интересно, так? Переделать то, что мы когда-то сделали. Потом опять все изменить, только к лучшему…
– Я не сниму охрану.
Пальцы Чоса сжимаются, впиваясь в плечо Шака.
– Снимешь. Тебе придется. Потому что если ты этого не сделаешь…
Продолжения не требуется. Но Шака качает головой.
Они снова стоят на вершине башни, оглядывая зелень лесов и лугов, которые они создали несколько веков назад на бесплодной пустынной земле. Уже пять поколений людей трудились на этой земле, позабыв о голодной жизни и засухах. Великодушное благословение Шака помогало всему живому процветать и каждый год люди собирали щедрые урожаи.
А теперь Чоса Деи хочет все переделать. От скуки.
– Нет, – говорит Шака. – Я не позволю тебе изменить землю.
– Давай поделим ее, – предлагает Чоса. – В конце концов, половина моя; ты бы не сумел создать все это в одиночку.
Шака смотрит на брата с отвращением.
– О тебе много говорят, Чоса. Ты только уничтожаешь, убиваешь, ты…
– Я переделываю, – поправляет Чоса. – И доделываю, так? – он улыбается. – Мы учимся на своих ошибках. Каждое следующее произведение лучше предыдущего; тебе не кажется, что на этот раз мы создали бы мир поудачнее?
Шака качает головой.
Ярость искажает лицо Чоса.
– Убери охрану, Шака. Хватит этих глупостей. Убери охрану, или я переделаю сначала ее, а потом ТЕБЯ.
Шака смеется.
– Боюсь, ты кое-что забываешь.
– Что?
– У меня тоже есть магия.
– Не такая, как у меня, – шепчет Чоса. – Нет, совсем не такая. Поверь мне, брат. А если хочешь, проверь. Попробуй мне помешать и сам же от этого пострадаешь.
Шака долго, внимательно разглядывает брата, потом очень печально качает головой.
– Ты не всегда был таким. В детстве ты был веселым, добрым и щедрым. Что с тобой случилось? Почему все так изменилось?
Чоса Деи смеется.
– Я постиг вкус магии.
– Тогда и оставайся с ней, – Шака уже не улыбается и не раздумывает. Он принял решение. – Попробуй пройти охрану, Чоса, и ты узнаешь насколько она могущественна. И на что способен я.
Чоса издевательски хохочет.
– Ты сидел здесь двести пятьдесят лет ничего не делая. А я был в мире, собирал магию, – он молчит. – Ты хотя бы представляешь себе, насколько возросли мои силы?
Шака печально улыбается.
– Да, думаю представляю. Поэтому я и не могу позволить тебе «переделать» то, что я так старался защитить.
– Ты обязан со мной поделиться, – возмущается обманутый Чоса, – так, как мы всегда и всем делились.
– Только не этим.
От ярости лицо Чоса кривится.
– Тогда ты меня еще узнаешь, так? Ты увидишь, что я могу сделать!
– Возможно, – соглашается Шака, – поскольку я не могу тебя переубедить.
– Ты об этом еще пожалеешь!
Шака смотрит вниз, на поля, густо заросшие сочной травой.
– Кто-то точно пожалеет, – печально говорит он. – Ты. Или я. Или они.
– ОНИ! – презрение переполняет Чоса. – Какое мне дело до них? Я могу создать их столько, сколько понадобится, – он скалит зубы. – Но они мне не нужны, так?
– Не так, – спокойно отвечает Шака. – Они тебе очень нужны. Просто пока у тебя не хватает ума, чтобы понять это.
Чоса Деи поднимает одну руку.
– Тогда пусть начнется испытание.
Шака Обре вздыхает.
– Оно уже началось. Но у тебя не хватило ума понять даже это.
Указательный палец Чоса Деи направлен на долину перед башней.
– Я превращу ее в аиды!
Шака пожимает плечами.
– А я восстановлю. Когда-нибудь.
– Нет, не получится. Потому что к тому времени ты будешь уничтожен. Ты будешь переделан!
– Кто-нибудь ее обязательно восстановит, – пожимает плечами Шака. – Если не я, то кто-то другой. Аиды не могут существовать вечно.
– Я все это уничтожу, – грозит Чоса.
Шака просто улыбается.
– Ну и попытайся, – предлагает он. – Пока ты всего лишь уничтожаешь редкостно прекрасный день своим ослиным визгом.
Лицо Чоса становится злобным.
– Вот увидишь, – шепчет он. – Ты еще УВИДИШЬ, на что я способен.
Шака Обре вяло проводит рукой по темным волосам.
– Я все еще жду.
Чоса Деи изумленно смотрит на него.
– Значит ты серьезно, – наконец понимает он.
– Да.
– Но ты мой брат.
– А ты не мой. Мой брат никогда бы не пошел на такое. Мой брат не может быть таким, – взгляд темных глаз Шака жесткий и холодный. – Ты, наверное, переделал себе мозги, когда играл в свои игры.
– Ты отправишься прямиком в аиды, – визжит Чоса.
Улыбка Шака неприветлива.
– Только после тебя.
– Шака! – закричал я. – Шака…
Кто-то схватил меня за запястья и прижал их к земле, заставляя снова опуститься на одеяло.
– Шака! – кричал я. Я умолял его, но понимал, что ничего уже не изменить.
Вторая пара рук присоединилась к первой, и я сдался.
– Аиды, – выдохнул Аббу.
– Видишь? – Дел положила ладонь мне на грудь и попыталась меня успокоить. – Лежи, Тигр. Шака здесь нет. Его здесь никогда не было.
– Охрана, – простонал я. – Разве ты не видишь? Чоса уничтожил ее. Ему это удалось. Магия Шака не удержалась… Сила Чоса была слишком велика…
– дрожь пробрала меня до костей. – Он переделал охрану…
– А потом попал в заточение, помнишь? – спросила Дел. – Так продолжается эта история.
Дышать было тяжело. Легкие не впускали воздух, мышцы живота болезненно сжимались, но я настойчиво пытался вдохнуть, а потом выдохнуть.
– Я не знаю эту историю. Я знаю только правду. Я был там…
– Там! – пальцы Дел напряглись.
– …баска… боги, Дел… – я прикусил язык и почувствовал вкус крови.
– У него бред, – объявил Аббу. – Помнишь какую чушь он нес, когда лошадь ударила его по голове?
– …баска, я ничего не вижу.
– Увидишь, – пообещала она. – Ты не ослеп. Просто слишком много песка попало в глаза… им нужно отдохнуть, вот и все.
– Мне нужно увидеть… – я попытался разжать хватку Аббу, но не смог.
– Отпусти, Аббу… убери от меня свои лапы!
Он отпустил. Я сорвал ткань с глаз и сразу понял, о чем говорила Дел. Во время бури грязь и песок немилосердно царапали зрачки, и теперь глаза болели. Я прищурился от солнца, и по щекам потекли слезы.
Но я тут же забыл о глазах. Мне нужно было увидеть руки.
Лежа на спине, я приподнял их и изучил каждый дюйм. Потом глубоко вздохнул от облегчения.
– Он ушел, – тупо пробормотал я. А мысленно добавил, совсем запутавшись и не решившись сказать это вслух: нет, не ушел. Он во мне. Я чувствую его.
С помощью Дел и Аббу я приподнялся, но больное колено подогнулось и я снова оказался на одеяле. Я лежал, дрожа от слабости.
– Аиды, – прохрипел я. – Я это все еще я, или это он?
Над верхней губой Дел выступили крошечные капли. Она смахнула их рукой.
– Но ты сам сказал, что он ушел, – Дел обменялась взглядами с Аббу Бенсиром. – Теперь ты мне веришь?
Лицо у него было мертвенно-бледное.
– Песчаный Тигр… – начал он, но не закончил, как будто не знал, что еще сказать.
– Я он? – не успокоился я, и тут же понял, что мне нужно увидеть. – А где мой меч?
Дел показала.
– Там.
Я посмотрел. «Там» было рядом. Обнаженный клинок лежал на песке, солнечный свет обмывал обожженную сталь.
– Черный, – выдохнул я с облегчением. – Теперь наполовину… но это лучше чем ничего. Лучше чем… – я не стал заканчивать, просто снова рухнул на одеяло и поднес к глазам руки, щурясь, чтобы разглядеть их против солнца, поворачивая их, чтобы увидеть со всех сторон. – Не черные,
– пробормотал я.
Нет. Совсем белые, словно они очень долго были в снегу. Все волоски на руках были выжжены, а кожа стала чешуйчатой и шелушилась. От локтей до кончиков пальцев. Ногти посинели, как будто замерзли.
Дел глубоко вздохнула.
– Ты просил меня убить тебя, – сказала она. – Ты умолял меня убить тебя.
Я рассматривал свои руки, шевеля пальцами с голубыми ногтями, с рассеянным наслаждением.
– Что-то мне подсказывает, что мою просьбу ты не выполнила.
– Нет. Я сделала кое-что другое. Я понимала, что это могло убить тебя, но поскольку ты все равно этого хотел… – она утомленно откинула волосы с лица. От напряжения и усталости Дел стала бесцветной, безжизненной. – Я запела песню, а потом выбила у тебя меч. Чоса не успел войти в тебя полностью, только часть. Я подумала, что стоит рискнуть.
Я нахмурился, кусая губы.
– И разделив нас с мечом…
Дел кивнула.
– Я надеялась, что поскольку часть Чоса осталась в мече, он отпустит тебя.
Я ушел от правды, отрицая ее публично.
– Все могло получиться иначе. Чоса мог прыгнуть в меня.
– Мог, – согласилась она. – И я решила, что в этом случае мне пришлось бы выполнить твою просьбу.
Воспоминания были смутными. Потому что они были не только моими. Они мешались с воспоминаниями Чоса.
– Так что случилось? – осторожно спросил я. – О чем я тебя просил?
– Отрубить тебе голову, – ответила она. – Как я отрубила ее Аджани.
– Аиды, – не выдержал Аббу.
Это меня отвлекло.
– А ты что здесь делаешь? – поинтересовался я. – Проводишь время с Дел? – обычно Аббу умел пользоваться случаем.
Он рассеянно улыбнулся.
– Нет. Но теперь, когда ты напомнил об этом… – многозначительно начал он, но не закончив махнул рукой. – Незбет появился у моего костра и долго нес какую-то неразбериху о светловолосой женщине танцоре меча, – Аббу пожал плечами. – Я сразу понял, о ком он говорит. А поскольку я намного опередил остальных, я послал мальчишку своей дорогой, а сам поехал к вам.
– А Незбет представляет себе кто я? – спросила Дел. – Судя по рассказам этого мальчика, можно подумать, что все сделал только Тигр.
«Этот мальчик» был, наверное, года на два или три моложе самой Дел.
И эта мысль тут же заставила меня почувствовать себя стариком.
– Незбет дурак, – Аббу провел рукой по седеющим волосам. – Как и большинство Южан, он не уважает женщин – разве только в постели. Хотя и я такой же, – он усмехнулся Дел. Она во многом перевернула мир привычных для него представлений, но он еще не собирался сдаваться. – Поэтому даже если он слышит, что в деле замешана женщина, он считает, что ничего серьезного она совершить не могла, – Аббу пожал плечами. – Следовательно вся вина за убийство Аджани ложится на Тигра.
– Но люди видели МЕНЯ, – воскликнула Дел. – Неужели у всех в Искандаре песчаная болезнь? Сотни человек видели как я отрубила ему голову.
– Да, но пошел слух, что ты – Северный африт, вызванный Тигром, чтобы отвлекать внимание Аджани, пока Тигр не подберется к нему и не убьет, – Аббу засмеялся. – Я же говорил, что по Искандару ходит много историй.
– Африт! – Дел не скрывала изумления. – Но я не дух!
Аббу хитро покосился на нее.
– В этом я уверен.
Я разозлился. Я приподнялся на одеяле, проклиная боль, стараясь не обращать внимания на протесты измученного тела, которое заставляли использовать последние резервы.
– Баска…
Но больше я ничего не сказал.
– Тигр? – спросила она.
Нет, баска.
Чоса.
16
– Конечно нет. К тому же, ты ведь уверена, что я тоже за вами охочусь.
– А разве нет? Тогда зачем ты нас искал?
– Из любопытства.
– Скорее из жадности. Много она тебе предложила?
– Очень много. В конце концов, меня считают живой легендой.
– Шишка, – пробормотала она.
– И шишкой тоже, – согласился он. – Так вот, что касается Песчаного Тигра…
В голосе Дел тут же зазвенел лед.
– Сначала тебе придется танцевать со мной.
– Я знаю, баска. Ты мне это очень понятно объяснила, – поспешил он ее успокоить и тут же вернулся к вопросу, с которого все началось. – Так что ты с ним сделала? И что сделал он, что ты рискуешь ради него жизнью?
Я постарался открыть глаза. Я пытался заговорить. Пытался сделать хоть что-то, чтобы они поняли, что я жив, слышу их, понимаю.
Ничего не получилось.
Чоса Деи стоит на вершине башни, оглядывая травянистые долины и возвышающиеся над ними заросшие лесами холмы; солнце отражалось в озерах…
– Я сделал это, – говорит он. – Я мог бы это ПЕРЕДЕЛАТЬ..
Снова переход.
– Аиды, – высказывается Аббу. – И ты довела его до такого состояния просто выбив у него меч?
– Нет… не совсем, – в голосе Дел была и усталость, и тревога, и настороженность. – Я уже говорила тебе, все гораздо сложнее. Это долгая история.
– И я тоже уже говорил тебе, баска, у нас есть время.
Дел тяжело вздохнула.
– Я не понимаю, зачем тебе это надо.
– Помогать, а не мешать? – он засмеялся своим хриплым, дребезжащим смехом; это я сделал его таким. – Потому что не исключено, что я не согласился охотиться на вас. Тебе такое в голову не приходило? И даже если согласился, чего стоит захватить человека, когда он в таком состоянии? Я забочусь о своей репутации, а это все-таки Песчаный Тигр… – Аббу помолчал. – По крайней мере этот человек был им когда-то.
– И будет снова, – я почувствовал прикосновение прохладной ладони, она откинула полные песка волосы с моего лба и стерла капли пота. – Все дело в мече, – наконец решилась Дел. – В Северном мече. В яватме.
Аббу хмыкнул.
– Я о них знаю. Я видел твою, помнишь? Когда мы танцевали.
Ладонь, лежавшая у меня на лбу, напряглась, и я понял, что между рукой Дел и моей кожей что-то есть – повязка из влажной ткани.
– Это еще не все, – тихо сказала Дел. – Есть такой волшебник. Чоса Деи.
– Чоса Деи? – недоверчиво переспросил Аббу. – Но он же сказка.
– Охрана! – визжит Чоса. – Ты поставил охрану по всей стране!
– Конечно поставил, – спокойно признает Шака. – Я не хочу, чтобы однажды, устав от скуки до смерти, ты пришел и от злобы уничтожил все, что я создал.
– ТЫ создал! – Чоса скалит зубы. – МЫ создали, ты хочешь сказать. Мы оба, Шака – ты и я – и ты об этом знаешь не хуже меня!
– А уничтожить все это хочешь только ты.
– Не уничтожить. Переделать, – объясняет Чоса. – Если хочешь, ДОДЕЛАТЬ то, что мы когда-то создали, – с дружеской усмешкой он протягивает руку и сжимает плечо брата. – Ведь было бы очень интересно, так? Переделать то, что мы когда-то сделали. Потом опять все изменить, только к лучшему…
– Я не сниму охрану.
Пальцы Чоса сжимаются, впиваясь в плечо Шака.
– Снимешь. Тебе придется. Потому что если ты этого не сделаешь…
Продолжения не требуется. Но Шака качает головой.
Они снова стоят на вершине башни, оглядывая зелень лесов и лугов, которые они создали несколько веков назад на бесплодной пустынной земле. Уже пять поколений людей трудились на этой земле, позабыв о голодной жизни и засухах. Великодушное благословение Шака помогало всему живому процветать и каждый год люди собирали щедрые урожаи.
А теперь Чоса Деи хочет все переделать. От скуки.
– Нет, – говорит Шака. – Я не позволю тебе изменить землю.
– Давай поделим ее, – предлагает Чоса. – В конце концов, половина моя; ты бы не сумел создать все это в одиночку.
Шака смотрит на брата с отвращением.
– О тебе много говорят, Чоса. Ты только уничтожаешь, убиваешь, ты…
– Я переделываю, – поправляет Чоса. – И доделываю, так? – он улыбается. – Мы учимся на своих ошибках. Каждое следующее произведение лучше предыдущего; тебе не кажется, что на этот раз мы создали бы мир поудачнее?
Шака качает головой.
Ярость искажает лицо Чоса.
– Убери охрану, Шака. Хватит этих глупостей. Убери охрану, или я переделаю сначала ее, а потом ТЕБЯ.
Шака смеется.
– Боюсь, ты кое-что забываешь.
– Что?
– У меня тоже есть магия.
– Не такая, как у меня, – шепчет Чоса. – Нет, совсем не такая. Поверь мне, брат. А если хочешь, проверь. Попробуй мне помешать и сам же от этого пострадаешь.
Шака долго, внимательно разглядывает брата, потом очень печально качает головой.
– Ты не всегда был таким. В детстве ты был веселым, добрым и щедрым. Что с тобой случилось? Почему все так изменилось?
Чоса Деи смеется.
– Я постиг вкус магии.
– Тогда и оставайся с ней, – Шака уже не улыбается и не раздумывает. Он принял решение. – Попробуй пройти охрану, Чоса, и ты узнаешь насколько она могущественна. И на что способен я.
Чоса издевательски хохочет.
– Ты сидел здесь двести пятьдесят лет ничего не делая. А я был в мире, собирал магию, – он молчит. – Ты хотя бы представляешь себе, насколько возросли мои силы?
Шака печально улыбается.
– Да, думаю представляю. Поэтому я и не могу позволить тебе «переделать» то, что я так старался защитить.
– Ты обязан со мной поделиться, – возмущается обманутый Чоса, – так, как мы всегда и всем делились.
– Только не этим.
От ярости лицо Чоса кривится.
– Тогда ты меня еще узнаешь, так? Ты увидишь, что я могу сделать!
– Возможно, – соглашается Шака, – поскольку я не могу тебя переубедить.
– Ты об этом еще пожалеешь!
Шака смотрит вниз, на поля, густо заросшие сочной травой.
– Кто-то точно пожалеет, – печально говорит он. – Ты. Или я. Или они.
– ОНИ! – презрение переполняет Чоса. – Какое мне дело до них? Я могу создать их столько, сколько понадобится, – он скалит зубы. – Но они мне не нужны, так?
– Не так, – спокойно отвечает Шака. – Они тебе очень нужны. Просто пока у тебя не хватает ума, чтобы понять это.
Чоса Деи поднимает одну руку.
– Тогда пусть начнется испытание.
Шака Обре вздыхает.
– Оно уже началось. Но у тебя не хватило ума понять даже это.
Указательный палец Чоса Деи направлен на долину перед башней.
– Я превращу ее в аиды!
Шака пожимает плечами.
– А я восстановлю. Когда-нибудь.
– Нет, не получится. Потому что к тому времени ты будешь уничтожен. Ты будешь переделан!
– Кто-нибудь ее обязательно восстановит, – пожимает плечами Шака. – Если не я, то кто-то другой. Аиды не могут существовать вечно.
– Я все это уничтожу, – грозит Чоса.
Шака просто улыбается.
– Ну и попытайся, – предлагает он. – Пока ты всего лишь уничтожаешь редкостно прекрасный день своим ослиным визгом.
Лицо Чоса становится злобным.
– Вот увидишь, – шепчет он. – Ты еще УВИДИШЬ, на что я способен.
Шака Обре вяло проводит рукой по темным волосам.
– Я все еще жду.
Чоса Деи изумленно смотрит на него.
– Значит ты серьезно, – наконец понимает он.
– Да.
– Но ты мой брат.
– А ты не мой. Мой брат никогда бы не пошел на такое. Мой брат не может быть таким, – взгляд темных глаз Шака жесткий и холодный. – Ты, наверное, переделал себе мозги, когда играл в свои игры.
– Ты отправишься прямиком в аиды, – визжит Чоса.
Улыбка Шака неприветлива.
– Только после тебя.
– Шака! – закричал я. – Шака…
Кто-то схватил меня за запястья и прижал их к земле, заставляя снова опуститься на одеяло.
– Шака! – кричал я. Я умолял его, но понимал, что ничего уже не изменить.
Вторая пара рук присоединилась к первой, и я сдался.
– Аиды, – выдохнул Аббу.
– Видишь? – Дел положила ладонь мне на грудь и попыталась меня успокоить. – Лежи, Тигр. Шака здесь нет. Его здесь никогда не было.
– Охрана, – простонал я. – Разве ты не видишь? Чоса уничтожил ее. Ему это удалось. Магия Шака не удержалась… Сила Чоса была слишком велика…
– дрожь пробрала меня до костей. – Он переделал охрану…
– А потом попал в заточение, помнишь? – спросила Дел. – Так продолжается эта история.
Дышать было тяжело. Легкие не впускали воздух, мышцы живота болезненно сжимались, но я настойчиво пытался вдохнуть, а потом выдохнуть.
– Я не знаю эту историю. Я знаю только правду. Я был там…
– Там! – пальцы Дел напряглись.
– …баска… боги, Дел… – я прикусил язык и почувствовал вкус крови.
– У него бред, – объявил Аббу. – Помнишь какую чушь он нес, когда лошадь ударила его по голове?
– …баска, я ничего не вижу.
– Увидишь, – пообещала она. – Ты не ослеп. Просто слишком много песка попало в глаза… им нужно отдохнуть, вот и все.
– Мне нужно увидеть… – я попытался разжать хватку Аббу, но не смог.
– Отпусти, Аббу… убери от меня свои лапы!
Он отпустил. Я сорвал ткань с глаз и сразу понял, о чем говорила Дел. Во время бури грязь и песок немилосердно царапали зрачки, и теперь глаза болели. Я прищурился от солнца, и по щекам потекли слезы.
Но я тут же забыл о глазах. Мне нужно было увидеть руки.
Лежа на спине, я приподнял их и изучил каждый дюйм. Потом глубоко вздохнул от облегчения.
– Он ушел, – тупо пробормотал я. А мысленно добавил, совсем запутавшись и не решившись сказать это вслух: нет, не ушел. Он во мне. Я чувствую его.
С помощью Дел и Аббу я приподнялся, но больное колено подогнулось и я снова оказался на одеяле. Я лежал, дрожа от слабости.
– Аиды, – прохрипел я. – Я это все еще я, или это он?
Над верхней губой Дел выступили крошечные капли. Она смахнула их рукой.
– Но ты сам сказал, что он ушел, – Дел обменялась взглядами с Аббу Бенсиром. – Теперь ты мне веришь?
Лицо у него было мертвенно-бледное.
– Песчаный Тигр… – начал он, но не закончил, как будто не знал, что еще сказать.
– Я он? – не успокоился я, и тут же понял, что мне нужно увидеть. – А где мой меч?
Дел показала.
– Там.
Я посмотрел. «Там» было рядом. Обнаженный клинок лежал на песке, солнечный свет обмывал обожженную сталь.
– Черный, – выдохнул я с облегчением. – Теперь наполовину… но это лучше чем ничего. Лучше чем… – я не стал заканчивать, просто снова рухнул на одеяло и поднес к глазам руки, щурясь, чтобы разглядеть их против солнца, поворачивая их, чтобы увидеть со всех сторон. – Не черные,
– пробормотал я.
Нет. Совсем белые, словно они очень долго были в снегу. Все волоски на руках были выжжены, а кожа стала чешуйчатой и шелушилась. От локтей до кончиков пальцев. Ногти посинели, как будто замерзли.
Дел глубоко вздохнула.
– Ты просил меня убить тебя, – сказала она. – Ты умолял меня убить тебя.
Я рассматривал свои руки, шевеля пальцами с голубыми ногтями, с рассеянным наслаждением.
– Что-то мне подсказывает, что мою просьбу ты не выполнила.
– Нет. Я сделала кое-что другое. Я понимала, что это могло убить тебя, но поскольку ты все равно этого хотел… – она утомленно откинула волосы с лица. От напряжения и усталости Дел стала бесцветной, безжизненной. – Я запела песню, а потом выбила у тебя меч. Чоса не успел войти в тебя полностью, только часть. Я подумала, что стоит рискнуть.
Я нахмурился, кусая губы.
– И разделив нас с мечом…
Дел кивнула.
– Я надеялась, что поскольку часть Чоса осталась в мече, он отпустит тебя.
Я ушел от правды, отрицая ее публично.
– Все могло получиться иначе. Чоса мог прыгнуть в меня.
– Мог, – согласилась она. – И я решила, что в этом случае мне пришлось бы выполнить твою просьбу.
Воспоминания были смутными. Потому что они были не только моими. Они мешались с воспоминаниями Чоса.
– Так что случилось? – осторожно спросил я. – О чем я тебя просил?
– Отрубить тебе голову, – ответила она. – Как я отрубила ее Аджани.
– Аиды, – не выдержал Аббу.
Это меня отвлекло.
– А ты что здесь делаешь? – поинтересовался я. – Проводишь время с Дел? – обычно Аббу умел пользоваться случаем.
Он рассеянно улыбнулся.
– Нет. Но теперь, когда ты напомнил об этом… – многозначительно начал он, но не закончив махнул рукой. – Незбет появился у моего костра и долго нес какую-то неразбериху о светловолосой женщине танцоре меча, – Аббу пожал плечами. – Я сразу понял, о ком он говорит. А поскольку я намного опередил остальных, я послал мальчишку своей дорогой, а сам поехал к вам.
– А Незбет представляет себе кто я? – спросила Дел. – Судя по рассказам этого мальчика, можно подумать, что все сделал только Тигр.
«Этот мальчик» был, наверное, года на два или три моложе самой Дел.
И эта мысль тут же заставила меня почувствовать себя стариком.
– Незбет дурак, – Аббу провел рукой по седеющим волосам. – Как и большинство Южан, он не уважает женщин – разве только в постели. Хотя и я такой же, – он усмехнулся Дел. Она во многом перевернула мир привычных для него представлений, но он еще не собирался сдаваться. – Поэтому даже если он слышит, что в деле замешана женщина, он считает, что ничего серьезного она совершить не могла, – Аббу пожал плечами. – Следовательно вся вина за убийство Аджани ложится на Тигра.
– Но люди видели МЕНЯ, – воскликнула Дел. – Неужели у всех в Искандаре песчаная болезнь? Сотни человек видели как я отрубила ему голову.
– Да, но пошел слух, что ты – Северный африт, вызванный Тигром, чтобы отвлекать внимание Аджани, пока Тигр не подберется к нему и не убьет, – Аббу засмеялся. – Я же говорил, что по Искандару ходит много историй.
– Африт! – Дел не скрывала изумления. – Но я не дух!
Аббу хитро покосился на нее.
– В этом я уверен.
Я разозлился. Я приподнялся на одеяле, проклиная боль, стараясь не обращать внимания на протесты измученного тела, которое заставляли использовать последние резервы.
– Баска…
Но больше я ничего не сказал.
– Тигр? – спросила она.
Нет, баска.
Чоса.
16
Рассвет. Едва солнце вырвалось из-за горизонта, мы собрались вокруг меча. Им двоим придется наблюдать, а мне ограничиться ролью зрителя не удастся.
Помрачневшая Дел смотрела на меня с тревогой и хмурилась так, что светлые брови соединялись у переносицы. Она держала в руке Бореал, Аббу – свой клинок. Только у меня не было оружия, моя яватма лежала на земле.
– Ты же не будешь… – она не стала заканчивать.
– Буду, – сказал я.
– Зачем? – спросил Аббу своим изломанным дребезжащим голосом. – Если это настолько опасно… – Аббу не знал, что и думать. Он то начинал издеваться над собой за свое простодушие, то верил нам. Поверить Аббу вынуждали воспоминания: он, вместе с сотнями других людей, видел, как я вызвал огонь с неба.
– Потому что я не могу спокойно уехать и бросить его здесь, – объяснил я. – Поверь, если бы дело касалось только меня, я бы к нему и близко не подошел, но Дел столько раз повторяла, что оставлять его без присмотра нельзя. Если кто-нибудь поднимет этот меч… ничего не подозревающий невинный человек… – я поежился, стараясь справиться с охватившей меня дрожью – утро было прохладным, а на мне по-прежнему была только набедренная повязка. Мне очень хотелось вытащить запасной бурнус из седельной сумы, но пока были дела поважнее.
– Или кто-то, кого Чоса сможет переделать и использовать в своих целях, – добавила Дел. – Но я хочу… – она вздохнула, откидывая с глаз растрепавшиеся волосы. Ей еще предстояло заплести их в тугую косу. Они спадали на ее плечи, струились по спине, рассыпались на груди. Скользили по расшитой рунами тунике, почти не прикрывавшей руки и ноги.
Чоса Деи видел ее. Это было давно, глубоко в Горе Дракона, когда он просил ее отдать ему меч, который мог разрушить охрану, поставленную Шака Обре. Но Чоса Деи помнил ее.
Я постарался загнать его поглубже.
– Ты знаешь, что делать, – хрипло сказал я. – Не жди от меня приглашения… Я не смогу… Вряд ли я… – я замолчал, глубоко вздохнул и попытался говорить более связно. – У меня может не хватить сил удержать его. На этот раз, – я не мог рассказать ей почему.
– Тигр… – она хотела что-то сказать, но только прикусила губу.
Я повернулся к Аббу.
– Если она не сможет – или не захочет – это придется делать тебе.
Его темное Южное лицо, старше моего, было необычно мрачным и серьезным. В ответ он только кивнул.
Я оскалил зубы в ухмылке.
– Посмотри на это с другой стороны, Аббу – ты наконец-то сможешь правдиво сообщать всем, что ты самый лучший.
Он поднял свой Южный меч и выдавил жалкое подобие улыбки.
– А это и сейчас правдиво.
Я не смотрел на Дел. Я наклонился и поднял меч.
– …ничего?.. Тигр? – отважилась она, и я понял что стою уже боги знают сколько времени, ожидая, когда же что-то случится.
Я задумался.
– Колено болит, – сказал я. – Глаза болят как в аидах. И мне по-прежнему очень нужно окунуться в воду, – я выгнул брови. – Кажется ничего не изменилось.
– Он… там?
Я посмотрел вниз на меч в моих руках. Самиэль почернел наполовину от кончика. Мои пальцы с синими ногтями, сжимавшие рукоять, были бледно-белыми и кожа на них шелушилась, но чернота не пыталась добраться до них.
Снаружи ничего. А вот сколько его внутри?
– Он там, – наполовину правдиво сообщил я, кивая на меч. – Но… думаю, он ранен.
– Ранен? – бросил Аббу. – Сначала ты хочешь, чтобы я поверил, что в твоем мече волшебник, а теперь выясняется, что он еще и ранен? – Аббу шлепнул свой меч в перевязь за спиной. – По-моему ты все придумал. Мне кажется, что во всем этом нет ни капли правды, а ты сочинил эту сказку, чтобы у тебя был повод отказаться танцевать со мной. Потому что ты знаешь, что проиграешь.
– Конечно проиграю, – согласился я. – У меня сейчас только одно колено.
Он помрачнел.
– И сколько еще ты собираешься на него ссылаться?
– Это правда, – тихо сказала Дел. – На чем мне поклясться, чтобы ты поверил?
Аббу усмехнулся.
– Ну, баска…
– Бросьте, – потребовал я. – Мне действительно кажется, что ему больно, – я хмуро посмотрел вниз на меч. – Я не могу сказать вам почему, просто ощущение другое. Что-то вроде… кровоподтека, – я уставился на них, понимая как это звучит. – Он чувствует почти то же что и я: как будто лошадь долго гнали, а потом внезапно остановили.
– Поэтично, – сухо сказал Аббу. Он лениво потер покрытое шрамами горло – много лет назад мой деревянный меч нанес удар, который едва не погубил Аббу. – Ну так что мы будем делать? У тебя только одно колено, магический меч с кровоподтеком… – он рассмеялся. – Надо бы все же бросить тебе вызов…
Дел напряглась. Оба мы знали, что она собиралась сказать, но Аббу остановил ее, предостерегающе подняв руку.
Пока его рука медленно опускалась, он задумчиво рассматривал ее.
– Мы так и не закончили танец, начатый в Искандаре.
– И не придется, – вмешался я. – Мне все равно, что у меня с коленом, я буду танцевать. Я устал от того, что Дел все время занимает мое место.
Как я и ожидал, Аббу улыбнулся; его ответ был ясен.
– Ну? – наконец не выдержала Дел, осведомленная в привычках – и мыслях – мужчин. – Так что вы решите?
Аббу и я долго многозначительно смотрели друг на друга. Потом он закончил спор.
– Аиды, – вежливо начал он, – мне это совсем не нужно. Да и деньги небольшие, – он похлопал по кошельку, свисавшему с пояса. – Шодо всегда говорил, что на деньги не купишь настоящую дружбу – или настоящее соперничество. На последний танец мы с Песчаным Тигром пойдем по другой причине.
– За очень большие деньги? – усмехнулся я.
– Совершенно верно, – медленно протянул он, поворачиваясь к своей лошади. – Если бы я был на вашем месте, я бы не ездил в Джулу.
– Почему? – спросила Дел. – Если придется…
Он оборвал ее:
– Если придется, то придется не ездить, – шутки кончились. Аббу был серьезен. – Да, меня просили выследить вас обоих, захватить вас и вернуть в Искандар. Потому что Сабра точно знает, кто убил ее отца. В отличие от племен, ее не интересует джихади. Она просто хочет отомстить.
– И ты работаешь не нее, – сказал я.
– Я работаю на женщину? – он усмехнулся. – А как ты думаешь, Песчаный Тигр? Ты раньше был Южанином.
Он хотел меня задеть и у него это получилось.
– Раньше?
Аббу вскочил в седло и развернул лошадь мордой к нам.
– До того, как ты пересек границу, и не только в прямом смысле, – он небрежно махнул рукой, показывая на Дел и Самиэля. – Северный меч и Северная женщина, – ухмылка его была озорной и хитрой. – Но должен признать, что ради одного из них я бы тоже многим пожертвовал.
Я мрачно покосился на него.
– Проваливай отсюда в аиды.
– Подожди, – вмешалась Дел.
Он придержал лошадь и удивленно обернулся.
– Ты работаешь на нее? – тихо спросила она.
– Тебе бы давно самой следовало понять, – ответил он и кивнул на меня. – Тигр знает, спроси его.
Дел ждала, пока он не уехал.
– Ну?
– Нет, – ответил я.
Голубые глаза недоверчиво прищурились.
– Почему ты так уверен? Ты сам говорил, что он тебе не друг, да и Аббу тебя другом не считает. Откуда ты знаешь, что он не врет?
– Он не работает на нее. Потому что если бы работал, сделал бы то, для чего его наняли: пригласил меня в круг, забил меня в аиды и притащил в Искандар.
– Думаешь он справился бы с тобой? – спросила Дел как-то странно посмотрев на меня.
– Сейчас у меня только одно колено, со мной легко справилась бы даже мать Рашада, – я приподнял меч. – Поверь, баска, если бы его наняли – женщина-танзир или любой мужчина – он сделал бы свое дело. Аббу Бенсир всегда выполняет договор.
Под внимательным взглядом Дел я занялся своим коленом: вытянул ногу до щелчка, снова согнул ее, проверяя нет ли улучшений.
– Как ты? Я серьезно, Тигр, как ты?
Вопрос касался не колена. Дел успела хорошо меня изучить, но я еще мог кое-что скрывать от нее.
Я фыркнул и изобразил усмешку.
– Как? Не знаю. Все болит, ноет. Я устал. Пахнет от меня омерзительно. Я чувствую, что меня избили и снаружи, и изнутри, – я осторожно повернулся и похромал к моему одеялу, разложенному рядом с маленьким костром. – Я очень устал от этой истории.
Дел следила как я присаживался, не пытаясь помочь. Я привычно отложил меч в сторону – пока он был спокоен – и начал раскручивать полоски ткани, перетягивавшие колено.
Дел еще не решилась убрать меч.
– То, что ты сказал… что ты спросил. Раньше, – заговорила она. Я чувствовал, что ей стыдно задавать вопрос, но беспокойство пересилило. – Почему ты спросил где он?
Я небрежно пожал плечами, продолжая разматывать рваную ткань, которая когда-то была бурнусом борджуни.
– Я не сразу пришел в себя, – раскрутив последние витки, я выставил колено на обозрение. Налюбовавшись, я осторожно ощупал его указательным пальцем, проверяя насколько болезненна припухлость. – Не так плохо, – заметил я. – Через день или два будет гораздо легче. Тогда Аббу может возвращаться и с чистой совестью предлагать мне долгожданный танец.
Дел вздохнула, решительно убрала меч и присела рядом.
– Ты будешь полным дураком, если на него согласишься. Может тебе и лучше, но всерьез танцевать ты пока не сможешь… И почему ты так уверен, что он вернется? Если бы он хотел доказать свое превосходство, он бросил бы тебе вызов сейчас, все преимущества были бы на его стороне. Зачем дожидаться твоего выздоровления, тогда ты будешь сильным противником?
– Именно так он и сделает. И я бы поступил так же, – я улыбнулся и посмотрел на нее. – Понимаешь, дело не в том наняли его или нет, получит он за этот танец деньги или нет. Просто нам уже много лет нужно кое-что выяснить.
– Его горло, – Дел коснулась своего.
– И это тоже причина. Но есть еще и гордость. И репутация, – я пожал плечами. – Юг недостаточно большой для таких танцоров мечей как мы.
– Так что один из вас должен убить другого.
– Только если кто-то из нас будет очень настаивать. Мне бы вполне хватило, если бы он устроил мне в круге аиды и заставил меня сдаться… Я не вижу смысла умирать ради гордости. Танцевать я согласен, это давно назревало. А Аббу? – я снова пожал плечами. – Не знаю. Но я уверен, что он вернется. Сейчас он сдался только потому что НЕ РАБОТАЛ на Сабру и потому что не хотел, чтобы по всему Югу разнесся рассказ о том, как он бросил вызов Песчаному Тигру и победил его, когда тот не мог танцевать.
– ТЫ так думаешь.
– Я знаю. Все это очень серьезно… И Аббу Бенсир, и я большую часть наших знаменитых жизней выслушивали рассказы друг о друге. А поскольку пока меня не было, он считался лучшим танцором Юга, его это раздражает сильнее. Ни один человек, бывший первым танцором Юга, по доброй воле никому не отдаст эту честь… А потом появился я. Конечно задолго до этого он получил серьезное предупреждение, когда я чуть не раздробил ему горло деревянным мечом.
Дел криво улыбнулась.
– А ты к этому относишься так же?
– Ты хочешь знать, буду ли я также злиться, когда придет кто-то моложе и способнее? – я пожал плечами. – Когда это случится, я буду уже стариком. Тогда мне будет все равно.
Дел расхохоталась.
– Стариком? – переспросила она. – Но ведь это уже случилось.
– Юг никогда тебя не примет, – парировал я, – да и я не соглашусь, что ты лучше меня. Да, ты хорошо танцуешь, но не лучше. – Я вздохнул. – И не забывай, баска, ты женщина. Ни один Южный танцор меча тебя не признает.
Помрачневшая Дел смотрела на меня с тревогой и хмурилась так, что светлые брови соединялись у переносицы. Она держала в руке Бореал, Аббу – свой клинок. Только у меня не было оружия, моя яватма лежала на земле.
– Ты же не будешь… – она не стала заканчивать.
– Буду, – сказал я.
– Зачем? – спросил Аббу своим изломанным дребезжащим голосом. – Если это настолько опасно… – Аббу не знал, что и думать. Он то начинал издеваться над собой за свое простодушие, то верил нам. Поверить Аббу вынуждали воспоминания: он, вместе с сотнями других людей, видел, как я вызвал огонь с неба.
– Потому что я не могу спокойно уехать и бросить его здесь, – объяснил я. – Поверь, если бы дело касалось только меня, я бы к нему и близко не подошел, но Дел столько раз повторяла, что оставлять его без присмотра нельзя. Если кто-нибудь поднимет этот меч… ничего не подозревающий невинный человек… – я поежился, стараясь справиться с охватившей меня дрожью – утро было прохладным, а на мне по-прежнему была только набедренная повязка. Мне очень хотелось вытащить запасной бурнус из седельной сумы, но пока были дела поважнее.
– Или кто-то, кого Чоса сможет переделать и использовать в своих целях, – добавила Дел. – Но я хочу… – она вздохнула, откидывая с глаз растрепавшиеся волосы. Ей еще предстояло заплести их в тугую косу. Они спадали на ее плечи, струились по спине, рассыпались на груди. Скользили по расшитой рунами тунике, почти не прикрывавшей руки и ноги.
Чоса Деи видел ее. Это было давно, глубоко в Горе Дракона, когда он просил ее отдать ему меч, который мог разрушить охрану, поставленную Шака Обре. Но Чоса Деи помнил ее.
Я постарался загнать его поглубже.
– Ты знаешь, что делать, – хрипло сказал я. – Не жди от меня приглашения… Я не смогу… Вряд ли я… – я замолчал, глубоко вздохнул и попытался говорить более связно. – У меня может не хватить сил удержать его. На этот раз, – я не мог рассказать ей почему.
– Тигр… – она хотела что-то сказать, но только прикусила губу.
Я повернулся к Аббу.
– Если она не сможет – или не захочет – это придется делать тебе.
Его темное Южное лицо, старше моего, было необычно мрачным и серьезным. В ответ он только кивнул.
Я оскалил зубы в ухмылке.
– Посмотри на это с другой стороны, Аббу – ты наконец-то сможешь правдиво сообщать всем, что ты самый лучший.
Он поднял свой Южный меч и выдавил жалкое подобие улыбки.
– А это и сейчас правдиво.
Я не смотрел на Дел. Я наклонился и поднял меч.
– …ничего?.. Тигр? – отважилась она, и я понял что стою уже боги знают сколько времени, ожидая, когда же что-то случится.
Я задумался.
– Колено болит, – сказал я. – Глаза болят как в аидах. И мне по-прежнему очень нужно окунуться в воду, – я выгнул брови. – Кажется ничего не изменилось.
– Он… там?
Я посмотрел вниз на меч в моих руках. Самиэль почернел наполовину от кончика. Мои пальцы с синими ногтями, сжимавшие рукоять, были бледно-белыми и кожа на них шелушилась, но чернота не пыталась добраться до них.
Снаружи ничего. А вот сколько его внутри?
– Он там, – наполовину правдиво сообщил я, кивая на меч. – Но… думаю, он ранен.
– Ранен? – бросил Аббу. – Сначала ты хочешь, чтобы я поверил, что в твоем мече волшебник, а теперь выясняется, что он еще и ранен? – Аббу шлепнул свой меч в перевязь за спиной. – По-моему ты все придумал. Мне кажется, что во всем этом нет ни капли правды, а ты сочинил эту сказку, чтобы у тебя был повод отказаться танцевать со мной. Потому что ты знаешь, что проиграешь.
– Конечно проиграю, – согласился я. – У меня сейчас только одно колено.
Он помрачнел.
– И сколько еще ты собираешься на него ссылаться?
– Это правда, – тихо сказала Дел. – На чем мне поклясться, чтобы ты поверил?
Аббу усмехнулся.
– Ну, баска…
– Бросьте, – потребовал я. – Мне действительно кажется, что ему больно, – я хмуро посмотрел вниз на меч. – Я не могу сказать вам почему, просто ощущение другое. Что-то вроде… кровоподтека, – я уставился на них, понимая как это звучит. – Он чувствует почти то же что и я: как будто лошадь долго гнали, а потом внезапно остановили.
– Поэтично, – сухо сказал Аббу. Он лениво потер покрытое шрамами горло – много лет назад мой деревянный меч нанес удар, который едва не погубил Аббу. – Ну так что мы будем делать? У тебя только одно колено, магический меч с кровоподтеком… – он рассмеялся. – Надо бы все же бросить тебе вызов…
Дел напряглась. Оба мы знали, что она собиралась сказать, но Аббу остановил ее, предостерегающе подняв руку.
Пока его рука медленно опускалась, он задумчиво рассматривал ее.
– Мы так и не закончили танец, начатый в Искандаре.
– И не придется, – вмешался я. – Мне все равно, что у меня с коленом, я буду танцевать. Я устал от того, что Дел все время занимает мое место.
Как я и ожидал, Аббу улыбнулся; его ответ был ясен.
– Ну? – наконец не выдержала Дел, осведомленная в привычках – и мыслях – мужчин. – Так что вы решите?
Аббу и я долго многозначительно смотрели друг на друга. Потом он закончил спор.
– Аиды, – вежливо начал он, – мне это совсем не нужно. Да и деньги небольшие, – он похлопал по кошельку, свисавшему с пояса. – Шодо всегда говорил, что на деньги не купишь настоящую дружбу – или настоящее соперничество. На последний танец мы с Песчаным Тигром пойдем по другой причине.
– За очень большие деньги? – усмехнулся я.
– Совершенно верно, – медленно протянул он, поворачиваясь к своей лошади. – Если бы я был на вашем месте, я бы не ездил в Джулу.
– Почему? – спросила Дел. – Если придется…
Он оборвал ее:
– Если придется, то придется не ездить, – шутки кончились. Аббу был серьезен. – Да, меня просили выследить вас обоих, захватить вас и вернуть в Искандар. Потому что Сабра точно знает, кто убил ее отца. В отличие от племен, ее не интересует джихади. Она просто хочет отомстить.
– И ты работаешь не нее, – сказал я.
– Я работаю на женщину? – он усмехнулся. – А как ты думаешь, Песчаный Тигр? Ты раньше был Южанином.
Он хотел меня задеть и у него это получилось.
– Раньше?
Аббу вскочил в седло и развернул лошадь мордой к нам.
– До того, как ты пересек границу, и не только в прямом смысле, – он небрежно махнул рукой, показывая на Дел и Самиэля. – Северный меч и Северная женщина, – ухмылка его была озорной и хитрой. – Но должен признать, что ради одного из них я бы тоже многим пожертвовал.
Я мрачно покосился на него.
– Проваливай отсюда в аиды.
– Подожди, – вмешалась Дел.
Он придержал лошадь и удивленно обернулся.
– Ты работаешь на нее? – тихо спросила она.
– Тебе бы давно самой следовало понять, – ответил он и кивнул на меня. – Тигр знает, спроси его.
Дел ждала, пока он не уехал.
– Ну?
– Нет, – ответил я.
Голубые глаза недоверчиво прищурились.
– Почему ты так уверен? Ты сам говорил, что он тебе не друг, да и Аббу тебя другом не считает. Откуда ты знаешь, что он не врет?
– Он не работает на нее. Потому что если бы работал, сделал бы то, для чего его наняли: пригласил меня в круг, забил меня в аиды и притащил в Искандар.
– Думаешь он справился бы с тобой? – спросила Дел как-то странно посмотрев на меня.
– Сейчас у меня только одно колено, со мной легко справилась бы даже мать Рашада, – я приподнял меч. – Поверь, баска, если бы его наняли – женщина-танзир или любой мужчина – он сделал бы свое дело. Аббу Бенсир всегда выполняет договор.
Под внимательным взглядом Дел я занялся своим коленом: вытянул ногу до щелчка, снова согнул ее, проверяя нет ли улучшений.
– Как ты? Я серьезно, Тигр, как ты?
Вопрос касался не колена. Дел успела хорошо меня изучить, но я еще мог кое-что скрывать от нее.
Я фыркнул и изобразил усмешку.
– Как? Не знаю. Все болит, ноет. Я устал. Пахнет от меня омерзительно. Я чувствую, что меня избили и снаружи, и изнутри, – я осторожно повернулся и похромал к моему одеялу, разложенному рядом с маленьким костром. – Я очень устал от этой истории.
Дел следила как я присаживался, не пытаясь помочь. Я привычно отложил меч в сторону – пока он был спокоен – и начал раскручивать полоски ткани, перетягивавшие колено.
Дел еще не решилась убрать меч.
– То, что ты сказал… что ты спросил. Раньше, – заговорила она. Я чувствовал, что ей стыдно задавать вопрос, но беспокойство пересилило. – Почему ты спросил где он?
Я небрежно пожал плечами, продолжая разматывать рваную ткань, которая когда-то была бурнусом борджуни.
– Я не сразу пришел в себя, – раскрутив последние витки, я выставил колено на обозрение. Налюбовавшись, я осторожно ощупал его указательным пальцем, проверяя насколько болезненна припухлость. – Не так плохо, – заметил я. – Через день или два будет гораздо легче. Тогда Аббу может возвращаться и с чистой совестью предлагать мне долгожданный танец.
Дел вздохнула, решительно убрала меч и присела рядом.
– Ты будешь полным дураком, если на него согласишься. Может тебе и лучше, но всерьез танцевать ты пока не сможешь… И почему ты так уверен, что он вернется? Если бы он хотел доказать свое превосходство, он бросил бы тебе вызов сейчас, все преимущества были бы на его стороне. Зачем дожидаться твоего выздоровления, тогда ты будешь сильным противником?
– Именно так он и сделает. И я бы поступил так же, – я улыбнулся и посмотрел на нее. – Понимаешь, дело не в том наняли его или нет, получит он за этот танец деньги или нет. Просто нам уже много лет нужно кое-что выяснить.
– Его горло, – Дел коснулась своего.
– И это тоже причина. Но есть еще и гордость. И репутация, – я пожал плечами. – Юг недостаточно большой для таких танцоров мечей как мы.
– Так что один из вас должен убить другого.
– Только если кто-то из нас будет очень настаивать. Мне бы вполне хватило, если бы он устроил мне в круге аиды и заставил меня сдаться… Я не вижу смысла умирать ради гордости. Танцевать я согласен, это давно назревало. А Аббу? – я снова пожал плечами. – Не знаю. Но я уверен, что он вернется. Сейчас он сдался только потому что НЕ РАБОТАЛ на Сабру и потому что не хотел, чтобы по всему Югу разнесся рассказ о том, как он бросил вызов Песчаному Тигру и победил его, когда тот не мог танцевать.
– ТЫ так думаешь.
– Я знаю. Все это очень серьезно… И Аббу Бенсир, и я большую часть наших знаменитых жизней выслушивали рассказы друг о друге. А поскольку пока меня не было, он считался лучшим танцором Юга, его это раздражает сильнее. Ни один человек, бывший первым танцором Юга, по доброй воле никому не отдаст эту честь… А потом появился я. Конечно задолго до этого он получил серьезное предупреждение, когда я чуть не раздробил ему горло деревянным мечом.
Дел криво улыбнулась.
– А ты к этому относишься так же?
– Ты хочешь знать, буду ли я также злиться, когда придет кто-то моложе и способнее? – я пожал плечами. – Когда это случится, я буду уже стариком. Тогда мне будет все равно.
Дел расхохоталась.
– Стариком? – переспросила она. – Но ведь это уже случилось.
– Юг никогда тебя не примет, – парировал я, – да и я не соглашусь, что ты лучше меня. Да, ты хорошо танцуешь, но не лучше. – Я вздохнул. – И не забывай, баска, ты женщина. Ни один Южный танцор меча тебя не признает.