Робертс Нора. Приговоренные к безумию

   – Я думал отложить это еще на денек, но почуял запах еды.
   Макнаб подошел к столу. Он запыхался, но про­тянул правую руку, взял кусочек бекона и положил его в рот.
   – Если вы хотели позавтракать, то должны были прийти двадцать минут назад, – заявила Ева, стара­ясь, чтобы голос ее не дрожал. – Ешьте быстро – у нас полно работы.
   – Да, сэр.
   Макнаб боком двинулся к стулу, но пошатнулся. Ева поймала его за локоть.
   – Даллас…
   – Детектив?
   – Думаю, это мой единственный шанс. – Он быстро чмокнул ее в губы, и Бэкстер зааплодировал.
   Сдерживая смех, Ева холодно посмотрела на Макнаба.
   – Думаете, я вас за это не нокаутирую?
   – Только не сейчас. – Макнаб плюхнулся на стул и перевел дух. – Эй, Джейми, подай мне эти яйца, пока Бэкстер не слопал всю тарелку!

* * *

   После завтрака и инструктажа Ева отпустила всю команду, кроме Пибоди.
   – Он выглядит бодрым, хотя и немного утом­ленным, – заметила она.
   – Еще бы – он не спал всю ночь. Начал занудствовать на тему: «Дорогая, мы должны расстаться, потому что…»
   – Почему?
   – Он вбил себе в башку, что не должен меня об­ременять, мы начали спорить, но тут у него зачеса­лась рука, потом ноги, потом… Простите, я волну­юсь, когда говорю об этом.
   – Значит, не будем говорить на эту тему. Я очень рада, что он… – Ева оборвала фразу, прижала паль­цы к глазам и глубоко вздохнула.
   – Вы тоже волнуетесь. – Пибоди засопела и до­стала платок.
   – Мы все рады, что Макнаб встал на ноги. – Ева сделала паузу. – Ко мне поступили данные от источника, который я не стану называть. Я собира­юсь их использовать, хотя они включают имена и сведения из запечатанных файлов, вскрывать кото­рые у меня пока нет полномочий.
   Пибоди молчала. Она догадывалась, над чем ра­ботали ночью Рорк и лейтенант, но не желала знать, каким образом им удалось проникнуть в засекре­ченные файлы.
   – Мне кажется, это правильно, – заговорила она наконец. – Игнорировать данные, касающиеся приоритетного расследования, было бы нарушени­ем долга.
   – Хочешь быть моим представителем, если меня за это разжалуют?
   – Думаю, Рорк может нанять для нас обеих луч­ших адвокатов.
   – Ты не обязана в этом участвовать. Я могу дать тебе другое поручение.
   – Даллас…
   – Или, – продолжала Ева, – можешь сопро­вождать меня в качестве моей помощницы. В таком случае твоя задница не пострадает – ты просто вы­полняешь приказания.
   – Прошу прощения, сэр, но с моей задницей бу­дет то же, что и с вашей. Если вы ожидали другого, то выбрали себе не ту помощницу.
   – Как раз ту, что надо. Нам может здорово до­статься, Пибоди, но, думаю, наши задницы это вы­держат. Я все объясню тебе по дороге.

* * *

   Доналд и Сильвия Дьюкс жили в аккуратном двухэтажном доме. Ева отметила занавески с обор­ками на окнах и одинаковые белые горшки с крас­ными цветами по обеим сторонам парадной двери. «Как солдаты, охраняющие форт», – подумала она.
   Позвонив в дверь, Ева достала значок.
   Им открыла маленькая худощавая женщина, такая же опрятная, как дом и цветы. На ней были платье в бело-голубую клетку, белый фартук, повя­занный на талии, и белые парусиновые туфли без единого пятнышка. В ушах покачивались серьги из трех маленьких жемчужин, образующих треуголь­ник, а губы были слегка подкрашены бледно-розо­вой помадой. Без фартука она выглядела бы как женщина, собирающаяся уйти по делам на весь день.
   – Миссис Дьюкс?
   – Да. Что случилось? Что вам нужно? – Ее на­стороженный взгляд переместился с лица Евы на значок.
   – Ничего не случилось, мэм. Я бы хотела задать вам несколько вопросов. Не могли бы мы войти?
   – Я очень занята. Сейчас неподходящее время.
   – Мы могли бы назначить встречу на любое время, удобное для вас. Но я уже здесь, и постараюсь не задерживать вас надолго.
   – Кто это, Сильвия? – Доналд Дьюкс подошел к двери. Это был атлетически сложенный мужчина ростом в шесть футов два дюйма. Его песочного цвета волосы были по-военному коротко остриже­ны.
   – Полиция, – отозвалась Сильвия.
   – Лейтенант Даллас из нью-йоркского полицей­ского департамента и моя помощница, полицей­ский Пибоди. У меня есть к вам вопросы, мистер Дьюкс. Не могли бы вы уделить нам несколько минут?'
   – Что вас интересует?
   Он отодвинул жену в сторону и стоял, заслоняя дверной проем. «Теперь форт охраняют не только цветы», – подумала Ева.
   – Это касается смерти Чедвика Фицхью и Луи К. Когберна.
   – К нам это не имеет никакого отношения.
   – Сэр, в свое время вы выдвигали обвинения против этих людей от имени вашего сына Девина.
   – Мой сын Девин мертв.
   Он произнес это так холодно, словно говорил о потере любимого галстука.
   – Я очень сожалею. – Ева услышала, как стоя­щая позади женщина всхлипнула. Сам Дьюкс и бро­вью не повел. – Мистер Дьюкс, вы хотите говорить об этом, стоя в дверях?
   – Я вообще не хочу об этом говорить. Файлы Девина были опечатаны, лейтенант. Как вы узнали нашу фамилию?
   – Ваша фамилия всплыла в процессе моего рас­следования. – «Не ты один такой крутой», – подумала Ева. – Файлы можно опечатать, мистер Дьюкс, но люди продолжают говорить.
   – Папа? – С лестницы спускался юноша, такой же высокий, как отец, и с такой же строгой стрижкой. На нем тоже были синие брюки и рубашка. «Как униформа!» – мелькнуло в голове у Евы.
   – Джозеф, ступай наверх.
   – Что-нибудь случилось?
   – Тебя это не касается. – Дьюкс резко обернул­ся: – Немедленно отправляйся наверх.
   – Да, сэр.
   – Я не желаю, чтобы вы нарушали покой в моем доме, – сказал Дьюкс Еве.
   – Предпочитаете разговаривать в Управлении?
   – Вы не имеете права…
   – Имею, сэр. И то, что вы отказываетесь отве­тить на несколько рутинных вопросов, вынуждает меня воспользоваться этим правом. Выбор за вами.
   – Даю вам пять минут. – Он шагнул назад. – Сильвия, иди наверх с Джозефом.
   – Мне нужно поговорить и с миссис Дьюкс.
   Ева видела, что Дьюкс едва сдерживает гнев. Его скулы покраснели, а подбородок напрягся. Этот че­ловек явно не привык, чтобы его распоряжения оспаривали.
   Она решила изменить тактику.
   – Простите, мистер Дьюкс, что мне приходится беспокоить вас и вашу семью, но я должна выпол­нять свою работу.
   – Ваша работа – расспрашивать достойных граждан о каких-то подонках?
   – Я всего лишь солдат, выполняющий приказы.
   Ева сразу поняла, что нажала нужную кнопку, – Дьюкс молча кивнул и направился в комнату. Силь­вия вошла следом за ними. Она так стискивала кулаки, что костяшки пальцев стали белыми, как ее фартук.
   – Хотите кофе или…
   – Они не гости, Сильвия, – перебил ее муж, и женщина вздрогнула, словно от удара.
   – Не беспокойтесь, миссис Дьюкс.
   Комната была безупречно чистой. По обе сторо­ны светло-голубого дивана стояли одинаковые сто­лики с лампами. Обивка двух стульев была той же расцветки, что и диван. На зеленом ковре не было ни пылинки. В самом центре кофейного столика находилась ваза с желтыми и белыми цветами, рас­положенными чересчур симметрично, чтобы радо­вать глаз.
   – Я не приглашаю вас сесть.
   Дьюкс стоял, заложив руки за спину. «Как пленный солдат, готовый к допросу», – подумала Ева.
 

ГЛАВА 15

   – Насколько я понимаю, мистер Дьюкс, около четырех лет тому назад ваш сын приобрел наркотик у Луи К. Когберна.
   – Верно.
   – Узнав об этом, вы сообщили в полицию и по­дали официальную жалобу.
   – Тоже верно.
   – Однако до суда дело не дошло. Можете объяс­нить, почему?
   – Прокуратура отказалась от судебного пресле­дования. Когберна отпустили, дав ему возможность снова растлевать юные тела и души.
   – Странно, что прокурор не довел дело до суда, если приобретение наркотика у Когберна было до­казано.
   Дьюкс поджал губы.
   – Наркотик был уничтожен. Я не стал хранить эту гадость в своем доме. А моего слова и слова моего сына оказалось недостаточно, чтобы отдать под суд этого ублюдка.
   – Понятно. Думаю, это было тяжело для вас и вашей семьи.
   – Да.
   «Все-таки любопытно, что Дьюкс носит такую же синюю „униформу“, как его младший сын», – подумала Ева. Складки на штанинах были такими острыми, что, казалось, о них можно порезаться. Впрочем, не менее острой была клокотавшая в нем ярость.
   – Ваш сын продолжал иметь дело с Когберном?
   – Нет.
   Ева мельком взглянула на Сильвию и прочитала правду на ее лице. Мальчишка снова прибегал к ус­лугам Когберна, и все они это знали.
   – Насколько мне известно, Детская служба ре­комендовала Девину консультации у специалистов-наркологов?
   – Да.
   – И он завершил курс?
   – Не вижу, чтобы это имело какое-то отноше­ние к вашему расследованию, лейтенант, – сухо произнес Дьюкс.
   Ева вновь изменила тактику.
   – Можете рассказать мне, что произошло между Девином и Чедвиком Фицхью?
   – Этот человек изнасиловал моего несовершен­нолетнего сына! Принудил его к противоестествен­ному половому акту! – Самообладание Дьюкса впервые дало трещину, но Ева видела в нем не столько горе, сколько отвращение.
   – Изнасилование имело место в доме Фицхью?
   – Да.
   – Каким образом Девин там оказался?
   – Его туда заманили.
   – Девин рассказывал вам, как это случилось?
   – Какая разница? Его изнасиловали, и об этом сообщили в полицию. Но виновный не понес нака­зания.
   – Почему?
   – Потому что закон защитил хищника, а не жер­тву. Ваше время истекает.
   – Как и когда умер Девин?
   Игнорируя вопрос, Дьюкс направился к выходу.
   – Я могу получить эти сведения в полицейских архивах, – заметила Ева.
   – Мой сын убил себя. – Дьюкс остановился, сжав кулаки. – Восемь месяцев назад. Он накачи­вал себя разной дрянью, пока не умер. Система не сумела его защитить и не помогла мне это сделать.
   – У вас есть еще один сын. Как далеко вы гото­вы были бы зайти, защищая его?
   – Джозефа не поразит рак, разъедающий наше общество!
   – Рак – это нечто вроде вируса, не так ли? А вирус можно убить другим вирусом, инфицируя носителя, пока все пораженные клетки не будут уничтожены. Вы ведь специалист по компьютерам, мистер Дьюкс, и должны разбираться в вирусах.
   Дьюкс не ответил, но на его лице мелькнуло вы­ражение такой сатанинской гордости, что это было равносильно признанию.
   – Ваше время истекает, – повторил он.
   – И ваше тоже, мистер Дьюкс, – спокойно отозвалась Ева. – Вам следует позаботиться о будущем жены и сына, когда вас привлекут к ответственнос­ти вместе с остальными «Искателями Чистоты».
   – Убирайтесь из моего дома! Я обращусь к мое­му адвокату!
   – Хорошая мысль. Он вам скоро понадобится.

* * *

   Когда они сели в машину, Пибоди, нахмурив­шись, обернулась на дом.
   – Почему вы предупредили его?
   – Он достаточно сообразителен, чтобы понять, что я его подозреваю, и наверняка доложит кому-то о нашем визите. Я предупреждала его жену.
   – А вы не думаете, что она тоже в этом участ­вует?
   – Дьюкс ни разу даже не взглянул на нее. Она стояла и молча плакала, а он словно не замечал ее присутствия. Нет, это его рук дело. Что тебе показа­лось любопытным в этом доме, Пибоди?
   – Ну, он здесь всем заправляет…
   – Более того. Это настоящая казарма, где он ко­мандир. Жена открывает дверь; в девять утра она уже одета как женщина в ролике, рекламирующем новую модель кухонной плиты. Мальчишке лет че­тырнадцать, а он убежал наверх, как только отец щелкнул пальцами. Держу пари, что все кровати в доме уже застелены и на покрывалах нет ни единой складки. – Ева свернула на юг. – Как, по-твоему, мог себя вести бывший морской пехотинец, кото­рый требует, чтобы все вокруг содержалось в безукоризненном порядке, узнав, что его сын «растле­вает тело и душу наркотиками» и совершает «проти­воестественные половые акты»? Наверняка это жгло каленым железом его гомофобскую задницу.
   – Бедный мальчик…
   – А теперь папаша использует его как символ и как оправдание убийства. Рак тоже бывает раз­ный. – Ее телефон начал сигналить, и Ева нажала на кнопку: – Даллас.
   – Ты в своей машине? – осведомилась Надин. – Можешь где-нибудь остановиться? Тебе будет интересно это услышать.
   – У меня особый талант. Я могу слушать и вести машину одновременно.
   – Я получила еще одно заявление «Искателей Чистоты». Выйду с ним в эфир через пятнадцать минут.
   – Черт! – Ева резко повернула, подрезав такси, и остановила машину на скате битком набитой пар­ковки. – Прочти его.
   – «Жители Нью-Йорка, – начала читать Надин своим хорошо поставленным голосом, – мы хотим еще раз заверить вас в безопасности и повторить наше обещание вершить правосудие. Мы исполним наш обет защищать невинных и карать виновных, чего не могут обеспечить скованные руки закона.
   Мы – это вы сами, ваши братья, сестры, родите­ли, дети. Мы – ваша семья и ваши защитники.
   Как и вы, мы опечалены трагической гибелью сотрудника нью-йоркской полиции, скончавшегося два дня тому назад. Детектив Кевин Хэллоуэй, по­гибший во время исполнения им своего долга, – еще одна жертва чумы, терзающей наш город. Мы считаем Луи К. Когберна непосредственным винов­ником этой трагедии. Если бы не его деятельность, повлекшая за собой заслуженное наказание, детек­тив Кевин Хэллоуэй был бы сегодня жив, и продол­жал бы служить своему городу, делая все возможное в тесных рамках существующих законов.
   Мы просим вас, жители Нью-Йорка, почтить вместе с нами минутой молчания память детектива Хэллоуэя и выражаем его семье, друзьям и коллегам наши глубокие соболезнования.
   Луи Когберн был наказан. Правосудие сверши­лось и будет свершаться впредь.
   Мы предупреждаем тех, кто стремится причи­нить вред нашим братьям, кто растлевает наших детей, что кара не замедлит последовать. Вам боль­ше не найти убежище за стенами закона.
   Мы защищаем Чистоту.
   Мы защищаем жителей Нью-Йорка».
   – Ловко, – заметила Ева, когда Надин замол­чала.
   – Даже очень ловко. Представить себя обычны­ми жителями города, чтобы не выглядеть Большим Братом, надзирающим за всеми. Выразить сожале­ние по поводу смерти полицейского и свалить соб­ственную вину на другого. Вновь заявить о своих целях, чтобы люди ни на секунду не забывали, что «Искатели Чистоты» их защищают. Пиар по всем правилам!
   – Еще бы! – усмехнулась Ева. – «Не забивайте этим ваши глупые головы, мы сами обо всем поза­ботимся. Мы будем решать, кто виновен, а кто нет. Кому жить, а кому умереть. А если кто-то попадет под перекрестный огонь, мы тут ни при чем».
   – Многие услышат в этом заявлении то, что хо­тят услышать, – вздохнула Надин. – Вот почему пиар сработает.
   – Будь я проклята, если дам им использовать одного из нас в качестве символа! Тебе нужны ком­ментарии, Надин? Записывай. Лейтенант Ева Дал­лас, руководящая расследованием деятельности «Искателей Чистоты», заявляет, что Кевин Хэллоуэй, детектив из электронного отдела, был убит этой террористической организацией. Лейтенант Даллас, каждый член следственной группы, каждый сотрудник департамента нью-йоркской полиции де­лают все возможное, чтобы раскрыть, идентифици­ровать и арестовать всех участников террористичес­кой организации. Чтобы они были судимы согласно законам страны, признаны виновными и понесли заслуженное наказание.
   – Неплохо, – одобрила Надин, выключив за­пись. – Как насчет интервью с глазу на глаз?
   – Не могу, Надин. Я очень занята. А сегодня должна присутствовать на похоронах своего това­рища.

* * *

   Гражданская панихида по Кевину Хэллоуэю со­стоялась в специальном здании, находящемся всего в нескольких кварталах от Главного полицейского управления. Ева всегда отмечала это достоинство, когда приходила отдать дань уважения погибшему копу.
   Для проводов Хэллоуэя открыли весь первый этаж, который был уже битком набит – полицей­ские всегда находили время проводить в последний путь своего коллегу. Ева заметила окруженного сви­той мэра Пичтри, пожимающего руки с подобаю­щим случаю скорбным выражением лица. Она не имела ничего против него лично, тем более что он выполнял свои обязанности с минимумом суеты и саморекламы.
   Его печаль казалась вполне искренней – как, впрочем, и недовольство, когда он встретился взглядом с Евой и властным жестом подозвал ее к себе.
   – Мэр?
   – Лейтенант. – Пичтри говорил тихо, что в по­добном месте казалось вполне естественным, однако Ева слышала в его голосе нотки раздражения. – Ваш послужной список весьма внушителен, и начальство не сомневается в ваших способностях. Но в этом деле вы не только полицейский офицер, но и пуб­личное лицо. Ваше заявление Ферст по каналу 75 не было ни просмотрено, ни санкционировано.
   – Мое заявление было ответственным и взве­шенным.
   – Взвешенным? – повторил мэр. – Речь идет не о взвешенности, а о создаваемом имидже и его восприятии. Во время нынешнего кризиса, лейте­нант, мы должны быть единой командой. – Он по­ложил ей руку на плечо. В этом жесте ощущалось точно рассчитанное дружелюбие. – Я полагаюсь на вас.
   – Да, сэр.
   Пичтри отошел и вскоре исчез среди тех, кто жаждал хотя бы краткого контакта с властью. Ева оглянулась по сторонам и с облегчением увидела неподалеку майора Уитни. Она предпочитала его компанию блистательному обществу мэра.
   Майор привел с собой жену. Если Анна Уитни в чем-то преуспевала, так это являя собой образцо­вую супругу полицейского – в том числе и поли­цейского чиновника на социальных мероприятиях. Стоя рядом с мужем в неброском черном костюме, она держала за руку какую-то женщину и что-то не­громко ей говорила.
   – Мать Хэллоуэя, – объяснил Фини, подойдя к Еве. – Я уже говорил с ней. Она хочет познако­миться с тобой.
   – Господи!
   – Понимаю – мне это тоже далось нелегко. А симпатичная рыженькая девушка по другую сто­рону от шефа – подружка Хэллоуэя, Лили Дуган. Она здорово переживает. Здесь копы практически из всех участков. Это говорит кое о чем.
   – А где Макнаб?
   – В соседней комнате поместили Хэллоуэя. Там. – Фини тяжело вздохнул. – Я усадил его на стул – он еще не может долго стоять. С ним Рорк.
   – Рорк здесь?
   – Да. – Он снова вздохнул. – Я больше не мог там оставаться.
   – Достаточно того, что ты здесь.
   – Ну, не знаю… Ладно, отведу тебя к его матери.
   Они начали пробираться сквозь толпу. Воздух был насыщен тяжелым ароматом цветов.
   – Лейтенант! – раздался вдруг резкий голос, привыкший повелевать.
   Обернувшись, Ева увидела перед собой Дженну Франко. В глазах вице-мэра не было горя, зато при­сутствовало раздражение, которое она не скрывала так умело, как Пичтри.
   – Я хочу поговорить с вами наедине.
   – У меня есть одно дело. Вам придется подо­ждать.
   Ева понимала, что это мелочно, но, догадываясь, о чем предстоит «разговор наедине», сомневалась, что ей и Дженне Франко стоит тратить время на лю­безности.
 
   Прежде чем подойти к Коллин Хэллоуэй, Ева собралась с духом. Женщине было лет пятьдесят, но выглядела она моложе. Горе сделало ее кожу полу­прозрачной, что было особенно заметно на фоне черного платья.
   К Еве шагнула Анна Уитни. Между ними не существовало особой симпатии, поэтому Еву удивило, когда Анна крепко пожала ей руку.
   – Лейтенант, мать детектива Хэллоуэя хочет по­беседовать с вами. – Она добавила вполголоса: – Знаете, что еще труднее, чем быть замужем за поли­цейским?
   – Нет. Я всегда думала, что ничего.
   Слабая улыбка тронула губы Анны.
   – Быть его матерью. Будьте с ней потактичнее.
   – Да, мэм.
   Анна подошла к миссис Хэллоуэй и обняла ее за плечи.
   – Коллин, это лейтенант Ева Даллас. Лейте­нант, это мать Кевина.
   – Я глубоко сожалею о вашей утрате, миссис Хэллоуэй.
   Коллин стиснула ей руку. Ее пожатие оказалось более твердым, чем ожидала Ева.
   – Спасибо, что пришли, лейтенант. Наверху есть маленькая комната. Не могли бы вы уделить мне не­сколько минут?
   – Конечно.
   Женщина повела Еву вверх по лестнице. Там то­же толпились копы, но они расступались перед Коллин, почтительно опуская взгляд.
   – Мой муж и Лили тоже хотели с вами познако­миться. Но я попросила их позволить мне побеседо­вать с вами наедине. Они меня поняли.
   Она открыла дверь и шагнула в маленькую гос­тиную с темно-красными драпировками. Здесь тоже было много цветов.
   – Эти места ужасно угнетают, не так ли? Почему бы не впустить побольше света? – Подойдя к окну, Коллин раздвинула портьеры. – Очевидно, люди находят какое-то утешение в тени. А вы?.. – Она покачала головой. – Простите, у меня путаются мысли. Пожалуйста, садитесь.
   Ева повиновалась. Коллин тоже опустилась на стул.
   – Я видела вас по телевизору. Вы всегда выгля­дите деловитой, даже когда посещаете разные светские мероприятия с вашим мужем. Он очень кра­сив, правда?
   – Да, мэм.
   – С его стороны было очень любезно прийти сюда, поговорить со мной, с моим мужем, с Лили. Кевин иногда о вас рассказывал. Хотя вы, кажется, с ним не работали, не так ли?
   – Непосредственно – нет. Но я часто прибегала к помощи электронного отдела. Хэлл… Кевин был очень ценным сотрудником.
   – Он вами восхищался. – Коллин улыбнулась при виде смущения на лице Евы. – Кевин говорил, что вы обычно сотрудничаете с капитаном Фини и молодым детективом, Йеном Макнабом. Думаю, он даже немного завидовал их дружбе с вами.
   – Миссис Хэллоуэй…
   – Я рассказываю вам это, чтобы вы поняли, по­чему он так себя вел. Кевин был в ужасном состоя­нии, иначе он бы никогда…
   – Я не нуждаюсь в объяснениях, миссис Хэл­лоуэй. Кевин был очень болен и не виноват в том, что произошло.
   – Рада, что вы так говорите. Я слышала оба за­явления сегодня утром, но не была уверена, выра­жаете ли вы мнение департамента или свое собст­венное.
   – Я говорила то, что думаю.
   Коллин кивнула. Ее губы слегка дрогнули.
   – Я знаю, что вы рисковали жизнью, пытаясь спасти Кевина. Конечно, вы скажете, что просто выполняли свою работу, – быстро добавила она, видя, что Ева собралась возразить. – Так говорите вы все. Но я хочу сначала поблагодарить вас, как мать…
   Коллин заморгала, стараясь сдержать слезы, но одна из них все-таки потекла по щеке.
   – И я хочу поблагодарить вас от имени Кевина. Пожалуйста, дайте мне закончить… – Она сделала паузу, чтобы прочистить горло. – Мой сын гордил­ся тем, что он полицейский, и отдавал работе все силы. Но они могли лишить его не только жизни, но и чести, если бы не вы, не капитан и майор, не его коллеги… – Коллин открыла черную сумочку и достала оттуда значок сына. – А теперь его хоронят с почестями. Я никогда этого не забуду. – Она на­клонилась к Еве: – Остановите их! Вы сделаете это?
   – Да, мэм, сделаю.
   Коллин кивнула и откинулась на спинку стула.
   – Простите, что отняла ваше время. У вас ведь полно работы. Пожалуй, я немного посижу здесь.
   Ева встала и направилась к двери, но на пороге обернулась и сказала, подчиняясь импульсу:
   – Я уверена, Кевин гордился и вами, миссис Хэллоуэй.
   Губы женщины скривились, а по щеке вновь по­текла слеза.
 
   Ева выскользнула из комнаты и закрыла дверь. Она уже приближалась к лестнице, когда к ней по­дошла Франко. Чанг семенил следом, как соба­чонка.
   – Теперь мы можем поговорить. – Вице-мэр направилась к гостиной, но Ева схватила ее за руку.
   – Там миссис Хэллоуэй.
   Франко посмотрела на дверь, и раздражение на ее лице сменилось сочувствием. Потом она реши­тельно двинулась по коридору к соседней комнате. Это оказался рабочий кабинет, в нем сидела за ком­пьютером молодая женщина.
   – Мне нужна эта комната. Выйдите отсюда, – коротко приказала Франко.
   Девушка послушно удалилась, и Ева удивленно приподняла брови. Вице-мэр была поразительной женщиной. Она шла, куда хотела и когда хотела. Ева не могла этим не восхищаться.
   Когда Чанг закрыл дверь, Франко устремилась в атаку.
   – Вам было приказано пользоваться официаль­ными заявлениями при контактах с прессой. Мы не можем тратить время и силы, разгребая за вами му­сор.
   – Тогда вам лучше постараться успевать за со­бытиями. У меня оставалось всего несколько минут до того, как последнее заявление «Искателей Чисто­ты» прозвучало в эфире. Я ответила на него так, как считала нужным.
   – Не вам судить, как нужно отвечать СМИ, – вмешался Чанг. – Моя работа – инструктировать вас по этому поводу.
   – К счастью, я не должна давать вам объясне­ния. В тот день, когда мне вменят это в обязан­ность, я уйду в отставку.
   – Шеф Тиббл велел вам сотрудничать с нами, – напомнил Чанг. – А вы выступаете с несанкциони­рованным заявлением, причем от имени всего де­партамента. Это неприемлемо.
   – Если шеф или майор решат, что мои сло­ва или поступки неприемлемы, то они могут отчи­тать меня за это. Но не вы! – Ева шагнула к Чангу и ощутила злобную радость, когда он отпрянул. – Не пытайтесь учить меня моей работе!
   – Вы никогда не питали уважения ни ко мне, ни к моей должности! Посмотрим, что скажет об этом шеф Тиббл!
   Ева склонила голову набок.
   – Ну так бегите и настучите ему, вы, маленький хорек, и дайте взрослым закончить разговор. – Она обернулась к Франко, которая хранила молчание во время этого диалога. – Вы хотели что-то еще ска­зать мне?
   – Да. Пожалуйста, оставьте нас здесь на минуту, Чанг. Остальное обсудим в моем кабинете через… – Франко посмотрела на часы, – …через полчаса.