Робертс Нора. Приговоренные к безумию

   – Хэллоуэй был славным парнем и хорошим копом, хотя и с ленцой. Сегодня утром я его отругал, но он это заслужил. А потом я видел, как он сцепил­ся с Макнабом, и… – Фини потер виски. – Гос­поди!
   – С Макнабом все будет в порядке. Он крепче, чем выглядит, верно? – Ева постаралась улыбнуть­ся, хотя внутри у нее все сжалось от страха и тре­воги.
   – Четверо моих ребят пострадали, а один из них мертв! Я должен узнать причину!
   – Мы все должны ее узнать – и узнаем. Поез­жай домой, Фини. Тебе нужно отдохнуть.
 
   Ева заглянула в каморку Хэллоуэя, где на столе все еще стоял старый сломанный компьютер. «Аб­солютная Чистота»… – подумала она.
 
   Когда Ева вернулась в кабинет Фини, тело Хэл­лоуэя уже упаковали. На стене виднелись брызги крови, похожие на какой-то абстрактный рисунок.
   – Что вы об этом думаете? – обратилась она к врачу, который собирал для нее пакет с лекарст­вами.
   Он посмотрел на труп в мешке.
   – Какое-то кровоизлияние. Будь я проклят, ес­ли знаю, в чем дело. Никогда не видел, чтобы такое происходило без сильной травмы головы. Тут нужен медэксперт. Может быть, опухоль мозга, эмболия, обширный инсульт… Хотя он так молод – наверно, ему еще не было тридцати.
   – Двадцать восемь.
   Ева знала, что у Хэллоуэя была невеста, которая сейчас спешно возвращалась из деловой поездки в Вашингтон, родители и брат, которых уже вызвали из Балтимора. Она не сомневалась, что детектив Кевин Хэллоуэй будет похоронен со всеми почестями, подобающими полицейскому, который умер, исполняя свой долг.
   «Именно это и произошло, – думала Ева, глядя, как уносят мешок с телом. – Молодой сотрудник электронного отдела погиб, потому что выполнял свою работу».
   – Лейтенант!
   Ева повернулась к Уитни:
   – Сэр?
   – Мне нужен ваш рапорт как можно скорее.
   – Вы его получите.
   Майор посмотрел на испачканную кровью стену.
   – Вы уже составили мнение о том, что здесь слу­чилось?
   – В какой-то степени. Хотя у меня больше во­просов, чем ответов. Нужно, чтобы Моррис немед­ленно обследовал Хэллоуэя. Я уверена, что он обна­ружит те же неврологические повреждения мозга, что и у Когберна. Ответы содержатся в компьютере Когберна, но его нельзя обследовать, пока не бу­дут приняты меры по обеспечению безопасности. Я точно знаю одно: детектив Хэллоуэй не был вино­ват в происшедшем.
   – Мне нужно уведомить шефа полиции и мэра, а потом придется информировать СМИ. Это я пору­чу вам. В данный момент официальная версия со­стоит в том, что детектив Хэллоуэй страдал каким-то еще не установленным заболеванием, которое вызвало отклонения в поведении и привело к его гибели.
   – Насколько мне известно, это истинная правда.
   – Меня не беспокоит правда, когда речь идет об официальной версии, но сам я должен ее знать. За­помните, Даллас, это дело – для вас приоритет. Все прочие расследования можете отложить, пока не найдете ответ. – Уитни двинулся к двери, но на пороге обернулся: – Детектив Макнаб пришел в со­знание. Его состояние по-прежнему тяжелое, но уже не критическое.
   – Благодарю вас, сэр.

* * *

   В коридоре у выхода из электронного отдела Рорк, прислонясь к стене, возился со своим мини-компьютером. Увидев жену, он шагнул к ней и взял ее за руку.
   – Ты не могла сделать больше, чем сделала.
   – Да. – Она сама это понимала. – Но, тем не менее, Хэллоуэй мертв. И это я направила смертель­ное оружие ему в голову, хотя до сих пор не знаю, что это за оружие. Слава богу, Макнаб пришел в себя и уже не в критическом состоянии. Пожалуй, мне следует повидать его перед уходом домой.
   – Хочешь его расспросить?
   – Сначала подарю ему какие-нибудь дурацкие цветы.
   Рорк засмеялся и хотел поднести руку Евы к губам, но она вырвала ее с сердитым шипением.
   – Дорогая, не следует так бояться выражения чувств на публике.
   – Публика это одно, а копы – совсем другое.
   – Мне ли не знать, – пробормотал Рорк.
 
   В гараж они спустились вместе.
   – Я поеду с тобой, – сказал Рорк. – Кто-то из нас должен позаботиться о Пибоди.
   – Предоставлю это тебе. С этим ты справишь­ся лучше меня. – Ева села на пассажирское сиде­нье. – И с управлением машиной, пожалуй, тоже. Я сейчас что-то не в форме.
   Рорк коснулся ее волос.
   – Пибоди хорошо держалась.
   – Да.
   – Это нелегко, когда человек, которого ты лю­бишь, в опасности.
   Ева покосилась на него:
   – Люди, которые хотят легкой жизни, должны подбирать себе пару среди офисных трутней, а не среди копов.
   – Истинная правда. Но я думал о том, что тебе было трудно стоять и смотреть почти целый час, как Фини угрожают смертью.
   – Фини в состоянии о себе позаботиться. Он понимает, как… – Почувствовав спазм в горле, Ева на мгновение зажмурилась и потрясла головой. – Ты прав, у меня душа ушла в пятки. Хэллоуэй знал, куда направлять оружие. Если бы Фини дер­нулся, ему бы сразу пришел конец.
   – Знаю, малышка.
   – Фини тоже это знал. Мы смотрели друг на друга и понимали, что все может кончиться в одну секунду. Никто не успел бы ничего сказать или сде­лать. – Ева откинулась на спинку сиденья и закры­ла глаза. – Это ведь я подсунула ему этот чертов компьютер… Да, я знаю, что не виновата в случив­шемся. Но Хэллоуэй тыкал ему парализатор прямо под подбородок – у него даже синяки остались! Сколько раз за это время он подумал, что больше не увидит жену, детей, внуков?..
   – Когда берешься за какую-нибудь работу, при­нимаешь на себя связанный с ней риск. Кое-кто по­стоянно мне об этом напоминает.
   Ева открыла глаза и посмотрела на него:
   – Должно быть, ты испытываешь сильное иску­шение этого кого-то хорошенько вздуть.
   – Еще какое! – Рорк провел пальцами по ее щеке. – Но я боюсь получить сдачи.
   Ева улыбнулась:
   – Мне не по себе, если я хоть раз в две недели не получаю по физиономии. Так что можешь не стес­няться.
 
   Стоило им войти в вестибюль больницы, к ним тут же кинулась дюжина репортеров в расчете на информацию.
   – Никаких комментариев! – огрызнулась Ева.
   – Вы вели переговоры по поводу освобождения капитана Райана Фини. Почему отдел убийств при­нимал в этом участие?
   – Без комментариев.
   – Наш источник в полиции заявил, что детектив Кевин Хэллоуэй стрелял в своих коллег, взял в за­ложники капитана Фини и впоследствии был убит.
   Ева резко обернулась:
   – У вас что, нелады со слухом? Или вы не пони­маете, что значит «без комментариев»?
   – Вы ликвидировали детектива Хэллоуэя, пыта­ясь освободить капитана Фини? Ева сверкнула глазами:
   – Майор Уитни вместе с шефом полиции и мэром Нью-Йорка в течение часа информирует СМИ о сегодняшнем происшествии. Если вы про­голодались, можете погрызть эту кость. Я здесь, чтобы навестить пострадавшего друга.
   – Почему он это сделал? – крикнул кто-то, когда Ева уже пробилась к лифтам. – Что за копы у вас работают?
   – Копы, которые обязались защищать даже таких стервятников, как вы! – Шагнув в кабину, Ева так сильно ткнула кулаком в стену, что пожилая женщина с огромным букетом испуганно забилась в угол. – Я не позволю этим шакалам залезать мне под кожу… Черт возьми, я не узнала, на каком он этаже…
   – Зато я узнал. На двенадцатом. – Рорк ослепи­тельно улыбнулся их пожилой спутнице. – Вам на какой этаж?
   – Я могу выйти где угодно… – Женщина заме­тила оружие, торчащее из-под жакета Евы.
   – Все в порядке, – успокоил ее Рорк. – Она из полиции. У вас прекрасный букет.
   – Да. Моя внучка только что родила мальчика.
   – Поздравляю. На каком этаже родильное отде­ление? Ах да, на шестом. – Когда лифт остановил­ся, Рорк повернулся к женщине, загородив от нее Еву. – Надеюсь, с матерью и сыном все в порядке?
   – Да, благодарю вас. Это мой первый правнук. Его назвали Люк Эндрю. – Косясь на Еву и при­крываясь букетом, как щитом, женщина выскольз­нула из лифта.
   – Неужели я выгляжу так, словно для разминки топчу ногами старых леди? – осведомилась Ева.
   Рорк склонил голову набок:
   – Ну, вообще-то…
   – Лучше придержи свой шелковый язычок!
   – Прошлой ночью ты говорила совсем другое.
   Ева рассмеялась и быстро зашагала к палате. Но улыбка тут же сошла с ее лица, стоило ей увидеть Пибоди, сидящую возле койки, на которой лежал Макнаб.
   Его глаза были закрыты, а лицо казалось белым даже на фоне простынь. Без сережек и прочих по­брякушек он выглядел слабым и беспомощным. «Какие у него худые плечи», – подумала Ева. Брос­кая и яркая одежда Макнаба скрадывала худобу, а убогое больничное облачение ее только подчерки­вало. Глянцевые светлые волосы казались чужерод­ным элементом.
   Ева ненавидела больницы, где людей раздевали догола и оставляли одних на узких койках с прибо­рами, отсчитывающими каждый их вздох.
   – Никак нельзя забрать его отсюда? – услыша­ла она собственный голос.
   – Я это устрою, – шепнул Рорк ей на ухо.
   Конечно, устроит! Он, как всегда, думает о деле, пока она стоит в дверях, полностью утратив присут­ствие духа. Сердясь на себя, Ева шагнула в палату.
   – Пибоди!
   Ее помощница обернулась, и Ева увидела, что она плачет.
   – Он опять отключился. Доктор говорит, что с ним будет все в порядке, но заряд был очень силь­ный… Спасибо, что позволили мне поехать с ним.
   – Я слышала, что он пришел в себя еще там, в электронном отделе, а это хороший признак.
   Пибоди сделала глубокий вдох.
   – Макнаб то приходит в сознание, то снова от­ключается. Он плохо помнит, что произошло, но го­ворит связно. Мозг вроде бы не поврежден, но на­грузка на сердце была очень сильной, и медики бес­покоятся, что пульс все еще неровный. К тому же у него отнялась правая сторона. Они думают, что это временно, но пока он не может пошевелить ни пра­вой рукой, ни правой ногой.
   – Придется прыгать на одной ноге, – послы­шался тихий голос.
   Все сразу же посмотрели на Макнаба. Его глаза оставались закрытыми, но рот кривился в улыбке, от которой у Евы сжалось сердце.
   – Вы нас слышите, Макнаб?
   – Конечно, лейтенант. – Он попытался глот­нуть. – Я могу выпить воды или еще чего-нибудь? Лучше пива.
   – Обойдетесь водой. – Ева схватила чашку и поднесла соломинку к губам Макнаба. Сделав два маленьких глотка, он повернул голову.
   – Что-то я не чувствую запаха цветов. Когда че­ловек попадает в больницу, ему полагается прино­сить цветы.
   – Меня отвлекли по пути в магазин подарков. – Ева постаралась улыбнуться. – Пришлось отогнать нескольких репортеров.
   Макнаб открыл зеленые глаза. Они были мутны­ми – Ева не знала, от наркотиков или от боли, но одно было не лучше другого.
   – Вам удалось вытащить капитана? Я не могу вспомнить…
   – Он навестит вас, как только закончит бумаж­ную работу. С ним все в порядке.
   – А с Хэллоуэем?
   – Он не выжил.
   – Господи! – Макнаб снова закрыл глаза. – Что произошло?
   – Я жду, что вы мне расскажете.
   – Я… я не в состоянии точно вспомнить…
   – Когда придете в себя, мы поговорим об этом.
   – Раз вы меня не торопите, значит, мои дела плохи. Пибоди, если я окочурюсь, ты получишь мою коллекцию видео.
   – Это не смешно.
   – О'кей, можешь взять и серьги. Правда, моя кузина Шейла придет в ярость… Кто-нибудь помо­жет мне сесть?
   – Доктор сказал, что тебе надо лежать, – про­ворчала Пибоди, а сама уже приподнимала изголо­вье кровати.
   – Если я окочурюсь…
   – Заткнись!
   Он усмехнулся при виде сердитого лица Пибоди.
   – Как насчет того, чтобы поцеловать меня?
   – Ладно уж, так и быть.
   Пибоди осторожно коснулась губами его губ. Обернувшись, она увидела, что Ева смотрит в пото­лок.
   – Прошу прощения. Просто доставила удоволь­ствие больному.
   – Нет проблем. – Ева оглянулась, услышав, как вошел Рорк.
   – Между прочим, на этом этаже необычайно привлекательный женский медперсонал, Йен, – за­метил он, подойдя к изголовью кровати. – Хотя вряд ли ты обратил на это внимание!
   – Мое зрение не пострадало.
   – Тогда ты, наверное, не захочешь переменить место. Соммерсет хотя и достаточно компетентен, но далеко не так привлекателен.
   – Очень жаль. А в чем дело?
   – Лейтенанту кажется, что тебе лучше выздорав­ливать где-нибудь еще. В нашем доме комнат сколь­ко угодно, но такие хорошенькие медсестры вряд ли найдутся.
   – Вы хотите забрать меня к себе? – Щеки Макнаба слегка порозовели.
   – Твой доктор сказал, что сначала должен на тебя взглянуть, но, думаю, мы сможем перевезти тебя через час или два. Конечно, если ты не возра­жаешь.
   – Не знаю, как вас поблагодарить, лейтенант…
   – Посмотрим, что останется от вашей благодар­ности, когда Соммерсет начнет вас доставать, – ус­мехнулась Ева. – Ладно, у меня полно работы.
   Она повернулась к двери, но остановилась, ус­лышав голос Макнаба:
   – Он выглядел совсем больным.
   – Хэллоуэй?
   – Да. Я вернулся в отдел, когда он стоял у авто­мата с водой. Он вел себя очень агрессивно, а это было совсем на него не похоже. Конечно, Хэллоуэй иногда бывал занудой, но мы с ним неплохо ладили. Мы прослужили в одном отделе два года. – Макнаб опять закрыл глаза. – Не могу этого понять! Он на­кинулся на меня, как будто жаждал крови. Дело не в словах – мы ведь все постоянно друг друга подзу­живаем…
   Ева снова подошла к кровати.
   – Но это было не обычное подзуживание?
   – Нет. Он смотрел на меня зверем. Я разозлился и предложил ему спуститься в спортзал и выяснить отношения, но тут подошел капитан и разослал нас в разные стороны. Хэллоуэй выглядел скверно – весь потный, глаза красные. Конечно, от компьюте­ра глаза могут покраснеть, но не до такой же степе­ни. Он направился в свою каморку, а я пошел в свою и забыл обо всем.
   – Больше вы с ним не говорили? Не видели, как он разговаривал или ссорился с кем-то еще?
   – Нет. Я выпил кофе, потрепался немного с Гейтс, а потом занялся рутинной работой. Какая-то женщина жаловалась, что в ее компьютер проникли инопланетяне, – нам все время приходится иметь дело с таким вздором. Потом я услышал крик и обернулся…
   Макнаб замолчал, и Ева услышала быстрое попискивание монитора. «Пульс частит, – подумала она. – Лучше дать ему отдохнуть».
   – О'кей, об остальном поговорим завтра.
   – Нет. Я вспомнил, как все произошло. Я уви­дел, что Хэллоуэй идет ко мне с парализатором в руке. Он выглядел совсем обезумевшим. Я вскочил. При мне не было оружия – у нас в отделе никто не носит его во время работы. Я попытался спрятаться, но не успел. А затем… Как будто парочка слонов врезалась мне в грудь, и я отключился. Скольких из нас он еще подстрелил?
   – Три человека получили заряд, но им оказали помощь на месте. Вам досталось больше всех.
   – Мне, как всегда, «везет». И все-таки я ничего не понимаю… С Хэллоуэем раньше было все в по­рядке. Конечно, мы иногда цапались, но с кем не бывает такого? Он любил свою работу и собирался жениться. Правда, Хэллоуэй жаловался на Фини – считал, что у капитана устаревшие методы, – но все время от времени ворчат на начальство. Не понимаю, почему он на меня напал. Тут что-то не так.
   – Безусловно, – согласилась Ева.
   – Мне нужно поскорее встать на ноги, чтобы участвовать в расследовании!
   «Да, – подумала Ева, – на его месте она бы чув­ствовала то же самое».
   – Инструктаж состоится завтра в девять утра в моем домашнем кабинете. Постарайтесь быть в форме, потому что у меня нет времени с вами нян­читься.
   – Да, сэр. Спасибо.
   – Мы накормим вас на завтрак овсянкой и дру­гой вкусной пищей для инвалидов. А теперь нам пора, скоро увидимся.
 
   – Овсянка была недурным штрихом, – заметил Рорк, когда они шли по коридору.
   – Я так и подумала.
   – Бедняга прямо расцвел от счастья.
   – Лейтенант! Даллас!
   Обернувшись, Ева увидела мчащуюся к ней Пибоди. Она едва успела шагнуть назад, прежде чем помощница стиснула ее в объятиях.
   – Спасибо! Спасибо вам за все!
   – Не за что. – Ева смущенно погладила Пибоди по спине.
   – В машине у него остановилось сердце. При­шлось делать электрошок. Это продолжалось всего несколько секунд, но я подумала: «Как я буду жить без этого придурка?» – Она залилась слезами. – Господи! Рорк!
   – Ко мне обращаются, как к последней инстан­ции, – позже, чем к господу богу, – усмехнулся Рорк. – Это весьма лестно… Ну-ну, дорогая, успо­койся.
   Он осторожно усадил Пибоди на стул и вытер ей щеки носовым платком. Ева села рядом.
   – Если Макнаб узнает, что ты плачешь из-за него, он возомнит о себе невесть что, – предупре­дила она помощницу.
   – Знаю. Простите. Просто я разволновалась, когда он рассказывал, как это произошло. У меня чуть мозги не лопнули.
   – Похоже, это превращается в эпидемию.
   Пибоди нервно усмехнулась и взяла Еву за руку.
   – Вы оба такие молодцы! Я очень рада, что Мак­наб побудет у вас несколько дней, пока не придет в себя.
   Ева вздохнула. Иногда дружба приводит к весьма ощутимым неудобствам.
   – Он наверняка будет капризничать, а я не со­бираюсь превращаться в сиделку. Придется тебе взять на себя эту обязанность.
   Губы Пибоди задрожали, а глаза опять наполни­лись слезами.
   – Только не начинай снова реветь! Это приказ!
   – Да, сэр. – Пибоди облегченно вздохнула. – Не беспокойтесь, Даллас, я постараюсь держать его подальше от вас.
   – Посмотрим, как тебе это удастся.
 
   Когда Пибоди вернулась в палату, Ева несколько секунд сидела молча.
   – Только не делай остроумных замечаний о моем мягкосердечии, – предупредила она Рорка. – Иначе ты будешь рад, что мы оказались в больнице, когда придешь в сознание.
   – Мне это и в голову не приходило, лейте­нант, – заверил ее Рорк.
   Ева недоверчиво покосилась на него и встала.
   – Ладно, пошли.
 
   Она позволила Рорку сесть за руль, потому что хотела подумать. Электроника отнюдь не являлась ее коньком. Между ней и компьютерами велась по­стоянная война, и большинство битв было ею про­играно. Зато Фини стал капитаном электронного отдела не только потому, что был хорошим копом, но и благодаря давнему роману с компьютерными технологиями. На Макнаба тоже можно рассчиты­вать – конечно, если он будет в подходящем физи­ческом состоянии. Впрочем, после сегодняшнего дня Ева могла надеяться на помощь всего электрон­ного отдела вплоть до роботов.
   Но у нее имелось еще одно «орудие», которое сейчас сидело рядом с ней, заставляя старый поли­цейский драндулет мурлыкать, как котенка. Она была женой Рорка, но электроника смело могла претендовать на звание его любовницы.
   – Нам нужно проникнуть в компьютер Когберна, – начала Ева. – Мы должны разобрать его на кусочки и обследовать под микроскопом каждый чип, каждую схему, каждую деталь. Причем это нужно сделать очень осторожно, чтобы каждый, кто работает с этим аппаратом, не превратился в манья­ка-убийцу. Есть какие-нибудь идеи?
   – Я мог бы это обмозговать, если бы меня при­командировали к расследованию в качестве граж­данского эксперта-консультанта.
   «Да, – подумала Ева, – обделывать дела он умеет».
   – Я подумаю над этим, когда услышу от тебя па­рочку конструктивных идей.
   – А я буду обсуждать идеи, когда ты над этим подумаешь.
   Ева нахмурилась.
   – Я позвонила Моррису. Предварительное об­следование Хэллоуэя показало необычайно высо­кое внутричерепное давление. Причина остается неясной, но симптомы те же, что у Когберна. Ре­зультаты анализов его мозговой ткани свидетельствовали о неидентифицированной вирусной инфек­ции. А ведь у компьютеров бывают вирусы.
   – Толька не биологические вирусы, – отозвал­ся Рорк. – Больной компьютер заражает другие компьютеры, но не человека, который с ним рабо­тает.
   – Этот заражает, – уверенно заявила Ева. – Может быть, он запрограммирован на контроль над подсознанием? Мы уже сталкивались с чем-то подобным.
   – Верно. – Въехав в ворота, Рорк повел машину к гаражу, дабы избежать недовольства Соммерсета. – Как я сказал, у меня есть кое-какие идеи.
   Ева вышла из машины и машинально окинула взглядом гараж, больше похожий на музей транс­порта. Она никогда не понимала, зачем одному че­ловеку двадцать автомобилей, три реактивных мотоцикла, мини-вертолет и пара вездеходов, не считая средств передвижения, находящихся в других мес­тах.
   – Ладно. Я договорюсь с майором о временном статусе консультанта для тебя.
   – Пожалуй, мне уже пора потребовать зна­чок. – Рорк взял Еву за руку. – Давай прогуляемся.
   – Чего ради?
   – Сегодня прекрасный вечер и, вероятно, пос­ледний, когда у нас есть хоть немного времени для себя. Я жажду подышать с вами воздухом, лейте­нант. – Наклонившись, он поцеловал ее. – А мо­жет быть, не только подышать воздухом.
 

ГЛАВА 6

   Ева не возражала против прогулки. Правда, она предпочитала быструю ходьбу, стимулирующую деятельность мозга, и ей постоянно приходилось сдерживаться, приспосабливаясь к неторопливой походке Рорка. Ее всегда удивляла его способность без видимых усилий переключаться с напряженной деятельности на праздное времяпрепровождение. Этим искусством она никогда не владела.
   Воздух по-прежнему был душным и тяжелым, и они словно плавали в теплом сиропе. Но слепящее дневное солнце уже сменилось золотистым вечер­ним светом – таким нежным и мягким, что его хо­телось погладить.
   «Даже жара здесь переносится легче, – думала Ева. – Она словно втягивается в траву, деревья и цветы, а не отскакивает от раскаленных тротуаров прямо в лицо».
   – Лето всегда кажется слишком коротким, – за­метил Рорк, шагнув на выложенную каменными плитками дорожку. Ева не помнила, чтобы видела ее раньше. – Нужно наслаждаться им, пока оно не кончилось. Особенно в это время дня. Сады сейчас выглядят лучше всего.
   Ева тоже так думала, хотя сады в усадьбе Рорка всегда казались ей живописными. Даже зимой в разнообразии форм и оттенков было нечто притягательное, но сейчас сады являли собой подлинное буйст­во красок и ароматов. При всем своем совершенстве они выглядели так, словно их не касалась ничья рука, кроме руки матушки-природы.
   – Кто выполняет здесь всю работу?
   – Эльфы, разумеется. – Засмеявшись, Рорк шагнул в туннель, образованный переплетающими­ся ветками розовых кустов.
   – Импортированные из Ирландии?
   – Естественно.
   – Тут прохладно. – Ева посмотрела вверх, где сквозь густую листву виднелись лишь клочки не­ба. – Природный кондиционер. И пахнет так… так романтично!
   Она с улыбкой посмотрела на Рорка, но он не улыбнулся в ответ. Ева инстинктивно обернулась, словно опасаясь какой-то угрозы, вроде змеи в траве.
   – В чем дело?
   Как он мог объяснить, что значит видеть ее стоя­щей среди роз в тени деревьев, ошеломленной окру­жающей их красотой? Такое редко бывало с этой женщиной, носящей оружие уверенно и гордо, как другая могла бы носить нитку драгоценного жем­чуга.
   – Ева… – Шагнув к ней, Рорк прижался лбом к ее лбу.
   Как объяснить, чего ему стоило видеть, как она входит, одинокая и беззащитная, в комнату с воору­женным безумцем? Чувствовать, что он может поте­рять ее в любую секунду?..
   Рорк знал, что Ева смотрела в лицо смерти бес­численное множество раз. Ему тоже приходилось рисковать жизнью рядом с ней. Вместе с Евой он переживал кошмары ее прошлого, которое едва ли смогла бы вынести любая живая душа. Но сегодня все было по-другому. Еву защищали только собст­венная отвага и находчивость. А ему оставалось только ждать, терпя мучительный страх, вонза­ющийся в сердце, словно острый кол.
   Рорк чувствовал, что для них обоих будет лучше, если он не станет говорить об этом. Но Ева все по­нимала. Конечно, в душе Рорка оставались темные уголки, куда она все еще не имела доступа, но это не касалось любви. Когда он отстранился, Ева потянулась к нему и прижалась губами к его губам.
   Рорк хотел быть нежным. Это гармонировало с романтической атмосферой сада, с чувством благо­дарности за то, что Ева стоит здесь, живая и невре­димая. Но волна страсти захлестнула его. Он вце­пился в ее рубашку, словно это был спасательный круг в бушующем море.
   Еве показалось, что Рорк вот-вот разорвет ее ру­башку в клочки. Но его пальцы разомкнулись, скользнули по ее шее и прижались к щекам. Она видела бушующие в голубых глазах Рорка первобыт­ные эмоции, от которых у нее перехватывало дыха­ние и бешено колотилось сердце.
   – Ты не понимаешь, как нужна мне. – Пальцы Рорка погрузились в ее волосы. – Иногда я даже пугаюсь силы этого чувства, хочу остановиться – и ничего не могу с собой поделать.
   Но он был не прав: Ева все понимала, и испытывала те же чувства, которые точно так же была не в силах сдержать.
   Рорк снял с нее ремень с кобурой и отшвырнул в сторону. Ева крепче прижала его к себе, застонав от наслаждения, когда губы Рорка впились в ее шею.
   Где-то пела птица, воздух наполнял густой аро­мат роз.
   Рорк снял с Евы рубашку через голову, и его теп­лые ладони скользнули по ее коже. Но когда она по­пыталась расстегнуть ему рубашку, он схватил ее за руки.
   – Подожди… – Его голос казался таким же на­сыщенным, как воздух в саду.
   – Но я хочу…
   – Скоро ты получишь все, что хочешь. – Рорк расстегнул крючок на ее брюках. – Но сначала я получу то, что хочу я.
   А он хотел видеть ее обнаженной.