Робертс Нора. Приговоренные к безумию

   Чанг вышел, сердито хлопнув дверью.
   – Вы намеренно злите людей, Даллас, или это у вас врожденное?
   – Думаю, врожденное, так как это происходит само собой. Особенно с занудами вроде Чанга.
   – Если я соглашусь с вами, что Чанг – самодо­вольный зануда, это улучшит наши отношения?
   – Тогда почему вы его используете?
   – Потому что он очень хорош на своем месте. Если бы я работала только с теми, кто мне нравится, то не занималась бы политикой. Теперь перейдем к вашему утреннему заявлению. В данном случае я согласна с Чангом и считаю, что ваше использова­ние гибели детектива Хэллоуэя было опрометчи­вым.
   – Мое использование?! Это они использовали ее, сложив с себя ответственность! Я просто отклик­нулась на это, воткнув ответственность обратно им в задницы.
   – Насколько я понимаю, вы в тот момент пови­новались инстинкту. Господи, Даллас, неужели вы полагаете, что у меня нет сердца? И что это сердце не болит за несчастную женщину в соседней комна­те? Она потеряла сына. У меня тоже есть сын – ему десять лет. Я не могу себе представить, что мне при­дется прощаться с ним, как прощалась сегодня Коллин Хэллоуэй.
   – Мне кажется, было бы куда хуже, если бы ей позволили думать, что ее сын умер напрасно.
   – А разве это не так? – Франко покачала голо­вой. – О, я знаю, что думаете вы, копы. Он погиб при исполнении служебных обязанностей. Не стану с вами спорить, но дело в том, что чем чаще станут упоминать его имя, тем труднее будет сосредоточить внимание прессу и публики на том, что мы хотим им внушить. Я разбираюсь в этом лучше, чем вы, а Чанг – лучше, чем мы обе. Кроме того, никакие за­явления не должны делаться без санкции.
   – Вы меня не убедите. Я не гоняюсь за внима­нием СМИ, но буду им пользоваться, если почувст­вую, что это поможет моему расследованию.
   – Тем не менее, вы отказались воспользоваться зарезервированным Чангом эфирным временем, которое мы можем как-то контролировать.
   – Я не собираюсь сидеть в студии, повторяя, как попугай, ответы, одобренные департаментом или мэрией. Мое время и энергия нужны для приори­тетного расследования, и я не буду тратить их на пустяки.
   – Да, ваш майор ясно дал это понять.
   – Тогда в чем проблема?
   – Я должна была попытаться. – Франко развела руками. – Но другая проблема, которую я хочу с вами обсудить, куда более серьезна. Мэру стало из­вестно, что вы сегодня утром расспрашивали Дьюксов – семью, которая тоже недавно потеряла сына, и которая защищена засекреченными файлами.
   – Я вижу, мэр тоже не тратит время зря. Ко мне поступила информация о Дьюксах и их связи с дву­мя жертвами. Узнав о профессии Доналда Дьюкса, я пришла к выводу, что необходима неофициальная беседа. Теперь вы собираетесь учить меня моей ра­боте?
   – О, ради бога! – Франко подняла руку. – По­чему вы продолжаете вести себя так, будто мы нахо­димся во враждебных лагерях?
   – Все на это указывает.
   – Вы знаете, что произойдет, если Доналд Дьюкс обратится к СМИ? Если он пожалуется, что полиция преследует его в собственном доме? Ведь Когберн подсадил их сына на наркотики…
   – Нет никаких доказательств, что Когберн пер­вым снабдил его наркотиками.
   – Неважно, есть доказательства или нет, – ото­звалась Франко. – Все равно все будут твердить, что Когберн подцепил на крючок невинного две­надцатилетнего мальчика из достойной богобояз­ненной семьи. Полиция не смогла довести дело до суда, и в результате мальчик, приучившийся к нар­котикам, угодил в лапы педофила. Чедвик Фицхью избил и изнасиловал юного Девина. Семья потрясе­на, мальчик травмирован, а полиция снова оказа­лась бессильна.
   – Все было совсем не так!
   – Но именно так это представят публике. Прав­да, полуправда, откровенная ложь – в эфире все это не имеет значения. Вы допрашиваете убитых горем родителей, доверивших судьбу их сына системе, ко­торая потерпела фиаско, и пытаетесь вовлечь их в расследование убийства. Вы обвиняете их в том, что они состоят в группе, которую публично назвали террористической, причем делаете это в их доме. Неужели вы не понимаете, как это будет выглядеть?
   – Я скажу вам, как это было в действительнос­ти. Доналд Дьюкс не мог или не желал мириться с сексуальной ориентацией своего сына…
   – Боже мой! – не дослушав, воскликнула Фран­ко и прижала пальцы к вискам. – Если вы заяви­те, что мальчик был геем, вам вчинят иск – воз­можно, заодно с департаментом и муниципалите­том, – прежде чем я успею вышвырнуть вас в окно двадцатого этажа!
   – Не вчинят, поскольку я вышвырну вас первой. В любом случае, все указывает на то, что Девин был геем или, по крайней мере, толком не разобрался в собственной ориентации. Он просто не имел шан­сов в ней разобраться. Его отец – властный, кон­сервативный субъект, который считает, что он всег­да прав. Он уничтожил доказательства, которые могли бы помочь осудить Когберна, а в итоге вино­вата система. Дьюкс корректировал историю с Фицхью таким образом, что дело распалось, и снова ви­новата система. А сейчас он нашел наконец выход для своей злобной агрессивности – «Искателей Чистоты».
   – У вас имеются доказательства этих фактов?
   – Некоторые из них. Остальные я добуду.
   – Даллас, если уж мне нелегко этому поверить, то никто другой не поверит и подавно. К тому же вы говорите о фактах и предположениях, содержащих­ся в опечатанных файлах. Даже официальный и публичный выговор от вашего майора не остановит судебную процедуру и бурю в СМИ.
   – Если майор сочтет необходимым сделать мне выговор, это его право и моя проблема. Буря в СМИ – проблема ваша и Чанга. Дьюкс может по­дать в суд, если захочет. Только это ни к чему не приведет, потому что я раньше отправлю его за решетку.
   – Вы слишком уверены в себе, – предупредила Франко.
   – Я уверена в моей работе, и это самое главное.
 
   Ева вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она слышала звучный красивый тенор, поющий на­чальные такты «Дэнни Боя».
   Копы всегда поют «Дэнни Бой» на похоронах. Она никогда не знала, почему.
   – Лейтенант… – Рорк ждал ее у подножия лест­ницы.
   – Мне нужен свежий воздух, – резко оборвала его Ева и вышла на улицу.

ГЛАВА 16

   Фургон, припаркованный в нарушение правил рядом с другой машиной, создал пробку на добрые шесть кварталов. Воздух сотрясали гудки автомоби­лей и изощренная ругань водителей. Уличный тор­говец пережарил свои кебабы, и от его тележки поднимался зловонный дым.
   Но Ева предпочитала уличные шум и вонь тиши­не и запаху цветов в помещении. Она подошла к торговцу и достала кредитки.
   – Дайте мне шоколад.
   – Сколько?
   – Шесть плиток.
   – Хотите лимонад, пепси или кока-колу?
   – Только шоколад.
   Расплатившись, Ева схватила плитки, успевшие подтаять на жаре, и вонзила зубы в первую.
   Рорк купил большую бутылку воды и салфеток.
   – Дай мне одну плитку. Тебя начнет тошнить, если ты съешь все.
   – Меня уже тошнит, – вздохнула Ева, но все-таки уступила Рорку одну плитку. – Пичтри прочи­тал мне полуминутную лекцию о совместной рабо­те, закончив ее дружеским рукопожатием в духе «мы оба служим обществу». Потом Чанг и Франко набросились на меня по поводу моего утреннего за­явления каналу 75, непроверенного и несанкциони­рованного. «Давайте не будем смущать людей прав­дой». Я коп, черт возьми, а не марионетка пиарщиков!
   – На что ты им, безусловно, указала?
   – Конечно. – Ева мрачно усмехнулась и снова откусила шоколад. – Франко не кажется полной идиоткой – особенно для политикана. Но она, да и все они, похоже, куда больше заинтересованы в своем имидже и его восприятии публикой, чем в расследовании.
   – Просто они разбираются в этом куда лучше. – Рорк запил водой то, что уличные торговцы издева­тельски именуют шоколадом, и, намочив салфетку, стер упомянутое вещество с пальцев. – И они не понимают, что появление в СМИ тебя заботит еще меньше, чем то, какую рубашку ты надеваешь ут­ром, – добавил он, бросив салфетку в урну. – Иными словами, не заботит вовсе.
   Ева посмотрела на свою рубашку. Она была белой и чистой. О чем еще ей нужно заботиться?
   – Нам всем пошло бы на пользу, если бы они занимались своими делами и не лезли в мои. У меня есть подозреваемые – Прайс, Дуайер, а теперь и Дьюксы. Я непременно расколю кого-нибудь из них. – Ева взялась за третью плитку. – Кстати, Дьюкс уже позвонил адвокату – жалуется на пре­следование полиции. Франко и компания сразу за­дергались.
   – Это было для тебя неожиданностью?
   – Нет. Я только надеялась, что они дождутся окончания похорон.
   Она бросила взгляд на здание, где происходи­ла церемония. Оттуда вышли несколько копов. «Возвращаются к своим обязанностям, – подумала Ева. – Жизнь может подойти к концу, но работа – никогда».
   – Дьюкс наверняка в этом замешан, Рорк. Он подходит по всем статьям, как костюм, сшитый на заказ. Помнишь, что я сказала о твоем поведении с Джейми сегодня утром – как ты сначала смешал его с грязью, а потом подал ему руку? Так вот, последнюю часть процедуры Дьюкс явно исключил из об­ращения с сыном. Я уверена, что он превратил жизнь Девина в маленький персональный ад. Но я доберусь до него и до остальных! – Ева посмотрела на окно комнаты, где она недавно разговаривала с Коллин Хэллоуэй. – Я должна их остановить. Мне нужно, чтобы ты раздобыл как можно больше дан­ных о Доналде Дьюксе, но оставаясь в рамках за­кона.
   – Тогда почему ты обращаешься ко мне, а не к Фини или Макнабу?
   – Потому что, если мне прикажут оставить Дьюксов в покое, я уже не смогу просить их об этом. А ты владеешь несколькими компьютерными ком­паниями, и тебе всегда нужны хорошие специалис­ты. Перед тем, как нанять кого-то, ты ведь всегда проверяешь его данные, верно?
   – Разумеется. И могу случайно упомянуть о них моей жене. – Рорк провел пальцем по ее подбород­ку. – Ловко придумано, лейтенант.
   – Я хочу загнать Дьюкса в угол, а для этого мне нужны все данные. Сегодня я собираюсь снова по­беседовать с Клариссой Прайс. Она не обрадуется, увидев меня. А потом, возможно, займусь Дуайером.
   Ева посмотрела на свою руку. Оставшаяся плит­ка превратилась в клейкую массу и была негодна к употреблению. Чертыхнувшись, Ева бросила ее в бак и вытерла пальцы влажной салфеткой, предо­ставленной Горком.
   – В общем, используй свои ловкие пальцы, что­бы добыть мне данные. Я позову Пибоди и поеду в Детскую службу.
   – А я посмотрю, готов ли ехать Макнаб.
   – Ты привез их в лимузине? – спросила Ева, когда они зашагали к зданию.
   – Да, а что?
   – То, что ты развращаешь мою команду. – Она остановилась, увидев, что по лестнице спускается Уитни.
   – Лейтенант? Я думал, вы с Рорком уже уехали.
   – Мы собирались уезжать, майор, как только я соберу мою группу.
   – Предоставьте это Рорку и пройдемся пешком до Управления.
   – Хорошо, сэр. – Ева повернулась к Рорку. – Скажи Пибоди, что я жду ее в Управлении. Только пусть идет пешком. Не хочу, чтобы ты у всех на гла­зах высаживал ее из лимузина.
   – Как вам будет угодно, лейтенант. – Рорк про­вел пальцем по ямочке на подбородке Евы. – Уви­димся дома. Пока, Джек. – Он кивнул Уитни и во­шел внутрь.
   – Здесь такая пробка, что Рорк не сможет подъ­ехать к Управлению в ближайшие полчаса, – заме­тил майор.
   – Он найдет способ, – отозвалась Ева. – И на это стоило бы посмотреть.
 
   – Я предпочитаю ходить пешком, когда есть возможность, – сказал Уитни, и они с Евой зашага­ли по тротуару. – Кажется, вы разговаривали ка­кое-то время наедине с матерью Хэллоуэя?
   – Да. Она держится мужественно.
   – С мэром вы тоже разговаривали?
   – Да, сэр.
   – Его очень беспокоит сложившаяся ситуация.
   – Нас всех она беспокоит.
   – Но наше беспокойство проявляется по-друго­му. Вы также говорили с Чангом и вице-мэром?
   – Обменялись несколькими словами.
   Уитни внимательно посмотрел на нее.
   – Похоже, вы успели обменяться несколькими словами со многими.
   – Да, сэр. Я считаю, что заявление, которое я сделала Надин Ферст в ответ на новое заявление «Искателей Чистоты», было вполне оправданным и к тому же основанным на фактах. Детектив Хэллоуэй заслужил большего, чем стать орудием в руках террористов, на котором можно оттачивать свою де­магогию.
   – Я об этом вполне осведомлен, лейтенант. – Уитни остановился на перекрестке вместе с группой пешеходов, ожидающих зеленого света. – Ни я, ни шеф не находим ничего неподобающего в вашем за­явлении. Мэрия удовлетворена в меньшей степени, но Чанг уже работает над тем, чтобы усилить эф­фект в нашу пользу. Это важно, – добавил он, хотя Ева ничего не сказала.
   Толпа устремилась вперед за несколько секунд до того, как переключился свет. Ева и Уитни быстро перешли улицу.
   – Я мог бы потратить время, объясняя вам ос­новные принципы весьма замысловатых отношений между департаментом полиции, мэрией и общест­венностью. – Не замедляя шаг, майор достал из кармана мелочь и бросил в чашку нищему. – Но я не стану этого делать. Вы уже достаточно об этом осведомлены, и вас это не слишком касается. Скажу лишь то, что ситуация упростится для всех нас, если вы будете сотрудничать с Чангом. Разумеется, в тех случаях, когда это не препятствует вашему рассле­дованию.
   – Да, сэр.
   – Что касается вашего сегодняшнего допроса Доналда и Сильвии Дьюкс…
   – Это был не допрос, майор, а неофициальная беседа у них дома и с их разрешения.
   – Можете играть словами сколько угодно. Ка­кие бы термины вы ни использовали, файлы с дан­ными Девина Дьюкса были и остаются засекречен­ными.
   – Данные не всегда добывают через файлы, сэр.
   – Вы не желаете назвать ваш источник?
   – Нет, сэр. И я не обязана это делать согласно статье 12 кодекса департамента.
   – Не цитируйте мне кодекс, Даллас! – Уитни продолжал быстро шагать по тротуару, но в его го­лосе послышались резкие нотки. – Если дело дой­дет до гражданского суда…
   – Не дойдет. Когда я обвиню Доналда Дьюкса в соучастии в убийстве, все его юридические ресурсы понадобятся ему для собственной защиты.
   – Значит, он в этом замешан?
   – По самую шею.
   – А его жена?
   Ева покачала головой.
   – Не думаю. Она слишком пассивна. Сейчас я пытаюсь выяснить, насколько Дьюкс опытен как программист, но, независимо от этого, я считаю его ключевым игроком. На меньшее он бы не согласил­ся. Я почти не сомневаюсь, что смогу расколоть его на допросе. Дьюкс настроен агрессивно, уверен в собственной правоте и не любит женщин во власт­ных структурах – предпочитает видеть их на подо­бающем месте. Жена в девять утра наряжена, как цирковая собачонка, – в фартуке, с накрашенными губами и в серьгах.
   – Моя жена тоже накладывает макияж до завт­рака, – усмехнулся майор.
   – Странно. Но миссис Уитни никому не позво­лит собой помыкать… – Ева вовремя оборвала себя. – В общем, мне нужно еще несколько нито­чек к Дьюксу, чтобы предъявить обвинение. Я ду­маю, он поддерживает связь с социальным работником и копом, которые занимались делом его сына. По-моему, они тоже в этом участвуют. Я доберусь и до них, и до остальных.
   Они миновали еще один перекресток и свернули направо.
   – Только действуйте наверняка. Ошибка повле­чет за собой взрыв, и вы примете на себя главный удар. Я рад, что Макнаб встал на ноги.
   – Я тоже, сэр.
   – Конечно, выглядит он не слишком.
   – Я стараюсь не загружать его работой, а Пибоди… – Ева прикусила язык, обругав себя за болтли­вость. – Пибоди взяла на себя остальное.
   – По-вашему, я не осведомлен об отношениях между Макнабом и вашей помощницей, лейтенант?
   Ева нахмурилась:
   – Я не люблю говорить на эту тему. У меня на­чинается тик под правым глазом каждый раз, когда… Ладно, не имеет значения. Детектив Макнаб и полицейский Пибоди образцово выполняют свои обязанности. Я намерена представить Пибоди на производство в ранг детектива первой степени.
   – Какой у нее стаж?
   – Почти три года – больше года из них в отделе убийств. Если вы найдете время просмотреть ее досье и согласитесь с моей рекомендацией, она на­чнет готовиться к тесту.
   – Я дам вам знать. Вы можете во второй полови­не дня отпустить Макнаба на пару часов?
   – Да, сэр, если это необходимо.
   – Тогда я использую его для интервью с Ферст. Это послужит ответом на утреннее заявление «Ис­кателей Чистоты».
   – Сэр, для Макнаба это будет нелегко. Выста­вить его на всеобщее обозрение после того, что он вытерпел, да еще в день похорон Хэллоуэя…
   – Это называется компромиссом, лейтенант. – Мягкий голос Уитни подействовал на разгорячен­ную Еву, как ледяной душ. – Сила и власть всегда требуют компромисса. Вы сомневаетесь, что Мак­наб с этим справится? Или опасаетесь, что он не­благоприятно выскажется о Хэллоуэе?
   – Нет, сэр.
   – Значит, вам не нравится, что его используют, как символ? – Они уже подошли к входу в Главное управление. – Но он и есть символ. И вы тоже, лей­тенант.
   Войдя внутрь, майор окинул взглядом обширный вестибюль с многочисленными компьютерны­ми центрами и локаторными картами, по которым определяли местонахождение полицейских, жертв и преступников.
   – Появление на экране Макнаба продемонстри­рует, кто именно отстаивает закон и порядок, – снова заговорил он. – Нам ведь мало закрыть дело. Нужно добиться обвинительного приговора терро­ристам, несмотря на все их маневры. Ищите ваши нити, лейтенант. И убедитесь, что они достаточно надежны, если хотите призвать к ответу отца погиб­шего подростка.

* * *

   Для начала Ева решила написать рапорт о своей утренней деятельности. Но, войдя в кабинет, она обнаружила сидящего за ее столом Дона Уэбстера.
   – Что я вижу? Крыса из БВД на моем стуле! Как же я потом буду на нем сидеть?
   – Закрой дверь, Даллас.
   – Мне нужно написать рапорт и идти по делам.
   Уэбстер встал и закрыл дверь сам.
   – Это не займет много времени. Но я должен за­протоколировать этот разговор.
   – Какой разговор, и почему его надо протоко­лировать?
   – Речь идет о твоем доступе к данным в опеча­танных файлах. Подумай, пока я не включил за­пись, – предупредил Уэбстер, прежде чем Ева успе­ла заговорить.
   – Мне не о чем думать. Включай, и покончим с этим. Мне нужно раскрыть несколько убийств, пока ты копаешься в грязи.
   – Это стандартная оперативная процедура. Ты должна была знать, что она неизбежна.
   – Честно говоря, я об этом не думала. – Позд­нее Ева отругала себя за это. – Моя голова была за­нята другим.
   – Садись.
   – Садиться я не обязана.
   – О'кей. – Он включил запись. – Лейтенант Доналд Уэбстер из Бюро внутрислужебных дел до­прашивает лейтенанта Еву Даллас из отдела убийств относительно Доналда и Сильвии Дьюкс и их по­койного несовершеннолетнего сына Девина. Лейте­нант Даллас, вы желаете, чтобы при этом разговоре присутствовал ваш представитель из департамента или какой-нибудь юрист?
   – Нет.
   – Вы посещали в вашем официальном качестве дом Доналда и Сильвии Дьюкс сегодня около девя­ти утра?
   – Да.
   Он поднял брови, но являлось ли это осуждени­ем или одобрением ее односложных ответов, Ева не поняла.
   – Вы были осведомлены о том, что данные, ко­торые касаются определенных инцидентов, связан­ных с Девином Дьюксом, находятся в запечатанных файлах?
   Ева и глазом не моргнула.
   – Меня информировал об этом мистер Дьюкс у него дома сегодня утром.
   – А ранее вам не было известно, что эти данные засекречены?
   – Я сама пришла к такому выводу.
   – Каким образом?
   – Поскольку я не смогла открыть вышеупомя­нутые файлы, ища информацию в процессе моего расследования.
   Уэбстер посмотрел ей прямо в глаза.
   – Тогда как же вы приобрели информацию о Девине Дьюксе?
   – От постороннего источника.
   – От какого именно?
   – Я не обязана называть вам источник, исполь­зованный для приоритетного расследования. Эта информация защищена статьей 86-Б кодекса депар­тамента.
   – Значит, вы отказываетесь назвать ваш источ­ник? – Уэбстер говорил все тем же монотонным го­лосом.
   – Да. Это подвергло бы риску и источник, и мое расследование»
   – Лейтенант Даллас, вы использовали оборудо­вание департамента или вашего источника, чтобы обеспечить доступ к опечатанным файлам?
   – Нет.
   – Вы взломали файлы Девина Дьюкса?
   – Нет.
   – Вы приказывали кому-либо из сотрудников департамента сделать это?
   – Нет.
   – Вы обращались к какому-либо другому лицу с требованием сломать судебные печати на этих фай­лах, прибегая к подкупу, угрозам или принужде­нию?
   – Нет.
   – Согласитесь ли вы, если возникнет необхо­димость, подвергнуться тестированию по этому по­воду?
   – Добровольно – нет, а в случае приказа на­чальства – да.
   – Благодарю вас за сотрудничество, лейтенант. Разговор окончен. Запись выключена.
   – Ты доволен?
   – Пока да. Может, угостишь меня кофе?
   Ева молча указала пальцем на термос, и Уэбстер налил себе чашку.
   – Если дело дойдет до суда, тестирования тебе не избежать. Ты сможешь его выдержать?
   – Допрос окончен, Уэбстер. Мне надо работать.
   – Слушай, я с трудом добился разрешения на этот разговор, чтобы помочь тебе. БВД официально не занимается такими делами. Это попахивает при­крытием, а это никому из нас не нужно.
   Во время допроса Ева сдерживала гнев, но те­перь она выплеснула его наружу.
   – Если говорить о прикрытии, Уэбстер, то «Ис­катели Чистоты» прячут файлы под официальными печатями, чтобы препятствовать расследованию. Они используют юридические уловки, чтобы как можно дольше держать их засекреченными. Я подобралась к ним слишком близко, и им это не по нутру.
   – Ты подозреваешь кого-то из копов? Черт возьми, неужели так трудно поверить, что в данном случае я на твоей стороне?
   Он изо всех сил пнул ногой ее стол. Такие жесты Ева понимала и уважала.
   – Я все равно не стану стучать на копов в БВД. По крайней мере, пока не буду уверена. Зато если я точно узнаю, кто из них в этом замешан, то приво­локу его к вам на спине. Но не раньше.
   Уэбстер потягивал кофе. Ева понимала, что это помогает ему успокоиться.
   – Если бы ты назвала имена, я мог бы заняться ими неофициально.
   Ева внимательно посмотрела на Уэбстера. Пожа­луй, в этом на него можно положиться.
   – Я тебе верю и благодарю тебя за предложение. Но я должна сначала проверить кое-что сама. Если я окажусь в тупике и решу, что ты в состоянии мне помочь, то обращусь к тебе. Ты уже разобрался с Трухартом?
   – Да, он может приступать к своим обязаннос­тям. Парень не заслужил, чтобы его пропускали через эту мясорубку.
   – Ты это понял, только когда он выбрался из мясорубки с другой стороны, – усмехнулась Ева. – Ладно, Уэбстер! Я должна работать.
   Он направился к двери, но на пороге обернулся.
   – Если в этом замешаны копы, они мне нужны!
   – Получишь в свое время, – отозвалась Ева, делая компьютеру первый заказ.
 
   В ожидании ответа она набрасывала рапорт, све­ряясь со своими заметками, чтобы не упустить ни малейшей детали. Отредактировав текст, она отпра­вила копии по инстанциям, а потом связалась с Трухартом.
   – Мне не хватает людей, срочно нужен помощ­ник. Явитесь к детективу Бэкстеру в мой домашний кабинет.
   – Сэр, мне предписано исполнять обязанности курьера до дальнейших распоряжений.
   – Это и есть дальнейшее распоряжение. Я беру ответственность на себя. Немедленно отправляйтесь в мой кабинет.
   – Есть, сэр. Благодарю вас, сэр.
   – Посмотрим, будете ли вы меня благодарить, проведя несколько часов с Бэкстером.
   Ева отключила связь и отправилась за Пибоди.
 
   – Бэкстер передал мне кое-какую информацию для вас о детективе Дуайере, – сказала Пибоди, когда они сели в машину. – На всякий случай я не стала упоминать об этом в Управлении.
   – Что он выяснил?
   – Поговорил кое с кем на панихиде. Там было полным-полно копов, в том числе из шестнадцатого участка. Бэкстер упомянул мимоходом о Дуайере, и оказалось, что один из парней работал в его группе. Похоже, несколько лет назад Дуайер пережил нелег­кое время. Он развелся с женой, которая увезла сы­на в Атланту, и с тех пор ему редко удается видеть мальчика. Дуайер очень переживал, но год назад начал встречаться с какой-то женщиной. Она рабо­тает в Детской службе.
   «Пришло время посетить Клариссу Прайс», – подумала Ева.
   Но едва она выехала из гаража, как ей позво­нили.
   Абсолютная Чистота вновь была достигнута.

* * *

   Новое убийство задержало Еву, поэтому она прибыла в Детскую службу за несколько минут до закрытия. Пробившись через дежурного клерка, она направилась прямо в кабинет Клариссы Прайс.
   На брюках Евы была кровь, едва заметная на черной ткани, но она все еще ощущала ее запах.
   – Сожалею, лейтенант, но у меня нет для вас времени. – Прайс сидела за своим столом, как всег­да миловидная и аккуратная. Убрав данные с экрана компьютера, она посмотрела на часы. – Я долж­на закончить рапорт, а потом у меня назначена встреча.
   – Вам придется найти время.
   Прайс поджала губы.
   – Лейтенант, вы уже нарушили слово, явившись сегодня утром в дом семьи Дьюкс. Начатый вами процесс повлечет за собой много горя и почти на­верняка – судебную тяжбу с участием Детской службы и меня лично. Так что я не намерена больше уделять вам время и тем более – позволять вам вры­ваться в мой кабинет в конце весьма утомительного дня.
   – Нарушила слово? Вы так это называете? – Ева наклонилась вперед, опершись ладонями на стол. – А что же, по-вашему, делают «Искатели Чистоты»? Держат слово? Я только что побывала на месте оче­редной их казни, мисс Прайс. Имя Ника Грина ни­чего вам не говорит? Может быть, вы слышали о нем во время одного из ваших «утомительных рабочих дней»? Занимался наркоторговлей, порновидео, секс-индустрией, в том числе в нестандартных фор­мах. Клиент заказывал – Ник поставлял. Некоторые из этих клиентов питали склонность к несовершен­нолетним. Едва ли Ника Грина можно было назвать симпатичным парнем, но могу поклясться, что его последние два дня тоже были весьма «утомитель­ными».