– А ведь у тебе вообще не должно быть Черных Нитей, человече!
– Но все-таки они есть, – с трудом прошептал Калинов уже не слушающимися губами.
И тогда предыдущий Калинов сверкнул красными глазами, взмахнул хвостом и одним движением разорвал все Белые Нити. Черная удавка натянулась и поволокла Калинова назад, все быстрее и быстрее. Движение представлялось как свободное падение, наступила невесомость, мимо розовыми струями проносился туман, и сзади летел громовой дьявольский хохот. И не было рядом никого, кто мог бы помочь, погасить скорость, хоть немножко освободить душу от черной удавки, спасти и сохранить… И разверзлась бездна, и розовый туман сменился мраком, холодный ужас объял сердце, и не осталось ничего в судьбе, кроме конца, и ушла куда-то память о Вите, провалилась в небытие, обратившись пеплом равнодушия. Дьявольский смех не отставал, он все время был где-то поблизости и умолк только в то мгновение, когда окончательно задохнулась удавленная душа…
А под утро ему приснилась Марина. Она что-то возмущенно говорила ему, грозила маленьким кулачком. Он, снисходительно улыбаясь, слушал ее, время от времени пытался заглянуть в вырез кумачового платья и никак не мог понять, почему у этой глупышки рыжие Витины волосы…
[9]
– Рэн! – крикнул Калинов, врываясь в кабинет Милбери. – Срочное задание!
– Слушаю, шеф! – Милбери даже привстал из-за стола.
– Быстро подготовь краткую биографическую справку по отцу Игоря Крылова. Обязательно снимок, сделанный в последний год его жизни.
– Сейчас сделаем. – Милбери сел. – Что-нибудь прояснилось?
– Ой не знаю! Если и прояснилось… Как дела у засады?
– Все спокойно. И список Марин я уже подготовил.
– Где он? – У Калинова перехватило дыхание. В даль беспамятства умчались Милбери, Крылов, отец Крылова…
– Я передал его на ваш тейлор, – сказал Милбери. – Зачем вам столько Марин, шеф?
– Собираюсь на них жениться. Хотя парочку могу тебе и уступить.
Зайдя к себе, он первым делом бросился к тейлору. Господи, прости меня, подумал он, но не могу же я жить одной лишь работой!..
Информацию Милбери, по-видимому, получил в экскурсионной службе, потому что в материалах были даже снимки. Глобальный Информационный Банк таких справок, как известно, не дает.
Он обнаружил ее в списке предпоследней. Из-под длинной челки смотрели знакомые карие глаза. Она… Калинов прочитал текст. Марина Юрченко, двадцать четыре года, не замужем, домашний адрес, номера служебного и домашнего тейлоров… Остальное его не интересовало.
Он посидел немного, глядя на снимок и собираясь с духом. Куда-то внезапно исчезли все те слова, что он хотел ей сказать. Куда-то исчезли все чувства. Осталось одно тоскливое ожидание.
Он набрал служебный номер. С экрана взглянуло чужое лицо. Он даже не разглядел, мужчина это или женщина: глаза застила туманная дымка. Сказали, что у Юрченко групп сегодня нет и потому ее надо искать в других местах. Калинов облизал пересохшие губы и поинтересовался: где. В ответ удивились, глубокомысленно покачали головой и посоветовали начать с дома, хотя в выходной день ее может там и не оказаться. Последнее он расслышал уже с трудом: так стучала в висках кровь.
Хрипло поблагодарил и отключился. Снова посидел, еще раз собираясь с духом. Наконец набрал домашний номер.
Она ответила сразу. Увидела его, узнала. Глаза ее расширились от удивления и тут же потемнели. Калинов, не говоря ни слова, пожирал ее взглядом. Она была одета в желтое платьице и казалась школьницей, не хватало только косичек…
– Ну? – сказала она. – Что вы молчите, как рыба об лед?
– Как кто? – удивился Калинов.
– Как рыба, – повторила она. – Об лед.
Калинов растерянно закрутил головой, словно пытался обнаружить этот лед в своем кабинете. Не нашел, с трудом сглотнул и спросил:
– Почему вы не пришли? Я вас так ждал…
– Вы лжец! – сказала она с горечью и отвернулась. Но тейлор не выключила.
– Когда это я вам лгал? – опешил Калинов.
– Да с самого начала.
– А-а?.. – вспомнил Калинов. – Так это же я не специально, не для того, чтобы обмануть вас… или… то есть… – Он запутался в словах и обреченно замолк.
Она снова посмотрела на него и сказала с вызовом:
– Вы не только лжец. Вы еще и провокатор!
– Господи! – взмолился Калинов. – Да почему же?!
– А кто напустил на меня свою жену?
– К-какую ж-жену? – От волнения Калинов начал заикаться. – Ч-чью ж-жену?
– Вашу, конечно. Не мою же… – Она ядовито рассмеялась. – Или вы полагаете, что у меня тоже есть жена?
– П-позвольте… – Калинов наконец справился с волнением. – Но моя жена сейчас находится на Марсе. Она не имеет о вас никакого представления. Да мы с ней и не разговаривали…
– Ну вы и штучка! – Марина прищурилась. – Почему же она мне тогда позвонила?
– Да не могла она вам позвонить!
Марина поджала губы:
– Тем не менее она мне позвонила и сказала, чтобы я от вас отстала. Это я к вам приставала, да?.. То есть она сначала представилась, как ваша жена, назвалась, кажется, Витой… А потом добавила, что если я все-таки осмелюсь встретиться с вами, она мне ноги выдернет из… Со мной еще никто никогда не разговаривал в подобном тоне!
Калинов пришел в себя окончательно. Он порылся в столе отыскал среди разного хлама, хранящегося там, снимок Виты. Взял его в руку и повернул изображением к экрану.
– Вот моя жена. Ее в самом деле зовут Витой… Это она звонила вам?
Марина открыла ротик. Ее удивление выглядело таким восхитительным, что Калинов чуть не прослезился от умиления.
– Нет, мне звонила совершенно другая женщина.
Калинов сразу почувствовал себя сотрудником специальной службы и подобрался.
– Как она выглядела?
– Ну… – Марина замялась. – Лицо у нее такое, круглое, на подбородке ямочка… Волосы светлые, даже светло-желтые, такой певучий голос… О глазах ничего сказать не могу, она была в зеркальных очках. Знаете, бывают такие, от солнца?
Нора, понял Калинов. Вот сучка! Выходит, она не случайно оказалась «У Медного всадника». Ну стерва, пора тобой заняться вплотную!
– Мариночка! – сказал он проникновенно. – Это не моя жена. Но я догадываюсь, о ком вы говорите.
– Так! – Она снова прищурилась. – У вас еще и любовницы на каждом шагу!..
– Она мне не любовница… – Он осекся, вспомнив позавчерашний вечер.
– В общем, я работаю в таком учреждении, что многого не могу вам объяснить.
– Ну разумеется, – сказала она. – Вы ведь ловите шпионов с Сириуса! Куда уж мне, с моими памятниками?!
Калинов крякнул: все-таки она была восхитительна.
– Ежик, – попросил он, – спрячь иголки.
Она фыркнула, попыталась состроить гримаску недовольства, но гримаска не получилась, и тогда она рассмеялась. Смех был добрый. Калинов облегченно вздохнул.
– Хорошо, – сказала она. – Я прощаю вас. Но я должна быть отмщена. А для этого вы исполните мое желание.
– Согласен, – вскричал Калинов. – Загадывайте скорее!
Марина сделала таинственное лицо:
– Я обязательно придумаю его. К нашей следующей встрече…
Глаза ее смотрели на Калинова с ожиданием, и он понял: надо обязательно назначить ей свидание, сейчас, немедленно. Иначе между ними все будет кончено, она ему просто не поверит.
– В таком случае, – он деланно-строго посмотрел на нее, – вы должны придумать желание к субботе, к восьми часам. Я постараюсь выполнить его. «У Медного всадника». И никакие шпионки с Сириуса не смогут нам помешать!
– Правда? – спросила она очень тихо.
– Правда! – твердо ответил он и отключился. Посидел некоторое время, жмурясь от удовольствия. Потом мысли его обратились к Норе.
Он разыскал в ящике стола брошенную туда пуговицу, вынул рекордер и вставил в приемник тейлора. На дисплее возник вид Московского проспекта. Калинов выставил максимальное увеличение и рассмотрел каждое женское лицо, зафиксированное рекордером. Женщин было много, некоторые носили зеркальные очки, но ни одна из них не была Норой. Во всяком случае, он не смог узнать ее с какой-либо уверенностью. Тогда он включил запись в движении: вдруг поможет походка. Прогнал запись раз, другой, третий, но… Вздохнув, он прекратил бессмысленное занятие. Пришлось сознаться себе, что не очень-то он ее и помнит. Если, скажем, она позавчера следила за ним, использовав для маскировки парик, то ему ее и вовек не отыскать на этой записи. Вот если бы он услышал сейчас ее голос!.. Напрягаясь, он попытался проанализировать малейшие крупицы информации, зацепившиеся тогда за отравленный алкоголем мозг. Помнится, она говорила, что не из Питера… И кажется, упоминала что-то насчет площади Александра Невского… И как будто бы даже назвала свою фамилию… Или не называла? Хоть в лоб, хоть по лбу – ни черта не вспомнить!
Он прекратил насиловать память и связался с Милбери.
– Рэн! Есть еще одна задачка. Надо разыскать некую дамочку по имени Нора, фамилия неизвестна… Имя, кстати, тоже может оказаться другим… Блондинка, цвет глаз неизвестен, рост… – Калинов прищурился, вспоминая, – примерно сто шестьдесят пять – сто семьдесят.
– А вайтлз?[10] – Милбери с трудом сдерживал улыбку.
– Найдешь ее – измеришь сам! – парировал Калинов. – Позавчера предположительно останавливалась в отеле «Москва».
– Предположительно? – Милбери не удержался и все-таки фыркнул.
– Предположительно… Зато абсолютно точно я подбросил ей «жучка». Так что особенного труда для поисков не потребуется.
Милбери посерьезнел:
– Связи, шеф?
– Можешь покопать, но сначала доложи мне, кто она, откуда и где сейчас находится.
Едва Милбери отключился, Калинова вызвал к себе Рассел.
– Что нового? Или отпускника расспрашивать начальству возбраняется?
Последний вопрос Калинов пропустил мимо ушей.
– Кое-чего мы добились… Во всяком случае, теперь можно с полной определенностью сказать, что нервного срыва не было. По крайней мере, у Крылова.
– Это я уже знаю. Милбери доложил мне о происшедших вчера вечером событиях. А что с первыми тремя?
Калинов легонько пожал плечами:
– С первыми тремя сложнее. Совершенно не за что зацепиться. Впрочем, после вчерашнего я не удивляюсь. Ведь фактически нападавшего видел живьем один я. Довгошею он представлялся, как некое туманное пятно, отдаленно напоминающее фигуру человека.
– Это я все знаю, – нетерпеливо сказал Рассел.
– А если бы мы не использовали дисивер, – продолжал Калинов, словно не замечая нетерпения шефа, – уверен, и я бы ничего не разглядел. Этого типа должен был увидеть только Крылов. Увидеть и умереть от страха… Так же, наверное, умерли Накаяма и Андерсон.
– А Бойль?
– О Бойле мы вряд ли когда что-либо узнаем… Но не представляю, как можно проникнуть на борт летящего корабля!
– А если еще не летящего?
Калинов развел руками: в этом направлении говорить было не о чем.
– Ладно, – сказал Рассел. – Какие у тебя версии насчет вчерашних событий?
– Во-первых, это могла быть какая-нибудь разновидность гипноза. Хотя я и не могу себе представить гипнотизера, воздействующего на видеоаппаратуру. Если только этот гипнотизер не ксен!
– Ну-у, милый! – Рассел покачал головой. – Ты мне тут наговоришь!.. Ксенами можно что угодно объяснить. Так же как и Господом Богом!.. Не будем забывать о старике Оккаме![11]
– Возможно, использовали голографию…
– Интересная голография! Один видит, другой – нет!
– Скажем, применялись поляроиды, хотя не могу себе представить, где можно было скрыть технику… Нет, думается, это все-таки что-то другое…
Рассел побарабанил пальцами по столу, лицо его начало постепенно краснеть.
– Хороший вывод, – сказал он. – Главное, чрезвычайно определенный!
– Я не Бог, – спокойно заметил Калинов. – В этом деле сплошная неопределенность. А для определенных выводов попросту не достает информации.
– Ну так ищите, черт бы вас побрал! – взорвался Рассел. – Который день толчете воду в ступе! Мафия – не мафия, болезнь – не болезнь, ксены – не ксены… Что мне отвечать Космической комиссии? Пять раз на дню звонят, интересуются, не пора ли отзывать из отпусков тех космонавтов, кто пока еще жив.
Калинов молчал. Разговор пошел ковровый, в одни ворота. Надо ждать, пока шеф успокоится, но все равно я ему пока ничего не скажу.
Шеф успокоился быстро.
– Ладно, – бросил он. – Что думаешь делать дальше?
– Добывать информацию.
– Дисивер намерен впредь использовать?
– Обязательно! – соврал Калинов.
Нетерпение шефа было понятным, но успокоить его пока нечем, не рассказывать же о сегодняшних подозрениях!.. Поэтому Калинов попросил разрешения удалиться. Рассел только рукой махнул.
Едва Калинов вошел к себе в кабинет, позвонила Аллочка Крылова. От нее удалось отделаться только через десять минут, и это стоило ему немало нервов. «Мисс миллионерша» договорилась, в конце концов, даже до обвинений в том, что он, Калинов, никогда и не был другом Игорю. Калинов едва сдержался.
Потом позвонил Мищенко и сказал, что никаких толковых идей в головы комиссии, занимавшейся расследованием гибели Бойля, так и не пришло, либо это происки дьявола, либо необычным образом организованный суицид, мнение некоторых должностных лиц, будто Бойль вовсе не собирался сводить счеты с жизнью, – это частное мнение некоторых должностных лиц, комиссии нужны более серьезные доказательства, конечно, кто-то будет наказан, комиссия не может работать вечно, на комиссию давят, да вы, Александр, и сами все понимаете…
Потом позвонил еще кто-то и сказал еще что-то.
А потом позвонила Нора. Ждавший доклада Милбери Калинов чуть с кресла не упал, удивление удалось скрыть с огромным трудом, но профессиональная закалка помогла.
– Здравствуйте, Саша! – Нора была, как и позавчера, пшеничной блондинкой. И в тех же зеркальных очках.
– Добрый день, – сказал Калинов. – Что-то я не припоминаю, когда давал вам свой служебный номер.
Нора, кажется, улыбнулась. Когда глаз не видно, об улыбке можно судить лишь довольно приблизительно: то ли улыбка, то ли гримаска неудовольствия. Во всяком случае, уголки ее рта разошлись в стороны.
– Разумеется, не помните, – сказала она. – Ведь вы были так пьяны! И так прилипчивы!.. Мне очень нужно с вами встретиться, и чем быстрее, тем лучше.
Да, я был пьян, подумал Калинов. И наверное, был прилипчив. Но служебного номера я тебе никак не мог дать! Иначе я бы не работал в нашей организации.
Он перестроился. Теперь Нора видела не сотрудника отдела аномалий, а на все готового донжуана.