– Конечно. – Донжуан закивал и чуть ли не приложил руки к груди. – Всегда рад встрече с вами. Где и когда могу вас найти?
Нора взглянула на часы:
– Хоть сию секунду… Отель «Москва», двести пятый номер. Я буду ждать. Это очень срочно и очень важно для меня. Да и для вас тоже. – Она снова улыбнулась-сгримасничала и отключилась.
Так, сказал себе Калинов. Кажется, интуиция меня не подвела: другая сторона зашевелилась. И кажется, я верно определил направление, в каком она собирается шевелиться.
Он вызвал Милбери.
– Вот как выглядел Крылов-старший в последний год своей жизни, – сказал Милбери.
На экране появилось изображение мужчины. Калинов чуть вздрогнул: это был именно тот, в кого стреляли вчера они с Довгошеем, неуязвимый посетитель.
– Так! Интересно… Информация о его смерти подтвердилась?
– Абсолютно, шеф. Тело было найдено. Погиб он при обвале. Никаких сомнений… Кстати, он вовсе не Крылов. Это девичья фамилия матери Игоря, а отца звали Назаров. Кирилл Назаров.
Ай да Лидия, подумал Калинов. Игорь Сергеевич Крылов – сын Кирилла Назарова… Эко она разобралась с мужем, никакой памяти ребенку не оставила!.. Однако Назаров и в самом деле погиб. Ничего себе! А кто же тогда разговаривал вчера со мной?..
Он потер рукой подбородок и передернул плечами. Ему стало вдруг не по себе: чертовщина продолжалась.
– А девушка?
– С девушкой вот какое дело… Зовут ее Эленор Шепард. Она из Лос-Анджелеса. Отель «Москва», двести пятый номер. Прибыла в Петербург во вторник вечером. Я связался с Лос-Анджелесом, и выяснился весьма любопытный факт… Оказывается, Эленор Шепард умерла.
– Что-что?!
– Она умерла, – повторил Милбери. – В понедельник. Утонула при неизвестных обстоятельствах. Признаков насильственной смерти не обнаружено. Информация абсолютно достоверна, подтверждена лос-анджелесской полицией. Так что ее именем пользуется кто-то другой.
– Снимок ее есть?
– Да.
На экране появилось изображение. У Калинова отвисла челюсть. Это несомненно была она, разве что без зеркальных очков. Цвет волос, овал лица, форма подбородка – все совпадало. Калинов покачал головой.
Интересный поворот, подумал он. Что же это за силы нам противостоят? Что за тяга к умершим?.. Во всяком случае, встретиться с нею надо немедленно.
– Сестры-близнеца у нее нет? – спросил он.
Милбери удивился, пожал плечами.
– Не проверял.
– Проверь. И свяжись с американцами еще раз. Пусть получше проверят информацию, что-то тут не так.
Милбери кивнул.
– Далее, – сказал Калинов. – Я собираюсь навестить эту Эленор или как там ее. Отправь в отель Довгошея, пусть поболтается у входа, подстрахует меня на всякий случай. Связь с ним я буду держать через вибрас, частота номер пять.
– Есть, шеф! – Милбери отключился.
Калинов посидел немного, потом достал кобуру с пистолетом, пристроил под левую мышку. Поупражнялся немного, доставая оружие и снова пряча его. Поморщился: до автоматизма было как до Луны. Тогда он положил в карман пиджака парализатор, надел на левую руку вибрас и отправился на свидание.
Довгошей был уже тут, подпирал стенку, равнодушно посматривая по сторонам и оживляясь лишь, когда мимо проходила какая-нибудь девушка.
Калинов встретился с ним глазами, подмигнул и вошел в вестибюль. Портье оказался на месте, пришлось подойти, поздороваться, спросить дорогу. Представляться, естественно, не стал. Если портье и позвонит Норе, ничего страшного не случится, все равно она ждет. В лифте было пусто. Вызвал Довгошея, проверили связь. Выйдя из лифта, быстро разыскал нужный номер, постучал.
– Войдите, – отозвался знакомый голосок.
Калинов вошел.
Нора сидела на диване. Она была одета в строгий синий комбинезон, как бы подтверждавший, что сегодняшняя встреча будет носить сугубо деловой характер. Ничего общего с позавчерашним вечером. Разве лишь зеркальные очки. Да скрытая под ними полуулыбка-полугримаска. Впрочем, Калинов тут же был вынужден признаться себе, что и в комбинезоне она выглядела привлекательно. Экая конфетка – разверни да съешь!..
– Садись, – пригласила конфетка.
Калинов сел в одно из кресел у невысокого столика и огляделся. На полу пушистый ковер, слева от дивана дверь – наверное, в спальню. Номер был невелик и имел казенный вид: отель – он и есть отель. Хотя теперь, с широким развитием джамп-связи, количество их и сократилось и владельцы из кожи вон лезут, чтобы превратить свое хозяйство в стопроцентные человеческие жилища, но все тщетно – были они гостиницами, гостиницами и остаются. Не хватает самой малости, без которой не существует дома, – духа его обитателей. Временное жилье никогда не будет похоже на постоянное, потому что никто не пытается подогнать интерьер гостиничного номера под свои вкусы и привычки.
Поэтому номер ничего не сказал Калинову о теперешней хозяйке. Тогда Калинов встал и открыл дверь в спальню. Спальня была совсем крохотная, и никто к ней не прятался.
– Под кровать загляни, – посоветовала сзади Нора.
Калинов оставил ее совет без внимания, закрыл дверь и вернулся в кресло.
– Что будешь пить? – спросила Нора.
– Ничего.
– А я, с твоего позволения, выпью. – Она подошла к бару и неторопливо принялась готовить себе коктейль, время от времени оглядываясь на гостя.
– Зачем ты назвалась моей женой? – спросил Калинов, когда она уселась в кресло напротив со стаканом в руке.
Она промолчала. Зеркальные очки были непроницаемы для взгляда.
– Я жду ответа! – Калинов поджал губы.
Она поставила стакан на стол, сцепила пальцы рук и проговорила:
– Мне необходимо было встретиться с тобой.
– И попасть ко мне в постель тоже было необходимо?
Она кивнула.
– Для чего?
– Странный вопрос! – Она фыркнула. – Ты словно не знаешь, для чего женщины попадают в постель к мужчинам… А впрочем, это и будет предметом нашего разговора.
Она взяла стакан, отхлебнула и снова поставила на стол. Поднялась, подошла к тейлору, включила его.
– Смотри сюда.
Засветился экран. Потом появилось изображение, и Калинова бросило в жар.
Это был со вкусом сделанный порнографический фильм, главным героем которого являлся он, Калинов. Имелась, разумеется, и героиня – куда ж без героини? Лицо ее, правда, было закрыто желтым прямоугольником: по-видимому, режиссер фильма не хотел портить репутацию актрисы. Но голос выдавал ее, да многое Калинов и попросту помнил.
Некоторое время они молча наблюдали за происходящим на экране. А когда началось самое интересное, Нора выключила тейлор.
– Отснятого материала у нас на два часа, но уж больно он возбуждающ. Боюсь, наш разговор перейдет не в то русло! – Она снова села в кресло напротив и взяла в руки стакан.
– Пожалуй, я был неплох. – Калинов ухмыльнулся. – Тебе не кажется?
– Да. – Она кивнула. – Ты был очень и очень неплох. Тем хуже для тебя!
– Значит, шантаж? – спросил Калинов, все еще ухмыляясь.
– Да. – Она снова кивнула. – Шантаж! А ты подумал, что я сняла все это с целью рыдать потом над воспоминаниями?
Калинов перестал ухмыляться, потер переносицу и прикрыл глаза. Не знаешь – где найдешь, где потеряешь, подумал он.
– Ерунда! У тебя устаревшие представления. Моему начальству абсолютно все равно, с кем я сплю!
Она фыркнула:
– Зато это не все равно твоей жене!
Да, подумал Калинов, Вите это действительно будет не все равно. То есть ей это до такой степени будет не все равно, что я даже не представляю…
– Ты неплохо осведомлена.
– Конечно. – Она кивнула. – Мне, например, известно, что ты живешь вторую жизнь. Я даже знаю, что ты никогда не изменял своей жене. До позавчерашнего вечера, разумеется…
Калинов снова прикрыл глаза. Я действительно не изменял, подумал он. Потому что считал, что именно Вита дала мне вторую жизнь. Своей любовью. Наверное, верностью выражалась моя благодарность судьбе…
– Кто вы такие? – спросил он. – И что вам от меня надо?
– Кто мы такие – абсолютно неважно. А надо нам только одно: Игорь Крылов. Договоримся с тобой – фильм этот исчезнет, как будто ничего и не было. Не договоримся – его увидит твоя жена. Со всеми вытекающими из этого события последствиями… Таким вот образом!
Таким вот образом, повторил про себя Калинов. Наверное, меня должно в дрожь бросать при мысли о том, что Вита увидит эти сцены. Да вот почему-то не бросает…
– Моя жена не ревнива, – сказал он.
– Она не ревнива потому, что ты не давал повода. Поверь мне как женщине, что, увидев, чем ты занимался в ее отсутствие, она станет похожа на разъяренную тигрицу.
– Поверить тебе как женщине, – сказал Калинов. – Интересное предложение. Вот только женщина ли ты? Что-то я сомневаюсь.
– Позавчера ты, кажется, не сомневался! – Она расхохоталась, с издевкой, немилосердно, словно чужая.
Калинов решил не обращать внимания на этот дьявольский хохот.
– Зачем вам Крылов?
– Какое это имеет значение? – ответила она вопросом на вопрос.
– Немалое. – Калинов вздохнул. – Может быть, я пошлю одного из своих самых близких друзей на верную смерть? И не говорите, будто я ошибаюсь!
– Ты его в самом деле пошлешь на смерть… Только не лги, что он твой самый близкий друг. Разве не ты украл у него девушку, ставшую потом твоей женой? Разве семнадцать лет назад он желал не твоей смерти?
Скажите, пожалуйста, подумал Калинов, экая осведомленность!
– Кто вы? О том, что было семнадцать лет назад, известно только нам с Игорем…
– Как видишь, НАМ тоже известно. Остальное неважно.
– Нет, – сказал Калинов. – Даже если я продаю душу дьяволу, я должен отдавать себе отчет…
– Я – не дьявол! – перебила она. – Дьявола не существует, он живет в тебе самом. И ты не продаешь душу. Ты продаешь жизнь обыкновенного человека… Разве в твоей работе тебе никогда не приходилось совершать подобные сделки?
Калинов крякнул:
– Приходилось. Но то были враги.
– Крылов и есть враг!
– Чей?
– И твой тоже.
– Ерунда! Я не верю голословным утверждениям. Мне необходимы факты.
– Придется поверить без фактов. – Она встала из кресла, неторопливо подошла к входной двери и заперла ее.
Калинов усмехнулся:
– Запертая дверь вместо фактов – хороший разговор!.. Я так понимаю, что за шантажом последует запугивание…
Она не обратила никакого внимания на его реплику.
– Тебе же будет лучше, дурачок, – сказала она, – если ты ничего не будешь знать. А угрызения совести можно и пережить… Поверь мне – это знание слишком велико для тебя.
– Ни одно знание – как бы велико оно ни было – не стоит угрызений совести. И уж тем более оно не стоит жизни друга.
Она вернулась в кресло и вперилась в Калинова своими зеркалами. Потом спросила с сожалением:
– Значит, нет?
– Увы! – Калинов развел руками.
– Зря, – сказала она. Потом придвинулась, опершись грудями о край стола, и прошипела: – Ты причиняешь нам много хлопот, но в конечном итоге повредишь только себе. Все равно в субботу Крылов будет мертв!
– Не будет, – сказал Калинов спокойно. – Я позабочусь об этом. – И добавил, улыбнувшись: – Неужели тебе не больно? Посмотри, как ребро врезалось в твой молокозавод!
Она опустила голову. Он резко перегнулся через стол и сорвал с ее носа зеркальные очки. Она зажмурилась. Калинов удовлетворено хмыкнул. Она была очень похожа на девушку-американку, снимок которой показывал ему Милбери, но вряд ли это был один и тот же человек. Мордашка американки была живенькой, а черты лица лже-Норы выглядели несколько застывшими. Словно пластиковая маска. По-видимому, она имела менее развитую мимику, чем настоящая Нора Шепард.
– Зря ты это сделал, – сказала она монотонным голосом, не открывая глаз. – А впрочем, как знаешь!
Она откинулась на спинку кресла и подняла веки.
– О Господи! – Калинов отшатнулся и выронил зеркалки.
У нее были неживые глаза. Они двигались в глазницах, но зрачки были мертвы: они даже не дрогнули, когда она опустила и вновь подняла веки. Но самое страшное было не это, самое страшное было в том, что ее глаза не имели ВЗГЛЯДА. Они попросту не видели ни Калинова, ни комнаты, ни дневного света. Ничего вокруг.
– Зря! – Она медленно начала подниматься, рваными движениями – как манипуляторы – потянула к нему руки.
Он отшвырнул кресло и прыгнул назад, вытаскивая из кармана парализатор. Отскочил к стене.
Она басовито хохотнула. Калинова заколотило.
– Зря! – Она начала обходить стол, слепо ударилась об его угол. Стол с грохотом отлетел в сторону. Словно на него наскочил робот с разладившейся программой. Хохоча, она шагнула вперед, по-прежнему протягивая к Калинову руки. Пальцы были чуть согнуты и мелко дрожали. Как от вожделения…
И тогда Калинов выстрелил. Уровень был максимальным. Разряд пришелся ей в голову, пшеничные волосы вспыхнули и мгновенно сгорели, хорошенькое личико превратилось в черную безглазую лоснящуюся маску. Воротник комбинезона начал тлеть.
Она не обратила на выстрел никакого внимания, только замогильный хохот стих.
– Зря-а-а! – прошептала она, с треском разлепляя черные склеившиеся губы, и сделала еще один шаг.
Калинов бросил парализатор и выхватил из-за пазухи пистолет. Получилось на удивление быстро.
Боже, подумал он, неужели действительно ксены? Или…
Больше он подумать ничего не успел.
– Зря! – Она прыгнула.
Калинов клюнул указательным пальцем спусковую скобу. Грянул гром.
Она дернулась, уронила руки, но сделала еще один прыжок. Калинов успел выстрелить дважды, прежде чем падающее тело сбило его с ног. Толчок был настолько силен, что Калинов крепко приложился затылком к стене и на мгновение поплыл.
– Шь-ря-а-а-а… – Ее скрюченные пальцы шевельнулись, проскребли по ковру, все еще пытаясь дотянуться до противника, и застыли.
Калинов сидел на полу, прижавшись спиной к стене и не выпуская из руки пистолета. В номере противно пахло паленым. Нора лежала неподвижно, ничком, вытянув вперед руки. Словно нырнула в неизвестность да так и застыла. В коридоре, за дверью, послышались испуганные возгласы.
Калинов с трудом поднялся на ватных ногах и, крадучись, стал подбираться к вытянувшемуся на ковре телу, осторожно, бочком, готовый в любой момент снова открыть пальбу.
Нора не шевелилась. В запертую дверь раздался первый робкий стук. Шумели уже громче.
Ну вот, подумал некстати Калинов, испортил прекрасный ковер. Он наклонился и перевернул тело на спину, стараясь не смотреть в лицо. Все три серебряные пули попали в область сердца, изорвав комбинезон и левую грудь. Но крови на полу не было. И на комбинезоне – тоже.
В дверь снова постучали, громко и настойчиво. Калинов нажал кнопку на вибрасе, подавая сигнал тревоги. Потом сдернул с кресла накидку, набросил на верхнюю часть трупа.
В дверь начали ломиться. Послышался голос Довгошея.
– Да иду я, иду… – пробормотал Калинов и пошел открывать.
– На твое счастье Довгошей у нас сообразительный парень, – сказал Рассел, едва Калинов появился в его кабинете. – Если бы успела прибыть полиция, наверняка бы разразился скандал.
Калинов молча сел в кресло. Не спрашивая разрешения, налил себе стакан минеральной воды и залпом выпил.
– Задал ты нам работенку, – продолжал Рассел. – Я послал туда Милбери… Придется ему попотеть, пока отобьется от прессы. С полицией я только что договорился: она согласна дать нам возможность самим провести расследование.
Калинов по-прежнему молчал. Из глубин памяти на него смотрели мертвые глаза живой женщины. Зрелище не для слабонервных… Он зябко передернул плечами. Рассел сделал вид, будто не замечает состояния своего подчиненного.
– Чем эта дамочка так тебя напугала, – говорил он, – что ты взялся палить в нее сразу с двух рук? Не предполагал я, что у тебя нервы институтки!.. И что теперь прикажешь с тобой делать?..
Слушая воркотню шефа, Калинов постепенно успокаивался. И наконец-то смог достойно оценить инсценировку с его, Калинова, арестом, которую разыграл перед невольными зрителями в отеле Довгошей. Действительно, не растерялся парень, сообразил… Иначе объясняться бы сейчас в полиции! А они спокойно могут на сорок восемь часов задержать – закон позволяет. Конечно, в иной ситуации это было бы даже интересно, но не сейчас. Нет у него сейчас свободных сорока восьми часов…
– Что с засадой? – спросил он.
Рассел замолк на полуслове, встал из-за стола.
– Ничего. – Он принялся расхаживать по кабинету. – Тишина и покой – парни словно в отпуске.
Может, Игоря уже и след простыл, подумал внезапно Калинов. Да нет, невозможно. Из закольцованных кабин дорога открыта разве что в преисподнюю. Вместе с планетой!
– Зачем ты убил женщину? – спросил Рассел, продолжая шагать от окна к двери и обратно. – Неужели ты не мог взять ее без огневых контактов?
– Это не женщина, – пробормотал Калинов и опять содрогнулся. – Это исчадие ада!
– Ну прямо уж исчадие? – усомнился Рассел. – Зачем ты с нею встречался?
– Мне показалось, она связана с делом космонавтов. Я решил проверить…
– Вот и проверил! – сказал с сарказмом Рассел и уселся за стол. Достал из ящика стола пачку сигарет и пепельницу, закурил.
Кажется, шефа все-таки допекли, подумал Калинов. Года три не видел его курящим. С тех пор, как мы столкнулись с Альянсом Воинствующих Теофилов.
Послышался легкий шум заработавшей вентиляции: автоматика среагировала на табачный дым.
– Она действительно оказалась связана с этим делом. Она потребовала, чтобы я отдал ей Крылова.
– И чем же она мотивировала такое требование?
– Ничем! По ее мнению, мотивов мне лучше не знать…
– Тут ты обиделся и схватился за оружие! – Рассел с силой выдохнул под потолок струю дыма: похоже, он был все-таки чрезвычайно зол.
Калинов чувствовал, что рассказ про мертвые девичьи глаза будет встречен шефом без должного энтузиазма. А уж о тех сумасшедших подозрениях, что пришли сегодня Калинову в голову, и говорить не приходится. Сумасшедшим место – известно где…
– Я хотел ее обездвижить, – соврал он, – но в спешке неправильно выставил уровень.
– К спешке приводит плохая подготовка, – ядовито сказал Рассел. – Тебя ли учить?
Калинов решил не реагировать на подобные выпады. Все равно будет себе дороже.
– И тут оказалось, что смертельный для любой земной женщины разряд подействовал на Эленор Шепард – или как там ее? – словно красная тряпка на быка. Улавливаете?.. Вместо того, чтобы спокойненько упасть замертво, она бросилась на меня. Пришлось сменить оружие.
– И старенький пистолетик совершил то, что не смог сделать парализатор последней модели!
– Она получила три пули в сердце, – сказал Калинов. – Однако я напоминаю вам, что земной – земной! – женщине за глаза хватило бы и парализатора.
Рассел потушил сигарету, сложил губы куриной гузкой.
– Ты все-таки хочешь сказать, что против нас работают ксены?
– Ох да не знаю я, кто против нас работает!.. Но эта дамочка – не Эленор Шепард и вообще не человек! Из ее ран не вытекло ни капли крови. По-моему, это достаточно красноречивый факт…
Рассел молчал, глядя на Калинова с явным подозрением. Как на не уличенного до времени преступника.
– Сдается мне, милый, ты что-то не договариваешь, – сказал он наконец. – Засажу-ка я тебя под домашний арест. От дела ты пока отстраняешься. Иди к себе в кабинет и носа оттуда не высовывай. Тейлор твой я дам команду отключить. Полагаю, к вечеру медики разберутся, человек или ксен была эта твоя Эленор Шепард.
К двадцати двум часам Калинов окончательно решил, что шеф забыл о нем.
Когда днем, после разговора с Расселом, он зашел к себе в кабинет, он думал, что шеф просто пошутил. Не было еще случая, чтобы Рассел сажал кого-либо из своих подчиненных под арест. Конечно, необходимость иногда появлялась – все кругом люди: бывают и нарушения, – но Рассел всячески защищал своих ребят и старался вывести их из-под удара. Поэтому Калинов и подумал о его последних словах как о шутке.
Однако, едва он зашел к себе, за спиной легонько щелкнул замок. Калинов дернул дверь и понял, что его заперли. Для интереса он набрал привычный код, но дверь не открылась: по-видимому, код уже сменили. Тогда он бросился к тейлору. Тот был мертв.
Ну и прах с вами, подумал Калинов. Надоели мне ваши веселые игры!..
Он опустил из стены тахту и разлегся, решив, что арест надолго не затянется. Но тут дверь отворилась, и в кабинет вошел Милбери.
– Рассел велел, чтобы вы сдали оружие.
– Даже так?! – Калинов сел. – Ну и ради Бога!
Милбери забрал парализатор и кобуру с пистолетом.
– Вы не обижайтесь, шеф. Ваш рассказ и вправду выглядит странным. Да и шуму получилось слишком много. Надо разобраться.
– Разбирайтесь, – равнодушно сказал Калинов, снова лег и отвернулся к стене.
Милбери виновато хмыкнул, постоял некоторое время и, ничего больше не добавив, вышел. Снова легонько щелкнул замок.
И вот разбор, похоже, затянулся. Калинов успел поспать, в девятнадцать часов поужинал – рисивер заблокировали частично, и он смог заказать по сети «Сэплай» ужин, – потом еще немного поспал. Потом пожалел, что его не посадили под настоящий домашний арест. Домой он мог бы пригласить Марину, и, если бы она пришла, они бы очень мило побеседовали. А вдруг бы она осталась ночевать!.. Тут он помотал головой: мысль была не слишком своевременная. Но от несвоевременности она не стала менее приятной.
В двадцать два часа ожил тейлор. От неожиданности Калинов вздрогнул: он уже думал, что теперь о нем вспомнят только утром. Он подошел к столу.
Звонил Рассел.
– Я от медиков.
– И что они выяснили? – вскинулся Калинов.
– Странные вещи… Твоя дамочка – все-таки человек, но это не самое удивительное. Удивительнее другое… Медицина утверждает, что выстрелы из парализатора и из пистолета были произведены по трупу. Эленор Шепард была мертва к этому моменту уже как минимум сутки.
У Калинова отвалилась челюсть.
– Это не все, – сказал Рассел. – Врачи обнаружили, что выстрелы из пистолета произведены серебряными пулями. Это верно?
– Верно. Я и в самом деле стрелял ими.
– Но как ты догадался, что они помогут?
– Я не догадывался. Просто на всякий случай… Довгошей вчера сказал, что на привидения надо ходить с другим оружием. Вот мне и пришло в голову, что серебряные пули могут оказаться тем самым оружием.
Рассел внимательно посмотрел ему в глаза:
– Ладно, я освобождаю тебя из-под ареста. Сейчас сообщу Милбери, чтобы он тебя выпустил. Оставайся на месте, нам нужно будет поговорить… Похоже, ты прав: против нас действительно работают не люди.
– А я что говорил! – воскликнул Калинов. И осекся: не стоило сейчас так сильно выражать свои эмоции.
Рассел кивнул и отключился.
Через пять минут щелкнул замок, и на пороге возник улыбающийся Милбери:
– Получен приказ, шеф, освободить вас из-под ареста.
– Я не сомневался, что так оно и будет! – сказал Калинов, и в голосе его проскользнула нотка самодовольства. – Разве я похож на убийцу?
– Однако этим арестом Рассел спас вас от массы любопытных людей, – сказал Милбери, выкладывая на стол парализатор и пистолет. – Приказано также немедленно вернуть вам оружие.
Калинов ласково погладил вороненый ствол:
– Спаситель ты мой!
Он вытащил из рукоятки магазин, пересчитал патроны. Достал из ящика стола три новых и вставил в магазин.
– Как видишь, моя мысль оказалась верной… Но не можешь ли найти мне что-нибудь посерьезней? Под мою ответственность.
– Зачем? – удивился Милбери.
– Пригодится!.. Или ты думаешь, теперь они оставят меня в покое? Черта с два! Со вчерашнего вечера к Крылову у них путь только через Калинова.
Милбери задумался, потом кивнул:
– Найдем.
– Что бы я без тебя делал! – Калинов положил оружие в стол. – Ночевать буду здесь: шеф еще собирался появиться. Засада в порядке?
– В порядке. Никаких признаков незванных гостей.
– Придут. Нет у них другого пути!
Милбери отправился к себе. Калинов походил по коридору, разминая мышцы, затем вернулся в кабинет и присел на тахту. Надо дожидаться Рассела. Впрочем, домой все равно не хочется. Нечего ему дома делать. Вот если бы там его ждала Марина!.. Или хотя бы Виточка…
И тут началось.
Из углов кабинета потянулись тонкие струи серого тумана. Калинову в голову пришла дикая мысль, что его хотят отравить. Впрочем, он тут же отбросил ее: мысль, действительно, была слишком дикой для того, чтобы оказаться правильной. Серые струи медленно вытянулись в центр кабинета, к светильнику, и затеяли вокруг него странный танец. В помещении потемнело. Как перед грозой.
Калинов вздохнул: ставшая привычной за последние дни чертовщина продолжалась и он был готов к чему угодно.
Светильник погас окончательно, но темнота не наступила: серый туман начал слегка светиться и мерцать. Струи собрались в облако, облако приняло форму идеального шара и неторопливо двинулось к Калинову.
Ну вот и гости, подумал он. Рановато, конечно, я не очень готов, но, может, это и к лучшему. С подготовленным человеком разговаривают иначе, чем с захваченным врасплох да еще и безоружным… Пойдем же вам навстречу!
Он лег на тахту, расслабился и стал ждать дальнейшего развития событий.
Мерцающий шар приблизился, неторопливо окутал лежащего человека, и Калинов вдруг почувствовал, как некая сила подняла его над тахтой и мягко потащила вверх, к потолку. Попробовал шевельнуться и не сумел: тело словно залили чем-то очень похожим на вязкое желе. Дышать он тоже не мог, но – к его удивлению – удушье не наступало. И он успокоился, перестал дергаться. Что бы ни происходило, от него, похоже, все равно ничего не зависит…