Страница:
Всесоюзная конференция по применению ракетных аппаратов явилась первой
в мире, на которой столь широко были исследованы и намечены меры "текущего
практического развития ракетной техники".
После конференции Сергея Павловича не покидала надежда, что РНИИ
вплотную займется ракетопланом.
Все эти дни он еще и еще раз просматривал материалы - все, что касалось
его давней задумки, ради которой кришел в ГИРД. 10 апреля, после окончания
рабочего дня, раскинув на столе небольшого кабинета в РНИИ листы ватмана с
чертежами нового планера СК-9, он стал компоновать в его фюзеляже на месте
второго пилота топливные баллоны...
Раздался телефонный звонок. Сняв трубку, Сергей Павлович услышал
взволнованный радостный голос матери:
- Не задерживайся, Сергей... У нас тут такие дела!
- Ксана!
- Такой тебе подарок. Дочь, дочь! Беги ищи цветы. Я сейчас позвоню
Григорию Михайловичу. Поздравлю и
его.
Ксана очень нравилась Марии Николаевне и ее мужу, и появление внучки
словно вернуло им молодость.
В кабинет вошел Тихонравов с листом ватмана.
- Сергей Павлович, есть одна мыслишка к твоему
'СК-9...
- Никаких мыслишек! Никаких! Даже очень великих, - закричал Королев.
- Что с тобой?
- Я отец. Ты можешь это понять? Поздравь меня.
Дочь, дочь!
- Вот ово что! Рад, поздравляю. Мои сердечные поздравления Ксении
Максимилиановне. Я пойду. И ты иди, и бегом.
- Чудно ивк-то, я - отец, - рассмеялся Королев, когда ушел Тихонравов.
Надев легкое пальто, шляпу, проверил, есть ли деньги на цветы, вышел из НИИ.
Сергей не находил себе места от счастья. Он так долго ждал этого дня.
Увидев первый раз лицо дочурки, смуглое, с темными, как у него, глазами и
черной ниточкой бровей на лбу, Сергей засиял: "Моя, королевская
порода". Назвали дочь Наташей. В эти дни он часто думал, что вот так,
наверное, двадцать восемь лет назад стоял возле него его отец, радовался,
как он. А может, нет? И однажды Сергей сказал матери:
- Жаль, так рано умер мой отец...
- Раяо?! Ему было больше пятидесяти...
- Как? - удивленно воскликнул Сергей, не поверя тому, что услышал. - Ты
же говорила мне... Мне было всего три года, когда он... Я никогда не видел
даже его фотокарточки, - с нескрываемой горечью сказал сын и, взглянув на
мать, бросил: - Ты несправедливо жестока ко мне. Несправедливо!
- Что ты понимаешь в жизни? Что?
Лето и осень 1935 года оказались для С. П. Королева очень напряженными.
Его назначили начальником сектора крылатых ракет. Полным ходом шли пуски
первых экспериментальных жидкостных ракет, а также ракет с пороховым
двигателем, которые конструировал молодой инженер Михаил Дрязгов. Сергей
Павлович руководил этими работами, рассчитывал получить важные данные по
баллистике, без которых нельзя было вплотную приступить к проектированию
зенитных управляемых ракет. В это же время Королев готовился к участию в XII
планерных состязаниях в Коктебеле, которые намечались на вторую половину
сентября. Двухместный пла нер СК-9, построенный на заводе Оооавиахима, им
уже облетан. Но Сергей Павлович решил, что контрольным экзаменом для его
детища станет полет на буксире из Москвы в Коктебель. Вести
самолет-буксировщик взялся летчик Орлов. Сам конструктор планера занял место
пассажира в его кабине.
17 сентября накануне отлета в Коктебель С. П. Королев, как всегда,
пришел в РНИИ. В коридоре института его встретил молодой сотрудник Арвид
Палло и дал прочитать тазету.
Королев увидел письмо К. Э. Циолковского ЦК ВКП (б), Сталину. Сергей
Павлович быстро пробежал глазами газетные строки. "Все свои труды по
авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям 'передаю Партии
большевиков и Советской власти - подлинным руководителям прогресса
человеческой культуры, - писал Константин Эдуардович. - Уверен, что они
успешно закончат эти труды..."
И. В. Сталин в ответе Циолковскому назвал его "знаменитым деятелем
науки", поблагодарил за письмо, "полное доверия к Партии большевиков и
Советской власти", пожелал "здоровья и дальнейшей плодотворной работы на
пользу трудящихся".
"Признавая заслуги Константина Эдуардовича, - подумал Королев, - партия
тем самым еще раз доказала, что считает полезными для Родины- все его идеи,
в том числе по авиации и ракетоплаванию. А мы - ученики Циолковского. Ответ
товарища Сталина Константину Эдуардовичу и нам замечательная поддержка".
Но тут в самом конце полосы Сергей Павлович увидел сообщение из Калуги.
"Состояние К. Э. Циолковского продолжает ухудшаться".
"Ничего, - подумал Королев, - сейчас к Константину Эдуардовичу приедут
лучшие врачи. Не дадуг умереть".
19 сентября СК-9, буксируемый самолетом, поднялся в небо и взял курс на
Крым. На второй день после небольшой остановки в Кривом Роге для уточнения
маршрута планер приземлился в Коктебеле.
Планер поставили на указанное место. Конструктор решил еще раз
осмотреть его - проверить, как он перенес перелет. От дела его оторвал
твердый голос: "Чья машина?" Королев увидел перед собой высокого человека в
кожаном пальто и сразу узнал в нем начальника слета Леонида Григорьевича
Минова - известного летчика, одного из организаторов парашютного движения
страны, к тому же увлекающегося планеризмом. Каждую машину он осматривал
сам.
- Королев, - представился Сергей Павлович. - Инженер Реактивного
института.
- Это на вашем планере Степанченок делал "мертвую петлю", если я не
ошибаюсь?
- Да, на СК-3, товарищ Минов. Начальник планерного слета прошелся
вокруг СК-9, оценивающе осмотрел его и спросил:
- Какова нагрузка на крыло?
- Немногим меньше двадцати одного килограмма на квадратный метр.
- Взлетный вес?
- Шестьсот килограммов.
Еще раз внимательно осмотрев СК-9 и оставшись до-волен им,спросил:
- Сколько занял перелет из Москвы?
- Око"ло двенадцати летных часов.
- Серьезное испытание, - помолчал, а потом с горечью сказал: - Слышали?
Константин Эдуардович умер. Вот газета. Вчера в 22 часа 34 минуты.
Не в силах вымолвить ни слова, Королев протянул руку к газете. Он
долго, не отрываясь, смотрел на траурную рамку, не мог простить себе, что не
побывал еще раз у Константина Эдуардовича, не поговорил с ним, не
посоветовался. А сколько вопросов... И на них мог ответить только он.
На Всесоюзном слете планеристов планер СК-9 Королев пилотировал сам. На
нем летал и начальник слета Л. Г. Минов. Положительно оценили безмоторный
самолет и иностранные гости. "Я рад тому, что первым получил приглашение
совершить полет на одном из лучших планеров слета, - говорил журналистам
чехословацкий летчик Эльсниц. - У меня от этого полета осталось
замечательное впечатление". Похвальный отзыв получил СК-9 и от отечественных
специалистов.
Возвратившись с планерных состязаний, Королев снова поставил перед
руководством РНИИ вопрос о ракете-плане. В конце 1935 года начальник РНИИ И.
К. Клейменов, вероятно, под влиянием Всесоюзной конференции по применению
ракетных аппаратов, согласился на разработку Королевым и включение в план
института эскизного проекта ракетоплана с ракетным двигателем. С новой
энергией взялся конструктор за осуществление давней мечты. "Загружен я выше
человеческой меры", - говорил Королев своим близким.
За короткий срок Сергей Павлович вместе с Е. С. Ще-тинковым закончил
разработку ракетоплана и 2 февраля 1936 года вынес его проект на обсуждение
руководства РНИИ. В документах института с того дня ракетоплан стал
называться ракетным самолетом или объектом 318. Рассчитывалось, что
проектируемая машина будет подниматься в небо при помощи тяжелого самолета,
а потом лететь самостоятельно на ракетном двигателе, достигая высоты в 25
километров, а в перспективе и бол^е пятидесяти. Предусматривалось, что 318-й
сможет развивать скорость до тысячи километров в час! Фантастическая
скорость для тех лет! Ракетоплан мог взлететь в небо и самостоятельно.
Предполагалось, что управлять
Древний город Житомир - родина С. П. Королева.
К этом -доме 12 января 1907 года родился Сережа Королев.
Строки из автобиографии С. П. Королева о беседе и встрече его с К. Э.
Циолковским в Калуге в 1929 году: "...Я ушел от него с одной мыслью -
строить ракеты и летать на них".
ракетным самолетом будут два пилота в скафандрах, с кислородными
приборами и парашютами.
Но прежде чем начать строить первый ракетоплан по предложению С. П.
Королева решили создать опытный его образец - лабораторию. Для этих целей
больше всего подходил планер СК-9. Он и рассчитывался Королевым с
перспективой на реактивное будущее. Дал на это свое согласие главный инженер
Г. Э. Лангемак. Его утвердил начальник РНИИ И. Т. Клейменов.
В том же феврале в РНИИ создается новый крупный отдел реактивных
летательных аппаратов. В него вошли сектора - баллистических и крылатых
ракет, сектор по проектированию системы автоматического управления,
созданной по инициативе Королева. Начальником отдела, а по существу КБ, и
главным конструктором его назначается Сергей Павлович. Королев получил
возможность вести работу по целому семейству автоматически управляемых и
пилотируемых РЛА. Именно они, по его убеждению, смогли бы составить первый в
истории комплекс управляемого ракетного оружия.
Развитию и становлению этого ^оборонного комплекса Королев уделяет
львиную долю своего внимания, проводит многостороннюю
организационно-творческую работу, подчинив деятельность всех подразделений
линии КБ - реализации основных его направлений. Но приоритет главный
конструктор отдает ракетоплану РП-318. Он готовит четкую программу работ, а
затем в строгой последовательности вместе с А. В. Палло проводит прежде
всего холодные, а затем и огневые испытания двигательной установки. Это он
делает совместно с В. П. Глушко, его опытный ракетный мотор (ОРМ-65)
составляет основу установки. Сергей Павлович придерживается своей давней
точки зрения - "главное - мотор". Он считает, что, создав надежную
энергетическую мощность, соединить ее с планером его конструкции - СК-9 - не
св-ставит особого труда. Сергей Павлович не скрывал, что полетные испытания
ракетоплана РП-318 он никому не доверит. Он будет вести их сам, и только
сам...
Как часто, к сожалению, бывало в творческой деятельности Королева,
неведомые силы стали на пути его, тормозя развитие ракетной техники. Кто мог
предвидеть, что через девять месяцев после образования КБ - его ликвидируют.
И Сергей Павлович окажется лишь руководителем группы, правда, ракетных
летательных аипа-
9 А. романов
ратов. Но и в этих трудных условиях конструктор не опу- i екает рук. Он
остается верным своим устремлениям - довести ракетоплан-лабораторию до
полета, чтобы сделать потом важнейший шаг к осуществлению главной цели -
созданию ракетного самолета. Одновременно конструктор совершенствует опытные
образцы ракет различного класса и назначения, работающих на жидкостных и
твердотопливных двигателях, - зенитных и авиационных, крылатых и
баллистических. Великое будущее последних он уже давно предвидел...
Но всему задуманному не суждено было полностью свершиться. Осенью 1937
года волна репрессий и произвола, захлестнувшая страну, докатилась и до
ракетного института. В ежовско-бериевских застенках трагически погибли И. Т.
Клейменов и Г. С. Лангемак. И это произошло в то время, когда Королеву
казалось, что перспективность технических его замыслов признана полностью. К
этой беде прибавился необоснованный арест двигателестроителя В. П. Глушко,
жидкостные моторы которого находили место во многих летательных аппаратах.
Неприятным для Королева моментом явилось назначение вначале главным
инженером своевольного и почти неприметного по делам инженера А. Г.
Костикова. Опасаясь не справиться и последовать за "врагами народа", он
начал добиваться сокращения планов. Одной из жертв перетряски стал
ракетоплан 318-1, как якобы не соответствующий' основному профилю института,
хотя он, по существу, уже доведен был до полетных испытаний. 11 января 1938
года испытатели записали в дневник: "Материальная часть как самого
ракетоплана, так и двигателя ОРМ-65 в течение всех испытаний вела себя
безукоризненно". По словам специалистов, ракетоплан имел все элементы
самолета с ракетным двигателем.
Но и на этот раз Королев не сдался. За песколько дней вместе с Е. С.
Щетинковым он подготовил доклад в защиту 318-го. Доказывая необходимость
продолжения работ, Сергей Павлович впервые обосповал возможность
использования такого типа самолетов в качестве ракетного
истребителя-перехватчика. Доводы оказались неоспоримыми. Пришлось и этому
руководству РНИИ согласиться на продолжение работ. Летные испытания Королев
собирался вести сам. Но не удалось. '
Полным ходом Королев и его сотрудники продолжают
научно-исследовательские, производственные и испы-
тательные работы по опытным крылатым ракетам. Заметный след в истории
ракетостроения этого периода оставила ракета 212. Она предназначалась для
нанесения удара по удаленным целям, а ее вариант 302 мог стартовать и из-под
крыла самолета для поражения воздушных п наземных объектов. По сути, этим
ракетам предстояло стать боевым оружием с невиданной в то время скоростью и
дальностью полета - до восьмидесяти километров. И Королев старался
форсировать работы по крылатой ракете, он понимал, что 212-я может раньше
других поступить на вооружение Красной Армии. В быстром темпе ведутся
стендовые холодные и огневые испытания ракеты. Они требуют от инженеров
терпения а опыта. Наконец они успешно завершаются. Начинается важнейший этап
- подготовка ракеты 212 к полетным испытаниям. Всеми испытаниями 212-й
Королев руководит сам. Далеко не все идет гладко. Нет-нет да и забарахлит
ракетный двигатель Глушко, а то откажет система подачи топлива или вылезет
еще что-то непредвиденное.
Времени не хватает. Королев почти не бывает дома, хотя рвется туда всей
душой. Там Ксана, дочка. Но работа требует от него сейчас поляой отдачи сил.
Сергей Павлович живет и работает как машина. Выручают его присущие ему
настойчивость, жизнестойкость, упорство и предусмотрительность. Не упуская
из виду РП-318, Королев и Щетинков подготовили "Программу внестен-довых
испытаний ракетоплана-объект 318-1". В ней авторы определили порядок и
систему испытаний на наземной площадке и в полете с работающим ракетным
двигателем. Подписанная 26 мая 1938 года, эта программа впоследствии сыграла
существенную роль в подготовке ракетоплана к первому полету.
Программа испытаний РП-318-1 легла на стол руководства, а Сергей
Павлович вернулся к доводке крылатых ракет типа 212.
28 мая состоялись очередные стендовые испытания двигательной установки
ракеты 212. Сергей Павлович, однако, решил на следующий день провести еще
контрольные проверки.
Вначале все шло нормально. И вдруг произошел разрыв трубопровода
высокого давления. Вырвавшейся медной трубкой Королева ударило в голову,
оглушило. Он почувствовал, как со лба потекла струйка крови. Невероятным
усилием воли он сделал шаг в сторону, пошат-
9* 131
нулся и потерял сознание. Его подхватил за плечи А. В. Палло.
- Кажется, все обошлось благополучно, - улыбнулся Королев, придя в себя
и стирая платком кровь с лица.
Кто-то уже успел вызвать "скорую помощь".
- В Боткинскую, если можно, - попросил Королев. - Там жена работает.
- Удар в лобно-височную область, - диктовал заведующий
травматологическим отделением Ксении Максимилиановне, заполнявшей бланк
истории болезни. - Сотрясение мозга. Постельный режим. Считайте, что вам
повезло, - закончив осмотр, сказал врач Королеву. - Пришелся бы удар чуть
левее, да посильнее... Судьба милостива к вам.
- Я это всегда знал, - попытался улыбнуться Сергей Павлович и,
обратившись к Палло, добавил:
- Ты прав, Арвид. Все дело в уплотнителях...
Врач обработал рану, забинтовал голову. Сергей Павлович все это время
молчал, изредка встречаясь глазами с Ксенией, словно подбадривал ее: не
волнуйся, мол, ничего серьезного не случилось...
...В небольшой палате четыре железные кровати, покрашенные в белый
цвет, белые тумбочки, белые стены, белые двери. Все это действовало на
Сергея Павловича угнетающе. Он тут уже десять дней, оторван от дел. Слава
богу, хоть Ксана рядом. Не раз на дню забегала она к нему в палату, следила
за выполнением процедур, подкармливала домашней едой, приносила книги.
В один из дней Королев разговорился с соседом по палате, с угрюмым,
неулыбчивым юношей. Тот держал в руках номер "Нового мира", где был
опубликован "Испанский дневник" Михаила Кольцова.
- Все так, да не так, - вдруг нарушил молчание сосед, - наши самолеты
не самые лучшие. Деремся мы с немецкими летчиками не на равных условиях.
Сергей Павлович сразу понял, что человек знает, о чем говорит.
- Вы летчик? Воевали в Испании?
- Было дело.
И, словно испугавшись, что наговорил лишнего, сосед вышел из палаты.
Королева поразили слова юноши: "Не самые лучшие". Он -
инженер-авиационник. Уже шесть лет про-
работал в конструкторском бюро, видел, как на его глазах и его руками,
усилиями тысяч таких, как он, всего народа крепла, набиралась сил
отечественная авиация. R воздушном параде над Красной площадью в маз 1932
года его ошеломила авиационная армада в 300 самолетов, промчавшаяся над
головами тысяч восторженных участников демонстрации. В 1933 году в стране
установили День Воздушного Флота. В 1936-м - новая демонстрация могущества
отечественной авиации. Тогда над майскими праздничными колоннами в тесном
строю звено за звеном прошли быстроходные штурмовики-бомбардировщики.
Да и нынче, как обычно в майские дни, хотя погода была неважная, в
четком строю над Красной площадью пролетели бомбардировщики, истребители и
разведчики... сила грозная. "Нет, что-то не то, - окончательно не согласился
с летчиком Королев. - Все сослуживцы удивились бы, услышав слова моего
соседа". Триумфальные полеты экипажа Валерия Чкалова и Михаила Громова на
туполевской машине АНТ-25 через Северный полюс в Америку. Высадка Михаилом
Водопьяновым научной экспедиции О. Ю. Шмидта на Северный полюс. Рекорды
Владимира Коккинаки по грузоподъемности и высоте полета. И тут в ушах как
наяву зазвучал старческий голос Циолковского: "За эрой аэропланов винтовых
должна следовать эра аэропланов реактивных...". Это то, чем он занят сейчас.
"Но почему же его проекту ракето-плана, - мучительно думал Королев, -
столько препятствий? Кому жаловаться? Маршала Тухачевского нет... Серго
Орджоникидзе умер. Написать письмо товарищу Сталину... Бессмысленно, не
дойдет...
Вернувшись примерно через месяц после ранения из больницы в институт,
Королев узнал, что 1 июня испытания ракетоплана приостановлены. Он опять
исчез из плана работ РНИИ, и, похоже, надолго.
Друзья переживали вместе с ним, успокаивали как могли. Страна готовится
к возможной войне. Работы ведутся только по тем летательным аппаратам,
которые могут дать быстрый эффект.
"А мы что - утюги делаем?" - хотел было ответить Королев, но смолчал.
Он мысленно пробегал путь, прейденный им за четыре с лишним года в РНИИ,
после слияния ГИРДа и ГДЛ: "Что я успел за эти годы? На-
чал многое... А довел до конца? Мотопланер в серию не пошел. Не моя
вина. Ракетоплан давно бы мог подняться в небо, но... Но я ли в этом
виноват? И только планер да ракеты..." И тут Королев пришел к неожиданному
для себя выводу: "Останься ГИРД самостоятельной организацией, его коллектив
и он сам достигли бы большего. Но кто мог подумать?.."
- Может, повоюем? - решительно предложил Ар-вид Палло.
- Я устал, бесконечно устал. Наверное, впервые в жизни. Да и с кем
воевать... Обидно, конечно. Столько сделано. За год с лишним мы провели
столько огневых испытаний жидкостных и пороховых ракет. Они стали послушнее,
да и летают выше, дальше прежних. На тысячи метров. Еще усилие, и наши
ракеты встанут на защиту Родины. Я в это твердо верю. Но почему нам мешают,
почему?
- Кто знает, Сергей Павлович, начальству виднее, - пытался отшутиться
Палло. Королев шутку не принял.
- Будем бороться. Наши аргументы в споре - успешные старты.
26 июня 1938 года, в воскресенье, впервые в Москве проходили выборы в
Верховный Совет РСФСР. День выдался солнечный, теплый. Ксения
Максимилиановна принарядила трехлетнюю Наташу и спустилась вниз, во двор,
где ждал Сергей Павлович. Улица Конюшковская, где два года назад Королевы
получили квартиру, заполнена празднично одетыми людьми. Звучит музыка,
песни. Избирательные участки Краснопресненского округа расцвечены флагами.
Королевы шли неторопливо. Как и у всех, у них было хорошее настроение.
- Ты знаешь, Ксана, здорово изменилась Москва за эти годы. Признаться,
я со своими делами перестал замечать, что делается вокруг. "Пятилетки шаги
са-женьи..." - вспомнил Королев стихи Владимира Маяковского, увидев колонну
студентов, идущих со знаменем на избирательный участок, и еще больше
повеселел. - Для них делается все - не жалей себя, только учись. Новые
институты строят. А лаборатории! И стипендия всем, не то что в мое время.
Ксана с удивлением слушала разговорившегося мужа - с ним это случалось
редко.
- Что ни год, то новое чудо: посмотри, волжская вода пришла в город.
Метро. Не станции - дворцы. Иностранные писатели зачастили к нам... Драйзер,
Барбюс, Шоу...
- Ромен Роллан, Рабиндранат Тагор, - подсказала Ксения Максимилиановна.
- Кто-то из них наши успехи назвал "советским чудом".
- Я тебе забыл рассказать, иду я как-то по Тверской улице, года четыре
назад, а навстречу мне Горький. Высокий, с непокрытой головой и с тростью.
Идет, о чем-то оживленно разговаривает с группой молодежи. Все на улице
останавливаются, смотрят на них. Подошел и я. Услышал слова, которые запали
в душу. Он сказал, что труд - это то, что делает человеческие руки, а затем
и мозги все более умными и сильными... Здорово, а! И все кругом - дело рук и
разума. Куда ни глянь - всюду новь. Революционная новь. Она даже в
названиях: Заводы "Серп и молот", "Красный пролетарий", "Борец", "Динамо",
"Красный факел". А ведь это сталь, станки, электромоторы...
- Ну, Сережа, не знала я, что ты такой оратор, словно на митинге, -
рассмеялась Ксана.
- Не смейся, я от всего сердца, - обиделся Королев. - На душе хорошо,
вот и пою, как соловей. Надеюсь, не забыла, я почти кандидат в члены партии.
Спасибо за рекомендацию Валентину Николаевичу Топору. С меня теперь спрос
другой. Мои сверстники - Николай Каманин, Анатолий Ляпидевский - давно уже в
партии. По-хорошему завидую им. Прекрасная у летчиков профессия, а за
плечами - дела славные. Не то, что я...
- Чем же твоя работа хуже? - не согласилась Ксана и вернулась к
начатому разговору. - И кандидатом в партию принимают, значит, доверяют. -
Жена помолчала и продолжила: - Люди как-то все изменились, одеваться стали
лучше. Я не помню случая, чтобы мне надо было кого-то уговаривать на ночное
дежурство у больного... И все хотят учиться. У нас нет сестры, даже няни,
которая не посещала бы курсов, не мечтала стать врачом.
- Наталка, ты хочешь быть врачом, как мама, или как я - инженером? -
приподняв дочь над головой, спросил отец.
- Не знаю. Я хочу мороженое, - и показала рукой
в сторону, где женщина в белых нарукавниках ловко выдавливала из
жестяных форм круглые порции мороженого. Получив его, дочь примолкла.
- Когда наша дочь станет врачом, тебе, Сергей, надо уже быть доктором
наук.
- А в большем ты мне отказываешь?
- Не в академики ли ты метишь, Сережа? - весело рассмеялась Ксана.
- Может, и в академики. Пока, правда, в кандидаты наук... - И грустно
добавил: - Не хотел огорчать. Высшая аттестационная комиссия в научном
звании меня не утвердила. Хорошо, что Тихонравова и Победоносцева-то
признали учеными, а не голыми конструкторами, каи меня...
Ксения Максимилиановна знала, как трудно складывается жизнь мужа в
РНИИ. И, желая отвлечь его от служебных дел, остановилась возле театральной
афиши:
- Посмотри, Сережа, что там новенького идет в театрах.
Королев подошел к афише и стал внимательно читать.
- Ничего, кажется, нового нет. "Лебединое озеро" в Большом театре мы
смотрели дважды. "Дни Турбиных" - видели. "Евгений Онегин". Пантелеймона
Нор-цова послушал бы еще раз. Он у моей матери некоторое время здесь, в
Москве, жил. Хорошо его знаю. Стеснительный. Жил бедно.
- А что там в концертных залах? С удовольствием еще раз побывала бы на
концерте Льва Оборина.
Так незаметно Королевы подошли к избирательному участку. С небольшого
плаката на них смотрела, слегка улыбаясь, миловидная женщина, кандидат в
депутаты Верховного Совета РСФСР Евдокия Васильевна Масленникова, стахановка
с комбината "Трехгорная мануфактура".
Возвратившись домой после голосования, он сел за рабочий стол. Решил
обдумать завтрашнюю встречу с новым главным инженером РНИИ А. Г. Костиковым
- отстоять идею строительства ракетоплана, но сделать этого было не суждено.
...Через несколько часов после радостного и светлого дня Королева
арестовали. За ним пришли ночью. Сергей Павлович не чувствовал за собой
никакой вины, но понял, что он очередная жертва клеветников. Были
они в эти годы повсюду, свили гнездо и в РНИИ. По их наветам уже
арестованы Клейменов, Лангемак и Глушко. Сергей Павлович ужаснулся, когда на
следствии его об-нинили в том, что он якобы член троцкистской антисоветской
в мире, на которой столь широко были исследованы и намечены меры "текущего
практического развития ракетной техники".
После конференции Сергея Павловича не покидала надежда, что РНИИ
вплотную займется ракетопланом.
Все эти дни он еще и еще раз просматривал материалы - все, что касалось
его давней задумки, ради которой кришел в ГИРД. 10 апреля, после окончания
рабочего дня, раскинув на столе небольшого кабинета в РНИИ листы ватмана с
чертежами нового планера СК-9, он стал компоновать в его фюзеляже на месте
второго пилота топливные баллоны...
Раздался телефонный звонок. Сняв трубку, Сергей Павлович услышал
взволнованный радостный голос матери:
- Не задерживайся, Сергей... У нас тут такие дела!
- Ксана!
- Такой тебе подарок. Дочь, дочь! Беги ищи цветы. Я сейчас позвоню
Григорию Михайловичу. Поздравлю и
его.
Ксана очень нравилась Марии Николаевне и ее мужу, и появление внучки
словно вернуло им молодость.
В кабинет вошел Тихонравов с листом ватмана.
- Сергей Павлович, есть одна мыслишка к твоему
'СК-9...
- Никаких мыслишек! Никаких! Даже очень великих, - закричал Королев.
- Что с тобой?
- Я отец. Ты можешь это понять? Поздравь меня.
Дочь, дочь!
- Вот ово что! Рад, поздравляю. Мои сердечные поздравления Ксении
Максимилиановне. Я пойду. И ты иди, и бегом.
- Чудно ивк-то, я - отец, - рассмеялся Королев, когда ушел Тихонравов.
Надев легкое пальто, шляпу, проверил, есть ли деньги на цветы, вышел из НИИ.
Сергей не находил себе места от счастья. Он так долго ждал этого дня.
Увидев первый раз лицо дочурки, смуглое, с темными, как у него, глазами и
черной ниточкой бровей на лбу, Сергей засиял: "Моя, королевская
порода". Назвали дочь Наташей. В эти дни он часто думал, что вот так,
наверное, двадцать восемь лет назад стоял возле него его отец, радовался,
как он. А может, нет? И однажды Сергей сказал матери:
- Жаль, так рано умер мой отец...
- Раяо?! Ему было больше пятидесяти...
- Как? - удивленно воскликнул Сергей, не поверя тому, что услышал. - Ты
же говорила мне... Мне было всего три года, когда он... Я никогда не видел
даже его фотокарточки, - с нескрываемой горечью сказал сын и, взглянув на
мать, бросил: - Ты несправедливо жестока ко мне. Несправедливо!
- Что ты понимаешь в жизни? Что?
Лето и осень 1935 года оказались для С. П. Королева очень напряженными.
Его назначили начальником сектора крылатых ракет. Полным ходом шли пуски
первых экспериментальных жидкостных ракет, а также ракет с пороховым
двигателем, которые конструировал молодой инженер Михаил Дрязгов. Сергей
Павлович руководил этими работами, рассчитывал получить важные данные по
баллистике, без которых нельзя было вплотную приступить к проектированию
зенитных управляемых ракет. В это же время Королев готовился к участию в XII
планерных состязаниях в Коктебеле, которые намечались на вторую половину
сентября. Двухместный пла нер СК-9, построенный на заводе Оооавиахима, им
уже облетан. Но Сергей Павлович решил, что контрольным экзаменом для его
детища станет полет на буксире из Москвы в Коктебель. Вести
самолет-буксировщик взялся летчик Орлов. Сам конструктор планера занял место
пассажира в его кабине.
17 сентября накануне отлета в Коктебель С. П. Королев, как всегда,
пришел в РНИИ. В коридоре института его встретил молодой сотрудник Арвид
Палло и дал прочитать тазету.
Королев увидел письмо К. Э. Циолковского ЦК ВКП (б), Сталину. Сергей
Павлович быстро пробежал глазами газетные строки. "Все свои труды по
авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям 'передаю Партии
большевиков и Советской власти - подлинным руководителям прогресса
человеческой культуры, - писал Константин Эдуардович. - Уверен, что они
успешно закончат эти труды..."
И. В. Сталин в ответе Циолковскому назвал его "знаменитым деятелем
науки", поблагодарил за письмо, "полное доверия к Партии большевиков и
Советской власти", пожелал "здоровья и дальнейшей плодотворной работы на
пользу трудящихся".
"Признавая заслуги Константина Эдуардовича, - подумал Королев, - партия
тем самым еще раз доказала, что считает полезными для Родины- все его идеи,
в том числе по авиации и ракетоплаванию. А мы - ученики Циолковского. Ответ
товарища Сталина Константину Эдуардовичу и нам замечательная поддержка".
Но тут в самом конце полосы Сергей Павлович увидел сообщение из Калуги.
"Состояние К. Э. Циолковского продолжает ухудшаться".
"Ничего, - подумал Королев, - сейчас к Константину Эдуардовичу приедут
лучшие врачи. Не дадуг умереть".
19 сентября СК-9, буксируемый самолетом, поднялся в небо и взял курс на
Крым. На второй день после небольшой остановки в Кривом Роге для уточнения
маршрута планер приземлился в Коктебеле.
Планер поставили на указанное место. Конструктор решил еще раз
осмотреть его - проверить, как он перенес перелет. От дела его оторвал
твердый голос: "Чья машина?" Королев увидел перед собой высокого человека в
кожаном пальто и сразу узнал в нем начальника слета Леонида Григорьевича
Минова - известного летчика, одного из организаторов парашютного движения
страны, к тому же увлекающегося планеризмом. Каждую машину он осматривал
сам.
- Королев, - представился Сергей Павлович. - Инженер Реактивного
института.
- Это на вашем планере Степанченок делал "мертвую петлю", если я не
ошибаюсь?
- Да, на СК-3, товарищ Минов. Начальник планерного слета прошелся
вокруг СК-9, оценивающе осмотрел его и спросил:
- Какова нагрузка на крыло?
- Немногим меньше двадцати одного килограмма на квадратный метр.
- Взлетный вес?
- Шестьсот килограммов.
Еще раз внимательно осмотрев СК-9 и оставшись до-волен им,спросил:
- Сколько занял перелет из Москвы?
- Око"ло двенадцати летных часов.
- Серьезное испытание, - помолчал, а потом с горечью сказал: - Слышали?
Константин Эдуардович умер. Вот газета. Вчера в 22 часа 34 минуты.
Не в силах вымолвить ни слова, Королев протянул руку к газете. Он
долго, не отрываясь, смотрел на траурную рамку, не мог простить себе, что не
побывал еще раз у Константина Эдуардовича, не поговорил с ним, не
посоветовался. А сколько вопросов... И на них мог ответить только он.
На Всесоюзном слете планеристов планер СК-9 Королев пилотировал сам. На
нем летал и начальник слета Л. Г. Минов. Положительно оценили безмоторный
самолет и иностранные гости. "Я рад тому, что первым получил приглашение
совершить полет на одном из лучших планеров слета, - говорил журналистам
чехословацкий летчик Эльсниц. - У меня от этого полета осталось
замечательное впечатление". Похвальный отзыв получил СК-9 и от отечественных
специалистов.
Возвратившись с планерных состязаний, Королев снова поставил перед
руководством РНИИ вопрос о ракете-плане. В конце 1935 года начальник РНИИ И.
К. Клейменов, вероятно, под влиянием Всесоюзной конференции по применению
ракетных аппаратов, согласился на разработку Королевым и включение в план
института эскизного проекта ракетоплана с ракетным двигателем. С новой
энергией взялся конструктор за осуществление давней мечты. "Загружен я выше
человеческой меры", - говорил Королев своим близким.
За короткий срок Сергей Павлович вместе с Е. С. Ще-тинковым закончил
разработку ракетоплана и 2 февраля 1936 года вынес его проект на обсуждение
руководства РНИИ. В документах института с того дня ракетоплан стал
называться ракетным самолетом или объектом 318. Рассчитывалось, что
проектируемая машина будет подниматься в небо при помощи тяжелого самолета,
а потом лететь самостоятельно на ракетном двигателе, достигая высоты в 25
километров, а в перспективе и бол^е пятидесяти. Предусматривалось, что 318-й
сможет развивать скорость до тысячи километров в час! Фантастическая
скорость для тех лет! Ракетоплан мог взлететь в небо и самостоятельно.
Предполагалось, что управлять
Древний город Житомир - родина С. П. Королева.
К этом -доме 12 января 1907 года родился Сережа Королев.
Строки из автобиографии С. П. Королева о беседе и встрече его с К. Э.
Циолковским в Калуге в 1929 году: "...Я ушел от него с одной мыслью -
строить ракеты и летать на них".
ракетным самолетом будут два пилота в скафандрах, с кислородными
приборами и парашютами.
Но прежде чем начать строить первый ракетоплан по предложению С. П.
Королева решили создать опытный его образец - лабораторию. Для этих целей
больше всего подходил планер СК-9. Он и рассчитывался Королевым с
перспективой на реактивное будущее. Дал на это свое согласие главный инженер
Г. Э. Лангемак. Его утвердил начальник РНИИ И. Т. Клейменов.
В том же феврале в РНИИ создается новый крупный отдел реактивных
летательных аппаратов. В него вошли сектора - баллистических и крылатых
ракет, сектор по проектированию системы автоматического управления,
созданной по инициативе Королева. Начальником отдела, а по существу КБ, и
главным конструктором его назначается Сергей Павлович. Королев получил
возможность вести работу по целому семейству автоматически управляемых и
пилотируемых РЛА. Именно они, по его убеждению, смогли бы составить первый в
истории комплекс управляемого ракетного оружия.
Развитию и становлению этого ^оборонного комплекса Королев уделяет
львиную долю своего внимания, проводит многостороннюю
организационно-творческую работу, подчинив деятельность всех подразделений
линии КБ - реализации основных его направлений. Но приоритет главный
конструктор отдает ракетоплану РП-318. Он готовит четкую программу работ, а
затем в строгой последовательности вместе с А. В. Палло проводит прежде
всего холодные, а затем и огневые испытания двигательной установки. Это он
делает совместно с В. П. Глушко, его опытный ракетный мотор (ОРМ-65)
составляет основу установки. Сергей Павлович придерживается своей давней
точки зрения - "главное - мотор". Он считает, что, создав надежную
энергетическую мощность, соединить ее с планером его конструкции - СК-9 - не
св-ставит особого труда. Сергей Павлович не скрывал, что полетные испытания
ракетоплана РП-318 он никому не доверит. Он будет вести их сам, и только
сам...
Как часто, к сожалению, бывало в творческой деятельности Королева,
неведомые силы стали на пути его, тормозя развитие ракетной техники. Кто мог
предвидеть, что через девять месяцев после образования КБ - его ликвидируют.
И Сергей Павлович окажется лишь руководителем группы, правда, ракетных
летательных аипа-
9 А. романов
ратов. Но и в этих трудных условиях конструктор не опу- i екает рук. Он
остается верным своим устремлениям - довести ракетоплан-лабораторию до
полета, чтобы сделать потом важнейший шаг к осуществлению главной цели -
созданию ракетного самолета. Одновременно конструктор совершенствует опытные
образцы ракет различного класса и назначения, работающих на жидкостных и
твердотопливных двигателях, - зенитных и авиационных, крылатых и
баллистических. Великое будущее последних он уже давно предвидел...
Но всему задуманному не суждено было полностью свершиться. Осенью 1937
года волна репрессий и произвола, захлестнувшая страну, докатилась и до
ракетного института. В ежовско-бериевских застенках трагически погибли И. Т.
Клейменов и Г. С. Лангемак. И это произошло в то время, когда Королеву
казалось, что перспективность технических его замыслов признана полностью. К
этой беде прибавился необоснованный арест двигателестроителя В. П. Глушко,
жидкостные моторы которого находили место во многих летательных аппаратах.
Неприятным для Королева моментом явилось назначение вначале главным
инженером своевольного и почти неприметного по делам инженера А. Г.
Костикова. Опасаясь не справиться и последовать за "врагами народа", он
начал добиваться сокращения планов. Одной из жертв перетряски стал
ракетоплан 318-1, как якобы не соответствующий' основному профилю института,
хотя он, по существу, уже доведен был до полетных испытаний. 11 января 1938
года испытатели записали в дневник: "Материальная часть как самого
ракетоплана, так и двигателя ОРМ-65 в течение всех испытаний вела себя
безукоризненно". По словам специалистов, ракетоплан имел все элементы
самолета с ракетным двигателем.
Но и на этот раз Королев не сдался. За песколько дней вместе с Е. С.
Щетинковым он подготовил доклад в защиту 318-го. Доказывая необходимость
продолжения работ, Сергей Павлович впервые обосповал возможность
использования такого типа самолетов в качестве ракетного
истребителя-перехватчика. Доводы оказались неоспоримыми. Пришлось и этому
руководству РНИИ согласиться на продолжение работ. Летные испытания Королев
собирался вести сам. Но не удалось. '
Полным ходом Королев и его сотрудники продолжают
научно-исследовательские, производственные и испы-
тательные работы по опытным крылатым ракетам. Заметный след в истории
ракетостроения этого периода оставила ракета 212. Она предназначалась для
нанесения удара по удаленным целям, а ее вариант 302 мог стартовать и из-под
крыла самолета для поражения воздушных п наземных объектов. По сути, этим
ракетам предстояло стать боевым оружием с невиданной в то время скоростью и
дальностью полета - до восьмидесяти километров. И Королев старался
форсировать работы по крылатой ракете, он понимал, что 212-я может раньше
других поступить на вооружение Красной Армии. В быстром темпе ведутся
стендовые холодные и огневые испытания ракеты. Они требуют от инженеров
терпения а опыта. Наконец они успешно завершаются. Начинается важнейший этап
- подготовка ракеты 212 к полетным испытаниям. Всеми испытаниями 212-й
Королев руководит сам. Далеко не все идет гладко. Нет-нет да и забарахлит
ракетный двигатель Глушко, а то откажет система подачи топлива или вылезет
еще что-то непредвиденное.
Времени не хватает. Королев почти не бывает дома, хотя рвется туда всей
душой. Там Ксана, дочка. Но работа требует от него сейчас поляой отдачи сил.
Сергей Павлович живет и работает как машина. Выручают его присущие ему
настойчивость, жизнестойкость, упорство и предусмотрительность. Не упуская
из виду РП-318, Королев и Щетинков подготовили "Программу внестен-довых
испытаний ракетоплана-объект 318-1". В ней авторы определили порядок и
систему испытаний на наземной площадке и в полете с работающим ракетным
двигателем. Подписанная 26 мая 1938 года, эта программа впоследствии сыграла
существенную роль в подготовке ракетоплана к первому полету.
Программа испытаний РП-318-1 легла на стол руководства, а Сергей
Павлович вернулся к доводке крылатых ракет типа 212.
28 мая состоялись очередные стендовые испытания двигательной установки
ракеты 212. Сергей Павлович, однако, решил на следующий день провести еще
контрольные проверки.
Вначале все шло нормально. И вдруг произошел разрыв трубопровода
высокого давления. Вырвавшейся медной трубкой Королева ударило в голову,
оглушило. Он почувствовал, как со лба потекла струйка крови. Невероятным
усилием воли он сделал шаг в сторону, пошат-
9* 131
нулся и потерял сознание. Его подхватил за плечи А. В. Палло.
- Кажется, все обошлось благополучно, - улыбнулся Королев, придя в себя
и стирая платком кровь с лица.
Кто-то уже успел вызвать "скорую помощь".
- В Боткинскую, если можно, - попросил Королев. - Там жена работает.
- Удар в лобно-височную область, - диктовал заведующий
травматологическим отделением Ксении Максимилиановне, заполнявшей бланк
истории болезни. - Сотрясение мозга. Постельный режим. Считайте, что вам
повезло, - закончив осмотр, сказал врач Королеву. - Пришелся бы удар чуть
левее, да посильнее... Судьба милостива к вам.
- Я это всегда знал, - попытался улыбнуться Сергей Павлович и,
обратившись к Палло, добавил:
- Ты прав, Арвид. Все дело в уплотнителях...
Врач обработал рану, забинтовал голову. Сергей Павлович все это время
молчал, изредка встречаясь глазами с Ксенией, словно подбадривал ее: не
волнуйся, мол, ничего серьезного не случилось...
...В небольшой палате четыре железные кровати, покрашенные в белый
цвет, белые тумбочки, белые стены, белые двери. Все это действовало на
Сергея Павловича угнетающе. Он тут уже десять дней, оторван от дел. Слава
богу, хоть Ксана рядом. Не раз на дню забегала она к нему в палату, следила
за выполнением процедур, подкармливала домашней едой, приносила книги.
В один из дней Королев разговорился с соседом по палате, с угрюмым,
неулыбчивым юношей. Тот держал в руках номер "Нового мира", где был
опубликован "Испанский дневник" Михаила Кольцова.
- Все так, да не так, - вдруг нарушил молчание сосед, - наши самолеты
не самые лучшие. Деремся мы с немецкими летчиками не на равных условиях.
Сергей Павлович сразу понял, что человек знает, о чем говорит.
- Вы летчик? Воевали в Испании?
- Было дело.
И, словно испугавшись, что наговорил лишнего, сосед вышел из палаты.
Королева поразили слова юноши: "Не самые лучшие". Он -
инженер-авиационник. Уже шесть лет про-
работал в конструкторском бюро, видел, как на его глазах и его руками,
усилиями тысяч таких, как он, всего народа крепла, набиралась сил
отечественная авиация. R воздушном параде над Красной площадью в маз 1932
года его ошеломила авиационная армада в 300 самолетов, промчавшаяся над
головами тысяч восторженных участников демонстрации. В 1933 году в стране
установили День Воздушного Флота. В 1936-м - новая демонстрация могущества
отечественной авиации. Тогда над майскими праздничными колоннами в тесном
строю звено за звеном прошли быстроходные штурмовики-бомбардировщики.
Да и нынче, как обычно в майские дни, хотя погода была неважная, в
четком строю над Красной площадью пролетели бомбардировщики, истребители и
разведчики... сила грозная. "Нет, что-то не то, - окончательно не согласился
с летчиком Королев. - Все сослуживцы удивились бы, услышав слова моего
соседа". Триумфальные полеты экипажа Валерия Чкалова и Михаила Громова на
туполевской машине АНТ-25 через Северный полюс в Америку. Высадка Михаилом
Водопьяновым научной экспедиции О. Ю. Шмидта на Северный полюс. Рекорды
Владимира Коккинаки по грузоподъемности и высоте полета. И тут в ушах как
наяву зазвучал старческий голос Циолковского: "За эрой аэропланов винтовых
должна следовать эра аэропланов реактивных...". Это то, чем он занят сейчас.
"Но почему же его проекту ракето-плана, - мучительно думал Королев, -
столько препятствий? Кому жаловаться? Маршала Тухачевского нет... Серго
Орджоникидзе умер. Написать письмо товарищу Сталину... Бессмысленно, не
дойдет...
Вернувшись примерно через месяц после ранения из больницы в институт,
Королев узнал, что 1 июня испытания ракетоплана приостановлены. Он опять
исчез из плана работ РНИИ, и, похоже, надолго.
Друзья переживали вместе с ним, успокаивали как могли. Страна готовится
к возможной войне. Работы ведутся только по тем летательным аппаратам,
которые могут дать быстрый эффект.
"А мы что - утюги делаем?" - хотел было ответить Королев, но смолчал.
Он мысленно пробегал путь, прейденный им за четыре с лишним года в РНИИ,
после слияния ГИРДа и ГДЛ: "Что я успел за эти годы? На-
чал многое... А довел до конца? Мотопланер в серию не пошел. Не моя
вина. Ракетоплан давно бы мог подняться в небо, но... Но я ли в этом
виноват? И только планер да ракеты..." И тут Королев пришел к неожиданному
для себя выводу: "Останься ГИРД самостоятельной организацией, его коллектив
и он сам достигли бы большего. Но кто мог подумать?.."
- Может, повоюем? - решительно предложил Ар-вид Палло.
- Я устал, бесконечно устал. Наверное, впервые в жизни. Да и с кем
воевать... Обидно, конечно. Столько сделано. За год с лишним мы провели
столько огневых испытаний жидкостных и пороховых ракет. Они стали послушнее,
да и летают выше, дальше прежних. На тысячи метров. Еще усилие, и наши
ракеты встанут на защиту Родины. Я в это твердо верю. Но почему нам мешают,
почему?
- Кто знает, Сергей Павлович, начальству виднее, - пытался отшутиться
Палло. Королев шутку не принял.
- Будем бороться. Наши аргументы в споре - успешные старты.
26 июня 1938 года, в воскресенье, впервые в Москве проходили выборы в
Верховный Совет РСФСР. День выдался солнечный, теплый. Ксения
Максимилиановна принарядила трехлетнюю Наташу и спустилась вниз, во двор,
где ждал Сергей Павлович. Улица Конюшковская, где два года назад Королевы
получили квартиру, заполнена празднично одетыми людьми. Звучит музыка,
песни. Избирательные участки Краснопресненского округа расцвечены флагами.
Королевы шли неторопливо. Как и у всех, у них было хорошее настроение.
- Ты знаешь, Ксана, здорово изменилась Москва за эти годы. Признаться,
я со своими делами перестал замечать, что делается вокруг. "Пятилетки шаги
са-женьи..." - вспомнил Королев стихи Владимира Маяковского, увидев колонну
студентов, идущих со знаменем на избирательный участок, и еще больше
повеселел. - Для них делается все - не жалей себя, только учись. Новые
институты строят. А лаборатории! И стипендия всем, не то что в мое время.
Ксана с удивлением слушала разговорившегося мужа - с ним это случалось
редко.
- Что ни год, то новое чудо: посмотри, волжская вода пришла в город.
Метро. Не станции - дворцы. Иностранные писатели зачастили к нам... Драйзер,
Барбюс, Шоу...
- Ромен Роллан, Рабиндранат Тагор, - подсказала Ксения Максимилиановна.
- Кто-то из них наши успехи назвал "советским чудом".
- Я тебе забыл рассказать, иду я как-то по Тверской улице, года четыре
назад, а навстречу мне Горький. Высокий, с непокрытой головой и с тростью.
Идет, о чем-то оживленно разговаривает с группой молодежи. Все на улице
останавливаются, смотрят на них. Подошел и я. Услышал слова, которые запали
в душу. Он сказал, что труд - это то, что делает человеческие руки, а затем
и мозги все более умными и сильными... Здорово, а! И все кругом - дело рук и
разума. Куда ни глянь - всюду новь. Революционная новь. Она даже в
названиях: Заводы "Серп и молот", "Красный пролетарий", "Борец", "Динамо",
"Красный факел". А ведь это сталь, станки, электромоторы...
- Ну, Сережа, не знала я, что ты такой оратор, словно на митинге, -
рассмеялась Ксана.
- Не смейся, я от всего сердца, - обиделся Королев. - На душе хорошо,
вот и пою, как соловей. Надеюсь, не забыла, я почти кандидат в члены партии.
Спасибо за рекомендацию Валентину Николаевичу Топору. С меня теперь спрос
другой. Мои сверстники - Николай Каманин, Анатолий Ляпидевский - давно уже в
партии. По-хорошему завидую им. Прекрасная у летчиков профессия, а за
плечами - дела славные. Не то, что я...
- Чем же твоя работа хуже? - не согласилась Ксана и вернулась к
начатому разговору. - И кандидатом в партию принимают, значит, доверяют. -
Жена помолчала и продолжила: - Люди как-то все изменились, одеваться стали
лучше. Я не помню случая, чтобы мне надо было кого-то уговаривать на ночное
дежурство у больного... И все хотят учиться. У нас нет сестры, даже няни,
которая не посещала бы курсов, не мечтала стать врачом.
- Наталка, ты хочешь быть врачом, как мама, или как я - инженером? -
приподняв дочь над головой, спросил отец.
- Не знаю. Я хочу мороженое, - и показала рукой
в сторону, где женщина в белых нарукавниках ловко выдавливала из
жестяных форм круглые порции мороженого. Получив его, дочь примолкла.
- Когда наша дочь станет врачом, тебе, Сергей, надо уже быть доктором
наук.
- А в большем ты мне отказываешь?
- Не в академики ли ты метишь, Сережа? - весело рассмеялась Ксана.
- Может, и в академики. Пока, правда, в кандидаты наук... - И грустно
добавил: - Не хотел огорчать. Высшая аттестационная комиссия в научном
звании меня не утвердила. Хорошо, что Тихонравова и Победоносцева-то
признали учеными, а не голыми конструкторами, каи меня...
Ксения Максимилиановна знала, как трудно складывается жизнь мужа в
РНИИ. И, желая отвлечь его от служебных дел, остановилась возле театральной
афиши:
- Посмотри, Сережа, что там новенького идет в театрах.
Королев подошел к афише и стал внимательно читать.
- Ничего, кажется, нового нет. "Лебединое озеро" в Большом театре мы
смотрели дважды. "Дни Турбиных" - видели. "Евгений Онегин". Пантелеймона
Нор-цова послушал бы еще раз. Он у моей матери некоторое время здесь, в
Москве, жил. Хорошо его знаю. Стеснительный. Жил бедно.
- А что там в концертных залах? С удовольствием еще раз побывала бы на
концерте Льва Оборина.
Так незаметно Королевы подошли к избирательному участку. С небольшого
плаката на них смотрела, слегка улыбаясь, миловидная женщина, кандидат в
депутаты Верховного Совета РСФСР Евдокия Васильевна Масленникова, стахановка
с комбината "Трехгорная мануфактура".
Возвратившись домой после голосования, он сел за рабочий стол. Решил
обдумать завтрашнюю встречу с новым главным инженером РНИИ А. Г. Костиковым
- отстоять идею строительства ракетоплана, но сделать этого было не суждено.
...Через несколько часов после радостного и светлого дня Королева
арестовали. За ним пришли ночью. Сергей Павлович не чувствовал за собой
никакой вины, но понял, что он очередная жертва клеветников. Были
они в эти годы повсюду, свили гнездо и в РНИИ. По их наветам уже
арестованы Клейменов, Лангемак и Глушко. Сергей Павлович ужаснулся, когда на
следствии его об-нинили в том, что он якобы член троцкистской антисоветской