Романов Алекс. Королев (текст не вычитан)

над домами притихшей Москвы, посеребренная Луной, поблескивала ракета.
Где-то сбоку, казалось, совсем близко отливал красноватым светом Марс.
"А еще - Марс, - заглядываясь на звезды, подумал Королев. - Да, полет
на Марс туда и обратно займет несколько лет. Нет возможности взять на борт
корабля все необходимое - воду, пищу. Прав, глубоко прав Циолковский,
предложив подумать о воспроизводстве всего самого нужного на борту
межпланетного корабля. Давно решено, что надо начать разработку и
космической оранжереи, и космической фермы для животных и птицы. Надо бы эту
задачу уточнить - имеет ли она практический смысл для экологического
цикла..."
Недалеко от обелиска машина круто повернула направо и въехала в тихий
6-й Останкинский переулок. Остановилась у зеленого забора, за которым
виднелся небольшой белокаменный дом. Сергей Павлович вышел из машины,
попрощался с водителем и, взявшись за скобу калитки, сказал, как всегда:
- Завтра ровно в семь тридцать.
Он любил точность во всем - ив большом, и в малом. Это знали все, от
шофера до заместителей в конструкторском бюро.
Двор расчищен от снега. Лунный свет падал на березы, стоявшие невдалеке
от дома, на утонувшие в снегу


молодые яблоньки, на тихие ели, вытянувшиеся вдоль забора. Не успел
Сергей Павлович сделать и шага, как, радостно повизгивая, к ногам его
бросилась собака, любимица академика. Она лизнула руку. Сергей Павлович
ответил на ласку, почесав собаку за ухом. Та побежала вперед, к двери,
словно намеревалась открыть ее перед хозяином. Сергей Павлович взялся за
медное кольцо.
Нина Ивановна, как всегда, ждала приезда мужа у
входа, ее серые глаза с веселой хитринкой устремились на дверь.
- Ты знаешь, Нина, задержался, - на ходу торопливо, словно извиняясь,
сказал Сергей Павлович.
- Совещание на Луне?
- Вот видишь, ты все знаешь! - улыбнулся Сергей Павлович и, обняв жену
за плечи, спросил: - Ас космодрома не звонили? Я им обещал быть дома в
восемь, а сейчас все десять.
- Не волнуйся, звонили, там все в порядке, "Космос" вышел на орбиту.
Раздевайся. Пойду подогрею ужин.
Вскоре из прихожей раздался раздраженный голос мужа:
- Нина! Где же мои тапочки? Я же просил: каждой вещи свое место.
Сколько раз надо говорить?
- Ну, Сережа, наклонись чуть пониже. Они на обычном месте. Видишь -
мыли полы, чуточку подвинули...
Найдя наконец свои шлепанцы, Сергей Павлович сразу же поостыл, чувствуя
себя неловко перед женой за глупую несдержанность.
- Дома "наклонись", в Госплане "поклонись", в министерстве - "согнись".
Целый день сегодня этой "физкультурой" занимался.
- А что делают твои девятнадцать замов?
- Меня-то без двух звезд на пиджаке вахтер-старушка ветхая на порог
министерства не пускает.
- Что-нибудь случилось, Сережа?
- А! - махнул рукой Сергей Павлович. - Летит к чертовой матери лунная
программа. Задел нужен, новая мощная ракета. А это деньги, деньги. Раздают
деньги, материальные ресурсы по принципу: всем сестрам по серьгам. Немного
Янгелю, чуть больше Челомею, у него сын у высокого начальства работал, а те
крохи, что остались, - нам, головному ОКБ. А еще вчера все они соглашались
работать на единую программу, а теперь каждый тянет в свою сторону, хочет
вырваться вперед!
Спохватившись, что снова начинает нервничать, Сер-


гей Павлович сдержал себя и вроде бы ни с того ни с сего спросил:
- У тебя, Нина, в холодильнике продукты запасены на сколько дней?
- Собираешься в командировку? Не волнуйся, хватит. Дня на четыре-пять.
Не каждый же день ходить по магазинам.
- Вот именно, - весело подхватил Сергей Павлович. - И я прошу у
инстанций: выделите мне средства сразу на пять-десять лет. Дайте свободу
действий, не опекайте по пустякам. Распылять средства между многими КБ,
чтобы каждый творил что вздумается - нет, это не разумно...
Улучив момент, когда, как показалось Нине Ивановне, муж выговорился,
она усадила его за кухонный стол.
- Ешь, Сережа, не нервничай. Если можешь, оставляй служебные перегрузки
там, за дверьми.
- Извини, что делать. Они давят и днем и ночью и везде...
Нина Ивановна села напротив. Последнее время муж выглядел неважно. Все
чаще жаловался на болезнь, бывали и сильные кровотечения, все больше
уставал. Он не умел отдыхать, как все.
- Есть новые письма, журналы? - спросил Сергей
Павлович.
- Да, тебе принести их?
- Нет, я зайду в кабинет. Надо дочитать статью.
Не успел.
- Ты всегда не успеваешь, - заметила жена. - Я не помню, чтобы тебе
хватало суток. Не бережешь ты себя, Сергей. Тебе не сорок.
Сергей Павлович молча внимательно посмотрел ей в глаза.
- Петровский звонил. Настаивает...
Нина Ивановна слегка вздрогнула, но не подала вида, что сама мысль об
операции ее пугает. Она знала, как мужа мучает болезнь. Не первый раз он
говорит с ней об этом. Сегодня Сергей Павлович, как ей показалось, более
настойчиво сказал о необходимости лечь в больницу.
- Надо, Сережа, - тихо ответила Нина Ивановна. - Если врачи настаивают,
значит, надо.
Сергей Павлович облегченно вздохнул, широко улыбнулся. Наскоро поев, он
вышел из кухни. Прошел мимо бронзовой скульптуры юноши, запускающего ракету,
и, опершись рукой о перила неширокой деревянной лестни-
30 А. Романов 465

цы, стал медленно подниматься на второй этаж. На середине лестницы
задержался, чтобы передохнуть, и посмотрел вниз на скульптуру "К звездам".
Ему нравилось это произведение Григория Постникова, подаренное ему автором и
космонавтами...
Поднявшись на второй этаж, Сергей Павлович подошел к столику, над
которым висели портреты К. Э. Циолковского, И. В. Курчатова и С. И.
Вавилова. Взяв письма, газеты и журналы, вошел в кабинет. Он бесконечно
любил свое пристанище. Устроенный заботами Нины Ивановны, он ненавязчиво
совмещал в себе домашний уют и деловую обстановку... Небольшая скульптура
шагающего Ленина. Портреты Циолковского и Цандера. Живописный пейзаж на
стене, фотография жены.
Редкий день Сергей Павлович не заходил в кабинет на часок-другой, чтобы
поработать, а то и просто поразмышлять в тишине. Чаще всего он занимался за
просторным столом-бюро, обложив себя книгами и журналами. Любил посидеть в
приставленных к нему мягких креслах, почитать журналы, просмотреть
документы... Иногда стоял у доски с мелком в руках, что-то вычерчивая.
Сергей Павлович сразу же сел за рабочий стол, вынул из коричневой папки
листки бумаги. Гранки статьи для "Правды". В ней - итоги уходящего 1965-го,
космического года. Взглянул на календарь: 28 декабря. "Надо завтра вернуть
редакции", - подумал Сергей Павлович. Надев круглые очки в золотистой
оправе, стал читать:
"В современной науке нет отрасли, развивающейся столь же стремительно,
как космические исследования. Немногим более восьми лет прошло с тех пор,
как впервые во Вселенной появилось созданное человеком космическое тело -
первый советский искусственный спутник Земли".
Оторвавшись от текста, ученый посмотрел в окно, на котором мороз уже
вывел затейливые узоры. Перевел взгляд на стену, где висела фотография
третьего спутника Земли. Сергей Павлович вспомнил, что в конце статьи есть
несверенная цитата Циолковского.
Открыв один из ящиков стола, Королев достал стопку брошюр - сочинения
Константина Эдуардовича, изданные при жизни ученого. Академик очень гордился
этими книгами, идеи, заложенные в них, всегда оставались для него и
путеводной звездой, и учебниками. Полистал их. Может, вспомнил свои давние
встречи с калужским вдохновителем, свою юность... Взял том академического
изда-


ния сочинений Ковстантива Эдуардовича, положил рядом книгу, чтобы не
забыть, и стал читать статью дальше.
"Полет Юрия Гагарина открыл эпоху космической навигации. А эпоха работы
человека в свободном космосе началась в истекшем 1965 году, в тот мартовский
день, когда Алексей Леонов шагнул из шлюза в открытое пространство и
свободно поплыл в нем".
Прочитав фразу о значении полета "Восхода-2", ученый задумался и
мысленно спросил себя: "Все ли я сказал о последнем эксперименте? Да,
пожалуй, все". Но тут же решил, что надо отметить успехи американских
астронавтов Ловелла, Бормана, Ширры и Стаффорда. Взял ручку и дописал: "Их
почти двухнедельный полет и сближение в космосе двух кораблей - серьезное
достижение". Надо отдать должное и первому французскому искусственному
спутнику Земли. Ведь Франция стала третьей космической державой. А дальше
сказать о задачах, выполняемых в космосе советскими спутниками. Сергей
Павлович стал писать дальше:
"Прилегающая к Земле область космического пространства, можно считать,
основательно обжита. Спутники серии "Космос" неутомимо выполняют обширнейшую
комплексную научную программу исследований..."
Королев снял очки. Хотел было протереть их, но под руками ничего не
оказалось, и он пошел в спальню, где оставил очечник с лоскутком замши. На
обратном пути, уже в кабинете, взглянул на фотографию, на которой он
запечатлен с корифеями науки Курчатовым, Келдышем и своим заместителем
Мишиным. Этот уникальный снимок пошел в историю под названием "три "К".
Сергей Павлович краешком губ улыбнулся, вспомнив памятный день 9 мая этого
года. Праздновалось 20-летие Победы над фашизмом. Они с Ниной Ивановной
стояли на трибуне Красной площади, любовались чеканным шагом слушателей
военных академий. Сергей Павлович с нетерпением ждал технической части
военного парада. Хотелось посмотреть, как пойдут его новые
межконтинентальные баллистические ракеты на твердом топливе. И вот они
появились, мощные, грозные. Все зааплодировали им, бил в ладоши и Сергей
Павлович.
- Себя хвалишь, - услышал он над ухом шутливый
голос Пилюгина.
- Нет, Николай Алексеевич! Аплодирую рабочему классу, что построил их,
да ребятам, что научились запускать их.

30*



- Красиво идут, - не сдержался Пилюгин. - Завтра за границей шум будет
всесветский.
- Пусть шумят. Наши ракеты любителям авантюр вроде холодного душа.
- Марку бы надо написать на корпусе, как на самолетах, - сказал
стоявший рядом ракетчик-генерал В. Ф. Толубко. - Ту, Як, МИГ.
- Не понял, - откликнулся Королев.
- А и понять нетрудно, - ответил Бармин. - Поставьте три К, - и тут же
разъяснил: - Королев, Курчатов, Келдыш.
Шутка всем понравилась. По душе она пришлась и Королеву.
- Что скажете, Мстислав Всеволодович? - обратился он к Келдышу.
- Мне не нравится. Разве мы одни?.. Да и звучит как-то мягко "три К".
По мне лучше МБР - межконтинентальная баллистическая ракета. В этих трех
буквах слышится что-то грозное...
Оторвав взгляд от фотографии, Сергей Павлович пошел к столу, стал
внимательно читать оставшиеся страницы:
"Продолжались в истекшем году и исследования более далеких космических
объектов... В первой половине ноября 1965 года были запущены к Венере две
автоматические станции "Венера-2" и "Венера-3". В конце февраля - начале
марта 1966 года эти станции достигнут района планеты Венера..."
Сергей Павлович прервался, отложил гранки. "Да, успехи есть. Но вот с
Луной не все получается. Мечта человеческая - ступить на лунную твердь. Нет,
определенные достижения есть, "Лунники" летают, мы сфотографировали ее
обратную сторону, которую никто из людей до сих пор не видел. Полет человека
вокруг Земли - ступень к полету на Луну. Ведь для полета на Луну и обратно
надо шесть-семь суток, Быковский летал пять, Леонов выходил в открытый
космос, значит, можем ступить и на лунную "землю".
Как-то незаметно для себя Королев снова вернулся мыслями к сегодняшнему
заседанию Совета главных. Всем понравилась готовность Бабакина взяться за
разработку самодвижущейся лаборатории - "Лунохода", - которая могла бы
получить и передать на землю данные о физическом и химическом составе
внеземной породы... А там, глядишь, научимся доставлять с Луны и планет


образцы лунного грунта... Королев вспомнил правдоподобную шутку
академика Виноградова: "Дайте нам щепотку лунного грунта, и мы "перевернем"
всю Вселенную". И Сергей Павлович тихонько запел неизвестно откуда
запомнившуюся ему песенку:
Хорошо мне с тобою, Луна. Нам под солнцем плыть вместе всегда. Верный
спутник землянам Луна, Нежность сеешь в людские сердца.
...Послышались шаги жены. Легко поднималась она по лестнице. Сергей
Павлович всегда радовался, когда она едва слышно появлялась в двери
кабинета.
- Сережа! До отъезда на работу осталось семь часов.
- Сейчас, сейчас! Зайди, я тебе прочитаю статью. Нина Ивановна вошла в
комнату, села в кожаное кресло. Сергей Павлович сел напротив.
- Вот послушай, - и начал читать. Старался это делать не монотонно,
чтобы самому еще раз вникнуть в
смысл написанного...
"Все сказанное - увлекательные планы исследования Вселенной, это шаги в
будущее. Это будущее, хотя и не столь близкое, но реальное, поскольку оно
опирается на уже достигнутое..."
- Ну и как? - обратился он к жене.
- Не все гладко по стилю. То суховатый деловой язык, а где-то слишком
много пафоса, - и рассмеялась. - Ну а впрочем, ты и сам, Сергей, такой -
разностильный.
- Ну и на этом спасибо, - улыбнулся Сергей Павлович.
Сергей Павлович убрал в стол брошюры К. Э. Циолковского. Неожиданно с
грустью сказал жене:
- Ты знаешь, Нина, я как-то плохо помню внешне старика Циолковского,
прошло столько лет. Но сказанное
им тогда из памяти не вырубишь.
- Зачем же ты, Сережа, приводил подробности
встречи?
- Какие там подробности, два-три штриха, другого
не мог. Тихонравов провел в Калуге целый день, а написал, на мой
взгляд, две скучных странички... Всю свою жизнь читал, перечитывал его
труды, и Константин Эдуардович словно представал передо мной, наверное,
что-то фантазировал. Мне кажется, что Циолковский всю жизнь вел меня за
руку, показывая путь в завтра! Да, Нина, у нас есть конверт с маркой? Надо
поздравить с Новым годом Якова Матвеевича Терентьева-.Ведь он один


вз немногих еще живущих соратников Тухачевского... Я тебе рассказывал,
что значила для меня их поддержка, когда мы делали первые шаги.
- Оставь письмо на столе, я утром пойду и отправлю, - и, выходя из
кабинета, напомнила: - Не забудь выключить свет.
Вырвав из блокнота листок бумаги, Сергей Павлович начал писать. Слева в
верхнем углу поставил дату "31/XII.65... Дорогой Яков Матвеевич! Шлю тебе,
старому другу и товарищу, свои самые наилучшие пожелания и поздравления к
Новому году..." В конце письма поделился своими заботами: "Мои планы и дела
нешибко важны - буду весь январь в больнице лежать. Ничего особенного нет,
но вылежать надо..."
Закончил свое поздравление словами, так характерными для С. П.
Королева: "Все прочее, как всегда, в неудержимом и стремительном
движении..."
Приняв окончательное решение лечь в больницу, С. П. Королев первые дни
нового, 1966 года с утра до позднего вечера проводил в конструкторском бюро.
Словно чувствуя недоброе, он старается завершить большинство дел. Написав
отчет о научной деятельности за минувший год, Сергей Павлович вызвал
секретаря.
- Этот отчет перешлите, пожалуйста, в президиум Академии наук СССР на
имя Мстислава Всеволодовича. Теперь просьба: я из больницы позвоню вам,
сообщу тамошний телефон. Если появятся важные документы, поставьте меня в
известность. И пригласите через полчаса всех на совещание.
Когда ближайшие сотрудники Королева собрались у него в кабинете, он
счел нужным очень коротко напомнить им о первоочередных работах на ближайшие
полмесяца, пока будет отсутствовать.
Тепло попрощавшись с товарищами, Сергей Павлович задержал первого зама.
- Василий Павлович! Не думаю, что залежусь в больнице. Но сам знаешь,
дел невпроворот. Ничего не откладывай на завтра, что можешь сделать сегодня.
Остальных моих замов подталкивай. Я тут просмотрел первоочередные бумаги.
Возьми под контроль те, что пометил красным карандашом. Из больницы позвоню,
сообщу телефон. Не стесняйся, звони, а то умру от безделья. Звони...


- Ну, ни пуха ви пера, - прощаясь с Главным, пожелал Мишин.
- К черту, к черту! - по традиции ответил Королев. Проводив зама до
двери, снова сел за просмотр текущих документов. Закончив работу с нами,
пригласил помощника, передал ему стопку бумаг.
- Все это, Виктор Васильевич, - соответствующим товарищам. Возьмите под
контроль то, что помечено синим карандашом. Прошу найти все копии моих
предложений о мирном использовании космоса, направленных академику Келдышу.
Помнится, это было в марте еще 1960 года. Потом в 1963 году я дал интервью
обозревателю ТАСС по поводу заключения Договора между СССР, США и
Великобританией о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в
космическом пространстве и под водой. Сделайте копии этих документов. Мне
они скоро понадобятся. Я вам позвоню из больницы.
Утром 5 января 1966 года, перед тем, как поехать из дому в больницу,
Сергей Павлович поднялся на второй этаж к книжным стеллажам, положил в
небольшой чемодан несколько книг, в том числе сочинения Альберта Эйнштейна.
Потом открыл гардероб, долго искал в карманах костюмов копеечки на счастье.
Не нашел и расстроился. Нет, он не был суеверным, но, как многие, в трудную
минуту верил в добрые приметы. Утешало сознание, что в той же больнице
находится на долечивании его мать, а значит, на первых порах будет с кем
поговорить.
...В первый же вечер они сидели вместе в больничной палате, вспоминая
прошлое, думая о будущем.
- Ты читал, Сергей, статью в "Правде" "Шаги в будущее"? - как-то
спросила Мария Николаевна.
- А тебе она понравилась? - вопросом на вопрос ответил Королев.
- Очень. Но кто же все-таки ее написал? - допытывалась мать.
- Там же стоит подпись "профессор К. Сергеев". Да и так ли важно, кто
написал статью? - Королев улыбнулся одними глазами. - Главное, чтобы она
была полезной.
- Похоже, что ты написал? - неуверенно сказала мать.
Сергей Павлович ничего не ответил. Посмотрел на мать. Казалось, возраст
не тронул ее, хотя ей около восьмидесяти.
- Ты когда выписываешься?


- Да скоро уже. Порядком надоело, - вздохнула мать.
Раздался телефонный звонок. Сергей Павлович взял трубку.
- А, Юрий Алексеевич, - лицо Сергея Павловича сразу преобразилось,
посветлело. - Лечусь вот1 Хотите приехать 8 января? Буду рад видеть вас. С
Николаевым? Хорошо. Закажу пропуск. До свидания.
Нет ничего печальнее, чем отмечать день рождения в больнице. Такое
случилось с Сергеем Павловичем впервые. Двенадцатое января 1966 года.
Настроение у Королева неважное, но он все-таки пытался скрыть его от родных.
Нина Ивановна и Мария Николаевна делали все, чтобы отвлечь его от мрачных
мыслей.
- Мне бы десятка лет хватило, - пытался пошутить Сергей Павлович. -
Дел-то немного: побывать на Луне, на Марсе-То и дело звонил телефон. Друзья
и соратники поздравляли Королева, обещали навестить его. Постепенно
настроение именинника поднялось. В глазах появился прежний блеск, который
так нравился Нине Ивановне. Лицо его все чаще озаряла улыбка. Сергей
Павлович даже начал шутить, подбадривая жену и мать. Когда они начали
собираться домой, напомнил им, что операция назначена на 14 января.
Сердце Нины Ивановны сжалось, хотя она и готовила себя к этому дню,
знала, что операция, как говорили ей врачи, займет немного времени, да и
оперировать решил сам Петровский, но у нее невольно вырвалось:
- Послезавтра?!
Сергей Павлович порывисто обнял жену и поцеловал. Она почувствовала,
как учащенно бьется ее сердце.
- Надо же, Нина! - В голосе обычная, не терпящая возражения твердость.
Попрощавшись с матерью, Сергей Павлович попросил жену завтра навестить
его. Почти весь день Сергей Павлович и Нина Ивановна провели вместе. Жена
отметила про себя, что настроение у мужа радужное. Он не сомневался в исходе
операции. Это настроение передалось и Нине Ивановне.
Утром 14 января 1966 года без пяти восемь утра Сергей Павлович позвонил
домой.
- Нина- мне сделали укол. Жду тебя, как договорились... после операции.
Это был последний их разговор.


Сергей Павлович Королев скончался во время продолжительной операции.
Трудно судить сегодня. Но вряд ли он серьезно задумывался над причинами
своего многолетнего недомогания, полностью доверяясь врачам и тем более
такому известному хирургу, да еще министру здравоохранения страны... Весь
трагизм положения своего пациента Петровский, к сожалению, понял только на
операционном столе. В этот момент он осознал, что поступил опрометчиво,
доверившись заключению врачей, не перепроверив их диагноз "кровоточащий
полип".
- Саркома, запущеннейшая саркома... будь она проклята, - не в состоянии
остановить кровотечения, трясущимися губами повторял хирург.
В операционную не вошел, а вбежал Вишневский, срочно вызванный
министром. Александр Александрович в мгновение оценил ситуацию. Но чем он
мог помочь? На немой вопрос хирурга дал несколько советов. Наконец с трудом
удалось остановить кровотечение. Более или менее в этих экстремальных
условиях завершили операцию. Молча пошли, чтобы успокоить Нину Ивановну,
крайне взволнованную столь продолжительной операцией. Но на полпути хирургов
остановил истошный голос анестезиолога: "Сердце... сердце не слышу..."
Петровский и Вишневский бросились в операционную. Сердце Королева не
вынесло многочасовой нагрузки - остановилось. Александр Александрович вскрыл
грудную полость и начал массировать сердце руками. Все напрасно. Вишневский
стоял возле друга, напряженно, до боли в глазах смотрел на умершего, не веря
в случившееся. С невероятной ясностью вспомнил свою давнюю встречу с Сергеем
Павловичем и слова, брошенные им: "Мы будем работать над искусственым
сердцем". И его шутку:
"Первое - мое".
- Все, Борис Васильевич. Это конец, - глухо произнес Вишневский.
Академик Петровский молча вышел. Александр Александрович продолжал
рассуждать сам с собой: "Откуда такая доверчивость и самонадеянность?..
Разве допустимы непрофессиональные исследования... Значит, проведены из рук
вон плохо... И такая непредусмотрительность, - мучительно думал ученый,
оглядывая операционную, в которой, судя по оснащению, можно лишь делать
простейшие операции... Нелепая смерть. Но смерть... всегда нелепа".
Александр Александрович, прощаясь с другом, еще


раз взглянул на погибшего, рукой коснулся его холодеющего лба, закрыл
лицо простыней. Сутулясь, словно неся на своих плечах непомерный груз вины,
вышел в соседнюю комнату. Там академик Петровский и его ассистенты суетливо
заканчивали составление медицинского заключения, обдумывая каждое слово.
Глаза Вишневского застилали слезы, он как в тумане взглянул на подсунутую
ему для подписи бумагу и с трудом прочитал:
"...тов. С. П. Королев был болен саркомой прямой кишки. Была
произведена операция". "Нет, все это как-то не так, где же вы раньше были?..
- Слезы мешали смотреть. - ...смерть наступила от сердечной недостаточности
(острая ишемия миокарда...)".
Вишневский с укором в упор взглянул на хирурга, что-то хотел сказать,
но тот поспешно отвел глаза в сторону...
- Да, Сергею Павловичу уже нечем помочь, - вслух, ни к кому не
обращаясь, со вздохом, почти про себя произнес Вишневский. И поставил свою
подпись. "Потом разберемся".
Легенду о безымянном Главном конструкторе развеяли суровые и скорбные
строки правительственного некролога, опубликованного 16 января 1966 года в
центральной и зарубежной печати. Земляне узнали, что под именем
таинственного Главного "скрывался" Сергей Павлович Королев. Все те воздающие
должное ему добрые, прекрасные слова, что накопились в сердцах людей, к
этому человеку наконец произнесены вслух и адресованы ему, Сергею Павловичу
Королеву.
"Сергею Королеву больше, чем кому-либо другому, принадлежит заслуга в
том, что космический век стал реальностью" (Ханнес АЛЬБИН, физик, лауреат
Нобелевской премии. Швеция).
"В истории науки нет более высокой оценки творчества ученого, чем
признание его основоположником новой области человеческих знаний. К числу
таких ученых с полным правом можно отнести С. П. Королева" (А. Ю. Ишлинский,
академик).
"Человечество благодарно Королеву за свершенное. Получить признание
человечества - значит быть по меньшей мере выдающимся деятелем науки и
культуры" (Герман Оберт, один из пионеров ракетной техники. ФРГ).
"Во главе великого дела должен был встать человек, глубоко понимающий
задачу изучения космоса, беззавет-


но веривший в ее реальность, то время как многие считали ее
фантастической. Таким руководителем и организатором был Главный конструктор,
академик С. П. Королев" (К. Д. Бушуев, профессор).
"Мне по делам службы ве раз приходилось встречаться с Сергеем
Павловичем Королевым. Чаще всего в ЦК КПСС, который координировал усилия
министерств и ведомств, участвовавших в разработке ракетно-ядерного
оружия... Что касается роли Королева в этом деле - она велика. Смерть его -
огромная утрата для Советской Армии" (Г. К. Жуков, Маршал Советского Союза).
"Особого внимания заслуживают мысли и работы Королева в области
многоразового использования космической техники путем органического
сочетания в одном аппарате ракетно-космической и авиационной техники. Эти
материалы ждут заинтересованных исследователей..." (П. В. Цыбин, заслуженный
деятель науки и техники.)
"Самая характерная черта Королева - громадная энергия. Этой энергией он
умел заражать окружающих. Он был человеком очень решительным, часто довольно