Страница:
За две недели бригада молодых строителей закончила ремонт крыши, и
институтский завхоз, придирчиво осмотрев всю кровлю, остался доволен.
Подписал справку об окончании работ, а также счет, пообещав в ближайшие дни
перечислить заработанные деньги стройпрофшколе.
Ефим Квитченко пожал ребятам руки, распрощался, а Королеву посоветовал:
- Иди в строители, Сергей. Всегда на воздухе, и каждый дом, построенный
тобой, - доброе дело людям. А ради этого стоит жить...
- И я так же думаю, -- ответил Королев, заканчивая делать из бумаги
голубя. - Я буду строителем... но только самолетов, - и ловко запустил
голубя в небо. Он вначале взмыл вверх, а потом, увлеченный потоком воздуха,
будто планер, сделал один вираж за другим и под аплодисменты ребят затерялся
вдали.
- Вот так полетит и мой первый планер, марки СК. Немногие тогда знали,
что Сергей завершал уже проектирование планера.
Мария Николаевна в душе была против увлечения Сергея планеризмом,
надеясь, что с годами оно пройдет само. Но интересы сына все сильнее
связывались с авиацией, и это тревожило ее. Она поделилась своими опасениями
с Григорием Михайловичем. Обычно муж не вмешивался в отношения матери и
сына. Считал это неуместным. Начала разговор Мария Николаевва:
- Когда же наконец закончится игра Сергея в авиацию?
Григорий Михайлович промолчал, так как на этот счет он имел свое
мнение, отличное от мнения жены.
- Напрасно тратит время. Мог бы и учиться получше, - продолжала в том
же духе Мария Николаевна. - Математика и немецкий язык даются легко... Я
пыталась говорить с Сергеем, но все напрасно. Больно упрям стал. Ну что ты
молчишь, Гри? Поговори с ним построже. Может, послушает. Ты же мужчина!
- Напрасно ты так волнуешься, Маруся, - пытался успокоить ее Григорий
Михайлович. - У Сергея много энергии. Куда же ее деть? Будет хуже, если
начнет бездельничать или свяжется с какой-нибудь неприличной компанией.
Возраст у него самый неустойчивый. Планеризмом, авиамоделизмом занимаются не
сотни, а тысячи, но, согласись, в авиацию пойдут только десятки. Сергей в
школе начал увлекаться астрономией. Еще все, все впереди! И когда надо, мы
поможем ему выбрать путь в жизни.
Спокойный, рассудительный тон мужа успокоил Марию Николаевну.
- Может, ты и прав, Гри, - согласилась она. - Не хочу, чтобы Сергей
стал летчиком, да еще военным. Ты знаешь, недавно погиб, кажется, Алатырцев.
Сергей его знал.
А Сергей Королев неуклонно шел к намеченной цели. Технические расчеты,
двенадцать листов чертежей, объяснительную записку он приложил к проекту
планера и подал этот проект в президиум авиационно-техниче-ского совета
Одесского отделения ОАВУК. В июле 1924 года проект был утвержден.
Сергей прибежал домой счастливый и радостный. Увидев мать и приехавшую
погостить бабушку, обнял, закружил их по комнате, приговаривая: "Утвердили,
утвердили".
Мать освободилась от объятий сына и, положив руку на плечо, подвела к
дивану:
- Давай-ка поговорим, сын.
- Мама, ты довольна? - ничего не подозревая, спросил Сергей, садясь на
диван. - Ты знаешь, по существу, ни одного замечания и очень хвалили
чертежи. Я так рад, мама!
Мария Николаевна будто не слышала сына, да и не хотела слушать. Она
думала, с чего начать разговор, который, она понимала, будет нелегким.
- Тебе, Сергей, уже семнадцать. Скоро закончишь школу. Пора серьезно
подумать о будущей профессии.
- Я уже подумал, мама.
- Подожди, не торопись. Профессия - это на всю жизнь. Она должна быть
интересной, и, как тебе сказать, - подбирала слова Мария Николаевна, - надо,
чтобы она обеспечивала материальную сторону жизни. Ради этого порой
приходится многим жертвовать. Ты никогда, Сергей, не задумывался над
профессией Григория Михайловича? Посмотри, как он влюблен в нее.
Сергей молчал, все больше понимая, что мать не оценила его успеха. Мало
того, он ей просто не по душе, и, того гляди, она попытается запретить
заниматься пла-неризмом.
- Мы много думали с Григорием Михайловичем о твоем будущем. И хотим
помочь тебе в выборе профессии.
- Но, мама, я уже выбрал.
- Нет, - твердо сказала мать. - Ты еще молод, чтобы решать свое будущее
один.
Сергей вскочил с дивана, заметался по комнате. Потом остановился и
решительно заявил:
- Нет, мама. Мне жить, мне решать. Просто инженером я не хочу быть. Мое
место в авиации. Я так
решил.
Мария Николаевна изменила тактику. Зная, как любит ее сын, пошла на
хитрость.
- Но я тебя прошу, Сережа, - начала она ласково, вставая с дивана и
обняв сына. - Летчик, механик - это опасная профессия. Ты у меня один.
Сколько их гибнут. Твой друг Жора Калашников хочет быть врачом. Да и Ксана
Винцентини мечтает об этой же профессии, а ее брат будет строителем.
Но все было напрасным. Сергей стоял на своем. Мария Николаевна
взорвалась, раздраженная несговорчивостью сына.
- Ты, кажется, возомнил о себе слишком много. Сделал проект планера - и
уже летчик или конструктор, - запальчиво выговаривала она. - Все это детская
забава. Ты откажешься от нее через год. Да и не уверена я, что новый проект
утвердит следующая инстанция.
Слова матери хлестнули по самолюбию Сергея, по самому дорогому для него
- уверенности, что его призвание - авиация. Кровь ударила в лицо, руки
задрожали, в темных глазах сверкнул неистовый огонь. И все же, сдерживая
себя, чтобы не закричать, он глухо выдавил из себя:
- Это нечестно, мать! Нечестно! Ты не веришь в меня?!
Увидев в глазах сына гнев, Мария Николаевна не выдержала, и у нее
невольно сорвалось:
- Бешеный, как твой отец!
Сергей словно остолбенел. В доме никогда не говорили об отце, будто его
никогда и не было.
- А это плохо или хорошо?
Мария Николаевна ничего не ответила, испугавшись своей несдержанности.
- Ты никогда не говорила мне об отце!
- Он умер, - твердо сказала она. - Ты мой сын,- сделала она ударение на
"мой" и попыталась было обнять его, но тот отшатнулся.
- Не надо, мама, - и, глядя немигающими глазами на мать, сказал ей: - Я
хочу учиться в военной академии имени Жуковского. Не разрешите - уйду. Мне
жить и мне решать свою судьбу, - и выбежал из комнаты.
Едва мать и дочь остались одни, как Мария Матвеевна, сидевшая в кресле
и молчавшая во время разговора, резко встала и огорченно проговорила:
- За что ты его так? Я все примечаю и думаю. Свою былую ненависть к
Павлу... Ты теперь на сыне... Он-то при чем? Подумай! Ты же мать... Нас с
отцом вини... Но Сережу не трогай... - Мария Матвеевна грузно села в кресло,
у нее перехватило дыхание... Отдышавшись, с горечью прошептала: - При
родной-то матери сын у тебя... Да как же так можно?! Я только и слышу с утра
до вечера: "Гри, не простудись", "Гри, не опоздай к обеду". Все "Гри, Гри,
Гри..." Ты бы взглянула в глаза Сережи, когда он вошел в комнату. Такие
счастливые я видела один раз у Павла, когда родился Сережа. Да и отец жив...
Для него этот планер... Да ничего, я вижу, ты не понимаешь.
Мария Николаевна молчала. Всем своим существом она поняла правоту
матери и удивилась, как тонко ова разобралась в ее чувствах к сыну. Ей стало
не по себе. Она кинулась к матери, прильнула к ее груди и громко зарыдала.
16 августа 1924 года Королеву вручили свидетельство о завершении
среднего образования и получении специальности каменщика и черепичника. Из
документа яв-
ствовало, что: "Королев сдал зачеты по следующим предметам: 1) Полит,
гр., 2) русск. язык, 3) математика, 4) сопромат, 5) физика, 6) гигиена
труда, 7) истор. культ, 8) украин., 9) немецкий, 10) черчение, 11) работа в
мастерской.
Снова в семье стали решать, куда пойти учиться. Единого мнения не было.
Сергей стоял на своем.
- Я хочу иметь живое, полезное людям дело. Строить самолеты и планеры.
Строить и летать на них. Самые надежные крылья - это знания, мама. Я могу их
получить только в Военно-воздушной академии.
Убедившись, что сына невозможно переубедить, Мария Николаевна после
долгих раздумий не только дала согласие на учебу в Военно-воздушной
академии, но и помогла ему. В конце августа 1924 года она приехала в Москву
и обратилась к руководству академии с просьбой принять ее сына в число
слушателей.
Мария Николаевна не знала, что по правилам в академию принимались
только лица, отслужившие в Красной Армии и достигшие 18 лет. Она просила
сделать для ее сыиа исключение, учитывая его горячее желание стать
авиационным конструктором.
- Может, вот эта справка поможет моему сыну, - обратилась Мария
Николаевна к представителю академии, когда все другие аргументы были
исчерпаны:
..."Членом Губспортсекции тов. Королевым Сергеем Павловичем представлен
сконструированный им проект безмоторного самолета К-5. Проект этот был
представлен в Авиационно-тежнический отдел Одесского Губот-дела ОАВУК и
согласно постановления Президиума ТО от 9/VIII за No 4 признай годным для
постройки и переслан в Центральную спортивную секцию в Харьков ва
утверждение..."
Овнакомившись со справкой, представитель академии сказал:
- Много не обещаю, но доложу о вашем сыне лично начальнику академии, -
и, улыбнувшись, признался: - Не часто к нам обращаются юноши с подобными
справками.
Приехав домой, Мария Николаевна сообщила обо всем Сергею. А в душе даже
порадовалась, что спор между нею и сыном само собой разрешился в ее пользу.
А тут еще стало известно, что в Киевском политехническом институте тоже
планируется подготовка авиационных инженеров на его механическом факультете.
Неоп-
ределенность с приемом в московскую академию побудила Сергея поехать в
Киев. Конечно, жалко было расставаться с друзьями и Ксаной Винцептинц,
которую тайно любил. Но Ксана вела себя сдержанно, обещала отвечать на его
письма, если он будет часто писать ей.
Командируется на учебу. Опираться только на себя. В Москву навсегда
Поезд в Киев пришел с небольшим опозданием. Выскочив из душного вагона,
Сергей оказался на привокзальной площади в шумной толпе. С лопатами и
кирками на плечах, с деревянными наскоро сделанными носилками собрались
сотни юношей и девушек. Раздалась команда: "Стройся!" Грянул духовой
оркестр, над колонной взметнулось красное знамя.
- Куда это все? - успел спросить Сергей у девушки в красной косынке.
- Танцевать. Пойдем с нами, научим.
И только тут Сергей заметил плакат: "Все члены ОДН - на строительство
школ!" Королев знал: ОДН Значит Общество "Долой неграмотность". "Вот и я
хочу быть грамотным", - подумал он. Увидев уходящий трамвай, прыгнул в него.
В Киеве Сергей не был восемь лет и сейчас с удивлением рассматривал его -
красивый, полный зелени. Но улицы показались ему более тихими и менее
людными, чем в Одессе.
Сергей задумался: "Куда пойти? К дяде Юре на Костельную, где он жил с
семьей, или к бабушке Марусе, на Некрасовскую?!" Решил вначале навестить
бабушку.
Вошел в дом тихо. Еще в открытую дверь, увидел бабушку, согнувшуюся над
каким-то шитьем. Оставив у порога чемодан, нарочитым баском спросил:
- А не здесь ли живут Москаленки из города Нежина?
Мария Матвеевна, оторвавшись от шитья, вначале недоуменно смотрела на
стоящего в передней Сергея, а потом, всплеснув руками, быстро-быстро
заговорила:
- Сереженька, внук мой! Совсем взрослый. Молодец, что приехал. А я все
хуже и хуже вижу.
Мария Матвеевна всплакнула.
Сережа стал еще больше похож на отца - тот же лоб, упрямый подбородок,
те же спрямленные брови, и только глаза москаленковские - темные, как
уголья.
- Ну что же мы стоим? Садись. Сейчас мы с тобой чайку попьем, -
захлопотала Мария Матвеевва и ушла на кухню.
Сергей оглянулся. У бабушки, как много лет назад, в комнате стояла
старая мебель еще из нежинского дома. Те же фотографии висели на стене. На
одной из них он, Сергей, в костюмчике с кружевным воротничком и с игрушечным
ружьем. Сергей невольно взглянул на свое отражение в зеркале: на него
смотрел взрослый парень, одетый в легкую серую куртку, перешитую из старого
пиджака отчима, темные штаны и черные ботинки, как говорят, последнего
износа.
Вошла бабушка, поставила на стол знакомый с детства пузатый фарфоровый
чайник с цветами на боках, две большие чашки с серебряными ложками и тарелку
пирогов.
- Будто сердцем чувствовала, что у меня сегодня гость будет. Садись,
садись! - и, обняв внука за плечи, посадила его спиной к фотографиям. Налила
чай, пододвинула ближе пирожки.
- Учиться приехал! Это хорошо. Какая жизнь без учения, - неторопливо
говорила бабушка. - Власть новая учит грамоте старых и малых. Не то, что при
"царе-батюшке".
Не успела она договорить, как в дверях появился ее сын Юрий.
Юрий Николаевич Москаленко преподавал в одной из киевских школ. На
Некрасовскую он забегал почти каждый день. У матери жила его дочурка. Юрий
Николаевич с интересом рассматривал вставшего из-за стола паренька.
- Неужели Сергей? - удивлялся дядя. - Такой хлопец вымахал? Ну,
здравствуй!
Мария Матвеевна пригласила сына за стол, налила чаю.
- Мы до тебя, Юра, рассуждали с Сережей об образовании. Всем, кто хочет
учиться, - учись. Раньше этого не было- Сколько денег-то понадобится
государству... А с другой стороны, образованный человек всему голова. Все
дела пойдут быстрее и в гору... А это на пользу всему народу. А сколько мы с
отцом, царство
ему небесное, денег заплатили за ваше учение вначале в гимназии, потом
в институтах. Сколько подарков пришлось сделать всяческому начальству, чтобы
все шло гладко. Всех четверых надо обуть, одеть прилично. Спасибо скажи
лавчонке, которая нас поила и кормила. Ты ее первым начал стесняться. Писал
"купецкий сын", А кто мы были с отцом? Кажется, нынче это называется "мелкие
лавочники"...
Впервые сын слышал от матери такие слова. И он заторопился.
- Извини, мама, у меня уроки. А ты, Сергей, будешь жить у меня, если не
возражаешь. Жду.
Юрий Николаевич ушел, Мария Матвеевна проводила его взглядом и
беззлобно сказала:
- Обидчивый стал. Тебе, Сережа, будет у него хорошо. А ты ешь, ешь...
Сергей с аппетитом ел пирожки, Мария Матвеевна сидела молча, наблюдая
за внуком. Она любила тех, кто хорошо, быстро ел.
- Давно, бабуся, не ел таких вкусных пирожков.
- А ты знаешь, с чем они?
- Не знаю, но вкусно. Похоже на мясо.
- Похоже, ну и хорошо. Из редьки... Сколько лет учиться-то? Нелегко
будет. Ну, ничего, ты парубок крепкий...
Вечером Сергей, как и обещал, пришел к Юрию Николаевичу. Дядя встретил
его радушно, познакомил с дочкой. Подробно расспросил об одесской жизни, о
сестре и отчиме.
- Мама преподает в средней школе и на курсах, а Григорий Михайлович -
начальник все той же электростанции и тоже преподает.
- Это очень, очень хорошо, - заметил Юрий Николаевич. - В наше время
жизнь трудна. За учебу тебе платить придется. Ты ведь не пролетарского
происхождения, ведь только такие освобождены от платы за обучение. В
институте не расписывай очень-то заработки родителей, - посоветовал
практичный дядя.
Поздно вечером того же дня Сергей сел писать заявление в Киевский
политехнический институт. "Прошу принять меня в КПИ. ...Окончил в настоящем
году 1-ю строительную профшколу в Одессе. Отбыл стаж на
ремонтно-строительных работах по квалификации подручного черепичника".
- Мать писала, что ты планер спроектировал, вот и об этом напиши, -
подсказал Юрий Николаевич.
- Хорошо, - согласился Сергей. - А то я уже не знал, что писать дальше.
"Мною сконструирован безмоторный самолет оригинальной системы К-5", -
написал Сергей. Далее он сообщил, что проект и чертежи, принятые одесским
отделом ОАВУК, направлены на утверждение в Центральный отдел в Харькове,
который в те годы был столицей Украины.
Прочитав написанное, Сергей счел нужным указать, что все необходимые
знания по отделам высшей математики и специальному воздухоплаванию
"получены... самостоятельно". Заканчивалось заявление так: "В силу
вышеизложенного прошу дать возможность продолжить мое техническое
образование". Перепечатав заявление на машинке, выправил опечатки, поставил
подпись;
"С. Королев".
...Подав заявление, Сергей Королев несколько дней ходил в неведении:
примут ли его в институт. В институте, как и в вузах всей страны, работала
специальная комиссия, цель которой - дать дорогу в учебное заведение детям
пролетариев, самим рабочим и крестьянам, участникам революции, гражданской
войны. Став студентами, они освобождались от платы за обучесие. Затем
рассматривались заявления трудовой интеллигенции. Данные о социальном
происхождении проверялись путем предоставления различных справок,
рекомендательных писем от организаций и учреждений. Было несколько таких
писем и у Сергея Королева. Одно из них - от правления Киевского губотдела
профсоюза работников просвещения: "19 августа 1924 года... Дано сие тов.
Королеву Сергею, члену Союза рабпрос "No 13266, в том, что он командируется
для поступления в КПИ в счет разверстки..."
В другом документе Одесская Губспортсекция охарактеризовала Королева
"как энергичного, способного и хорошего работника, могущего принести большую
пользу как по организации, так и по руководству планерными кружками".
На предварительной беседе с представителем комиссии ему сказали:
- Будем предлагать тебя, Королев, в последнюю очередь. Мозолей у тебя
на ладонях нет и не воевал за на-
4 А. романов ,д
родную власть. То, что планер проектировал, - это хорошо, учтем.
Сергей Королев ушел обиженный. Воевать он просто не успел, возраст не
позволял, а мозолей нет - так что ж, от работы он не бегал.
Надо было ждать. Сергей решил осмотреть здание института, его
аудитории. Хотелось с кем-то поговорить, узнать побольше об учебном
заведении. Но все оказалось закрытым. Только в библиотеку дверь была
распахнута. Сергей вошел. Седая женщина в старомодном костюме, увидев
посетителя, предупредила:
- Библиотека пока закрыта, молодой человек. Приходите через несколько
дней, как начнутся занятия. Королев молча вышел, но тут же вернулся.
- Я поступаю в ваш институт, - начал он робко, - и хотел узнать о
нем...
- Вот как! - отозвалась библиотекарь. Быстро встала и скрылась в
лабиринте стеллажей. Затем передала Королеву перепечатанные на машинке
страницы. - Садитесь вон за тот столик. Вы мне не помешаете.
На титульной странице Сергей прочитал: "К 25-летию Киевского
политехнического института (1898- 1923 гг.)..."
Сергей перевернул несколько страниц, чтобы узнать подробности о
механическом факультете. Но его внимание привлекли строки о секции
воздухоплавания, превратившейся потом в технический кружок. Сережа узнал,
что в институте существовало Общество воздухоплавания, объединившее ученых,
преподавателей и студентов. В его стенах обучался Игорь Сикорский - один из
первых строителей отечественных самолетов. Его легкокрылые машины получали
первые призы на международных конкурсах. Окончил институт и Дмитрий Павлович
Григорович, гидросамолеты которого он знал еще в Одессе.
В мастерских института ремонтировали самолеты Красной Армия. Сотни
выпускников КПИ разъехались по стране, восстанавливали народное хозяйство,
строили новую жизнь...
Побывал Королев в институтском музее авиации. Его особенно
заинтересовали там модели различных самолетов, авиационные моторы
всевозможных марок, планеры.
Вечером дома на вопрос Юрия Николаевича, как прошел день, охотно
ответил:
- Удачно. Ознакомился поближе с ^.институтом. В нем, оказывается, силен
авиационный дух. А это то, что мне надо! J
- Вот и хорошо. Напиши матери. Наверное, волнуется.
- Напишу, когда официально скажут: "Принят". Через два дня Сергей
увидел в списке "счастливцев" и свою фамилию. Ему в ту пору не было еще и
восемнадцати лет. И он по праву гордился тем, что стал студентом одного из
крупнейших технических вузов страны. Написал матери: "принят". В ответ
пришло письмо с поздравлениями, но одновременно Мария Николаевна сообщала,
что из московской Военно-воздушной академии ответили, что могут принять
Сергея Королева слушателем, в виде исключения, учитывая его особый интерес к
авиации.
Получив письмо, Сергей несколько дней размышлял, как поступить. Очень
хотелось учиться в академии, но Москва далеко от Одессы, Киева. Как он там
будет один? Ведь помочь ему некому. Да и неприятно опять собирать документы.
Сергей решил остаться в Киеве. Да, от Киева до Харькова ближе, а туда
учиться приехала Ксана.
Единственное, что беспокоило Сергея Королева, - плата за учебу, чуть ли
не сорок рублей. Он надеялся на помощь матери и отчима, но знал - она не
будет достаточной. Одним словом, надо учиться и работать. В таком положении
оказалось большинство студентов. Именно поэтому учебные занятия в институте
начинались в 16 часов. Найти работу оказалось не так-то просто: в стране еще
царила безработица. Но Сергею удалось устроиться разносчиком газет.
Среди студентов механического факультета Сергей считался одним из самых
молодых и образованных. Немногие студенты могли похвастаться, что, как
Королев, оковчили школу. Они стали студентами сразу после окончания
двухгодичных рабочих факультетов. Случалось, что преподаватель, упрекнувший
студента в неправильном написании формулы, мог услышать в ответ:
"Извините, но я два года назад не умел даже расписываться".
За институтской партой сидели люди от 17 до 45 лет. И только святая
убежденность, что их знания нужны стране, чтобы выбраться из разрухи, только
жажда знаний, необычайное упорство и трудолюбие позволяли
4* 51
бывшим батракам и рабочим, красноармейцам и краснофлотцам одолевать
научные премудрости. Конечно, учиться им было очень тяжело, не все сразу
удавалось, и, чтобы не обижать их, не отбивать желания учиться, в зачетных
книжках в то время ставилось лишь "зачет".
В письме к матери в Одессу Сергей Королев писал:
"Встаю рано утром, часов в пять. Бегу в редакцию, забираю газеты, а
потом бегу на Соломенку, разношу. Так вот и зарабатываю восемь карбованцев.
И думаю даже снять угол". Да, кем только яи был Сергей в эти годы:
и разносчиком газет, и грузчиком, и столяром, и кровельщиком. Но все же
еле сводил концы с кояцами.
Настоящим праздником для Сергея были воскресенья - день обеда у бабушки
Маруси. Она очень любила своего первого внука, в глубине души чувствовала
свою вину перед ним за его нелегкое детство. Нет, она не осуждала дочь за
развод с Королевым и даже радовалась, что та нашла себе желанного человека.
Но, видя изношенные до предела ботинки внука и одежонку, обижалась на дочь
за невнимание к сыну... "Да и отец, Павел Яковлевич, не за горами живет... в
Киеве... Живет, будто у него и сына нет", - думала она. И тут же оправдывала
его. "Не знает, что его Сергунька рядом". Да и слышала она мельком, что
Павел Яковлевич женился.
Сама помочь Сергею не могла. Но, случалось, нет-нет да и сунет в руку
карбованец на расходы. В воскресный день ждала его и ставила на стол все,
что могла. У бабушки Маруси Сергей наедался досыта, на всю неделю. И вообще
со студенческих лет взял за правило: никогда не ждать второго приглашения за
стол. Садился за него после первого...
Годы учебы раздвинули границы представлений Сергея Королева о жизни.
Его постоянно окружали интересные, увлеченные люди, много уже повидавшие за
свою не очень длинную жизнь. Вместе со всеми студентами Сергей выходил на
субботники, заготавливал дрова для института. Любили читать газеты вслух,
обсуждать происходящее в стране и в Киеве.
Раньше Сергей был далек от общественной жизни. В их семье никогда не
говорили об этом, а любя мать, он многое в жизни воспринимал от нее, смотрел
на вещи ее глазами. С уст Марии Николаевны, привыкшей жить в достатке,
нет-нет да и срывалось: "Раньше у нас все
было..." Только в институте, оказавшись среди тех, кому "раньше было
хуже", Сергей стал понемногу понимать, какие исключительные перемены
происходят в стране и какие прекрасные возмождвсти открываются для всех.
В институте существовал планерный кружок. За его работой следили и
помогали многие видные ученые, преподававшие в КПИ: В. Ф. Бобров, Д. А.
Граве, Н. Б. Делоне. Стать членом кружка первокурснику оказалось совсем
непросто, но Королев часто приходил в мастерские, где строились планеры,
наблюдал, как на его глазах рождались безмоторные самолеты, и надеялся быть
хоть чем-нибудь полезным.
Наконец в самую горячую пору, незадолго до очередных всесоюзных
планерных состязаний в марте 1925 года, когда каждая пара рук была на счету,
"наблюдателя" заметил конструктор планера КПИР-3 Степан Ка-рацуба. Они с
Королевым были с одного факультета.
- Чего стоишь, помог бы! - крикнул Степан. Разговорились. Узнав, что
Королев недавно поступил на планерные курсы инструкторов, мечтает о
постройке собственного планера, но еще больше о самостоятельном полете,
Карацуба предложил ему включиться в одну из строительных бригад.
- А полетать можно будет?
Карацуба не успел ответить, к ним подошел руководитель кружка.
Посмотрел на работу, сделал несколько замечаний и поторопил:
- К вечеру надо закончить. Послезавтра комиссия...
Так оказался Сергей Королев в планерном кружке. Трудился он, как и все,
много и увлеченно. Часто по ночам. Спал Королев порой прямо в мастерской на
стружках. Он любил работать и был мастером на все Руки. После него никогда
ничего не переделывали.
Планеры, построенные в институтских мастерских, участвовали даже в
международных соревнованиях, получая самые высокие оценки. У кружковцев
институтский завхоз, придирчиво осмотрев всю кровлю, остался доволен.
Подписал справку об окончании работ, а также счет, пообещав в ближайшие дни
перечислить заработанные деньги стройпрофшколе.
Ефим Квитченко пожал ребятам руки, распрощался, а Королеву посоветовал:
- Иди в строители, Сергей. Всегда на воздухе, и каждый дом, построенный
тобой, - доброе дело людям. А ради этого стоит жить...
- И я так же думаю, -- ответил Королев, заканчивая делать из бумаги
голубя. - Я буду строителем... но только самолетов, - и ловко запустил
голубя в небо. Он вначале взмыл вверх, а потом, увлеченный потоком воздуха,
будто планер, сделал один вираж за другим и под аплодисменты ребят затерялся
вдали.
- Вот так полетит и мой первый планер, марки СК. Немногие тогда знали,
что Сергей завершал уже проектирование планера.
Мария Николаевна в душе была против увлечения Сергея планеризмом,
надеясь, что с годами оно пройдет само. Но интересы сына все сильнее
связывались с авиацией, и это тревожило ее. Она поделилась своими опасениями
с Григорием Михайловичем. Обычно муж не вмешивался в отношения матери и
сына. Считал это неуместным. Начала разговор Мария Николаевва:
- Когда же наконец закончится игра Сергея в авиацию?
Григорий Михайлович промолчал, так как на этот счет он имел свое
мнение, отличное от мнения жены.
- Напрасно тратит время. Мог бы и учиться получше, - продолжала в том
же духе Мария Николаевна. - Математика и немецкий язык даются легко... Я
пыталась говорить с Сергеем, но все напрасно. Больно упрям стал. Ну что ты
молчишь, Гри? Поговори с ним построже. Может, послушает. Ты же мужчина!
- Напрасно ты так волнуешься, Маруся, - пытался успокоить ее Григорий
Михайлович. - У Сергея много энергии. Куда же ее деть? Будет хуже, если
начнет бездельничать или свяжется с какой-нибудь неприличной компанией.
Возраст у него самый неустойчивый. Планеризмом, авиамоделизмом занимаются не
сотни, а тысячи, но, согласись, в авиацию пойдут только десятки. Сергей в
школе начал увлекаться астрономией. Еще все, все впереди! И когда надо, мы
поможем ему выбрать путь в жизни.
Спокойный, рассудительный тон мужа успокоил Марию Николаевну.
- Может, ты и прав, Гри, - согласилась она. - Не хочу, чтобы Сергей
стал летчиком, да еще военным. Ты знаешь, недавно погиб, кажется, Алатырцев.
Сергей его знал.
А Сергей Королев неуклонно шел к намеченной цели. Технические расчеты,
двенадцать листов чертежей, объяснительную записку он приложил к проекту
планера и подал этот проект в президиум авиационно-техниче-ского совета
Одесского отделения ОАВУК. В июле 1924 года проект был утвержден.
Сергей прибежал домой счастливый и радостный. Увидев мать и приехавшую
погостить бабушку, обнял, закружил их по комнате, приговаривая: "Утвердили,
утвердили".
Мать освободилась от объятий сына и, положив руку на плечо, подвела к
дивану:
- Давай-ка поговорим, сын.
- Мама, ты довольна? - ничего не подозревая, спросил Сергей, садясь на
диван. - Ты знаешь, по существу, ни одного замечания и очень хвалили
чертежи. Я так рад, мама!
Мария Николаевна будто не слышала сына, да и не хотела слушать. Она
думала, с чего начать разговор, который, она понимала, будет нелегким.
- Тебе, Сергей, уже семнадцать. Скоро закончишь школу. Пора серьезно
подумать о будущей профессии.
- Я уже подумал, мама.
- Подожди, не торопись. Профессия - это на всю жизнь. Она должна быть
интересной, и, как тебе сказать, - подбирала слова Мария Николаевна, - надо,
чтобы она обеспечивала материальную сторону жизни. Ради этого порой
приходится многим жертвовать. Ты никогда, Сергей, не задумывался над
профессией Григория Михайловича? Посмотри, как он влюблен в нее.
Сергей молчал, все больше понимая, что мать не оценила его успеха. Мало
того, он ей просто не по душе, и, того гляди, она попытается запретить
заниматься пла-неризмом.
- Мы много думали с Григорием Михайловичем о твоем будущем. И хотим
помочь тебе в выборе профессии.
- Но, мама, я уже выбрал.
- Нет, - твердо сказала мать. - Ты еще молод, чтобы решать свое будущее
один.
Сергей вскочил с дивана, заметался по комнате. Потом остановился и
решительно заявил:
- Нет, мама. Мне жить, мне решать. Просто инженером я не хочу быть. Мое
место в авиации. Я так
решил.
Мария Николаевна изменила тактику. Зная, как любит ее сын, пошла на
хитрость.
- Но я тебя прошу, Сережа, - начала она ласково, вставая с дивана и
обняв сына. - Летчик, механик - это опасная профессия. Ты у меня один.
Сколько их гибнут. Твой друг Жора Калашников хочет быть врачом. Да и Ксана
Винцентини мечтает об этой же профессии, а ее брат будет строителем.
Но все было напрасным. Сергей стоял на своем. Мария Николаевна
взорвалась, раздраженная несговорчивостью сына.
- Ты, кажется, возомнил о себе слишком много. Сделал проект планера - и
уже летчик или конструктор, - запальчиво выговаривала она. - Все это детская
забава. Ты откажешься от нее через год. Да и не уверена я, что новый проект
утвердит следующая инстанция.
Слова матери хлестнули по самолюбию Сергея, по самому дорогому для него
- уверенности, что его призвание - авиация. Кровь ударила в лицо, руки
задрожали, в темных глазах сверкнул неистовый огонь. И все же, сдерживая
себя, чтобы не закричать, он глухо выдавил из себя:
- Это нечестно, мать! Нечестно! Ты не веришь в меня?!
Увидев в глазах сына гнев, Мария Николаевна не выдержала, и у нее
невольно сорвалось:
- Бешеный, как твой отец!
Сергей словно остолбенел. В доме никогда не говорили об отце, будто его
никогда и не было.
- А это плохо или хорошо?
Мария Николаевна ничего не ответила, испугавшись своей несдержанности.
- Ты никогда не говорила мне об отце!
- Он умер, - твердо сказала она. - Ты мой сын,- сделала она ударение на
"мой" и попыталась было обнять его, но тот отшатнулся.
- Не надо, мама, - и, глядя немигающими глазами на мать, сказал ей: - Я
хочу учиться в военной академии имени Жуковского. Не разрешите - уйду. Мне
жить и мне решать свою судьбу, - и выбежал из комнаты.
Едва мать и дочь остались одни, как Мария Матвеевна, сидевшая в кресле
и молчавшая во время разговора, резко встала и огорченно проговорила:
- За что ты его так? Я все примечаю и думаю. Свою былую ненависть к
Павлу... Ты теперь на сыне... Он-то при чем? Подумай! Ты же мать... Нас с
отцом вини... Но Сережу не трогай... - Мария Матвеевна грузно села в кресло,
у нее перехватило дыхание... Отдышавшись, с горечью прошептала: - При
родной-то матери сын у тебя... Да как же так можно?! Я только и слышу с утра
до вечера: "Гри, не простудись", "Гри, не опоздай к обеду". Все "Гри, Гри,
Гри..." Ты бы взглянула в глаза Сережи, когда он вошел в комнату. Такие
счастливые я видела один раз у Павла, когда родился Сережа. Да и отец жив...
Для него этот планер... Да ничего, я вижу, ты не понимаешь.
Мария Николаевна молчала. Всем своим существом она поняла правоту
матери и удивилась, как тонко ова разобралась в ее чувствах к сыну. Ей стало
не по себе. Она кинулась к матери, прильнула к ее груди и громко зарыдала.
16 августа 1924 года Королеву вручили свидетельство о завершении
среднего образования и получении специальности каменщика и черепичника. Из
документа яв-
ствовало, что: "Королев сдал зачеты по следующим предметам: 1) Полит,
гр., 2) русск. язык, 3) математика, 4) сопромат, 5) физика, 6) гигиена
труда, 7) истор. культ, 8) украин., 9) немецкий, 10) черчение, 11) работа в
мастерской.
Снова в семье стали решать, куда пойти учиться. Единого мнения не было.
Сергей стоял на своем.
- Я хочу иметь живое, полезное людям дело. Строить самолеты и планеры.
Строить и летать на них. Самые надежные крылья - это знания, мама. Я могу их
получить только в Военно-воздушной академии.
Убедившись, что сына невозможно переубедить, Мария Николаевна после
долгих раздумий не только дала согласие на учебу в Военно-воздушной
академии, но и помогла ему. В конце августа 1924 года она приехала в Москву
и обратилась к руководству академии с просьбой принять ее сына в число
слушателей.
Мария Николаевна не знала, что по правилам в академию принимались
только лица, отслужившие в Красной Армии и достигшие 18 лет. Она просила
сделать для ее сыиа исключение, учитывая его горячее желание стать
авиационным конструктором.
- Может, вот эта справка поможет моему сыну, - обратилась Мария
Николаевна к представителю академии, когда все другие аргументы были
исчерпаны:
..."Членом Губспортсекции тов. Королевым Сергеем Павловичем представлен
сконструированный им проект безмоторного самолета К-5. Проект этот был
представлен в Авиационно-тежнический отдел Одесского Губот-дела ОАВУК и
согласно постановления Президиума ТО от 9/VIII за No 4 признай годным для
постройки и переслан в Центральную спортивную секцию в Харьков ва
утверждение..."
Овнакомившись со справкой, представитель академии сказал:
- Много не обещаю, но доложу о вашем сыне лично начальнику академии, -
и, улыбнувшись, признался: - Не часто к нам обращаются юноши с подобными
справками.
Приехав домой, Мария Николаевна сообщила обо всем Сергею. А в душе даже
порадовалась, что спор между нею и сыном само собой разрешился в ее пользу.
А тут еще стало известно, что в Киевском политехническом институте тоже
планируется подготовка авиационных инженеров на его механическом факультете.
Неоп-
ределенность с приемом в московскую академию побудила Сергея поехать в
Киев. Конечно, жалко было расставаться с друзьями и Ксаной Винцептинц,
которую тайно любил. Но Ксана вела себя сдержанно, обещала отвечать на его
письма, если он будет часто писать ей.
Командируется на учебу. Опираться только на себя. В Москву навсегда
Поезд в Киев пришел с небольшим опозданием. Выскочив из душного вагона,
Сергей оказался на привокзальной площади в шумной толпе. С лопатами и
кирками на плечах, с деревянными наскоро сделанными носилками собрались
сотни юношей и девушек. Раздалась команда: "Стройся!" Грянул духовой
оркестр, над колонной взметнулось красное знамя.
- Куда это все? - успел спросить Сергей у девушки в красной косынке.
- Танцевать. Пойдем с нами, научим.
И только тут Сергей заметил плакат: "Все члены ОДН - на строительство
школ!" Королев знал: ОДН Значит Общество "Долой неграмотность". "Вот и я
хочу быть грамотным", - подумал он. Увидев уходящий трамвай, прыгнул в него.
В Киеве Сергей не был восемь лет и сейчас с удивлением рассматривал его -
красивый, полный зелени. Но улицы показались ему более тихими и менее
людными, чем в Одессе.
Сергей задумался: "Куда пойти? К дяде Юре на Костельную, где он жил с
семьей, или к бабушке Марусе, на Некрасовскую?!" Решил вначале навестить
бабушку.
Вошел в дом тихо. Еще в открытую дверь, увидел бабушку, согнувшуюся над
каким-то шитьем. Оставив у порога чемодан, нарочитым баском спросил:
- А не здесь ли живут Москаленки из города Нежина?
Мария Матвеевна, оторвавшись от шитья, вначале недоуменно смотрела на
стоящего в передней Сергея, а потом, всплеснув руками, быстро-быстро
заговорила:
- Сереженька, внук мой! Совсем взрослый. Молодец, что приехал. А я все
хуже и хуже вижу.
Мария Матвеевна всплакнула.
Сережа стал еще больше похож на отца - тот же лоб, упрямый подбородок,
те же спрямленные брови, и только глаза москаленковские - темные, как
уголья.
- Ну что же мы стоим? Садись. Сейчас мы с тобой чайку попьем, -
захлопотала Мария Матвеевва и ушла на кухню.
Сергей оглянулся. У бабушки, как много лет назад, в комнате стояла
старая мебель еще из нежинского дома. Те же фотографии висели на стене. На
одной из них он, Сергей, в костюмчике с кружевным воротничком и с игрушечным
ружьем. Сергей невольно взглянул на свое отражение в зеркале: на него
смотрел взрослый парень, одетый в легкую серую куртку, перешитую из старого
пиджака отчима, темные штаны и черные ботинки, как говорят, последнего
износа.
Вошла бабушка, поставила на стол знакомый с детства пузатый фарфоровый
чайник с цветами на боках, две большие чашки с серебряными ложками и тарелку
пирогов.
- Будто сердцем чувствовала, что у меня сегодня гость будет. Садись,
садись! - и, обняв внука за плечи, посадила его спиной к фотографиям. Налила
чай, пододвинула ближе пирожки.
- Учиться приехал! Это хорошо. Какая жизнь без учения, - неторопливо
говорила бабушка. - Власть новая учит грамоте старых и малых. Не то, что при
"царе-батюшке".
Не успела она договорить, как в дверях появился ее сын Юрий.
Юрий Николаевич Москаленко преподавал в одной из киевских школ. На
Некрасовскую он забегал почти каждый день. У матери жила его дочурка. Юрий
Николаевич с интересом рассматривал вставшего из-за стола паренька.
- Неужели Сергей? - удивлялся дядя. - Такой хлопец вымахал? Ну,
здравствуй!
Мария Матвеевна пригласила сына за стол, налила чаю.
- Мы до тебя, Юра, рассуждали с Сережей об образовании. Всем, кто хочет
учиться, - учись. Раньше этого не было- Сколько денег-то понадобится
государству... А с другой стороны, образованный человек всему голова. Все
дела пойдут быстрее и в гору... А это на пользу всему народу. А сколько мы с
отцом, царство
ему небесное, денег заплатили за ваше учение вначале в гимназии, потом
в институтах. Сколько подарков пришлось сделать всяческому начальству, чтобы
все шло гладко. Всех четверых надо обуть, одеть прилично. Спасибо скажи
лавчонке, которая нас поила и кормила. Ты ее первым начал стесняться. Писал
"купецкий сын", А кто мы были с отцом? Кажется, нынче это называется "мелкие
лавочники"...
Впервые сын слышал от матери такие слова. И он заторопился.
- Извини, мама, у меня уроки. А ты, Сергей, будешь жить у меня, если не
возражаешь. Жду.
Юрий Николаевич ушел, Мария Матвеевна проводила его взглядом и
беззлобно сказала:
- Обидчивый стал. Тебе, Сережа, будет у него хорошо. А ты ешь, ешь...
Сергей с аппетитом ел пирожки, Мария Матвеевна сидела молча, наблюдая
за внуком. Она любила тех, кто хорошо, быстро ел.
- Давно, бабуся, не ел таких вкусных пирожков.
- А ты знаешь, с чем они?
- Не знаю, но вкусно. Похоже на мясо.
- Похоже, ну и хорошо. Из редьки... Сколько лет учиться-то? Нелегко
будет. Ну, ничего, ты парубок крепкий...
Вечером Сергей, как и обещал, пришел к Юрию Николаевичу. Дядя встретил
его радушно, познакомил с дочкой. Подробно расспросил об одесской жизни, о
сестре и отчиме.
- Мама преподает в средней школе и на курсах, а Григорий Михайлович -
начальник все той же электростанции и тоже преподает.
- Это очень, очень хорошо, - заметил Юрий Николаевич. - В наше время
жизнь трудна. За учебу тебе платить придется. Ты ведь не пролетарского
происхождения, ведь только такие освобождены от платы за обучение. В
институте не расписывай очень-то заработки родителей, - посоветовал
практичный дядя.
Поздно вечером того же дня Сергей сел писать заявление в Киевский
политехнический институт. "Прошу принять меня в КПИ. ...Окончил в настоящем
году 1-ю строительную профшколу в Одессе. Отбыл стаж на
ремонтно-строительных работах по квалификации подручного черепичника".
- Мать писала, что ты планер спроектировал, вот и об этом напиши, -
подсказал Юрий Николаевич.
- Хорошо, - согласился Сергей. - А то я уже не знал, что писать дальше.
"Мною сконструирован безмоторный самолет оригинальной системы К-5", -
написал Сергей. Далее он сообщил, что проект и чертежи, принятые одесским
отделом ОАВУК, направлены на утверждение в Центральный отдел в Харькове,
который в те годы был столицей Украины.
Прочитав написанное, Сергей счел нужным указать, что все необходимые
знания по отделам высшей математики и специальному воздухоплаванию
"получены... самостоятельно". Заканчивалось заявление так: "В силу
вышеизложенного прошу дать возможность продолжить мое техническое
образование". Перепечатав заявление на машинке, выправил опечатки, поставил
подпись;
"С. Королев".
...Подав заявление, Сергей Королев несколько дней ходил в неведении:
примут ли его в институт. В институте, как и в вузах всей страны, работала
специальная комиссия, цель которой - дать дорогу в учебное заведение детям
пролетариев, самим рабочим и крестьянам, участникам революции, гражданской
войны. Став студентами, они освобождались от платы за обучесие. Затем
рассматривались заявления трудовой интеллигенции. Данные о социальном
происхождении проверялись путем предоставления различных справок,
рекомендательных писем от организаций и учреждений. Было несколько таких
писем и у Сергея Королева. Одно из них - от правления Киевского губотдела
профсоюза работников просвещения: "19 августа 1924 года... Дано сие тов.
Королеву Сергею, члену Союза рабпрос "No 13266, в том, что он командируется
для поступления в КПИ в счет разверстки..."
В другом документе Одесская Губспортсекция охарактеризовала Королева
"как энергичного, способного и хорошего работника, могущего принести большую
пользу как по организации, так и по руководству планерными кружками".
На предварительной беседе с представителем комиссии ему сказали:
- Будем предлагать тебя, Королев, в последнюю очередь. Мозолей у тебя
на ладонях нет и не воевал за на-
4 А. романов ,д
родную власть. То, что планер проектировал, - это хорошо, учтем.
Сергей Королев ушел обиженный. Воевать он просто не успел, возраст не
позволял, а мозолей нет - так что ж, от работы он не бегал.
Надо было ждать. Сергей решил осмотреть здание института, его
аудитории. Хотелось с кем-то поговорить, узнать побольше об учебном
заведении. Но все оказалось закрытым. Только в библиотеку дверь была
распахнута. Сергей вошел. Седая женщина в старомодном костюме, увидев
посетителя, предупредила:
- Библиотека пока закрыта, молодой человек. Приходите через несколько
дней, как начнутся занятия. Королев молча вышел, но тут же вернулся.
- Я поступаю в ваш институт, - начал он робко, - и хотел узнать о
нем...
- Вот как! - отозвалась библиотекарь. Быстро встала и скрылась в
лабиринте стеллажей. Затем передала Королеву перепечатанные на машинке
страницы. - Садитесь вон за тот столик. Вы мне не помешаете.
На титульной странице Сергей прочитал: "К 25-летию Киевского
политехнического института (1898- 1923 гг.)..."
Сергей перевернул несколько страниц, чтобы узнать подробности о
механическом факультете. Но его внимание привлекли строки о секции
воздухоплавания, превратившейся потом в технический кружок. Сережа узнал,
что в институте существовало Общество воздухоплавания, объединившее ученых,
преподавателей и студентов. В его стенах обучался Игорь Сикорский - один из
первых строителей отечественных самолетов. Его легкокрылые машины получали
первые призы на международных конкурсах. Окончил институт и Дмитрий Павлович
Григорович, гидросамолеты которого он знал еще в Одессе.
В мастерских института ремонтировали самолеты Красной Армия. Сотни
выпускников КПИ разъехались по стране, восстанавливали народное хозяйство,
строили новую жизнь...
Побывал Королев в институтском музее авиации. Его особенно
заинтересовали там модели различных самолетов, авиационные моторы
всевозможных марок, планеры.
Вечером дома на вопрос Юрия Николаевича, как прошел день, охотно
ответил:
- Удачно. Ознакомился поближе с ^.институтом. В нем, оказывается, силен
авиационный дух. А это то, что мне надо! J
- Вот и хорошо. Напиши матери. Наверное, волнуется.
- Напишу, когда официально скажут: "Принят". Через два дня Сергей
увидел в списке "счастливцев" и свою фамилию. Ему в ту пору не было еще и
восемнадцати лет. И он по праву гордился тем, что стал студентом одного из
крупнейших технических вузов страны. Написал матери: "принят". В ответ
пришло письмо с поздравлениями, но одновременно Мария Николаевна сообщала,
что из московской Военно-воздушной академии ответили, что могут принять
Сергея Королева слушателем, в виде исключения, учитывая его особый интерес к
авиации.
Получив письмо, Сергей несколько дней размышлял, как поступить. Очень
хотелось учиться в академии, но Москва далеко от Одессы, Киева. Как он там
будет один? Ведь помочь ему некому. Да и неприятно опять собирать документы.
Сергей решил остаться в Киеве. Да, от Киева до Харькова ближе, а туда
учиться приехала Ксана.
Единственное, что беспокоило Сергея Королева, - плата за учебу, чуть ли
не сорок рублей. Он надеялся на помощь матери и отчима, но знал - она не
будет достаточной. Одним словом, надо учиться и работать. В таком положении
оказалось большинство студентов. Именно поэтому учебные занятия в институте
начинались в 16 часов. Найти работу оказалось не так-то просто: в стране еще
царила безработица. Но Сергею удалось устроиться разносчиком газет.
Среди студентов механического факультета Сергей считался одним из самых
молодых и образованных. Немногие студенты могли похвастаться, что, как
Королев, оковчили школу. Они стали студентами сразу после окончания
двухгодичных рабочих факультетов. Случалось, что преподаватель, упрекнувший
студента в неправильном написании формулы, мог услышать в ответ:
"Извините, но я два года назад не умел даже расписываться".
За институтской партой сидели люди от 17 до 45 лет. И только святая
убежденность, что их знания нужны стране, чтобы выбраться из разрухи, только
жажда знаний, необычайное упорство и трудолюбие позволяли
4* 51
бывшим батракам и рабочим, красноармейцам и краснофлотцам одолевать
научные премудрости. Конечно, учиться им было очень тяжело, не все сразу
удавалось, и, чтобы не обижать их, не отбивать желания учиться, в зачетных
книжках в то время ставилось лишь "зачет".
В письме к матери в Одессу Сергей Королев писал:
"Встаю рано утром, часов в пять. Бегу в редакцию, забираю газеты, а
потом бегу на Соломенку, разношу. Так вот и зарабатываю восемь карбованцев.
И думаю даже снять угол". Да, кем только яи был Сергей в эти годы:
и разносчиком газет, и грузчиком, и столяром, и кровельщиком. Но все же
еле сводил концы с кояцами.
Настоящим праздником для Сергея были воскресенья - день обеда у бабушки
Маруси. Она очень любила своего первого внука, в глубине души чувствовала
свою вину перед ним за его нелегкое детство. Нет, она не осуждала дочь за
развод с Королевым и даже радовалась, что та нашла себе желанного человека.
Но, видя изношенные до предела ботинки внука и одежонку, обижалась на дочь
за невнимание к сыну... "Да и отец, Павел Яковлевич, не за горами живет... в
Киеве... Живет, будто у него и сына нет", - думала она. И тут же оправдывала
его. "Не знает, что его Сергунька рядом". Да и слышала она мельком, что
Павел Яковлевич женился.
Сама помочь Сергею не могла. Но, случалось, нет-нет да и сунет в руку
карбованец на расходы. В воскресный день ждала его и ставила на стол все,
что могла. У бабушки Маруси Сергей наедался досыта, на всю неделю. И вообще
со студенческих лет взял за правило: никогда не ждать второго приглашения за
стол. Садился за него после первого...
Годы учебы раздвинули границы представлений Сергея Королева о жизни.
Его постоянно окружали интересные, увлеченные люди, много уже повидавшие за
свою не очень длинную жизнь. Вместе со всеми студентами Сергей выходил на
субботники, заготавливал дрова для института. Любили читать газеты вслух,
обсуждать происходящее в стране и в Киеве.
Раньше Сергей был далек от общественной жизни. В их семье никогда не
говорили об этом, а любя мать, он многое в жизни воспринимал от нее, смотрел
на вещи ее глазами. С уст Марии Николаевны, привыкшей жить в достатке,
нет-нет да и срывалось: "Раньше у нас все
было..." Только в институте, оказавшись среди тех, кому "раньше было
хуже", Сергей стал понемногу понимать, какие исключительные перемены
происходят в стране и какие прекрасные возмождвсти открываются для всех.
В институте существовал планерный кружок. За его работой следили и
помогали многие видные ученые, преподававшие в КПИ: В. Ф. Бобров, Д. А.
Граве, Н. Б. Делоне. Стать членом кружка первокурснику оказалось совсем
непросто, но Королев часто приходил в мастерские, где строились планеры,
наблюдал, как на его глазах рождались безмоторные самолеты, и надеялся быть
хоть чем-нибудь полезным.
Наконец в самую горячую пору, незадолго до очередных всесоюзных
планерных состязаний в марте 1925 года, когда каждая пара рук была на счету,
"наблюдателя" заметил конструктор планера КПИР-3 Степан Ка-рацуба. Они с
Королевым были с одного факультета.
- Чего стоишь, помог бы! - крикнул Степан. Разговорились. Узнав, что
Королев недавно поступил на планерные курсы инструкторов, мечтает о
постройке собственного планера, но еще больше о самостоятельном полете,
Карацуба предложил ему включиться в одну из строительных бригад.
- А полетать можно будет?
Карацуба не успел ответить, к ним подошел руководитель кружка.
Посмотрел на работу, сделал несколько замечаний и поторопил:
- К вечеру надо закончить. Послезавтра комиссия...
Так оказался Сергей Королев в планерном кружке. Трудился он, как и все,
много и увлеченно. Часто по ночам. Спал Королев порой прямо в мастерской на
стружках. Он любил работать и был мастером на все Руки. После него никогда
ничего не переделывали.
Планеры, построенные в институтских мастерских, участвовали даже в
международных соревнованиях, получая самые высокие оценки. У кружковцев