Страница:
руководивший подготовкой первой путешественницы в космос. - Она наилучший
экземпляр из всех, что мы имеем. Думается, она оправдает наши надежды.
Утром 3 ноября 1957 года состоялся старт второго спутника. Наблюдения
за Лайкой продолжались полные семь суток.
После завершения полета физиолог доложил В. П. Королеву о его итогах.
- Перегрузки на долю Лайки выпали значительные. Сердце сокращалось 260
раз в минуту. Анализ электрокардиограммы не показал существенных изменений в
сердечной мышце, хотя частота сокращений превышала исходные данные в четыре
и более раз. Полет от старта до выхода на орбиту животное' перенесло,
скажем, неплохо.
- Значит, "неплохо", - повторил Королев. - А как собачка отнеслась к
невесомости, Олег Георгиевич?
- Сейчас трудно сделать окончательный вывод. Тем не менее на протяжении
всего полета в организме животного не наблюдалось стойких патологических
изменений.
II пульс, и частота дыхания пришли вскоре в норму. Лайка вела себя
спокойно. Ела, пила, все как на Земле. Это пока главный итог: животное жило,
дышало, билось его сердце, функционировал мозг.
- Вы сказали "пока"? Как надо понимать это "пока"? -уточнил Королев.
- Чтобы сделать серьезный научный вывод, одного такого эксперимента
недостаточно. Нужна серия. И, кроме того, желательно возвратить животное на
Землю. Мы получили данные о полете на высоте 1600 километров. Только
тщательное обследование и последующие наблюдения за животными дадут нужный
ответ.
- Да, это так. Жаль собачонку, такая была лас^вая и доверчивая, -
пожалел Королев. - Надо бы ей установить памятник, как это сделал Иван
Петрович Павлов
в Колтугаах.
- Справедливо, Сергей Павлович. Благодаря Лайке мы располагаем сейчас
весьма ценными данными о Бездействии длительной невесомости на живей
организм, - оценил полет собаки Владимир Иванович Яздсвский. - Вполне можно
считать эксперимент с Лайкой днем рождения космической медицины и биологии,
- резюмировал он.
- Да, Владимир Иванович, а какова судьба Зиба? -
посмеиваясь, вочомнил Королев случай с бегством иод-опытной собаки. -
Она вас тогда крепко выручила.
- Зиба взял себе акадеь-ик Рлагонравов. Не нарадуется: собака умна,
послушна.
- Повезло Анатолию Аркадьевичу, какую собаку заполучил. Ни у кого в
мире такого оса нет. Космический. - И, пожав руку ученым, Королев ушел, явно
довольный итггами закончившегося эксперимента.
30 декабря 1957 года - памятная дата в жизни С. П. Королева, многих его
сотрудников и соратников. В этот день, накануне Нового года, ученым,
конструкторам, рабочим в Свердловском зале Кремля вручили ордена и медали за
создание и успешный запуск искусственных спутников Земли. Сергей Павлович в
числе других получил Ленинскую премию.
- Позвольте мне принести глубокую благодарность Родине,
Коммунистической партии и правительству за высокую награду, - волнуясь,
начал свое выступление Сергей Павлович. - Дерзновенная мечта человечества о
проникновении в космическое пространство осуществлена. В это крупнейшее
достижение современности вложен
созидательный труд- многих поколений советских людей, создавших нужную
промышленность, энергетику, развивших науку и культуру в нашей стране. Нам
выпало великое счастье трудиться в одной из самых увлекательных и новых
областей современной науки и техники. Вместе с тем на всех нас лежит
огромная ответственность перед нашей Родиной за успешное развитие и
продолжение начатых работ. Мы будем стараться решать дальнейшие задачи
исследования околоземного пространства, окружающей нас Вселенной, стремиться
создать ракеты, способные донести автоматы и человека до ближайших к нам
планет.
Этот день Сергей Павлович вспоминал часто - день своего жизненного
триумфа: "Нет, не напрасно все эти годы жил, боролся, терпел, ошибался, но
не согнулся и остался честен перед самим собой. Хорошо, что летал на
планерах и самолетах, запускал первые ракеты... Все не зря. И это главное.
Спутники летают. И ракеты, каких ещ& не было. Его так непросто родившуюся
"пятерку" на параде в Октябрьские праздники показали. Видел лица иностранных
военных атташе. Удивили мы их. А что бы они сказали о "семерке"? Ай да мы! И
уж в обиду себя не дадим! Весь мир только об этом и говорит. А наш самый
тяжелый третий спутник - первая в мире подлинно научная станция... Одна ее
исследовательская аппаратура весит почти" тонну. Месяцев через пять мы ее
поднимем..."
Спутники Земли, открывшие космическую эру человечества, - лишь пролог
на пути в освоении космоса. И путь этот бесконечен, как сама Вселенная.
Академия наук СССР приняла долгосрочную программу изучения и освоения
космоса, предложенную С. П. Королевым и М. К. Тихонравовым, другими учеными
и одобренную М. В. Келдышем. В этой программе два основных направлении^
исследование межпланетного пространства, Луны, Венеры и Марса при помощи
автоматических аппаратов и исследование и освоение околоземного пространства
как автоматическими спутниками Земли, так и экипажами космических кораблей.
- Надо собирать специалистов .из смежных с космонавтикой областей, -
посоветовал Королев Келдышу. - Без ниг мы мало что сумеем. Только общими
усилиями сможем выработать конкретные решения намеченной программы, сделать
успешными и полезными наши предстоящие эксперименты за пределами Звмли.
Ученые собрались в назначенный день. Открывая совещание, Сергей
Павлович как-то очень буднично, как будто речь шла о чем-то совс&м обычном,
сказал:
- У нас такие задачи: послать на Луну автоматическую станцию, затем
другая совершит ее облет, при этом желательно, чтобы она сделала несколько
снимков обратной стороны лунной поверхности. Венцом всему должна стать
мягкая посадка летательного аппарата на лунную твердь и фотографирование ее
пейзажа...
Сказанное Королевым ошеломило ученых, они встретили его слова с
некоторым недоверием, забросали вопросами, порой и ехидными:
- Смело, смело!
- Фантастика! Сфотографировать невидимую сторону Луны?!
- Да где у нас ракеты... нужна вторая космическая скорость?
- А вообще все это очень заманчиво. Нужна мощ-неышая и точнейшая
фототехника.
- Взглянуть на небесные тела без помех земной атмосферы? Чудо.
Сергей Павлович смотрел на маститых ученых, авторов многих трудов по
исследованию Луны и планет, и внутренне улыбался. Выслушав все вопросы,
Королев хотел было кратко ответить на них, но его опередил директор Крымской
астрофизической лаборатории Андрей Борисович Северный.
- Дорогие коллеги! Мне кажется, если Королев пригласил нас к себе,
значит, у него есть возможность достичь Лупы. Вопрос в другом. Нам,
специалистам в своей области, следует подсказать, какие приборы
целесообразнее послать, что исследовать, скажем, на Луне.
- Вот именно, - поддержал Северного директор Бю-раканской
астрофизической обсерватории астрофизик В. А. Амбарцумян. - Представьте, что
удастся со временем установить на Луне мощный телескоп или послать в глубины
Вселенной научную станцию! Мы сможем приблизиться тогда к пониманию законов
образования и строения звезд, физики газовых и пылевых туманностей. - И,
обратившись к Королеву, спросил: - Сергей Павлович, имеется ли возможность
оснастить станцию научной аппаратурой, способной произвести нужные
исследования и передать полученные сведения на Землю?
- Такая возможность есть, Виктор Амазаспович. Все
18 А. Романов 273
зависит от вас. Конструируйте приборы, а место для них на борту
межпланетных станций мы найдем.
Уверенность, с какой Королев говорил о возможностях ракетно-космической
техники, покорила ученых. Начался деловой разговор, ради которого и
замышлялась эта встреча.
Выступали астрофизики, геохимики, медики, представители других наук.
Все они обещали Главному всевозможную поддержку.
- Дайте нам, Сергей Павлович, хотя бы щепотку лунной породы, - попросил
известный геохимик, руководитель Института геохимии и аналитической химии А.
П. Виноградов, - и мы "перевернем" всю Вселенную...
- Всем большое спасибо за внимание, - сказал, завершая встречу Королев.
- Как говорил один из моих учителей - Фридрих Цандер, - "будем сообща
трудиться на пользу всему человечеству".
Состоялась еще не одна встреча с учеными, прежде чем программа изучения
Луны и планет обрела конкретные очертания.
В ОКБ Королева, под его личным руководством, в то время на базе
носителя "Спутник" создавалась трехступенчатая ракета-носитель "Восток",
которая могла бы развивать вторую космическую скорость - 11 тысяч метров в
секунду, - необходимую для достижения Луны, или же выносить на околоземную
орбиту полезные массы свыше четырех с половиной тонн.
Поэтому одновременно с лунной программой в ОКБ Королева уже велась
интенсивная работа в другом направлении - организации первого пилотируемого
полета. Пожалуй, практически все началось 15 февраля 1958 года. Как всегда,
в этот день Главный конструктор появился в ОКБ в восемь тридцать утра.
Поздоровавшись с секретаршей, которая приходила на десять минут раньше,
Сергей Павлович предупредил:
- Придет Михаил Клавдиевич. Мы часок с ним поработаем.
Секретарь знала: в этом случае ни с кем Сергея Павловича по телефону не
соединять, посетителей просить зайти через час.
В девять появился Тихонравов. Войдя в приемную, раскланялся, снял
зимнее пальто и шапку и повесил их в углу на круглую вешалку.
- Вас ждут, Михаил Клавдиевич.
Пройдя зал заседаний, Тихонравов открыл Дверь и оказался в знакомом ему
маленьком рабочем кабинете. Сергей Павлович вышел навстречу и пригласил
профессора сесть. Наблюдательный Тихонравов, знающий Сергея Павловича более
четверти века, удивился: в таком прекрасном расположении духа он давно его
не видел.
- Как здоровье Ольги Констадтиновны? - спросил Главный.
- Спасибо, забот хватает.
- Мне кто-то говорил, что ваша коллекция насекомых уже не любительская,
а научная.
- Пожалуй, что так. Дочь ею увлеклась.
- Михаил Клавдиевич! - перешел к цели встречи Главный. - Мы часто
говорим "космос", "полет". А что такое космическое пространство? Какой полет
следует считать космическим? Точного определения нет. Каковы его характерные
особенности? В чем принципиальное отличие внеземного полета от всех
известных видов?
- Сергей Павлович! - Тихонравов удивленно развел руками. - Это чисто
формальная, я бы даже сказал юридическая сторона, я как-то не занимался
вплотную. Вы меня застали врасплох.
Королев достал из стола несколько листков бумаги, в них даны были
определении, что такое космический полет, сделанные по просьбе Королева
рядом сотрудников КБ.
-^Вы обошли меня, - с обидой сказал Тихонравов, полистав странички.
- Нет, приберег вас для окончательного решения. Я всегда ценил и ценю
ваши теоретические размышления. Решил и себя попробовать в этом плане. -
Достав еще несколько листов бумаги, передал их собеседнику.
- "Что такое космический полет?" - прочитал Тихонравов заголовок
заметок Королева. - Любопытно!
"Под космическим пространством, - читал Тихонравов, - понимается
пространство, окружающее Землю, начиная с тех высот, где даже при очень
больших скоростях движения остатки атмосферы не могут использоваться для
поддержания полета".
- Согласен, - сказал сам себе Тихонравов и с нескрываемым интересом
стал читать дальше. "Одним из признаков, определяющих космический полет,
является движение летательного аппарата в пространстве выше плотных слоев
-атмосферы, вне земного влияния ее. Напротив, всякий полет в плотных слоях
атмосферы являет-
18* . 275
ся приземным полетом. Космический полет переходит в приземный,
например, при возвращении летательного аппарата".
- Но всякий ли выход в космос есть полет?
- Справедливый вопрос, Михаил Клавдиевич. На мой взгляд, только такой,
который совершается вокруг Земли, в течение не менее одного оборота.
- А если вертикальный полет? Сергей Павлович задумался. Тихонравов стал
читать заметки дальше. Дочитал до конца.
- А где же окончание?
- Пока в уме. Оттачиваю формулировки. Наверное, это будет так:
космическим полетом называется полет летательного аппарата со скоростью
движения не меньше первой космической, выше плотных слоев атмосферы в
течение достаточно длительного времени. При этом происходит потеря состояния
естественной земной весомости.
- В целом приемлемо. Но я бы добавил, что полет предусматривает посадку
на Землю.
- Только на Землю? - не согласился Королев. - А Луна, планеты? - собрав
все написанное в стопку, отложил в сторону. - Этот разговор я затеял вот
ради чего. Вы помните тот мартовский день 1934 года, когда мы неожиданно
размечтались с вами и повели разговор о пилотируемом космическом аппарате,
его системах?
- Помню, Сергей Павлович, конечно же, помню, - с волнением в голосе
ответил Тихонравов, почувствовав всем сердцем в разумом, к чему клонит
Главный.
- Пора! Подбирайте людей, думайте. Нужен пилотируемый спутиик.
Советский человек должен первым подняться в космос и пройти в нем никем еще
не хожен-ные пути-дороги. Может, сделаем так: будем создавать две группы -
одна пусть проработает полет баллистический, другая - орбитальный. Пожалуй,
тад. Знаете, раньше я поддерживал ваш проект полета человека на
одноступенчатой высотной ракете. Но теперь при наличии "семерки" можно
обойтись без "прыжка" в космос. Обдумываю два этапа: баллистический и
орбитальный. И знаете, Михаил Клавдиевич, давайте попробуем хотя бы в общих
чертах обговорить основные положения для проектирования пилотируемого
аппарата...
Тихонравов вышел от Главного конструктора вдохновленный доверием. Шел к
себе в отдел и думал: "Итак, надо построить небывалый в истории пилотируемый
спутник, которому плавать в безмерном "океане", где нет берегов и
сопротивления среды, нет там и буйных ветров, опасных отмелей, подводных
рифов. Но в недавно открытом внеземном океане экипажи подстерегают иные
опасности: глубокий вакуум, непривычная для земных организмов невесомость,
не ослабленная земной атмосферой солнечная и космическая радиация. Аппарат
должен иметь энергетику для движения, системы управления, капитанский пульт,
каюты для экипажа, надежнейшие системы жизнеобеспечения. То есть сходство
между океанским и космическим аппаратами налицо.
Но есть одно важнейшее различие. Первые спутники для космоплавания не
могут перемещаться по воле капитана. Из гавани - со стартовой площадки - их
выведет в космос мощная ракета-носитель. Разогнав до космической скорости и
задав им направление полета, сама ракета прекратит существование. Спутник,
не испытывая сопротивления атмосферы, уже по инерции продолжит свое движение
вокруг планеты по заданному курсу в соответствии с законами небесной
механики со скоростью восемь километров в секунду. Находясь во власти
земдого притяжения, он начнет описывать замкнутую траекторию вокруг Земли,
сопровождая нашу обитель в ее извечном движении вокруг Солнца, становясь
искусственным небесным телом. "Таким образом, космический рейс можно
разделить на три главных этапа, "- рассуждал про себя Тихонравов, -
выведение объекта па орбиту, полет по орбите в течение заданного времени,
возвращение на Землю".
По дороге в свой кабинет М. К. Тихонравов встретил инженера Констаптппа
Феоктистова, которого считал одним из самых талантливых учеников и
сотрудников.
- Константин Петрович, я только что от Главного! Нашему отделу наконец
поручена разработка пилотируемых спутников. Вам бы, Константин Петрович, я
хотел поручить проектирование спутника для орбитального полета. Николай
Потапович Белов, думаю, не откажется заняться другим - для эксперимента по
баллистической траектории...
Неделю спустя Сергей Павлович пригласил к себе М. К. Тихонравова,
сотрудников его отдела и своего заместителя по космическим аппаратам К. Д.
Бушуева. Беседу начал с того, что назвал пилотируемый спутник-
кораблем. Это было слишком приземленное и показа-^ лось...
присутствующим не соответствующим своему кос-';
мическому назначению. Проектировщики уже придумали') ему название
"Космолет", "Звездолет". Королев, заме-^ тив на лицах специалистов
недоумение и даже разочарование, объяснил:
- А почему не корабль? Циолковский называл космические полеты
космоплаванием. Плаванием. Корабли плавают по просторам рек, морей, океанов,
опираясь на водную массу. Воздушные корабли плавают над землей, опираясь на
атмосферу. Нашему кораблю предстоит плавать в безопорном пространстве.
Кстати, именно это условие накладывает свой отпечаток на то, каким ему быть.
С чем можно сравнить будущий космический корабль? - Королев взглянул на
собравшихся.
После долгого молчания раздался неуверенный голос.
- Может, с подводной лодкой?
- Верно, верно, - подхватил Королев. - Вдумайтесь. Есть много общего
между пилотируемым кораблем и подводным кораблем. Прежде всего - это
деятельность людей в замкнутом пространстве, в искусственно созданных
условиях жизни.
Королев не случайно начал этот разговор, так сказать, издалека. В него
включились многие присутствующие - соглашались и не соглашались с Главным. В
конце концов все сошлись на том, что название "корабль" - самое подходящее.
Сергей Павлович обратил внимание еще на одну деталь: земные корабли - водные
и воздушные - имеют возможность широкого маневра, космический в общем будет
привязан к заданной орбите - и потому уточнил:
- Будем называть наш корабль - корабль-спутник. Так точнее, - выдержав
паузу, Королев вернулся к самой сути обсуждаемого вопроса. - Мы с Михаилом
Клавдиевичем примерно оговорили основные положения для разработки
пилотируемого корабля-спутника.
Во-первых, надежность управления спутником с Земли. Пока нет твердой
уверенности, как поведет себя человек в невесомости. А если он не сможет
выполнять обязанности пилота?
Во-вторых, четкая ориентация спутника в космическом пространстве,
определение средств для торможения в момент схода его с орбиты на траекторию
спуска к Земле.
И, наконец, третье положение: обеспечение безопас-
ности для корабля и человека в нем при возвращении на Землю. Данные
говорят о том, что во время прохождения кораблем плотных слоев атмосферы на
него будут воздействовать весьма высокие температуры.
Подробно охарактеризовав названные положения для конструирования
первого в мире космического корабля, Сергей Павлович особо выделил:
- Есть одно непреложное требование - уникальный пилотируемый
летательный аппарат должен впитать в себя все достижения современной науки и
техники. И, пожалуйста, не изобретайте "колес", внимательно перечитайте
труды Юрия Васильевича Кондратюка и Фридриха Артуровича Цандера. В них
каждая строка полезна нам.
Бушуев, Тихонравов и Феоктистов недоуменно переглянулись. Они уже
подготовили перечень НИИ и других организаций, которые могли бы быть полезны
им при разработке проекта космического корабля, но не успели показать его
Королеву.
- Так вот, друзья! Посмотрите, где что можно взять для нашего
корабля-спутника из опыта авиации, подводного кораблестроения. Надо побывать
у тех, кто занимается проблемами жизнеобеспечения: скафандры, другие
системы... Одним словом, подумайте. "Колеса", конечно, понадобятся, -
рассмеялся в конце беседы Королев. - Но только там, где без них не обойтись.
Таким "колесом", если правду сказать, я считаю саму компоновку корабля...
После совещания, усталый, Сергей Павлович поехал домой. Заботливая Нина
Ивановна ждала его с горячим
ужином.
- Устал, Сережа?
- Не волнуйся, как обычно. Сегодня был важный и интересный день.
Толковые люди работают у меня. Сразу все схватывают, понимают. Вот сегодня
дал задание, а уж скоро, уверен, получу готовые решения.
- Сережа, мы давно с тобой нигде не были.
- Как, а Кисловодск в прошлом декабре? - улыбнулся Сергей Павлович.
- Ты все шутишь, а я права. Сколько новых интересных спектаклей, а мы
ничего не видели.
- Обязательно сходим, не обижайся. Но сейчас, поверь, очень некогда. Я
пойду поработаю. - И Сергей
Павлович ушел в кабинет, украдкой выпив сердечные капли. То, что сердце
все чаще давало о себе знать, он пе признавался даже самому себе. Уже из-за
рабочего стола он крикнул жене:
- Сходи в театр с сестрами, хорошо? - Сергей Павлович решил пока не
говорить, что скоро очередная командировка на Байконур.
Вся жизнь его сейчас напоминала вихрь, который захватывал, крутил и не
отпускал. Запуски ракет, подготовка к завоеванию Луны и конструирование
космического корабля. Все одновременно, обо всем успеть подумать, принять
решение, проверить. Но Сергей Павлович был рад такому жизненному ритму. В
атом ритме жил и весь коллектив ОКБ и завода. Сотрудники хорошо знали и
любили свое дело.
В мае 1958 года Бушуев, Тихонравов и Феоктистов представили проект
небывалого летательного аппарата, который состоял из двух отсеков - кабины
космонавта и приборно-агрегатного,
Проблемы возникали одна за другой. Главной стала разработка способа
возвращения корабля из космоса на Землю. Это, по словам Королева, "вопрос
вопросов". Проектируемый спуск корабля на Землю из орбитального полета не
имел аналогов и представлял собой уникальную проблему. Часто думали вслух,
сообща.
- Надо выбрать способ вывести корабль с орбиты полета и направить его
движение в сторону Земли, чтобы затратить на это минимум энергии. Необходима
тормозная установка.
- Верно. Думайте, предлагайте, - ответил Королев, записывая мысли
выступающих на листок бумаги.
- Допустим, что эту техническую задачу решили, - раздался чей-то голос.
- Есть еще вторая, не менее важная: корабль войдет в плотные спои атмосферы
с гигантской скоростью - в двадцать пять раз больше звуковой. Вокруг нашего
суденышка по законам газовой динамики образуется плазма температурой в
пять-десять тысяч градусов. Корабль сгорит как пушинка в костре.
- Понадобится жаростойкое покрытие, назовем его "шуба", - подсказал
Главный конструктор и добавил: - Еще какие соображения?
- Последняя проблема - какими средствами посадить корабль после
торможения в атмосфере на Землю, желательно в расчетный район.
- Может быть, при помощи несущего винта, кая у вертолета?
- Трудная проблема, - не согласился другой участник заседания. - Сергей
Павлович, вы как-то советовали не изобретать "колес". Есть же довольно
мощные парашютные системы. Десантники BOB с неба тяжелен-пые танки
сбрасывают. Да и у нас есть достаточный опыт возвращения на парашютах
контейнеров с научным оборудованием и собаками при запусках геофизических
ракет.
- Не забывайте, товарищи, пока мы имеем ракету-носитель, которая может
поднять в космос и придать нужное ускорение объекту массой не свыше четырех
с половиной тонн. Это немалый вес, но при этом каждый килограмм на учете.
На одном из заседаний у кого-то родилась мысль, показавшаяся многим
вначале просто нелепой.
- А надо ли возвращать весь корабль на Землю?
- Ну-ну, - заинтересовался Королев, - разворачивайте вашу мысль.
- После того как приборно-агрег-атный отсек с его тормозной установкой
выполнит свои "обязанности", вскоре перед входом корабля-спутника в
атмосферу, его за ненадобностью взять да и отстыковать. Останется только
спускаемая часть корабля. Ее масса почти вполовину меньше всего летательного
аппарата. Потребуется меньшая по весу парашютная система.
- Идея интересная, разумная, - подхватил Королев, - все еще раз
просчитайте. Впредь кабину космонавта прошу именовать "спускаемый аппарат".
Ни у кого не возникло сомнения, что кабина корабля, где будет жить и
работать пилот, обязана быть герметичной, а как агрегатно-приборный отсек?
Конец спорам положил Главный.
- Герметизация обязательна,- и тут же пояснил: - У нас нет приборов,
способных работать в условиях глубокого вакуума. Делать их нет опыта и
времени. А каждый прибор герметизировать отдельно сложно и ненадежно. Да,
пора окончательно решить вопрос о форме корабля и прежде всего спускаемого
отсека. Послушаем Феоктистова.
- Размеры и общую массу корабля мы, проектанты, стремимся свести к
минимуму, - сказал Константин Петрович, развешивая на стене кабинета
эскизные наброс-
ки. - На одном листе ватмана спускаемая часть корабля предстала в виде
цилиндра, на другом - конуса, а на третьем - шара. - Я предлагаю сферу.
- Шар - это знакомое дело, - подбодрил Главный конструктор. - Ваши
аргументы?
- При одинаковом внутреннем объеме шар, как известно, обладает
наименьшей поверхностью по сравнению с телами иной формы. Следовательно, он
будет не так сильно подвержен воздействию тепловых потоков при возвращении
на Землю. Минимальная поверхность сферы потребует и меньшей площади
теплозащиты. Кроме того, на всех скоростях полета не сложно обеспечить
устойчивость шара, а также рассчитать точность посадки возвращаемого отсека
с работающим в нем космонавтом на Землю...
Дискуссии, споры, взаимоисключающие суждения, идеи, фантастические
проекты, непонимание - все это нес Королев на своих плечах, сводил воедино,
отбирая оптимальный вариант. Вряд ли это пришлось бы по силам кому-нибудь
еще. Только напористость и убежденность Сергея Павловича, его несгибаемая
душа могли выдержать все это и добиться результатов в столь короткий срок.
экземпляр из всех, что мы имеем. Думается, она оправдает наши надежды.
Утром 3 ноября 1957 года состоялся старт второго спутника. Наблюдения
за Лайкой продолжались полные семь суток.
После завершения полета физиолог доложил В. П. Королеву о его итогах.
- Перегрузки на долю Лайки выпали значительные. Сердце сокращалось 260
раз в минуту. Анализ электрокардиограммы не показал существенных изменений в
сердечной мышце, хотя частота сокращений превышала исходные данные в четыре
и более раз. Полет от старта до выхода на орбиту животное' перенесло,
скажем, неплохо.
- Значит, "неплохо", - повторил Королев. - А как собачка отнеслась к
невесомости, Олег Георгиевич?
- Сейчас трудно сделать окончательный вывод. Тем не менее на протяжении
всего полета в организме животного не наблюдалось стойких патологических
изменений.
II пульс, и частота дыхания пришли вскоре в норму. Лайка вела себя
спокойно. Ела, пила, все как на Земле. Это пока главный итог: животное жило,
дышало, билось его сердце, функционировал мозг.
- Вы сказали "пока"? Как надо понимать это "пока"? -уточнил Королев.
- Чтобы сделать серьезный научный вывод, одного такого эксперимента
недостаточно. Нужна серия. И, кроме того, желательно возвратить животное на
Землю. Мы получили данные о полете на высоте 1600 километров. Только
тщательное обследование и последующие наблюдения за животными дадут нужный
ответ.
- Да, это так. Жаль собачонку, такая была лас^вая и доверчивая, -
пожалел Королев. - Надо бы ей установить памятник, как это сделал Иван
Петрович Павлов
в Колтугаах.
- Справедливо, Сергей Павлович. Благодаря Лайке мы располагаем сейчас
весьма ценными данными о Бездействии длительной невесомости на живей
организм, - оценил полет собаки Владимир Иванович Яздсвский. - Вполне можно
считать эксперимент с Лайкой днем рождения космической медицины и биологии,
- резюмировал он.
- Да, Владимир Иванович, а какова судьба Зиба? -
посмеиваясь, вочомнил Королев случай с бегством иод-опытной собаки. -
Она вас тогда крепко выручила.
- Зиба взял себе акадеь-ик Рлагонравов. Не нарадуется: собака умна,
послушна.
- Повезло Анатолию Аркадьевичу, какую собаку заполучил. Ни у кого в
мире такого оса нет. Космический. - И, пожав руку ученым, Королев ушел, явно
довольный итггами закончившегося эксперимента.
30 декабря 1957 года - памятная дата в жизни С. П. Королева, многих его
сотрудников и соратников. В этот день, накануне Нового года, ученым,
конструкторам, рабочим в Свердловском зале Кремля вручили ордена и медали за
создание и успешный запуск искусственных спутников Земли. Сергей Павлович в
числе других получил Ленинскую премию.
- Позвольте мне принести глубокую благодарность Родине,
Коммунистической партии и правительству за высокую награду, - волнуясь,
начал свое выступление Сергей Павлович. - Дерзновенная мечта человечества о
проникновении в космическое пространство осуществлена. В это крупнейшее
достижение современности вложен
созидательный труд- многих поколений советских людей, создавших нужную
промышленность, энергетику, развивших науку и культуру в нашей стране. Нам
выпало великое счастье трудиться в одной из самых увлекательных и новых
областей современной науки и техники. Вместе с тем на всех нас лежит
огромная ответственность перед нашей Родиной за успешное развитие и
продолжение начатых работ. Мы будем стараться решать дальнейшие задачи
исследования околоземного пространства, окружающей нас Вселенной, стремиться
создать ракеты, способные донести автоматы и человека до ближайших к нам
планет.
Этот день Сергей Павлович вспоминал часто - день своего жизненного
триумфа: "Нет, не напрасно все эти годы жил, боролся, терпел, ошибался, но
не согнулся и остался честен перед самим собой. Хорошо, что летал на
планерах и самолетах, запускал первые ракеты... Все не зря. И это главное.
Спутники летают. И ракеты, каких ещ& не было. Его так непросто родившуюся
"пятерку" на параде в Октябрьские праздники показали. Видел лица иностранных
военных атташе. Удивили мы их. А что бы они сказали о "семерке"? Ай да мы! И
уж в обиду себя не дадим! Весь мир только об этом и говорит. А наш самый
тяжелый третий спутник - первая в мире подлинно научная станция... Одна ее
исследовательская аппаратура весит почти" тонну. Месяцев через пять мы ее
поднимем..."
Спутники Земли, открывшие космическую эру человечества, - лишь пролог
на пути в освоении космоса. И путь этот бесконечен, как сама Вселенная.
Академия наук СССР приняла долгосрочную программу изучения и освоения
космоса, предложенную С. П. Королевым и М. К. Тихонравовым, другими учеными
и одобренную М. В. Келдышем. В этой программе два основных направлении^
исследование межпланетного пространства, Луны, Венеры и Марса при помощи
автоматических аппаратов и исследование и освоение околоземного пространства
как автоматическими спутниками Земли, так и экипажами космических кораблей.
- Надо собирать специалистов .из смежных с космонавтикой областей, -
посоветовал Королев Келдышу. - Без ниг мы мало что сумеем. Только общими
усилиями сможем выработать конкретные решения намеченной программы, сделать
успешными и полезными наши предстоящие эксперименты за пределами Звмли.
Ученые собрались в назначенный день. Открывая совещание, Сергей
Павлович как-то очень буднично, как будто речь шла о чем-то совс&м обычном,
сказал:
- У нас такие задачи: послать на Луну автоматическую станцию, затем
другая совершит ее облет, при этом желательно, чтобы она сделала несколько
снимков обратной стороны лунной поверхности. Венцом всему должна стать
мягкая посадка летательного аппарата на лунную твердь и фотографирование ее
пейзажа...
Сказанное Королевым ошеломило ученых, они встретили его слова с
некоторым недоверием, забросали вопросами, порой и ехидными:
- Смело, смело!
- Фантастика! Сфотографировать невидимую сторону Луны?!
- Да где у нас ракеты... нужна вторая космическая скорость?
- А вообще все это очень заманчиво. Нужна мощ-неышая и точнейшая
фототехника.
- Взглянуть на небесные тела без помех земной атмосферы? Чудо.
Сергей Павлович смотрел на маститых ученых, авторов многих трудов по
исследованию Луны и планет, и внутренне улыбался. Выслушав все вопросы,
Королев хотел было кратко ответить на них, но его опередил директор Крымской
астрофизической лаборатории Андрей Борисович Северный.
- Дорогие коллеги! Мне кажется, если Королев пригласил нас к себе,
значит, у него есть возможность достичь Лупы. Вопрос в другом. Нам,
специалистам в своей области, следует подсказать, какие приборы
целесообразнее послать, что исследовать, скажем, на Луне.
- Вот именно, - поддержал Северного директор Бю-раканской
астрофизической обсерватории астрофизик В. А. Амбарцумян. - Представьте, что
удастся со временем установить на Луне мощный телескоп или послать в глубины
Вселенной научную станцию! Мы сможем приблизиться тогда к пониманию законов
образования и строения звезд, физики газовых и пылевых туманностей. - И,
обратившись к Королеву, спросил: - Сергей Павлович, имеется ли возможность
оснастить станцию научной аппаратурой, способной произвести нужные
исследования и передать полученные сведения на Землю?
- Такая возможность есть, Виктор Амазаспович. Все
18 А. Романов 273
зависит от вас. Конструируйте приборы, а место для них на борту
межпланетных станций мы найдем.
Уверенность, с какой Королев говорил о возможностях ракетно-космической
техники, покорила ученых. Начался деловой разговор, ради которого и
замышлялась эта встреча.
Выступали астрофизики, геохимики, медики, представители других наук.
Все они обещали Главному всевозможную поддержку.
- Дайте нам, Сергей Павлович, хотя бы щепотку лунной породы, - попросил
известный геохимик, руководитель Института геохимии и аналитической химии А.
П. Виноградов, - и мы "перевернем" всю Вселенную...
- Всем большое спасибо за внимание, - сказал, завершая встречу Королев.
- Как говорил один из моих учителей - Фридрих Цандер, - "будем сообща
трудиться на пользу всему человечеству".
Состоялась еще не одна встреча с учеными, прежде чем программа изучения
Луны и планет обрела конкретные очертания.
В ОКБ Королева, под его личным руководством, в то время на базе
носителя "Спутник" создавалась трехступенчатая ракета-носитель "Восток",
которая могла бы развивать вторую космическую скорость - 11 тысяч метров в
секунду, - необходимую для достижения Луны, или же выносить на околоземную
орбиту полезные массы свыше четырех с половиной тонн.
Поэтому одновременно с лунной программой в ОКБ Королева уже велась
интенсивная работа в другом направлении - организации первого пилотируемого
полета. Пожалуй, практически все началось 15 февраля 1958 года. Как всегда,
в этот день Главный конструктор появился в ОКБ в восемь тридцать утра.
Поздоровавшись с секретаршей, которая приходила на десять минут раньше,
Сергей Павлович предупредил:
- Придет Михаил Клавдиевич. Мы часок с ним поработаем.
Секретарь знала: в этом случае ни с кем Сергея Павловича по телефону не
соединять, посетителей просить зайти через час.
В девять появился Тихонравов. Войдя в приемную, раскланялся, снял
зимнее пальто и шапку и повесил их в углу на круглую вешалку.
- Вас ждут, Михаил Клавдиевич.
Пройдя зал заседаний, Тихонравов открыл Дверь и оказался в знакомом ему
маленьком рабочем кабинете. Сергей Павлович вышел навстречу и пригласил
профессора сесть. Наблюдательный Тихонравов, знающий Сергея Павловича более
четверти века, удивился: в таком прекрасном расположении духа он давно его
не видел.
- Как здоровье Ольги Констадтиновны? - спросил Главный.
- Спасибо, забот хватает.
- Мне кто-то говорил, что ваша коллекция насекомых уже не любительская,
а научная.
- Пожалуй, что так. Дочь ею увлеклась.
- Михаил Клавдиевич! - перешел к цели встречи Главный. - Мы часто
говорим "космос", "полет". А что такое космическое пространство? Какой полет
следует считать космическим? Точного определения нет. Каковы его характерные
особенности? В чем принципиальное отличие внеземного полета от всех
известных видов?
- Сергей Павлович! - Тихонравов удивленно развел руками. - Это чисто
формальная, я бы даже сказал юридическая сторона, я как-то не занимался
вплотную. Вы меня застали врасплох.
Королев достал из стола несколько листков бумаги, в них даны были
определении, что такое космический полет, сделанные по просьбе Королева
рядом сотрудников КБ.
-^Вы обошли меня, - с обидой сказал Тихонравов, полистав странички.
- Нет, приберег вас для окончательного решения. Я всегда ценил и ценю
ваши теоретические размышления. Решил и себя попробовать в этом плане. -
Достав еще несколько листов бумаги, передал их собеседнику.
- "Что такое космический полет?" - прочитал Тихонравов заголовок
заметок Королева. - Любопытно!
"Под космическим пространством, - читал Тихонравов, - понимается
пространство, окружающее Землю, начиная с тех высот, где даже при очень
больших скоростях движения остатки атмосферы не могут использоваться для
поддержания полета".
- Согласен, - сказал сам себе Тихонравов и с нескрываемым интересом
стал читать дальше. "Одним из признаков, определяющих космический полет,
является движение летательного аппарата в пространстве выше плотных слоев
-атмосферы, вне земного влияния ее. Напротив, всякий полет в плотных слоях
атмосферы являет-
18* . 275
ся приземным полетом. Космический полет переходит в приземный,
например, при возвращении летательного аппарата".
- Но всякий ли выход в космос есть полет?
- Справедливый вопрос, Михаил Клавдиевич. На мой взгляд, только такой,
который совершается вокруг Земли, в течение не менее одного оборота.
- А если вертикальный полет? Сергей Павлович задумался. Тихонравов стал
читать заметки дальше. Дочитал до конца.
- А где же окончание?
- Пока в уме. Оттачиваю формулировки. Наверное, это будет так:
космическим полетом называется полет летательного аппарата со скоростью
движения не меньше первой космической, выше плотных слоев атмосферы в
течение достаточно длительного времени. При этом происходит потеря состояния
естественной земной весомости.
- В целом приемлемо. Но я бы добавил, что полет предусматривает посадку
на Землю.
- Только на Землю? - не согласился Королев. - А Луна, планеты? - собрав
все написанное в стопку, отложил в сторону. - Этот разговор я затеял вот
ради чего. Вы помните тот мартовский день 1934 года, когда мы неожиданно
размечтались с вами и повели разговор о пилотируемом космическом аппарате,
его системах?
- Помню, Сергей Павлович, конечно же, помню, - с волнением в голосе
ответил Тихонравов, почувствовав всем сердцем в разумом, к чему клонит
Главный.
- Пора! Подбирайте людей, думайте. Нужен пилотируемый спутиик.
Советский человек должен первым подняться в космос и пройти в нем никем еще
не хожен-ные пути-дороги. Может, сделаем так: будем создавать две группы -
одна пусть проработает полет баллистический, другая - орбитальный. Пожалуй,
тад. Знаете, раньше я поддерживал ваш проект полета человека на
одноступенчатой высотной ракете. Но теперь при наличии "семерки" можно
обойтись без "прыжка" в космос. Обдумываю два этапа: баллистический и
орбитальный. И знаете, Михаил Клавдиевич, давайте попробуем хотя бы в общих
чертах обговорить основные положения для проектирования пилотируемого
аппарата...
Тихонравов вышел от Главного конструктора вдохновленный доверием. Шел к
себе в отдел и думал: "Итак, надо построить небывалый в истории пилотируемый
спутник, которому плавать в безмерном "океане", где нет берегов и
сопротивления среды, нет там и буйных ветров, опасных отмелей, подводных
рифов. Но в недавно открытом внеземном океане экипажи подстерегают иные
опасности: глубокий вакуум, непривычная для земных организмов невесомость,
не ослабленная земной атмосферой солнечная и космическая радиация. Аппарат
должен иметь энергетику для движения, системы управления, капитанский пульт,
каюты для экипажа, надежнейшие системы жизнеобеспечения. То есть сходство
между океанским и космическим аппаратами налицо.
Но есть одно важнейшее различие. Первые спутники для космоплавания не
могут перемещаться по воле капитана. Из гавани - со стартовой площадки - их
выведет в космос мощная ракета-носитель. Разогнав до космической скорости и
задав им направление полета, сама ракета прекратит существование. Спутник,
не испытывая сопротивления атмосферы, уже по инерции продолжит свое движение
вокруг планеты по заданному курсу в соответствии с законами небесной
механики со скоростью восемь километров в секунду. Находясь во власти
земдого притяжения, он начнет описывать замкнутую траекторию вокруг Земли,
сопровождая нашу обитель в ее извечном движении вокруг Солнца, становясь
искусственным небесным телом. "Таким образом, космический рейс можно
разделить на три главных этапа, "- рассуждал про себя Тихонравов, -
выведение объекта па орбиту, полет по орбите в течение заданного времени,
возвращение на Землю".
По дороге в свой кабинет М. К. Тихонравов встретил инженера Констаптппа
Феоктистова, которого считал одним из самых талантливых учеников и
сотрудников.
- Константин Петрович, я только что от Главного! Нашему отделу наконец
поручена разработка пилотируемых спутников. Вам бы, Константин Петрович, я
хотел поручить проектирование спутника для орбитального полета. Николай
Потапович Белов, думаю, не откажется заняться другим - для эксперимента по
баллистической траектории...
Неделю спустя Сергей Павлович пригласил к себе М. К. Тихонравова,
сотрудников его отдела и своего заместителя по космическим аппаратам К. Д.
Бушуева. Беседу начал с того, что назвал пилотируемый спутник-
кораблем. Это было слишком приземленное и показа-^ лось...
присутствующим не соответствующим своему кос-';
мическому назначению. Проектировщики уже придумали') ему название
"Космолет", "Звездолет". Королев, заме-^ тив на лицах специалистов
недоумение и даже разочарование, объяснил:
- А почему не корабль? Циолковский называл космические полеты
космоплаванием. Плаванием. Корабли плавают по просторам рек, морей, океанов,
опираясь на водную массу. Воздушные корабли плавают над землей, опираясь на
атмосферу. Нашему кораблю предстоит плавать в безопорном пространстве.
Кстати, именно это условие накладывает свой отпечаток на то, каким ему быть.
С чем можно сравнить будущий космический корабль? - Королев взглянул на
собравшихся.
После долгого молчания раздался неуверенный голос.
- Может, с подводной лодкой?
- Верно, верно, - подхватил Королев. - Вдумайтесь. Есть много общего
между пилотируемым кораблем и подводным кораблем. Прежде всего - это
деятельность людей в замкнутом пространстве, в искусственно созданных
условиях жизни.
Королев не случайно начал этот разговор, так сказать, издалека. В него
включились многие присутствующие - соглашались и не соглашались с Главным. В
конце концов все сошлись на том, что название "корабль" - самое подходящее.
Сергей Павлович обратил внимание еще на одну деталь: земные корабли - водные
и воздушные - имеют возможность широкого маневра, космический в общем будет
привязан к заданной орбите - и потому уточнил:
- Будем называть наш корабль - корабль-спутник. Так точнее, - выдержав
паузу, Королев вернулся к самой сути обсуждаемого вопроса. - Мы с Михаилом
Клавдиевичем примерно оговорили основные положения для разработки
пилотируемого корабля-спутника.
Во-первых, надежность управления спутником с Земли. Пока нет твердой
уверенности, как поведет себя человек в невесомости. А если он не сможет
выполнять обязанности пилота?
Во-вторых, четкая ориентация спутника в космическом пространстве,
определение средств для торможения в момент схода его с орбиты на траекторию
спуска к Земле.
И, наконец, третье положение: обеспечение безопас-
ности для корабля и человека в нем при возвращении на Землю. Данные
говорят о том, что во время прохождения кораблем плотных слоев атмосферы на
него будут воздействовать весьма высокие температуры.
Подробно охарактеризовав названные положения для конструирования
первого в мире космического корабля, Сергей Павлович особо выделил:
- Есть одно непреложное требование - уникальный пилотируемый
летательный аппарат должен впитать в себя все достижения современной науки и
техники. И, пожалуйста, не изобретайте "колес", внимательно перечитайте
труды Юрия Васильевича Кондратюка и Фридриха Артуровича Цандера. В них
каждая строка полезна нам.
Бушуев, Тихонравов и Феоктистов недоуменно переглянулись. Они уже
подготовили перечень НИИ и других организаций, которые могли бы быть полезны
им при разработке проекта космического корабля, но не успели показать его
Королеву.
- Так вот, друзья! Посмотрите, где что можно взять для нашего
корабля-спутника из опыта авиации, подводного кораблестроения. Надо побывать
у тех, кто занимается проблемами жизнеобеспечения: скафандры, другие
системы... Одним словом, подумайте. "Колеса", конечно, понадобятся, -
рассмеялся в конце беседы Королев. - Но только там, где без них не обойтись.
Таким "колесом", если правду сказать, я считаю саму компоновку корабля...
После совещания, усталый, Сергей Павлович поехал домой. Заботливая Нина
Ивановна ждала его с горячим
ужином.
- Устал, Сережа?
- Не волнуйся, как обычно. Сегодня был важный и интересный день.
Толковые люди работают у меня. Сразу все схватывают, понимают. Вот сегодня
дал задание, а уж скоро, уверен, получу готовые решения.
- Сережа, мы давно с тобой нигде не были.
- Как, а Кисловодск в прошлом декабре? - улыбнулся Сергей Павлович.
- Ты все шутишь, а я права. Сколько новых интересных спектаклей, а мы
ничего не видели.
- Обязательно сходим, не обижайся. Но сейчас, поверь, очень некогда. Я
пойду поработаю. - И Сергей
Павлович ушел в кабинет, украдкой выпив сердечные капли. То, что сердце
все чаще давало о себе знать, он пе признавался даже самому себе. Уже из-за
рабочего стола он крикнул жене:
- Сходи в театр с сестрами, хорошо? - Сергей Павлович решил пока не
говорить, что скоро очередная командировка на Байконур.
Вся жизнь его сейчас напоминала вихрь, который захватывал, крутил и не
отпускал. Запуски ракет, подготовка к завоеванию Луны и конструирование
космического корабля. Все одновременно, обо всем успеть подумать, принять
решение, проверить. Но Сергей Павлович был рад такому жизненному ритму. В
атом ритме жил и весь коллектив ОКБ и завода. Сотрудники хорошо знали и
любили свое дело.
В мае 1958 года Бушуев, Тихонравов и Феоктистов представили проект
небывалого летательного аппарата, который состоял из двух отсеков - кабины
космонавта и приборно-агрегатного,
Проблемы возникали одна за другой. Главной стала разработка способа
возвращения корабля из космоса на Землю. Это, по словам Королева, "вопрос
вопросов". Проектируемый спуск корабля на Землю из орбитального полета не
имел аналогов и представлял собой уникальную проблему. Часто думали вслух,
сообща.
- Надо выбрать способ вывести корабль с орбиты полета и направить его
движение в сторону Земли, чтобы затратить на это минимум энергии. Необходима
тормозная установка.
- Верно. Думайте, предлагайте, - ответил Королев, записывая мысли
выступающих на листок бумаги.
- Допустим, что эту техническую задачу решили, - раздался чей-то голос.
- Есть еще вторая, не менее важная: корабль войдет в плотные спои атмосферы
с гигантской скоростью - в двадцать пять раз больше звуковой. Вокруг нашего
суденышка по законам газовой динамики образуется плазма температурой в
пять-десять тысяч градусов. Корабль сгорит как пушинка в костре.
- Понадобится жаростойкое покрытие, назовем его "шуба", - подсказал
Главный конструктор и добавил: - Еще какие соображения?
- Последняя проблема - какими средствами посадить корабль после
торможения в атмосфере на Землю, желательно в расчетный район.
- Может быть, при помощи несущего винта, кая у вертолета?
- Трудная проблема, - не согласился другой участник заседания. - Сергей
Павлович, вы как-то советовали не изобретать "колес". Есть же довольно
мощные парашютные системы. Десантники BOB с неба тяжелен-пые танки
сбрасывают. Да и у нас есть достаточный опыт возвращения на парашютах
контейнеров с научным оборудованием и собаками при запусках геофизических
ракет.
- Не забывайте, товарищи, пока мы имеем ракету-носитель, которая может
поднять в космос и придать нужное ускорение объекту массой не свыше четырех
с половиной тонн. Это немалый вес, но при этом каждый килограмм на учете.
На одном из заседаний у кого-то родилась мысль, показавшаяся многим
вначале просто нелепой.
- А надо ли возвращать весь корабль на Землю?
- Ну-ну, - заинтересовался Королев, - разворачивайте вашу мысль.
- После того как приборно-агрег-атный отсек с его тормозной установкой
выполнит свои "обязанности", вскоре перед входом корабля-спутника в
атмосферу, его за ненадобностью взять да и отстыковать. Останется только
спускаемая часть корабля. Ее масса почти вполовину меньше всего летательного
аппарата. Потребуется меньшая по весу парашютная система.
- Идея интересная, разумная, - подхватил Королев, - все еще раз
просчитайте. Впредь кабину космонавта прошу именовать "спускаемый аппарат".
Ни у кого не возникло сомнения, что кабина корабля, где будет жить и
работать пилот, обязана быть герметичной, а как агрегатно-приборный отсек?
Конец спорам положил Главный.
- Герметизация обязательна,- и тут же пояснил: - У нас нет приборов,
способных работать в условиях глубокого вакуума. Делать их нет опыта и
времени. А каждый прибор герметизировать отдельно сложно и ненадежно. Да,
пора окончательно решить вопрос о форме корабля и прежде всего спускаемого
отсека. Послушаем Феоктистова.
- Размеры и общую массу корабля мы, проектанты, стремимся свести к
минимуму, - сказал Константин Петрович, развешивая на стене кабинета
эскизные наброс-
ки. - На одном листе ватмана спускаемая часть корабля предстала в виде
цилиндра, на другом - конуса, а на третьем - шара. - Я предлагаю сферу.
- Шар - это знакомое дело, - подбодрил Главный конструктор. - Ваши
аргументы?
- При одинаковом внутреннем объеме шар, как известно, обладает
наименьшей поверхностью по сравнению с телами иной формы. Следовательно, он
будет не так сильно подвержен воздействию тепловых потоков при возвращении
на Землю. Минимальная поверхность сферы потребует и меньшей площади
теплозащиты. Кроме того, на всех скоростях полета не сложно обеспечить
устойчивость шара, а также рассчитать точность посадки возвращаемого отсека
с работающим в нем космонавтом на Землю...
Дискуссии, споры, взаимоисключающие суждения, идеи, фантастические
проекты, непонимание - все это нес Королев на своих плечах, сводил воедино,
отбирая оптимальный вариант. Вряд ли это пришлось бы по силам кому-нибудь
еще. Только напористость и убежденность Сергея Павловича, его несгибаемая
душа могли выдержать все это и добиться результатов в столь короткий срок.