Страница:
Степанович, иметь отца. - По лицу Королева пробежала тень, он тяжко
вздохнул. - А меня воспитывал отчим. Как ни был хорош, а все-таки не родной.
С отцом так ни разу не встретился. Скрыли, что он жив. Он умер, когда мне
исполнилось двадцать два...
Королев надолго замолчал, потом энергично повернулся к Титову и перешел
на деловой тон:
- Двадцать четыре часа - это очень много для второго космического
полета. Вы знаете, немало голосов было за то, чтобы ограничить эксперимент
тремя витками. Но мы должны, обязаны сделать глубокую пробу, Герман
Степанович, - глу-бо-ку-ю. Не буду говорить громких слов, но второй в мире
полет имеет исключительное значение для будущих пилотируемых экспериментов.
Основой для прогнозирования завтрашнего дня наших работ может стать ваш
доклад о полете, доклад исследователя. Поэтому еще и еще раз прошу:
наблюдайте, наблюдайте и наблюдайте и точнее записывайте все. И только
правду, ничего не скрывайте. Нет мелочей, все на поверку может оказаться
ценным. Это в равной степени относится к вашему самочувствию и к кораблю,
его системам. Как видите, - пожаловался Королев, - времени мало - всего
сутки, а дел... - И, не закончив мысль, обнял летчика. Перешел на "ты": -
Уверен в тебе, как в самом себе, - взглянул на часы. - Пора, меня ждут. -
Перед тем как войти в лифт и спуститься вниз, Сергей Павлович напомнил: -
Еще раз повторяю: тщательно испытайте систему ручного управления во всех
заданных режимах, возможность посадки корабля в любом районе. Автоматика
хорошо, но с человеком - лучше. Может, у тебя есть потребность посидеть,
поработать в корабле еще раз?.. Хотя, по правде сказать, это не очень
желательно. Корабль полностью подготовлен... Но если ты считаешь это
необходимым, я разрешаю.
- Как будто все ясно, - ответил летчик, - но было бы неплохо посидеть в
корабле...
Через полчаса Герман Тито.в в сопровождении ведущего конструктора по
кораблю "Восток-2" Е. А. Фролова снова поднялся на вершину ракеты.
6 августа Государственная комиссия дала "добро" на полет "Востока-2".
Менее чем через четыре месяца после полета Юрия Гагарина в 9 часов утра по
московскому
времени казахстанская степь вновь озарилась слепящим глаза всполохом
пламени. Громоподобный гул сотряс воздух и нарастающим валом пронесся над
пунктом наблюдения. Ракета оторвалась от Земли и будто нехотя пошла вверх.
Набирая скорость, она все быстрее и быстрее устремлялась ввысь.
- Пошла, родная! - радостно воскликнул Титов. Все с беспокойством
наблюдали за подъемом ракеты. Ведь это всего-навсего второй полет человека в
космос. Люди волновались, вероятно, не меньше, чем при первом запуске. Но
все, слава богу, шло нормально.
Королев тоже немного успокоился, придя на КП связи, попросил крепкого
чаю, хотя сердце и стучало немного быстрее положенного. "Ну это от радости",
- успокоил себя Сергей Павлович и неожиданно вспомнил, что впервые на
космодроме присутствует специальный корреспондент Телеграфного агентства
Советского Союза (ТАСС). Главному конструктору его представили еще вчера.
Журналист очень хотел побеседовать с ним сразу после старта. Сейчас Сергей
Павлович попросил разыскать тассовца.
- Небольшого роста, чем-то похож на цыгана, в серо-голубом костюме, на
лацкане пиджака значок "Пресса". Посмотрите, может, он в машбюро...
Через несколько минут журналист стоял перед Королевым.
- Я не оторвал вас от дел? - спросил у него Сергей Павлович. - Садитесь
к столу, тут вам будет удобнее. Слушаю вас, товарищ Пресса.
- Хотя бы кратко, Сергей Павлович, о цели нового эксперимента?
- Вам уже известно, что космонавту Титову запланирован многочасовой
полет. Он первым из людей проверит на себе суточный цикл жизни в космосе,
столкнувшись с малоизвестными для нас факторами. Это не только перегрузки
при старте и приземлении. О них мы уже имеем представление. Пилот встретится
один на один с длительной невесомостью. Ее влияние на живой организм в
земных условиях изучить полностью невозможно. Наши медики особенно ее
побаиваются. При необходимости - немедленное возвращение корабля на Землю.
- Обо всем этом знает Титов?
- Да. Мы от космонавтов не скрываем сложностей и даже опасностей
предстоящих полетов. Их согласие сви-
детельствует не только о понимании задач, которые им предстоит решать,
но и о мужестве, о желании внести свой вклад в науку. За это мы, ученые,
высоко ценим и уважаем их.
- Управление полетом корабля, видимо, требует опытного летчика?
- Ракета и самолет - машины несравнимые. Это все слишком сложно, и,
может быть, нет смысла касаться всего комплекса вопросов. Но вот что вам
необходимо обязательно знать: ракета-носитель - это и ракетные двигатели, и
множество различных систем, сложных узлов, механизмов. Каждая и каждый из
них обязан действовать и точно, и безотказно. Подъем ракеты, ее полет
осуществляются при помощи автоматики. Система управления - удивительнейшее
достижение человеческого разума, и без нее нет ракеты, нет корабля, нет
эксперимента... Одним словом, автоматика, автоматика и автоматика.
- А человек, Сергей Павлович?
- Человек - творец этой автоматики. Человек на Земле и в космосе
осуществляет контроль за автоматикой. В конечном счете автоматика - помощник
человека в его беспредельных возможностях познания Вселенной, ее законов.
Космонавт - это командир корабля. В нужную минуту он может взять управление
полетом в свои руки. Он - испытатель космической техники. Если летчик в
основном опробует только машину, то космонавт является и исследователем, и
исследуемым. Он наблюдает за техникой на корабле, за своим самочувствием, а
также за тем, что происходит за пределами кабины. Опыты, которые Титов
проведет на борту по заданию ряда ученых, и те эксперименты, что войдут в
программу следующих полетов, - все это есть тот научный материал, без
которого мы не сможем делать новые шаги в исследовании космоса. В заключение
скажу вам, что от полета корабля "Восток-2" мы ждем очень многого. Есть на
нашем пути в космос барьер - невесомость. Да, вы ведь уже успели повидаться
с Титовым? Ваши впечатления?
- Трудно судить по одной часовой беседе.
- Согласен. Я скажу несколько слов о нем. Пожалуй, примечательные черты
Германа Степановича - это быстрота реакции, сообразительность, хладнокровие
и, вероятно, самое ценное - наблюдательность, способность к серьезному
анализу. При важности всех других два по-
следних качества в данном полете имеют особое значение.
- Еще одна просьба, Сергей Павлович. Прочитайте,
пожалуйста, - и журналист положил перед Королевым несколько листов
бумаги. - Это репортаж о старте "Востока-2". Не хотелось, чтобы. вкралась
какая-то неточность.
- Успели уже перепечатать на машинке? Это хорошо. - И стал медленно
читать вслух. - Лучше вместо "старт ракеты" писать - "подъем". Это точнее, -
и, достав ручку, заправленную черными чернилами, внес поправку в текст. -
Фамилию "Королев" и других товарищей исключить. Преждевременно. - Сделав еще
несколько уточнений, Сергей Павлович посоветовал одним абзацем рассказать о
технических данных ракеты-носителя. Тут же продиктовал необходимые сведения
и после этого на первой странице репортажа слева вверху написал: "Читал.
Согласен к опубликованию. С. Королев. 6/VIII. 1961". - А теперь один вопрос
вам, товарищ Пресса. Для каких газет предназначен репортаж?
- Для всех газет страны, радио, для всех информационных служб нашей
планеты.
- Вы монополист?
- ТАСС - агентство правительственное. Но думаю, что на следующий запуск
корабля на космодром приедут представители центральных газет, Всесоюзного
радио и
телевидения.
- Ну что же. Милости просим. Дела всем хватит.
Полет продолжался.
Группа медиков во главе с В. И. Яздовским внимательно следила за
информацией, поступающей с орбиты. Регулярно отмечались и сравнивались с
исходными данными частота пульса, давление крови космонавта. К ним
загйел Сергей Павлович.
- Перед стартом пульс у Германа Степановича был несколько повышен, -
доложил ему В. И. Яздовский.
- Эмоции. Ну а сейчас?
- Приходит в норму. Смотрите: в начале второго витка пульс почти земной
- 64 удара в минуту.
- Если будут отклонения, прошу немедленно сообщить. - И, взглянув на
часы, добавил: - Закончился третий виток. Как-то он там? Мысли, мысли его
меня интересуют. И наблюдения.
Королев вышел в коридор и направился к председателю Госкомиссии, но на
пути передумал и пошел в конец коридора, в свой кабинет. На двери висела
табличка: "С. П. Королев". "Вот так, ни звания, ни должности. Кто таков?
Наверное, табличку повесили, чтобы я кабинет не перепутал", - внутренне
улыбнулся Сергей Павлович.
Открыл дверь, оглядел свой небольшой кабинет в одно окно. Возле стены
ряд стульев, на письменном столе несколько телефонов.
Присев на край стола, Главный снял трубку.
- Королев. Свяжите с городом Куйбышевым. Линия занята? Переключите на
Москву, - назвал номер, стал ждать. Услышал, что в Москве взяли трубку. -
Здравствуйте. Я в порядке уточнения. Все-таки полные сутки. Береженого бог
бережет. Да-да. Полное и обстоятельное медицинское обследование. Позвоните в
Куйбышев. Напомните вашим коллегам. Думаю, что скоро вылетим на Волгу. Что?
Укачивание? Морская болезнь? - беспокойно переспросил Королев. - Это
сообщение самого Титова? Что же вы молчите?
"Вот тебе, Сергей Павлович, и первый сюрприз. Нежданный "подарок"
космоса. А что, если так будет продолжаться и дальше? Известно, что морское
укачивание выводит из строя людей крепчайших физических возможностей? Потеря
работоспособности?!"
В это время в кабинет вошли В. И. Яздовский и В. В. Ларин.
- Это что за порядок, Владимир Иванович? - накинулся Королев. - Я узнаю
о неприятностях в космосе не от вас, а от других, из Москвы.
- Да это моя вина, Сергей Павлович, - заступился Парин, пощипывая
короткие белые усы. - Но я подумал, что простая констатация факта ничего не
даст вам. Надо было десяток минут поразмыслить.
- И как? - уже более спокойно спросил Королев, относящийся с большим
уважением к знаниям и опыту В. В. Парина.
- Возможность расстройства вестибулярного аппарата мы ведь
предусмотрели. Судя по словам Германа Степановича, оно не превышает нормы.
Но дискомфорт есть. Думаю, что опасности пока нет.
- В чем же причина, Василий Васильевич?
- В условиях невесомости возникает нервно-эмоциональное напряжение. Оно
и способствует развитию
Приказом заместителя наркома по военно-морским делам М. Н. Тухачевского
в Москве в 1933 году открывается Реактивный институт - РНИИ. С. П. Королев
назначается заместителем начальника института по научной части.
Памятник установлен в Подмосковье, недалеко от ОКБ которым
более^двадцати лет руководил великий ученый и конструктор Сергеи Павлович
Королев.
состояния, похожего на морскую болезнь. Это обязательно не для каждого
человека. Но замечу, что мы не располагаем достаточными теоретическими
данными, чтобы вполне объяснить влияние невесомости на организм... И тем
более найти средства, нейтрализующие ее.
- Какие вы дали Титову рекомендации?
- Он их нашел сам, - ответил Яздовский. - Титов заметил, что если он не
делает головой резких движений, то дискомфорт уменьшается. Других отклонений
в организме нет.
- Не скрывает? Может, рядится в тогу ненужного мужества?
- Нет-нет. И по голосу, и по данным телеметрии все нормально. Ваши
сомнения, Сергей Павлович, напрасны. Поверьте мне.
- Я вам верю, Владимир Иванович. Думаю, что через час можно
отправляться на Волгу.
Ученые не спеша вышли, а Королевым, несмотря на оптимистическое
завершение беседы, овладело еще большее беспокойство. "Впереди еще почти
двенадцать кругосветных путешествий. А если где-то есть черта, за которую
переходить нельзя?"
Каждый новый эксперимент в космосе Королев рассматривал с точки зрения
далекой перспективы, которую он представлял яснее других, и верил в
осуществление самых, казалось, фантастических проектов. Главный был убежден
- в процессе работ весьма полезна преемственность, как бы закономерная
очередность экспериментов, их взаимозависимость друг от друга. При этом
Королев умел отобрать из десятков предложений то единственное, которое могло
лечь в основу совершенствования ракетно-космической техники или научного
эксперимента.
Аккумулировав все разумные предложения, Королев приходил к
окончательному выводу, подписывая документы. (Необоснованных отступлений от
запроектированных инженерных решений по всем элементам конструкции не
потерплю, - не раз говорил Сергей Павлович своему первому заместителю по
ракетам В. П. Мишину. - Решение принято. Оно закон для всех. Дисциплина во
всем должна быть железная".
Главный конструктор считал, что каждый новый эксперимент, каждый новый
искусственный спутник Земли или межпланетный "путешественник", каждый
следующий полет живого существа должны непременно быть
25 А. Романов 385
значительным шагом вперед в познании космического пространства. А уж
каждый полет человека в космос обязан приносить науке все новые сведения.
Тем более что риск для космонавта всегда остается. "Как ясно у Циолковского:
"Планета - колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели", - очень верно,
- часто думал Королев. - Но, встав из колыбели, человечество не может и не
имеет права годами, как младенец, ходить неуверенно, спотыкаясь, бесконечно
держась за руку матери. Нет, у нас таким пробным шагом стал только первый. И
сделал его Гагарин. Титов же должен не только закрепить достигнутое Юрой, но
и значительно продвинуться дальше. Иначе незачем лететь, пускать деньги на
ветер. Не на ветер, - усмехнулся про себя, - в космос. А если неудача? Если
какие-то непредвиденные обстоятельства? А ведь я боюсь, боюсь, может быть,
больше, чем все другие. Разволновался, сердце дает себя знать, а уж пульс
наверняка чаще, чем у Титова, надо взять себя в руки. Люди ценят меня, знают
о моих деловых качествах, я это чувствую. Ракеты надежно стоят на страже
Родины, как не гордиться ими! Ну а если... Нет, уже невозможно снять меня с
должности Главного конструктора. А впрочем, как бы ни называли, лишь бы дело
оставили. Но тогда труднее будет руководить коллективом. Да, в случае
неполного выполнения программы у многих опустятся руки, да и злопыхатели
сразу изо всех щелей по-вылезут, прихлопнут все эксперименты. Нет, коллектив
у меня крепкий, не даст в обиду. Техника не подведет, я уверен. Только эта
неизвестная науке невесомость. А если в организме Германа Степановича
произойдут стойкие изменения и придется прервать полет? Тогда на дверях в
космос надолго повесят замок..."
Первый в истории человечества длительный космический полет советского
космонавта майора Германа Степановича Титова успешно завершился 7 августа.
Корабль-спутник совершил более 17 оборотов вокруг земного шара в течение 25
часов 18 минут и пролетел свыше 700 тысяч километров.
...8 августа председатель Государственной комиссии Леонид Васильевич
Смирнов созвал заседание. Почти двухчасовое сообщение космонавта-два о
полете ученые и специалисты слушали с необычайным интересом и вниманием. Он
подробно рассказал о влиянии на него невесомости, о некотором дискомфорте,
однако, не помешавшем
ему внимательно следить за показаниями приборов, вести визуальные
наблюдения, в нужное время брать на себя управление кораблем "Восток",
послушным на всех режимах.
К заседанию комиссии подготовили фотоснимки Земли, сделанные Титовым
через иллюминатор корабля.
- Вот так выглядит наша планета с высоты двести пятьдесят и триста
километров. Очень красивая, - восхищался Титов, передавая аудитории
несколько цветных фотоснимков.
Все собравшиеся с нескрываемым любопытством просмотрели эти уникальные
снимки Земли, самые первые, сделанные из космоса. То тут то там раздавались
возгласы:
- Смотрите, как четко просматривается на горизонте кривизна нашей
планеты.
- А краски какие превосходные. Голубая голубень...
- Белые облака, словно парусники на море.
- Может, стоит опубликовать эти снимки в газетах?
- Пожалуй, лучше в журналах. Там есть возмож-' ность дать их в цвете, -
посоветовал Королев.
На этом и порешили. Потом Герману Титову задали еще десяток вопросов,
самых разнообразных. Заканчивая заседания Госкомиссии, С. П. Королев,
подробно разобрав техническую сторону полета, сделал вывод:
- Вся научная программа, заданная космонавту, выполнена им полностью.
Думаю, что это и есть лучшее доказательство того, что невесомость не так уже
страшна. Сокровищница человеческих знаний пополнилась новым, принципиально
новым фактором. Человек может жить и работать в космосе. Я бы назвал это
открытием века. Полное сохранение работоспособности человека на протяжении
более чем суточного пребывания за пределами Земли - таков основной и самый
важный итог полета.
"Открытием века" назвали 25-часовой полет Германа Титова и виднейшие
ученые планеты. Этот эксперимент вселил уверенность, что космическое
пространство может стать сферой приложения рук и разума человека.
"Космические сутки" Германа Титова стали возможны только благодаря
настойчивости Сергея Павловича. Эту настойчивость, твердость характера он
проявлял ужо не раз - строя планер необычной конструкции, доказывая
необходимость орбитального, а но баллистического по-
25*
лета человека в космос, отказываясь от почти готовой ракеты, осознав ее
бесперспективность. В этом оказалась широта научных взглядов Королева,
ясное, глубокое видение будущего космонавтики. В определении кардинальных
проблем Королеву помогали "смелая фантазия, огромные знания, неистребимый
оптимизм и разумная осторожность", - так считали сподвижники С. П. Королева.
Многие в тот год полагали, что Сергей Павлович осуществил все свои
самые сокровенные планы. И только лучшие друзья, ближайшие соратники знали,
что Королев надеется воплотить в жизнь идеи своих учителей К. Э.
Циолковского и Ф. А. Цандера и послать космический корабль на Луну, Марс.
Главный все чаще вспоминал, что Константин Эдуардович мечтал о космической
трассе "Калуга - Марс", а Фридрих Артурович каждое утро, придя в ГИРД,
приветствовал сослуживцев словами: "Вперед, на Марс!"
В ОКБ шло проектирование беспилотной станции "Марс", ее запуск
рассчитывали осуществить в конце 1962 года. Все работы, как всегда,
контролировал Славный. Часто заходил к разработчикам и, желая поднять им
настроение, если что-то не получалось, рассказывал:
- Вы наверняка слышали о Марсе и его спутниках Фобосе и Деймосе.
Существует гипотеза, будто они полые внутри, а значит спутники -
искусственные. Если она верна, стало быть, на Марсе некогда существовала
высокая цивилизация, и остатки ее, по всей видимости, сохранились. Человек
должен там побывать.
- Это невозможно, Сергей Павлович! - обязательно сомневался кто-то.
- Не переношу слова "невозможно". Мы с вами работаем в таких областях,
где оно должно быть запрещено. Ведь оно только мешает делу, но ничего не
объясняет. Достигнуть Марса, высадиться на его поверхность и благополучно
вернуться - это сложнейшая научно-техническая задача, содержащая тысячи
трудных частных задач. Очень хочется установить, действительно ли спутники
Марса - полые. Такую задачу сейчас решить можно даже автоматами. Вы
представьте, что нас может ожидать па Марсе, если спутники в самом деле
искусственно созданные тела...'
' Советские и американские ученые посылали вслед за Королевым не одну
станцию к Марсу и на Марс. Однако ответ, была ли жизнь на планете, не
подучен. Гипотеза же об искусственном спутнике не подтвердилась.
- Одно дело, Сергей Павлович, послать автоматическую станцию весом
меньше тонны, над которой мы сейчас работаем, другое - сложнейший робот, а
тем более пилотируемую лабораторию, и с ее помощью провести исследования, о
которых вы говорите, - возражал кто-то.
- Да, понадобится новая мощная ракета. Пока есть только эскизные
проработки. Нет необходимых двигателей, но они будут. Марс потребует
кораблей весом в сто и более тонн. Но все это будет. Я твердо убежден. А
пока используем испытанную "Молнию". Думаю, что впряженные в нее шестьдесят
миллионов лошадиных сил доставят наши первые "Марсы" к месту назначения. Но
пока все дальнейшее только мечты.
1961 год. Сергей Павлович считал его едва ли не самым удачным в своей
жизни. Полеты Гагарина, Титова, успешный запуск четырехступенчатой ракеты
типа "Молния" с автоматической станцией "Венера-1", вторичное присвоение ему
звания Героя Социалистического Труда "за особые заслуги в развитии ракетной
техники".
Все ладилось, спорилось. Много задумок у Главного конструктора, и
хотелось надеяться, что скоро они получат путевку в жизнь.
Осенью того же года в зале заседаний конструкторского бюро Королева
появилась геологическая карта Луны - подарок Сергею Павловичу от
ленинградского ученого А. В. Хабакова. Он составил ее на основании данных,
полученных в результате астрономических наблюдений лунной поверхности. Карта
очень нравилась Королеву. Встречаясь с учеными-астрономами, он подводил их к
карте и любил повторять: "Скоро проверим, насколько она точна. Луна -
будущий космодром и гигантская сырьевая база для землян..."
А вскоре порадовали прибористы, разрабатывающие установку
"искусственное сердце". К концу года они передали в институт хирургии
опытные образцы поляро-графа - макет искусственного сердца и некоторые
инструменты, созданные совместными усилиями инженеров, медиков и рабочих.
В конце 1961 года начал работу XXII съезд партии. Делегатами иа
партийный форум ученые-коммунисты послали людей, вложивших свой труд,
энергию, талант в достижения отечественной космонавтики. Среди них С. П.
Королев, М. В. Келдыш, В. П. Глушко, М. К. Ян-389
гель, другие ученые, космонавты Ю. А. Гагарин, Г. С. Титов.
В один из дней работы съезда Сергей Павлович встретился с М. К.
Янгелем. Разговор как-то не получился. За минувшие годы он многое успел.
Созданная под его руководством ракетно-космическая техника получила
одобрение. Свидетельство тому - второе присвоение звания Героя
Социалистического Труда. Нет, Королев не ревновал, а где-то в тайниках души
даже гордился, что Янгель окончил ракетную "школу" НИИ, в которую вложен и
его, Главного конструктора, многолетний опыт. Но именно этого больше всего
не хотел признавать сам "ученик". Вот и сейчас, при встрече, Сергей Павлович
почувствовал какую-то внутреннюю неприязнь "ученика" к своему "учителю".
Какая тому причина? Ответа Королев не находил. Не кто иной, как он, оценил
организаторские и инженерные способности Михаила Кузьмича, добившись
назначения его своим заместителем. Сложились нормальные деловые отношения.
Но они резко изменились к худшему, едва Янгель в мае 1952 года стал
директором" НИИ, сменив ушедшего на служебное повышение К. Н, Руднева.
Прежний директор предоставлял полную свободу творчества, освобождая Главного
конструктора от излишних административно-хозяйственных забот. М. К. Янгель
же стал опекать Королева по мелочам, без основания вмешиваясь в его
прерогативу, всячески подчеркивая свое верховенство. Стали возникать
конфликты, чем дальше, тем глубже... Хорошо, что нашлись умные люди,
по-деловому, без предвзятости оценившие опасную ситуацию. М. К. Янгеля
перевели руководителем в КБ, успешно начавшее работу при серийном ракетном
заводе за пределами Москвы...
После встречи с Янгелем Сергей Павлович пошел в зал заседаний и сел на
свое место. Настроение его испортилось. Он пытался было сосредоточиться на
выступлениях делегатов, но не мог. Мысленно вернулся к встрече с Янгелем:
"Крепко ты мне нервы потрепал, Кузьмич, в те годы... Я бы на твоем месте
спасибо сказал коллективу НИИ за опыт и знания, что получил у нас. Кем ты
пришел к нам в мае 1950 года? В лучшем случае авиационным конструктором, не
построившим ни одной собственной машины, - рассуждал сам с собой Королев, -
а ушел из НИИ в июне 1954 года ракетчиком. Но, признаю, талантом тебя бог не
обидел..."
Раздумья Королева прервало выступление М. В. Кел-
дыша, недавно избранного президентом АН СССР и лишь немногим известного
под именем "теоретика космонавтики". Под аплодисменты съезда Мстислав
Всеволодович сказал, что дальнейшие успехи ракетной техники приведут к новым
выдающимся достижениям в овладении космосом. Автоматические беспилотные
станции и космические корабли с человеком на борту будут проникать все
дальше в космическое пространство и к планетам. Это не только позволит науке
сделать громадные шаги на пути проникновения в тайны мироздания, но и
создаст возможности для утверждения власти человека над природой.
В ознаменование подвига. Надо накапливать опыт. А если многоместный?
Рандеву на орбите
Советское правительство приняло решение об установлении в Москве
монумента п ознаменование выдающихся достижений отечественной науки в
изучении и освоении космического пространства. Первое место ва открытом
конкурсе занял проект архитекторов М. О. Бар-ща, А. Н. Колчина и скульптора
А. П. Файдыш-Кранди-евского.
Сергей Павлович ознакомился с проектом. Кое-что ему в нем не
понравилось, и он предложил встретиться с авторами монумента. Вскоре встреча
вздохнул. - А меня воспитывал отчим. Как ни был хорош, а все-таки не родной.
С отцом так ни разу не встретился. Скрыли, что он жив. Он умер, когда мне
исполнилось двадцать два...
Королев надолго замолчал, потом энергично повернулся к Титову и перешел
на деловой тон:
- Двадцать четыре часа - это очень много для второго космического
полета. Вы знаете, немало голосов было за то, чтобы ограничить эксперимент
тремя витками. Но мы должны, обязаны сделать глубокую пробу, Герман
Степанович, - глу-бо-ку-ю. Не буду говорить громких слов, но второй в мире
полет имеет исключительное значение для будущих пилотируемых экспериментов.
Основой для прогнозирования завтрашнего дня наших работ может стать ваш
доклад о полете, доклад исследователя. Поэтому еще и еще раз прошу:
наблюдайте, наблюдайте и наблюдайте и точнее записывайте все. И только
правду, ничего не скрывайте. Нет мелочей, все на поверку может оказаться
ценным. Это в равной степени относится к вашему самочувствию и к кораблю,
его системам. Как видите, - пожаловался Королев, - времени мало - всего
сутки, а дел... - И, не закончив мысль, обнял летчика. Перешел на "ты": -
Уверен в тебе, как в самом себе, - взглянул на часы. - Пора, меня ждут. -
Перед тем как войти в лифт и спуститься вниз, Сергей Павлович напомнил: -
Еще раз повторяю: тщательно испытайте систему ручного управления во всех
заданных режимах, возможность посадки корабля в любом районе. Автоматика
хорошо, но с человеком - лучше. Может, у тебя есть потребность посидеть,
поработать в корабле еще раз?.. Хотя, по правде сказать, это не очень
желательно. Корабль полностью подготовлен... Но если ты считаешь это
необходимым, я разрешаю.
- Как будто все ясно, - ответил летчик, - но было бы неплохо посидеть в
корабле...
Через полчаса Герман Тито.в в сопровождении ведущего конструктора по
кораблю "Восток-2" Е. А. Фролова снова поднялся на вершину ракеты.
6 августа Государственная комиссия дала "добро" на полет "Востока-2".
Менее чем через четыре месяца после полета Юрия Гагарина в 9 часов утра по
московскому
времени казахстанская степь вновь озарилась слепящим глаза всполохом
пламени. Громоподобный гул сотряс воздух и нарастающим валом пронесся над
пунктом наблюдения. Ракета оторвалась от Земли и будто нехотя пошла вверх.
Набирая скорость, она все быстрее и быстрее устремлялась ввысь.
- Пошла, родная! - радостно воскликнул Титов. Все с беспокойством
наблюдали за подъемом ракеты. Ведь это всего-навсего второй полет человека в
космос. Люди волновались, вероятно, не меньше, чем при первом запуске. Но
все, слава богу, шло нормально.
Королев тоже немного успокоился, придя на КП связи, попросил крепкого
чаю, хотя сердце и стучало немного быстрее положенного. "Ну это от радости",
- успокоил себя Сергей Павлович и неожиданно вспомнил, что впервые на
космодроме присутствует специальный корреспондент Телеграфного агентства
Советского Союза (ТАСС). Главному конструктору его представили еще вчера.
Журналист очень хотел побеседовать с ним сразу после старта. Сейчас Сергей
Павлович попросил разыскать тассовца.
- Небольшого роста, чем-то похож на цыгана, в серо-голубом костюме, на
лацкане пиджака значок "Пресса". Посмотрите, может, он в машбюро...
Через несколько минут журналист стоял перед Королевым.
- Я не оторвал вас от дел? - спросил у него Сергей Павлович. - Садитесь
к столу, тут вам будет удобнее. Слушаю вас, товарищ Пресса.
- Хотя бы кратко, Сергей Павлович, о цели нового эксперимента?
- Вам уже известно, что космонавту Титову запланирован многочасовой
полет. Он первым из людей проверит на себе суточный цикл жизни в космосе,
столкнувшись с малоизвестными для нас факторами. Это не только перегрузки
при старте и приземлении. О них мы уже имеем представление. Пилот встретится
один на один с длительной невесомостью. Ее влияние на живой организм в
земных условиях изучить полностью невозможно. Наши медики особенно ее
побаиваются. При необходимости - немедленное возвращение корабля на Землю.
- Обо всем этом знает Титов?
- Да. Мы от космонавтов не скрываем сложностей и даже опасностей
предстоящих полетов. Их согласие сви-
детельствует не только о понимании задач, которые им предстоит решать,
но и о мужестве, о желании внести свой вклад в науку. За это мы, ученые,
высоко ценим и уважаем их.
- Управление полетом корабля, видимо, требует опытного летчика?
- Ракета и самолет - машины несравнимые. Это все слишком сложно, и,
может быть, нет смысла касаться всего комплекса вопросов. Но вот что вам
необходимо обязательно знать: ракета-носитель - это и ракетные двигатели, и
множество различных систем, сложных узлов, механизмов. Каждая и каждый из
них обязан действовать и точно, и безотказно. Подъем ракеты, ее полет
осуществляются при помощи автоматики. Система управления - удивительнейшее
достижение человеческого разума, и без нее нет ракеты, нет корабля, нет
эксперимента... Одним словом, автоматика, автоматика и автоматика.
- А человек, Сергей Павлович?
- Человек - творец этой автоматики. Человек на Земле и в космосе
осуществляет контроль за автоматикой. В конечном счете автоматика - помощник
человека в его беспредельных возможностях познания Вселенной, ее законов.
Космонавт - это командир корабля. В нужную минуту он может взять управление
полетом в свои руки. Он - испытатель космической техники. Если летчик в
основном опробует только машину, то космонавт является и исследователем, и
исследуемым. Он наблюдает за техникой на корабле, за своим самочувствием, а
также за тем, что происходит за пределами кабины. Опыты, которые Титов
проведет на борту по заданию ряда ученых, и те эксперименты, что войдут в
программу следующих полетов, - все это есть тот научный материал, без
которого мы не сможем делать новые шаги в исследовании космоса. В заключение
скажу вам, что от полета корабля "Восток-2" мы ждем очень многого. Есть на
нашем пути в космос барьер - невесомость. Да, вы ведь уже успели повидаться
с Титовым? Ваши впечатления?
- Трудно судить по одной часовой беседе.
- Согласен. Я скажу несколько слов о нем. Пожалуй, примечательные черты
Германа Степановича - это быстрота реакции, сообразительность, хладнокровие
и, вероятно, самое ценное - наблюдательность, способность к серьезному
анализу. При важности всех других два по-
следних качества в данном полете имеют особое значение.
- Еще одна просьба, Сергей Павлович. Прочитайте,
пожалуйста, - и журналист положил перед Королевым несколько листов
бумаги. - Это репортаж о старте "Востока-2". Не хотелось, чтобы. вкралась
какая-то неточность.
- Успели уже перепечатать на машинке? Это хорошо. - И стал медленно
читать вслух. - Лучше вместо "старт ракеты" писать - "подъем". Это точнее, -
и, достав ручку, заправленную черными чернилами, внес поправку в текст. -
Фамилию "Королев" и других товарищей исключить. Преждевременно. - Сделав еще
несколько уточнений, Сергей Павлович посоветовал одним абзацем рассказать о
технических данных ракеты-носителя. Тут же продиктовал необходимые сведения
и после этого на первой странице репортажа слева вверху написал: "Читал.
Согласен к опубликованию. С. Королев. 6/VIII. 1961". - А теперь один вопрос
вам, товарищ Пресса. Для каких газет предназначен репортаж?
- Для всех газет страны, радио, для всех информационных служб нашей
планеты.
- Вы монополист?
- ТАСС - агентство правительственное. Но думаю, что на следующий запуск
корабля на космодром приедут представители центральных газет, Всесоюзного
радио и
телевидения.
- Ну что же. Милости просим. Дела всем хватит.
Полет продолжался.
Группа медиков во главе с В. И. Яздовским внимательно следила за
информацией, поступающей с орбиты. Регулярно отмечались и сравнивались с
исходными данными частота пульса, давление крови космонавта. К ним
загйел Сергей Павлович.
- Перед стартом пульс у Германа Степановича был несколько повышен, -
доложил ему В. И. Яздовский.
- Эмоции. Ну а сейчас?
- Приходит в норму. Смотрите: в начале второго витка пульс почти земной
- 64 удара в минуту.
- Если будут отклонения, прошу немедленно сообщить. - И, взглянув на
часы, добавил: - Закончился третий виток. Как-то он там? Мысли, мысли его
меня интересуют. И наблюдения.
Королев вышел в коридор и направился к председателю Госкомиссии, но на
пути передумал и пошел в конец коридора, в свой кабинет. На двери висела
табличка: "С. П. Королев". "Вот так, ни звания, ни должности. Кто таков?
Наверное, табличку повесили, чтобы я кабинет не перепутал", - внутренне
улыбнулся Сергей Павлович.
Открыл дверь, оглядел свой небольшой кабинет в одно окно. Возле стены
ряд стульев, на письменном столе несколько телефонов.
Присев на край стола, Главный снял трубку.
- Королев. Свяжите с городом Куйбышевым. Линия занята? Переключите на
Москву, - назвал номер, стал ждать. Услышал, что в Москве взяли трубку. -
Здравствуйте. Я в порядке уточнения. Все-таки полные сутки. Береженого бог
бережет. Да-да. Полное и обстоятельное медицинское обследование. Позвоните в
Куйбышев. Напомните вашим коллегам. Думаю, что скоро вылетим на Волгу. Что?
Укачивание? Морская болезнь? - беспокойно переспросил Королев. - Это
сообщение самого Титова? Что же вы молчите?
"Вот тебе, Сергей Павлович, и первый сюрприз. Нежданный "подарок"
космоса. А что, если так будет продолжаться и дальше? Известно, что морское
укачивание выводит из строя людей крепчайших физических возможностей? Потеря
работоспособности?!"
В это время в кабинет вошли В. И. Яздовский и В. В. Ларин.
- Это что за порядок, Владимир Иванович? - накинулся Королев. - Я узнаю
о неприятностях в космосе не от вас, а от других, из Москвы.
- Да это моя вина, Сергей Павлович, - заступился Парин, пощипывая
короткие белые усы. - Но я подумал, что простая констатация факта ничего не
даст вам. Надо было десяток минут поразмыслить.
- И как? - уже более спокойно спросил Королев, относящийся с большим
уважением к знаниям и опыту В. В. Парина.
- Возможность расстройства вестибулярного аппарата мы ведь
предусмотрели. Судя по словам Германа Степановича, оно не превышает нормы.
Но дискомфорт есть. Думаю, что опасности пока нет.
- В чем же причина, Василий Васильевич?
- В условиях невесомости возникает нервно-эмоциональное напряжение. Оно
и способствует развитию
Приказом заместителя наркома по военно-морским делам М. Н. Тухачевского
в Москве в 1933 году открывается Реактивный институт - РНИИ. С. П. Королев
назначается заместителем начальника института по научной части.
Памятник установлен в Подмосковье, недалеко от ОКБ которым
более^двадцати лет руководил великий ученый и конструктор Сергеи Павлович
Королев.
состояния, похожего на морскую болезнь. Это обязательно не для каждого
человека. Но замечу, что мы не располагаем достаточными теоретическими
данными, чтобы вполне объяснить влияние невесомости на организм... И тем
более найти средства, нейтрализующие ее.
- Какие вы дали Титову рекомендации?
- Он их нашел сам, - ответил Яздовский. - Титов заметил, что если он не
делает головой резких движений, то дискомфорт уменьшается. Других отклонений
в организме нет.
- Не скрывает? Может, рядится в тогу ненужного мужества?
- Нет-нет. И по голосу, и по данным телеметрии все нормально. Ваши
сомнения, Сергей Павлович, напрасны. Поверьте мне.
- Я вам верю, Владимир Иванович. Думаю, что через час можно
отправляться на Волгу.
Ученые не спеша вышли, а Королевым, несмотря на оптимистическое
завершение беседы, овладело еще большее беспокойство. "Впереди еще почти
двенадцать кругосветных путешествий. А если где-то есть черта, за которую
переходить нельзя?"
Каждый новый эксперимент в космосе Королев рассматривал с точки зрения
далекой перспективы, которую он представлял яснее других, и верил в
осуществление самых, казалось, фантастических проектов. Главный был убежден
- в процессе работ весьма полезна преемственность, как бы закономерная
очередность экспериментов, их взаимозависимость друг от друга. При этом
Королев умел отобрать из десятков предложений то единственное, которое могло
лечь в основу совершенствования ракетно-космической техники или научного
эксперимента.
Аккумулировав все разумные предложения, Королев приходил к
окончательному выводу, подписывая документы. (Необоснованных отступлений от
запроектированных инженерных решений по всем элементам конструкции не
потерплю, - не раз говорил Сергей Павлович своему первому заместителю по
ракетам В. П. Мишину. - Решение принято. Оно закон для всех. Дисциплина во
всем должна быть железная".
Главный конструктор считал, что каждый новый эксперимент, каждый новый
искусственный спутник Земли или межпланетный "путешественник", каждый
следующий полет живого существа должны непременно быть
25 А. Романов 385
значительным шагом вперед в познании космического пространства. А уж
каждый полет человека в космос обязан приносить науке все новые сведения.
Тем более что риск для космонавта всегда остается. "Как ясно у Циолковского:
"Планета - колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели", - очень верно,
- часто думал Королев. - Но, встав из колыбели, человечество не может и не
имеет права годами, как младенец, ходить неуверенно, спотыкаясь, бесконечно
держась за руку матери. Нет, у нас таким пробным шагом стал только первый. И
сделал его Гагарин. Титов же должен не только закрепить достигнутое Юрой, но
и значительно продвинуться дальше. Иначе незачем лететь, пускать деньги на
ветер. Не на ветер, - усмехнулся про себя, - в космос. А если неудача? Если
какие-то непредвиденные обстоятельства? А ведь я боюсь, боюсь, может быть,
больше, чем все другие. Разволновался, сердце дает себя знать, а уж пульс
наверняка чаще, чем у Титова, надо взять себя в руки. Люди ценят меня, знают
о моих деловых качествах, я это чувствую. Ракеты надежно стоят на страже
Родины, как не гордиться ими! Ну а если... Нет, уже невозможно снять меня с
должности Главного конструктора. А впрочем, как бы ни называли, лишь бы дело
оставили. Но тогда труднее будет руководить коллективом. Да, в случае
неполного выполнения программы у многих опустятся руки, да и злопыхатели
сразу изо всех щелей по-вылезут, прихлопнут все эксперименты. Нет, коллектив
у меня крепкий, не даст в обиду. Техника не подведет, я уверен. Только эта
неизвестная науке невесомость. А если в организме Германа Степановича
произойдут стойкие изменения и придется прервать полет? Тогда на дверях в
космос надолго повесят замок..."
Первый в истории человечества длительный космический полет советского
космонавта майора Германа Степановича Титова успешно завершился 7 августа.
Корабль-спутник совершил более 17 оборотов вокруг земного шара в течение 25
часов 18 минут и пролетел свыше 700 тысяч километров.
...8 августа председатель Государственной комиссии Леонид Васильевич
Смирнов созвал заседание. Почти двухчасовое сообщение космонавта-два о
полете ученые и специалисты слушали с необычайным интересом и вниманием. Он
подробно рассказал о влиянии на него невесомости, о некотором дискомфорте,
однако, не помешавшем
ему внимательно следить за показаниями приборов, вести визуальные
наблюдения, в нужное время брать на себя управление кораблем "Восток",
послушным на всех режимах.
К заседанию комиссии подготовили фотоснимки Земли, сделанные Титовым
через иллюминатор корабля.
- Вот так выглядит наша планета с высоты двести пятьдесят и триста
километров. Очень красивая, - восхищался Титов, передавая аудитории
несколько цветных фотоснимков.
Все собравшиеся с нескрываемым любопытством просмотрели эти уникальные
снимки Земли, самые первые, сделанные из космоса. То тут то там раздавались
возгласы:
- Смотрите, как четко просматривается на горизонте кривизна нашей
планеты.
- А краски какие превосходные. Голубая голубень...
- Белые облака, словно парусники на море.
- Может, стоит опубликовать эти снимки в газетах?
- Пожалуй, лучше в журналах. Там есть возмож-' ность дать их в цвете, -
посоветовал Королев.
На этом и порешили. Потом Герману Титову задали еще десяток вопросов,
самых разнообразных. Заканчивая заседания Госкомиссии, С. П. Королев,
подробно разобрав техническую сторону полета, сделал вывод:
- Вся научная программа, заданная космонавту, выполнена им полностью.
Думаю, что это и есть лучшее доказательство того, что невесомость не так уже
страшна. Сокровищница человеческих знаний пополнилась новым, принципиально
новым фактором. Человек может жить и работать в космосе. Я бы назвал это
открытием века. Полное сохранение работоспособности человека на протяжении
более чем суточного пребывания за пределами Земли - таков основной и самый
важный итог полета.
"Открытием века" назвали 25-часовой полет Германа Титова и виднейшие
ученые планеты. Этот эксперимент вселил уверенность, что космическое
пространство может стать сферой приложения рук и разума человека.
"Космические сутки" Германа Титова стали возможны только благодаря
настойчивости Сергея Павловича. Эту настойчивость, твердость характера он
проявлял ужо не раз - строя планер необычной конструкции, доказывая
необходимость орбитального, а но баллистического по-
25*
лета человека в космос, отказываясь от почти готовой ракеты, осознав ее
бесперспективность. В этом оказалась широта научных взглядов Королева,
ясное, глубокое видение будущего космонавтики. В определении кардинальных
проблем Королеву помогали "смелая фантазия, огромные знания, неистребимый
оптимизм и разумная осторожность", - так считали сподвижники С. П. Королева.
Многие в тот год полагали, что Сергей Павлович осуществил все свои
самые сокровенные планы. И только лучшие друзья, ближайшие соратники знали,
что Королев надеется воплотить в жизнь идеи своих учителей К. Э.
Циолковского и Ф. А. Цандера и послать космический корабль на Луну, Марс.
Главный все чаще вспоминал, что Константин Эдуардович мечтал о космической
трассе "Калуга - Марс", а Фридрих Артурович каждое утро, придя в ГИРД,
приветствовал сослуживцев словами: "Вперед, на Марс!"
В ОКБ шло проектирование беспилотной станции "Марс", ее запуск
рассчитывали осуществить в конце 1962 года. Все работы, как всегда,
контролировал Славный. Часто заходил к разработчикам и, желая поднять им
настроение, если что-то не получалось, рассказывал:
- Вы наверняка слышали о Марсе и его спутниках Фобосе и Деймосе.
Существует гипотеза, будто они полые внутри, а значит спутники -
искусственные. Если она верна, стало быть, на Марсе некогда существовала
высокая цивилизация, и остатки ее, по всей видимости, сохранились. Человек
должен там побывать.
- Это невозможно, Сергей Павлович! - обязательно сомневался кто-то.
- Не переношу слова "невозможно". Мы с вами работаем в таких областях,
где оно должно быть запрещено. Ведь оно только мешает делу, но ничего не
объясняет. Достигнуть Марса, высадиться на его поверхность и благополучно
вернуться - это сложнейшая научно-техническая задача, содержащая тысячи
трудных частных задач. Очень хочется установить, действительно ли спутники
Марса - полые. Такую задачу сейчас решить можно даже автоматами. Вы
представьте, что нас может ожидать па Марсе, если спутники в самом деле
искусственно созданные тела...'
' Советские и американские ученые посылали вслед за Королевым не одну
станцию к Марсу и на Марс. Однако ответ, была ли жизнь на планете, не
подучен. Гипотеза же об искусственном спутнике не подтвердилась.
- Одно дело, Сергей Павлович, послать автоматическую станцию весом
меньше тонны, над которой мы сейчас работаем, другое - сложнейший робот, а
тем более пилотируемую лабораторию, и с ее помощью провести исследования, о
которых вы говорите, - возражал кто-то.
- Да, понадобится новая мощная ракета. Пока есть только эскизные
проработки. Нет необходимых двигателей, но они будут. Марс потребует
кораблей весом в сто и более тонн. Но все это будет. Я твердо убежден. А
пока используем испытанную "Молнию". Думаю, что впряженные в нее шестьдесят
миллионов лошадиных сил доставят наши первые "Марсы" к месту назначения. Но
пока все дальнейшее только мечты.
1961 год. Сергей Павлович считал его едва ли не самым удачным в своей
жизни. Полеты Гагарина, Титова, успешный запуск четырехступенчатой ракеты
типа "Молния" с автоматической станцией "Венера-1", вторичное присвоение ему
звания Героя Социалистического Труда "за особые заслуги в развитии ракетной
техники".
Все ладилось, спорилось. Много задумок у Главного конструктора, и
хотелось надеяться, что скоро они получат путевку в жизнь.
Осенью того же года в зале заседаний конструкторского бюро Королева
появилась геологическая карта Луны - подарок Сергею Павловичу от
ленинградского ученого А. В. Хабакова. Он составил ее на основании данных,
полученных в результате астрономических наблюдений лунной поверхности. Карта
очень нравилась Королеву. Встречаясь с учеными-астрономами, он подводил их к
карте и любил повторять: "Скоро проверим, насколько она точна. Луна -
будущий космодром и гигантская сырьевая база для землян..."
А вскоре порадовали прибористы, разрабатывающие установку
"искусственное сердце". К концу года они передали в институт хирургии
опытные образцы поляро-графа - макет искусственного сердца и некоторые
инструменты, созданные совместными усилиями инженеров, медиков и рабочих.
В конце 1961 года начал работу XXII съезд партии. Делегатами иа
партийный форум ученые-коммунисты послали людей, вложивших свой труд,
энергию, талант в достижения отечественной космонавтики. Среди них С. П.
Королев, М. В. Келдыш, В. П. Глушко, М. К. Ян-389
гель, другие ученые, космонавты Ю. А. Гагарин, Г. С. Титов.
В один из дней работы съезда Сергей Павлович встретился с М. К.
Янгелем. Разговор как-то не получился. За минувшие годы он многое успел.
Созданная под его руководством ракетно-космическая техника получила
одобрение. Свидетельство тому - второе присвоение звания Героя
Социалистического Труда. Нет, Королев не ревновал, а где-то в тайниках души
даже гордился, что Янгель окончил ракетную "школу" НИИ, в которую вложен и
его, Главного конструктора, многолетний опыт. Но именно этого больше всего
не хотел признавать сам "ученик". Вот и сейчас, при встрече, Сергей Павлович
почувствовал какую-то внутреннюю неприязнь "ученика" к своему "учителю".
Какая тому причина? Ответа Королев не находил. Не кто иной, как он, оценил
организаторские и инженерные способности Михаила Кузьмича, добившись
назначения его своим заместителем. Сложились нормальные деловые отношения.
Но они резко изменились к худшему, едва Янгель в мае 1952 года стал
директором" НИИ, сменив ушедшего на служебное повышение К. Н, Руднева.
Прежний директор предоставлял полную свободу творчества, освобождая Главного
конструктора от излишних административно-хозяйственных забот. М. К. Янгель
же стал опекать Королева по мелочам, без основания вмешиваясь в его
прерогативу, всячески подчеркивая свое верховенство. Стали возникать
конфликты, чем дальше, тем глубже... Хорошо, что нашлись умные люди,
по-деловому, без предвзятости оценившие опасную ситуацию. М. К. Янгеля
перевели руководителем в КБ, успешно начавшее работу при серийном ракетном
заводе за пределами Москвы...
После встречи с Янгелем Сергей Павлович пошел в зал заседаний и сел на
свое место. Настроение его испортилось. Он пытался было сосредоточиться на
выступлениях делегатов, но не мог. Мысленно вернулся к встрече с Янгелем:
"Крепко ты мне нервы потрепал, Кузьмич, в те годы... Я бы на твоем месте
спасибо сказал коллективу НИИ за опыт и знания, что получил у нас. Кем ты
пришел к нам в мае 1950 года? В лучшем случае авиационным конструктором, не
построившим ни одной собственной машины, - рассуждал сам с собой Королев, -
а ушел из НИИ в июне 1954 года ракетчиком. Но, признаю, талантом тебя бог не
обидел..."
Раздумья Королева прервало выступление М. В. Кел-
дыша, недавно избранного президентом АН СССР и лишь немногим известного
под именем "теоретика космонавтики". Под аплодисменты съезда Мстислав
Всеволодович сказал, что дальнейшие успехи ракетной техники приведут к новым
выдающимся достижениям в овладении космосом. Автоматические беспилотные
станции и космические корабли с человеком на борту будут проникать все
дальше в космическое пространство и к планетам. Это не только позволит науке
сделать громадные шаги на пути проникновения в тайны мироздания, но и
создаст возможности для утверждения власти человека над природой.
В ознаменование подвига. Надо накапливать опыт. А если многоместный?
Рандеву на орбите
Советское правительство приняло решение об установлении в Москве
монумента п ознаменование выдающихся достижений отечественной науки в
изучении и освоении космического пространства. Первое место ва открытом
конкурсе занял проект архитекторов М. О. Бар-ща, А. Н. Колчина и скульптора
А. П. Файдыш-Кранди-евского.
Сергей Павлович ознакомился с проектом. Кое-что ему в нем не
понравилось, и он предложил встретиться с авторами монумента. Вскоре встреча