Седов Б.. Рэп для мента

   Роман поправил очки, которые постоянно норовили сползти на кончик носа, и, бережно поддерживая Лизу под локоть, направился к выходу.
   Однако, не успели они пройти и десяти шагов, как Роман резко остановился и прошептал:
   – Вот он! Я его узнал!
   – Кто? – тоже шепотом спросила Лиза.
   – Вот тот, стоит у памятника с ангелом. По телефону разговаривает.
   – Вижу, – кивнула Лиза, – давай подойдем поближе.
   Сделав траурные лица, Роман и Лиза медленно приблизились к респектабельному господину в черном костюме, с озабоченным лицом говорящему в трубку, и остановились в двух шагах от него.
   Лиза низко опустила голову, сделав вид, что ее гнетет неутешное горе, а Роман, склонившись к ней, притворился, что пытается успокоить поклонницу знаменитого певца.
   – Да все уже, – говорил заинтересовавший Романа человек, – сейчас закапывать будут. Туда ему и дорога. Да. Да. Конечно. И всех этих поганых зеков следом. Но не сразу.
   Он засмеялся, услышав ответ собеседника.
   – Да, я тоже так думаю. Гитлер действовал слишком грубо. Но время-то идет, люди умнеют, я имею в виду нас, конечно же. Хорошо. Я сейчас заеду в какую-нибудь харчевню пообедать, а потом отзвонюсь. Всего доброго, товарищ генерал.
   Засунув трубку в карман, господин бдительно огляделся и быстро пошел к выходу кладбища. Роман схватил Лизу за руку и направился следом.
   – Кто это? – спросила Лиза, спеша за широко шагавшим Романом.
   – Это... Это очень плохой человек. И это именно они – а их там целая компания – взорвали мою машину. Я тебе потом расскажу, что это за люди. Но сейчас поверь на слово – они очень опасны. Очень. И я попрошу тебя сделать одну вещь...
   – Убить его? – кровожадно спросила Лиза, сверля взглядом черную пиджачную спину, маячившую впереди.
   – Нет, – Роман усмехнулся, – это удовольствие я приберегу для себя. А тебя хочу попросить... Ты ведь любишь шпионаж?
   – Обожаю! – обрадовалась Лиза. – Ты хочешь, чтобы я пошпионила за ним?
   – Совершенно верно, – кивнул Роман, – но не просто пошпионила, а...
   – А соблазнила его? – перебила Лиза.
   – Вот еще, – возмутился Роман, – только этого не хватало! Не перебивай меня! Тебе бы только соблазнять! Хотя... В общем – так. Он сейчас едет жрать, и это займет часа два. Я знаю эту публику, они любят поковыряться в меню, выяснить, каким сортом майонеза заправлен салат, какого года водка и все такое прочее. А потом расплачиваются копейка в копейку. Ну да ладно, не об этом речь. Ты сядешь рядом с ним и сделаешь так, чтобы он начал прыгать вокруг тебя, как блоха вокруг собаки. А я тем временем привезу одну вещь и незаметно передам ее тебе. Потом ты уйдешь и забудешь эту вещь на его столике. И все.
   – И все... – разочарованно протянула Лиза, – а как же слежка, погоня, перестрелка?
   – Слежка и погоня тебе? А ты загляни в тот стальной гроб, сквозь который молитвы не проходят, и увидишь, чем иногда заканчивается слежка. Ты что, до сих пор не поняла, что меня хотели натурально убить? И ведь убили, только не меня, а кого-то другого. Убили, понимаешь? Лишили жизни. Так что делай то, что я тебе говорю, и никакой самодеятельности.
   – Так точно, ваше благородие, – грустно ответила Лиза, – яволь.
   – Вот так, – сказал Роман, – и не надо кукситься.
   Они вышли на Камчатскую и сели в арбузовскую «БМВ» одновременно с господином в черном, важно поместившем свое дородное тело в черный «Мерседес» с сильно тонированными стеклами.
   «Мерседес» плавно тронулся с места, и Роман медленно поехал вслед за ним.
   Доехав до Лиговки, «Мерседес» свернул направо, и Роман пробормотал:
   – Интересно, где он жрать собирается?
   – А я тоже проголодалась, – сказала Лиза.

* * *

   Кирилл Сергеевич Таратайкин остановил машину напротив входа в ресторан «Северная амброзия», что на Садовой, и неторопливо вышел из салона. Швейцар, стоявший у тяжелой дубовой двери, отделанной самоварным золотом, сразу определил солидного клиента и, распахнув дверь, изобразил на помятом в боксерских поединках лице радость и гостеприимство.
   – Добро пожаловать! – провозгласил он, открывая дверь еще шире. – Всегда рады дорогим гостям.
   Эта фраза должна была направить мысли посетителя в определенное русло, после чего швейцар обычно получал купюру. Но не тут-то было. Важный господин небрежно кивнул ему и прошел в фойе ресторана, как в собственную прихожую. Видно было, что он привык везде чувствовать себя хозяином.
   Улыбка швейцара превратилась в кривую гримасу, и он пробормотал:
   – Жаба, бля...
   Войдя в зал ресторана, Кирилл Сергеевич неторопливо огляделся и, не обращая внимания на засуетившегося рядом с ним лысого полноватого официанта, направился к большому столу, стоявшему у окна. Официант терпеливо дождался, когда Кирилл Сергеевич усядется, и, выражая всей своей позой готовность услужить, склонился к клиенту.
   – Я вас слушаю, – сладко произнес он.
   – Любезный... э-э-э... Для начала принесите мне минеральной воды.
   – Так... – официант черкнул в блокноте с усердием пророка Моисея, спешащего запечатлеть на скрижалях инструкции Создателя.
   – И меню, – Кирилл Сергеевич откинулся на бархатную спинку стула. – А насчет воды... У вас «Ессентуки» семнадцатый номер есть?
   – Обязательно! – заверил его официант.
   – Давайте, – позволил Кирилл Сергеевич, и официант, бережно закрыв блокнот, хранивший на своих страницах бесценные пожелания Кирилла Сергеевича, бесшумно удалился.
   Кирилл Сергеевич постучал пальцами по белоснежной скатерти и лениво окинул взором зал ресторана. Все вокруг было привычно и знакомо. И жалкие потуги хозяина создать впечатление роскоши были видны как на ладони. Но только таким, как Кирилл Сергеевич.
   А прочему плебсу, независимо от уровня доходов, присутствие в столь роскошном месте, как ресторан «Северная амброзия», придавало сладости в жизни и уверенности в себе.
   В зале было пусто, и поэтому, когда витражная дверь медленно открылась, Кирилл Сергеевич машинально посмотрел в ту сторону. И тут же поправил галстук.
   Кроме того, он незаметно пробежался пальцами по брючным пуговицам, чтобы убедиться, что все они застегнуты. Кирилл Сергеевич был консерватором и предпочитал брюки на пуговицах, считая, что молния годится только для джинсов, которыми он тоже не брезговал, зная, что джинсам уже не меньше двухсот лет, и поэтому считать их новомодным поветрием было бы глупо.
   Итак, дверь открылась, и в пустой зал, задумчиво улыбаясь, вошла девушка лет двадцати с небольшим. Была ли она комсомолкой – неизвестно, но в том, что она красавица и спортсменка, у Кирилла Сергеевича не возникло никаких сомнений.
   Оглядевшись, она заметила замершего, словно бюст академика Павлова, Кирилла Сергеевича, и вежливо улыбнулась ему. Кирилл Сергеевич быстро кивнул в ответ и придал лицу выражение под названием «вы прекрасно выглядите сегодня».
   Девушка сделала несколько медленных шагов, будто не могла решить, за какой стол сесть, и Кирилл Сергеевич успел за это время оглядеть и оценить ее.
   Во-первых, она не была проституткой, заглянувшей в ресторан в поисках клиента. Часто пользовавшийся услугами женщин этого сорта Кирилл Сергеевич умел безошибочно отличать проституток от прочих женщин.
   Во-вторых, эта девушка была одета совершенно не в современном стиле, давно уже намозолившем Кириллу Сергеевичу глаза, а ему было известно, что если хочешь выглядеть привлекательно, то ни в коем случае не следуй моде.
   Это придавало девушке дополнительную прелесть.
   А ее основные прелести из тех, что были доступны взгляду, заключались в густых каштановых волосах, волной падавших на плечи, в самих плечах, обнаженных и спортивно развернутых, в благородной осанке и плавных, но уверенных движениях, а также просто в красоте, которая не вызывала никаких сомнений типа «а бабки-то у нее подгуляли».
   Скромное, но дорогое длинное темно-зеленое платье с открытыми плечами, классические туфли на высоком каблуке, матово блеснувший тонкий браслет на запястье – все это производило впечатление прекрасного вкуса и богатства, скрытого за хорошо продуманной скромностью.
   Кроме того, на лице девушки не было никакой косметики.
   Кирилл Сергеевич почувствовал, что в нем просыпается давно и крепко спавший джентльмен. Сам себе удивляясь, он встал с кресла и шагнул навстречу этой необыкновенной девушке. Чем именно она его удивила, он не знал, но чувствовал себя странно и приятно. Кашлянув, Кирилл Сергеевич широко улыбнулся, зная, что его зубы за четырнадцать тысяч долларов производят отличное впечатление, и сказал:
   – Позвольте предложить вам место за моим столом. В зале больше никого нет, а я хорошо умею дрессировать официантов.
   Девушка подняла бровь, улыбнулась и ответила:
   – Я тоже умею их дрессировать.
   По ее улыбке было видно, что дрессировать она умеет не только официантов.
   – Но это не ответ, – Кирилл Сергеевич улыбнулся еще шире.
   – А вы не задавали вопросов, – девушка охотно поддерживала начавшуюся беседу.
   – Простите, – Кирилл Сергеевич склонил голову, – тогда в форме вопроса. Не согласитесь ли вы присесть за мой стол и позволить мне поухаживать за вами?
   Девушка, не переставая загадочно улыбаться, оглядела Кирилла Сергеевича и, судя по всему, осталась довольна результатами осмотра.
   – Соглашусь.
   Она благосклонно кивнула, и Кирилл Сергеевич расторопно отодвинул тяжелый стул с бархатным сиденьем. Изящно выгнув спину, девушка уселась на стул и положила перед собой небольшой антикварного вида ридикюль.
   Кирилл Сергеевич вернулся на свое место и, предполагая, что дело пахнет любовным приключением, нетерпеливо посмотрел в ту сторону, откуда должен был появиться официант. Однако не более чем через десять секунд он появился откуда-то сзади и, поставив на стол бутылку минеральной воды, положил перед Лизой, а затем и перед Кириллом Сергеевичем меню.
   Раскрыв толстую папку из натуральной кожи, Лиза, подняв бровь, стала изучать меню, а Кирилл Сергеевич следил за ее плавными движениями и восхищался.
   Любовное... Конечно же, не любовное, а просто сексуальное приключение маячило у него перед глазами, и Кирилл Сергеевич уже представлял себе, как именно он будет использовать эту красивую, да что там красивую! – прекрасную девушку.
   О любви он и не думал, да и не знал функционер тайной организации «Воля народа» Кирилл Сергеевич Таратайкин, что такое любовь. Ему было известно только, что женщиной можно владеть, и что при определенных условиях, таких как богатство и власть, овладеть можно практически любой женщиной.
   Богатство у него было, власть, хоть и тайная, – тоже, так что Лиза представлялась ему просто очередной киской, хотя, положа руку на сердце, Кирилл Сергеевич готов был признать, что таких девушек у него еще не было.
   И, возможно, ему придется продемонстрировать больше власти и потратить больше денег, чем обычно, но овчинка, судя по всему, стоила выделки. То есть – Лиза даже при беглом осмотре стоила того, чтобы не скупясь потратиться на нее.
   А если она и на самом деле окажется такой, как представлял себе Кирилл Сергеевич, то можно будет приблизить ее к себе и сделать, например, секретаршей.
   Очень удобно, кстати...
   Все эти рассуждения промелькнули в голове Таратайкина за несколько секунд, и, подумав, что дело решенное, Кирилл Сергеевич удовлетворенно потер руки и хозяйским тоном осведомился:
   – Ну-с, что будем заказывать?
   – Вы – что хотите, – с любезной улыбкой ответила Лиза, – а я еще не решила. Можете пока налить мне минеральной воды.
   Кирилла Сергеевича слегка покоробила такая демонстрация независимости, но его рука помимо воли взяла бутылку и стала наливать «Ессентуки» в высокий бокал.
   – Кстати, я не люблю «Ессентуки», – заметила Лиза, – скажите, чтобы принесли «Боржоми».
   Рука Кирилла Сергеевича дрогнула, и минералка, шипя, пролилась на скатерть.
   – Э-э-э... «Боржоми»? – удивился Кирилл Сергеевич. – А «Ессентуки» что? Не годятся?
   Лиза скользнула равнодушным взглядом по бутылке с «Ессентуками» и, повернув голову, позвала мелодичным голосом:
   – Официант!
   Кирилл Сергеевич торопливо поставил бутылку на стол и сказал:
   – Не беспокойтесь, я все устрою!
   Лиза отчужденно посмотрела на него, словно на водителя троллейбуса, затем улыбнулась, отчего снова превратилась в приятную и готовую к светской беседе даму, и сказала:
   – Раз уж вы пригласили меня за свой стол, то потрудитесь выполнять каждое мое желание. Каждое, понимаете?
   Она многозначительно взглянула на Кирилла Сергеевича, и у него сладко заныло под ложечкой. Она сказала – каждое...
   – Я люблю, когда за мной ухаживают, а это значит – повинуются.
   Кирилл Сергеевич почувствовал, как на его лбу неожиданно выступил пот.
   Эта женщина в первые же минуты их знакомства оказалась совсем не такой, какой он себе представил.
   Кирилл Сергеевич уже успел разглядеть и гладкость ее кожи, и упругость груди, скрытой под тонким шелком платья, и ее тонкие изящные запястья, пальцы с удлиненными овальными ногтями...
   Как видно, чтобы овладеть этой женщиной, ему придется изрядно потрудиться, но уж и результат обещает быть из ряда вон выходящим. А чтобы в решительный момент не ударить в грязь лицом, Кирилл Сергеевич всегда имел стеклянную трубочку с маленькими розовыми таблетками. Он презирал всякую разрекламированную дешевую дрянь вроде «Виагры» и предпочитал использовать разработанное в кремлевских лабораториях средство с откровенным названием «Стояк».
   Но сейчас и без всякого «Стояка» он уже чувствовал, что способен на великие постельные подвиги. И немалую роль в таком воодушевлении сыграл факт, что девушка – кстати, а как ее зовут? – неожиданно оказалась с норовом.
   – Бутылку «Боржоми», – отрывисто приказал Кирилл Сергеевич подошедшему на зов Лизы официанту, и тот, вежливо кивнув, удалился.
   Кирилл Сергеевич повернулся к Лизе и, чувствуя давно забытый душевный подъем, изобразил обольстительную улыбку:
   – Позвольте представиться, меня зовут Кирилл Сергеевич.
   Он коротко склонил голову, а Лиза, улыбнувшись, ответила:
   – Меня зовут Елизаветой.
   – Стало быть – Лизой? – Кирилл Сергеевич вопросительно взглянул на Лизу.
   – Нет, – Лиза посмотрела ему прямо в глаза, – именно Елизаветой. Лизой меня называют только близко знакомые люди.
   – Ну так давайте станем близко знакомыми, – ответил Кирилл Сергеевич.
   И тут же понял, что машинально выдал дежурную фразу, которая прозвучала совершенно неуместно, как рев ишака на скрипичном концерте. Эта фраза была еще и кодовой, потому что любая женщина сразу понимала, о чем идет речь, и, учитывая очевидное богатство и положение Кирилла Сергеевича, немедленно отвечала согласием.
   – Простите, – добавил Кирилл Сергеевич, – я имел в виду – давайте познакомимся... В смысле узнаем друг о друге что-нибудь интересное.
   Он понял, что растерялся, и, чтобы скрыть неожиданное смущение, стал разглаживать лежавшую на столе салфетку.
   – Интересное? – Лиза задумчиво посмотрела на него. – А что интересного может быть в случайно встреченном человеке? Вообще-то... Этот человек может оказаться знаменитым путешественником или командиром космического корабля. Или великим поэтом, а то – талантливым художником. Гениальным хирургом, например... Или серийным убийцей вроде доктора Лектера. Правда, такое знакомство чревато неожиданной и страшной развязкой, но это только придает ситуации пикантность. Вы случайно не серийный маньяк?
   Кирилл Сергеевич удивленно посмотрел на Лизу, затем понял, что она просто пошутила, и, засмеявшись, ответил:
   – Маньяк... Нет, я не маньяк. Я простой чиновник. Ну, может быть, не совсем простой, но – чиновник. Бюрократ, так сказать.
   – Бюрократ... – Лиза задумчиво посмотрел на Кирилла Сергеевича, – канцелярский властитель. Власть... Вы имеете власть?
   – Я? – Кирилл Сергеевич слегка растерялся от такого прямого вопроса. – Ну, в общем... Да, я имею власть.
   Он кивнул, подтверждая сказанное, и в этот момент официант принес «Боржоми». Кирилл Сергеевич торопливо взял с подноса бутылку и наполнил бокал Лизы.
   – Благодарю вас, – Лиза взглянула на Кирилла Сергеевича почти ласково, и его сердце стукнуло лишний раз.
   Она поднесла бокал к губам, и Кирилл Сергеевич, незаметно переведя дух, спросил:
   – А вы?
   – Что я? – Лиза снова посмотрела на него.
   – Ну... Я – чиновник. А кто вы?
   – А я женщина, – улыбнувшись, ответила Лиза, – причем женщина красивая и капризная.
   – Красивой женщине можно простить любые капризы, – нашелся Кирилл Сергеевич.
   Все происходило как-то необычно, и ему приходилось подыскивать совершенно другие слова, совсем не те, которые он произносил, знакомясь с очередной женщиной. Обычно подобная беседа представляла собой набор стандартных фраз, посредством которых стороны, не называя ничего открыто, договаривались об условиях сексуальной сделки. Теперь же все было совершенно иначе, и в голову Кирилла Сергеевича почему-то лезли фразы из дурацких романов про жизнь аристократии:

   ... Граф, небрежно играя перчаткой...
   ... Баронесса томно закрыла глаза и откинулась на его плечо...
   ... Позвольте мне забыться у ваших ног...
   ... Вы наглец, сударь! Хотя постойте, не уходите, ваши речи так соблазнительны...

   Кирилл Сергеевич налил себе «Ессентуки», и неожиданно произнес:
   – Да, баронесса, вы – красивая женщина. И с каждой минутой я убеждаюсь в этом все больше и больше.
   Лиза с удивлением посмотрела на него, потом звонко расхохоталась и сказала:
   – Бюрократ заговорил языком светского романа. Это так мило! Вы и на своих бюрократических сборищах так выражаетесь?
   Чувствуя, что кресло уходит из-под него, Кирилл Сергеевич помотал головой и ответил:
   – Нет, там другой язык и вообще другие темы.
   – А какие? – Лиза с интересом посмотрела на него. – Мне всегда было интересно узнать, о чем бюрократы говорят друг с другом без свидетелей. Например – Иван Иваныч, какую взятку вы порекомендуете взять с этого директора детского дома? Примерно так?
   – Примерно так, – Кирилл Сергеевич натянуто улыбнулся, – но это грязная сторона моей жизни.
   – Тогда расскажите о чистой стороне, – Лиза поставила локоть на стол и подперла щеку кулачком, приготовившись слушать о чистой и светлой стороне жизни Кирилла Сергеевича.
   Но тут, на счастье вконец растерявшегося Кирилла Сергеевича, в ридикюле у Лизы заиграла тихая музыка.
   – Извините, – сказала она, и достав телефон, приложила его к уху, – я слушаю вас. Что вы говорите? Простите, здесь плохо принимает, сейчас я выйду...
   Кивнув Кириллу Сергеевичу, Лиза встала, взяла со стола ридикюль и направилась к выходу. Кирилл Сергеевич забеспокоился – а вдруг она уйдет, даже не попрощавшись? А как же приключение? Романтическое приключение? Вот она только что сидела напротив, и тут же пропала, исчезла в туманной дымке...
   В туманной дымке?
   Кирилл Сергеевич наморщил лоб и почесал щеку.
   И откуда только взялись такие выражения в его голове? Да-а-а... Эта женщина...
   Он подумал, как бы охарактеризовать эту женщину, но в памяти отыскалась только сцена из «Бриллиантовой руки», когда Никулин, описывая Светличную, сделал многозначительное лицо, и, не найдя слов, решительно сказал: «О!!!»
   Да, это – женщина!
   И Кирилл Сергеевич решил, что, если она вернется, то он сделает все, чтобы не упустить ее, чтобы приблизиться к ней и овладеть.
   И, если удастся, уже не отпускать.
   Через минуту дверь отворилась, и, к великому облегчению Кирилла Сергеевича, на пороге показалась Лиза. Она улыбнулась и пошла к столу, плавно двигая узкими бедрами, обтянутыми дорогим темно-зеленым шелком.
   Кирилл Сергеевич сглотнул и машинально привстал.
   Жестом, достойным принцессы, Лиза усадила его на место и, подойдя к своему стулу, легко опустилась на него.
   – Вам звонили по делу, или... – ревниво спросил Кирилл Сергеевич.
   – По делу, – улыбнулась Лиза, – а теперь я хотела бы посоветоваться с официантом.
   – Сию минуту!
   Кирилл Сергеевич повернулся в сторону стойки и требовательно произнес:
   – Официант!
   Лиза тем временем раскрыла ридикюль и достала из него массивный золотой портсигар, на крышке которого красовался охваченный лапками платинового паука рубин. Кирилл Сергеевич, на лице которого все еще присутствовал брезгливый прищур, вызванный нерасторопностью официанта, вытаращился на портсигар, и в его голове мелькнула мысль: «Ого, а девушка-то не бедная!»
   Он кашлянул и, тонко улыбнувшись, спросил:
   – А могу я поинтересоваться, чем занимается красивая и капризная девушка?
   – Вы любопытны, однако... – Лиза загадочно посмотрела на Кирилла Сергеевича, – но я, пожалуй, скажу вам. Ничего особенного – я граблю банки.
   – Грабите банки? – Кирилл Сергеевич откинулся на спинку стула и захохотал. – Если бы ко мне пришла такая прекрасная грабительница, я бы отдал ей все, что есть.
   – А у вас имеется банк?
   – К сожалению, нет, – Кирилл Сергеевич развел руками, – чего нет, того нет.
   – Жаль, – Лиза разочарованно вздохнула, – такой приятный джентльмен, и не имеет собственного банка.
   – Ну, это можно поправить, – Кирилл Сергеевич приосанился, – кто знает, что будет завтра... Мы ведь сами куем свою судьбу, так что – может быть, и банк будет.
   – Это хорошо, – кивнула Лиза, – но тогда вы рискуете быть ограбленным.
   – Если вами – не имею ничего против.
   – Ловлю вас на слове, – Лиза прищурилась, – когда у вас появится свой банк, не забудьте сказать мне об этом.
   В этой фразе Кирилл Сергеевич усмотрел закамуфлированный намек на продолжение знакомства, и его настроение резко улучшилось.
   – А вот и официант, – сказал он и повернулся. – Что же вы, любезный, заставляете себя ждать? Примите заказ у дамы, а потом – ко мне.
   Последняя фраза была сказана тоном, которым Кирилл Сергеевич обычно приглашал кого-нибудь из подчиненных в свой кабинет на расправу. Официант бросил на него насмешливый взгляд, но Кирилл Сергеевич был занят разглядыванием портсигара и ничего не заметил.
   Через несколько минут, когда заказ наконец был сделан, официант отбыл на кухню, а Кирилл Сергеевич спросил у Лизы:
   – Вы, Елизавета, я так понимаю, курите?
   – Вы правильно понимаете, Кирилл Мефодьевич, – улыбнулась Лиза.
   Кирилла Сергеевича слегка перекосило.
   Кириллом Мефодьевичем его называл начальник, которому Кирилл Сергеевич от всей души желал смерти, причем по возможности – мучительной, и поэтому шутка Лизы больно царапнула его, напомнив к тому же о делах скорбных.
   Сейчас это было очень некстати, и Кирилл Сергеевич, с трудом сдержав недовольную гримасу, сухо произнес:
   – Я вообще-то Сергеевич.
   – Простите, – Лиза виновато взглянула на него, – это наверное, Кирилл с Мефодием навеяли. Весьма почтенные джентльмены. Они ведь азбуку нам придумали, так что моя ошибка не должна вас обидеть. И вообще – их потом святыми назначили. Но все равно – простите.
   – Ну... – Кирилл Сергеевич слегка оттаял, – я не обижаюсь. Просто меня иногда так называет человек, к которому я отношусь, мягко скажем, без особой симпатии. Если бы не он – да ради бога! А так...
   – Не буду, – Лиза решительно кивнула и открыла портсигар, – я закурю, пока еду не принесли...
   – А портсигарчик у вас прямо как у Роланда! – сказал Кирилл Сергеевич.
   – Роланд не курил, – ответила Лиза, доставая из портсигара сигарету, – он жил в восьмом веке, а тогда Европа еще не знала табака. Наверное, вы имели в виду Воланда?
   – Точно, Воланда, – Кирилл Сергеевич замахал рукой, – его самого. Это который у Булгакова. Я в юности увлекался... Но потом перешел на более серьезные, настоящие, так сказать, книги.
   – Это на какие же? – с любопытством посмотрев на него, спросила Лиза.
   – Ну... Герцен там... Толстой... Ницше опять же. Вы читали Ницше?
   – Читала, – кивнула Лиза и, сложив губы трубочкой, выпустила в сторону тонкую струйку дыма.
   – Ну и как?
   Лиза усмехнулась и ответила:
   – Вы хотите поговорить с красивой и капризной женщиной о Ницше?
   – Ни в коем случае! – теперь Кирилл Сергеевич замахал обеими руками.
   – Правильно, – одобрительно кивнула Лиза, – с красивой и капризной женщиной нужно говорить о ее красоте, но старательно обходить тему ее капризов. Скажите мне что-нибудь о том, какая я красивая.
   Кирилл Сергеевич растерялся.
   В голову не приходило ничего, кроме «кисок», «рыбок» и «зайчат».
   – Э-э-э... Вы знаете, я не умею.
   – А разве Герцен и Толстой не научили? – Лиза насмешливо прищурилась, – значит, надо было других читать.

Глава 5
ГЕНОЦИД ПО-РУССКИ

   Высадив Лизу у ресторана, в дверях которого скрылся человек из «Воли народа», Роман помчался к Арбузу, на ходу набирая его номер.
   Человек, которого он узнал на кладбище, заходил в кабинет ныне покойного Сергея Ивановича в тот момент, когда Арбуз имел с ним откровенный разговор, который был снят вмонтированной в золотой портсигар камерой. Камера исправно зафиксировала его появление, и Роман хорошо запомнил это сытое самоуверенное лицо.
   И теперь Роман хотел, чтобы Лиза «забыла» портсигар в ресторане.
   С тех пор, когда Арбуз отснял разоблачительную беседу с Сергеем Ивановичем, портсигар переделали, и теперь он работал только как радиопередатчик, но зато благодаря новомодной плутониевой батарейке он мог передавать полгода без перерыва.