Страница:
Боровик махнул рукой:
– Я тут пораскинул мозгами. По всему выходит, что гнобит меня не кто иной, как генерал-майор Безродный. Помните, с чего начались наши кувыркания?
– Как же, с побега Чернова из «Крестов», – ответил Арбуз, – молодец, Роман, вывез его в колонке после концерта, а то бы кранты мужчине. Уж больно много знал, бедняга, напридумывал невесть чего в своей лаборатории. Интересы шибко больших людей задел, однако.
– Как, кстати, Чернов? – спросил Роман.
– Нормально, скоро уже две недели как в Лондоне. Документы я ему сделал реальные, деньгами упаковал на первое время. Мое слово крепче гороха, – Арбуз шутливо оскалился и поддел зуб ногтем большого пальца. – И что дальше, Саня?
– А дальше вот что. После побега Чернова меня вызвал Безродный и велел найти Чернова и устранить. Я понял, что в это дело замешаны вы с Ромкой и стал волынить. А потом в меня стреляли, подставили под это дело Ромку, потом пытались добить в больнице, откуда ты меня вытащил, потом мы вместе вытаскивали Ромку, теперь вот увольнение. А Безродный, как ты сам говорил, Ромка, из этой гребаной «Воли народа», про которую вам проболтался этот, как его...
– Петров, – подсказал Роман.
– Именно. Теперь понятно?
– Понятно, – Роман кивнул головой, – понятно то, что телевизионными разоблачениями мы эту «Волю народа» не угомонили. Кстати, труп Петрова на днях нашли в Обводном, а мой дружбантелеспрут внезапно помер, хотя слабым здоровьем не отличался.
– Вот и я думаю, что нам от этой «Воли народа» теперь не отвязаться, – сказал Боровик, – слишком мы им насолили, и они прекрасно знают, кто это сделал. Думаю, что я на очереди.
– Почему?
– Да потому что я теперь один в поле. Родная контора меня больше не прикрывает. Это же классика, детективы надо читать. Прибей меня, пока я на службе – ребята землю будут рыть, до чего-нибудь да докопаются. А так – ушел, ну, пропал где-то... Вспомнят иной раз, удивятся – чегой-то Саня не звонит, забыл старых соратников. И все дела.
– Да, дела... – протянул Роман, – по этому поводу надо выпить!
Арбуз разлил еще по одной, все выпили не чокаясь.
Боровик усмехнулся:
– Эй, можно бы и чокнуться, поминать меня вроде бы еще рановато!
– С вами и впрямь чокнешься, – сказал Арбуз.
– Ну и что думаешь делать? – спросил Роман.
– Думаю, месяца два-три у меня еще есть, пока в УБОПе привыкают, что я отрезанный ломоть. Ну а потом надо шить белые тапочки.
Роман хлопнул Боровика по плечу.
– Не дрейфь, прорвемся! За три месяца что-нибудь придумаем. Правда, Миша?
– Это точно, – ответил Арбуз и нахмурился, – тем более что придумывать нам придется много чего.
Впору открывать кружок «Шевели мозговой извилиной».
– А у тебя-то что стряслось, Мишка? – спросил Роман.
– Стряслось, Ромка, и не только у меня, а у нас с тобой на пару. Такой уж сегодня, видать, день – пошла черная полоса. Не хотел я сегодня вечеринку портить, да ладно... Раз пошла такая пьянка – режь последний огурец.
Арбуз повертел в руках бутылку «Джека Дэниелса».
– Ладно, нечего наперстками цедить. Давайте допьем эту дуру из горла да и пойдем отсюда на свежий воздух. Здесь что-то шумно становится.
В пивной и впрямь становилось все шумнее и шумнее. Пьяный гомон прорезали женские взвизги, в дальнем углу за плотной завесой сизого табачного дыма угадывалась прелюдия большой пьянки, и дватри особо отличившихся персонажа уже валялись вдоль стойки, как крокодилы на отмели. Подходящие к стойке равнодушно через них перешагивали, а особо остроумные стряхивали на лежащих пену с наполненных пивом кружек.
Арбуз пустил бутылку по кругу.
После третьего круга бутылка опустела, и Роман поставил ее под стол.
– Все, вскипаем!
Друзья вышли на улицу. После прокуренной и пропитанной алкогольными парами и запахом давно не мытых тел пивной вечерний воздух казался особенно свежим.
– Ну что, вон скверик напротив, присядем? – спросил Арбуз.
Роман с Боровиком кивнули и отправились вслед за Арбузом к одиноко стоящей в чахлом скверике скамейке.
– Надо бы еще бутылку раскатать, – сказал Арбуз, когда все расселись, – нечасто удается погрузиться в атмосферу беззаботной юности. Сейчас озадачу Тюрю.
Он достал мобильник и выдал инструкции скучавшему в «Лексусе» Тюре. Черный джип тут же снялся с места, отъехал от пивной и плавно зарулил за угол.
– Ну так что, Миша, – спросил Роман, когда Арбуз засунул мобильник обратно в карман, – не тяни, давай развязывай свой мешок с неприятностями.
Арбуз закурил, помолчал немного.
– Дело такое, Рома. Помнишь Корявого, который меня заказал?
– Помню, – сразу помрачнел Роман.
– Помнишь, когда в процессе наших недавних кувырканий мы его с тобой навестили и ты помог ему отправиться в мир иной?
– И это помню.
– Так вот, пошла волна.
– С какой стати? – удивился Роман. – Там же было все чисто!
– Чисто, да не очень. Зеркало на полстены в его каморке помнишь?
– Помню, конечно. Я еще удивился, зачем в таком клоповнике зеркало, как у Леонтьева в гримерке.
– А вот зачем. За зеркалом у Корявого была еще одна каморка, типа дежурки для его быков на случай экстренных дел. И один бык там все это время находился.
– Ну и что?
– А то, что зеркало то прозрачное с обратной стороны. Как у американских копов. И бык этот, что в дежурке хоронился, нас с тобой распрекрасно видел. Как и все то, что мы с Корявым сотворили.
– Не ты сотворил, а я, – твердо сказал Роман.
– Да нет, друг детства, именно мы с тобой. Сотворил-то ты, а отвечаю я, потому что в той ситуации ты – никто, просто дурилка при мне, а я... Сам знаешь. И бык эту информацию пустил по людям.
Роман вздохнул, Боровик покачал головой. Арбуз докурил сигарету и щелчком отправил окурок в покосившуюся урну.
– Ага, – удовлетворенно сказал он, – а вот и наш гонец из Пизы.
К скамейке подошел Тюря, вежливо поздоровался с Романом и Боровиком и, передав Арбузу бумажный пакет с приятно побулькивавшим содержимым, удалился к припаркованному неподалеку «Лексусу».
– Ага, – удовлетворенно сказал Арбуз, заглянув в пакет, – молодец, Тюря. Понимает, что к чему. Мешать напитки – дурной тон.
И показал друзьям бутылку «Джека Дэниелса», точно такую же, как та, которую они только что прикончили в пивной.
– Ну что, продолжим? – Арбуз с хрустом отвинтил пробку и передал бутылку Роману.
Роман сделал несколько глотков и спросил:
– Ну и что теперь?
– А теперь, друг детства, вот что. Как бы сказал Саня, в воровском мире Питера наступил раскол. Короче, все смешалось в доме Облонских.
– Ну и какова диспозиция? – спросил Боровик, отбирая бутылку у Романа.
– Диспозиция херовая. Часть братвы конкретно требует скальп Романа, потому что Корявый хоть и беспредельшик, но какой-никакой авторитет. А авторитетов безнаказанно гасить никому не позволено.
– Позишн намба уан! – прокомментировал Боровик, оторвавшись от бутылки.
– Другая часть хочет, чтобы все было по закону. То есть собрать толковище и разобраться по чести. Мол, Роман – человек уважаемый, его песни братва всей России слушает. Да и вообще, для поддержания порядка всегда полезно выслушать позицию обвиняемого.
– И на том спасибо, – невесело усмехнулся Роман.
– В общем-то да, и на том спасибо. Потому что тех, кто настроен тебя просто грохнуть хотя бы потому, чтобы в воровском движении из-за какого-то лабуха не наступил раскол, будет поболее.
– Вот она, благодарность публики... – снова усмехнулся Роман.
– Политика, Рома, политика, – хлопнул Романа по плечу Арбуз, – как видишь, и у нас тоже. А политика не знает благодарности. Впрочем, есть и еще одна, скажем так, партия, и тоже немаленькая.
Он принял от Боровика бутылку, сделал большой глоток и перевел дух.
– И вот эта партия требует уже мою голову.
– Твою? – удивился Боровик.
– Так точно, господин-товарищ бывший майор. Потому что именно я, по их мнению, спровоцировал ситуацию – привел певца куда не надо и вообще разбирался с Корявым не по понятиям. Такие дела.
– Дела, как сажа бела, – покачал головой Роман, – Сцилла и Харибда, блин! Слева – долбаная «Воля народа», справа – долбаная воровская братия...
Воцарилось молчание. Слышно было, как на соседнем дереве лениво чирикает воробей.
– Ладно, Рома, хорош горевать, – встрепенулся наконец Арбуз, – пока это не очень горит, хотя скоро может стать и очень даже жарко. Вон, у Сани вообще непруха полная – и ничего, смотрит молодцом!
Боровик грустно улыбнулся, потом расправил плечи и гаркнул командным голосом:
– Вижу упадок духа в личном составе! Отставить! Слушай приказ! Давайте-ка как-нибудь на днях обсудим все это на трезвую голову, а пока приложим усилия к ее, головы, немедленному приведению в состояние нетрезвое!
Приказ был встречен всеобщим одобрением. Бутылка пошла по рукам с удвоенной скоростью, и виски десятилетней выдержки быстро подняло боевой дух личного состава.
– А что, господин музыкант, – принялся приставать к Роману слегка захмелевший Боровик, – как у нас там дела на личном фронте? Все меняем девок, как перчатки? Небось твоя королевская кровать скоро развалится от интенсивной эксплуатации?
– Отвяжись, монах-надомник, – отшучивался Роман и вдруг спохватился, – слушайте, я на днях такую барышню встретил! Девушка моей мечты!
– Где же ты ее встретил, Ромео недоделанный?
– Представляете, заехал я тут на шиномонтаж, пока колесо меняли – зашел отлить за гаражи...
– Ай да Ромео, – зашелся от смеха Боровик, – граф посетил сортир и повстречал там даму в изящной позе...
– Сейчас получишь этим пузырем по башке, никакое карате не поможет, рукопашник хренов! Я же серьезно!
– ... пораженный граф упал к ее ногам...
– Погоди, Саня! – Арбуз навалился на Боровика и зажал ему рот ладонью. – Ну и что, Рома, и впрямь пробрало?
– Идите в баню, жеребцы! – рассердился Роман. – Что вы понимаете в высоких чувствах? Вам бы только – одному строем ходить, а другому мелочь по карманам тырить! Все, ничего больше не расскажу, вот вам!
Роман в запальчивости сунул под нос друзьям сразу две фиги и выронил при этом бутылку. Арбуз отпустил Боровика и согнулся от хохота, а Боровик подхватил драгоценный сосуд на лету, не разлив ни капли.
– Класс! – одобрил ловкость Боровика Арбуз. – Ромка, так ты со своей мечтой познакомился все-таки или нет? Серьезно?
– Познакомился.
– А чего же ты ее сегодня с собой не взял, нам не представил?
– Где, в этом шалмане боровиковском?
Роман представил себе тонкую, изящную Лизу с поднятой от удивления бровью перед кружкой разбавленного пива и сам не смог удержаться от смеха.
– Я, между прочим, уже побывал с ней в ресторане. Мы провели там целый вечер вдвоем. И теперь я понимаю, какое счастье, что с нами не было вас – ослов и негодяев.
– Так выпьем же за любовь! – взмахнул бутылкой Боровик.
Вдруг на друзей упала тень и раздался неприятный голос.
– Так. Значит, распиваем, граждане... В общественном месте, где дети прогуливаются. Подаем, значит, такой вот пример.
Арбуз, Боровик и Роман дружно развели руками – ничего, мол, не поделаешь, да, выпиваем, да, подаем.
– А где же дети, сержант? – спросил Боровик невинным голосом.
И вправду оказавшийся сержантом упитанный милиционер огляделся и, не увидев никаких детей, нахмурился.
– Ага, умничаем. Самый умный, значит. Образованный! Вот у самого умного и попрошу для начала документики.
Боровик полез во внутренний карман и выдал сержанту красную книжечку. Милиционер открыл ее и долго изучал. Потом выпрямился и неохотно отдал честь.
– Извините, товарищ майор. Ошибочка. Понимаю, оперативная работа с контингентом. Прошу еще раз извинить.
– Вы свободны! – величественно махнул рукой Боровик.
Милиционер удалился, и приятели оскорбительно засмеялись ему вслед.
– Так мы, значит, контингент? – поинтересовался Роман. – Ну и как протекает оперативная работка, товарищ майор?
– В соответствии с запланированным графиком, – важно отвечал Боровик, потряхивая бутылкой.
Выпив по последней, друзья направились к «Лексусу», в котором их поджидал истомившийся от долгого ожидания Тюря. Немного поотстав от Романа, Арбуз тихо спросил Боровика:
– Слушай, Саня, а что же у тебя ксиву-то не отобрали?
– Хрен у меня ее кто отберет! – зло ответил Боровик и сплюнул.
Глава 5
– Я тут пораскинул мозгами. По всему выходит, что гнобит меня не кто иной, как генерал-майор Безродный. Помните, с чего начались наши кувыркания?
– Как же, с побега Чернова из «Крестов», – ответил Арбуз, – молодец, Роман, вывез его в колонке после концерта, а то бы кранты мужчине. Уж больно много знал, бедняга, напридумывал невесть чего в своей лаборатории. Интересы шибко больших людей задел, однако.
– Как, кстати, Чернов? – спросил Роман.
– Нормально, скоро уже две недели как в Лондоне. Документы я ему сделал реальные, деньгами упаковал на первое время. Мое слово крепче гороха, – Арбуз шутливо оскалился и поддел зуб ногтем большого пальца. – И что дальше, Саня?
– А дальше вот что. После побега Чернова меня вызвал Безродный и велел найти Чернова и устранить. Я понял, что в это дело замешаны вы с Ромкой и стал волынить. А потом в меня стреляли, подставили под это дело Ромку, потом пытались добить в больнице, откуда ты меня вытащил, потом мы вместе вытаскивали Ромку, теперь вот увольнение. А Безродный, как ты сам говорил, Ромка, из этой гребаной «Воли народа», про которую вам проболтался этот, как его...
– Петров, – подсказал Роман.
– Именно. Теперь понятно?
– Понятно, – Роман кивнул головой, – понятно то, что телевизионными разоблачениями мы эту «Волю народа» не угомонили. Кстати, труп Петрова на днях нашли в Обводном, а мой дружбантелеспрут внезапно помер, хотя слабым здоровьем не отличался.
– Вот и я думаю, что нам от этой «Воли народа» теперь не отвязаться, – сказал Боровик, – слишком мы им насолили, и они прекрасно знают, кто это сделал. Думаю, что я на очереди.
– Почему?
– Да потому что я теперь один в поле. Родная контора меня больше не прикрывает. Это же классика, детективы надо читать. Прибей меня, пока я на службе – ребята землю будут рыть, до чего-нибудь да докопаются. А так – ушел, ну, пропал где-то... Вспомнят иной раз, удивятся – чегой-то Саня не звонит, забыл старых соратников. И все дела.
– Да, дела... – протянул Роман, – по этому поводу надо выпить!
Арбуз разлил еще по одной, все выпили не чокаясь.
Боровик усмехнулся:
– Эй, можно бы и чокнуться, поминать меня вроде бы еще рановато!
– С вами и впрямь чокнешься, – сказал Арбуз.
– Ну и что думаешь делать? – спросил Роман.
– Думаю, месяца два-три у меня еще есть, пока в УБОПе привыкают, что я отрезанный ломоть. Ну а потом надо шить белые тапочки.
Роман хлопнул Боровика по плечу.
– Не дрейфь, прорвемся! За три месяца что-нибудь придумаем. Правда, Миша?
– Это точно, – ответил Арбуз и нахмурился, – тем более что придумывать нам придется много чего.
Впору открывать кружок «Шевели мозговой извилиной».
– А у тебя-то что стряслось, Мишка? – спросил Роман.
– Стряслось, Ромка, и не только у меня, а у нас с тобой на пару. Такой уж сегодня, видать, день – пошла черная полоса. Не хотел я сегодня вечеринку портить, да ладно... Раз пошла такая пьянка – режь последний огурец.
Арбуз повертел в руках бутылку «Джека Дэниелса».
– Ладно, нечего наперстками цедить. Давайте допьем эту дуру из горла да и пойдем отсюда на свежий воздух. Здесь что-то шумно становится.
В пивной и впрямь становилось все шумнее и шумнее. Пьяный гомон прорезали женские взвизги, в дальнем углу за плотной завесой сизого табачного дыма угадывалась прелюдия большой пьянки, и дватри особо отличившихся персонажа уже валялись вдоль стойки, как крокодилы на отмели. Подходящие к стойке равнодушно через них перешагивали, а особо остроумные стряхивали на лежащих пену с наполненных пивом кружек.
Арбуз пустил бутылку по кругу.
После третьего круга бутылка опустела, и Роман поставил ее под стол.
– Все, вскипаем!
Друзья вышли на улицу. После прокуренной и пропитанной алкогольными парами и запахом давно не мытых тел пивной вечерний воздух казался особенно свежим.
– Ну что, вон скверик напротив, присядем? – спросил Арбуз.
Роман с Боровиком кивнули и отправились вслед за Арбузом к одиноко стоящей в чахлом скверике скамейке.
– Надо бы еще бутылку раскатать, – сказал Арбуз, когда все расселись, – нечасто удается погрузиться в атмосферу беззаботной юности. Сейчас озадачу Тюрю.
Он достал мобильник и выдал инструкции скучавшему в «Лексусе» Тюре. Черный джип тут же снялся с места, отъехал от пивной и плавно зарулил за угол.
– Ну так что, Миша, – спросил Роман, когда Арбуз засунул мобильник обратно в карман, – не тяни, давай развязывай свой мешок с неприятностями.
Арбуз закурил, помолчал немного.
– Дело такое, Рома. Помнишь Корявого, который меня заказал?
– Помню, – сразу помрачнел Роман.
– Помнишь, когда в процессе наших недавних кувырканий мы его с тобой навестили и ты помог ему отправиться в мир иной?
– И это помню.
– Так вот, пошла волна.
– С какой стати? – удивился Роман. – Там же было все чисто!
– Чисто, да не очень. Зеркало на полстены в его каморке помнишь?
– Помню, конечно. Я еще удивился, зачем в таком клоповнике зеркало, как у Леонтьева в гримерке.
– А вот зачем. За зеркалом у Корявого была еще одна каморка, типа дежурки для его быков на случай экстренных дел. И один бык там все это время находился.
– Ну и что?
– А то, что зеркало то прозрачное с обратной стороны. Как у американских копов. И бык этот, что в дежурке хоронился, нас с тобой распрекрасно видел. Как и все то, что мы с Корявым сотворили.
– Не ты сотворил, а я, – твердо сказал Роман.
– Да нет, друг детства, именно мы с тобой. Сотворил-то ты, а отвечаю я, потому что в той ситуации ты – никто, просто дурилка при мне, а я... Сам знаешь. И бык эту информацию пустил по людям.
Роман вздохнул, Боровик покачал головой. Арбуз докурил сигарету и щелчком отправил окурок в покосившуюся урну.
– Ага, – удовлетворенно сказал он, – а вот и наш гонец из Пизы.
К скамейке подошел Тюря, вежливо поздоровался с Романом и Боровиком и, передав Арбузу бумажный пакет с приятно побулькивавшим содержимым, удалился к припаркованному неподалеку «Лексусу».
– Ага, – удовлетворенно сказал Арбуз, заглянув в пакет, – молодец, Тюря. Понимает, что к чему. Мешать напитки – дурной тон.
И показал друзьям бутылку «Джека Дэниелса», точно такую же, как та, которую они только что прикончили в пивной.
– Ну что, продолжим? – Арбуз с хрустом отвинтил пробку и передал бутылку Роману.
Роман сделал несколько глотков и спросил:
– Ну и что теперь?
– А теперь, друг детства, вот что. Как бы сказал Саня, в воровском мире Питера наступил раскол. Короче, все смешалось в доме Облонских.
– Ну и какова диспозиция? – спросил Боровик, отбирая бутылку у Романа.
– Диспозиция херовая. Часть братвы конкретно требует скальп Романа, потому что Корявый хоть и беспредельшик, но какой-никакой авторитет. А авторитетов безнаказанно гасить никому не позволено.
– Позишн намба уан! – прокомментировал Боровик, оторвавшись от бутылки.
– Другая часть хочет, чтобы все было по закону. То есть собрать толковище и разобраться по чести. Мол, Роман – человек уважаемый, его песни братва всей России слушает. Да и вообще, для поддержания порядка всегда полезно выслушать позицию обвиняемого.
– И на том спасибо, – невесело усмехнулся Роман.
– В общем-то да, и на том спасибо. Потому что тех, кто настроен тебя просто грохнуть хотя бы потому, чтобы в воровском движении из-за какого-то лабуха не наступил раскол, будет поболее.
– Вот она, благодарность публики... – снова усмехнулся Роман.
– Политика, Рома, политика, – хлопнул Романа по плечу Арбуз, – как видишь, и у нас тоже. А политика не знает благодарности. Впрочем, есть и еще одна, скажем так, партия, и тоже немаленькая.
Он принял от Боровика бутылку, сделал большой глоток и перевел дух.
– И вот эта партия требует уже мою голову.
– Твою? – удивился Боровик.
– Так точно, господин-товарищ бывший майор. Потому что именно я, по их мнению, спровоцировал ситуацию – привел певца куда не надо и вообще разбирался с Корявым не по понятиям. Такие дела.
– Дела, как сажа бела, – покачал головой Роман, – Сцилла и Харибда, блин! Слева – долбаная «Воля народа», справа – долбаная воровская братия...
Воцарилось молчание. Слышно было, как на соседнем дереве лениво чирикает воробей.
– Ладно, Рома, хорош горевать, – встрепенулся наконец Арбуз, – пока это не очень горит, хотя скоро может стать и очень даже жарко. Вон, у Сани вообще непруха полная – и ничего, смотрит молодцом!
Боровик грустно улыбнулся, потом расправил плечи и гаркнул командным голосом:
– Вижу упадок духа в личном составе! Отставить! Слушай приказ! Давайте-ка как-нибудь на днях обсудим все это на трезвую голову, а пока приложим усилия к ее, головы, немедленному приведению в состояние нетрезвое!
Приказ был встречен всеобщим одобрением. Бутылка пошла по рукам с удвоенной скоростью, и виски десятилетней выдержки быстро подняло боевой дух личного состава.
– А что, господин музыкант, – принялся приставать к Роману слегка захмелевший Боровик, – как у нас там дела на личном фронте? Все меняем девок, как перчатки? Небось твоя королевская кровать скоро развалится от интенсивной эксплуатации?
– Отвяжись, монах-надомник, – отшучивался Роман и вдруг спохватился, – слушайте, я на днях такую барышню встретил! Девушка моей мечты!
– Где же ты ее встретил, Ромео недоделанный?
– Представляете, заехал я тут на шиномонтаж, пока колесо меняли – зашел отлить за гаражи...
– Ай да Ромео, – зашелся от смеха Боровик, – граф посетил сортир и повстречал там даму в изящной позе...
– Сейчас получишь этим пузырем по башке, никакое карате не поможет, рукопашник хренов! Я же серьезно!
– ... пораженный граф упал к ее ногам...
– Погоди, Саня! – Арбуз навалился на Боровика и зажал ему рот ладонью. – Ну и что, Рома, и впрямь пробрало?
– Идите в баню, жеребцы! – рассердился Роман. – Что вы понимаете в высоких чувствах? Вам бы только – одному строем ходить, а другому мелочь по карманам тырить! Все, ничего больше не расскажу, вот вам!
Роман в запальчивости сунул под нос друзьям сразу две фиги и выронил при этом бутылку. Арбуз отпустил Боровика и согнулся от хохота, а Боровик подхватил драгоценный сосуд на лету, не разлив ни капли.
– Класс! – одобрил ловкость Боровика Арбуз. – Ромка, так ты со своей мечтой познакомился все-таки или нет? Серьезно?
– Познакомился.
– А чего же ты ее сегодня с собой не взял, нам не представил?
– Где, в этом шалмане боровиковском?
Роман представил себе тонкую, изящную Лизу с поднятой от удивления бровью перед кружкой разбавленного пива и сам не смог удержаться от смеха.
– Я, между прочим, уже побывал с ней в ресторане. Мы провели там целый вечер вдвоем. И теперь я понимаю, какое счастье, что с нами не было вас – ослов и негодяев.
– Так выпьем же за любовь! – взмахнул бутылкой Боровик.
Вдруг на друзей упала тень и раздался неприятный голос.
– Так. Значит, распиваем, граждане... В общественном месте, где дети прогуливаются. Подаем, значит, такой вот пример.
Арбуз, Боровик и Роман дружно развели руками – ничего, мол, не поделаешь, да, выпиваем, да, подаем.
– А где же дети, сержант? – спросил Боровик невинным голосом.
И вправду оказавшийся сержантом упитанный милиционер огляделся и, не увидев никаких детей, нахмурился.
– Ага, умничаем. Самый умный, значит. Образованный! Вот у самого умного и попрошу для начала документики.
Боровик полез во внутренний карман и выдал сержанту красную книжечку. Милиционер открыл ее и долго изучал. Потом выпрямился и неохотно отдал честь.
– Извините, товарищ майор. Ошибочка. Понимаю, оперативная работа с контингентом. Прошу еще раз извинить.
– Вы свободны! – величественно махнул рукой Боровик.
Милиционер удалился, и приятели оскорбительно засмеялись ему вслед.
– Так мы, значит, контингент? – поинтересовался Роман. – Ну и как протекает оперативная работка, товарищ майор?
– В соответствии с запланированным графиком, – важно отвечал Боровик, потряхивая бутылкой.
Выпив по последней, друзья направились к «Лексусу», в котором их поджидал истомившийся от долгого ожидания Тюря. Немного поотстав от Романа, Арбуз тихо спросил Боровика:
– Слушай, Саня, а что же у тебя ксиву-то не отобрали?
– Хрен у меня ее кто отберет! – зло ответил Боровик и сплюнул.
Глава 5
ИСТОРИЯ С ДВОЙНИКОМ
Приятные воспоминания о свидании с Лизой были прерваны наглым звонком в дверь. Так мог звонить только Шапиро, и Роман, нецензурно выругавшись, встал с дивана и потащился в прихожую.
Открыв дверь, он спросил:
– Ты когда-нибудь научишься звонить по телефону, прежде чем тащить сюда свое брюхо? Может быть, я не один, может быть, у меня девушка! И еще – как это у тебя получается извлекать из звонка такие мерзкие наглые звуки? Вроде бы он электрический, эмоций передавать не может, а вот нажимаешь на него ты – и звук получается именно наглый. А?
Шапиро шумно ввалился в квартиру и, целенаправленно устремившись к холодильнику, сказал:
– Отвечаю по порядку. Первое – если предупреждать тебя о визите, то ты можешь попытаться сбежать. Поэтому я и не звоню. Второе – что я, девушек не видел? Я их даже в морге видел. Третье – я имею власть над материальными объектами, и они, подчиняясь мне, выражают мою сущность, как ты сказал – наглую. На самом же деле это не наглость, а смелость и уверенность в себе. Понял?
Достав бутылку пива, Шапиро сдернул с нее пробку и присосался к горлышку.
Роман смотрел на него и думал: «Вот ведь животное! А все-таки он мне нужен... Причем не только по причине своей коммерческой гениальности, а просто так, в дополнение в остальным природным условиям. Без него как-то... Пусто, что ли?»
– Так, – Шапиро оторвался от бутылки и рыгнул, – пардон. У меня имеются две новости – плохая и очень плохая. С которой начинать?
– А ты знаешь, что в древности гонцу, принесшему дурные вести, отрубали голову? – поинтересовался Роман.
– Знаю, – Шапиро достал из холодильника вторую бутылку, – жарко сегодня... А насчет моей головы, так ведь она тебе ой как нужна – своей-то нету!
– Ладно, мыслитель, – Роман усмехнулся, – давай, порти мне настроение.
Шапиро хорошенько приложился ко второй бутылке, потом шумно вздохнул и направился в комнату. Рухнув в заскрипевшее под его тушей кресло, он достал из кармана сложенную во много раз газету и бросил ее на диван.
– Читай, – сказал Шапиро и поднес бутылку к губам.
Роман с подозрением посмотрел на газету и спросил:
– Что, я опять у самого себя винчестер украл?
– Хуже, – ответил Шапиро, – да ты читай, не бойся!
Роман осторожно, словно грязную портянку, взял двумя пальцами газету и развернул ее. На самом верху второй страницы красовался крупный заголовок: «Лидер беспредельщиков».
Вздохнув, Роман посмотрел на Шапиро и спросил:
– Это про меня, что ли?
– Про тебя, про тебя, касатик! Ты читай давай, не надо вопросы задавать.
Роман уселся на диван и стал читать.
В статье говорилось о том, что вчера вечером в Екатеринбурге, после концерта знаменитого исполнителя блатного шансона Романа Меньшикова толпа его разнузданных поклонников вихрем пронеслась по мирным улицам города, круша все на своем пути, выкрикивая блатные прибаутки, оскорбляя и избивая законопослушных граждан, причем особое внимание уделялось лицам неславянской внешности.
Далее автор статьи риторически интересовался, а не захотелось ли популярному певцу криминальных страстей от слов перейти к делу? Например – попробовать свои силы в пробуждении низменных инстинктов толпы, в управлении массами, а точнее – в провоцировании беспорядков, а если захотелось, то не уподобляется ли он в этом господину Кинчеву, известному своей дешевой революционностью, на самом деле означавшей разбитые телефонные будки, разгромленные станции метро и переполненные травматологические пункты?
Нехорошо, товарищ знаменитость!
Уголовные романсы – еще куда ни шло, но прямые призывы к бесчинству и насилию – это уже криминал. И не забывайте, господин певец, что уголовный кодекс у нас один на всех.
Прочитав все это, Роман на некоторое время глубоко задумался, а потом, когда смысл прочтенного уложился в голове, спросил:
– Что значит – в Екатеринбурге? Я же вчера сам знаешь с кем в «Астории» водку кушал!
– Знаю, – кивнул Шапиро и поболтал в воздухе пустой бутылкой, – поэтому прими мои поздравления.
– Поздравления? И с чем ты меня хочешь поздравить?
– С вступлением в клуб двойников. У «Ласкового мая» двойники были, у Верки Пердючки – тоже, «Новых русских бабок» по стране комплектов пять катается, а теперь и Роман Меньшиков в двух лицах. Если не больше.
– Вот оно что... – до Романа наконец дошло, – значит, и я сподобился.
– Ага, – довольно подтвердил Шапиро, – но в каждом «плохо» есть немного «хорошо».
– Что же тут хорошего? – вздохнул Роман.
– А то, что факт появления двойника говорит о твоей безусловной и неоспоримой популярности и о такой же неоспоримой и безусловной любви народных масс. Любви – к тебе. Понял?
– Понял... – Роман поморщился, – но я бы вполне обошелся без таких свидетельств своей популярности и народной любви.
– Конечно, обошелся бы, – согласился Шапиро, – но это была просто плохая новость.
– Если это просто плохая, то какая же будет очень плохая?
– А вот ты принеси мне еще пивка, тогда расскажу.
– Ну ты и наглая морда! – восхитился Роман.
Однако с дивана встал и пивка принес.
– Спасибо, свет очей моих! – сказал Шапиро, принимая от Романа открытую бутылку.
– Ты забыл добавить – звон кошелька твоего, – усмехнулся Роман. – Ну, животное, давай свою очень плохую новость.
– Даю, – кивнул Шапиро. – Нам придется в обязательном порядке разобраться с этим двойником. Потому что это – огромный ущерб. Он попросту крадет твои деньги. Наши деньги. Большие деньги. И потом... Накрыть его – дело принципа. Вор должен сидеть! Ну, понятное дело, в тюрьму мы его отправлять не будем, однако получить с него все, что он украл и еще немножко сверху, – обязательно. А оставлять это без внимания... Нельзя, никак нельзя. И с коммерческой точки зрения, и с принципиальной. Сразу говорю тебе, что вся эта процедура непроста и небезопасна. Поэтому я и сказал, что это очень плохая новость.
– Понимаю, – Роман задумчиво посмотрел на Шапиро, – понимаю...
– Ни хрена ты пока еще не понимаешь, – Шапиро махнул рукой, – попозже поймешь. А пока звони своим друзьям – Арбузу и Боровику – и назначай прямо на сегодня встречу.
– И Арбузу, и Боровику? – удивился Роман. – Что – так серьезно?
– Я же говорил, что ты пока еще ничего не понимаешь! – Шапиро развел руками. – Я бы объяснил тебе сейчас, но не хочу повторять два раза одно и то же. Поэтому сдержи свое любопытство до того момента, когда соберутся все. Давай звони и собирай военный совет.
– Военный совет, – пробормотал Роман, берясь за телефонную трубку, – ну вы, ребе Шапиро, заинтриговали меня... Удалось, ничего не скажешь!
Женщине, по твердому убеждению мужчин всего мира, не место на военном совете, поэтому первые несколько минут все, кроме Романа, чувствовали себя несколько не в своей тарелке.
Заметив это, Лиза улыбнулась и сказала:
– Господа, вы не подумайте, что я какая-нибудь кисейная барышня, у которой на уме только наряды да кавалеры. Кончайте шарить глазами по углам, и давайте говорить о делах.
Шапиро гнусно ухмыльнулся и спросил:
– Ковбой в юбке, что ли?
– Во-первых, Лёва, сегодня я не в юбке, а во-вторых – действительно ковбой. Мастер спорта по стендовой стрельбе. Не нравится – давайте стреляться.
Все засмеялись, и атмосфера разрядилась.
– Ну уж нет, – Шапиро замахал руками, – только мне и не хватало схлопотать пулю от какой-то вертихво...
– Что-о? – Лиза нахмурилась.
– Виноват! От прекрасной девушки.
– То-то.
– Ладно, – Шапиро откашлялся, – начинаю излагать. Кстати, рядом с докладчиком по всем правилам должен стоять графин с пивом и стакан.
– Понял, – Арбуз встал и вышел из комнаты.
– Итак, что мы имеем? – произнес Шапиро голосом провинциального конферансье.
– С гуся, – шепотом добавил Роман.
– Попрошу не перебивать, – недовольно буркнул Шапиро.
Из кухни вернулся Арбуз, который поставил перед Шапиро антикварный казенный графин с пивом и такой же антикварный граненый стакан за семь старых советских копеек.
– Вот это я понимаю! – восхитился Шапиро. – Ай да хозяин!
Налив себе пива, он с журчанием отправил его в желудок, сдержанно рыгнул и сказал:
– Пардон. Итак, начну.
Прикурив от стоявшей на столе зажигалки в виде бюста Ленина с отверстием в лысине, он глубоко затянулся и, выпустив дым из волосатых ноздрей, произнес лекторским голосом:
– Система двойников стала возможной тогда, когда бессовестные артисты начали работать под фонограмму. К Роману Меньшикову это, понятное дело, не относится. Первые двойники появились, как всем известно, у группы «Ласковый май». Что было потом, я не буду говорить, потому что перечислять всех двойников – вечера не хватит. Двойники – это обычная подделка. Вроде китайского «Ролекса». Все происходит просто. В город Мухосранск, а то и в более крупный населенный пункт вроде Новосибирска приезжает солидный мужчина, входит в кабинет местного руководителя и представляется директором... Ну, скажем, Романа Меньшикова. Кстати сказать, тот, кто представляется мною, должен быть евреем. Это нужно учесть. Да... Так вот, заслышав такую знаменитую фамилию, руководитель выскакивает из-за своего огромного стола и с наслаждением трясет руку лже-Шапиро. Он уже знает, что будет дальше. Самозванец без лишних слов усаживается в дорогое кресло и заявляет, что великий Роман Меньшиков, случайно проезжая мимо, пожелал осчастливить этот Мухосранск или там Новосибирск своими концертами. Чиновник тут же заявляет, что Меньшикову будет предоставлена лучшая площадка, и господин Шапиро может не беспокоиться ни о чем. Они договариваются о сроках, причем обычно концерты начинаются уже на следующий день, и дело в шляпе.
Шапиро налил себе пива, сделал несколько глотков и продолжил:
– Такая срочность объясняется тем, что им нельзя светиться с рекламной кампанией. Если развесить афиши за две недели, это может дойти до настоящего Меньшикова или до настоящего Шапиро. А так – наскочил, схватил и убежал. Но бывает и по десять концертов в одном городе. Тогда с местными специально оговаривается отсутствие рекламы. Они, понятное дело, могут заподозрить неладное, но ведь местным организаторам все равно – лишь бы деньги зашуршали. А уж деньги-то шуршат – спонсоры там всякие, отмывание...
Шапир допил пиво, посмотрел на Романа и сказал:
– А теперь об одной малю-юсенькой подробности. Тебя, Роман Меньшиков, сейчас пасут.
– То есть как – пасут? – удивился Роман.
– А вот так, – Шапиро наполнил стакан пивом, – жарко сегодня... Пасут – это на жаргоне злодеев и полицейских...
Он слегка поклонился Арбузу и Боровику.
– На жаргоне это значит... – Шапиро залпом выпил пиво, – это значит – за тобой следят. Ходит человечек специальный и смотрит за тобой. Его главная задача – следить за тем, что ты никуда не собираешься ехать. То есть – находишься на безопасном расстоянии от двойника. Безопасном для него. Ну, а человечку этому платят малую копейку, так ведь и работа у него не пыльная. Увидел, что Меньшиков лыжи в аэропорт навострил, шмыг за ним и смотрит, куда артист отправляется. Потом взял трубочку и позвонил хозяину. Дескать, объект собрался в Константинополь, так что все путем, можете продолжать. Или, например – Меньшиков едет в Сибирь. Тогда двойник со своей бригадой быстро сворачивается и делает ноги. Элементарно, Ватсон!
– Понятно, – Роман покачал головой, – вот оно как у вас...
– У кого это у нас? – возмутился Шапиро. – Старый Шапиро никогда не имел дела с двойниками!
– Ладно, ладно... – Роман махнул рукой, – ну, какие мнения имеются?
Он оглядел присутствующих.
Боровик, прищурившись, внимательно слушал пространные объяснения Шапиро, Арбуз задумчиво вертел в пальцах рюмочку с коньяком, а Лиза... Подперев подбородок пальцем, она смотрела кудато в пространство, и Роман мог бы поклясться, что выражение ее лица было мечтательным.
«Интересно, – подумал он, – о чем это она размечталась? Может быть, об очередном ограблении банка?»
– Лиза, ку-ку! – Роман помахал перед ее глазами рукой.
Лиза вздрогнула и с явным неудовольствием вернулась из своих неизвестных никому далей. Улыбнувшись, она сказала:
– Рома, ты на меня внимания не обращай. Мое дело маленькое, женское – выслушать вас всех и сказать свое решающее слово.
– Ого! – Арбуз удивленно поднял брови. – Вы, Лиза, говорите интересные вещи! Я уже заинтригован – каким будет ваше решающее слово.
– Наберитесь терпения, Миша, и вы его услышите, – пообещала Лиза.
Арбуз важно кивнул и, сдерживая улыбку, пригубил коньяк.
Потом он взял из резной шкатулки тонкую коричневую сигарку и, прикурив ее, сказал:
– Ну, я так понимаю, что Лёва уже изложил нам то главное, что он знает о подобных ситуациях. В таком случае я позволю себе добавить к сказанному кое-что, касающееся другой стороны вопроса.
Открыв дверь, он спросил:
– Ты когда-нибудь научишься звонить по телефону, прежде чем тащить сюда свое брюхо? Может быть, я не один, может быть, у меня девушка! И еще – как это у тебя получается извлекать из звонка такие мерзкие наглые звуки? Вроде бы он электрический, эмоций передавать не может, а вот нажимаешь на него ты – и звук получается именно наглый. А?
Шапиро шумно ввалился в квартиру и, целенаправленно устремившись к холодильнику, сказал:
– Отвечаю по порядку. Первое – если предупреждать тебя о визите, то ты можешь попытаться сбежать. Поэтому я и не звоню. Второе – что я, девушек не видел? Я их даже в морге видел. Третье – я имею власть над материальными объектами, и они, подчиняясь мне, выражают мою сущность, как ты сказал – наглую. На самом же деле это не наглость, а смелость и уверенность в себе. Понял?
Достав бутылку пива, Шапиро сдернул с нее пробку и присосался к горлышку.
Роман смотрел на него и думал: «Вот ведь животное! А все-таки он мне нужен... Причем не только по причине своей коммерческой гениальности, а просто так, в дополнение в остальным природным условиям. Без него как-то... Пусто, что ли?»
– Так, – Шапиро оторвался от бутылки и рыгнул, – пардон. У меня имеются две новости – плохая и очень плохая. С которой начинать?
– А ты знаешь, что в древности гонцу, принесшему дурные вести, отрубали голову? – поинтересовался Роман.
– Знаю, – Шапиро достал из холодильника вторую бутылку, – жарко сегодня... А насчет моей головы, так ведь она тебе ой как нужна – своей-то нету!
– Ладно, мыслитель, – Роман усмехнулся, – давай, порти мне настроение.
Шапиро хорошенько приложился ко второй бутылке, потом шумно вздохнул и направился в комнату. Рухнув в заскрипевшее под его тушей кресло, он достал из кармана сложенную во много раз газету и бросил ее на диван.
– Читай, – сказал Шапиро и поднес бутылку к губам.
Роман с подозрением посмотрел на газету и спросил:
– Что, я опять у самого себя винчестер украл?
– Хуже, – ответил Шапиро, – да ты читай, не бойся!
Роман осторожно, словно грязную портянку, взял двумя пальцами газету и развернул ее. На самом верху второй страницы красовался крупный заголовок: «Лидер беспредельщиков».
Вздохнув, Роман посмотрел на Шапиро и спросил:
– Это про меня, что ли?
– Про тебя, про тебя, касатик! Ты читай давай, не надо вопросы задавать.
Роман уселся на диван и стал читать.
В статье говорилось о том, что вчера вечером в Екатеринбурге, после концерта знаменитого исполнителя блатного шансона Романа Меньшикова толпа его разнузданных поклонников вихрем пронеслась по мирным улицам города, круша все на своем пути, выкрикивая блатные прибаутки, оскорбляя и избивая законопослушных граждан, причем особое внимание уделялось лицам неславянской внешности.
Далее автор статьи риторически интересовался, а не захотелось ли популярному певцу криминальных страстей от слов перейти к делу? Например – попробовать свои силы в пробуждении низменных инстинктов толпы, в управлении массами, а точнее – в провоцировании беспорядков, а если захотелось, то не уподобляется ли он в этом господину Кинчеву, известному своей дешевой революционностью, на самом деле означавшей разбитые телефонные будки, разгромленные станции метро и переполненные травматологические пункты?
Нехорошо, товарищ знаменитость!
Уголовные романсы – еще куда ни шло, но прямые призывы к бесчинству и насилию – это уже криминал. И не забывайте, господин певец, что уголовный кодекс у нас один на всех.
Прочитав все это, Роман на некоторое время глубоко задумался, а потом, когда смысл прочтенного уложился в голове, спросил:
– Что значит – в Екатеринбурге? Я же вчера сам знаешь с кем в «Астории» водку кушал!
– Знаю, – кивнул Шапиро и поболтал в воздухе пустой бутылкой, – поэтому прими мои поздравления.
– Поздравления? И с чем ты меня хочешь поздравить?
– С вступлением в клуб двойников. У «Ласкового мая» двойники были, у Верки Пердючки – тоже, «Новых русских бабок» по стране комплектов пять катается, а теперь и Роман Меньшиков в двух лицах. Если не больше.
– Вот оно что... – до Романа наконец дошло, – значит, и я сподобился.
– Ага, – довольно подтвердил Шапиро, – но в каждом «плохо» есть немного «хорошо».
– Что же тут хорошего? – вздохнул Роман.
– А то, что факт появления двойника говорит о твоей безусловной и неоспоримой популярности и о такой же неоспоримой и безусловной любви народных масс. Любви – к тебе. Понял?
– Понял... – Роман поморщился, – но я бы вполне обошелся без таких свидетельств своей популярности и народной любви.
– Конечно, обошелся бы, – согласился Шапиро, – но это была просто плохая новость.
– Если это просто плохая, то какая же будет очень плохая?
– А вот ты принеси мне еще пивка, тогда расскажу.
– Ну ты и наглая морда! – восхитился Роман.
Однако с дивана встал и пивка принес.
– Спасибо, свет очей моих! – сказал Шапиро, принимая от Романа открытую бутылку.
– Ты забыл добавить – звон кошелька твоего, – усмехнулся Роман. – Ну, животное, давай свою очень плохую новость.
– Даю, – кивнул Шапиро. – Нам придется в обязательном порядке разобраться с этим двойником. Потому что это – огромный ущерб. Он попросту крадет твои деньги. Наши деньги. Большие деньги. И потом... Накрыть его – дело принципа. Вор должен сидеть! Ну, понятное дело, в тюрьму мы его отправлять не будем, однако получить с него все, что он украл и еще немножко сверху, – обязательно. А оставлять это без внимания... Нельзя, никак нельзя. И с коммерческой точки зрения, и с принципиальной. Сразу говорю тебе, что вся эта процедура непроста и небезопасна. Поэтому я и сказал, что это очень плохая новость.
– Понимаю, – Роман задумчиво посмотрел на Шапиро, – понимаю...
– Ни хрена ты пока еще не понимаешь, – Шапиро махнул рукой, – попозже поймешь. А пока звони своим друзьям – Арбузу и Боровику – и назначай прямо на сегодня встречу.
– И Арбузу, и Боровику? – удивился Роман. – Что – так серьезно?
– Я же говорил, что ты пока еще ничего не понимаешь! – Шапиро развел руками. – Я бы объяснил тебе сейчас, но не хочу повторять два раза одно и то же. Поэтому сдержи свое любопытство до того момента, когда соберутся все. Давай звони и собирай военный совет.
– Военный совет, – пробормотал Роман, берясь за телефонную трубку, – ну вы, ребе Шапиро, заинтриговали меня... Удалось, ничего не скажешь!
* * *
В роскошной квартире Арбуза, в гостиной, стоял большой круглый стол, вокруг которого сидели Арбуз, Боровик, Роман, Шапиро и Лиза.Женщине, по твердому убеждению мужчин всего мира, не место на военном совете, поэтому первые несколько минут все, кроме Романа, чувствовали себя несколько не в своей тарелке.
Заметив это, Лиза улыбнулась и сказала:
– Господа, вы не подумайте, что я какая-нибудь кисейная барышня, у которой на уме только наряды да кавалеры. Кончайте шарить глазами по углам, и давайте говорить о делах.
Шапиро гнусно ухмыльнулся и спросил:
– Ковбой в юбке, что ли?
– Во-первых, Лёва, сегодня я не в юбке, а во-вторых – действительно ковбой. Мастер спорта по стендовой стрельбе. Не нравится – давайте стреляться.
Все засмеялись, и атмосфера разрядилась.
– Ну уж нет, – Шапиро замахал руками, – только мне и не хватало схлопотать пулю от какой-то вертихво...
– Что-о? – Лиза нахмурилась.
– Виноват! От прекрасной девушки.
– То-то.
– Ладно, – Шапиро откашлялся, – начинаю излагать. Кстати, рядом с докладчиком по всем правилам должен стоять графин с пивом и стакан.
– Понял, – Арбуз встал и вышел из комнаты.
– Итак, что мы имеем? – произнес Шапиро голосом провинциального конферансье.
– С гуся, – шепотом добавил Роман.
– Попрошу не перебивать, – недовольно буркнул Шапиро.
Из кухни вернулся Арбуз, который поставил перед Шапиро антикварный казенный графин с пивом и такой же антикварный граненый стакан за семь старых советских копеек.
– Вот это я понимаю! – восхитился Шапиро. – Ай да хозяин!
Налив себе пива, он с журчанием отправил его в желудок, сдержанно рыгнул и сказал:
– Пардон. Итак, начну.
Прикурив от стоявшей на столе зажигалки в виде бюста Ленина с отверстием в лысине, он глубоко затянулся и, выпустив дым из волосатых ноздрей, произнес лекторским голосом:
– Система двойников стала возможной тогда, когда бессовестные артисты начали работать под фонограмму. К Роману Меньшикову это, понятное дело, не относится. Первые двойники появились, как всем известно, у группы «Ласковый май». Что было потом, я не буду говорить, потому что перечислять всех двойников – вечера не хватит. Двойники – это обычная подделка. Вроде китайского «Ролекса». Все происходит просто. В город Мухосранск, а то и в более крупный населенный пункт вроде Новосибирска приезжает солидный мужчина, входит в кабинет местного руководителя и представляется директором... Ну, скажем, Романа Меньшикова. Кстати сказать, тот, кто представляется мною, должен быть евреем. Это нужно учесть. Да... Так вот, заслышав такую знаменитую фамилию, руководитель выскакивает из-за своего огромного стола и с наслаждением трясет руку лже-Шапиро. Он уже знает, что будет дальше. Самозванец без лишних слов усаживается в дорогое кресло и заявляет, что великий Роман Меньшиков, случайно проезжая мимо, пожелал осчастливить этот Мухосранск или там Новосибирск своими концертами. Чиновник тут же заявляет, что Меньшикову будет предоставлена лучшая площадка, и господин Шапиро может не беспокоиться ни о чем. Они договариваются о сроках, причем обычно концерты начинаются уже на следующий день, и дело в шляпе.
Шапиро налил себе пива, сделал несколько глотков и продолжил:
– Такая срочность объясняется тем, что им нельзя светиться с рекламной кампанией. Если развесить афиши за две недели, это может дойти до настоящего Меньшикова или до настоящего Шапиро. А так – наскочил, схватил и убежал. Но бывает и по десять концертов в одном городе. Тогда с местными специально оговаривается отсутствие рекламы. Они, понятное дело, могут заподозрить неладное, но ведь местным организаторам все равно – лишь бы деньги зашуршали. А уж деньги-то шуршат – спонсоры там всякие, отмывание...
Шапир допил пиво, посмотрел на Романа и сказал:
– А теперь об одной малю-юсенькой подробности. Тебя, Роман Меньшиков, сейчас пасут.
– То есть как – пасут? – удивился Роман.
– А вот так, – Шапиро наполнил стакан пивом, – жарко сегодня... Пасут – это на жаргоне злодеев и полицейских...
Он слегка поклонился Арбузу и Боровику.
– На жаргоне это значит... – Шапиро залпом выпил пиво, – это значит – за тобой следят. Ходит человечек специальный и смотрит за тобой. Его главная задача – следить за тем, что ты никуда не собираешься ехать. То есть – находишься на безопасном расстоянии от двойника. Безопасном для него. Ну, а человечку этому платят малую копейку, так ведь и работа у него не пыльная. Увидел, что Меньшиков лыжи в аэропорт навострил, шмыг за ним и смотрит, куда артист отправляется. Потом взял трубочку и позвонил хозяину. Дескать, объект собрался в Константинополь, так что все путем, можете продолжать. Или, например – Меньшиков едет в Сибирь. Тогда двойник со своей бригадой быстро сворачивается и делает ноги. Элементарно, Ватсон!
– Понятно, – Роман покачал головой, – вот оно как у вас...
– У кого это у нас? – возмутился Шапиро. – Старый Шапиро никогда не имел дела с двойниками!
– Ладно, ладно... – Роман махнул рукой, – ну, какие мнения имеются?
Он оглядел присутствующих.
Боровик, прищурившись, внимательно слушал пространные объяснения Шапиро, Арбуз задумчиво вертел в пальцах рюмочку с коньяком, а Лиза... Подперев подбородок пальцем, она смотрела кудато в пространство, и Роман мог бы поклясться, что выражение ее лица было мечтательным.
«Интересно, – подумал он, – о чем это она размечталась? Может быть, об очередном ограблении банка?»
– Лиза, ку-ку! – Роман помахал перед ее глазами рукой.
Лиза вздрогнула и с явным неудовольствием вернулась из своих неизвестных никому далей. Улыбнувшись, она сказала:
– Рома, ты на меня внимания не обращай. Мое дело маленькое, женское – выслушать вас всех и сказать свое решающее слово.
– Ого! – Арбуз удивленно поднял брови. – Вы, Лиза, говорите интересные вещи! Я уже заинтригован – каким будет ваше решающее слово.
– Наберитесь терпения, Миша, и вы его услышите, – пообещала Лиза.
Арбуз важно кивнул и, сдерживая улыбку, пригубил коньяк.
Потом он взял из резной шкатулки тонкую коричневую сигарку и, прикурив ее, сказал:
– Ну, я так понимаю, что Лёва уже изложил нам то главное, что он знает о подобных ситуациях. В таком случае я позволю себе добавить к сказанному кое-что, касающееся другой стороны вопроса.