Седов Б.. Рэп для мента

   Боровик повращал глазами и спросил:
   – Джентльмены, это ничего, что я тут без смокинга? А то я вас слушаю и чувствую себя сиволапым мужиком, оказавшимся в палате лордов. Речи, блин, прямо как у Черчилля с Линкольном! Простите, это я так, к слову...
   – А раз так, – Арбуз грозно посмотрел на Боровика, – то и помалкивай в тря... пардон, лучше в рюмку с коньяком. А хочешь, я тебе сакэ принесу? У меня есть!
   – Сакэ... – Боровик поморщился, – эту разбавленную водку сам пей. Я пробовал – такая гадость! А ведь ее еще греть надо... Бр-р-р!
   – А ее греют для того, – со знанием дела встрял Роман, – чтобы сильнее зацепило. Горячее, оно шибает лучше.
   – Знаток ты наш, – Арбуз с сожалением посмотрел на Романа, – я тебе потом объясню, зачем ее греют. А сейчас слушай меня внимательно.
   – Яволь, майн херр! – отчеканил Роман и налил себе пива из шапировского персонального графина.
   – Так вот, – Арбуз выпустил колечко дыма, и Лиза беззвучно поаплодировала ему, – теперь о другом аспекте. Создание двойника – серьезное дело и большие, а в нашем случае – очень большие деньги. Структуры, которые следят за присвоением грязных денег, не могут оставить тему двойников без внимания. Поэтому беру на себя смелость заявить, что наш двойник прикрыт, и прикрыт очень серьезно. То, что за ним стоит криминал, прошу принять без доказательств. Во-первых, какой-то авторитет. Во-вторых – бригада силовиков, подчиняющаяся этому авторитету, и, конечно же, несколько человек прямо в гастрольном коллективе. Они следят за безопасностью, а также, и это весьма важно, в каждом городе, где выступает двойник, обязательно, повторяю – обязательно связываются с местным криминалом, чтобы не возникало проблем. Но местные чаще всего не знают, что имеют дело с фальшивкой.
   Роман удивленно покачал головой и вздохнул:
   – Век живи – век учись. И откуда ты все это знаешь? Вот я, например, и есть тот самый артист, который должен знать тему лучше всех вас, а о таких подробностях слышу впервые.
   – Лучше всех нас? – язвительно хмыкнул Шапиро. – И даже лучше меня?
   – Ты не в счет, – отмахнулся Роман, – я даже боюсь представить себе бездну, которая тебя породила.
   – Меня породила Роза Исааковна Шапиро, в девичестве Апфельбаум.
   Лиза звонко захохотала, а Роман развел руками:
   – Ну как с ним говорить?
   – А ты не говори, – благожелательно посоветовал Шапиро, – ты просто слушай меня и трепещи перед моей мудростью и знанием жизни.
   – А иди ты со своей мудростью, – Роман приложился к стакану, – что еврею хорошо, то славянину смерть. Вот пусть лучше мистер Майкл Арбузофф скажет, не занимался ли он в своей богатой правонарушениями жизни еще и вариантами двойников?
   – Нет, Ромка, такого пока не было, – сдерживая смех, ответил Арбуз, – век воли не видать.
   Он подумал и добавил:
   – В натуре.
   – Ну что, все высказались? – Боровик оглядел собрание. – Тогда я позволю себе кое-что присовокупить. Вы не против?
   – Ни в коем случае, – Арбуз взялся за бутылку, – налить тебе коньячку?
   – Давай, – кивнул Боровик, – а я пока скажу, чего хотел. Собственно, там и говорить-то нечего. То, что сказал Арбуз про связи с местными бандюками, в полной мере относится и к местным ментам. Это я заявляю так же авторитетно, как Арбуз задвинул про свою уголовную тему.
   Арбуз, наливая в рюмку коньяк, поморщился, но промолчал.
   – То есть... Спасибо, Мишка. – Боровик взял рюмку. – То есть – бригада двойника должна быть вась-вась и с местными ментами. И опять же взятки, бабки... Падлы продажные!
   Он покосился на Лизу и сказал:
   – Простите, Лиза. Вырвалось.
   – О чем вы говорите, Саша! – Лиза задумчиво покачала головой. – Я с вами полностью согласна, просто я нежная и трепетная девушка, в отличие от вас, грубых мужланов, не высказываю своих мнений в такой брутальной форме.
   – В какой форме? – нахмурился Боровик.
   – В брутальной, колхозник! – засмеялся Арбуз. – В грубой, значит. Ты вообще, кроме «Курочки Рябы» и Уголовного Кодекса, какие-нибудь книжки в своей жизни читал?
   – Читал, – буркнул Боровик, – не меньше твоего.
   – Ну вот и славненько, – кивнул Арбуз, – ну что, за присутствующих здесь дам? Кстати говоря, присутствующие дамы обещали высказать решающее мнение, так что мы навостряем уши и...
   – И наливаете мне коньяку, – закончила за него Лиза, – языком трепать каждый может, а вот поухаживать за дамой – никто не готов.
   – Простите, мадам, – Арбуз засуетился с бутылкой, – сейчас, мигом...
   – Я вам не мадам! – Лиза задрала нос. – Я мадемуазель!
   Выпив за присутствующих дам, все выжидательно уставились на Лизу, а она, нимало не смущаясь, сделала маленький глоток коньяку и, поставив рюмку на стол, сказала:
   – Мое мнение таково...
   Она посмотрела на Романа, и он вдруг увидел загоревшиеся в ее глазах бесовские огоньки.
   – Вы все очень хорошо изложили ситуацию. Так хорошо, что даже я смогла понять ваше невнятное бормотание.
   – Ну знаете ли! – Арбуз вытаращил глаза. – Это, как бы сказать... Волюнтаризм и диффамация!
   – Что? – нахмурился Боровик.
   Роман фыркнул, а Шапиро, откинувшись на спинку кресла, заржал, как лошадь.
   – Так их! – злорадно воскликнул он. – В хвост и в эту, в гриву!
   Лиза скромно опустила глаза и сказала:
   – Я поняла, что происходит, а также поняла, что Роману нужно сидеть дома, чтобы не спугнуть двойника. Поэтому...
   Она снова посмотрела на Романа, и огоньки в ее глазах разгорелись так ярко, что он подумал: при их свете можно читать газету в темноте.
   – Поэтому я отправляюсь в шпионскую командировку. Знакомлюсь с двойником, выясняю его маршрут, а потом вы спокойно хватаете его в удобном для вас месте, – радостно заявила Лиза.
   – Однако... – Арбуз удивленно поднял брови и одобрительно кивнул.
   Роман недовольно нахмурился, Боровик, прищурившись, посмотрел на Лизу нарочито пронзительным взглядом, а Шапиро звонко хлопнул себя по жирной ляжке и восторженно произнес:
   – Ой-вэй! Чтоб я так жил! Вот это женщина!
   – Но-но! – Роман высокомерно посмотрел в его сторону. – Держись подальше от этой женщины, ты, дирижабль с глазами!
   Потом он взглянул на Лизу и сказал:
   – Лиза, я не понял. Что значит – в шпионскую командировку?
   – Ну как же, Роман, – Лиза удивленно посмотрела на него, – что же тут непонятно? Я одеваюсь, собираюсь... Нет. Сначала Лёва узнает по своим каналам... Лёва, у вас ведь есть свои каналы?
   Шапиро многозначительно кивнул, что означало, что уж каналы-то у него имеются.
   – Вот. Лёва узнает по своим каналам, где сейчас двойник, а потом я одеваюсь, собираюсь, беру с собой небольшой чемоданчик с необходимыми вещами...
   – Дама сдавала в багаж... – тихо сказал Арбуз.
   – Чемодан с трупом одного несдержанного на язык джентльмена, – угрожающе произнесла Лиза.
   – Все, молчу, – испуганно ответил Арбуз.
   – И отправляюсь на охоту.
   – Ну и как ты будешь охотиться? – скептически поинтересовался Роман.
   – А как красивая девушка охотится на мужчин? Бац, и он в судорогах бьется у ее прекрасных ног.
   – Главное, чтобы не между, – вырвалось у Романа, и тут же из его глаз посыпались искры.
   Лиза, не размахиваясь, влепила ему оглушительную пощечину.
   – Если хотите, Лиза, я могу добавить, – предложил Арбуз, осуждающе глядя на Романа.
   – И я тоже, – Боровик недобро посмотрел на приятеля.
   – И я, и я! – присоединился Шапиро. – Дайте и мне потоптать этого идиота!
   – Думай, что говоришь, дубина! – Боровик пошевелил желваками на щеках. – Щас как дам в рыло!
   Роман утер выступившие слезы и сказал:
   – Прости, Лиза, само выскочило.
   – А я и не сержусь особенно, – Лиза пожала плечами, – это я тебе, чтобы думал, прежде чем говорить. Я же понимаю, ты привык к тому, что артист легко хапает любую девушку и тащит ее в номер с известными целями. Ведь так? Так вот – я девушка труднодоступная. А тебе просто повезло, что ты меня встретил. Если бы не я, ты бы до сих пор бился в судорогах между ногами разных готовых на все шлюх.
   Роману стало стыдно, и он опустил голову.
   – Ладно, я тебя прощаю, – Лиза погладила его по шее.
   Потом, твердо посмотрев на Арбуза, она сказала:
   – Я зацеплю этого музыкального вора так, что он будет у меня ходить на поводочке. И отдам его вам готовенького.
   Арбуз кивнул и сказал:
   – Да. Я думаю, что у вас получится. Только имейте в виду, что это опасно. Действительно опасно. Не для вашей девичьей, пардон, женской чести, а для вашей жизни.
   – Я понимаю, – Лиза сдвинула тонкие брови, – я понимаю... Но ведь мы все обсудим и все придумаем. Ведь так?
   – Обязательно, – ответил Арбуз.
   Роман глубоко вздохнул и сказал:
   – Ну почему, Лиза, тебя все тянет на приключения? Мало тебе...
   И тут он прикусил язык, потому что ляпнуть про то, что он знает о ее банковских подвигах, было бы непростительной глупостью.
   – Чего мало? – Лиза с невинным выражением лица посмотрела на Романа.
   – Да так... – Роман махнул рукой, – ничего особенного.
   Лиза пожала плечами, потом взяла рюмку и, сделав маленький глоток, сказала:
   – Значит, так. Что мне взять с собой?
   Роман подумал, потом посмотрел на приятелей и сказал:
   – Лиза...
   – Что, Рома? – Лиза ласково взглянула на него.
   Роман нахмурился и подумал, что все-таки нехорошо утаивать от нее тот факт, что он знает о ее опасной банковской авантюре. Ведь если он любит ее, а она, соответственно, любит его, в чем у Романа не было ни малейшего сомнения, то... То будет просто безнравственно делать вид, что он ничего не знает.
   Тем более теперь они в одной команде, и, чем больше знаешь друг о друге, тем лучше.
   Роман решительно вздохнул и сказал:
   – Лиза, давай уединимся на некоторое время, я хочу сказать тебе кое-что.
   Арбуз поднял брови, а Шапиро хлопнул жирной ладонью по столу и воскликнул:
   – Неужели этот поц до сих пор не признался вам в любви?
   Лиза засмеялась и, положив теплую ладонь Роману на руку, сказала:
   – Конечно, признался. Наверное, хочет сделать это еще раз.
   Взглянув на Романа, она добавила:
   – И я ничего не имею против. И сейчас, и потом, и еще множество раз.
   Они встали и удалились в библиотеку. В просторной и богатой квартире Арбуза имелась даже библиотека, чем он очень гордился.
   Закрыв за собой дверь, Роман подвел Лизу к большому бархатному дивану, усадил на него, а сам устроился напротив, в таком же большом и бархатном кресле.
   – Лиза, – начал он, – я...
   Лиза с легкой улыбкой смотрела на него и молчала.
   «Что я, в самом деле, робею, как юнец на первом свидании!» – подумал Роман и тут же разозлился на себя. Это привело к тому, что он почувствовал знакомый прилив адреналина, и робость немедленно прошла. Приняв свободную позу, он закурил и, положив ногу на ногу, сказал:
   – Милая Лиза, я должен сказать тебе то, о чем долгое время молчал.
   – Надеюсь, не то, что у тебя имеется жена и трое детей? – усмехнулась Лиза.
   – К счастью, нет, – Роман представил себя в таком положении и ужаснулся, – нет, конечно же нет. Я о другом.
   Он затянулся и, помедлив секунду, рубанул сплеча:
   – Я знаю, что ты поставила банк на гоп-стоп.
   – И это все, что ты хотел мне сказать? – Лиза улыбнулась, и Роман растерялся. – Мой любимый глупый мальчик, то есть, конечно же, не мальчик, а молодой, но зрелый, полный сил и талантов муж... Ромка, дурак ты бестолковый, то, что тебе известно об этом, все время было написано на твоем лбу. Понятно?
   – Э-э-э... – Роман нахмурился, – не очень.
   – Ну что тут может быть непонятного? – Лиза соскользнула с дивана и, усевшись на толстый мягкий ковер, положила голову Роману на колени, – ты говорил со мной о том, другом, третьем, обнимал, целовал и прочее... А в глазах так и прыгало – а я знаю! А я знаю! И это было ясно как божий день. А я все думала – ну когда же ты расколешься?
   – Ну вот... – Роман совершенно смутился, – вот и раскололся.
   – Вот и хорошо, – Лиза прижалась щекой к его руке, – теперь у нас нет тайн друг от друга. А как ты узнал?
   – Я был в гаражах, когда ты переодевалась и меняла машины. А потом увидел в новостях то, что было заснято камерой слежения в банке. Ну а дальше уж дело техники.
   – И это значит, – Лиза угрожающе прищурилась, – что наша «случайная» встреча была подстроена тобой?
   – Ага...
   – Ах ты, коварный и расчетливый соблазнитель! – воскликнула Лиза.
   Вскочив с ковра, она подтянула рукава свитера и встала перед Романом в позе разъяренной гориллы.
   – Сейчас ты заплатишь за все, – зашипела она и бросилась на Романа.
   Кресло с грохотом опрокинулось, и Роман, вывалившись из него, оказался лежащим на спине. Лиза уселась на нем верхом и торжествующе провозгласила:
   – Бей мужиков!
   Но бить почему-то не стала, а вместо этого нежно поцеловала Романа в губы.
   Потом положила голову ему на грудь и прошептала:
   – Дурак... Любимый дурак.
   – Ага... – Роман почувствовал, что его губы помимо воли растягиваются в совершенно дурацкой улыбке, которая как нельзя кстати подтверждала слова Лизы.
   – А что ты делала до того, как... Ну, в общем, до банка?
   – То же, что и все, – грустно ответила Лиза, – я была обычной красавицей, которая работала продавцом-консультанатом в компьютерной фирме. Вся моя жизнь до известных событий не представляла собой ничего интересного. Институт, потом работа. А как начала работать, то жизнь стала просто невыносимой. Работа – магазин – дом, причем – одинокий дом, заметь. Я ведь не шлялась по мужикам, как некоторые.
   Она презрительно сморщилась, как видно, представив себе этих самых «некоторых».
   – И наконец, – Лиза гордо подняла бровь, – я поняла, что так дальше жить невозможно. И придумала план. Знаешь, как мне было страшно там, в банке?
   – Представляю, – кивнул Роман.
   – Ничего ты не представляешь, – отмахнулась Лиза, – я там чуть в обморок не упала.
   И она замолчала, вспоминая тот страшный и счастливый день.
   – А что ты будешь делать с деньгами? – зачем-то спросил Роман.
   – Та-ак... – многозначительно протянула Лиза, – узнаю мужскую манеру тянуть руки к кошельку... Ну, если не жены, то любовницы.
   – Не больно-то и надо, – обидчиво ответил Роман, – у меня своих хоть жопой ешь.
   – Фу! – Лиза оторвала голову от его груди и неодобрительно покачала головой. – Не зря люди говорят, что все музыканты грубияны и хамы.
   – Ага, – повторил Роман, – и еще они с лошадьми спят.
   – Что? – Лиза вскочила. – Ты что имеешь в виду? Это я, значит, лошадь?
   – Нет, – Роман, продолжая лежать на спине, замахал руками, – это просто так говорится.
   Лиза поставила ногу ему на грудь и сказала:
   – Скажи: тетенька, прости засранца.
   – Тетенька, прости засранца! – торопливо выпалил Роман.
   – То-то!
   Лиза поправила волосы и уселась на диван.
   – Можешь встать, – милостиво объявила она, – и подать мне пиво.
   – Сию минуту, сударыня, – Роман поднялся на ноги и взялся за ручку двери.
   Но открывать ее не стал, а вместо этого язвительно произнес:
   – Между прочим, было весьма неосмотрительно оставлять весь маскарад там, в гаражах. А если бы кто-нибудь нашел? А если бы все эти фальшивые толовые шашки и прочие провода нашел именно тот, кому это было положено по службе?
   – Чушь, – Лиза пренебрежительно махнула рукой. – Во-первых, это никоим образом не указывает на меня. А во-вторых опять же – я-то тут при чем?
   Ну посуди сам – находит какой-то сыщик эти причиндалы. Ура! И что дальше? Ну?
   Роман прикинул и согласился:
   – Пожалуй, так оно и есть. Но все равно лучше было уничтожить улики.
   – Ага, – Лиза усмехнулась, – и попасться как раз на этом.
   Тут Роман понял, что умом женщину не понять, и ловко перевел разговор на более безопасную тему:
   – Какой сорт пива вы предпочитаете в это время суток? – любезно осведомился он.
   – Холодный! – уверенно ответила Лиза.

Глава 6
СМЕРТЬ НА ЗОНЕ

   Получив очередное назначение, генералмайор Безродный был на седьмом небе от счастья. Разве мог он рассчитывать на такую блестящую карьеру – он, выпускник заштатного Псковского училища МВД, обреченный всю жизнь трубить в какомнибудь Пыталовском ГУВД с перспективой выйти на ничтожную пенсию в чине подполковника и с циррозом печени?
   Конечно же, нет, если бы таинственная и могущественная «Воля народа» не взяла его под свое крыло. Правда, он и сам не подкачал – упорно трудился после окончания училища, самостоятельно вырос из младших лейтенантов в майоры, не обольщался грошовыми оброками с мелких провинциальных жуликов и так называемых предпринимателей, берег репутацию для больших дел.
   А умело и лихо закрученный роман с женой инспектора Главного управления исполнения наказаний помог Безродному добиться перевода в Ленинград, прямиком в управу по Северо-Западу.
   Там-то он и обратил на себя внимание «Воли народа».
   Когда в одной из колоний Волховского района заключенные осмелились выразить протест против бесчеловечных условий содержания, майор Безродный проявил инициативу, оперативно прибыл на место и лично возглавил жестокое и беспощадное подавление бунтовщиков.
   Через месяц он был уже полковником, перескочив через чин, а еще через неделю ему позвонил сам Адольф Богданович Самоедов, отставной генераллейтенант МВД и депутат Государственной Думы, он же – руководитель Северо-Западного регионального отделения «Воли народа».
   Самоедов быстро объяснил Безродному, чьему покровительству он обязан столь быстрым служебным ростом и сделал предложение, от которого, как говорится, невозможно отказаться.
   Нельзя сказать, что Василий Кимович Безродный принял это предложение без колебаний. Поначалу было страшно – стать членом законспирированной структуры, пусть и возглавляемой самыми высокопоставленными лицами, структуры, которая ставит своей целью ни больше ни меньше как захват власти в стране и перераспределение национального богатства...
   Однако Самоедов убедительно доказал, что при таких покровителях бояться нечего, зато самая блестящая будущность обеспечена – и в смысле положения, и в смысле материального уровня. Такого уровня, о котором паршивые отечественные олигархи и мечтать не смеют. Василий Кимович решился, и ни разу не пожалел об этом. Впрочем, он прекрасно понимал, что отказ был бы равнозначен даже не концу карьеры, а досрочному уходу на этой жизни.
   Дальше все пошло как по маслу. Генерал-майорство на блюдечке, оформленный на жену трехэтажный особняк в Парголово, круглый счет в филиале банка «Лионский кредит» на острове Мэн. Неприятно только было вспоминать о разного рода щекотливых мероприятиях, которые Безродному приходилось курировать по приказу «Воли народа». В результате этих мероприятий заброшенные могилы кладбищ Ленинградской области частенько пополнялись безымянными подселенцами – однако забыть об этом помогали дополнительные нули, исправно заносимые в банковские гроссбухи аккуратными клерками с далекого островка в проливе Ла-Манш.
   И вот теперь – Москва!
   О долгожданном переводе с повышением Василию Кимовичу сообщил все тот же Самоедов, и Безродный не без злорадства отметил про себя: «Все, Адольф Богданович, покомандовали мною, и хватит. Пришел черед поменяться ролями».
   Собственное кресло в ранге заместителя министра, огромный кабинет в массивном здании Главного управления исполнения наказаний с видом на Воробьевы горы – это не шутка! Плюс вызов для личной беседы с самим председателем политсовета «Воли народа» Самсоном Эдуардовичем Бергамовым.
   Это совершенно новый уровень и, конечно же, новая ответственность.
   И новые доходы.
   И новый страх...
   В приемную Бергамова Безродный прибыл за десять минут до назначенного срока. Кивнув бесстрастному секретарю, он придирчиво осмотрел себя в настенном зеркале и остался доволен. Отутюженный ординарцем китель ладно сидел на коренастой фигуре, на золотых погонах с генеральским зигзагом поблескивала звездочка.
   Пока единственная... Ничего, бог даст, еще обмоем и вторую, и третью.
   Дождавшись приглашающего жеста секретаря, он с одобрением посмотрел на огромную двухстворчатую дверь из красного дерева, потрогал полированную бронзовую ручку в виде львиной головы и негромко, но решительно постучал.
   Бергамов принял Безродного стоя у окна, наполовину прикрытого тяжелыми шторами из вишневого бархата. За окном, на другой стороне Москвареки, виднелись кремлевские башни.
   «Вот это вид, прямо открытка, – мечтательно подумал Безродный, – да, это уровень!»
   И тут же опомнился, услышав ровный, бесстрастный голос Бергамова:
   – Здравствуйте, Василий Кимович, проходите.
   Безродный направился было к столу совещаний, к которому примыкал поставленный под прямым углом письменный стол Бергамова, однако тот остановил его.
   – Нет, не сюда. Давайте присядем у камина. Разговор у нас будет хотя и важный, но неофициальный, поэтому чиниться незачем.
   И он указал на облицованный резным итальянским мрамором камин в противоположном углу кабинета, напротив которого стояли два глубоких низких кресла и стеклянный журнальный столик с пепельницей. Слегка поклонившись, Безродный пропустил Бергамова вперед, подождал, пока тот сядет, после чего опустился в свободное кресло сам, осторожно поддернув брюки с лампасами.
   Бергамов посидел с минуту молча, пристально глядя на потрескивающие в камине поленья. Несмотря на жаркий огонь, в кабинете было прохладно – мощные кондиционеры бесшумно освежали воздух, попутно наполняя его запахом свежей хвои.
   – Люблю, знаете ли, прогуляться по сосновому бору, – сказал Бергамов задумчиво, – да вот только редко выдается свободная минута для этого. Дел много, Василий Кимович, причем дел неотложных.
   Он поворошил поленья чугунной кочергой с позолоченным набалдашником, тяжело вздохнул:
   – А людей не хватает, Василий Кимович. Поэтому мы ценим ответственных инициативных профессионалов и заботимся о них. Не забываем, как впрочем, не забываем и своих врагов. Помните, какой девиз был у эсэсовцев?
   Безродный удивленно поднял брови.
   – А девиз у них был такой: «Наша честь – верность». То-то. Правильный принцип, на редкость продуктивный. Все химеры вроде каких-то там идей, чести и достоинства ничто по сравнению с верностью. Верностью, основанной на страхе и на том, что раньше называли материальным интересом. Впрочем, я отвлекся.
   Бросив кочергу в серебряное ведерко, Бергамов встал, жестом остановил готового подняться вслед за ним Безродного и прошелся по устилающему пол мягкому ворсистому ковру.
   – Я наслышан о вас. Сколько лет вы служите нашей организации?
   – Более трех лет, Самсон Эдуардович.
   – Что ж, достаточный срок. Вы служили верно, и уже успели убедиться в прямой выгоде этой службы.
   – Я искренне благодарен и готов...
   – Довольно, довольно. Не надо пустых слов.
   Бергамов снова погрузился в кресло и пристально посмотрел на Безродного:
   – Слушайте внимательно, Василий Кимович. Наступило время решительных действий, в результате которых все достояние этой страны – я подчеркиваю, все! – окажется у наших ног. И у ваших тоже, потому что принято решение включить вас в политсовет. Мы не будем больше довольствоваться крохами, мы возьмем все. А население, хоть и многочисленное, но увы – ничтожное духом, будет обеспечивать наши нужды и получать достаточное для пропитания содержание.
   – Самсон Эдуардович...
   – Не прерывайте! Существует план, продуманный до мелочей, который позволит нам одним ударом разрубить этот Гордиев узел и решить кое-какие проблемы на будущее. В частности, такую – в этой стране слишком много ненужных и бесполезных людей. Западные экономисты давно уже подсчитали, что на территории современной России экономически оправдано существование не более 50 миллионов обслуживающего экспорт природных ресурсов персонала. Вот и нам больше не нужно – лишние рты нам ни к чему.
   – Но каким же образом...
   – Молчите! Сейчас я говорю, а вы слушаете. Да... Уже сейчас, спровоцировав уничтожение наиболее вредной части населения, мы посеем хаос, и власть сама упадет к нам в руки. Ну, а уж взяв власть, мы спокойно сможем продолжить эту оздоровительную практику до достижения полной экономической целесообразности.
   Указательный палец Бергамова уперся в Безродного.
   – Теперь о вашей роли в этом историческом событии. Она особенная, в силу вашей профессиональной принадлежности как высокопоставленного сотрудника Главного управления исполнения наказаний. Кстати говоря, высокопоставленного благодаря нашей заботе, о чем вы, конечно же, помните.
   – Я не только помню, но и безгранично ценю это, – наклонил голову Безродный.
   – Отрадно. Начать массовую зачистку страны целесообразно с уголовной швали, переполняющей заведения вашего управления. Это удобно – можно науськать население на нынешние власти, объяснив ему, что только мы в состоянии эффективно бороться с преступностью, а нынешняя власть ее, наоборот, плодит, создавая тепличные условия в колониях и тюрьмах. Впрочем, на население плевать. Гораздо удобнее то, что когда на Западе поднимется вой по поводу узурпации нами власти и сопутствующих ей богатств, мы тут же свалим этот якобы геноцид на происки международного капитализма, сионизма – да чего хотите. Вызовем всемирный скандал... Впрочем, это уже не ваше дело.