Седов Б.. Рэп для мента

   – Ну и что там этот твой Бездыр... Пыр... Как его?

Глава 9
ХАЛТУРА ДЛЯ ТЕРРОРИСТА

   Шамиль Бездырдоев стоял у прилавка, на котором аккуратными кучками были разложены помидоры, баклажаны, хурма и прочие дары южной природы, и жевал малосольный огурец.
   Вот уже вторую неделю он не знал, куда себя деть.
   Живя в гостинице «Придорожная», он ничем не выделялся из общей массы южан, торговавших на новосибирских рынках, и чувствовал себя в безопасности. Такое состояние для профессионального боевика и террориста было непривычным и тоскливым. Горячая душа Бездырдоева требовала дела – стрельбы и взрывов.
   Но детский дом, ради подрыва которого Бездырдоев прибыл в Новосибирск, сгорел сам собой за несколько часов до взрыва, никто при этом не пострадал. Группировка, членом которой был Бездырдоев, была полностью уничтожена во время спецоперации в Чечне, а местную чеченскую бригаду, к которой Бездырдоев попытался примкнуть, повязали, и он только чудом ускользнул во время задержания, в общем – все было из рук вон плохо.
   И теперь он стоял у прилавка и жевал малосольный огурец. Только что он выпил полстакана водки местного подвального разлива, и ядовитая жидкость, неохотно опустившаяся в его желудок, требовала затычки. Прикончив огурец, Бездырдоев достал сигареты и закурил.
   Деньги у него пока что были, и их должно было хватить минимум на месяц.
   А что потом?
   – Слушай, дорогой, – обратился к нему хозяин прилавка, южанин неизвестной народности, отказывавшийся открыть свою национальную принадлежность и принципиально разговаривавший только на русском, – давай ко мне в продавцы! А то, понимаешь, ходишь без дела, зря деньги тратишь! Будешь работать, помидоры-мамидоры продавать, русских Наташек завлекать, знаешь, какие они согласные?
   Бездырдоев поморщился и ответил:
   – У меня работа другая.
   – Какая-такая работа! – всплеснул руками торговец. – Уже десять дней гуляешь тут, водку пьешь и мои огурцы кушаешь – разве это работа? Мне огурцов не жалко, кушай на здоровье, хоть все съешь, но я не понимаю – что за работа такая?
   – Тебе не нужно понимать, – хмуро ответил Бездырдоев, – не спрашивай меня, хорошо?
   – Ну хорошо... – торговец развел руками, – не буду. И все равно не понимаю.
   Он отвернулся и стал придавать и без того аккуратным кучкам фруктов и овощей совершенную геометрическую форму.
   Бездырдоев подумал и решил сходить в рыночную столовую пообедать.
   Оттолкнувшись от прилавка, он уже сделал несколько шагов в нужную сторону, но тут увидел перед собой невысокого черноволосого мужчину в неприметной одежде и больших черных очках.
   – Шамиль? – вопросительно произнес мужчина.
   Бездырдоев напрягся, но мужчина едва заметно улыбнулся и сказал:
   – Не беспокойся. Есть интересный разговор. Пойдем куда-нибудь, поговорим без свидетелей.
   Бездырдоев внимательно оглядел мужчину, явного южанина, и спросил по-чеченски:
   – А ты сам откуда?
   Мужчина ответил на русском:
   – Говорить будем только по-русски. Чтобы не привлекать внимания.
   Непонятная логика собеседника удивила Бездырдоева, но в нем пробудился интерес, и, кроме того, тут же отступила мучившая десять дней скука.
   – Ну что же, пошли, если не шутишь, – ответил Бездырдоев, – пойдем в столовую, я как раз туда собирался.
   – Пойдем, – мужчина кивнул и, повернувшись к Бездырдоеву спиной, направился к столовой, возле которой неторопливо прохаживались отошедшие перекусить продавцы, большинство из них Бездырдоев уже знал в лицо.
   «Не боится поворачиваться спиной, – подумал Бездырдоев, шагая за незнакомцем, – это хорошо. Настоящий мужчина. Но кто же он такой? И что ему нужно?»
   Взяв по котлете с картофельным пюре и по двести граммов водки, Бездырдоев и незнакомец уселись за дальний столик и посмотрели друг на друга. Сидевший напротив Бездырдоева человек так и не снял очки, и это раздражало террориста.
   Подняв свой стакан, брюнет в черных очках сказал:
   – Меня зовут Муса. Тебя – Шамиль Бездырдоев. Выпьем за знакомство.
   Бездырдоева неприятно поразило то, что этот непонятный Муса знает его фамилию, но он тоже поднял стакан, и они чокнулись.
   – Твое здоровье, – сказал Муса и выпил полстакана водки.
   Бездырдоев сделал то же самое, и несколько следующих минут оба были заняты котлетами и картофельным пюре. Наконец, прожевав и проглотив половину порции, Муса цыкнул зубом и достал сигареты.
   – Я буду говорить, а ты – слушать. Если тебе что-то не понравится, ты можешь в любую минуту встать и уйти. И нашего разговора не было. Но предупреждаю сразу – у нас длинные руки, и мы не любим длинных языков. Понимаешь?
   Бездырдоев молча кивнул.
   Такие вещи он понимал, знал он также и о том, что обижаться на это не следует. Это просто деловой разговор.
   – Вот и хорошо, – кивнул Муса, – а теперь о деле. Мы ведь не женщины, чтобы трепать языком попусту, верно?
   Бездырдоев снова кивнул.
   – Ты неразговорчивый человек, – Муса слабо улыбнулся, и его улыбка напомнила Бездырдоеву Бен Ладена, – это тоже хорошо.
   – Говори о деле, – Бездырдоев тоже достал сигареты.
   Муса поднес ему зажигалку, и Бездырдоев увидел на пальцах собеседника следы уничтоженной татуировки.
   – Мы знаем, кто ты такой. Знаем также, что ты остался не у дел... – Муса затянулся, – и хотим предложить тебе работу по специальности.
   – По какой специальности? – равнодушно поинтересовался Бездырдоев.
   – Ты хладнокровный человек, – одобрительно кивнул Муса, – такие люди нам нужны. А насчет специальности... Ты ведь профессиональный подрывник, так что работа как раз для тебя. Что скажешь?
   – Продолжай, – ответил Бездырдоев.
   – Хорошо, – Муса снова кивнул.
   Он достал из внутреннего кармана бумажный конверт и положил его на стол перед Бездырдоевым.
   – Посмотри, – сказал он.
   Бездырдоев открыл клапан конверта и заглянул внутрь.
   Там была тонкая пачка стодолларовых купюр.
   Достав одну, Бездырдоев внимательно смотрел ее и убедился, что купюра настоящая. Положив ее обратно, он взглянул на Мусу и спросил:
   – Сколько здесь?
   – Три тысячи, – ответил Муса, – еще пять будет после завершения операции. А потом, если все будет хорошо, мы возьмем тебя к себе, и тебе больше не придется думать, чем заняться.
   – Что нужно сделать? – спросил Бездырдоев.
   – И ты даже не спрашиваешь, кто мы?
   – Потом узнаю, – ответил подрывник.
   – Слушай, Шамиль, ты мне нравишься! – скупо улыбнувшись, сказал Муса. – Давай выпьем за то, чтобы работать долго и плодотворно.
   – Давай, – ответил Бездырдоев, и они выпили.
   Окончательно расправившись с котлетами, Шамиль и Муса снова закурили, и Шамиль сказал:
   – Ну что же... Сейчас я расскажу тебе о деле.
   Он огляделся и, убедившись, что вокруг никого нет, продолжил:
   – Русские затеяли новую игру, и их нужно остановить. Через два дня в сторону бывших советских южных республик отправляется специальный состав, замаскированный под санитарный поезд. В нем – образцы нового оружия, специально предназначенного для ведения боевых действий в горах, и это оружие хотят испытать на наших братьях. Я не буду говорить тебе, что это за оружие, но, поверь на слово, аналогов ему нет нигде в мире. Этот поезд нужно пустить под откос. А для такого важного дела нужен специалист высокого уровня. Такой, как ты. Ну что, согласен?
   Бездырдоев посмотрел на лежавший перед ним конверт с деньгами, потом взглянул в непроницаемые черные очки сидевшего перед ним человека и ответил:
   – Согласен. Эта работа как раз для меня.
   Муса облегченно вздохнул:
   – Я знал, что ты согласишься. В руководстве долго спорили, кому поручить такое важное задание, и не все, скажу тебе честно, были согласны с твоей кандидатурой. Но я настоял на своем и не ошибся.
   – Что за организация? – спросил Бездырдоев.
   Муса тут же посерьезнел и ответил:
   – Организация очень серьезная. Ты узнаешь об этом, только если успешно выполнишь задание. Это будет твоим экзаменом. Если ты выдержишь его, то узнаешь о нашей организации.
   – Хорошо, – кивнул Бездырдоев.
   Муса прикурил сигарету от еще не погасшего окурка предыдущей и сказал:
   – Но это еще не все. Теперь ты знаешь о деле и согласился выполнить задание. Но если поезд пройдет целым и невредимым, на тебе будет великая вина, и тебя казнят. Ты умрешь страшной смертью.
   Бездырдоев усмехнулся и ответил:
   – Поезд не пройдет. Но для этого мне нужно... Муса, ты запишешь или запомнишь?
   – В нашем деле, – сказал Муса, – записи опасны, поэтому говори – я запомню все до последнего слова.
   – Тогда слушай, – Шамиль наклонился к нему, – во-первых, радиовзрыватели «Гефест 316», восемь штук. Кроме того...

* * *

   Белый литерный поезд, украшенный красными крестами и рекламами спонсоров, с ходу вылетел на высокий ажурный мост, висевший над глубоким ущельем. Клепаные стальные конструкции моста задрожали, принимая на себя полторы сотни тонн несущегося по отполированным рельсам состава. По вагонам заскользили решетчатые тени, колеса звонко защелкали на стыках, и по ущелью, отражаясь от скал, полетели резкие железные звуки.
   Мост был построен сорок лет назад, и с тех пор исправно служил людям, пропуская через себя пассажирские поезда, набитые спящими и жующими людьми, и грузовые составы, под тяжестью которых незаметно для глаза изгибался и напрягался его стальной скелет.
   Десятки поездов днем и ночью пролетали по этому мосту, и каждый раз ущелье оглашалось металлическим стуком и гулом. А когда последний из вагонов съезжал с моста, и поезд скрывался в тесном лесном коридоре, снова наступала тишина, и становились слышны негромкие звуки тайги, голоса птиц и журчание узкой речки, струившейся по каменистому дну ущелья.
   Выехав на мост, поезд громко вскрикнул, и над тайгой пронеслось эхо. Так бывало каждый раз на протяжении вот уже сорока лет, но то, что произошло в следующую секунду, никак не вписывалось в привычную картину однообразных событий.
   В ущелье вдруг раздался оглушительный хлопок, и на изгибе одной из двух огромных ажурных арок, поддерживавших двухсотметровый стальной пролет моста, по которому были проложены рельсы, расцвел грязно-красный огненный цветок.
   Мост вздрогнул, и его изящные очертания исказились.
   В следующий момент над ущельем пронесся протяжный металлический скрежет, и арка стала складываться, как плотницкий метр. Не выдержав нагрузки, начали лопаться элементы второй арки, потом мост прогнулся, и раздались звуки сминающегося и рвущегося металла.
   Середина моста медленно провалилась, и перед поездом образовалось пустое пространство, перелететь через которое смог бы разве что бессмертный Индиана Джонс на своей любимой шахтерской вагонетке. Поезд по инерции несся вперед, но теперь его движение перестало быть прямым, как начерченная на ватмане линия. Земля безжалостно притягивала к себе скованную вереницу вагонов, и они, потеряв стальную дорожку под колесами, обреченно направились к земле, рисуя в воздухе идеальную дугу.
   Рядом с вагонами, сталкивавшимися и переворачивавшимися в воздухе, падали изуродованные взрывом элементы стальной конструкции моста. Это выглядело красивой игрой, и казалось, что, упав на землю, вагоны начнут весело кувыркаться, подскакивать и раскатываться, но все произошло иначе.
   Локомотив, с размаху ткнувшись в дно ущелья, поднял фонтан земли и камней, затем резко повалился набок, и сверху на него посыпались вагоны. Они гнулись и раскрывались, как лопнувшие обувные коробки, и из них беспорядочно вываливалось содержимое – разнообразные вещи, множество коробок, украшенных теми же красными крестами, и окровавленные мертвые люди, не выдержавшие падения с высоты больше сотни метров.
   Пять белых, еще несколько секунд назад радостно несшихся по тайге вагонов упали на локомотив с мерной последовательностью падающих костяшек домино и, как бы обессилев, раскатились в разные стороны. Все это сопровождалось грохотом, скрежетом и лязгом металла. Через несколько секунд все утихло, но тут во второй, пока что лишь согнувшейся, арке лопнул последний раскос, удерживавший ее от полного разрушения.
   Арка покосилась, и ущелье снова заполнил звук умирающего металла. Сгибаясь и лопаясь, огромная металлическая конструкция упала на раскатившиеся по каменистому дну ущелья искореженные вагоны. Жестокий поцелуй стали и гранита высек метелочку искр, которые попали на пересохший от жары вереск, и над кустарником появился легкий дымок.
   В это время из разорванного топливного бака локомотива, тихо булькая, вытекала резко пахнувшая солярка, и, когда извилистый ручеек горючего достиг тлевшего вереска, вспыхнул огонь. Сначала маленький, потом больше, потом в воздух полетела жирная копоть, и наконец огонь, пробежав по поверхности горючего, достиг топливного бака.
   Раздался взрыв, и четыре тонны солярки, расплескавшись по камням, вспыхнули неярким коптящим огнем. В воздух поднялось черное облако дыма, и огонь, разливаясь по перевернутым вагонам, приступил к своему неопрятному пиршеству.
   Когда затих последний звук катастрофы и снова стал слышен шум бежавшей далеко внизу воды, из-за чахлых кустов, торчавших на вершине высокого утеса, поднялась человеческая фигура.
   – Аллах акбар! – с торжеством произнес Шамиль Бездырдоев.
   На его лице появилась жестокая улыбка, затем он широко размахнулся и швырнул пульт радиоуправления в пропасть, вдогонку за вагонами, людьми и мостом...
   Шамиль уже повернулся, чтобы покинуть место событий, но тут снизу, от подножия утеса, послышался усиленный мегафоном приказ:
   – Стоять, Бездырдоев! Руки на голову!
   Бездырдоев вздрогнул и быстро выхватил из-за пазухи еще один пульт, поменьше. Сжав его в кулаке, он поднял руку высоко над головой и, еще раз крикнув «Аллах акбар!», бросился с каменного уступа навстречу земле. В середине полета он нажал на кнопку пульта, и спрятавшиеся в кустах люди увидели, как его тело с громким хлопком превратилось в грязно-кровавую кляксу, брызги которой мокрыми ошметками упали на каменистое дно ущелья.
   Роман выпрямился и, выйдя из укрытия, покачал головой.
   – Ну вот, спасли зэков, мать их... – только и смог произнести он.
   Боровик подошел к нему и, положив руку на плечо, сказал:
   – Жаль, что этого урода не взяли.
   Из кустов донесся голос Ладыгина:
   – Вот именно! Значит, не видать мне повышения. Хорошо еще, что я никому не рассказал об этой истории. Черт, зацепился за сучок, теперь не выбраться...

Глава 10
ОТ ТЮРЬМЫ НЕ ЗАРЕКАЙСЯ

   Роман сидел на нагретой солнцем каменной ступени и остановившимися глазами смотрел на то, как Нева уверенно катила на запад свои темные воды. Он не был на этом месте самое малое тысячу лет и теперь со странным чувством вспоминал счастливую беззаботную юность, когда, напившись с друзьями портвейна, неоднократно залезал на гладкие спины сфинксов, отполированные такими же шалопаями, а однажды даже нырнул в Неву с этих самых ступеней прямо в одежде.
   За его спиной молчаливо стояло здание Академии художеств; когда-то, очень давно, Роман мечтал о том, чтобы стать художником. К сожалению, у него не хватило талантов. А может быть – к счастью.
   Кто знает...
   Роман вздохнул и, взяв стоявшую рядом с ним бутылку, глотнул пива.
   Потом он поставил бутылку на место, достал сигареты и неторопливо закурил. Дым от сигареты уплыл в низкое балтийское небо, и, проводив его глазами, Роман подумал – а что было бы, если бы его жизнь пошла совсем по другой дороге? Конечно же, это глупость, потому что ту, другую жизнь он принял бы как единственную и, возможно, тоже рассуждал бы: а если бы...
   И тогда он был бы совсем другим человеком.
   Он не стал бы певцом, не пел бы песен о свободе и тюрьме, не оказался бы втянутым в странный и страшный узел событий, у него не было бы друзей – Арбуза и Боровика, не было бы Лизы...
   Роман много думал о том, как прихотливо и порой неожиданно судьба раскидывает свои узорные сети, и иногда ему хотелось что-то изменить, но он понимал, что это желание бессмысленно, и, кроме того, если изменить судьбу, то пропадет все то, что ждет тебя впереди, а ведь оно может быть очень важным и принадлежащим только тебе, ждущим тебя.
   Лиза...
   Сейчас она у себя дома, и через два часа Роман снова увидит ее.
   Они договорились встретиться на Стрелке Васильевского острова, чтобы погулять и посмотреть на Неву, а потом пойти куда-нибудь поужинать, а потом... Потом они поедут к Роману.
   Между прочим, в силу обстоятельств Лиза так и не была еще в гостях у Романа.
   Тут Роман вспомнил, что дома у него, как всегда, бардак, и прежде чем приглашать любимую женщину, стоило бы навести порядок, но потом он подумал – ерунда это все, пусть Лиза видит его таким, какой он есть. А если ей не понравится разгром, который, как всегда, царил в квартире Романа, то пусть сама и займется уборкой.
   А завтра нужно будет отправляться выручать Арбуза...
   Роман усмехнулся и снова глотнул пива.
   Неожиданно справа от него на ступени уверенно опустился какой-то крепкий коротко стриженный парень с телефоном в руке. Роман поморщился – не мог сесть подальше, что ли? Но слева тоже появился незваный сосед, и тоже крепкий, и тоже коротко стриженный.
   Что-то тут не так, успел подумать Роман, и тут усевшийся справа человек повернул голову и, прямо взглянув на Романа, спросил:
   – Роман Меньшиков?
   – И что дальше? – недовольно поинтересовался Роман.
   – Я спрашиваю, вы – Роман Меньшиков? – повторил здоровяк.
   – Да, я Роман Меньшиков. Что нужно?
   – Ну... Как тебе сказать, – здоровяк перешел на «ты», – вообще-то ты и нужен.
   – Кому? – Роман подумал, что снова начались бандитские непонятки, и, зная, что за его спиной имеется Арбуз, чувствовал себя уверенно.
   Неважно, что Арбуз сейчас в неволе, все равно...
   – Понимаешь, – здоровяк замялся, – я ведь знаю, кто ты такой. Певец и все прочее. И песни твои мне нравятся. Но у меня такая работа.
   – Какая работа?
   – Мы – честные менты. А я – самый честный из присутствующих. И сейчас мы будем проводить задержание.
   Роман оглянулся.
   Кроме сидевших у него по бокам крепких парней, за спиной Романа оказались еще двое. Тоже крепких.
   – Меня, что ли, задерживать? – удивился Роман. – А за что?
   – За участие в организации побега из следственного изолятора особо опасного преступника, – четко ответил честный мент.
   – Во как...
   Роман тут же вспомнил концерт в «Крестах», и ему стало тоскливо.
   – Можно было повязать тебя по полной – мордой в асфальт, руки за спину и все такое прочее, но... Ты ведь не бандит, не вооружен... Кстати – оружие есть?
   – Нет, откуда ему быть, – криво усмехнулся Роман.
   И возблагодарил всех богов за то, что сегодня у него хватило ума не взять с собой на всякий случай «Беретту».
   – Вот и хорошо, – честный мент встал, – тогда пошли.
   Роман тоже встал и отряхнул брюки.
   Посмотрев на честного мента, он сказал:
   – Слушай, тут такое дело... У меня через два часа свидание с любимой женщиной. Я бы хотел позвонить ей.
   Честный мент взглянул на своих коллег, плотно стоявших рядом с Романом и, вздохнув, сказал:
   – Звони. Можешь даже сказать, что тебя арестовали. Но ничего лишнего. И еще – мы из уважения оказываем тебе любезность. Нарушаем закон. И если ты раззвонишь о том, что я позволил тебе воспользоваться телефоном, мы же тебя и уроем. Невзирая на уважение. Понятно?
   – Понятно, – кивнул Роман, – не извольте беспокоиться.
   Он медленно, чтобы не нервировать честных ментов, достал из кармана трубку.
   Набрав номер, он дождался ответа и сказал:
   – Лиза, свидание отменяется. Меня арестовали.
   После этого он небрежно бросил трубку в воду.
   Она громко булькнула и, описав спираль, скрылась в мутной глубине.
   – Красиво, – честный мент усмехнулся, – ну что, пошли.
   – А куда поедем-то? – спросил Роман.
   – В «Кресты», – ответил спец.
   – Это... – Роман нахмурился и посмотрел на свою новую «БМВ», – имею последнее желание.
   Менты засмеялись, и самый честный из них спросил:
   – Какое?
   – Отгоните машину на Некрасова.
   – К Арбузу, что ли? Так ведь его сейчас нет.
   – Ну и что? Все равно к нему. Там за машиной присмотрят.
   – Ладно, – ответил честный мент и повернулся к коллеге: – Викторыч, отгонишь телегу?
   – Отгоню, – кивнул Викторыч, у которого на щеке имелся большой красивый шрам, – давай ключи.
   Роман отдал ключи, и Викторыч, легко взбежав по ступеням, направился к машине Романа.
   – А мы поедем в той, – самый честный мент указал на невзрачную «шестерку», стоявшую вплотную к заднему бамперу «БМВ».
   Роман шел к ментовской машине и чувствовал, что сопровождавшие его спецы совершенно не напрягаются. Они были уверены, что Роман не будет делать глупостей. И наверняка со стороны все четверо выглядели как одна дружная компания. Самый честный мент сел за руль «шестерки», Роман разместился на тесном заднем сиденье между двумя молчаливыми спецами, и тут водитель, посмотрев в зеркало на Романа, сказал:
   – Значит, так. Для сведения. Саня Боровик – мой друг. И вообще – мы немного в курсе дела. Но это строго между нами. Тебе следует быть очень внимательным и осторожным. У тебя очень серьезная проблема. Из твоей шкуры хотят сделать бубен.
   – Кто? – спросил Роман, пошевелив желваками.
   – Ты сам должен знать.
   – Понятно.
   – Воры тебя уважают, сам знаешь, но среди них есть те, кто служит другим хозяевам. Это тоже имей в виду.
   Роман кивнул.
   – В общем, береги себя.
   Самый честный мент вздохнул и повернул в замке ключ зажигания. Двигатель заскрежетал, но не завелся.
   – Блин! – произнес самый честный мент и повернул ключ еще раз.
   Двигатель медленно провернулся еще несколько раз, и аккумулятор умер.
   – Блин! – повторил самый честный мент. – Придется толкать.
   Роман представил себе, как сейчас в компании двух честных ментов будет толкать машину, на которой его отвезут в «Кресты», и захохотал во все горло.
   – Ну что ты ржешь-то! – сказал сидевший слева от него мент. – Давай вылезай, будем толкать!
   И пихнул Романа локтем.

* * *

   – Да отстаньте вы от человека, – негромко сказал наголо бритый зэк в футболке с короткими рукавами, из которых торчали жилистые грабли, украшенные затейливой татуировкой, – человек только в камеру попал, надо же ему освоиться!
   Оживленный гомон утих, и Роман понял, что татуированный зэк – смотрящий по камере.
   – Твоя шконка, – татуированный указал на аккуратно застеленную койку у стены. – Меня зовут Леха, погонялово – Лысый.
   – А меня – Роман.
   Лысый засмеялся:
   – Можешь не представляться, тут тебя каждая собака знает. А некоторые даже были на твоем концерте, когда ты все «Кресты» на уши поставил. Сам я не был, сидел в карцере в это время, но пацаны рассказали.
   Роман сел на койку и осмотрелся.
   – Чай будешь? – спросил Лысый, усаживаясь напротив Романа.
   – Если можно, – ответил Роман.
   – А почему же нельзя? Слышь, Гном, организуй-ка чайку, ну и закусь, какую есть.
   Низкорослый Гном кивнул и расторопно перебрался в угол, где загремел чайником и зашуршал полиэтиленовыми мешками.
   – Скажи, Роман, а за что ты тут? – Лысый испытующе посмотрел на Романа.
   Роман вздохнул и ответил:
   – Во время того концерта побег был. Помнишь?
   – Помню, – кивнул Лысый.
   – Вот. А менты думают, что побег этот я организовал.
   – А ты, стало быть, его не организовывал?
   – Ни в коем случае, – легко ответил Роман, – я простой музыкант, песенки-гитарки, а побег – это дело опасное, сам понимаешь, так что... Не организовывал я никаких побегов.
   – Складно звонишь, – одобрительно кивнул Лысый, – мы тут тоже кое-что об этом слышали. Да вот только менты – они не мы, они ведь признания добиваться будут. Ты готов?
   – Не знаю, – Роман пожал плечами, – такого опыта у меня нет.
   И тут же понял, что соврал.
   Перед его внутренним взором появилось весьма неприятное воспоминание...

* * *

   ... Роман, повинуясь кивку сержанта, шагнул в кабинет, дверь за ним закрылась, и он увидел рассевшихся по разным углам кабинета трех крепких молодых мужчин, которые были похожи больше на конкретных братков, чем на сотрудников милиции. А может быть, в свободное от работы время они и были натуральными братками. По совместительству.
   Роман стоял и молча смотрел на них.
   Они, в свою очередь, с любопытством разглядывали его.
   Наконец, когда процедура визуального исследования закончилась, один из мужчин усмехнулся и сказал:
   – А что, похож! Почти как на плакате, только гаек на пальцах нет.
   Другой встал и подойдя к Роману вплотную, тихо произнес:
   – У мента, говоришь, шинель шершавая?
   Это была строчка из песни Романа, причем из такой песни, которая для любого мента была не то чтобы неприятной, а просто оскорбительной. Братва дружно визжала от этой песни, а этим крепким ребятам, перед которыми сейчас стоял Роман, она наверняка пришлась не по душе.
   Стоявший перед Романом человек сделал неуловимое движение, и Роман почувствовал, как невидимая лошадь лягнула его прямо в печень. В глазах у Романа потемнело, и резко поднявшийся к лицу пол больно ударил его в бровь.
   «Да, это тебе не алкаши в камере», – успел подумать Роман и потерял сознание.