Шабельник Руслан. Рип Винклер

   – Ты хоть соображаешь, на что идешь? - еще с порога начал он.
   – Как не понимать, - Рип поднял глаза на друга, - тот старик довольно красочно все описал.
   – Ну и зачем, зачем ты сделал это. Неужели тебе так не дорога твоя жизнь.
   – Такая нет. Понимаешь, ты, Марико, даже Ябу, все вы знаете кто вы; а я, что я знаю о себе, кроме имени.
   – Но у тебя остались воспоминания детства.
   – Да, детство, и это все. Я попал в аварию, а очнулся уже совершенно другим человеком, откуда, например, это? - Он сунул пол нос Эйсая свои руки с огрубевшими костяшками пальцев. - Откуда шрамы у меня на теле; меня пытались уничтожить, ко мне в номер подбрасывали труп, где бы я ни показался, всюду говорят о том, что я кого-то убил. И ты знаешь, я им верю, я и сам не раз убеждался в своих способностях. Я не хочу, понимаешь, не хочу так жить и не знать, что мое тело выкинет в следующий момент. Если на улице ко мне подойдет сзади человек и попросит закурить, то, боюсь, в следующую минуту он уже окажется на земле с перебитым горлом или поломанными ребрами. Я должен узнать, кто я, а ваш император - это моя последняя надежда, к тому же, - Рип попытался улыбнуться, - после психозондирования далеко не все становятся идиотами.
   – Да, как же, всего тридцать процентов, это каждый третий, успокаивающая статистика.
   – Прости меня, друг, но иначе я не могу, и... на всякий случай прощай.
   В дверь осторожно постучали. На пороге возникла Марико.
   – Можно? - тихо спросила принцесса.
   – Мне уже пора, - засуетился Эйсай, - ну ладно, Рип, ешс увидимся.
   – Синд... Рип, - начала принцесса. - я... я пришла сказать, что бы там ни случилось, я очень волнуюсь за вас.
   – Спасибо, Марико-сан, - ответил Рип, - мне очень приятно слышать эти слова из ваших уст.
   – И еще... Рип. если я была не права, и... и мы больше не увидимся, я прошу простить меня за то, что тогда, в камере, не поверила вашим словам,
   – Не стоит, Марико. Принцессе не пристало извиняться, и если нам не суждено свидеться, знайте, давно хотел сказать, такой красдвои девушки, как вы, я не встречал еще ни разу в жизни. И это была чистая правда.
   Марико покраснела.
   – Ты уже говорил мне это, Синд. В той жизни. Как хорошо и как жаль, что ты ничего не помнишь.
   – Именно ее я сейчас хотел бы вспомнить больше всего на свете.
   – Я буду молиться за тебя, Рип-сан, молиться всем богам, которых знаю. А теперь мне пора идти. Я слышала, испытание начнется через полчаса, тебе, наверное, необходимо подготовиться.
   – Постой. - Рип остановил ее. - Я хочу, если, если я после него буду не такой... ну, ты понимаешь, так вот, я хочу, чтобы меня убили. Как только подумаю, что всю оставшуюся жизнь придется влачить существование идиота и ты увидишь меня в этом состоянии... Ты выполнишь мою просьбу?
   – Да, - шепнула девушка одними губами.
   – Обещаешь?
   – Обещаю.
   – Ну что же, теперь прощай.
   – До свидания. - И Марико покинула комнату, оставляя Винклера один на один со своими мыслями.
   Психозонд представлял собой белую пласгиковую камеру в рост человека с прозрачным верхом. Он носил отдаленное сходство с... гробом, каким, может, и оказался для многих испытуемых.
   Под действием сканирующих лучей слой за слоем считывались воспоминания, образы, слова, оставшиеся в памяти человека.
   Даже самые дальние детские воспоминания и то было возможно вытащить и преобразовать в звуки и картинки на экране монитора.
   Под механизмом человек врать не мог, информация бралась непосредственно из мозга.
   Прекрасное изобретение с одним-единственным недостатком. Во время считывания иногда разрушались связи в нейронах головного мозга. Почему это происходит, до сих пор так и не выяснили. Может быть, клетки входили в резонанс со сканирующими лучами устройства, а может, срабатывал какой-то предусмотренный природой защитный механизм против проникновения чужого сознания в святая святых любой личности - ее память, а может, все дело в индивидуальной невосприимчивости. Только в среднем в одном случае из трех из-под Прозрачного колпака аппарата вылезал идиот. Нет, не идиот, скорее растение. Он не мог сам ходить, есть, жевать, глотать. Человек попросту забывал, как это делается, и восстановить потерянные функции, сколько ни пытались, было невозможно.
   Существовала и определенная закономерность. Во-первых, далеко не все воспоминания человека поддавались расшифровке; иногда они прятались в таких глубинах памяти, что никакой психозонд их выудить оттуда не мог, поэтому наиболее предпочтительно было работать с недавними событиями, и во-вторых, это то, что по мере углубления в мозг луча прибора возрастала вероятность потери памяти подопытным.
   Рип понимал, с помощью этого устройства, например, можно выяснить с точностью почти до одного дня, чем он занимался в течение прошедших пяти лет, но вместе с тем вхождение луча в столь глубинные слои памяти в арифметической прогрессии (которая, как известно,
   намного "прогрессивнее" геометрической) увеличивало вероятность, что воспоминания рассказывать будет, увы, некому.
   Итак, он лежал внутри аппарата, а к его телу и голове уже подсоединяли множество датчиков.
   Оператор - сравнительно молодой нихонец, работающий с прибором, настраивал его на недавние события. Когда вес закончили, он обратился к Рипу:
   – Вы готовы?
   Винклер слабо кивнул.
   Юноша нажал какую-то кнопку, и крышка "гроба" начала плавно опускаться.
   Корабль подлетал к одинокой планетной системе. Вокруг небольшого желтого светила вращались две планеты. Одна из них находилась настолько близко к солнцу, что никакая жизнь на этом шарике была невозможна.
   Орбита второй расположилась в более благоприятных условиях. Как следовало из атласа звездных дорог, на планете присутствовала обильная растительная и самая примитивная животная жизнь. Помимо того, что каждая из планет имела по несколько спутников различной величины, вокруг солнца летало еще множество космических тел - астероидов; все вместе они образовывали защитный кокон, достаточно ненадежный от проникновения извне.
   Каменные глыбы плавно плавали перед кораблем, вращаясь и подставляя свои испещренные рытвинами бока для лучшего обозрения. На центральном мониторе их было отчетливо видно.
   Некоторые из проплывающих космических скитальцев являлись настолько огромными, что вполне могли бы сойти за небольшие планеты, какими, вероятно, когда-то и были.
   Сейчас уже не имелось возможности установить, какая грандиозная катастрофа прошлого раскроила целые планеты на их небольшие составляющие. Может, столкновение с другим космическим телом, может, катаклизм внутри них самих, а может, и давно забытая космическая война, канувшие в Лету стороны когорой отстаивали свои, теперь никого не волнующие, но тогда, несомненно, важные интересы.
   Экипаж подлетающего корабля в данный момент все вышеперечисленное мало интересовало.
   – Мы у цели, командир, - повернулся молодой человек за пультом к своему руководителю, который стоял на мостике - небольшом возвышении внутри штурманской рубки корабля.
   Сильные руки командира сжимали поручни, и если внимательно присмотреться, то на одной из них, а именно на правой, на тыльной стороне запястья, у человека виднелся еле заметный шрам в форме небольшой буквы "V".
   – Входите, - скомандовал человек со шрамом.
   В рубке все засуетились. Что ни говори, а проход сквозь пояс астероидов в любом случае таил в себе неожиданности и опасности. Конечно, автоматика легко проведет их, однако и экипажу следовало оставаться начеку.
   Корабль медленно поплыл в сторону системы. Вот космические тела начали надвигаться на них, расти в размерах. Человек на мостике неподвижно стоял и смотрел. Среди обшей мельтешни, царившей в рубке, он один оставался недвижим, через руки-корни сросшись с кораблем.
   Посетители уже вошли внутрь пояса, и большие и маленькие обломки замелькали на боковых экранах. Корпус начал вибрировать. Корабль кидало из стороны в сторону. Все присутствующие поторопились занять амортизационные кресла, однако человек со шрамом остался на своем месте;
   По мере углубления в пояс напряжение внутри корабля возрастало. Когда наконец, как показалось, через бесконечно долгий промежуток времени, хотя на самом деле истекло около десяти минут, впереди возникло чистое пространство, по рядам людей прошуршал непроизвольный вздох облегчения.
   Молодой штурман вновь повернулся к своему начальнику.
   – Теперь куда? - коротко спросил он.
   – Ко второй планете, - ответил ровным голосом командир. Юноша только молча кивнул, и нос корабля развернулся в указанном направлении.
   Они зависли над планетой.
   – Выйди на орбиту и дай панораму местности. - приказал человек со шрамом.
   Штурман, привыкший подчиняться, выполнил указание, и в тот же миг центральный экран заполонило буйство всех оттенков синего - странного цвета странной растительности неизвестного мира.
   Человек со шрамом внимательно следил за открывающимся ландшафтом. Наконец он заметил одному ему известные ориентиры.
   – Садитесь рядом вон с той скалой, что справа на экране. - Он указал на небольшой двойной пик с одной усеченной вершиной, посередине океана джунглей.
   Когда опоры челнока коснулись поверхности новой планеты, а тормозные дюзы выключились, человек со шрамом сошел со своего постамента и коротко приказал подоспевшему помощнику-арктурианину:
   – Я выйду наружу, со мной постоянно держать связь, если что случится, люди должны быть готовы прийти на помощь.
   – Вас понял, - кивнул арктурианин. - Может, возьмете кого-нибудь?
   – Нет! - резко ответил командир. - Я пойду сам.
   И он удалился из рубки.
   Через некоторое время сидящие в звездолете увидели на экранах, как высокая фигура в блестящем защитном скафандре с массивным бластером в руках вышла из корабля и двинулась по направлению к небольшой пещере, темнеющей у основания усеченной скалы.
   Человек шел по каменному туннелю. Входное отверстие было небольшое, дальше проход расширялся. Кое-где попадались сросшиеся друг с другом за многие века толстые статуи сталаглитов. В свете прикрепленного на шлеме скафандра фонаря зрелище представлялось поистине потрясающим, однако незнакомцу было не до красот чужого мира. Он шагал вперед, дальше, дальше, упорно преодолевая попадавшиеся на пути препятствия.
   Впереди зачернело отверстие, где пещера соединялась со следующей. Заметив это, человек ускорил движение. Он уже почти бегом добрался до перехода, одним прыжком перескочил преградивший дорогу камень и оказался во второй пещере. Она была глухая.
   Свет фонаря свободно достигал противоположного конца. Человек рассеянно водил головой, словно что-то искал, наконец луч света выхватил из темноты небольшой каменный постамент у дальней стены; на постаменте, вбитые или замурованные в камень, стояли искореженные, кое-где оплавленные, сделанные из металла опоры и... все.
   Человек подбежал к постаменту и вскочил на него. Он начал лихорадочно шарить лучом, встал на колени и водил руками, ища что-то. Однако, кроме вышеупомянутых кусков металла, там больше ничего не было.
   – Нет, - сказал человек сам себе, - этого не может быть.
   Его голос услышали и на корабле.
   – Вам что-нибудь нужно, командир? - спросил один из подчиненных.
   – Заткнись! - перебил его человек в пещере, по-прежнему рассеянно разыскивая что-то. - Но это просто невозможно, - прошептал он, - куда же он делся, неужели... Не-е-ет! - закричал он так, что сидящие в рубке были вынуждены убавить звук...
   – Рип, очнись, ну очнись же, Тенгу тебя забери, открой глаза.
   Эйсай стоял над так и не пришедшим в себя после психозондирования другом.
   – Доктор, это нормально? - озабоченно повернулся он к врачу. Кроме юноши и доктора, в помещении еще находились взволнованная принцесса и господин Ямамура-сан - великий дайме провинции на Сиоку, как представитель совета, посланный сюда для выяснения
   результатов анализа.
   – Да, гак довольно часто бывает после психозондирования, пациенты не сразу приходят в себя.
   – А-а те, которые, ну, вы понимаете, они как себя ведут?
   – Пока он без сознания, ничего определенного сказать невозможно.
   Тут лежащий без движения Винклер разлепил веки, Эйсай, забыв про доктора, кинулся к другу.
   – Рип, Рип, ну, как ты, ты слышишь, понимаешь меня? Рип медленно поднялся со своего места и без интереса оглядел окружающих. Глаза его были пусты. Марико в ужасе вскрикнула.
   – Рип, - тряс его Эйсай, - посмотри на меня, это же я, твой друг.
   Рип перевел глаза на гоношу. Взгляд его оставался безучастным и абсолютно равнодушным.
   – Вспомни, вспомни, как вместе мы летали, как я освободил тебя...
   Рип молчал. Тогда, взбешенный, Эйсай кинулся на доктора:
   – Ты, мясник!
   – Я только выполнял свой долг. - Молодой врач попятился от разъяренного юноши.
   Марико подошла наклонилась над пациентом.
   – Рип-сан, а меня ты узнаешь?..
   Винклер перевел взгляд на принцессу, и ей на секунду, а может, это только показалось, - в глазах у Рипа что-то мелькнуло. Оставивший в покое насмерть перепуганного доктора, Эйсай опять подошел к другу.
   – Эх, Рип, что же они с тобой сделали...
   Внимательно смотревшая в глаза Марико на этот раз точно увидела, она не могла ошибиться - лукавый огонек, блеснувший во взгляде Синда.
   Сначала она не поверила, а через секунду Рип уже хохотал, как сумасшедший. Эйсай и принцесса изумленно переглянулись.
   – Ах ты, подлый ублюдок! - первым опомнился Эйсай. - И я еще убиваюсь по нему, а он знай ржет.
   – Извини, друг, - вытирая выступившие слезы, ответил Рип, - не мог сдержаться. Вы бы видели, как у вас вытянулись физиономии, когда я открыл глаза. Вы как будто ожившего покойника увидели.
   – А ты и был бы покойником или мог им стать.
   – Я знаю, - Рип посерьезнел, - как прошло испытание?
   Вперед выступил седобородый Ямамура.
   – От имени всего совета, приношу вам, Рип-сан, извинения за то, что подвергли вас столь унизительной и опасной процедуре. Теперь правдивость ваших слов полностью доказана, как и потеря памяти о недавних событиях в нашей Империи. Желаю вам долгих лет жизни и скорейшего возвращения воспоминаний. Сказав все это, старец торжеcтвенно поклонился и удалился из лаборатории.
   Рип повернулся к Эйсаю:
   – Значит, я оправдан, все хорошо?
   – Да, тебе поверили, - подтвердил друг, - а насчет оправдан... Никто не знает, что произошло тогда ночью между тобой и императором, не забывай. Так что некоторые будут относиться к тебе, мягко говоря, с настороженностью.
   Рип повернулся к принцессе:
   – Марико-сан, а вы верите мне? Девушка тяжело вздохнула:
   – Я не могу не верить в результаты психозондирования, и мне очень хочется надеяться, что вы не совершили ничего предосудительного против моего отца.
   – Ну, хоть императора-то вы собираетесь освобождать?
   – Да, я думаю, совет уже приступил к этому и отдает необходимые распоряжения.
   – И на том спасибо. А сейчас, если не возражаете, я бы хотел отдохнуть. Эйсай, ты поможешь мне добраться до моей комнаты.
   – Да, конечно. - Юноша подбежал и подставил другу плечо.
   Рип двигался с трудом. Подобные напряжения даром не проходили.
   А дальше все пошло-поехало. Приготовления к будущей акции заняли всех.
   Руководить операцией по освобождению императора совет назначил полковника Биордера, Увидев, военного первый раз, Рип удивился - у командира напрочь отсутствовали все характерные для жителей Нихонии черты, его можно было отнести скорее к европеоидной расе. Родители Биордера были эмигрантами откуда-то с другой системы, они переехали на Хонс незадолго до рождения мальчика. Так Биордер стал подданным Нихонии, а уже благодаря личным качествам, таланту сделал неплохую для, своих лет карьеру в армии.
   Еще во время первой встречи юноша почувствовал атмосферу уверенности и властности, которую излучал этот человек. Мужчины крепко пожали друг другу руки. Биордер окинул Рипа заинтересованным взглядом, они поняли друг друга, и каждый молча признал в другом достойного соперника или союзника.
   В первый же день назначения полковник лично отправился в лагерь Судзука, где содержались войска специального назначения Империи. Их называли синоби. Тоже, как понял Рип, древнее слово.
   Из добровольцев командир отобрал лучших 100 бойцов, и воины приступили к тренировкам.
   Рип, по общему согласию, также принял участие в процессе подготовки. Он вместе со всеми бегал, таскал тяжести, взбирался на стены, стрелял и дрался.
   В состав их отряда входили представители не только нихонской расы. Здесь были и похожие на Рипа и Биордера европеоиды, и более высокие и худые пурейцьг, и абсолютно лысые антхенды. Галактика огромна, и либо нихонские женщины выходили замуж, либо мужчины женились на представителях и представительницах других народов, у них рождались дети - граждане Нихонии, но уже с признаками родителей.
   Сначала ребята относились к чужаку с настороженностью, но по мере знакомства лед таял. Было просто находить общий язык с этими закаленными, тренированными парнями. Больше всего они ценили в человеке силу и умение, а Рип... одним словом, может, в прошлой жизни он был военным и, судя по всему, довольно неплохим.
   Все тренировочные нагрузки, как, к своему удивлению, заметил Винклер, он переносил довольно легко, намного легче других. Когда эти сильные парни заваливались от усталости, Рип мог, он чувствовал это, пробежать еще столько же.
   На стрельбище он выбивал десять из десяти мишеней. Он и сам не понимал, как это у него получалось, просто руки, глаза взаимодействовали вместе. Выстрел и все...
   Ну а в спортивном зале ему просто не было равных. Синоби в совершенстве владели приемами борьбы, она у них даже делилась на школы со странными названиями: дайторю, будо, кобу-дзюцу, айки-дзюцу, тосю-какуто. Все присутствующие являлись мастерами и специалистами в нескольких стилях. Иногда Рипу казалось, что ему знакомы эти непонятные слова.
   Поначалу он пробовал заниматься вместе со всеми, однако после того, как несколько человек, несмотря на защитные средства, в результате общения с ним получили травмы, по счастью, не очень серьезные, Рип сам отказался от совместных тренировок.
   Единственно, в чем он не отказывал себе, - это были поединки на мечах. Вместо настоящей катаны здесь использовался синай - легкий и удобный меч из плотно перевязанного в нескольких местах пучка полос какого-то дерева. Соперники также облачались в специальные доспехи, так что возможность получить травму сводилась к минимуму.
   Способности Рипа неслыханно подняли его авторитет в группе. Многие обращались к юноше за советом. В силу своих возможностей он помогал ребятам, хотя все движения Рйп и сам открывал для себя заново.
   Единственным человеком, который невзлюбил его, был Ябу (парень также входил в отряд), ну, это-то как раз и понятно. Хотя Рип абсолютно не помнив, что там случилось между ним, Марико и Ябу-саном в прошлом.
   Марико... Вначале принцесса довольно часто посещала лагерь, а потом выказала желание тренироваться, дабы принять лично участие в операции. Естественно, все были против: Эйсай, Рип, Биордер, Ябу, совет старейшин в один голос говорили, что рисковать последнему отпрыску императорской семьи по меньшей мере глупо, профессионалы-синоби справятся и без нее, она будет даже мешать; приводились десятки других доводов. Принцесса не вняла голосу рассудка и, не согласилась со всеми. На следующее утро в группе тренирующихся появился еще один боец.
   Если раньше Рип был поражен красотой принцессы, то теперь он увидел ее совсем с другой стороны, и эта сторона была не менее притягательна.
   Марико оказалась специалистом в нескольких школах единоборств, позже Рип узнал, что ее учили этому с детства. Принцесса также умела обращаться как с холодным, так и с горячим оружием.
   Когда она тренировалась, на это стоило посмотреть. Природная, даже некая звериная грация пантеры сочеталась в Марико с действительным мастерством.
   Рип все чаще и чаще ловил себя на том, что исподволь любуется девушкой. Да, он не забыл о Наде, он вспоминал ее, но... их нельзя было поставить рядом, Марико была совсем другая. В ней уживались строгость и мудрость правительницы с детской непосредственностью, яркая женственность с мальчишеской заносчивостью.
   Иногда он и сам чувствовал на себе взгляд. Как бы дорого он отдал сейчас за то, чтобы узнать, что случилось между ними, но...
   Неизменно вокруг Марико увивался Ябу. Он что-то говорил девушке. Молодые люди смеялись, ходили гулять, Рипу было неприятно это видеть, хотя он не имел ни малейших прав на принцессу. Да и кто он такой - приблудный, без памяти, без роду, без племени, который к тому же может оказаться повинен в том, что случилось с ее отцом. А она... она правительница и... просто очень красивая девушка. Самая красивая из всех.
   В конце первой недели тренировок его навеc лагере Эйсай.
   – Ты где это пропал? - обрадовался встрече с другом Рип. Молодые люди крепко обнялись.
   – Да я, понимаешь, прощаться пришел, уезжаю.
   – Куда?
   – На Адонис, сам вызвался. Не лезть же вам наобум, вот я и полетаю над планетой, посмотрю, где находится эта тюрьма, если удастся, пройдусь сканером. Глядишь, и внутренний план будет.
   – Гениальная комбинация, небось сам и придумал, а а таком изобретении, как разведспутних, ты слышал? ...
   – Спутник нельзя, его мигом засекут и собьют, он и пискнуть не успеет.
   –А тебя, значит, нет.
   –- Всё давно просчитано. Я ломаю корабль и даю сигнал бедствия, пока они меня будут спасать, тут все и произойдет.
   – А пограничники полные идиоты. Если ты только попробуешь включить сканирующий луч, тебя мигом раскусят.
   – Не раскусят. - Эйсай хитро улыбнулся. - Запущу на орбиту еще штук пять спутников, сканировать начнут они, результаты сразу мне, пока их найдут, пока собьют, что-нибудь да выяснится.
   – Если так, то удачи тебе, - Рип крепко пожал руку другу, - ты там особенно не высовывайся, будь осторожен.
   – Буду, - кивнул Эйсай, - без тебя уже все уши прожужжали. Кстати, желаю приятно повеселиться. - Юноша заговорщицки подмигнул Рипу.
   – Да уж, тут повеселишься.
   – Нет, ты меня не понял, через два дня у нас начинается праздник Харюяма.
   – Харюяма? Никогда не слышал о таком.
   – О-о, это очень древнее празднество. Во время него ками, которые водятся в горах, спускаются, и мы вместе веселимся, празднуем весну. Будут пиры, спортивные игры, сакэ литься рекой.
   – Сакэ? Много раз шгышал, но никогда не пробовал.
   – Попробуешь, а сейчас, извини, мне пора. Я ведь на минутку вырвался. Через час уже в путь.
   – Удачи.
   – Ага. - Махнув на прошение рукой, Эйсай побежал обратно к флайеру.
   Рипа, как гостя правящей семьи, разместили во дворце. Еще с утра несколько человек в белых одеждах, провожаемые веселыми криками остальных, погрузились в большой флайер и укатили в сторону расположившихся недалеко от столицы невысоких гор.
   Оставшиеся же принялись вытаскивать огромные столы, которые поставили в самом большом зале для банкетов, и прислуга включилась в приготовление еды и сервировку.
   По всему зданию царила праздничная и оттого немного суетная атмосфера.
   Кто не был занят на кухне, занимались украшением комнат, коридоров. Все бегали, радовались, на лицах читалось счастье и сверкали улыбки.
   Впрочем, каждый понимал праздник по-своему. В одном месте Винклер застал парочку, слабая половина которой на чем свет стоит бранила свою сильную сторону, которая к этому времени (и когда успел, ведь только утро) с большим трудом держалась на ногах. В ответ на крики жены муж слабо улыбался, от чего его и без того неширокие глаза превращались в две щелочки, и усиленно кивал, большей частью невпопад. О том, чтобы произнести более или менее членораздельную фразу, в его случае не могло быть и речи. Во время одного из своих многочисленных кивков опора семьи, не рассчитав массу головы, так кивнул, что потерял и без того с трудом найденное шаткое равновесие и.со всегр маху плюхнулся на пол.
   После чего кормилец наиболее мирным образом свернулся калачиком и сладко засопел. Впрочем, звуки, вырывающиеся из его полуоткрытого рта, весьма с натяжкой можно былоназвать сопением.
   Завидев такой результат своих словесных стараний, слабая половина плюнула в сладко спящего супруга, раздраженно развернулась и, признав свою капитуляцию, гордо вскинув маленький нос-пуговку, заменявший ей штандарт, покинула поле брани. Оставив храпящего победителя наслаждаться плодами временной виктории.
   Рипу было где-то жаль беднягу. Он мог себе представить, что закатит ему жена на следующий день, когда тот проспится и будет более или менее способен услышать ее. Сегодняшний разговор по сравнению с предстоящим это еще цветочки.
   А вообще Винклер чувствовал себя неуютно в общей атмосфере радости и веселья. Все суетились, бегали, каждый знал, что ему делать, чего-то ожидали, а он, не понимая ни смысла, ни последовательности в производимых приготовлениях, только бесцельно слонялся по дворцу и большей частью мешал остальным.
   В одном из коридоров Винклер увидел знакомое лицо. Как всегда нарядный и напыщенный, как индюк, мажордом дворца, старый Хонэн, распинал незадачливого мальчишку-пажа. Хонэн также заметил Рипа. Бросив пару слов напоследок, он отпустил мальчика и направился в сторону Винклер.
   – А-а, Рип-сан, рад, очень рад видеть вас, как вы себя чувствуете, кик вам наш праздник.