Шабельник Руслан. Рип Винклер

   – Спасибо, хорошо, а насчет праздника, вы меня простите,, но я в этом деле не очень соображаю.
   – Как!! - Старик всплеснул руками. - И никто не потрудилсяо объяснить вам?
   – Я, собственно, и не спрашивал, и вообще вы первый знакомый человек, встреченный мною сегодня.
   – Но это же безобразие. - Хонэн опять всплеснул ручками. - В таком случае позвольте мне, так сказать, ввести вас в курс дела.
   Рипу было нечем заняться.
   – Спасибо, Хонэн-сан, буду только благодарен.
   – Прекрасно. - Старик просиял.
   Рип вспомнил, каас ему говорили, что Хонэн обожает всяческие титулы, обычаи, обряды, словом, все, что связано с историей. Старик указал юноше на небольшую лавочку, расположенную в уголке дворца и окруженную множеством живых зеленых растений.
   – Там нам не помешают, - заверил его Хонэн. Когда они уселись, нихонец начал: - Прежде всего скажите мне, что вы уже видели?
   – Ну, накрывают столы, украшения...
   – Друг мой, это атрибуты практически любого празднества, подумайте.
   – Вы имеете в виду те два десятка человек в белых одеждах, что сегодня с утра укатили куда-то на флайере.
   – Вот именно, - обрадовался старик, - и не куда-то, а на... впрочем, начну все по порядку.
   Один раз в году на 88-й день после наступления весны по два представителя от каждой из областей Хонса совершают торжественное восхождение на священную гору Гасан. - Старик показал на самый высокий пик видневшегося из окошка массива. - Этих посланников называют гьонин, что означает аскет. Перед восхождением они обязаны не употреблять мясной пищи и не вступать в связь с женщинами. Это так называемые аскетические воздержания. Несомненно, - со вздохом добавил Хонэн, - ранее они были намного разнообразнее и строже, но теперь все упрощается, уже никто не хочет чтить древние заповеди. Ну да ладно. Аскеты по традиции носят одежды белого цвета, указывающие на чистоту их помыслов и действий.
   Флайер доставит гъонинов к подножию священной горы, далее они продолжат восхождение пешком. Подъем на гору включает в себя десять остановок, что соответствует десяти ступеням между адом и раем. Каждая из остановок отмечена либо святилищем, либо другим святым! местом и, наконец, на самой вершине святилище Гасан. Там они возносят подношения, производят очистительные ритуалы, а также гадают, будет ли удачным следующий год. ..
   – Как это?
   – Они зажигают светильники, и если те не гаснут во время очистительной молитвы, значит, все хорошо. Ранее, - добавил Хонэн" - еще на Землео таким образом гадали на урожай, ну а теперь, когда мы сильно зависим от него, просто на удачу.
   После тою как аскеты проделают все положенные процедуры, в числе прочего и посещение Сайкона, или очистительного зала, гьонины спускаются с горы и приносят с собой цветы и веточки вечнозеленого растения лемии, что похожа на другое вечнозеленое растение - священное сакаи. Они раздают эти предметы всем, а также бумажные амулеты из храма, после чего начинается сака-мукаэ - пиршество в честь прибытия, от слов мукаэ - приветствие и сака - наклон, граница или, если хотите, сакэ. Ах, жаль, - опять вздохнул старик, - а ведь раньше Харюяма продолжался в течение трех дней. Гьонины должны были ночевать на горе в грубом жилище, что являлось еще одним из действий аскетизма или гьо, а теперь молодежь...
   Обычаи предков уже никто не соблюдает, - завел он обычное ворчание людей его возраста и склада.
   – Все это очень интересно, - кивнул Рип, - однако я не понял главного, а именно - зачем.
   – Что зачем, молодой человек?
   –Для чего эти люди лезут на гору?
   – Этo же очевидно. В наш космический век вместе с развитием многочисленных новых религий и свободой проповедования старых тем не менее атеизм процветает полным ходом. Хорошо это или плохо, я сказать не могу, однако, как известно, развитие идет по спирали и сегодняшний уклад когда-нибудь сменится глубокой религиозностью.
   Наши предки были верующими людьми, и праздник Харюяма - одно из проявлений поклонения. Гьонины, совершая восхождение, как бы поднимаются от преисподней к небесам, от обыденного к сакральному. Вернувшись, они являются уже не просто людьми, а священными фигурами, даже ками. Сака-мукаэ можно перевести еще и как встреча на границе. Встреча мира сакрального, где только что побывал гьонин, и мира обыденного, где живем мы. Не случайно и в других религиях паломничество к священным местам являлось одним из если не обязательных, то, скажем, сильно желательных ритуалов; а вернувшихся паломников встречали, как святых. У нас это вылилось вот в такое восхождение на гору, где на каждой из десяти ступеней аскеты останавливаются у святого места, ну а принесенные ими растения и амулеты - это святые или священные вещи, как, например, освященные в Иерусалиме образа в христианстве. Они раздают их всем, чтобы другие люди также могли приблизиться к духовному миру. Помимо прочего, они символизируют приведенных аскетами с горы ками, дабы те могли благословить наши дома и поля. Нынче Харюяма утратил свое вкладываемое ранее глубокое духовное значение, многие видят только внешние атрибуты, как красивые фигурки-амулеты, подносимые детям, музыку застолья, но это наша история, наши традиции, и мы их глубоко почитаем и бережно храним. Это одна из вещей, которую мы привезли сюда еще с Земли и которая осталась и прижилась в этом мире. Вы понимаете, Рип-сан? Рип кивнул:
   – Начинаю понимать, спасибо, что объяснили, Хонэн-сан.
   – Да не за что, - старик улыбнулся, - мне было приятно общаться с вами. Понять человека, по-настоящему понять, можно если не проникнувшись, то хотя бы узнав его духовный мир, который в любом случае является отражением и продуктом его прошлого, его корней. Не забывайте об этом. - Старик хитро и совсем по-мальчишески подмигнул Рипу.
   Сакэ оказалось довольно крепким спиртным напитком, реиепт был вывезен еще с далекой родины нйхонцёв. Ну и, конечно, одним сакэ не ограничивалось, было здесь и пиво, и вина, и водка, и еще огромное количество всякой снеди.
   Люди вокруг много пили, веселились, им было хорошо. Праздник.
   Марико - нарядно одетая, радовалась вместе со всеми. Рип отметил, что красавец Ябу-сан ни на шаг не отходил от принцессы. Они вместе танцевали, вместе сидели за столом" что-то рассказывали друг другу.
   За Рипом же увязался Хонэн. К середине праздника уже порядком подвыпивший, мажордом заплетающимся языком лепетал что-то о местных родах, обычаях, оседлав своего любимого конька и обретя в лице Винклерa благодарного слушателя.
   Рип внимал его откровениям в пол-уха, его больше занимала принцесса Он не переставал украдкой кидать взгляды в сторону девушки, не раз натыкаясь на колючий взгляд Ябу.
   – Сумо, сумо! - разнесся по залу неожиданно громкий крик.
   Все гости, повыскакивав из-за столов, дружно повалили к выходу.
   – Что, случилось, куда они все спешат?
   Хонэн также начал выбираться со своего места, что, учитывая количество поглощенных напитков, давалось ему не без труда.
   – Вы разве не слышали? Сейчас начнутся бои сумо.
   –Какое сумо?
   – Вы не знаете, что такое сумо? Помогите мне встать и скорее пойдемте, я по дороге вам все объясню.
   Рип одним рывком вытащил маленького Хонэна из-за стола и поставил на ноги.
   – С-спасибо, - произнес тот, как все пьяные растягивая слова на первом слоге, и, шатаясь, направился вслед за исчезнувшей толпой.
   – С-сумо, - вещал по дороге Хонэн, - это старинная национальная борьба, ее, как и многое другое, наши предки привезли с Земли, когда перебирались на эти планеты.
   – А откуда такое название?
   – Н-не перебивайте, - обиделся Хонэн, - раньше эти состязания были приурочены к празднику окончания уборки риса - Сумаи, отсюда и сумо, а сейчас, когда рис выращивается в теплицах, Сумаи, как и многое другое, к сожалению, канул в Лету, но борьба осталась. Ежегодно проводятся все имперские чемпионаты или такие, как сегодня, показательные и любительские бои.
   К этому времени они уже дошли. На площади перед дворцом, прямо под открытым небом был устроен небольшой помост, покоящийся на глиняном основании. По периметру помост ограничивали жгуты, над помостом располагалась небольшая крыша, поддерживаемая вкопан ными в землю столбами со свисающими драпировками. Народ на трибунах уже занял свои места и увлеченно шумел.
   – Это дохи, - шептал На ухо Хонэн, - так называется площадка, на которой проходит борьба. Говорят, раньше вокруг него в землю вкапывались острые колья, на которые победитель сбрасывал побежденного; впрочем, может, это всего лишь красивая легенда.
   Рип поспорил бы насчет красоты легенды, но тут на площадку с двух сторон поднялись два человека. Оба высокие, плечистые, из одежды почти ничего нет, кроме куска материи, странным образом обмотанного вокруг бедер, но не это главное. Оба сидевших впротивоположных концах дохе и напряженно смотревших друг на друга борца были чудовищно огромны. Рип прикинул, что каждый из них наверняка весил никак не меньше ста килограммов
   Под оглушительный рокот зрителей борцы встали и, чуть согнувшись, начали медленно сходиться. Не дойдя друг до друга, они замерли и принялись сверлить противника взглядом, в полном смысле этого слова,
   – Сикири! - вскричал довольный, как ребенок, Хонэн.
   – Чем это они занимаются?
   – Сикири - это психологическая борьба, раньше сикири не было ограничено временем, и случалось, что один из партнеров, испугавшись грозного взгляда, сдавался без боя, но сейчас, - с сожалением продолжил старик, - оно должно длиться не более двух-четырех минут.
   Рип не понимал, как это кто-то мог сдаться, испугавшись взгляда, как и не видел смысла в выпучивании глаз в сторону противника, когда давно можно было вырубить его метким ударом. Но не ему осуждать, чужие обычаи.
   Устав рассматривать взаимные прелести, борцы наконец-то сошлись, они налетели друг на друга, как две огромные скалы, и на секунду замерли в такой позе. А затем началась борьба.
   Тут только Рип заметил, что один из противников заметно уступает другому и в весе, и по габаритам. Он был удивлен, так как, насколько помнил, в каждом виде спорта, основанном на противоборстве, существовали весовые категории, иногда их было даже досгаточно много, чтобы соперники имели более или менее одинаковые шансы. Он спросил об этом увлеченно следящего за схваткой Хонэна.
   – В сумо нет весовых категорий, - объяснил старик, - и никогда не было.
   – Как? - возмутился Рип. - Но это же несправедливо, они соревнуются не на равных.
   – Конечно, вес имеет огромное значение, но и мастерство соперников, надо сказать, немаловажно.
   Как бы в подтверждение его слов маленький бореи налег на здорового, тот слегка присел и тут же толпа радостно взревела. Маленький отпустил своего соперника и приветственно воздел руки.
   – Что, что случилось? - ничего не поняв, спросил Рип.
   – Маруяма Хисагоро, великий екодзуна, в очередной раз доказал свое превосходство, - радостно сообщил Хонэн.
   – Чего? - ни слова не понял Рип.
   – Екодзуна, - повторил Хонэн, - абсолютный чемпион.
   Под восторженные крики толпы спортсмены начали спускаться с площадки.
   – Так они что, больше драться не будут? - удивился Рип, который ждал ударов, бросков, распластанных на матах противников.
   – Нет, бой закончен.
   – Когда? Я и не заметил, разве кто-нибудь из них повалил или вырубил соперника?
   – Этого и не требуется, Маруяма-сан заставил другого борца коснуться коленом пола.
   – Ну и что?
   – Значит, он победил.
   – Только поэтому?
   – Почему же еще? - удивился старик.
   Рип остался при своем мнении, не ему обсуждать чужие обычаи, но все же...
   После великого чемпиона на ринг начали подниматься обычные люди, Хонэн объяснил, что теперь настала пора любителей - косточки поразмять и себя показать. Выходили дворцовые стражи, знатные дайме, просто люди из толпы. Все веселились, всем было хорошо.
   Некоторые вернулись обратно в зал. Рип поискал глазами и не нашел принцессы, вместе с ней пропал и Ябу. Настроение его заметно ухудшилось.
   Под вечер праздник начал затихать. Кто расходился по домам, многочисленные гости -о по комнатам, а Старый Хонэн, перебрав лишку, так и остался храпеть за столом.
   Оставив старика просматривать навеянные сладким Бахусом сны, Рип отправился в свою комнату.
   Спать не хотелось, а так и не поднявшееся после исчезновения принцессы настроение окончательно Отогнало сон.
   На улице уже стемнело, Рип решил прогуляться по ночному саду, благо, погода стояла теплая.
   Выйдя во двор, он двинулся мимб небольших деревьев, прошелся по аккуратным тропинкам вдоль роскошных цветников и, наконец, замер на краю обширной площадки.
   Еще днем он заметил ее, она чем-то притягивала юношу. Небольшая поляна, сплошь покрытая изрезанным причудливыми узорами песком. На поляне лежало, стояло множество, а может, и не такое множество камней. Были здесь и большие камни, и поменьше, и совсем крохотные. Они расположились в кажущемся беспорядке, но вместе с тем какая-то непонятная гармония была в этом недвижимом, на первый взгляд мертвом и необъяснимо живом, безмолвии.
   Рип зачарованно замер на краю поляны. В свете двух лун Хонса и камни, и их окружение приобрели, новое, невидимое при дневном свете значение. Новый смысл, причудливые тени накладывались друг на друга, они уже представлялись живыми существами, они двигались.
   – Я тоже люблю приходить сюда, - услышал он за спиной тихий женский голос.
   Рип обернулся - в нескольких шагах от него, освещенная отраженным светом луны... стояла Марико. Девушка сняла свое праздничное кимоно и сейчас была в простом и вместе с тем подчеркивающем ее красоту платье.
   – Вам не спится, Рип-сан, - продолжила принцесса.
   – Да, - Винклер очнулся, - я хотел прогуляться перец сном, а ноги сами принесли меня сюда.
   – Когда я бьыа маленькая, - неожиданно начала Марико, - то часто бегала в это место и заставала отиа. Он мог часами сидеть на краю поляны, уставившись в одну точку, или мне казалось, что в одну; а затем он вставал, передвигал какой-нибудь самый маленький камешек, снова садился и опять смотрел. Мне было интересно, что он там видит, и тогда я тоже присаживалась рядом и смотрела. Но ничего, кроме камней и песка, увидеть не могла. А после десяти минут такого сидения, у меня начинали болеть ноги, ломить спина, Мне было скучно.
   – А теперь? - спросил Ригк
   – Теперь, думаю, я понимаю отца. В этой части сада всегда тихо и спокойно, иногда я прихожу сюда подумать, помечтать. Наверное, каждый человек видит, чувствует здесь что-то личное. Раньше я часто появлялась тут с... - Девушка запнулась, и Рип понял, кого она имела в виду.
   – Скажите, - нарушил он молчание, - ...Синд, какой он был?
   Марико посмотрела на него:
   – Но ведь это вы.
   – Нет. - Рип покачал головой. - Я - это Рип Винклер, каким он был пять лет назад, а тот, которого я забыл и о котором узнаю из чужих уст, я не узнаю его, я не узнаю в нем себя. Он делал, он умеет то, на что Рип Винклер никогда бы не отважился; иногда мне даже страшно, я боюсь его, и мне не хочется знать правды.
   – В любом случае и тогда, и сейчас, и потом это все есть, были и будете вы, вы не изменились с той поры. У вас лишь открылись доселе дремавшие, не пробужденные или неизвестные грани, но это не другой человек, это тот же Рип Винклер. Человека нельзя описать одним словом или одной фразой, как и нельзя понять его с одного взгляда. Каждый человек - сложный мир, своя вселенная со своими солнцами и планетами, черными дырами и туманностями, галактиками и квазарами, разве можно узнать или описать всю вселенную, и разве вселенная сама сознает, какая она есть.
   Рип не знал, что ответитьо он только стоял и молчал. Была в этом голосе такая сила и мудрость и такое действительно вселенское спокойствие и умиротвореннооть, что Винклер на секунду забыл, что перед ним стоит 20-летняя девушка.
   – Ну а что касается Синда, - продолжила она, - то иногда вы похожи на него, вот как сейчас. А иногда кажется, что вы и он - два совершенно различных человека.
   – Расскажите мне о Синде. - И Рипу захотелось добавить: "О человеке, которого вы любили". Марико задумалась.
   – Рассказать... Временами он был добрый и ласковый, особенно когда узнаешь его поближе, но вместе с тем в нем присутствовала и жестокость. Чувствовалось, что, несмотря на молодость, жизнь уже успела потрепать его, он был искусным воином, намного искуснее, чем вы сейчас, хотя и теперь вам нет равных; но я наблюдала за вами. Он мог контролировать свое умение, а вы пока нет. Впрочем, ничего страшного, просто вы не знаете до конца, на что способны. Со временем придет и память, и понимание. Он был веселый, хотя глубоко в глазах у него, как и у вас, притаилась грусть и, несмотря на всю свою силу, я знала, что это глубоко ранимый человек. Вы теперь очень похожи на него, похожи на того, лучшего Синда. - Она запнулась. - Наверное, поэтому я поверила вам и никогда до конца не могла поверить в предательство его.
   Рип слушал, смотрел на нее и любовался ею, она была так прекрасна, что захотелось подойти, обнять, поцеловать ее, и только ее, потому что никого в ммре больше не было.
   Марико подняла на Винклера глаза - она поняла состояние юноши.
   – Нет, - просто сказала принцесса.
   Руки Рипа опустились, а ноги, так и не сделав шага, прикипели к земле. Кто он? Жалкая тень того, кого она когда-то любила - загадочного Синда. Он вспомнил, как принцесса танцевала, радовалась, смеялась рядом е Ябу-саном.
   – Я все понял, - прошептал Рип.
   – Марико-о-о. - неожиданно послышался звенящий издалека голос. - Марико Дэнтедайси, где вы!!!
   Как ни странно, но Рипу показалось, что голос принадлежал мажордому. "Неужели старик очухался".
   Он посмотрел на девушку,
   – Это Хонэн, - подтвердила она его догадку, -он как нянька ходит за мной. Думает, что я еще маленькая.
   – Марико-о-о-еан, - надрывался бедный старик, - принцесса-а!!!
   Глаза Марико озорно блеснули.
   – Давай спрячемся.
   – Он же будет волноваться.
   Но девушка уже схватила его за руку, и молодые люди понеслись по аллеям парка. Подальше от полупьяного голоса.
   Очутившись в какой-то темной беседке с колоннами, принцесса отпустила Рипа. Она весело смеялась, и Винклер подумал, что Хонэн не так уж и неправ насчет маленькой девочки.
   – Я раньше тоже все время пряталась от него, так как он загонял меня рано спать, а этого мне ужасно не хотелось.
   – Почему же теперь он тебя зовет?
   – По привычке. Для Хонэна я никогда не вырасту, а он покричит, покричит и перестанет; это значит, хватит гулять, и хоть ты и взрослая, но все равно всем спать положено. А если я вовремя не приду, старик сердится, бурчит что-то себе под нос.
   – Он любит тебя.
   – Да, - согласилась принцесса, - я тоже люблю его. Если у человека может быть два отца, так это у меня, и один из них Хонэн. Своей семьи у него нет. Вот он и носится со мной.
   – Марико Дэнтедайси Догэн... и я не помню, что ещё там.
   Девушка улыбнулась.
   – Марико Сайте Дэнтедайси Догэн - правительница системы Нихон и планет, а также входящих в нее спутников, астероидов, комет и других тел; чей род идет от солнечной Аматэрасу и ее божественного внука Ниниги, что являются потомками божественной пары Идзанаки и его супруги Идзанами, создателями первой твердой земли.
   – Да, - Рипа слегка сбило с толку, как произнесла все это девушка - на одном дыхании и без единой запинки, - ничего себе имечко. И давно хотел тебя спросить, - они и сами не заметили, как перешли на ты, - твое имя, что оно означает? Ты и правда божественная? - В чем Винкдер, конечно, не сомневался..
   – Я не знаю, может быть. Это долгая история, и она связана с нашей религией,
   – Расскажи, - попросил Винклер. Положа руку на сердце, его не очень интересовала история, во всяком случае, не сейчас. Хотелось подольше побыть рядом с принцессой.
   Девушка вздохнула.
   – Ну, если ты хочешь... Значит, так, давным-давно, во время создания всего сущего, впервые настало время разделения неба и земли. Тогда на свет появились многочисленные ками.
   – Кто это такие?
   – Ты не знаешь, кто такие ками?
   – Не смотри на меня так, не знаю, хотя несколько раз слышал это слово.
   – Ну да, ты не нихонец. Ками - это, если проще сказать, боги или духи, их очень много, и они практически везде, понимаешь?
   – Более или менее.
   – Отлично. Значит, мир тогда еще не был сформирован окончательно, представляя собой беспорядочное нагромождение земли и воды; так как, не забывай, дело происходило на планете-прародительнице. Одни ками создавали других, пока не появилась божественная пара Ид-занаки и Идзанами. Поглядев с небес на пребывающую в бесформенном состоянии Землю, они погрузили в океан украшенное драгоценными камнями копье, и в результате образовались острова, старшие первой твердой землей.
   Из этой земли и пришли в Нихонию наши предки, и называлась она так же Нихон, или Нитшон. От Идзанаки произошла на свет Аматэрасу - солнечная богиня, получившая во владения равнину высокого неба, которая и приказала своему внуку Ниниги сойти нa землю и править ею. От Ниниги произошли все императоры Нихона, потомком которых я и являюсь.
   – И что, столько веков не прерывалась линия?
   – Нет.
   Рипа заинтересовала старинная легенда. Может быть, это всего лишь сказка, но, глядя на! освещенную лунным светом красавицу Марико, он готов был поверить в ее божественных прародителей. Он не знал, как1 выглядела таинственная Аматэрасу, но представил себе очень красивую женщину с солнечным нимбом вокруг головы, красота которой непонятно как перешла к ее прапрапра... внучке, сидящей перед ним.
   – Ну, мне пора, - неожиданно вскочила принцесса.
   – Уже? -непроизвольно вырвалось у Рипа. Девушка заулыбалась.
   – Да, Рип-сан, и вам надо ложиться. Завтра всем рано вставать, возвращаемся в лагерь. Надеюсь, это наша не последняя встреча.
   – Я тоже надеюсь, - прошептал Рил, глядя вслед удаляющейся девушке, очень надеюсь.
   В эту ночь он так и не смог заснуть. Винклер еще долго бродил по саду, думая осебе, о Марико, о том, что он узнал сегодня; о таинственном, ни разу им не виденном императоре, у которого такая замечательная дочь.
   Еще он думал о том, что случится, когда они освободят этого человека. Может, император укажет пальцем на Рипа и скажет, что это он заточил его в тюрьму, и, может, будет прав. В любом случае после освобождения Рипу на Хонсе делать нечего. Он отправится дальше - искать свое прошлое. А ем:у так не хотелось уезжать... не хотелось.
   Когда он наконец забылся неспокойным сном в своей комнате, Винклеру приснилось, как он крадется длинными темными коридорами. Как и в любом сне, он то становился участником действия, то наблюдал со стороны, временами казалось, что он путешествует по императорскому дворцу, а в следующее мгновение дворец превращался в длинные переходы и крутые лестницы незнакомого строения.
   Одна мысль постоянно сверлила мозг и настойчиво преследовала - он должен был, просто обязан сделать что-то... очень важное, кому-то рассказать... Чем кончился сон, Рип не помнил.
   На следующий день опять лагерь, тренировки, стрельбище, снова тренировки...
   В конце второй недели появился Эйсай. Парень сильно похудел, щеки запали, но глаза блестели радостно.
   – Ну что, получилось?
   – Где ты был?
   Все кинулись с расспросами. Эйсай только загадочно улыбался и велел срочно собирать совет.
   На заседании присутствовали Биордер, Рип, принцесса, Ябу, старшие групп их команды, а также представитель высшего военачальника - сегуна. Торжествующий Эйсай жестом фокусника выудил лист бумаги и разложил его перед присутствующими. Это были внешний вид и план здания.
   – Молодец! - похвалил Биордер. Рип счастливо похлопал друга по плечу, на что тот довольно хмыкнул.
   – К сожалению, я успел снять план только первого этажа перед тем, как засекли, но почти наверняка остальные построены так же.
   Все склонились над бумагой, слушая объяснения юноши.
   – Бгонрот расположен в безлюдной местности на небольшом необитаемом острове, с острова выведена вся растительность и животный мир, теперь это голые скалы. Тюрьму окружают три кольца ограждения, - он указал на фотографию, - все под напряжением, местность между ними утыкана детекторами, срабатывающими, если на них будет давить масса свыше 20 килограммов, и термодатчиками, реагирующими на тепло, излучаемое живым телом.
   – Невеселая картинка, - констатировал кто-то.
   – Да, с земли атаковать Бгонрот невозможно.
   – А как с воздуха?
   – С воздуха еще лучше. Здание тюрьмы и площадь вокруг него окружены колпаком силового поля. Там также имеются орудия противовоздушной обороны. Видите эти башни? - Он указал на небольшие кружочки. - Вполне возможно, некоторые из орудий, если не все, находятся на них.
   – Лучше всего при планировании будем исходить из худшего.
   – Да, но ведь в таком случае атака с воздуха тоже отпадает. Чистое безумие соваться туда на энергетическое поле, не говоря уже о пушках.
   – А может, из-под земли, - подал голос кто-то. Эйсай улыбнулся.
   – Я думал об этом. Остров - твердая скальная порода. При самом мощном оборудовании понадобится что-то около двух месяцев, на прорубку тоннеля, не говоря уже о том, что во время этой процедуры весь остров будет трясти, как при землетрясении.
   – Да, из-под земли отпадает.
   – Но что же тогда остается?
   – Подождите, - остановил их Эйсай, - еще не все. Вот план верхнего этажа. - Он показал на соседний снимок. - Здание являет собой простой прямоугольник, покрытый сверху термозащитными титаново-керамическими пластинами.