– Ой, да не знаю я… На носилки ее положили, и в «скорую помощь». Они и увезли куда-то. Все говорили, повезло ей…
– Спасибо, Валентина Никитишна! Спасибо! – Тихон рванулся к телефону.
– Марь Ильинишна я… – Проговорила соседка удаляющейся спине Тихона. Чтобы найти, в какую больницу определили жену, Коростылеву потребовалось не менее получаса. Номер справочной был постоянно занят, и Шрам чуть не разбил телефон, пытаясь соединиться с ними. Наконец он дозвонился, и раздраженная девушка неразборчиво буркнула номер больницы.
– Еще раз повторите, пожалуйста! – Прокричал Тихон в трубку. Но там уже звучали гудки отбоя. Чтобы найти справочник телефонов пришлось разгребать кучу книг на полу. Вскоре, на третьем варианте, Шрам дозвонился именно до той больницы, куда положили Галю. Ему сообщили, что ей сделана операция, сейчас она в реанимационном отделении, но утром ее должны перевести в общее. Поблагодарив санитарку, Тихон нервно прошелся по комнате, не замечая бардака. Наконец, он решительно перевернул свой стол на ножки и отпер один из ящиков. Там, среди прочих документов, лежало удостоверение капитана МВД. Его Тихон должен был сдать, когда его вышибли из гэбухи, но он оставил эту книжицу себе. На всякий случай. И вот этот случай пришел. Быстро одевшись, Коростылев, выбежал на двор. Ждать до утра не было мочи.
XLI. ВИЗИТ В БОЛЬНИЦУ.
Вскоре перед Тихоном притомозил частник. Коростылев сразу сел в машину, махнул перед носом водителя эмвэдэшным удостоверением и приказал срочно ехать в больницу. По пути они пару раз останавливались, Шрам купил фрукты, по бутылке «Пепси» и «Боржоми». Красная книжечка так же магически подействовала и на охранника больницы. Тихона беспрепятственно пропустили в хирургическое отделение, но тут перед ним возник дежурный врач.
– Вы к кому? – Спросил хирург.
– Коростылева в какой палате? Человек в белом халате смерил майора взглядом:
– А кто вы, собственно такой? Пришлось вновь предъявить удостоверение. Прочитав фамилию, врач насупился:
– Родственница?
– Жена.
– А вы знаете, что посещения у нас только до восьми вечера. А сейчас почти одиннадцать!
– Через час я улетаю из Москвы. – Решил соврать Шрам, – И неизвестно, когда вернусь. И вообще, вернусь ли… – Добавил он сурово. Непонятно, то ли врач раскусил игру Коростылева, но, поняв что без особой причины в такое время по клиникам не ходят, то ли поверил, однако медик смягчился и серьезно сказал:
– Она в пятой. Если не спит – даю вам пять минут. Если спит – будить категорически запрещаю! Врач проводил Тихона до палаты, заглянул вместе с ним. Там горел свет. Галя лежала на кровати открыв глаза и смотрела в потолок. Лицо женщины цветом мало отличалось от розоватой наволочки подушки, на которой лежала ее голова. С левой стороны от кровати возвышалась стойка, на один из крючков которой был подвешен пакет с красной жидкостью, уже наполовину пустой. От пакета шла длинная прозрачная трубка, которая заканчивалась иглой, введенной в вену на локтевом сгибе. Увидев вошедших, Галина слабо улыбнулась и прошептала:
– Тихон…
– Предупреждаю: пять минут. Не больше. – Повторил хирург и вышел. Коростылев подошел к кровати, придвинул стул.
– Ты как? – Нежно спросил он, взяв в обе свои ладони пальцы жены. Они оказались холодны как будто только что из холодильника.
– Да ничего. Сейчас уже лучше… Хорошо, соседка… – Галя закашлялась.
– Я говорил с ней. Она мне все рассказала.
– Они тебя искали… – Выговорила женщина, и ее пальцы слабо дернулись, пытаясь сжать ладонь Тихона.
– Так вот чья это работа!.. – Ненависть закипела в Коростылеве, и он шумно выдохнул:
– Они у меня попляшут! Я их… Размажу!
– Тихон, Тихон… – На губах больной вновь появилась слабая улыбка, – Вояка ты мой!
– Это ведь я виноват! – С пронзительной горечью в голосе проговорил Коростылев, – Я должен был предвидеть… Это ведь звери. Они на все способны!
– Не надо… – Тихо сказала Галина, но Шрам и не думал успокаиваться. Он встал и прошелся по одноместной палате.
– А тут хорошо, – Внезапно сменил майор тему разговора.
– Да, и врачи приветливые. А я все думала, когда ты придешь… И вот, пришел…
– Да, я тебе яблочек принес, апельсинов…
– Спасибо…
– Ты только не волнуйся. Все хорошо будет. Ты поправишься, и мы с тобой славно заживем. Теперь у меня новая работа. Я больше не буду уезжать так надолго…
– Ой, обманешь ведь… – Чуть слышно рассмеялась Галина.
– Обману… – Согласился Тихон и кивнул в подтверждение своих слов. – Такая уж у меня доля.
– И у меня… Как из воздуха рядом с супругами появился врач.
– Посещение закончено. – Провозгласил он.
– Я приду, как только смогу. – Сказал на прощание Коростылев.
– Я буду ждать… Выпустив Тихона в пустынный коридор, врач ненадолго задержался у пациентки. Шрам сквозь прозрачное стекло двери видел, как тот пощупал лоб, проверил капельницу и, удовлетворенный, вышел из палаты. Когда дверь за хирургом закрылась, Коростылев спросил:
– Как она?
– Рана глубокая. Потеряно много крови. Но операция прошла хорошо. Все мы там заштопали. Короче, жить будет…
– Спасибо. – Проникновенно вымолвил Тихон и пожал врачу руку.
– В следующий раз заходите пораньше. – Усмехнулся врач,
– А за Галину Дмитреевну не беспокойтесь. Мы ее на ноги поставим!
– Спасибо! – Еще раз поблагодарил Коростылев и направился к выходу. После того, как охранник запер за Шрамом дверь, Тихон несколько минут стоял на крыльце служебного входа, под яркой ртутной лампой. Ночь только начала вступать в свои права, легкий ветерок гнал цветочные запахи с нескольких клумб. Все было спокойно, словно и не было никаких погонь, нацистов, Бешеного. Вдруг Коростылев засек краем глаза какое-то движение. Он вышел из круга света. Через открытые ворота на территорию больницы пробежало несколько человек. Что-то знакомое было в их манере передвигаться, и Тихон отступил на несколько шагов, скрывшись за углом. Подойдя к двери, из которой только что вышел Шрам, они, видимо не заметив кнопку звонка, забарабанили по стеклу. Вдруг послышался хлопок, слабый звон стекла и чей-то приглушенный вскрик. Судя по звукам налетчики стреляли из оружия с глушителем, и их жертвой стал парень-охранник, в которого выстрелили прямо через дверь. Поняв, что медлить нельзя, Коростылев выхватил пистолет и вынырнул из-за угла. Трое боевиков в черных куртках пытались вышибить хлипкую дверь, а четвертый глазел по сторонам. Его-то первым и снял Тихон. Пуля попала бандиту в ногу, он закричал от боли. Но пистолет Коростылева глушителя не имел, и бандиты, среагировав на звук выстрела, обернулись и начали беспорядочно палить в сторону бежавшего под прикрытие кустов Шрама. Несколько пуль вошли в землю у самых ног, но Тихон, невредимым, добрался до темной полосы кустарника и, рухнув на землю, начал ответный огонь. Трое оставшихся на ногах были как на ладони. Они не догадались разбить лампу и теперь выделялись на фоне стены отчетливыми фигурами. Им некуда было спрятаться, но, после того, как Коростылев попал в руку еще одного налетчика, двое бандитов, используя тела упавших, как живые щиты, начали прицельно стрелять в ответ. Перекатившись несколько раз, Шрам встал и выстрелил, держа пистолет обеими руками. Его пуля пробила лоб бандита. Тот коротко вскрикнул и повалился на площадку перед входом уже в качестве трупа. Последний оставшийся в живых налетчик вдруг вскочил на ноги и, бестолково размахивая руками, забыв про оружие, побежал в тень. Шрам взял его на мушку и плавно, как в тире, нажал на курок. Парень последний раз махнул руками и повалился на клумбу. Некоторые окна больницы осветились. В них появились силуэты людей, пытавшихся разглядеть, что за странный шум во дворе. Коростылеву было нежелательно встречаться с милицией и он, подбежав к бандитам на крыльце, стал быстро обшаривать их карманы. У всех троих нашлись картонки, на которых было пропечатано, что их обладатели являются бойцами спецподразделения партии «Русская Национальная Идея».
– Я тебя знаю… – Прошипел вдруг один из раненых, и Шрам опознал в нем одного из наркоманов, что приходили на квартиру Бешеного.
– Тебе и твоей сучке – не жить! Получив столь ценные сведения, Тихон в полсилы ударил пытавшегося поднять пистолет парня ребром ладони по шее, и тот не смог исполнить задуманное.
– Ничего, – Хищно улыбнулся Коростылев, – Вас тут подлатают. Майора спасло лишь то, что он пригнулся, чтобы обыскать второго боевика. На большой скорости во двор больницы въехали «Жигули», водитель которых на ходу, уперев автомат на раскрытое окно, дал очередь по Шраму. Тот, подхватив валяющийся пистолет и подняв перед собой мертвого боевика, встал во весь рост и несколько раз надавил на курок, метясь в капот мчащейся машины. Автомобиль с визгом развернулся на площадке перед парадным входом в здание клиники и погнал обратно. Водитель, еще один нацист, стреляя, промчался мимо. Пара пуль угодила в тело мертвого боевика, но и Коростылев, каким– то чудом, попал в колесо машины. «Жигули» потеряли управление. Их развернуло и автомобиль, перевернувшись насколько раз, врезался в один из бетонных столбов, на которых держались больничные ворота. Удар смял крышу машины, послышалась еще одна очередь из автомата, и в следующий момент раздался сильный хлопок, после которого «жигуль» объяло бушующее пламя.
XLII. РАЗГОВОР С ЗАГОРУЙКО.
Обогнув горящую машину, Тихон осторожно выглянул на улицу. Мимо, сверкнув освещенными окнами прокатил полупустой автобус. Некоторые пассажиры заметили огонь и теперь, повернув головы, смотрели в сторону Коростылева. Но «Икарус» проследовал мимо, и Шрам покинул свой наблюдательный пост. Перебежав на другую сторону улицы, майор неспешным шагом прошелся по дворам, пока не вышел на оживленную трассу. Наугад выбрав направление, Тихон размашисто зашагал вперед, высматривая таксофонную будку. Первый попавшийся ему телефон оказался сломан, лишь со второго он смог позвонить Загоруйко. Павел Сергеевич взял трубку после второго сигнала. Прослушав доклад Коростылева о преследовании Бешеного и о взрыве в канализации, майор несколько раз шумно выдохнул в трубку, размышляя над услышанным.
– Да, Тихон, хитер, он, зверюга…
– Это я и так знаю! – Возмутился Шрам, – Ты же о нем информацию собирал, я, вон, тебе сколько документов притащил! Ты прочитал? Есть там какие зацепки? Куда он мог направиться?
– Только те адреса, которые у тебя. – Тихон живо представил себе, как Павел Сергеевич пожимает плечами, – Больше ничего.
– Ладно. – Отрезал Коростылев, – Теперь второе. Тоже очень важное. В нескольких словах Шрам описал нападение на жену, кто это сделал, и рассказал про события получасовой давности.
– Ей срочно нужна охрана. – Сказал в заключение Тихон. – Они полумерами не успокоятся.
– Отдельно я не смогу ее охранять. Народа у нас не так уж и много…
– Тогда я…
– Не спеши! – Сухо перебил возмущенного Коростылева Павел Сергеевич:
– Я могу перевести ее в наш госпиталь. Туда и муха не пролетит. Охрана, сигналка, все есть, лечение – на высшем уровне. Годится?
– Вполне. А навещать ее там можно будет?
– Пропуск я выпишу. – Пообещал Загоруйко. – Перевезем ее завтра утром. А пока я выделю к ней на ночь пару ребят. Удовлетворен?
– Да. – Кивнул Шрам, и продолжил:
– Еще мне нужна машина. На другом конце провода послышался смех:
– А я-то все жду, когда ты об этом вспомнишь?
– Да вот вспомнил. Не удастся тебе сэкономить! – Рассмеялся в ответ Тихон.
– А я и не собирался… – Посерьезнев, ответил Павел Сергеевич:
– Она давно тебя ждет. Шестерка. Стекла бронированные, форсированный движок. С виду неказиста, но это и к лучшему… Фэ-эс-бэшник продиктовал Коростылеву адрес стоянки, где был оставлен автомобиль, и Шрам, попрощавшись, немедленно отправился туда. Вернувшись домой далеко заполночь, Тихон включил во всех комнатах свет и некоторое время угрюмо взирал на причиненный боевиками националистов разгром. Через несколько минут созерцания, успокоившись, и приведя себя в деловое расположение духа, Коростылев принялся за приборку. Вооружившись молотком он, в первую очередь, повесил сорванные книжные полки. Закончив это дело, Тихон методично стал расставлять книги на их привычные места. Справочники к справочникам, детективы, фантастика, энциклопедии. В процессе расстановки одна из книг раскрылась и из нее выпала старая открытка. Перевернув ее, Коростылев прочитал: «Я тебя люблю. Тихон.» На почтовом штемпеле просматривалась дата, 1974 год. Тот самый год, когда познакомились будущие супруги. Он, курсант предпоследнего курса Высшей Школы КГБ, она, студентка-второкурсница Экономико-Статистического Института. Познакомившись на вечеринке, где кто-то, Коростылев уже забыл кто именно, справлял свой день рождения, они весь вечер лишь смотрели друг на друга. А под конец праздника, Тихон вызвался ее проводить. Шел февраль, вьюжило, но они шли под руку, не замечая колючего снега, бившего им в лица. Вскоре они встретились еще раз, были поцелуи, прогулки по полуночной Москве. Он кормил ее в «Космосе», что на улице Горького, «Солнышками», водил на «Седьмое Небо», дарил розы и гвоздики. Их роман развивался бурно и быстро. Уже осенью они подали заявление в ЗАГС. Расписали из в начале декабря. А перед свадьбой Тихон послал Гале эту открытку. Она, как и рассчитывал Коростылев, пришла на квартиру Галиных родителей вечерней почтой. И девушка положила ее на ночь под подушку. Вспоминая все это Тихон вздохнул, улыбаясь промелькнувшим перед внутренним взором событиям такой давности. Кабинет уже был приведен в порядок, и Коростылев, зажав открытку в руке, перешел в гостиную. Там, вываленный вместе с ящиком, лежал, раскрытый на средине, семейный альбом. На одном из снимков виднелась надпись «Сочи 83». «Хватит!» – Сказал себе Коростылев, – «Эдак всю ночь буду сидеть и вспоминать… Надо и о деле поразмыслить…» Но мысли не слушались, и бритая наглая рожа Бешеного перекрывалась картиной смеющейся Гали, брызгающей соленой морской водой в сторону лежащего на песке самого Коростылева. Пока в голове Шрама шла борьба между общественным и личным, он прибрал комнату. Наконец, поняв, что уже слишком устал, чтобы еще и думать, Тихон завалился спать. Проснулся он в шесть. Несколько минут смотрел в потолок, вспоминая, что за срочное дело наметил он для себя перед тем, как отойти ко сну. А припомнив, быстро вскочил, позвонил Загоруйко, сообщил ему, что хочет сопровождать жену в госпиталь, и через двадцать минут Коростылев уже ехал на старенькой зеленой «шестерке» к больнице, где лежала Галя. Врач укоризненно посмотрел на Шрама, очевидно припоминая, что тот врал ему прошлой ночью. А у двери реанимационной палаты сидел парень в камуфляжной форме и поглаживал лежащий на коленях АКМ, подозрительно поглядывая на медсестер, косившихся не оружие и вынужденных проходить мимо охранника. Галя еще не проснулась, и Коростылев сел в холле около стойки дежурной сестры, поджидать Павла Сергеевича. Тот вскоре появился. Около получаса ушло на оформление документов, и вскоре Галину Дмитреевну на носилках отнесли в поджидавший ее Рафик «Скорой помощи». Тихон сам вел «шестерку», не отставая от машины, в которой везли жену. Вскоре кавалькада выехала за Кольцевую и, через десятка полтора километров, добралась до госпиталя. Коростылев всю дорогу постоянно глядел в зеркальце заднего вида, но преследователей вроде не было. Убедившись, что жену устроили по высшему разряду, Тихон отозвал Павла Сергеевича на беседу.
– Новостей о Бешеном пока нет, – Начал разговор Загоруйко:
– Однако, кой-какие соображения я тебе скажу. Если он не заблудился и не бродит сейчас в московских подземельях, то в городе его точно нет. Он не дурак и понимает, что уж если за ним началась охота, первый встречный гаишник сможет его опознать, и тогда начнутся сложности. А ему необходимо выполнить свой замысел…
– Ты хочешь сказать, – Вставил свою реплику Тихон, – Что Говорков должен уехать, причем недалеко?
– Возможно. Но вероятность того, что он заляжет в какой– нибудь блат-хате в Москве, на мой взгляд, гораздо ниже.
– Я тоже об этом думал, – Коростылев закусил нижнюю губу:
– Только Подмосковье велико. Да и наверняка там не одно место, куда может податься такая нацистская шишка.
– В тех распечатках, что мы с тобой сделали, – С хитрой усмешкой проговорил Загоруйко, – Есть списочек дач. Всего десяток позиций. Вот он. И Павел Сергеевич извлек из «кенгурятника» вчетверо сложенный листок. Тихон и раньше видел его, просматривал, но не обратил на эти сведения должного внимания. Теперь Коростылев прочел адреса с гораздо большим вниманием.
– Так это самые фешенебельные участки. Там никого, кроме «новых русских» и нет!
– Вот именно!
– А ведь точно! – Сориентировался Шрам, – Там одни дворцы стоят. В них запасов продуктов до двухтысячного года! И никто не обращает внимания на соседа.
– И у каждого – взвод охраны… – Добавил Загоруйко.
– Да, – Тихон еще раз пробежал глазами список, – Туда так просто не вломишься…
– Если какое-нибудь спецоборудование нужно – ты скажи.
– Да нет, – Задумался Шрам, – У меня все необходимое имеется. Надежное и опробованное.
– Смотри. – Пожал плечами Павел Сергеевич. – Дело не только твое – наше.
– Если он где-то там – я его возьму. – Пообещал Коростылев. Но это обещание ему не суждено было выполнить.
XLIII. ЗАВОД.
После выхода из больницы Коростылев недолго ходил безработным. По долгу службы ему много раз приходилось бывать на некоторых секретных оборонных предприятиях. А теперь эти знания пришлись как нельзя более кстати. Тихон решил побывать там и устроиться, хотя бы охранником. На первое время. Идти в систему МВД он не хотел, знал, что и там коррумпированных больше, чем честных работяг, а конфликтовать с ними – себе дороже. Никаких других вариантов, кроме охраны, где бы могли понадобиться специалисты-оперативники его квалификации, Тихону в голову не приходили. Первые несколько предприятий, расположенные в черте Москвы, он обошел за пару дней. Кое-где ответили Тихону недвусмысленным отказом, в других местах просили зайти через недельку, но Коростылев догадывался, что их кадровики собираются навести о нем справки. Запросы эти непременно должны были попасть к Кабану, а тот вряд ли даст бывшему сотруднику лестную характеристику. В третьих капитана встречали с распростертыми объятьями, но их предложения были настолько нелепы, что Тихон вежливо обещал подумать и вычеркивал это учреждение из списка. Но отчаиваться было пока рано. Следующий рейд Коростылева был по подмосковным предприятиям. Их, как знал Коростылев, было гораздо больше. Решив начать с самого крутого из них, Тихон поехал в Мячиково. На том предприятии он однажды получал спецоборудование для операции по захвату какой-то банды. Объект не изменился с тех пор, как Коростылев побывал там в последний раз. Все тот же бетонный забор, все та же табличка у ворот «Склад пиломатериалов СМУ-8». На саму территорию Тихона не пустили, но в отдел кадров проход был беспрепятственный. Коростылев взял стандартный бланк анкеты и, сев за стол, стал было его заполнять, не обращая внимания на каких-то людей, постоянно проходивших мимо него. Не успел он заполнить и половины пунктов, как кто-то остановился напротив него и начал пристально разглядывать. Тихон некоторое время чувствовал это внимание, не отрываясь от писанины, но потом, поняв, что стоящий не собирается уходить, поднял на него глаза.
– Тихон? – Неуверенно спросил этот мужчина. Он был невысок, кареглаз, нос с горбинкой выдавал в нем выходца с Кавказа.
– Сурен? – Так же осторожно предположил Коростылев.
– Узнал! – Неподдельно обрадовался старый знакомец. Несколько лет назад Тихон, тогда еще старлей, и Сурен Ашотович Газарян, капитан КГБ, колесили по курским лесам в поисках «черных копальщиков», самозванных археологов, извлекавших из недр земли оружие и воинские регалии времен второй мировой. Им удалось внедриться в одну из таких групп, проследить ее связи и ликвидировать преступную группировку, занимавшуюся продажей оружия. С тех пор они не встречались, и Газарян за это время раздался вширь, немного постарел, но остался тем же шебутным армянином.
– Что ты тут делаешь, дорогой? – Сурен уже обнимал Коростылева звонко хлопая того своими ручищами по спине.
– Да вот, думаю устроиться сюда…
– А как же органы?
– Да ну, – Поморщился Тихон. – Кабан подставил…
– Да ты что? – Поразился Газарян и отступил на шаг.
– Пришлось подать в отставку… – Коростылев вздохнул:
– Теперь вот работу ищу…
– Слушай, ты не представляешь, как тебе повезло! – Расцвел Сурен. – Я здесь заместитель директора по кадрам. Кем ты хочешь быть? Начальником цеха? Экспертом? Вот разве что свою, да директорскую должность предложить не могу…
– Да какой из меня цеховик. Я же в производстве не секу. Вот если бы в охрану… – Намекнул Коростылев.
– Будешь! – Радостно хлопнул Газарян Тихона по плечу так, что тот слегка пошатнулся:
– Я давно хотел местного командира охранников снять. Да все недосуг было. Да и замены подходящей не было. А в тебя я верю. Пойдем, я тебя Ухтину представлю! Сурен повел Коростылева не территорию. Проходя через турникет, Тихон заметил, что парень за бронированным стеклом будки, нажимающий кнопку блокировки, изрядно пьян. Это наблюдение сразу не понравилось капитану, видно действительно нынешний командир охранников подраспустил свою команду. Территория предприятия состояла из нескольких зон с разными уровнями секретности. Везде Сурена беспрепятственно пропускали, даже не спрашивая документы. До кабинета директора им пришлось пройти через четыре кордона, на которых дежурило по одному парню в серой камуфляжной форме с «Калашниковым» через плечо. Директор был на месте, и Газарян, ведя за собой Тихона без стука вошел в кабинет, закричав прямо с порога:
– Владимир Львович, смотри, кого я тебе привел! Владимир Львович Ухтин в это время распекал кого-то по селектору. Он был совершенно седой, чувствовалась годами накапливавшаяся усталость, но в директоре была видна порода. Такой человек вполне мог играть в кино английского лорда или потомственного русского аристократа.
– Присаживайтесь. – Отключив звук в селекторе, предложил Владимир Львович и вернулся к выслушиванию оправданий. Пока шла беседа с невидимым собеседником, Коростылев разглядывал кабинет. Обстановка была достаточно простой, но современной. Удобные стулья, аквариум со стайкой гуппи, несколько полок с делами и книгами, проекционный телевизор.
– Недели вам хватит? – Спросил Ухтин.
– Да, да! – Заверили из селектора.
– Тогда действуйте. – Владимир Львович отключил связь и повернулся к визитерам:
– И кого же ты мне привел, Сурен Ашотович?
– Профессионала! Он десять лет был оперативником в гэбухе. Ас! Каратист! Стреляет как… – Газарян на секунду запнулся, – Как Вильгельм Тель вместе с Робин Гудом!
– Лучник? – Удивился Ухтин.
– Да брось, ты ведь понимаешь, что я хотел сказать! Короче, выкидывай твоего Стомахина и бери моего Тихона!.. Не пожалеешь!
– А сам наш гость что скажет? – Владимир Львович спокойно посмотрел на Коростылева.
– Сказать что я думаю?.. – Тихон поджал губы и посмотрел в глаза Ухтину, потом, решившись, веско заговорил:
– Не знаю, что у вас тут делают, он бардак полный.
– Так… – Рассмеялся Владимир Львович, – Продолжайте, прошу.
– Бойцы находятся на постах пьяные, некоторые халатно относятся к своим обязанностям, они или пропускают всех без разбора, или вообще отсутствуют на местах. Не удивлюсь, если у вас половина разработок срывается из-за банального воровства…
– Предложения? – Коротко спросил Ухтин.
– Треть – уволить, остальным поднять зарплату, организовать курсы повышения боевого мастерства, изменить систему допусков, поставив дополнительные заграждения, усилить контроль на выходе, использовав металлоискатели… – Коростылев остановился, прикидывая, что еще можно улучшить в этой работе.
– Что я говорил! – Обрадовано усмехнулся Газарян. – Голова!
– Постой, не торопись. – Охладил его Владимир Львович. – Скажите Тихон…
– Глебович.
– Скажите Тихон Глебович, как вы предлагаете все это профинансировать? Коростылев пожал плечами:
– Скажем тренировать ребят я и сам могу…
– Да что ты, в самом деле, Владимир Львович? – Сурен Ашотович встал и подошел к аквариуму, – Он тебе не бухгалтер, а оперативник. В должность встанет – научится из тебя финансы выбивать.
– Научитесь? – Строго прищурившись спросил у Тихона Ухтин. Коростылев вдруг понял, что проверку он прошел и ответил с таким же выражением на лице:
– Конечно научусь.
– Видишь, – Рассмеялся Газарян, – Наш человек!
– Хорошо. – Одними глазами улыбнулся Владимир Львович, – Уступая настойчивым просьбам моего зама, я готов принять вас. Пока на должность заместителя командира вооруженной охраны. Месяц пооботретесь, вникните, что к чему, а там видно будет.
– Спасибо, Владимир Львович! – По-военному встал Коростылев и щелкнул каблуками.
– Погоди, директор, – Сурен постучал по стеклу, распугав мелких рыбешек, – Стомахин так просто власть не сдаст. Он делиться не будет…
– Тогда будем действовать так, – Проговорил Ухтин, – Все предложения – непосредственно мне. Если они окажутся дельными – я проведу их как непосредственно мои распоряжения. Такой вариант устроит?